Текст книги "Шедевры Ахмата"

Эдуард Аминов
Шедевры Ахмата

 
Эту поэтическую повесть
Я писал другу на совесть,
Для друзей и потомкам,
Чтоб познавали, как новость.
 

Иммануэль – Эдуард Аминов

Академик

Международной Академии Внедрения Технологий.

Чл. Корр. Международной Академии Информатизации.

Член Союза писателей Израиля, России и США.

Доктор технических и географических наук – профессор Иммануэль Эдуард Аминов

Искусство творчества

 
Божественен замысел Природы,
Божественен замысел Творца…
Я, человек науки, пою им оды
И петь готов их без конца.
 

Прежде чем рассказать об искусстве моего друга, художника-скульптора Ахмата Шаймурадова, я хотел бы несколько раскрыть свое восприятие науки и искусства, т. е. творчества вообще. Ведь я по основной специальности архитектор-строитель. Архитектура для меня есть высшая поэзия. А поэзия – это ведь, по сути, живопись. Живопись словом. Слово, в свою очередь, музыкально и соприкасается с музыкой. Ну, и так далее… Творчество идет как бы по кругу. Архитектура переходит в живопись, в скульптуру, та в слово, слово сливается с мелодией. В любом порядке. Главное, найти пути, точки соприкосновения, то общее, объединяющее, что названо великим словом – Искусство.

