Текст книги "Грешить бесстыдно, непробудно…"

Эдуард Снежин
Грешить бесстыдно, непробудно…

© Эдуард Снежин 2016

© Sklenëný mûstek s.r.o. 2016

* * *

 
Грешить бесстыдно, непробудно,
Счёт потерять ночам и дням…
 

А. Блок

Ключ застрял и не поддавался в замочной скважине. За спиной послышался такой же лязг металла. Обернулся – дверь напротив открывала блондинка с точёным профилем лица и аппетитно выпирающей задницей из тесных для неё джинсов.

– Трахнуть бы её! – заныло в штанах.

Блондинка, открыв дверь, оглянулась, под притяжением моего желания, в расширенных блестящих глазах застыло смятение.

Два часа дня. Ещё в четыре утра, разогнав дома пьяную компанию провожающих меня в отпуск, в последний раз всадил Диле прямо на кресле, но не кончил, спешил на автобус к самолёту, доставившему меня в Симферополь.

Всю дорогу эрегированный орган пытался томительно прорваться сквозь ткань джинсов и не дал мне выспаться в трёхчасовом перелёте.

– Так, сосед по комнате из прежнего заезда уже смотался, пока я один в этом уютном номере с видом на море и свежим запахом от недавней уборки.

Плюхнулся на широкую кровать, с намерением отоспаться, но томление в штанах переросло в непереносимое напряжение.

– Отчего блестели у неё глаза? Как я сразу не догадался – сегодня же праздник, Первомай, наверняка выпила за обедом с соседями по столу!

Я вскочил, извлёк из саквояжа одну из трёх прихваченных бутылок коньяка и постучался в номер напротив.

Она открыла с задержкой. Передо мной стояло благоухающее, явно духами с феромонами, роскошное чудо в вечернем фиолетовом платье.

– Переоделась куда-то, мог бы не успеть, – подумал я.

– Извините, вот с дорогой не успел встретить праздник, а здесь пока никого не знаю, – начал я натиск.

– Но я… – покосилась она на коньяк.

– Хорошо, только давайте к Вам – Вы же сосед?

За столом, она села на кровать напротив, рассмотрел её получше. Постарше, чем я думал, лет тридцать пять, но… какие круглые коленки и впечатляющие ляжки, выступающие из-под ажурных зубчиков трикотажного платья.

Болезненно задубенел член, измождённый от долгого противостояния.

– Великолепный коньяк! – произнесла блондинка, без колебаний опрокинув полстакана «Греми».

Коньячный аромат, разлившийся в воздухе комнаты, явился последней каплей к будоражившему запаху феромонов, переполнившей и взорвавшей моё самообладание.

Я бросился на колени перед объектом живой плоти, способной удовлетворить распалённую физиологию, откинул платье и жадно прильнул губами к вожделенному месту сквозь полупрозрачные колготки в мелкую сеточку.

Она отшатнулась и вскрикнула.

Однако решительный рубеж был уже перейден без прелюдии, она не сопротивлялась в шоке оцепенения.

Когда я попытался, довольно грубо, зацепить пятернёй колготки, блондинка прошептала:

– Я сама, – и медленно, как бы о чём-то размышляя, скинула туфли, скрутила колготки донизу и стащила их за носочки, мелькнув плотными икрами перед моими глазами.

Неожиданный стриптиз распалил меня до изнеможения.

– Никакие феромоны не устоят перед запахом твоей плоти, – прошептал я, лихорадочно приспуская джинсы и, как был на коленях, взялся обеими руками за её затрепетавшую задницу и насадил с размаху розовое устье на перевозбуждённый кол.

– А ты вовремя успел, – усмехнулась она чуть позже с коньяком в руках, – закрой дверь на ключ.

Я исполнил указание. Только, только. Снаружи послышался стук в её дверь. Потом в тишине раздался толчок в мою дверь, охотник шёл по запаху феромонов.

Мы молчали.

Через пару минут послышались удаляющиеся шаги.

– Кто он?

– Мой профсоюзный босс. Мы прилетели из Москвы вчера, путёвку для меня сделал он.

– Значит, духи были для него?

– Что поделаешь, решение было принято раньше, он домогался меня полгода.

– Я Дмитрий, а ты?

