Текст книги "Свободный полет одинокой блондинки"
Автор книги: Эдуард Тополь
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Пришлют! – убежденно сказал Жуков.
– Хорошо, а теперь спросим другую сторону. – И журналистка подошла с микрофоном к Марксену. – Марксен Владил… – Тут она запнулась и старательно выговорила по слогам: – Вла-ди-ле-но-вич, что вы имеете против открытия церкви?
– Я объявляю голодовку! – заявил Марксен.
– На какой срок?
Но Марксен не дал ей себя запутать.
– Дети не могут без культуры! – сказал он в камеру. – Молодежь нуждается в клубе и дискотеке…
Журналистка, заметив подошедших Алену и Виктора, переключилась на них:
– А вот и сама молодежь! Девушка, что нужно вашему селу – церковь или дискотека?
– Лично нам сейчас поп нужен, – заявила Алена.
– Поп? – удивилась журналистка. – Зачем?
– А свадьбу сыграть.
Виктор воззрился на нее в изумлении:
– Свадьбу? Чью свадьбу, Алена?
Алена вздохнула с мукой:
– Догадайся, Витя!
31
Да, была свадьба – гремели бубенцы, жарила гармонь, пел-кричал горластый тракторист, и свадебный кортеж был лих и богат – впереди розвальни с разукрашенным Викторовым конем, в санях жених в черном костюме и бабочке под овчинной шубой и невеста в овчинном же кожухе-полушубке поверх белого свадебного платья. За ними катил «Запорожец» Кузьмы Аверьяновича, нового отчима Алены, со всей ее семьей – матерью, Настей, сводной сестрой Вероникой и Артемом. Потом ехала старая, послевоенных времен «Победа» с Жуковым, Марксеном Владиленовичем и родней Виктора. А за ними на тракторе с прицепом – сельская молодежь, горластый гармонист с аккордеоном:
Как на свадьбе у Алены
Выпил лишку мой миленок!
Я миленка не сужу —
Спать с невестой положу!
Девчата хором подхватывали:
Здорово, здорово
У ворот Егорова,
А у наших у ворот
Все идет наоборот!..
По замерзшей речке кортеж перебрался на другой берег и через заснеженный лес – с криками, частушками и хохотом – покатил в Черные Грязи, где была церковь с попом.
Но внезапно какой-то «газик» с милицейской раскраской догнал кортеж и стал гудеть трактористу, требуя уступить дорогу.
Молодежь в прицепе хмельно отмахивалась и дразнила милиционеров частушками:
А я в милиции служу —
От полковника рожу!
Взяли чернобровенькой,
Стала подполковником!..
Но менты продолжали гудеть и даже включили сирену.
Пришлось трактористу взять в сторону, уступить дорогу.
С помощью сирены менты обогнали трактор, потом «Победу», потом «Запорожец» и наконец сани с женихом и невестой. Но вместо того чтобы умчаться дальше, вдруг развернулись, перекрыли дорогу.
Виктор, натянув поводья, с трудом остановил разгоряченного коня – тот всхрапывал, пускал пар из ноздрей, недовольно размахивал хвостом и бил копытом дорогу.
Но менты на коня – ноль внимания, а выйдя из машины, прямиком подошли к розвальням. Старший, с погонами старлея на полушубке, сказал невесте:
– Бочкарева Алена Петровна?
– Ну… – сказала Алена.
– Вы задержаны. Пройдемте.
– Как это «задержана»? Почему? – опешили Алена и Виктор.
– На каком основании? – вмешался, подойдя, и Кузьма Аверьянович.
– У нас приказ, – ответил ему старлей. – Немедленно доставить ее в Москву, в прокуратуру.
– Но у них же свадьба! – возмутился и подошедший Жуков.
– Придется отложить. – И старлей показал Алене на милицейский «газик»: – Прошу!
Алена прошла валенками по снегу, и милицейский «газон» увез ее от недоумевающих родственников, гостей свадьбы и опешившего Виктора, который только в последний момент сообразил схватить со дна розвальней какой-то пакет и крикнуть Алене вдогонку:
– Алена, туфли! Туфли забыла!..
