Текст книги "Три секунды вечности"

Наши места располагались в конце вагона и только пару человек были в другой его части. Рядом ехали три девушки. Это студентки медицинского института из Харькова, которые направлялись в сторону Урала. Они познакомились с нами, и мы хорошо поладили. Как сейчас помню резонанс в нашем районе вагона, когда одна из них легла спать в футболке, под которой ничего нет. Это, наверное, нормально и многие делают так в поездах. А может быть, это была своего рода нота дерзости в наш адрес. То есть в адрес семи призывничков, которым баб не видеть еще год. Ну да ладно, не об этом сейчас.

Как-то мы решили поиграть в карты с ними. Играли в разные игры, коротали время, а потом приступили к перекусу. Мы предлагали им то, что было у нас, они делились тем, что было у них. Такая теплая атмосфера дружеского ужина. С ними была девушка из Таиланда что ли. Не буду врать, точно не помню, но из крайней Азии. Суть в том, что ассортимент ее еды отличался от нашего и было интересно попробовать всякие штуки. Все было нормально, но потом она заварила нам что-то вроде их национального чая. Я, конечно же, не берусь утверждать, что чай был необычный, но все кто испил его, стали значительно веселее и жизнерадостнее. Я в том числе. На досуге попробуйте такой азиатский чай. Какие нужны травы не знаю, но одна чашка из депрессии выведет точно.

Мы хорошо проводили время. Играли, занимали себя чем – нибудь, рассказывали истории из жизни, но их путь подошел к концу. Мы дружно вышли на перрон, сделали пару совместных фото и попрощались. Дэн, к слову, добавил одну из них Вконтакте.

Тамбов, Пенза, Самара остались позади. В течение дня мы останавливались в разных городах и выходили размяться и подышать свежим воздухом. Кто-то сразу же звонил своей девушке, мамам и папам. Кто-то задумывался о жизни и о предстоящих 364 днях. Ночью мы прибыли в Уфу. С вокзала было видно, что город расположен на холмистой местности. Больше даже похоже, что на горе. Темная возвышенность с расположенными на ней домами и фонарями. Здесь нам встретился дембель, ехавший с нами в поезде, только по направлению домой. Он дал пару советов и, как сейчас помню, сказал: «В армии много всего ненормального и необычного. Не удивляйтесь, если вас заставят делать совершенно бессмысленное действие. Просто беритесь и выполняйте». Потом мы всей нашей командой сделали совместное фото. Начался дождь. Поезд двинулся дальше.

Мы приблизились к уральским горам. Холмистая местность становилась все рельефнее, полустепи сменялись хвойным лесом, и в ночь началось наше продвижение по серпантину. Раньше не знал этого, но железные дороги в горах тоже очень извилистые. Такой путь занимает много времени. Всю красоту гор я не увидел, потому что была кромешная тьма. Мы составили список и выходили на дежурство в начало вагона каждые полчаса.

Под утро настала моя очередь. Меня разбудил предыдущий дежурный. Им оказался Олежик. Я умылся, почистил зубы и присел на, так называемом, посту. Он не стал уходить и решил составить мне компанию. Это было приятно, потому что на душе тоска, а тут появилась возможность занять голову разговорами. Он купил нам два кофе. Мы сидели, смотрели в окно. Зрелище завораживало, потому что раньше никто из нас не бывал в горах. На территории Белгородской области преобладают лесостепи, а местность в основном холмисто – равнинная и подобия гор здесь не найдешь. Поезд тянул свой состав то влево, то вправо медленно пробираясь в гору, а затем спускаясь. Горы были покрыты хвойным лесом. Изредка мелькали небольшие озера и реки, больше похожие на ручейки. Из тумана иногда виднелись горные поселения. Довольно необычно, наверное, жить среди гор и тайги. Было очень красиво. Никогда не забуду свое знакомство с горами Урала.