Искусству и науке
^Поэма

 
Наука и искусство – две планеты,
Там где живу, мне вас роднее нету.
Мы байтом – парным и классическим стихом
Сейчас с читателем вас воспоем.
Сперва Творцу бы я хвалу воздал,
Что из хаоса Космос весь создал,
Кто движет разумом и всем земным
И духом озаряет нас святым.
Вершит весь марафонский жизни бег,
Кем созданы Земля и человек.
Кто тайну тайн в бескрайнем мирозданье,
Кто ясно зрит свои же созиданья,
Кто шлет из Космоса нам
чувства все и знания,
Где спрятаны в лучах Его послания.
Как гениально все ж построен человек:
Без счета в нем особых чудных черт.
Умений, знаний и сердечных чувств,
Зачатков всех наук и всех искусств,
Которые всемерно развивает,
Покоя в поисках и творчестве не знает.
И сам Господь его благословляет.
Найдем и мы свою дорогу в том,
Что праведным в судьбе пойдем путем.
Пускай строитель и ученый мыслят смело,
Пусть правит праведник, врач исцеляет тело,
Пусть пестуют в себе свои таланты,
Пускай раскрасят мир красиво и умело
И душу радуют – Творец им всем дал дело.
Так пусть же удостоится внимания
Поэма об искусстве и о знании.
Здесь я в стихах поведаю для вас,
Что изучал, практиковал не раз.
Что жизнь вселенной накопить сумела,
В любой предмет войдет, как бы в живое тело.
Земля, вода, огонь и воздух – все подряд
Составили неисчислимый жизни ряд.
В любом искусстве и науке
элементы те четыре
Первичны, вечны в нас и в этом мире.
От Бога, наверно,
искусством моя увлеченность,
Познанье наук – параллельная в жизни ученость.
Профессором стал, замминистра,
строителем стал,
И честно скажу,
до сих пор я творить не устал.
Былые событья я всей душой ощущаю,
Друзей и соратников верных я припоминаю.
Все беды, интриги и зависть притом отметаю.
Я этому рад, и раскрылись поэтому мне
Картины далеких свершений, как на полотне.
Проекты мостов, уникальных плотин и дворцов,
Объектов космических –
сбывшихся мыслей и снов…
Безмолвные речи,
свершений великих знаменья,
Поверьте, о многом и важном
поведают эти каменья.
Вот так же свидетель – эти густые седины,
Нажитые в прошлом тяжелой
рабочей годиной.
Седины мне в радость, ведь мудрость
не тяжесть, не бремя,
В них опыт спрессован,
эпоха и поисков страстное время.
Уверенность приобрел я в преклонные годы,
Открытие каждое как бы спокойные роды,
Но что же я вижу –
в цене не всегда в этом мире ученость,
Искусством, наукой,
святая святых, увлеченность.
И многие люди не видят в достоинствах проку,
Возносят лишь деньги и сан
и легко предаются пороку.
И мир предстает мне стремящимся
к злобе и к злату,
Но вряд ли разумная цель –
быть богатым и только богатым.
…Мир сгинет в грехе или, может,
очистится разом,
И что предначертано миру – безумие, Разум?..
Но помните: алчность подобна
болезни заразной,
В грязи может мир из-за алчности
страшной погрязнуть.
И разве с богатыми мудрые могут сравниться?
Кого удивят они? Чем они могут гордиться?
Цена ведь уму все никак не определится…
Но ум – благодатен, он к целям высоким стремится,
Могуч и прекрасен и зависти не боится.
Знаю: ему по плечу Всепознания выси,
Я верность храню честной, здравой и данной
Создателем мысли.
И в бой я кидаюсь со злом,
бездуховностью и террором,
Пусть будет победа нелегкой,
пусть будет не скорой.
Пусть небо от грязных наносов сереет, чернеет,
И кажется мне, что и днем, что уже вечереет,
А все же борюсь я в надежде
той светлой удачи,
Духовность, любовь в этом мире
еще что-то значат.
Не страх за себя ощущаю в иные минуты,
А знаньем и чувством борюсь
со злом и со смутой.
Хотя ощущал иногда я свои неудачи,
Но стойко держался,
– держусь и творю, и не плачу.
Пока не окончена жизнь и не оборвалась дорога,
Я ввысь устремлен – и в науке, и в поисках Бога.
И будто кузнец, проявляя уменье, упорно,
Рисую, пишу ежедневно
я с юношеским проворством.
Я трачу все силы, все помыслы и все нервы
И знаю, как гениям трудно давались шедевры.
Я верю художникам, что кисти их волосяные
Злодею, невежде уста зашивают поныне.
Их роль велика в торжестве гуманизма и веры,
Иначе бы мы не ушли из звериной пещеры.
Душою чуток я всегда, как и любой еврей,
И острый разум мой прямой советчик ей.
А чувства, порождают все искусства,
Дают науке тысячи напутствий.
Роднит науку и искусство вдохновенье,
Единое души и разума движенье.
Служенье истине и красоте,
Оно и близко, и подвластно мне.
И есть отдача для людей. А значит,
Чем больше создаю, тем становлюсь богаче,
Хотя в стяжательской погоне-маете
Унижен дух, он обречен быть в нищете.
Конечно, в прошлом я грешил и ошибался,
Но верным вдохновению остался.
Теперь я в одиночестве творю, вдали от суеты,
Но все мучения – во имя правоты.
Хайяма, Пушкина и Пастернака я читаю,
Великих грешников скопцам предпочитаю.
Ночные бденья, новая заря…
Встречаю утро я, с пером и кистью говоря,
А иногда с резцом портрет творя.
Мои теории, картины, байтов ряд –
В сокровищницу духа тоже скромный вклад.
Пусть не прославится навеки мое имя,
Но поисками я горжусь своими.
Прервутся все труды, и я уйду, конечно,
Зато познанье, вдохновенье бесконечны!
 

Путь к шедеврам Ахмата

 
Эту поэтическую повесть
Я писал другу на совесть,
Для друзей и потомков,
Чтоб познавали, как новость.
 

Давность, приблизившись, приобретает явность.

(Гете)

 
Скульптор принес мирные трофеи
С собой, в азийскую сень,
И стал «Виднейшим камнерезом».
В культуре у Востока день.
 

Много лет общаясь с людьми самых разных возрастов, профессий, я утвердился во мнении, что большинство из них тянутся к прекрасному. Сокровенно. Будто стесняясь. Почти в тайне от себя. Их манит искусство… Загадка притягательных шедевров: Парфенона, руин Помпеи, ансамблей Санкт-Петербурга или Самарканда, на котором хочу остановиться специально.

Ведь мой друг, которому посвящена эта повесть, как раз из этого замечательного города. Позвольте, я немного остановлюсь на Самарканде, городе, как его называют: музей под открытым небом, откуда родом Ахмат Шаймурадов.