32
Москву заштриховала влажная, с тяжелым снегом поземка. Прокатив сквозь нее по Ленинградскому шоссе, милицейский «газик» сначала застрял в постоянной пробке у Белорусского вокзала, потом все-таки пересек Тверскую и через утопающие в сугробах Лесную и Новослободскую улицы подъехал к воротам Бутырской тюрьмы.
Здесь, в следственном кабинете с зарешеченным окном и голыми стенами, не было никакой мебели, кроме стола следователя и двух стульев. На столе стояла электрическая пишущая машинка «Москва», возле нее лежали диктофон и стопка бумаг. За столом сидел следователь, напротив него – Красавчик, он же Аленин Принц.
Алене сесть не предложили, ввели в комнату и оставили стоять у двери.
Она была в валенках и в белом свадебном платье, полушубок с нее сняли еще до этого, в караулке.
Следователь, глядя в бумаги на своем столе, нажал на кнопку диктофона и сказал буднично-заученным тоном:
– Я, Карпов Алексей Борисович, следователь по особо важным делам Прокуратуры Российской Федерации, провожу очную ставку. Присутствуют: свидетельница Бочкарева Алена Петровна и подозреваемый Орловский Игорь Алексеевич. Свидетельница Бочкарева, посмотрите внимательно на этого человека. Скажите: при каких обстоятельствах и где вы с ним познакомились?
Алена молчала, смотрела в глаза Красавчику.
– Гражданка Бочкарева, – повторил следователь, – ставлю вас в известность, что за отказ от показаний или за дачу ложных показаний вы можете быть осуждены по статьям 307-й и 308-й Уголовного кодекса – приговорены к лишению свободы сроком до пяти лет. Вам ясно?
– Ясно… – глухо отозвалась Алена, не отрывая взгляда от Красавчика.
– Повторяю вопрос. Где и при каких обстоятельствах вы познакомились с этим человеком?
– Я… – медленно сказала Алена, глядя Красавчику в глаза, – не знакома… с этим человеком.
Следователь впервые поднял на нее глаза:
– Как это «не знакома»? Вы были в Испании?
– Была…
– И вы были в Марбелье, в ресторане… – Следователь заглянул в бумаги. – В ресторане «Марбелья краб».
– «Клаб», – поправила Алена. – Была.
– «Клаб», «краб» – не важно! Вы справляли там свой день рождения?
– Справляла…
– Так как же вы говорите, что не знаете этого человека? Вы же там танцевали с ним!
– Я, – твердо сказала Алена, не отводя глаз от Красавчика, —незнакома с этим человеком!
Следователь повернулся к Красавчику:
– А вы, Орловский? Вы знаете гражданку Бочкареву Алену Петровну? Или вы с ней танцевали, не познакомившись?
– Я вижу ее первый раз в жизни, – ответил Красавчик, тоже глядя Алене в глаза. – А платье на вас красивое, девушка. Замуж выходите? Поздравляю с законным браком.
– Прекратите посторонние разговоры! – пресек следователь. – Бочкарева, имейте в виду: я поставил вас в известность о последствиях. Спрашиваю в последний раз: знаете ли вы этого человека?
– Я, – снова твердо сказала Алена, так за все время и не оторвав взгляда от глаз Красавчика, – не знаю этого человека. И знать не хочу.
Когда ее выпустили из Бутырки, было всего три часа, но уже темнело. Дверь тюремной проходной захлопнулась за ее спиной, громко клацнул внутренний засов, и Алена оказалась на свободе, одна посреди Москвы – без копейки денег, в валенках и в овчинном кожухе поверх свадебного платья. Спросив у кого-то дорогу, она пешком пошла по снежной жиже на Ленинградский вокзал. Прохожие с недоумением оглядывались ей вслед. Дважды возле нее притормаживали джипы со стриженными «бобриком» водителями и предложением подвезти. От «подвезти» Алена отказалась. Потом рядом притормозил «Москвич», из него высунулась голова какого-то парня.