– Людмила. Наконец-то, познакомились, – опять усмехнулась она.

– Ну, извини, был слишком озабочен.

– Как будто я сразу не поняла – пошла дура.

– Почему дура? Потому и пошла, что поняла.

– Да у вас мужиков всё просто.

– Жалеешь?

– Нет. Я тоже знаю взрывную страсть с первого раза, – выпила блондинка жидкость и поставила стакан на стол.

– Да уж, нет ничего прекрасней, чем исследовать новое тело, – прорычал я, взбодрённый её знанием и, плотно обхватив ладонями упругую задницу, перевернул москвичку в позу известного речного обитателя.

– Ах! – только и вскрикнула она, когда я засадил ей под ягодицы по самые яйца.

Объявили «Бал знакомств».

Мы со Славкой прихорашивались, потягивая коньяк мелкими порциями, с соседом за стенкой, мы быстро сблизились.

Ему тридцать пять, мне сорок два, но всегда давали чуть за тридцать. Усатый красавец-блондин пользовался вниманием у женщин, однако, хоть и осталось ему доживать в санатории десять дней, никого не имел.

– Как ты это терпишь? – возмутился я.

– Жену люблю.

– На курорте все холостые.

– Честно говоря, – задумался Славка, – нравится мне очень Ольга, сидит за соседним столом с тобой, точь в точь как моя супруга в молодости, но…

Ольгу, блондинку с сексапильно-строгим лицом я, конечно, уже приметил.

– Заслуживает восхищённого внимания, – прицыкнул я языком.

– Да танцевал с ней. Серьёзная девушка, замужем, только и вспоминала своего, где уж мне.

И, помолчав, добавил:

– Что-то общее у нас с ней по отношению к семье.

– Зауважал?

– Зауважал.

Тут в дверь постучали, и на пороге показалась Наташа.

С Наташей мы познакомились на остановке в городе, куда меня сбросил автобус из Симферополя. Первое мая выдалось в Евпатории холодным, девушка в сером пальто без головного убора зябко ёжилась, ожидая транспорт.

Привлекло меня в ней поразительное несоответствие юного, почти детского лица и хрупкой шеи с несоразмерно развитыми выпуклостями грудей и, особенно, широченного седалища.

– Бог мой! – подумал я, – так просматривается даже сквозь пальто, что будет, если её раздеть.

От сексуальной фантазии орган затвердел до ломоты.

– Замёрзла? – спросил я, на – фляжку.

Удобная фляжка с коньяком всегда скрывалась во внутреннем кармане.

Девушка зыркнула и с удовольствием приложилась к фляжке.

Через минуту я уже знал, что Наташа моя землячка по Уралу, из Златоуста, учится на повара, здесь второй месяц на практике.

Понятно, почему разъелась.

Я сказал, что приехал в санаторий «Евпатория», он считался на курорте самым классным, Наташа пообещала обязательно придти в гости.

– Как ты меня нашла? – удивился я.

– А, у меня здесь медсестра знакомая.

Мы со Славкой вперились на девушку вытаращенными глазами.

Сегодня было тепло, и в платье Наташины прелести смотрелись неприлично выдающимися.

– Ну, я пошёл, умыться надо, – ретировался приятель.

– Неплохо устроились, – осмотрела Наташа комнату.

– Садись, – показал я на кровать.

Та заскрипела под весом молодой налитой кобылицы. Со стороны я выглядел, наверно, более испуганно, чем радостно.

Женщины склонны интуитивно угадывать мужские мысли.

– Не бойся, там у меня всё нормально, – махнула девушка рукой в сторону гениталий.

– За это выпьем, – улыбнулся я и расслабился.

Я привёз с собой СД – проигрыватель и через пять минут, когда мы заправились веселящей жидкостью, похотливо прижимал в танце необыкновенную задницу под звуки любимого сайкаделика «Пинк-флойд».

– Такой ты ещё не встречал, – улыбнулась плутовка.

– И хотел бы узнать поближе, – подхватил я и поцеловал девушку в маленькие пухлые губки. Губки пахли коньяком и источали притягательный, чуть уловимый аромат юности.

Наташа выдержала поцелуй с открытыми глазами:

– Ты женат?

– Разведён. Зачем всегда спрашиваете?

– Я не об этом. С какой казной приехал на юг, у семейных всегда тощая?