Самарканд рождён в древнейшие времена. Раньше именовался – Мараканд. Как город он сложился в середине 1-го тысячелетия до н. э. В античное время являлся столицей Согдианы.

В 329 г. был захвачен Александром Македонским. Арабское завоевание (712 г.) привело к запустению, и только в 9–10 в. при Саманидах и 11–12 в. при Караханидах наблюдается бурный рост города. В это время средневековый Афросиаб был плотно застроен, в нем процветали ремесла и торговля, осуществлялось интенсивное строительство дворцов и культовых зданий.

При монгольском завоевании (1220 г.) Самарканд был опустошен, но в 14–15 веках он начинает восстанавливаться. В эпоху правления Тимуридов город вступает в пору невиданного строительного бума: были возведены множество мавзолеев, поминальных мечетей, дворцов, служебных помещений, медресе и других сооружений.

Говоря о выдающихся памятниках города, следует упомянуть о «Регистане» – главной общественной площади, медресе Шир-Дор; великолепном сооружении мавзолея Биби-Ханум; усыпальнице Тимура – Гур-Эмир. Также не забыть о Шахи-Зинда – целом ансамбле необыкновенных красивых мемориальных и культовых зданий, о котором в народе сохранились легенды, как о живом царе. Кроме перечисленных, широко известных мемориальных сооружений, в Самарканде существует великое множество других памятников старины.

И конечно, все это, как и многое-многое другое, что во многом: и в полотнах, и в скульптурах известных мастеров, где звучит голос красоты, метафоры прекрасного – не могло ни отразиться в жизнедеятельности известного художника. Вот потому и я решил написать эту поэтическую повесть об известном скульпторе Востока, моем друге-наставнике Ахмате Шаймурадове.

Кто хоть раз в жизни видел, как цветут маки на изумрудном лугу у подножия древних бирюзовых усыпальниц Шахи-Зинда в Самарканде, не забудет этого – оттуда и наш герой повествования…

 
Как на экране, в памяти Самарканд.
При свете звезд и солнца проплывает
И каждый купол, и минарет
Так выпукло и ярко оживает.
Восточная жемчужина, в твой наряд
Цветы с плодами вплетены искусно.
И пахнет воздух так тепло и вкусно,
И взгляды женщин, как огни горят.
 

Весна. Самарканд. Невыразимая синь бездонного неба. Ни тучки. Пестрые разливы цветущих полей. Звенящий, еще не хлебнувший летней пыли прозрачный воздух. Гордые лазоревые, сапфировые, синие купола и колонны минаретов, вознесенные к зениту. Все это не могло ни привлечь мальчугана, Ахмата, к прекрасному и к мечте овладеть искусством созидания.

 
О Самарканд родной, средь азийских городов
Ты самый лучший! Ты лежишь у сердца!
И нам не надо наводящих слов,
Куда же нам от стен родных всем деться?!
 

Настала пора представить вам своего героя – Ахмата Шаймурадова. Он родился в г. Самарканде в 1936 году. Его отца, Шаймурадова Орзикула, в 1942 году забрали на фронт, а через год семья получила известие о гибели под Сталинградом. Забота о детях и их воспитании целиком легла на плечи матери, Химмат-опы Турсуновой. Ахмату, как и большинству людей его поколения, приходилось быть самостоятельным, чтобы преодолевать разные жизненные препятствия, самому выбирать свой жизненный путь.

И, наверное, не зря Ахмат выбрал путь скульптора…

Волей случая или благодаря стечению обстоятельств и велению времени, Наим – Ака, по просьбе мамы Ахмата, отвел его на работу в мраморную мастерскую при русском кладбище. В это время Ахмат, самый молодой, учился в седьмом классе вечерней школы, а Наим-ака, самый старший, был его соседом по дому.

В этой мастерской работали друзья Наим-ака, братья Джураевы – мастер усто Джалил и мастер усто Болта. К ним Ахмат попал в качестве ученика по обработке мрамора.

Для 14-летнего юноши это была тяжелая, изнурительная работа – вырубка, с утра до вечера, на солнцепеке, твердого газганского мрамора. Особенного усердия требовала ручная шлифовка.