– Эй, невеста! Как тебя? Жигулева? Очакова?
Алена остановилась, вгляделась – это был тот самый оператор, который в Твери снимал ее видеописьмо западным женихам.
– Бочкарева я, – сказала она.
– Ну! Я же помню – пивная фамилия! Садись, подвезу! Ноги небось насквозь!
Поскольку валенки уже действительно были насквозь, Алена не долго думая села в машину. Оператор тронул свой «Москвич».
– А я еду и думаю: надо же, какая ненормальная – в валенках и в свадебном платье! А это ты! Куда тебе?
– На Ленинградский вокзал.
– Можно. Мне по дороге. Слава меня зовут, Вячеслав. А тебя?
– Алена.
– Значит, нашла себе мужа. Через агентство или так?
– Так…
– Ну и кто он? Из какой страны?
– Из России.
– Иди ты! Русский? И чем занимается?
Но Алене почему-то не хотелось об этом говорить, она уклонилась:
– Не важно…
– Как это «не важно»? Вот те раз! Бандит, что ли?
– Нет.
– А кто же? Бандиты сейчас лучшие мужья считаются. И богатые, и живут недолго. А твой-то кто? А?
– Ну, почтальон…
– Чего?! Ты что, сдурела? – Вячеслав даже остановил машину и уставился на Алену. – На тебя же заявки были! Из Афин, из Норвегии и даже из этой, как ее, Калифорнии! Тебе что, не передавали? Мы же в твой клуб раз десять звонили, я лично звонил! Там этот менеджер, как его? Костя, правильно?
Алена кивнула.
– Ну! – сказал Вячеслав. – Вот скотина! Хотя, конечно, зачем ему тебе передавать, что на тебя заявки со всей Европы? Дурак он, что ли? Значит, так, подруга! – И Вячеслав решительно развернул машину. – Почтальон отменяется! Мы едем в наше бюро, тебе на роду написано выйти замуж за миллионера! И скажи спасибо, что ты меня встретила…
Хозяйка бракопосреднического бюро «Женихи из Европы» оказалась удивительно похожей на знаменитую актрису Ларису Удовиченко, а ее квартира на Качалова, где располагалось бюро, выглядела как реклама евроремонтов в журналах «Домовой» и «Космополитен». В рабочем кабинете компьютер постоянно включен на прием электронной почты, стеллажи с альбомами и каталогами, ящики-вертушки с картотекой, два телефона, факс-машина, сигареты «Давидофф» и импортные журналы на журнальном столике, а на стенах фотографии хозяйки в обнимку с Чаком Норрисом, Дональдом Трампом, Филиппом Киркоровым и Владимиром Жириновским.
Открыв раздвижную, во всю стену, дверь гардероба, она снимала с вешалок одно платье за другим, цепким взглядом примеряла их на Алену и говорила:
– За кого ты замуж выходила? За почтальона? Вот это примерь… Нет, ты вообще соображаешь, где ты живешь? Ты посмотри на себя! Тебе, если похудеть, знаешь какая цена в Европе! А ты тут себя заживо хоронить собралась…
– Ну почему хоронить? – вяло возражала Алена.
– А потому! Отсюда сваливать нужно, пока есть возможность!.. Нет, это тебе не очень, примерь вот это… – И хозяйка бросила Алене другое платье, с молнией во всю спину. – Но имей в виду: на тебя есть спрос, пока тебе восемнадцать, у меня на тебя одиннадцать заявок было! Только спрос этот не вечен, учти! Еще год-два и – все! Новые девочки каждый год, как грибы, подрастают и гонят нас с базара… Дай я тебе молнию застегну. Да, это платье тебе как раз, переходим к обуви. Попробуй эти сапоги, они итальянские… А в России… Ты думаешь, я тут не пыталась честно жить и работать? Но эти козлы – что раньше, при Софье Власьевне, что теперь – одно и то же. Он тебя берет на работу, но с одним условием: «У меня командировки, вам придется со мной ездить»! То есть спать с ним за зарплату секретутки. И в модельном бизнесе то же самое, и в кино, и где хочешь. Уж сколько нас, красивых, имеют – никого не имеют! И выходит, что у нас есть только три способа жизни: проституция, спонсор и муж. Но проституция и спонсор – это когда они нас имеют, а муж – это когда мы их имеем. Все, эти сапоги твои, носи на здоровье. Только вот здесь распишись, в контракте…
– А что это?