Олег оказался очень общительным. Рассказывал мне одну за другой истории из жизни. О себе, о своих родителях, девушках и прочее. Лучше всего можно было узнать человека именно в таких душевных беседах. Искренний и добрый, он никогда за всю нашу службу не дал усомниться в себе. Из такой беседы я понял, что он очень любит быстрые тачки и заниматься любовью, потому что в свои 18 лет, баб он переимел уже вагон и маленькую тележку.

Уже тогда он сказал, что свяжет свое будущее с армией и хочет подписать контракт. Тогда мы еще не понимали в какое место едем, но что-то мне подсказывало о том, что все его желание пропадет в первые же дни службы в Омске. Так как это был его первый контракт, еще и заключенный во время срочной службы – он длился два года. Так и сейчас в вооруженных силах.

О себе я ему тоже много чего рассказал, в чем-то мы были похожи, в чем-то совершенно разные, но только вот я ни о каком контракте не думал. Год и все, больше вы меня здесь не увидите. Я хотел устроиться в органы внутренних дел. Конкретнее – в отдел по борьбе с экономическими преступлениями. Это было базовое направление моей специальности – экономическая безопасность. На третьем курсе мы проходили практику в ОВД, и это было очень увлекательным занятием. Мотивация и амбиции были направлены в ОБЭП. Нам поручали слежки за сотрудниками нелегальных организаций, за контрабандными бензовозами, которые везли топливо на границу с Украиной и многое другое. Также этим операм все было ни по чем, так как они служили в достаточно востребованном и уважаемом отделе. Сотрудники ОБЭПа всегда отличались своей чистоплотностью и аккуратностью в ведении дел. Вот с несколькими из них я и познакомился в процессе практики.

Наша смена подошла к концу, и я пошёл будить следующего. Не забуду этот момент. Тип спит, хлопаю аккуратно его по плечу и говорю:

– Доброе утро. Твоя смена, просыпайся. Он открыл глаза, посмотрел на часы сонными глазами и ответил:

– Ну ещё же 5 минут, посплю ещё… – Олег тоже видел всю эту картину и оба мы поняли, что этому парню в армии будет, как минимум, очень весело.

К утру состав преодолел горы. Сначала мы проехали Чебаркуль. Для меня это было символично, потому что это тот самый город, куда наш прославленный хоккейный тренер советской сборной отправил великого хоккеиста Валерия Харламова. В фильме «Легенда 17» (рекомендую к просмотру всем) есть несколько эпизодов о карьере главного героя в этом городе. Затем поезд остановился в Челябинске. Команда вышла размяться и проснуться. День был солнечным и знойным. Я осмотрелся и подумал про себя – «ну вот, теперь и в Челябинске побывал».

Там же произошёл довольно смешной случай, когда того самого любителя поспать слегка унизил проходивший мимо гражданский. Мужчина лет 35, увидел как этот самый наш сослуживец крутил в руке спиннер (на тот момент это была дико популярная штука, которую я никогда так и не купил) и сказал: «Ты что как дебил с этой игрушкой возишься! Она была придумана для тупых, а ты этого не понимаешь даже!» – на что солдатик ничего не ответил, зажевал и опустил голову вниз. Ничего судьбоносного в этом эпизоде нет, но все же он мне запомнился.

Мы ехали дальше и приближались к границе с Казахстаном. По вагонам несколько раз проходили военные с собаками. Что-то вроде досмотра. Это были пограничные военные Казахстана. Затем мы остановились в Петропавловске. Сразу же бросилось в глаза несколько отличий от российского города. На перроне стояли торговцы с большими сумками и предлагали проезжавшим в поезде пассажирам всякую дребедень. Это были китайские портативные зарядные устройства, наушники и прочее. Одному из наших парней – боксеру, понадобилось кое-что другое. И он попытался это объяснить стоявшему на улице казаху через окно, своеобразно оттопыривая губу и изображая, что ему нужно то, что туда можно закинуть. Сами понимаете о чем речь, и выглядело это забавно. Пацаны набрали этих портативок и прочей шелухи, я не купил ничего. Мы тронулись дальше.

