Текст книги "Повелитель вампиров"

Глава девятая
Мертвый возлюбленный

Доктор Дэйл Шагнул вперед не спуская глаз с девушки, которая, казалось, вот-вот забьется в конвульсиях, несмотря на то, что мать нагнулась над ней.

– Пойдем, – обратился он к доктору Дэйлу и ко мне. – Сейчас мы ничего больше сделать не сможем, мы только сделаем ей хуже.

Нам ничего не оставалось, как последовать за доктором Дэйлом на первый этаж. Мы остановились в гостиной. Вид у доктора Дэйла был очень серьезным.

– Что все это значит, Дэйл? – поинтересовался доктор Хендерсон. – Эта девушка, без сомнения, является жертвой вампира. Она обескровлена, и на шее у неё кровавые отметки.

– Я в этом тоже уверен, – согласился Дэйл.

– Но почему она все отрицает? Почему она лжет, и что она на самом деле чувствует?

– Есть у меня одна мысль, – протянул доктор Дэйл. – Хотя я могу оказаться не прав… А вот и её мать.

И в самом деле, госпожа Беатрис Уилсей вошла в гостиную.

– Доктор Дэйл, я едва успокоила Алису! – воскликнула она. – Что с ней такое?

– Дело плохо, – спокойно объявил Дэйл. – Ваша дочь, госпожа Уилсей, стала жертвой вампира.

– Вампир? – ошеломленно повторила госпожа Уилсей. – Человек, который вернулся из царства мертвых?

Доктор Дэйл кивнул.

– Да, вампир – тот, кто возвращается из мертвых, чтобы сосать кровь живых. Стоит ли удивляться, что у вашей дочери малокровие, что она стоит на краю могилы?

Госпожа Уилсей была просто ошеломлена.

– Но это невероятно! Ужасно! И кто этот мертвец, что охотится на моего ребенка?

Доктор Дэйл помрачнел еще больше.

– Боюсь, что это тот, кто не так давно умер, и кто хорошо знал вашу дочь при жизни. Я имею в виду Артура Ньютона.

– Артур Ньютон? Покойный жених мой девочки! Боже, разве такое возможно?

– Увы, – тяжело вздохнул доктор Дэйл. – Но есть способ, госпожа Уилсей, с помощью которого мы можем узнать правду сегодня ночью. Мы втроем спрячемся в комнате Алисы, так чтобы она не знала об этом, и посмотрим, кто явится к ней ночью: Ньютон или кто-то другой. Не отказывайтесь! – добавил он, когда госпожа Уилсей начала что-то говорить. – Речь идет о жизни вашей дочери. Она сейчас уже обескровлена и слаба, а потеря ещё большего количества крови приведет её к смерти. Я предлагаю устроить засаду сегодня ночью, чтобы спасти её.

– Но как вы сможете спрятаться в комнате Алисы, чтобы она об этом не узнала? – недоуменно спросила госпожа Уислей.

– Когда вы будете подавать ей обед, а я подозреваю, что обедает она у себя в комнате, вы отвлечете её внимание, мы попробуем проскочить в чулан, дверь в который я видел, когда мы поднимались в её комнату. Мы спрячемся там.

Госпожа Уилсей внимательно посмотрела на мрачное лицо доктора Дэйла, потом на Хендерсона и на меня, и только потом согласилась.

– Я сделаю так, как вы просите! Уверена, все, что вы делаете, пойдет на пользу Алисе.

– Хорошо, – подытожил доктор Дэйл. – Вы не пожалеете, госпожа Уилсей. Однако до наступления ночи еще несколько часов… И мы, видимо, напросимся к вам на ужин.

Ужин оказался отличным, но проходил в мрачной атмосфере. Госпожа Уилсей явно никак не могла переварить то, что рассказал ей доктор Дэйл, да и сам доктор молчал, что-то обдумывая. Доктор Хендерсон едва ли притронулся к пище. А мой аппетит был испорчен перспективой еще одного ночного бдения. Я не спал уже две ночи: первую дежурил в комнате Оливии Ролтон, вторую – дрожал от страха на чердаке полусгнившего дома.