– Да формальность: если я тебя выдам замуж за миллионера, вы с ним мне чуть-чуть на старость отсыплете. Вот здесь распишись и здесь…
– А можно я почитаю?
– Нет, это по-английски.
– Ничего, я понимаю.
– Ладно, потом подпишешь. – Хозяйка отняла у Алены трехстраничный, с убористым английским текстом контракт. – Тебя, собственно, какие страны интересуют?
– В каком смысле?
– Ну, жениха тебе где искать? Ты где хочешь жить?
– Ну, где? – затруднилась Алена. – Ну, в Париже, я французский знаю.
– Хороший город. А еще где?
– Ну, в Испании красиво, конечно…
Хозяйка подошла к столу с компьютером, постучала по клавишам кийборда, и на экране возникли стоп-кадры из того видеописьма женихам, которое Алена записала в Твери.
– Вот, – сказала хозяйка, – видишь твой файл? А вот на тебя заявки по электронной почте, смотри: Уругвай, США, Норвегия, Греция, Италия, даже Япония! Я на тебя уже какой месяц работаю! Значит, записываю: предпочтительная страна – Франция, город – Париж. Запасной вариант: Испания… – Телефонный звонок оторвал ее от компьютера, она послушала и сказала в трубку: – Ясно, уже едем! – И повернулась к Алене: – Собирайся! Поехали!
– Куда?
– На показ, жених приехал! Живо! Let’s go!
– А как же контракт?
– Потом подпишешь! Поехали!
* * *
– Личное счастье, чтоб ты знала, просто так на голову никому не падает, – говорила хозяйка, ведя свой «форд-таурус» по Крымскому мосту в сторону Замоскворечья. – Его искать надо, и надо еще уметь искать! А мы умеем, у нас столько благодарностей от клиенток! Я же по всей стране работаю, у меня операторы даже до Камчатки добрались! Ты мексиканские сериалы смотришь?
– Ну, иногда…
– Ну вот! Мексика – это вообще сказка! Пальмы, солнце, а мужчины – с ума сойти! И курорты – Акапулько, Канкун, звездануться можно! Я в Канкуне на дельфинах плавала, ей-богу! И Америка рядом – Калифорния, Лас-Вегас! Ты Альфонсо помнишь? Ну, из сериала. Который на Клавдии женился, красавец такой, с усами – помнишь? Я тебе точно такого нашла! Богатый, одинокий и – мексиканец! Натуральный! Полный отпад!
– Но ведь мы про Париж говорили…
– Да, говорили. Но Париж, честно говоря, уже не то! Туда столько арабов понаехало – оттуда теперь сами французы бегут. И кроме того, в Париже что? Летом жара, как в Москве, даже хуже. А зимой слякоть – вот такая же, как здесь. А в Мексике – климат! Не сравнить! – За Крымским мостом она развернула свой «форд» и подкатила к гостинице «Балчуг». – Пошли!
Оставив машину на стоянке, они, как цапли, поскакали в своих сапожках по киселю снежной слякоти к парадному входу гостиницы. Хозяйка на ходу говорила:
– Ну! Разве это страна для красивых женщин? Нет, в Мексику, в Мексику нужно драпать! Пока берут! – И, войдя в теплый и роскошный, отделанный белым мрамором и бронзой, вестибюль отеля, воскликнула: – Вот! Вот как должны жить красивые женщины! А вот и переводчица твоего жениха! Привет, Стелла! – Она щечками коснулась щечек подошедшей переводчицы и представила ей Алену: – Вот моя принцесса! Только, пожалуйста, дорогуша: нам первое место! Ты понимаешь: я соответствую.