Чем ближе поезд подбирался к Омску, тем хуже было настроение. У каждого из нас. Это волнительный момент, возникает ощущение, что сейчас произойдёт что-то судьбоносное, то, что произведёт неизгладимое впечатление и незабываемый момент в нашей жизни. Нам предстояло знакомство с местом несения военной службы. О 242 учебном центре воздушно-десантных войск было известно лишь по найденной в интернете информации, либо со слов парней, которые здесь уже побывали.

Была уже глубокая ночь. Около часа ночи. Точно не помню. Стук колёс замедлился, после чего поезд остановился и мы прибыли на железнодорожный вокзал города Омска. Сразу бросилось в глаза, что город старый. Потому что сам вокзал представляет собой монументальное произведение архитектуры, и здание было очень старым, хотя оформлено довольно прилично, но вот прилегающая территория как раз и сложила истинный образ старого серого Омска.

Мы построилась на автомобильной парковке недалеко от входа на вокзал. КАМАЗ, который должен был нас забрать, опаздывал и мы приступили к «тупёжке» – так называют бессмысленное ожидание чего-то на армейском жаргоне. Пацаны прятали телефоны и портативки кто куда мог, так как предстоящий шмон мог лишить их всего этого добра. Рядом стояла машина с двумя молодыми людьми. Из открытых окон доносились звуки музыки, насколько помню, это был Михаил Круг. Им, наверное, было так круто, а вот нам предстояло что-то жесткое в ближайшем году. Мы ждали в нервозном состоянии и пытались всячески шутить. Один из парней взял с собой два iPhone 4. Один для того, чтобы сдать, а второй хотел спрятать и оставить с собой постоянно. На свой страх и риск. Он это понимал, но не готов был проводить время без социальных сетей и общения с девушкой. Она кстати, в конечном итоге, его дождалась. Как-то раз на 2 августа видел их вместе. Происходит такое нечасто. Скажу честно. И вот он решил спрятать его и не нашёл место лучше, как под головной убор. Он спросил меня:

– Посмотри, так заметно?

– Что? – спросил я, потому что не понимал, что же нужно было заметить. Затем он снял кепку и показал, что там телефон. Действительно, его было совсем незаметно. Ещё мгновенье и этот айфон падает и ударяется об асфальт под резкий гул злорадства всех присутствующих. Экран весь в трещинах. Старлей и сержант тоже это увидели, но ничего не сказали.

КАМАЗ приехал, и мы загрузились в его тентованном кузове, который был оборудован под перевозку солдат. Тогда я ещё не знал, насколько часто нам предстоит передвигаться таким образом. Да ещё и человек по 60-70, при максимально допустимой нагрузке в 35-40 человек. Это всегда было весело.

Водитель поддал газу, и мы на всех парах приближались к месту несения службы.

Глава 5

Добро пожаловать в 242 УЦ

«Тот, кто носит, или когда-либо носил голубые погоны с десантными эмблемами, всю жизнь будет с гордостью произносить слова: Я – ДЕСАНТНИК!»

В.Ф. Маргелов

Минут через 20 грузовик начал замедляться. Это означало, что мы приехали. Момент волнительный, ощущение новое и незнакомое. Я ясно представлял себе, что моему взору откроется русская армия такой какая она есть. Предстоящее знакомство ожидаемо стало бы очередным значимым моментом в моей жизни. Все эти статьи в журналах, пабликах «Вконтакте» и Instagram о выходе из зоны комфорта, прочитанные ранее, теперь не имели никакого смысла, потому что предстояло все испытать на себе.

Команда, один за одним, выгрузилась из КАМАЗа. Нашему взору предстал постамент с надписью «242 Учебный центр ВДВ», рядом табличка с названием поселка, на котором базировался УЦ – СВЕТЛЫЙ. Командир дал команду:

– В колонну по два становись! Равняйсь! Смирно! Шагом-марш!