Когда обед закончился, было уже темно, и самое время было перебраться в комнату Алисы Уилсей. Госпожа Уилсей отвела нас наверх прихватив поднос с изысканными блюдами для больной дочери. Мы последовали за ней, и в этот раз доктор Дэйл сам нес свой черный саквояж.

Кивнув нам, пожилая дама вошла в комнату дочери с подносом, оставив дверь приоткрытой. Мы слышали, как она заговорила с Алисой, расспрашивая девушку о её состоянии. Когда госпожа Уилсей закашлялась – условный сигнал, котором мы заранее договорились, – доктор Дэйл осторожно приоткрыл дверь пошире.

Алиса Уилсей сидела, отвернувшись от двери, лицом к матери, которая полностью овладела её вниманием, задавая различные вопросы. Мы бесшумно прошли по толстому ковру и нырнули в кладовку, дверь в которую госпожа Уилсей нам заранее приоткрыла под каким-то благовидным предлогом, прежде чем начала расспрашивать дочь. Когда мы проскочили внутрь, доктор Дэйл осторожно прикрыл дверь. Оставив лишь маленькую щелку, через которую мы смогли бы следить за происходящим в комнате.

Кровать, на которой возлежала Алиса Уилсей, и окна, выходившие на крышу крыльца особняка, были на одной линии, и мы могли одновременно следить и за тем, и за другим. Через минуту, после того как мы спрятались в кладовке, госпожа Уилсей ушла из комнаты дочери, но перед тем как покинуть свое дитя, бросила пару тревожных взглядов в сторону кладовки, где мы прятались. И ещё: уходя, она оставила гореть одну из ламп, в противном случае комната погрузилась бы в полную темноту. Мы трое молча сидели в кладовке и наблюдали за происходящим. Алиса Уилсей легла, собираясь уснуть, закрыла глаза. Но, похоже, сон к ней не шел, она все время ворочалась, словно пыталась устроиться поудобнее. Я и доктор Дэйл все время были наготове, сжимая в руках серебряные кресты. Как показала наша встреча с Герриттом Геисертом и его вампиром, кресты были наиболее эффективным средством, находившимся в нашем распоряжении.

Время шло. Все стихло в доме Уилсеев, слуги отправились спать. Однако Алиса Уилсей никак не могла уснуть, она переворачивалась с боку на бок, то и дело открывала и закрывала глаза.

«Будет ли наше бдение бесплодным? – спрашивал я себя. – Если Артур Ньютон придет и застанет Алису бодрствующей, как он поступит? Попробует ли он насытиться её кровью, несмотря ни на что?»

Минуты тянулись, складываясь в часы. Доктор Дэйл, Хендерсон и я безмолвно сидели в кладовке, и ничего не происходило… Постепенно у меня крепло убеждение, что Алиса Уилсей не засыпает намеренно. Она, нервничая, то и дело поворачивалась к окну и балкону, расположенному над верандой. Её лицо, насколько мы могли видеть, было переполнено надеждой и страхом. Она явно чего-то ждала, точно так как и наша троица.

Взглянув на светящийся циферблат своих часов, я увидел, что скоро полночь. Алиса лежала лицом к окну и спиной к нам. Мне казалось, она ждет, что вот-вот кто-то появится, и ощущение этого заставило меня сжаться.

А потом раздались шаги. Кто-то, стараясь не шуметь, бродил по балкону снаружи. Несмотря на полутьму, я заметил чью-то тень. Рука доктора Дэйла сжала мое запястье, чтобы я молчал. Не двигаясь, мы наблюдали за тем, как оконная защелка открылась сама собой, и дверь на балкон открылась.

Это был Артур Ньютон. Он стоял в балконных дверях точно такой же, каким мы видели его прошлой ночью в доме Герритта Геисерта. Он был в том же темном костюме, в котором его похоронили. Его лицо было белым, восковым, а глаза горели алым, как у настоящего вампира!

Я ждал, что девушка дико закричит, когда появился вампир, потому что она смотрела прямо на него. Но она не закричала. Вместо этого она всем телом потянулась к юному Ньютону, и на её лице появилось странное, напряженное выражение.

– Артур! – прошептала она. – Ты пришел снова… Наконец!