Стелла утвердительно кивнула и позвала двух юных девушек, скромно сидевших в вестибюле на краешке кожаного дивана:
– Пойдемте, девушки.
Девушки встали. Это были явные провинциалки – в москвошвеевских суконных пальто колоколом и в ботиках с белыми разводами от соли и грязи.
Хозяйка бюро издали оглядела их уничижительным взглядом и негромко сказала Алене:
– Эти не пройдут. Все, Алена, бери свой шанс! И помни: нам нужна одна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим! Ни пуха!
– К черту! – улыбнулась Алена и пошла за Стеллой.
Стелла, молодая и не по годам деловая брюнетка в строгом костюме, подвела к лифту Алену и двух ее конкуренток. Девушки явно нервничали и ревниво поглядывали на Алену. В лифте перед зеркалом одна из них, маленькая, сняла шапку, расстегнула свое жуткое пальто и вдруг оказалась русской красоткой с обертки шоколада «Аленка» – васильковые глазки, нежное личико, тонкая шейка и длинные, замечательные русые волосы, уложенные, правда, каким-то нелепым «каре». Вторая девочка была казанской татаркой и тоже с какой-то ужасной провинциальной прической «халой», сделанной, конечно, специально для встречи с заморским женихом.
– Знакомьтесь, девочки, – сказала Стелла в лифте. – Олеся из Питера, Дина из Казани, Алена – ты откуда?
– Тверь, – сказала Алена.
Девушки снова ревниво оглядели друг друга в зеркалах кабины лифта.
– Запомните, – сказала Стелла, – его зовут синьор Карлос Мигель де Талавера Страдо. Так и обращаться, ясно?
Алена и девушки кивнули.
– И еще. В вашем распоряжении час, потом придут следующие. Поэтому никаких вольностей себе не позволять, пить только один дринк, еду не заказывать. А то некоторые приходят как в ресторан. Он этого не любит.
В коридоре, по дороге к номеру, девушки вообще замандражировали, а татарку Дину даже дрожь пробила.
– Ой… – сказала она, стуча зубами. – Й-й-я боюсь…
Олеся молча перекрестилась.
Алена, расстегнув свой кожух-полушубок, одернула на себе платье, задирающееся на бедрах.
Стелла придирчиво осмотрела всех троих, поправила на Алене шарфик, сказала всем «Ни пуха! С Богом!» и постучалась в дверь. Из номера мужской голос ответил что-то по-испански. Стелла открыла дверь, за дверью была большая прихожая номера-люкс. Зеркала, паркетный пол, красивые бра, вишневое дерево каких-то полочек для обуви, стенной шкаф для верхней одежды, раскладная подставка для чемодана.
– Раздевайтесь, – сказала девушкам Стелла. – Вешайте сюда.
Девушки быстро сбросили свои пальто, сунули их в стенной шкаф и стали перед зеркалом поправлять косметику. Без пальто Олеся оказалась крохотной куколкой в дешевом платье и нелепых ботах. А Дина – плоскогрудой, без шеи, и ноги далеко не прямые. Почувствовав свое превосходство, Алена снова одернула платье, задирающееся на бедрах, объемы которых явно превосходили объем зауженной юбки.
– Всё, всё! – торопила Стелла. – Пошли. Он ждет.
Но, шагнув к гостиной, Олеся и Дина замялись: под ногами был чистейший до янтарного блеска паркет, а у них на ногах – боты и тяжелые сапоги с белой каймой на носках.
– Туфли надо брать с собой, – сказала Стелла.
– Кабы были туфли… – заметила Дина.
– Снимайте обувь! Не в этих же тракторах по паркету!
Олеся и Дина стали покорно разуваться, неловко присев на подставку для чемодана. Стелла поглядела на модные итальянские сапоги Алены:
– Ты можешь так…
Толстые колготки Дины оказались с дыркой на носке, она поспешно стянула их с себя и сунула в голенище сапога, оставшись вообще босой.