В это время на русском кладбище Ахмат впервые увидел женскую фигуру с крестом на чьей-то могиле. Поражённый, именно тогда он ощутил желание стать скульптором. Но до осуществления мечты было так далеко и так трудно…

 
Увы! Бегут счастливые дни.
В них крылья будто бы одни.
Ни лень, ни счастье наслажденья
Не могут их сдержать стремленья.
А время волею своей
Погубит радость и покой везенья.
Но рад друзья, красота веков ещё со мной,
Под солнцем золотым и светлою луной.
 

Перенимая навыки резьбы по камню у знаменитых устозов, Ахмат параллельно учится в вечерней школе. Проявляя себя как одаренный ученик, он понимает главное: ремесло имеет свою систему определенных художественных принципов. Молодого ученика покоряет мастерство устозов, в руках которых обычный камень в процессе терпеливого, сложного и требующего мастерства труда, превращается в прекрасное, резное, ажурное произведение искусства. Мальчик пытливо старается освоить технику резьбы. Как отмечали сами устозы: «Несмотря на сложность, длительность, трудность резьбы по камню, любовь Ахмата к этому ремеслу поражала их самих».

Через некоторое время Ахмат начинает вырезать фигурки людей, что со временем превращается в его любимое занятие. Думаю, вовлечение молодого Ахмата в искусство резьбы по камню, навыки которого ему передавали знаменитые мастера, сыграло огромную роль в формировании его как скульптора.

 
Он, отсекая в мраморе все лишнее,
Прикасался к нему мысленно.
Заметьте, взор к нам был обращен
И проникал в души уже возвышенно.
 

Я немного отвлекся, продолжим. После четырех лет работы в мраморном цехе (артели) Ахмата перевели в мавзолей Гур-Эмира, чтобы отреставрировать стену с орнаментом «шарафа». Это было грандиозное средневековое сооружение. Поработав там год, в 1955 году Ахмат вместе с мастером усто Болта поехали в Ташкент на особое задание. Работая там, имели возможность быть на приеме у заместителя министра Узпромсовета, и этот руководитель почему-то спросил Ахмата, хочет ли он учиться. Он, не долго думая, ответил: «Конечно, но только по обработке камня».

Ответ был неожиданным: «Готовься! Поедешь или на Урал, или в Москву».

Ахмат, конечно, обрадовался и он начал усердно готовиться. Через шесть месяцев, когда до экзаменов осталось три дня, улетел в Москву.

 
Древний город он печалью покидал,
Но с гордостью какой-то и восторгался.
Его он навсегда в себя вобрал,
Который слился с ним Востоком.
 

В Госпромсовете в Москве он встретил свою знакомую Маргариту Соколову, с которой был знаком ещё в Самарканде, когда она приезжала туда в командировку, к мастеру усто Болта. Она и направила Ахмата в Московское художественно-промышленное училище имени М.И. Калинина…

Прибыв в училище и ознакомившись с перечнем экзаменов, через которые ему предстояло пройти, он решил, что сдавать их не будет, поскольку он мраморщик. Но ему разъяснили, что без этого учеба невозможна. И он как смог, все-таки с трудом сдал экзамены по живописи, истории, написал с большим затруднением сочинение на русском языке. В результате директор училища объявил, о решении комиссии зачислить его студентом без стипендии и о необходимости сдать первый семестр на «хорошо». Иначе неизбежно отчисление. Учеба в первое время Ахмату давалась сложно, так как он, будучи каменотесом, никогда не рисовал, а об акварели даже и не слыхал. Но он прилагал все усилия, и видя это стремление, и студенты, и преподаватели помогали трудолюбивому ученику.

Хочу ещё заметить, что в послевоенное время почти все дети старались друг другу помочь. Возможно, война и трудности жизни консолидировали многих тогда детей. А среди друзей в училище у Ахмата были даже такие, у которых не было одной руки или одной ноги. Вот именно благодаря такой взаимовыручке и таким учителям, да стараниями самого Ахмата он осваивал все премудрости рисования, скульптуры, прикладного искусства и истории искусства. Весенние экзамены он сдал на «хорошо» и «отлично». Так он стал настоящим студентом.