Ньютон шагнул в комнату. Красный свет, исходящий из глаз вампира, чуть потускнел, когда он посмотрел на свою невесту.

– Я пришел, как только сумел, Алиса, – ответил он, наклонившись навстречу девушке.

– Доктор Дэйл! – приглушенным шёпотом заговорил доктор Хендрексон. – Доктор Дэйл, она рада тому, что он пришел… Она знает, что он мертв, но…

– Молчите, Хэендерсон! – злобно прошептал доктор Дэйл. Он, как и я, вглядывался в сцену, разворачивающуюся в темной комнате, стараясь не упустить ни одной детали.

Артур Ньютон застыл рядом с кроватью, на которой возлежала Алиса Уилсей, а девушка смотрела на него с умильным выражением, видимо, переполненная любовью к юноше. Её нежное, белое лицо, казалось, светилось от счастья. Он протянул к ней свои руки, и она пробежала обескровленными пальцами по его темным волосам. Думаю, что самое ужасное во всей этой сцене было то, что Ньютон тоже с любовью смотрел на девушку. Это было видно, даже несмотря на дьявольскую, восковую маску, застывшую на его лице.

– Алиса, ты знаешь, сейчас я сам себе не хозяин, – сказал вампир, обращаясь к девушке. – Повелитель управляет мной, и я не могу оставаться с тобой надолго, как того хочу… как было, когда я ещё был жив.

– Когда ты был жив! – повторила Алиса эти ужасные слова самым печальным образом. – Артур, когда ты был жив, ты не любил меня так крепко, как сейчас. Я это чувствую!

– Верно! – несмотря на маску вампира, мне показалось, что Артур Ньютон говорит искренне. – Я люблю тебя, Алиса, много сильнее, чем раньше. И я знаю: ты любишь меня. Потому что, если бы ты не любила меня, ты кричала бы от ужаса, когда я впервые явился к тебе в таком облике – мертвым.

– Все это ужасно, Артур, – ответила ему девушка. – Я была страшно испугана, когда ты пришел ко мне из могилы в первый раз. Помнишь, это было на следующую ночь после похорон, когда я проснулась и обнаружила, что ты рядом со мной. Я хотела закричать, позвать на помощь, я была страшно испугана, но мой страх оказался намного слабее моей любви. Я люблю тебя мертвого, точно так же, как любила тебя, пока ты был жив. И все это время я только тем и занята, что жду, когда ты снова придешь ко мне! Но скоро все это закончится. Скоро мы будем вместе. Так? Я хотела бы стать такой, как ты, и вместе с тобой странствовать в ночи.

– Скоро так и будет, – заверил её Артур Ньютон. – Ты становишься слабее после каждого моего визита, и вскоре ты умрешь. Но это будет не настоящая смерть, потому что в итоге ты станешь такой же, как я.

– Быть такой же, как ты, – мечтательно протянула Алиса. – Я так рада, что могу помогать тебе поддерживать жизнь после смерти, Артур… Я рада, что ты забираешь именно мою кровь.

Невыносимо было слушать все это. Это было ещё ужаснее, чем случай Оливии Ролтон, у которой пила кровь собственная мать. Перед нами была девушка, которая ради того, чтобы быть вместе с любимым, готова была пожертвовать собой. Я чувствовал, как доктор Дэйл, сидящий рядом со мной, весь напрягся, в то время как доктора Хендерсона била мелкая дрожь.

– Да. Пусть моя кровь поможет тебе сохранить жизнь после смерти! – с чувством воскликнула Алиса Уилсей. – Я так рада, что могу отдать её тебе.

– Кровь! – зловещим, низким голосом пробормотал Артур Ньютон. Его лицо вновь превратилось в ужасную маску, глаза сверкнули алым. Он наклонился над девушкой. – Алиса, я вынужден сегодня снова сделать это! Вчера он забрал у меня почти все, что ты дала мне… Я мучаюсь от жажды…

– Возьми мою кровь, Артур, – пробормотала Алиса, обнимая своего ужасного возлюбленного. – Забери её всю, если это сможет утолить твою жажду! Выпей всю кровь до капли!