– Ну, есть кое-что.

– Знаешь, поставим сразу точки над «i». Мне нужен мужчина, который бы содержал меня, пока не уехал.

– Вот как! – только и произнёс я.

Никогда не был жадным в деньгах, особенно с женщинами, но первый раз предлагали мне продаться.

Девушка прервала танец и снова присела на кровать:

– Давай ещё выпьем по разу и в танцзал.

– Если ты не согласен на мои условия, то найди мне на бале подходящего мужчину, – сказала она по дороге.

Похоже, подходящего мужчину я знал. За столом со мной сидел высокий жгучий грузин пятидесяти лет, приехавший в санаторий на «Вольво».

Я оставил на время Наташу и пошёл его искать. Но прежде остановился невдалеке и наблюдал за девушкой, подпиравшей рукой колонну, которая, рядом с ней, совсем не казалась объёмной.

Видимо, по этой причине молодые мужчины, бросавшие взгляд на практикантку, не осмеливались пригласить её на танец, опасаясь не справиться с управлением сексапильной тумбой.

Георгий в задумчивости подпирал стенку в последних рядах гостей праздника.

– Что не танцуешь? – обратился я.

– Не знаю с кем, – ответил грузин. – Так сколько женщин стоит ожидающих.

– У меня дома красивая жена Дима – певица, а эти женщины… какие-то недалёкие.

– А если пригласить молодую девушку?

– Я видел с кем ты пришёл. Завидую.

– Она твоя Георгий.

И добавил после короткой паузы:

– Если, конечно, хочешь раскошелиться на неё.

– Проститутка? – вскинул грузин густые брови.

– Нет, она здесь на практике, землячка. Но хочет серьёзно подружить на весь срок заезда – не моя стихия.

– А мне это подходит, я серьёзный мужчина.

– Кто бы сомневался!

С грустью смотрел я на милое Наташино личико, которое целовал ещё десять минут назад. Похоже, всё у них складывалось лучшим образом, видно было как, обычно молчаливый Георгий, разговорился, а девушка улыбалась самым искренним образом.

– А губки у неё – тесные врата от рая, – подумал я. – Судя по размеру верхних, и нижние губки такие же увлекательные…

– Чёрт, выступил как сводня, – презирал я себя. – Наверно, мог бы добиться близости, а там бы… посмотрел.

Людмила танцевала с профбоссом и стремилась отвернуться от моего взгляда. Впрочем, ещё вчера, при случайной встрече, блондинка обронила:

– Ты мне испортишь всю карьеру. Еле выкрутилась.

– Переспала с ним?

– Я не сучка, чтобы сразу прыгать из постели в постель, – вспыхнула женщина.

– Ладно, не буду тебе мешать.

– Дмитрий, ты должен понять.

– Я вас, москвичек прагматичных, давно понял.

– Ой, ли, у вас в провинции не так?

– Да все стали… практичные.

– И здесь облом, – с грустью думал я. – Так мой нетерпеливый дружок может пуститься во все тяжкие.

Тут мой взгляд поймал Славу, танцующего с Ольгой. Они почти не разговаривали, но видно было, что им приятно общаться, не желая большего.

– Какова, какова! – прошептал я, вглядываясь в точёный профиль Ольги. С такой девушкой – великое наслаждение просто сидеть бесконечно долго лицом к лицу, пытаясь разгадать тайну совершенной красоты.

Я бросил взгляд на праздник, который не состоялся для меня, и вернулся «домой».

На другой день, по направлению врача, я посетил в городе консультацию у профессора и возвращался назад милым тренькающим евпаторийским трамвайчиком.

Напротив сидела миловидная чернявая, постоянно улыбающаяся женщина, лет под тридцать. Улыбалась она и солнцу за окном, и мелькающей сочной майской зелени, и всем входящим пассажирам, и… мне.

– Хорошо? – спросил я.

– Хорошо, – согласилась она.

– Вы покорили меня своей улыбкой.

– Спасибо, а я вчера видела Вас на танцах.

– Вот как, меня ждали друзья на бильярд, – соврал я, оправдывая быстрый уход. Значит, весёлая красавица отметила меня.