За четыре года учебы в художественном училище Амат прошел путь от простых геометрических форм до сложных фигур рисования, от лепки античных голов до живого портрета. Большое место в его становлении как скульптора занимал известный педагог М.М. Шмаков.

Во время войны Шмаков жил в эвакуации в Самарканде. Он всегда говорил: «Самарканд спас нас от голода и холода». Возможно, поэтому он так подружился с Ахматом и старался вложить в него как можно больше знаний, особенно по основам скульптуры. В годы учебы Ахмат познакомился с Чингизом Ахмаровым, преподавателем рисунка.

 
Через трудности идя с теплящейся надеждой,
Он к цели продвигался, как предки прежде.
 

Вот так постепенно Ахмат получил возможность осваивать и совершенствовать профессию скульптора. Уже в процессе обучения в училище он принимал участие в различных художественных выставках. К примеру, на выставке в рамках декады искусства и литературы Узбекистана, проходившей в Москве в 1959 году было выставлено четыре произведения Ахмата. Принимавшие участие на выставке Урал Тансыбаев (в то время председатель Союза Художников Узбекистана) и Самиг Абдуллаев, увидев произведения молодого скульптора, посоветовали ему продолжить учебу. Конечно, Ахмат, следуя совету двух знаменитых художников, стал готовиться к поступлению в институт…

В тот год из всей Средней Азии в Московский Государственный художественный институт имени В. Сурикова поступил один лишь Ахмат Шаймурадов. И, конечно, в этом большую роль сыграли и дарования Ахмата, и его целеустремленность в процессе обучения. Следующей удачей Ахмата было то, что в институте он попал в мастерскую Матвея Генриховича Манизера, который передал ему секреты мастерства. Безусловно, академическая система художественного образования сыграла большую роль в становлении его как художника-скульптора.

 
В нем центростремительная сила,
Которая бесцеремонно его душу поглотила.
 

Ещё в период учебы в институте Ахмат работает над национальными темами. И это вполне объяснимо. Древний и прекрасный родной Самарканд не мог ни волновать молодого скульптора. В его творчестве особое место занимает образ основоположника узбекской поэзии и философа – великого Алишера Навои.

Первое произведение, посвященное поэту, им было создано ещё на втором курсе института. Как-то, во время пребывания на каникулах в Самарканде Ахмата, ректор университета, знаменитый исследователь творчества Навои, Вахид Абдуллаев предложил ему создать образ великого поэта. Ахмат создал бюст Навои в мраморе в натуральную величину и заслужил похвалу своего учителя М.Г. Манизера. Сейчас эта работа находится в актовом зале Самаркандского университета.

 
У Ахмата появилась лирика
В скульптуре Навои великого,
С безграничной любовью к своей земле…
Создав пейзаж востока в камне…
 

По высказыванию известного искусствоведа Р.Такташ в газете «Правда Востока»: «Скульпторы Узбекистана неоднократно обращались к образу Алишера Навои, однако одним из самых интересных его портретов остается портрет, созданный Ахматом Шаймурадовым». Как говорит сам скульптор: «Образ Навои проходит красной нитью в моем творчестве, потому что по мере обращения к нему, в нем раскрываются все новые грани, и начинаешь осознавать его как совершенного человека».

Самым известным в творчестве скульптора является образ поэта, созданный на основе портрета Махмуда Муззахиба по предложению известного ученого Хамида Сулейманова. Мастерство Ахмата как скульптора позволило ему найти успешное пространственное решение средневекового изображения. Скульптура многим пришлась по душе и была награждена серебряной медалью на выставке в Москве. В этой работе Ахмат смог передать богатый внутренний мир поэта, благородство, чистоту и величие его души.

Имея своим источником средневековую миниатюру, но выполненную в системе художественно-выразительных средств современной пластики, эта работа стала образцом передачи образа Навои. Данная работа раскрыла скульптору богатство интерпретационного многообразия, новых граней, что и объясняет последующее неоднократное обращение автора к теме Навои на протяжении всего его творчества.