Рука Ньютона отогнула ворот пеньюара девушки, обнажив шею и красные проколы. От жажды крови глаза вампира сверкали малиновым светом, когда он наклонился к шее несчастной, широко раскрыв рот и выставив напоказ белоснежные клыки. Дыхание его стало хриплым, прерывистым, чуть ли не рыданием от предвкушения.

Девушка, оказавшись в объятиях вампира закрыла глаза, словно в экстазе, сама потянулась к нему. Ньютон, в свою очередь, наклонил голову, потянувшись к шее несчастной, рот коснулся алых отметок. Глаза чудовища полыхнули огнем невероятного удовольствия, когда послышался первый всасывающий звук, и вампир начал пить кровь и жизненную силу Алисы Уилсей, которая потеряла сознание.

Я больше не мог равнодушно наблюдать эту отвратительную сцену, но доктор Дэйл опередил меня, ворвавшись в комнату. Я бросился за ним следом к Артуру Ньютону и его беспомощной жертве.

– Прочь от нее, Ньютон! – закричал доктор Дэйл, вытянув в сторону вампира руку с крестом. – В эту ночь ты не получишь её крови!

С ужасным криком Ньютон отскочил от нас, словно невидимая аура, окружающая крест, нанесла ему страшный удар. Он попятился к окну, и глаза его сверкали от ярости.

– Вы! – взвыл он. – Что вы тут делаете? – А потом он посмотрел на Алису Уилсей. – Зачем ты привела их! – с укоризной в голосе прокричал он. – Ты спрятали их в кладовке!

– Артур, это не я! – закричала девушка изо всех сил. – Не знаю, что они делают здесь!

Доктор Дэйл прыгнул к окну, чтобы не дать Ньютону ускользнуть, и тот, понимая, что происходит, отступил к двери на балкон.

– Не так-то легко вам будет поймать меня! – воскликнул он. – И ещё, я думаю, что ты, Алиса, до сих пор меня любишь!

А потом, выскочив на балкон, он растворился среди ночных теней.

– Артур, вернись! – закричала Алиса Уилсей. – Я не знала, что они тут прятались! – И она в диком бешенстве набросилась на доктора Дэйла. – Вы прогнали его! – безумным голосом закричала она. – Я один раз уже потеряла его, когда он умер, и теперь потеряла его снова по вашей вине!

Она вцепилась в доктора Дэйла, словно настоящая тигрица, а потом руки её безвольно упали, и она без сил опустилась на подушки. Доктор Дэйл бережно уложил её, и тут в комнату ворвалась госпожа Уилсей.

– Что случилось? – воскликнула он. – Что с Алисой?

– Все в порядке, – заверил её доктор Дэйл. – Оуэн, подайте мне саквояж. Ваша дочь не потеряла кровь в эту ночь, но лучше будет, если мы сделаем ей инъекцию.

Я с доктором Хендерсоном быстро приготовили все необходимое и сделали инъекцию.

– А случилось вот что… – продолжал доктор Дэйл, повернувшись к госпоже Уилсей. – Этой ночью вампир явился снова. Все именно так, как я и думал: вампиром оказался Артур Ньютон. Кроме того, ваша дочь знала, что Ньютон мертв, но она любит его, так что ей все равно, живой он или мертвый. Она сама давала ему свою кровь, чтобы он мог поддерживать в своем теле псевдожизнь.

– Но это ужасно! – воскликнула госпожа Уилсей.

– Ужасно, – согласился доктор Дэйл. – Думаю, мы сможем прекратить его визиты.

Доктор Хендрексон, который до этого на несколько минут вышел из комнаты, вернулся назад, с лицом белым, как мел.

– Доктор Дэйл, только что звонили из усадьбы Ролтона, им нужна наша помощь! – воскликнул он. – Джеймс Ролтон говорит, что ждут нас… Что-то ужасное произошло с Оливией Ролтон!

Глава десятая
Оливия Ролтон

– Поспешим! – воскликнул доктор Дэйл.

– Но мы не можем уйти отсюда, пока не уверимся, что девушка в безопасности!

– Доктор вы должны сделать все возможное, для того, чтобы этот Артур Ньютон снова не явился к моей дочери, – взмолилась госпожа Уилсей.