Я давно знал, что если женщина обратила первой внимание на мужчину, тому остаётся только, при желании, пойти ей навстречу. «Если женщина просит…»

Мы пошли от трамвая в одном направлении.

– Вы тоже в санатории? – спросил я, хотя уже «вычислил» в столовой всех санаторных красавиц.

– Нет, рядом, снимаю комнату, но лечиться хожу туда.

– Дима, из Е-бурга, – представился я.

– Таня, из Москвы, – в тон мне отвечала она, не переставая улыбаться.

– Опять, москвичка, – подумал я с некоторым сожалением, но Таня тут же продолжила:

– Собственно я живу рядом с Москвой, в Мытищах и в большом городе почти не бываю.

В который раз я поразился неосознанной женской интуиции, она угадала слабый, чуть уловимый порыв нелюбви к москвичкам и тут же поправилась. Мы договорились с девушкой встретиться вечером.

С обеда до вечера милый, добрый облик Татьяны парил передо мной, словно наяву, и хандра моя рассеялась.

Она появилась на ротонде ровно в восемь, как условились, с широкой светящейся улыбкой за сотню метров.

– Я один в комнате, пошли ко мне, – эта фраза далась мне без усилия, словно приглашал не в первый раз.

– А, пошли! – решительно махнула она рукой, на миг, прекратив улыбаться.

И эта решительность, как и серьёзное мимолётное выражение её лица, мне понравились.

Знает и понимает, зачем идёт и не строит из себя стерву.

В ход пошла, последняя из захваченных бутылка коньяка.

– Таня, прости за откровенность, я хочу тебя, пока не пьян, – сказал я после первых глотков.

Женщине часто, перед тем как отдаться в первый раз, требуется стимулирующая доза, но мало кто из них понимает, что мужчине хочется взять её трезво, обстоятельно, с ощущением всех тончайших нюансов проникновения в незнакомую плоть.

Повелось это от всегдашней уверенности женщин в примитивности мужчин, как грубых самцов, цель которых: дорваться до вульвы любым путём.

Таня поняла:

– Ложись в постель.

Я разделся и лёг под одеяло, нельзя всё же шокировать торчащим членом почти незнакомую женщину.

Все, также улыбаясь, гостья медленно сняла с себя платье, на теле не было ни трусов, ни лифа, но на плотных ножках чёрные ажурные чулки с резинками.

Не было сомнений – она шла сюда в готовности трахаться и прекрасно знала, что вид обнажённой женщины в таких чулках возбуждает мужчину.

Этой позы на юге я ещё не испытал, – с восторгом запело всё моё тело, когда красавица, откинув одеяло, насадилась сверху на вибрирующий от желания орган.

– Ты не двигайся, – прошептала она, – и закрой глаза.

Я закрыл.

Чудесная экзекуция происходила как во сне, когда возникают поллюции без всякого приложения усилий, сопровождаемые яркими картинами восхитительного изнасилования незнакомой красавицей.

Однако, во время излияния семени, я широко раскрыл глаза, выступающие розовые губы наездницы плотно обжали мой орган и содрогнулись в ответном оргазме.

– О-о! – простонала Татьяна.

– О-о, как ты кончаешь! – исторгнул я последние капли из пульсирующего в аритмии семенного канатика.

– Не хотела грешить на юге, – обняла меня, Татьяна, прижавшись горячим телом. – Десять дней держалась.

– Мужу обещала?

– Нет, любовнику.

Потом она рассказала, что бравый любовник, милицейский капитан, не хотел отпускать её на юг, но сам был связан по работе и семьёй, однако заявил, что непременно приедет.

– Устала ждать?

– Устала.

Простая откровенность женщины импонировала мне.

– Что мяться, – думал я, – раз есть тяготение друг к другу, к чёрту эти условности, сковывающие нас.

Быстрая полная открытость между нами перешла в состояние ежедневного желания обладать друг другом.

Ситуация осложнилась, ко мне подселили соседа, а к себе Таня не позволяла привести, опасаясь и строгой хозяйки, и неожиданного приезда любовника, которому сообщила адрес.

Встречались мы с ней обыкновенно вечером, день был занят процедурами и экскурсиями. Трахались везде, где только придётся, благо широкие просторы санаторных коридоров были сплошь уставлены креслами и диванчиками в потаённых уголках.