«Ну, погнали» – подумал я про себя.

Огромная по протяженности линия турников и брусьев, стадион, подобие беговых дорожек вокруг из столетнего асфальта. Все это представляло собой спортивный городок, который, в последствие, станет постоянным местом наших занятий по физической подготовке. В строю начался гул. Пацаны делились первым впечатлением от увиденного. Кто-то даже артистично проговорил: «Добро пожаловать в ад!», как сейчас помню. На ад это не было похоже, но то, что мы «попали» и детство закончилось – поняли все.

На КПП дежурный (один из солдатов срочной службы в наряде) открыл нам шлагбаум и увидел меня с огромным хоккейным баулом и клюшкой – «О, хоккеист! Это хорошо!». Я тоже улыбнулся. Подумал, наверное круто, что я хоккеист, видимо они здесь в почете (я ошибался).

Метров тридцать прямо от КПП был расположен плац. Рядом с ним второй – ужасно разбитый, весь в ямах и кочках. На другой стороне от него была столовая. Справа от нас штаб, а за ним здание, перетянутое сеткой, у которого был обвален один пролет с первого до последнего этажа. Это и было тем самым местом гибели 24-х десантников в 2015, а напротив находился монумент во славу и вечную память погибших ребят. Тогда я задумался, ведь совсем недавно – пару лет назад – видел репортаж с места этого жуткого события, а сейчас иду наяву мимо этого места. Необычное ощущение…

Мы приблизились к старому обшарпанному зданию. Как оказалось, это был дворец культуры. На входе валялись какие-то доски и горы земли. Дальше мы вошли в актовый зал и расселись. Здесь нас ожидали психологи УЦ. Их задача была в том, чтобы распределить нас по ротам. Якобы наш психологический портрет должен стать показателем нашего будущего подразделения. Этим занимались две женщины в годах и полный мужчина крепкого телосложения. Это был главный психолог учебного центра, как выяснилось позже. И вот, когда он увидел меня с хоккейным баулом, его глаза налились гневом и на меня высвободилось столько словесной ярости, сколько, наверное, не испытывал очень давно или даже вообще не испытывал в своей жизни. Содержание его выговора в мой адрес, а вернее выкрика (орал он как резанный) было основано на донесении до меня мыслей того, что я допустил большую ошибку, привезя сюда хоккейную форму с клюшкой. Что-то вроде – «Солдат, ты конченный! Какого черта ты притащил сюда это гавно?! Ты служить приехал или в хоккей играть?». Меня это привело в небольшое замешательство, потому что я и не хотел тащить в армию хоккейные причиндалы килограмм пятнадцать весом, ведь об это меня просил товарищ офицер. По реакции старлея я понял, что этот дядя на порядок постарше его в звании. Ф. просто молчал, а когда психолог закончил свои нравоучения, подошел и сказал: «Не обращай внимания».

Я посмотрел на остальных ребят, они тоже опешили от такого приема и ругани в мой адрес. Потому что выглядело это слишком неадекватно. Но мы с Олегом переглянулись, и в глазах каждого из нас был настрой типа – «Ничего, брат, прорвемся!»

Члены нашей команды по одному стали подходить к столам. Нужно было ответить на несколько вопросов, после чего психолог делал нам пометку, в какую роту мы определены. Я был записан в 7 роту. Это был второй батальон. Всех нас туда и определили, кроме Олега. К нему сразу же возникли вопросы по поводу его татуировок и еще что-то, после чего он был записан в роту связи 1 батальона. 5,6,7 и 8 рота обучались по военной специальности «механик-водитель БМД-2 (БТРД)», это означает, что, через три месяца, я должен был уметь в совершенстве управлять знаменитой боевой машиной десанта, знать техническое устройство и как ее обслуживать. То, что с Олегом мы уже не могли попасть в одну роту было неприятным фактом для меня, но позже выяснилось, что и Дениса направили в 6 роту. А в 7 со мной попали тот самый любитель поспать из поезда и земляк из районного военкомата. Который отличился еще в поезде чрезмерной услужливостью к офицеру и сержанту и уже тогда все без исключения поняли, что этот паренек любитель полизать (что именно полизать давайте оставим на ваше усмотрение, но, думаю, все меня поняли). В общем, компания моя оказалась крайне нежелательной. Короче говоря, звезды не сошлись. Но унывать было некогда. «Прорвемся!» – подумал я про себя.