– Не думаю, что он вернется этой ночью, но мы примем определенные меры, – заверил доктор Дэйв. – Саквояж, Оуэн.

Из саквояжа он вынул сушеные побеги чеснока, которые мы поспешно разложили вдоль окон и дверей комнаты.

– Госпожа Уилсей, теперь ни Ньютон, ни любой другой вампир не смогут войти в эту комнату, если, конечно, этот завядший чеснок останется на месте, – объяснил доктор пожилой даме. – Его нельзя убирать ни в коем случае.

– Я поняла, – дрожа всем телом проговорила женщина. – Вы еще вернетесь, доктор? Я же не смогу в одиночку сражаться с этой ужасной тварью!

– Мы сейчас поедем к другому пациенту, который тоже в нас нуждается, – сказал доктор Дэйл. – Но мы все вернемся, до того как наступит следующая ночь. Пойдем, Оуэн!

Доктор Дэйл подхватил свой саквояж, и мы быстро расселись в машине доктора Хендерсона. Доктор Хендерсон сел за руль, мы выехали из поместья Уилсеев и на полной скорости понеслись в поместье Ролтонов. Видимо, звонок хозяина поместья произвел на доктора сильное впечатление.

Луна, поднимавшаяся на западе, спряталась среди облаков, и только слабые отблески её света пробивались сквозь это «одеяло», заливая слабым, призрачным светом спящую равнину, по которой неслась наша машина. Однако света было достаточно, чтобы различить холмы, темной массой сгрудившиеся на западе.

– Джеймс Ролтон сказал мне только, что с Оливией произошло что-то ужасное, – прокричал нам Хендерсон, стараясь заглушить рев мотора. – Мне показалось, что Ролтон сошел с ума.

– Сегодня ночью мы видели Артура Ньютона, и это означает, что Герритт Геисерт и Аллина Ролтон, должно быть, где-то рядом, – с мрачным видом объявил доктор Дэйл. – Но Хармон пообещал этой ночью присмотреть за Оливией.

Свет наших фар высветил каменные столбы у въезда в поместье Ролтон. Наш автомобиль пулей проскочил между ними. Собаки яростно лаяли, и когда Хендерсон подъехал поближе, стало видно, что все окна в особняке светятся.

К нам навстречу выскочил Смарт. В доме же нас встретил сам Джеймс Ролтон. Он был в ночном халате, и лицо побелело от страха. Вирджиния была вместе с отцом и жалась к нему.

– Доктор Дэйл! – воскликнул он, сжав руку моего спутника. – Оливия! Произошло нечто ужасное!

– И что же произошло, господин Ролтон? – прервал его причитания доктор Дэйл.

– Толком не знаю! – ответил Ролтон. – Сегодня вечером Эдвард отправился, чтобы проследить за Оливией. Я пошел спать и проснулся всего час назад. Так как я сильно беспокоился об Оливии, я отправился взглянуть, как её дела… Она лежала в постели, выглядела ужасно. Окно было открыто, заграждение из чеснока снесено, а Эдвард Хармон спал в кресле. Минуту мне потребовалось, чтобы разбудить его, и все равно он находился в некотором оцепенении. Потом мы стали звонить вам…

Но доктор Дэйл, не слушая хозяина, бросился вверх по лестнице. Джеймс Ролтон, Вирджиния, доктор Хендерсон и я последовали за ним. Мы ворвались в комнату Оливии – доктор Хендерсон постарался удержать Вирджинию снаружи. Мы обнаружили, что Хармон склонился над Оливией, пытаясь привести её в чувство.

Оливия Ролтон была совершенно белой. Её губы были синими и растянулись в жуткое подобие усмешки. Тем не менее она дышала, надрывно, тяжело.

– Доктор Дэйл, эти адские вампиры снова тут побывали! – воскликнул Эдвард Хармон. – Я наблюдал за Оливией, а потом впал в ступор, словно сознание потерял. Хотя я пытался бороться…

Доктор Дэйл склонился над девушкой, изучая её губы, глаза и шею, прислушиваясь к тому, как бьется её сердце. Потом он распрямился.

– Вы сделаете ей еще одну инъекцию смеси Клейн-Лоренца? – спросил я.