Однажды, когда на одном из них, она сидела у меня на коленях, прикрытая подолом платья на пуговицах, и я сосредоточенно натягивал её, мимо продефилировала серьёзная женщина-главврач с медсестрой.

На собеседовании по приезде именно она в шуточном тоне настраивала гостей на секс-терапию, как один из видов лечения, но, конечно, полагала, что это должно происходить не в публичном месте. Однако у мудрой женщины хватило терпенья замедлиться перед нами только на миг и в тот момент, когда я отчаянно пытался побороть искажение лица при наступающей эякуляции, проследовать, отвернувшись, дальше.

Но задержанный оргазм я испытал невиданной силы. С тех пор, иногда, я нарочно ищу угрожающей ситуации, чтобы обострить трепет запретного испускания.

Мы с Таней очумели от похоти.

Чем больше трахаешься, тем больше хочется.

Когда женщины-партнёра нет рядом, ощущаешь горячечное раздражение измятого в схватках органа, но болезненность только подталкивает к новому соитию, так как сразу прекращается при первых фрикциях.

Не даёт покоя, также сохранившийся на теле запах плоти от сексуальных игр, бороться мытьём с ним бесполезно – ноздри только шире раздуваются в поиске убегающего возбуждающего аромата.

Стало совсем тепло, и танцы перенесли на открытую площадку.

Взбодрённые коньяком, мы принимали участие в дикой вакханалии танцев среди круга знакомых, которых оказалось уже тьма.

Толпа «больных» ревела, как в последний день Помпеи перед извержением Везувия.

Разгорячённый напитками, танцами, музыкой и созерцанием мечущихся молодых полуголых вакханок, я тащил Таню в кусты, недалеко, метров за двадцать от площадки, где сгибал её спину и с наслаждением вдувал в стояка.

Наши свидания прекратились внезапно, приехал, всё-таки, штатный любовник. Татьяна сумела, не внушив подозрения, уговорить его поехать тот час же в Ялту, ссылаясь на непомерную скуку в заштатной Евпатории. Бравый капитан был польщён тоской женщины без него любимого.

Больше я не видел предмета своей страсти.

Компания у нас собралась в широком диапазоне – от 15 до 50 лет. Из молодых парней мне особенно импонировал Рустам.

Судя по непрекращающимся предложениям дорогого коньяка от него по любому случаю, шестнадцатилетний подросток происходил не из бедной семьи.

С взрослыми общался очень просто, всегда на ты, был дьявольски смазлив, все немногочисленные девчонки в санатории влюблялись в него.

Но был в нём некий надлом, который я никак не мог понять.

На правой руке у Рустама всегда была надета перчатка и, согнутой ей в кулак, он постоянно боксировал: и со встречными стенками, и со стволами деревьев, и часто с мордами непонравившихся ему собеседников.

Однажды, после очередного конфликта, когда, похоже, профессиональный боксёр расквасил юноше морду до кровей, я, оттолкнув спортсмена, отвёл подростка в сторону и спросил:

– Ну что связался с мощным дядькой?

– Он, сука, трахает эту тёлку, которую я сам ещё не успел.

– Мало тебе тёлок – каждый день ходишь с разной.

– Пусть их трахают после меня!

– Нельзя так Рустам, тёлки тоже люди.

– Не люди, а бляди!

И тут он расплакался и рассказал свою историю.

Два года назад, мальчик, не испытавший себя с женщиной, как мужчина, страстно влюбился в девочку, дочку шефа его отца.

Девочка, с одной стороны отвечала ему взаимностью, с другой её отец, уже уготовил ей будущее, она должна была выйти замуж за сына его партнёра из Дубая.

Когда папаша почувствовал неладное, то ускорил события – отправил дочку-невесту в эмираты.

Рустам, в день её отъезда, бросился под колёса уходящего автомобиля, который благополучно размозжил ему правую ладонь руки.

Ладонь отняли, вместо неё встроили протез. Именно им и орудовал подросток, почём попало, а сам превратился в этакого мачо, дравшего девушек без страха и сомнений.

После Татьяны, страсть как хотелось, трахнуть молодку, а все они были на приводе у Рустама.

– Рустам, – обратился я, – ты прав, все они блядво, но я хочу Майку.

– У Майки узкая пи…ёнка трубочкой, нормально.