Мы вышли и двинулись дальше, началась какая-то грунтовая дорога, чуть дальше виднелись своеобразные склады, колючая проволока, одноэтажные казармы, которые на тот момент еще пустовали. Было понятно, что на территории УЦ в настоящее время проходят строительный работы. И такие невысокие казармы должны стать в перспективе местом расположения рот и батальонов. Очень жаль, что нам не удалось там пожить. Потому что далее мы увидели то самое место, где нам предстояло провести три месяца.

Три огромных синих ангара стояли один за одним. Это эллинги, которые предназначались для складирования и хранения в них парашютов и прочих воздушно – десантных приспособлений. Как нам рассказали ранее, именно они были оборудованы под казармы, так как располагать роты солдат в зданиях, имевших риск обвала подобного такому как в 2015 году – категорически запрещалось. А факт того, что нам предстояло жить в ангаре, не предназначенном для проживания человека, сводил оптимизм к минимуму. Теперь я понимал, что будет очень тяжело. Мы подошли к входу, сержант А. постучал, дневальный открыл дверь, и мы вошли в расположение.

Дежурный по восьмой роте, находившейся первой у входа в ангар, сразу обратил внимание на меня. Очень уж бросалась в глаза огромная сумка и клюшка, которые я волочил, изрядно устав уже за все сегодняшнее путешествие. Но это был не наш дежурный, и проверять нас должен был не он.

В расположении находилось огромное количество кроватей. Все двухъярусные. А сам ангар представлял собой подобие крытого промышленного цеха около 70 метров в длину. Именно такие ассоциации у меня воспроизвели металлические стены и бетонный пол.

Наша рота (7 УПДР) была следующей. Пока мы шли, я смотрел на солдат, спящих как младенцы. Это удивило меня, так как вокруг было достаточно много света, дежурный что то бормотал на дневальных, да и мы шагали довольно шумно – это не было помехой уставшим и измученным солдатам.

В расположении нашего батальона находилось четыре роты. Крайняя – 8 УПДР, затем мы – 7, дальше – 6 и 5. Роль границы между ротами выполняли шкафы, выставленные сплошной стеной. Мы завернули за таким сооружением и оказались в расположении знаменитой и неповторимой 7 роты. Здесь нас и встретил сержант. Он был ужасно недоволен, когда увидел мой баул. И буквально завопил: «Ооой…ещё и хоккеист! Нах.. он нужен, ещё его шмотки проверять!» – короче говоря, за каких-то 20-30 минут пребывания меня возненавидел уже второй военный. Ненависть эта была подпитана наличием у меня хоккейной формы, которую я, собственно говоря, и взял то, по просьбе офицера роты, в которую в итоге и попал. Этот неприятный факт, но на тот момент я об этом не заморачивался.

Отложил форму в отсек шкафа, на неё же и клюшку и принялся за предъявление содержимого своей сумки с военным имуществом.

Манеры общения сержанта С. значительно отличалась от привычной мне в обыденной жизни на гражданке. Было много мата, дикция была расслабленной и не всегда ясными слышались слова, сам говор был резкий, а выражения грубыми. С. вальяжно расселся на стуле, подвинул мусорное ведро к себе ближе и принялся за шмон. На это представление пришёл посмотреть сержант соседней 8 роты. Для них это было весёлым фрагментом, который мог поднять настроение посреди ночи их дежурства.

Сержант С. приказал достать тапки, бушлат, несессер, ремни, кружки и прочее, выложить все однообразно и ждать.