А вот мое поэтическое восприятие образа Навои, сотворенное моим другом и наставником Аматом Шаймурадовым:

 
От напряженья вздулись вены лба
Его, как у рудокопов от угля.
А может быть, не только рудокопа,
Ведь поднялся к небу его взгляд, глядя,
За каплей капля камня улетает от резца
И в нежную палитру образ станет навсегда.
Прекрасно одеяние его свисает до полы,
Где складки подчеркивают всю простоту чела.
Его душа возносится к любви и чистоту любя.
Рассудок мой. Постиг он мысль его,
Попасть к нам на размышление всего,
О смысле жизни – даря нам разум от него…
Он бел: весь в мраморе и в белое одет.
Убор на нем, как будто бы святой.
Расписан: как бы в неба цвет рукой.
Чело, венчающееся изящною чалмой.
Взгляд мудрости – добрая примета,
Как с вековых времен просвета.
В нем величавость восточного поэта,
Смотрящего на нашу будущность века.
 

1960-е годы Ахмат создает несколько станковых работ. Это «Алишер Навои» (мрамор, два варианта, находятся в Самаркандском Государственном университете и в Институте рукописей), «Тамара» (мрамор), «Портрет Марьям» (бетон), «Портрет рабочего» (керамика), «Портрет хирурга». Они демонстрируют совершенствование мастерства скульптора, экспериментирование в разных материалах, поиски новых тем и собственного стиля.

И везде мы находим у Шаймурадова на первом плане, в лучших его созданиях, такие элементы, которые в наше время и, быть может, особенно для нас, из Средней Азии, всего драгоценнее и нужнее в искусстве, это элементы: национальность, современность и чувство реальной историчности.

 
Высотами наук ваянья и искусства
Его Москва там чудна одарила…
Высоко подняла Его разум и чувства,
Чтоб он с высот тех больше не сходил…
 

Окончив институт в 1965 году и вернувшись в Узбекистан, Ахмат начинает заниматься творчеством в родном Самарканде. Именно с этого периода он начинает вносить свой вклад в развитие национального изобразительного искусства, новых высот достигает его творческий потенциал. Он создает крупные и маленькие скульптуры, большая часть которых в настоящее время хранится в музеях Узбекистана. Некоторые работы скульптора нашли свое пространственное воплощение в различных городах республики.

 
История о прошлом – в душе его родник,
И в чуткости к сердцу он проник,
Ведь история – мать наук.
И край тот его – душевный друг.
Он там родился и жил
И память о том сохранил.
 

Но в целом хочу подчеркнуть, что Ахмата Щаймурадова считают крупным специалистом – художником, мыслителем в понимания образа поэта Алишера Навои, созданного им в разных аспектах и из разных материалов ваяния.

Что мне ещё можно сказать о целостной скульптуры Навои: поэта, философа, ученого, созданного с таким искусством. Чувствуется не только покой прозрения, а также печаль, нечто чтимое и великое.

 
День стоит, и ночь пред ним спит.
То будто ангелом одушевленный камень.
Он неподвижен, но в нем есть жизни пламень.
Лишь память разбуди – и он заговорит с нами.
Мне думается Навои ответил бы от имени ночи так:
Мне любо днем стоять и ночью стоя спать.
Когда царит бездушие и преступленья.
Не чувствовать, не видеть ваши обречения.
Умолкните друзья – не трогайте мои прозренья.
 

D 1970-х годах Ахмат Шаймурадов создает такие работы, как «Юлаш Ахунбабаев» (бронза, Самарканд), «Алишер Навои» (мрамор, два варианта, находятся в Самаркандском музее и Самаркандском Государственном университете), «Портрет Спитамена» (гипс), «Портрет Мирзо Улукбека» (мрамор 2 варианта, находятся в САмГАСИ и обсерватории Улукбека), «Академик Вахид Абдуллаев» (гипс), «Поэт Ислам» (бронза), «Усто Умар» (гипс), «Художник Эсон Мухаммдиев», «Памяти отца» (гипс). Каждая работа выполнена в своеобразном художественно-стилистическом ключе, сообразно с личностью персонажа.

 
Он весь в труде и верит в силы деянья,
Работая сосредоточенно,
любя до пота неустанно.
 