Холодная волна прокатилась у меня вдоль позвоночника, когда доктор Дэйл ответил:

– Оливия Ролтон мертва, – печальным голосом объявил он. – Теперь её ничто не спасет. Хотя, быть может, мы сумеем привести её в себя, прежде чем она умрет.

– Умрет, – отупело повторил Эдвард Хармон. – Умрет! Вы не должны позволить ей умереть! Вы должны сохранить ей жизнь!

– Доктор Дэйл, не дайте ей умереть! – завопил Джеймс Ролтон. – Ради бога, не дайте ей умереть!

– Я не сверхчеловек, – объяснил им доктор Дэйл. – Аллина Ролтон выпила всю кровь у своей дочери, и теперь сердце девушки работает все медленнее и медленнее. Но если мы снова приведем её в себя до того, как она умрет, мы, по крайней мере, сможем узнать, что случилось.

Доктор Дэйл достал коробочку с ампулами из своего саквояжа, сломал две из них под носом умирающей, затем взял третью и сделал инъекцию. Оливия едва заметно пошевелилась, словно лекарство и в самом деле оживило её, и с изумлением уставилась в потолок. В её взгляде был страх и отчаяние. Она посмотрела на доктора Дэйла, а потом, но не сразу, узнала его. Повернула голову к Джеймсу Ролтону, а потом улыбнулась ему и, наконец, встретилась взглядом с Эдвардом Хармоном.

– Мама! – еле слышно прошептала она. – Мама пришла ко мне этим вечером. Она была мертвой. Это я хорошо помню.

Доктор Дэйл склонился над Оливией.

– Постарайтесь рассказать нам, что случилось, Оливия, – шепотом попросил он.

– Я чувствую себя такой слабой… Так странно… – прошептала девушка. – Мама была здесь, и то, что она делала, было ужасно. И с ней еще был этот… приятель моего отца… Герритт Геисерт.

– Герритт Геисерт! – восклицание доктора Дэйла больше напоминало стон. – Он пришел с вашей матерью? Как они попали в дом?

– Они пришли после того, как залаяли собаки, – прошептала девушка. – Я лежала без сна, а Эдвард сидел в комнате. А потом взвыли собаки, и тут я увидела, что Эдвард уснул, словно кто-то приказал ему сделать это. Я страшно испугалась, и с трудом повернула голову. Я лежала, словно чего-то ожидая. А потом я услышала, как что-то движется на балконе за окном. Я взглянула… Один из гостей был Герритт Геисерт… Выглядел он ужасно… Увидев его, я содрогнулась. А с ним была моя мамочка, одетая в саван, точно такая, какой я видела её на похоронах, в гробу… Мать и Геисерт искали меня. Их лица были белыми и странными. Выглядели они злыми, и глаза их горели красным, как огонь… Они смотрели на спящего Эдварда и смеялись, и я знала, что каким-то образом они усыпили моего стража. А когда они смотрели на меня, в их взгляде читалось страшное желание… Геисерт протянул руку, чтобы открыть окно, но отдернул её, словно обжегся… Все из-за вялой зелени чеснока, которую вы разложили вдоль окон. Они оба по очереди пытались открыть окно, но у них так ничего и не вышло. Они пробовали открыть и другие окна… Все это время я дрожала от страха, но сделать ничего не могла. Я не могла ни пошевелиться, ни закричать во все горло, хотя и очень хотела… Казалось, Геисерт и мать поняли, что таким способом им меня не достать. Но тогда Геисерт что-то сказал моей матери и указал на меня. Та злорадно рассмеялась, а потом уставилась на меня своими огненными глазами… Казалось, я в один миг лишилась собственной воли, полностью подчинившись вампиру. Я знала, она хотела, чтобы я убрала сушеный чеснок и открыла им окно, и я вынуждена была подняться с постели, подойти и смести в сторону чеснок, открыть им окно, а потом вернуться и лечь в постель… Я слышала, как засмеялись мать и Герритт Геисерт. «Вот так они пытаются защититься от нас, – насмешливо заявил Геисерт. – Какие удивительные меры предосторожности…» А потом Геисерт и моя мать вошли. Они долго разглядывали спящего Эдварда и смеялись… И я знала, что это именно они погрузили его в это состояние… Каждый раз, когда они смотрели на меня, на лицах у них было ужасное желание… Когда же мать потянулась ко мне. Геисерт отодвинул её в сторону. «Ваш повелитель должен насытиться первым, Аллина, – объявил он. – Я приму эту кровь сегодня напрямую, а не через вас». «Но она моя жертва!» – в ярости прошептала моя мать. «Не бойся, я оставлю тебе немного, – заверил он. – В ней крови хватит на нас двоих». С этими словами Геисерт наклонился надо мной. Взгляд его малиновых глаз остановился у меня на горле. В этот миг лицо его было поистине ужасно, а его смрадное, горячее дыхание… Я хотела кричать, но мышцы мне не повиновались… Потом он опустил голову, и его губы коснулись проколов на моем горле. Я почувствовала, как его губы всасывают кровь, а потом у меня закружилась голова, меня охватила слабость, и я ощущала то, как кровь и силы вытекают из моего тела. Я оказалась во власти ужаса и какого-то странного восторга. Радость смешалась с отвращением… Я почти потеряла сознание, но видела: когда Геисерт оторвался от моей шеи, с его губ капала кровь, а глаза отвратительно сыто сверкали. «Теперь твоя очередь, Аллина, – сказал он, повернувшись к моей матери. – Думаю, что оставил в ней достаточно, чтобы ты наелась». Мать подскочила ко мне. «Не бойся, Оливия, – насмешливо сказала она. – После этой ночи ты станешь одной из нас и вскоре познаешь вкус молодой, теплой крови». Он и мать со злорадством уставились на меня своими алыми, горящими глазами. Моя мать крепко впилась в мое горло, а потом тоже стала сосать мою кровь. Я чувствовала, как уходят силы… Сознание покинуло меня, и последний звук, который я слышала, – смех Герритта Геисерта…