Все содержимое, которое осталось в сумке уже считалось неположенным.

И вот тут то ему и начали попадаться китайские портативки, спиннеры, какие то пряники, которые солдаты не успели съесть и планировали, наверное, заняться этим уже в расположении роты. Основная часть всего этого оказалось в мусорном ведре. У меня ничего подобного к счастью не было. Мази и таблетки были изъяты и направлены в общую аптеку роты. Отдельно каждому солдату иметь свои лекарства было запрещено. Мы сложили свои телефоны в деревянный ящик с замочком, собрали проверенное содержимое в сумки, затем наши фамилии записали и отправили спать. Сержант С. сказал: «сейчас 4 часа ночи, подъем в 7. Поэтому в течение минуты все легли и заснули». За день-два до нас в роту уже заехало порядка 20 солдат, поэтому мы были не первыми.

То, что спать то оставалось каких-то три часа меня совсем не беспокоило. Я больше думал о том, что вообще происходит. Переваривал своё впечатление о новом месте и его обитателях. Не до конца ещё осознавал, что здесь мне придётся находиться большую часть времени. С этими самыми людьми, в некомфортный обстановке и не совсем приспособленном для нормального проживания месте.

Я вспоминал родных. Ощущал какая между нами огромная пропасть длинною почти в 4000 км и +3 часа разницы во времени. На душе был ком. Мой мозг отказывался понимать, что 360 с лишним дней меня ждёт похожая обстановка, запреты на свободную жизнь, приказы и наказания. Я думал про себя – ну как-то же справляются. Преодолевают все тяготы и лишения. Вот и мой черёд настал. Я мужчина. Все смогу и выдержу.

Лёг на нижнюю кровать, накинул одеяло, закрыл глаза и провалился в глубочайший сон. Через три часа меня ждал первый подъем.

Глава 6

«Рота! Подъём!»

«Десантник – это концентрированная воля, сильный характер и умение идти на риск». В.Ф. Маргелов

В армии организм находится в состоянии повышенной готовности. Наши чувства и анализаторы обостряются. Мы становимся более подвержены к каким – то внешним раздражителям, будь то звук, зрительный контакт, или же какой – то запах. Например, расскажу вам момент, который происходил регулярно. Не только у меня, у большинства солдат. Условно говоря, наша рота движется в строю, колонна по три, и вот, товарищ по правую руку от меня подскальзывается на ледяной дорожке и валится назад – и здесь моя рука сама собой схватит его за бушлат и поддержит. Так и меня не раз поддерживали. Суть в том, что происходит это по причине мобилизации энергии твоего организма, в условиях непривычной некомфортной ситуации повышенного риска. Вот примерно такое состояние у вас будет пару месяцев.

К чему это все? К тому, чтобы вы поняли какие ментальные эмоции испытывает солдат во время подъема. Можно описать это проще – испуг. Но я хочу донести чувства до близкого к реальному.

По ту сторону стены из шкафов, которые разделяли роты, еще около 6:40 начался какой – то шум, сопровождавшийся лязганьем ремней, и шарканьем берц – это был подъем у шестой роты. Затем все стихло. Я подумал, что еще рано, нам ведь сказали подъем в 7:00. И снова провалился в сон. Не прошло и минуты, как в расположении нашей роты раздалось громогласное: «Рота! Подъем!». Никто не знал, какой порядок должен быть после этой команды, но все знали, что надо вскочить как можно быстрее, одеться так быстро, как и не снилось, заправить кровать и быть готовым ко всему. Так сделал и я. Знаете, когда солдат слышит эти два заветных слова в первый раз, и если это происходит конкретно в 242 учебном центре ВДВ, то испытывает прилив невероятных эмоций и всплеск адреналина в крови. Объяснять еще какими – либо эпитетами не стану, но вы, при желании, и сами поймете.

Сержант нас немного остудил. Прокричал порядок действий – умыться, побриться поссать и т.п. Цитировать не обязательно. Все принялись выполнять. У ребят, прибывших на пару дней раньше нас, все было спокойнее, они в такой ситуации были уже во второй, а кто-то и третий раз.