Произведения Ахмата Шаймурадова носят не только выставочный характер или хранятся в музейных коллекциях или в мастерской художника. Они представлены на обозрение широкому зрителю. В числе таких произведений автора рельефные изображения образов, навеянных известным шедевром Алишера Навои «Пятерица» на станции ташкентского метро «Алишер Навои». Эта работа была выполнена в соавторстве с Чингизом Азмаровым. Созданная двумя талантливыми художниками на высоком художественном уровне она создает весьма своеобразную поэтическую среду на данной станции метро.

Проходя мимо этих шедевров-ковров цветной керамики «Пятерицы» Алишера Навои, на станции метро «Алишер Навои» в Ташкенте, мне захотелось поэтически воспеть:

 
Рукой искусства изваянья Ахмата
Воссоздан облик поэта Алишера-дара.
Да, в познании велик Творец земли.
В ней тайн не перечесть в дали.
Пока не истощена Она,
За пазухой в ней полных сил добра,
Для истинных творцов любви, где его душа.
 

К подобного рода работам также можно отнести круглую скульптуру и рельеф в музее литературы и искусства имени А.Навои, где автор мастерски решает сцену беседы устоза и шогирда – Джами и Навои.

 
Взошла скульптурою поэта Лирика,
И Дух его витал там и в нас проникал.
Необходимая ж керамики физика
Сложилась вся в пьедестал.
И все это в желании скульптора,
Где истории страсть и тоска…
Достоинству его звания
Пройти к человечеству через века.
 

В середине 1970-х годах тематический круг уже зрелого мастера Ахмата Шаймурадова значительно расширяется. Наряду с историческими личностями художник начинает обращаться к образам современников, известных своей эпохе в жанрах портрета, бюста и многофигурной композиции. В их числе такие работы скульптора, как «Композиция с четырьмя поэтами» (1978 г.), «Портрет матери» (мрамор, Самаркандский музей), «Портрет Чингиза Ахмарова» (бронза), «Самиг Абуллаев» (гипс), «Потрет Бобошера Шавхиева» (бронза), «Портрет Зулайхо Наркуловой», «Хлопкоробы» (медь, Москва), «Портрет агронома Холбаевой» (медь), «Усман Юсупов» (медь), «Вдохновение» (медь), «Садриддин Айний» (медь) и другие. Эти работы ещё глубже раскрывают творческое дарование скульптора Ахмата Шаймурадова, реализовавшего себя в академической системе, которую характеризуют пластичность, высокий уровень синтеза формы и содержания.

Чтобы почтить Ахмата ещё больше, я написал следующие строки:

 
Слепляя глину в камень, бронзу, медь, так
Ты в круг мыслителей в высь метнулся
И, возносясь за шагом шаг,
С небесами почти соприкоснулся.
 

Особенностью творческого самовыражения Ахмата является широкое использование им такого сложного материала, как мрамор. И это не случайно, так как с детства Ахмат постиг секреты мастерства в работе с камнем. Это превратилось в его любимое занятие, которое с годами совершенствовалось и усложнялось.

 
Он будто слышал изнутри –
жизнь к нему стучится,
Это разум его требовал,
усилиями крупицею, осуществиться.
 

Ахмат испытывал себя и в области монументальной скульптуры. Как отмечалось выше: «Ахмат Шаймурадов свои творческие силы, способности активно пробовал в создании монументальных памятников в различных городах республики». (Каталог. Выставка произведений. Самарканд, 1977, 2 с). И сегодня некоторые памятники художника продолжают возвышаться над городским ландшафтом, а некоторые убраны в силу изменившейся культурной и художественной парадигмы. Однако однозначно можно констатировать одно: все они выполнены художником с полной отдачей своих творческих сил и с чувством ответственности.