– О-о! К тому же трубочкой! Я от её мордашки так западаю!

Майя жила выше надо мной, (я обитал в крайней комнате второго этажа).

Однажды эта девушка пятнадцати лет, с подвижной сексапильной лисьей мордочкой, возвращалась ночью с прогулки через наш балкон, куда можно было забраться через бетонный выступ на краю здания.

Но подняться выше, на третий, следовало быть скалолазом.

Она проскользнула к нам сквозь открытое окно, сосед спал, но я ещё нет, и успел заметить, когда она спрыгнула с подоконника, голую загорелую задницу и розовые губки под короткой юбочкой.

Наша молодёжь загорала на пляже в сторонке без одежды, презрев все условности.

– Дима, ты меня спасаешь, – непринуждённо чмокнула девушка меня в щёчку, – то бы не попала к себе.

Я, не будь дураком, тут же обхватил её клешнями и бросил на кровать к стенке. Майка, похоже, не сопротивлялась, я нащупал её жаркие гениталии и всунул туда палец. Узкая горячая трубочка!

Тут проснулся сосед.

С этим парнем, хоть и был он моложе меня на пять лет, у меня не сложилось. Похоже, был он импотент, отчего и лечился в санатории, поэтому девушек на дух не переваривал.

– Ну, вы совсем оборзели! – крикнул сосед фальцетом, – спать не даёте!

Майка выскользнула из постели и смоталась через дверь.

Велико было желание – набить соседу рожу, еле сдержался, но… поезд уже ушёл.

Руку я долго не мыл и всё принюхивался к будоражащему запаху девичьей слизи.

Майка, по-детски напуганная соседом, избегала потом меня, и я обратился к Рустаму:

– Пусть придёт ко мне сегодня в четыре, этот дурак уехал на экскурсию.

– Придёт, я с ними только так! – щёлкнул парень искусственной клешнёй о спинку скамейки.

Я приготовил коньяк, на закуску крупный синий виноград и пикантный местный сыр – сулгуни.

Майка открыла дверь ровно в четыре, испуганно глянула на соседнюю кровать и прошла в комнату.

– Его не будет! – поспешил я успокоить её, – садись, девочка, будем пить коньяк.

– А потом ты будешь меня е. ть, – без тени стеснения выразилась Майя.

Мне стало неловко от откровенности нынешней молодёжи.

– Только, если захочешь сама.

– Ладно, наливай! Там посмотрим!

Я разлил коньяк и пододвинул ей закуску.

Девушка опрокинула в рот стакан с крепкой жидкостью, как с водой, помахала кистями рук перед носом и прикусила сыра.

Её тёмно-загорелое личико с чуть приподнятым острым носиком, улыбчиво прищуренными глазками и, по-детски пухлыми губками, возбуждало мои сексуальные фантазии.

Я придвинулся со стулом, единственным в нашей комнате, поближе и обнял её за плечики.

– Не могу забыть тебя ночное явление!

– Да, помешал этот козёл! Ты дядя ничего!

Подбодрённый молодкой, я всосался в её губы. Меня заколотило дрожью желания, в голове кругами поплыл белый туман.

Майя соскочила с кровати, на которой сидела, встала на коленки и расстегнула на моих джинсах замочек ширинки.

– О! – сказала она, ощутив ладонью под плавками твёрдое тело.

В следующий миг девушка содрала плавки и, хитро взглянув на меня, всосала трепещущий член до самой глотки. Я ощутил ребристые складки внутри её горла.

– Как она может пропускать сокровище сквозь зубки, не касаясь его! – удивился я.

Но красавица тут же выплюнула затычку, снова глянула на меня и задрала двумя пальчиками крайнюю плоть.

С полминуты она наслаждалась видением грозно восставшего фаллоса, потом вдарила ему ладошками с двух сторон и впилась острым язычком в нежную щёлку головки члена, больно, и, в то же время, сладостно раздирая её.

Только хотел я отпрянуть от щекотного кинжальчика, как искусница переместила язычок на истончённую кожицу головки и принялась елозить им по всеми периметру полусферы.