Да, уточню – будили нас чуть позже положенного, потому что рота была не укомплектована личным составом на 100% и для подъема 20-30 человек требовалось совсем немного времени. Это продолжалось ровно до следующего утра и после нас уже будили в 5:30. Каждый день. Лишь в воскресенье могли поднять в 6 часов. Это уже считалось роскошью. Привыкать к такому раннему подъему не будет сложным (за исключением, возможно, того любителя поспать, с которым я был призван в одной команде). Чтобы привыкнуть достаточно будет недели, но спать вы будете хотеть всегда. Запомните, товарищи. В армии любой свободный момент вы будете стараться перевести в сон. Неважно есть у вас на это минута, две или час – вы должны поспать.

Мы умылись, побрились, вычистили обувь и построились. Спортивной формой одежды нас еще не обеспечили, поэтому нас определили на утреннюю физическую зарядку в парадных брюках, берцах и голым торсом. Мы вышли на улицу, снова построились и побежали прямо. Бегать в необношенных берцах жутко неудобно, при этом твои ноги натираются и отекают с непривычки. Прибежав на плац, мы выполнили зарядку, а затем двинулись обратно, чтобы убрать расположение, пройти утренний осмотр, который подразумевает безупречный опрятный вид солдата, подтянутость и аккуратность во внешнем виде. Допустим, солдат плохо выбрит, либо совсем не успел этого сделать – его выговорят, отпустят «калабаху» (удар в область совмещения шеи и затылка) и отправят бриться. Первый мой осмотр прошел вполне сносно. Мы приготовились идти на завтрак.

Знаете, было примерно 8 утра, то есть чуть больше часа прошло с момента нашего подъема, а я уже был измотан. Поспать ночью удалось неполных три часа, потом подпрыгнуть, мыться, бриться – все набегу, все строем, все по командам. Потом еще эта дикая зарядка. В общем, я уже был изрядно уставшим. Это вгоняло в депрессивные настроения, потому что ты все еще осознаешь, что такой процесс будет повторяться каждый день и весь год. Но. Человек привыкает ко всему. Вот и вы привыкнете. Кто-то раньше, кто – то позже, но придете к этому.

Солнце уже ярко освещало все вокруг. Шли строевым шагом и при дневном свете можно было все разглядеть.

Далее по пути за нашими эллингами располагалось КХО. Такой склад, где хранится оружие, в частности автоматы Калашникова и необходимые принадлежности. Дальше под ногами зашумела деревянная кладка. Это был тот самый мост на земле. Его выстлали, потому что во время дождя в этом месте невозможно было пройти и строили скорее всего тоже солдаты, только призывом ранее. Сразу после помоста мы выходили к медико-санитарной части. Туда мне ещё предстояло зайти пару раз. Слева, метрах в 150, был слышен лай собак. Они были в специальных вольерах.

Мы вышли на грунтовую дорогу. Шагали обязательно под счёт. Барабанщика ещё не было, поэтому дежурный сержант громко исполнял: «Левой! Левой! Раз-два-три!». Дальше по направлению находился учебный корпус с бюстами героев боевых действий. Монумент Василия Фёдоровича Маргелова был внутри здания. С улицы было не видно. Здесь уже местность была более знакомой. Та самая злосчастная казарма, плац уже виднелись. Оставалось выйти на него и подойти к столовой. Там уже стояли очереди, из таких же как мы, «слоников» в темно-синих костюмах.

В этот момент произошла наша первая встреча с ротой дембелей, отслуживших без малого год. Они проходили мимо, что-то выкрикивали нам и улыбались с огромным сарказмом. Честно говоря, зависть одолевала страшная. В голове не укладывалось – ты здесь первый день, а они практически последний!