 
Достоинство и красота его ваянья.
Радость – скорбь, в поэтике слиянья.
В керамике иль в металле
сие полно вам стенать!
Они мертвы, но живы их изображенья.
Мы радуемся, воспоминая их.
Дабы до времени, в нас, они живых…
 

В 1990-е годы творческое дарование Ахмата раскрывается в создании образов исторических деятелей, которые являются важной составляющей национальной культурной политики. Он остается верен своим художественным принципам: монументы должны быть понятны в содержательном плане и передавать дух конкретной эпохи. Вместе с тем они несут в себе и мироощущение современности, интерпретационный строй работ наполняется большим смыслом, подчеркиванием новых граней в уже отработанных образах. Это можно проследить на примере памятника Алишера Навои (Самарканд, 1991 г.). «Накопленный скульптором на протяжении многих лет творческий опыт в обращении к теме великого поэта нашел свое логическое завершение в монументе, установленном в парке в Самарканде (постамент В. Акопджаняна). Живший и творивший в Самарканде великий поэт показан скульптором как чистая, непосредственная, открытая и благородная личность». (Н. Норматов. Указ. соч.).

 
Будто сверху, со звезды, созерцаю мир,
Вбирая в душу красоту, избегая суеты.
И разум расширяю свой вширь,
Стараясь постигнуть чистоту любви.
 

1990-е годы художник создает такие работы, как «Композиция с птицей Хумо» (бетон), «Солнце и лев» (медь), «Сабир Рахимов» (бетон), «Усто Парда» (медь), «Портрет японца» (фарфор), «Портрет Президента ассоциации узбекско-японской дружбы» (глина), «Сисидосан» и «Художник Окобо Чехиро». Будучи в творческой поездке в США, Ахмат Шаймурадов создает более двадцати портретов. «Доминирование простоты образного решения – главная особенность творческого почерка Ахмата Шаймурадова» (Каталог. Выставка произведений, Самарканд, 1977, 2 с.).

 
Он дарит людям красоту своего добра,
С бескорыстием дружат они всегда.
Как солнце светит и греет с утра,
И с взаимностью встречает улыбку с лица.
Благодарен судьбе
 

Я чрезмерно благодарен судьбе, что случайно познакомился в 2003 году с Ахматом Шаймурадовым при его вторичном посещении Америки. Этот человек произвел на меня неизгладимые впечатления, как на художника, мыслящего о доброте и любви. Но главное, его профессионализм и опыт в изобразительном искусстве скульптур. Мы сблизились с ним быстро, с пониманием к друг другу и к искусству. Ему нравилась моя поэзия и мои рисунки, а мне его знания и умения: из любого материала творить художественные произведения. Он мне впервые показал, как из шамотной глины изготавливать скульптуру. Для меня это было удивительно, так как в сыром виде с этой податливой глины можно было лепить все, как из пластилина, а затем при термообработке получить настоящий камень, то есть готовую окаменевшую скульптуру.

 
Пусть глина желтая и белый стих
Позволят выразить все то, чего достиг.
 

Я отдал многолетнюю дань архитектуре, а также живописи и поэзии. Но случилось так, что ваянием занялся только после встречи с Ахматом Шаймурадовым, то есть с ещё одной посетившей меня родственной музой. В этом нелёгком деле моим проводником стал именно Ахмат, которому я выражаю искреннюю благодарность.

 
Мой друг Ахмат устремлен к тому,
Чтобы с учеником шедевр создать,
Заезженных приемов избежать.
Я рубаи тебе дарю, мой учитель,
Чтобы находить и вновь искать!
 

Скульптура – очень трудоемкое искусство, недаром ваятелей немного. Она сродни архитектуре и по высокой степени обобщенности, и по сгущенности, напряженности образной системы, силе впечатления.

Мне представляется, нельзя забывать несколько главных вещей: в искусстве нет ничего второстепенного, нет художника без мастерства, нет нового искусства без нового человека, который переживает себя в новизне самого бытия.

Именно поэтому, именно здесь, я привожу свои некоторые работы (в керамике), выполненные под руководством замечательного наставника – Ахмата Шаймурадова.

Это образы Божественного промысла – в природе и искусстве. Практически все мои работы в скульптурах отображают многолетние раздумья: о жизни и смерти, любви и ненависти, поисках истины и наших заблуждениях, о самой сердцевине человеческой жизни, её божественном предназначении.

 
Ваш карандаш и глина уравняли
С благою душой ваше мастерство.
И так высоко вознесли все естество,
Что в ней красы ещё прекрасней стало.
Умелою рукой теперь мне дали
Вы новый плод усердия своего
 

«Божеству искусств поклоняюсь», керамика