Стелла фыркнула и с индифферентным лицом пошла вперед.
Девушки, стараясь ступать как можно легче, робко пошли за ней.
Синьор Карлос Мигель де Талавера Страдо картинно стоял у окна с видом на Кремль. Он оказался обрюзгшим толстяком лет пятидесяти, с широким и безусым бабьим лицом и с какой-то странной, пятнами, пигментацией кожи. Но мексиканский колорит тоже присутствовал – на нем были джинсы, широкий кожаный пояс с серебряной пряжкой, желтый летний пиджак и расстегнутая почти до пояса клетчатая рубашка-апаш. На седой волосатой груди – золотая цепь с бляхой, изображающей солнце, а на ногах – ковбойские тупоносые ботинки на высоких каблуках.
– Вот, синьор, еще три девочки, – сказала ему Стелла по-испански.
Синьор, выдержав паузу, медленно пошел через роскошь своего дорогого люкса прямо на девушек. Остановился в трех шагах от них и стал не спеша, с головы до ног, осматривать сначала Олесю…
(Олеся зарделась до корней волос, опустила глаза, ухватилась ладошками за свои пылающие щеки.)
Потом Дину…
(Дина не оробела, но спрятала одну – грязную – ногу за другую…)
Затем Алену.
Алена, имевшая опыт выступлений в ночном клубе, ответила на его взгляд легкой полуулыбкой.
Карлос Мигель еще раз осмотрел ее сверху вниз и снизу вверх. Потом повернулся, сел-разлегся в кресле, положил ноги в ботинках на журнальный столик и сказал что-то Стелле по-испански, но с таким акцентом, что Алена, частично освоившая испанский в марбельской тюрьме, не поняла ни слова.
– Вы можете сесть на диван, – перевела Стелла девушкам.
Они – все трое – сели на краешек дивана. Олеся негромко выдохнула:
– Боже, какой урод! Я счас умру…
Стелла зыркнула на нее строгими темными глазами, а синьор Карлос Мигель де Талавера Страдо, закрыв глаза, заговорил по-испански – монотонно и с каким-то снисходительно-брезгливым выражением на лице. Стелла заученно переводила:
– Он благодарит вас за приезд. Иногородние получат компенсацию за проездные билеты в оба конца. Россия ему нравится, несмотря на ужасные морозы. Он богатый человек, у него трехэтажный дом недалеко от границы с американским штатом Техас…
Карлос Мигель открыл глаза и, глядя на Алену, продолжал словно только для нее. А Стелла переводила:
– …У него своя нефтяная скважина, которая приносит большой доход. Его жена не будет работать, всю домашнюю работу у него делает прислуга. Он холост уже восемь лет, у него не может быть детей, но с сексом у него все в порядке. Его жена будет иметь машину «мерседес», скаковую лошадь, кредитные карточки, членство в фитнесс-клубе и полную медицинскую страховку, включая дантиста. А если кто-то думает, что, поехав с ним в Мексику, сможет сбежать потом в Америку, как сделала два года назад одна болгарка, то про это нужно забыть, это уже невозможно и будет оговорено в брачном контракте.
Карлос Мигель снова откинулся в кресле и продолжил, закрыв глаза.
– Какие будут обязанности у его жены? – переводила Стелла. – Секс не меньше трех раз в неделю, включая оральный. Завтрак и обед обязательно совместный, ужин – по желанию…
Она еще что-то говорила, но Алена уже не слышала ее. Она смотрела на этого Карлоса, на его надменное бабье лицо, пигментные пятна на лбу, седые волосы на груди, выпирающий над ремнем живот, толстые пальцы с перстнями… И вдруг… Вдруг Алене послышалась мелодия из французского фильма «Мужчина и женщина», и она увидела, как под эту прекрасную романтическую музыку этот толстый, тяжелый старик Карлос Мигель де Талавера Страдо прессует ее в постели… мнет своими лапами ее грудь и бедра…
— Ну, милочка! – возмутилась хозяйка брачного бюро, когда Алена явилась к ней за своим платьем и валенками. – На вас не угодишь! Если тебе уже и Мексика не подходит!..