У столовой мы постояли ещё минут 10, пока не дошла очередь до нас. Вообще в армии очень часто приходится стоять и чего-то или кого-то ждать. Завтрак был сытным. Нам всегда давали молоко, яйцо помимо основного блюда, а также чай и булку. По крайней мере, к еде вопросов не было. Это радовало, но вот только аппетита ещё не было абсолютно. Первую неделю я запихивал еду насильно, просто зная, что это необходимо. И только позже у меня проснулся аппетит. Я тратил столько калорий, что не только съедал всю свою порцию, но и иногда доедал за ребятами. Этого было недостаточно и есть все равно хотелось. Организм быстро истощается за первое время в армии.

Мы поели, вышли строится так же как и всегда – по команде и направились в тот самый дворец культуры, где прошлой ночью меня отчитал психолог.

Нас было около 30-40 человек. Рассевшись в аудитории, мы снова увиделись с теми же женщинами психологами. Нам раздали тесты, и я принялся за процесс. В армии вы не раз будете проходить различные тесты. В основном это довольно обширный список своеобразных вопросов, ответив на которые вы сложите своё психологическое состояние, а специалист, исходя из этого, сделает вывод – можно вам доверять огнестрельное оружие либо не рекомендуется.

Суть таких тестов в диагностике состояния солдата. Это очень важный момент, потому что часто новобранцы, прибыв на службу, не справляются с нервным напряжением и теряют адекватность. В таких случаях возможны даже мысли о суициде. Или же чрезмерная агрессия, вызванная межличностными отношениям в условиях военной службы в армии. Думаю, не стоит подробно рассказывать, вы сами слышали о случаях расстрела солдатом срочно службы своих сослуживцев и офицеров. Чаще это происходит во время караула. Я лично за 6-7 лет знаю о двух таких случаях. Это не секрет об этом вещали в СМИ.

Присесть в тёплой комнате после плотного завтрака, да ещё и в состоянии недосыпа – это можно сказать гарантия, что в скором времени ваши глаза начнут закрываться. В армии это называется «фазить» (фаза рубит). Когда солдат погружается в такое состояние – во время занятий, инструктажей или, условно говоря, лекций – он сразу же вызывает негодование офицера либо сержанта, присутствующего на данном мероприятии. В 9 из 10 случаев вам прилетит калабаха. Если, конечно, товарищ не успеет вас разбудить вовремя. Вот примерно такое состояние было практически у всех нас. Все это длилось около часа и было невыносимо скучно. Сержант, который был с нами и сам заснул в кресле.

После тестов мы вернулись в расположение роты. Теперь можно было все подробно рассмотреть и увиденное вгоняло в тоску. А жить здесь предстояло три месяца. Хотя сначала нам говорили, что возможно и все пять.

Нам разрешалось только сидеть на стульях. О кроватях можно было забыть. Они были местом только после отбоя. Все остальное время мы стояли в строю, бывало и по несколько часов (в зависимости от тяжести нашей вины) или сидели на стульях.

Было очень душно. В условиях резко-континентального климата температура могла меняться от 7 градусов до 37 выше нуля, за какие-то сорок минут. Сейчас же в нашем ангаре стояла духота. Окна были нараспашку, но это не помогало. На улице царил зной. В Омске так же жарко летом, как холодно зимой. Я имею ввиду, что и зной, и мороз там бешеные. Привыкать было сложно. Мы постоянно хотели пить, но из под крана это было запрещено. Поэтому надо было делать все быстро и незаметно. Пить можно было только кипячёную воду из столовой. Хватало ее на роту, ну может две, остальные пили как могли.

От воды из под крана часто начинался кашель и насморк. Таким образом, распространялась ОРВИ. Вода была источников болезней. А если 600 человек живут в одном ангаре – с одним санитарным узлом и т.п., то вероятность заболеть резко возрастает. Это я к тому, что когда в роту заехали последние солдаты, ее численность составляла 130 человек. Таких рот было четыре. Плюс ко всему, начальствующей состав – товарищи офицеры, прапорщики и сержанты.