Потом она плотно обжала член пухлыми губками, захватила и сжала яйца в ладошках, после чего мои половые органы превратились в предмет изощрённого издевательства ненасытной нимфетки. Она с хлюпаньем сосала член, смачивая его слюной, закладывала игрушку то за левую, то за правую щёку, перекручивала мошонку и давила на яйца – я, в конце концов, взвыл от боли, но тут же разрядился спасительной стреляющей струёй прямо в рот забавнице и на её разгорячённое, необыкновенно прекрасное юное лицо.

Широко раскрыв глаза, я пожирал глазами чудную картину растекания молочной жидкости по нежной коже лица, достойную кисти любого великого импрессиониста; я готов был съесть и проглотить Майку. Я не хотел больше жить!

– На, на, на! – орал я и кончал, и кончал, откуда столько взялось! пока в бессилии не откинулся на спинку стула.

– Ну, ты даёшь! – услышал я звонкий голос, когда пришёл в себя.

Я потянулся к бутылке с коньяком и отхлебнул из горла.

– Три дня не был с женщиной, – бодро произнёс я с новыми силами. – Ложись на кровать!

– Слушай, а, сколько тебе лет? – спросила Майя.

– Сорок два, – честно ответил я.

– Что? Рустам сказал мне, что тебе тридцать.

– Да какое это имеет значение?

– Ты… ты старик! – возмущённо произнесла девушка.

– Слушай Майка, ложись! Я покажу тебе – какой я старик.

– Не-е-е… – пропела девушка, – я пошла.

– Дура! – крикнул я вслед хлопнувшей двери.

Так и не удалось мне натянуть заветную трубочку.

С тех пор я никогда не говорю ИМ о моём возрасте.

Наконец, тёплые солнечные лучи переместили всех на пляж, где мы проводили всё свободное время.

Славка, оказывается, был на своём балконе, когда ко мне приходила Майка, и слышал мои сексуальные крики, а сам изнывал от полового воздержания, но так и не решился сделать Ольге прямое предложение.

Зато подначивал меня:

– Натрахался, котяра!

Я решил не дразнить товарища.

– А, всё это суета сует! Лучше спокойно отдыхать, вкусно кушать и попивать, заботиться о здоровье и не думать о бабах.

– Во даёт! – заулыбался приятель, – сам сбросил охотку и про отдых заговорил. Пройдёт через пару дней!

– Да, наверно, ты прав, – рассмеялся я другу в ответ.

– Не наверно, а точно. По статистике, о сексе женщина думает четыре раза в час, а мужчина десять.

– Это как определили?

– Американы на детекторе лжи. Сначала сняли показания: энцефалограмму, пульс, давление, влажность кожи и прочее при явном сексуальном возбуждении, а потом те же признаки у человека в его обычном состоянии.

Славка говорил, как читал лекцию.

– Даже, например, если человек ест или творит науку? – спросил я.

– Даже. Всё в природе подчиняется ритмам. В организм с этой периодичностью вырабатываются и впрыскиваются половые гормоны.

– Выходит, против секса не попрёшь.

– Не попрёшь. Секс – основной инстинкт, если человек здоров и сыт.

– А может быть секс нужнее сытости. Помнишь эпилог в «Жерминале»? Как они отдаются друг другу в заваленной шахте после голодания.

– Ты читал Кастанеду?

– Так, мельком.

– Дон Хуан говорит, что у человека нет другой энергии, кроме сексуальной.

– Да уж, что человек не делает – всё сводится к сексу, – согласился я.

– Загадать тебе загадку? – спросил Славка.

– Давай!

– Это восточная притча.

Решил хан женить сына. Повелел собрать со всего ханства самых красивых, душевных и умных девушек и привести к нему. Из них он отобрал три лучших и отослал их сыну – выбирать жену.

Ханский сын решил испытать девушек и каждой из них загадал одну и ту же простую загадку:

– Сколько будет дважды два?

– Четыре, – ответила, зардевшись, первая красавица.

– О, ты справедливая женщина, – сказал сын.

– Три! – ответила, потупившись, другая красавица.

– О, это осторожная женщина, – подумал молодой хан.

– Пять, – ответила, смущаясь, третья девушка.

– О, у тебя щедрая душа – сказал ей жених.

– Так вот – которую выбрал в жёны сын хана? – спросил Вячеслав.

– Вопрос интересный! Наверно, девушку с щедрой душой – они же все красивые, – задумался я.

– Не угадал!