Шепот Оливии Ролтон смолк, и она замерла, откинувшись на подушки. Доктор Дэйл поспешно сломал еще одну ампулу и поднес её к носу девушки. Её глаза вновь открылись.

– Мать мертва и… она вернулась, – прошептала девушка. – Мертвая и несущая в себе Зло… и вместе с Герриттом Геисертом забрала мою кровь! И они говорили о том, что я скоро стану точно такой же, как они!..

– Ты никогда не станешь такой как они, Оливия, – печально заверил её доктор Дэйл, поднимаясь. – Твою мать поймал в черную паутину Зла Герритт Геисерт, но мы вырвем её из его лап и покончим с вампирами!

Оливия Ролтон внимательно посмотрела на доктора Дейла.

– Так я умру или нет, доктор? – спросила она едва различимым шепотом. Доктор Дэйл опустил голову.

– Умрете, Оливия.

– Я хочу увидеть отца и Вирджинию… и Эдварда, – прошептала она.

Когда доктор Дэйл отступил, через открытое окно я увидел, как темное небо начинает сереть. Скоро должна была разгореться заря. Наконец, доктор Хендерсон разрешил Вирджинии войти в комнату сестры. Она села рядом с умирающей, заливаясь слезами.

– Ты не умрешь, Оливия… Этого быть не может! – простонала она.

Оливия погладила её волосы, а потом сжала дрожащей рукой руку Джеймса Ролтона.

– Я не боюсь, – пробормотала она. – Все идет правильно… Я только все время думаю о матери.

– Оливия! Дочь моя! – воскликнул Джеймс Ролтон. Однако доктор Хендерсон, лицо которого было переполнено печалью, отвел его от кровати умирающей дочери.

К кровати умирающей подошел Эдвард Хармон.

– Оливия, не умирай, я отправлю этих тварей в самую глубокую яму ада!

– Эдвард, ты слышал, моя мать ни в чем не виновата, – прошептала Оливия. – Во всем виноват Герритт Геисерт, но не рискуй собой…

Она замолчала, вздрогнув, попыталась сесть, и в одно ужасное мгновение мне показалось, что на меня смотрят алые глаза Аллины Ролтон, но их взгляд потух, когда первые лучи рассвета осветили комнату.

– Герритт Геисерт! – прошептала она, а потом свет в её глазах угас, она откинулась на подушки и замерла без движения.