– А которую?

– У которой ЖОПА больше! – заржал Славка. Их всех на душевность давно проверили! Только осталось по жопе выбрать!

Я согласно захохотал вместе с ним, но из разговора понял, что его мужское естество не может больше жить без обладания женщиной.

Я проклял ещё раз себя за своднические побуждения, но решил поговорить с Ольгой.

– Оля, давай побеседуем на скамейке, – предложил я холодной красотке, встретив её как-то в сквере санатория.

– Давай! – просто согласилась девушка. Она знала меня как Славки-ного друга и через это была хорошо расположена ко мне.

Я смотрел на её утонченно рафинированный профиль, она сидела в полоборота ко мне, на длинные загорелые, словно полированные ноги и думал: «какое добро пропадает!»

– Тебе нравится Славка? – с ходу начал я.

– Конечно, он славный – умный, деликатный.

И добавила после короткой паузы:

– Строгих взглядов на семейные отношения, – А ты?

– Я… я тоже.

– Что тоже? – наседал я.

– Тоже… как и он.

Я почувствовал замешательство девушки.

– Прости, сколько тебе лет, Оля?

– Двадцать один, а что?

– А Славке тридцать пять.

– Я знаю.

– А знаешь, что он сохнет по тебе, но сам не скажет?

Оля отшатнулась.

– Он…он никогда мне даже не намекал на такое.

– И не намекнёт, он слишком порядочный. В наше время такие мужики уже не встречаются.

Ольга опустила вниз мигающие глаза, подёрнутые большими ресницами.

– Просто глупо сопротивляться, когда две души тянутся друг к другу, – резюмировал я и грубовато добавил:

– Хочешь дождаться нахала? Говорят, женщины любят нахалов.

Оля вспыхнула и вскочила со скамейки.

– Извини, – сказал я. – Жалко смотреть, как вы оба мучаетесь.

Девушка в задумчивости побрела ко входу в здание.

А перед моими глазами в мареве жаркого воздуха ещё долго висел голографический портрет Ольги совершенной красоты.

Я тяжело вздохнул.

Славка попросил у меня на время СД-плеер.

Я ни о чём не спрашивал.

После музыкального сеанса за стеной я увидел через окно Ольгу, возвращавшуюся в свой корпус. Она шла раскрасневшаяся, невпопад оступилась с гранитной дорожки на газон и чуть не сломала каблук. Девушка остановилась и стала внимательно осматривать себя, как будто что-то искала.

Потом пошла уже спокойнее.

На ужин она не появилась.

В средине мая, вдруг, как это бывает на юге, погода жутко испортилась. Подул ветер, а в воздухе, к моему изумлению, закружились снежинки. Такое было редкостью в это время даже на родном Урале.

Славка ко мне перестал заходить, он ни разу не поделился со мной про свои отношения с Ольгой, я сам не спрашивал.

Мы сдружились с Толей, директором птицефабрики из Алма-Аты. На пляже делать было нечего, и мы с Толей, накинув плащи, потопали в магазин за вином.

В арке выхода с территории санатория, мы столкнулись с двумя высокими молодыми женщинами, тоже в плащах.

Одна из них – чуть полноватая блондинка была настоящей красавицей, точной копией молодой Джины Лолобриджиды.

Всё-таки сколько в России красивых женщин! Конечно, в первую очередь, я обратил внимание на неё, но тут взглянул на Толю.

Тот встал, как кролик, поражённый гипнозом белокурой анаконды, и я понял, что на блондинку он запал бесповоротно.

Товарища обижать не хотелось, кроме того, меня преследовал рок с блондинками, и я переключился на её спутницу, резко контрастирующую с первой девушкой. Та была иссиня черноволосой, худощава, с прямым, несколько великоватым носом, выше блондинки на полголовы и, по своему, красива.

В общем, это был законченный тип цыганки.

Девушки так и стреляли глазами, ясно было, что вышли на «охоту». Поскольку мы столкнулись с ними лоб в лоб, контакт произошёл автоматически, и дальше всё закрутилось, как в кино, когда за пару часов раскручивается вся жизнь. Через минуту мы знали, что они из Воронежа, что блондинку зовут Лена, а брюнетку Рита, ещё через пять минут мы направлялись вместе в магазин за вином.