– Я хочу уехать домой. Вот ваше платье…
– Спокойно! Куда-куда, а в Тверь ты всегда успеешь. Что ты у меня просила? Францию? Я тебе Швейцарию нашла, это рядом, но еще лучше! Мужик – супер! Бизнесмен! Ведет дела с Россией, по-русски говорит, как мы с тобой, держит постоянно люкс в «Космосе» и летает туда-сюда, будешь с ним кататься из Женевы в Москву и обратно! Я бы за него сама вышла, но он хочет не старше двадцати. Идиот!.. Только имей в виду: весь этот наш русский гонор выкинь из головы! Ни Брюс Уиллис, ни даже этот француз – как его? в рыжем ботинке – сюда за невестами не приедут, на них и там девок хватает. Сюда едут другие, поскольку мы тут, спасибо нашим мужчинам, живем в полном дерьме. Но если ты решила, что жизнь дороже звона кремлевских курантов, то какое имеет значение – толстый у тебя будет муж или худой? Конец у них у всех один – инфаркт. И тогда ты – наследница, а такая овчинка стоит выделки!
И, сидя за столом с компьютером, она протянула Алене выползший из факс-машины лист бумаги с фотографией Алены и размашистой надписью «YES!!!» сбоку от нее:
– Ну что? Берешь Швейцарию?
Алена, поколебавшись, взяла эту бумагу, на ней был адрес гостиницы «Космос» и время ее визита к мсье Гюнтеру Шерру – 19.00.
В 19.00 охранники «Космоса» с нагрудными бирками «Секьюрити» остановили Алену.
– Вы к кому?
– К Гюнтеру Шерру из Швейцарии, номер 1237.
Они оглядели ее с головы до ног.
– Паспорт.
Алена подала им свой паспорт.
Они полистали его.
– Так, московской регистрации нет…
– Ну и что?
– А то, что не полагается без регистрации, вот что!
– А может, я завтра из Москвы уеду…
Охранник усмехнулся:
– И далеко?
– Ага! – с вызовом сказала Алена. – В Швейцарию.
– Ну-ну… – Он отдал ей паспорт и отступил, пропуская в гостиницу. – Попутного ветра.
Алена вошла в гостиницу. Здесь, в вестибюле, была обычная суета приезжих среднего достатка – мелкие бизнесмены, командированные, небогатые иностранцы. Да и уровень интерьера на два порядка ниже «Балчуга». Хотя гуляли тут и явно дорогие московские девочки – «откалиброванные» сытым образом жизни, валютными клиентами и местной «крышей».
Выстояв очередь к лифту, Алена поднялась на двенадцатый этаж, подошла к двери с табличкой «1237». Нужно собраться, изготовиться к бою. Она размяла плечи, как учил делать Марксен Владиленович перед выходом на сцену, набрала воздуха, «надела» лицо безмятежной юности и – постучала.
Мужской голос ответил издалека, но громко:
– Виходите! Виходите!
Алена озадаченно заколебалась – входить или уходить? Потом неуверенно открыла дверь.
Номер выглядел совершенно не по-гостиничному, а скорее как обжитая квартира богатого холостяка. Тигровая шкура на полу, нижний свет от торшеров, бар на колесиках с массой иностранных бутылок, кресло-качалка, два дивана углом со стопками цветных журналов, стол с какой-то вазой и остатками недавнего ужина с выпивкой, на стенах зеркало и картины с обнаженными пышными красотками прошлых веков. Включенный телевизор с программой Cи-эн-эн, но без звука, вместо него звучал магнитофон с негромким джазом.
С минуту в комнате никого не было, потом Гюнтер выскочил из ванной с переносным телефоном в руке, по которому он говорил с кем-то по-немецки. Он был среднего роста, плотный, но не толстый – с фигурой, сохранившей память о юношеских занятиях боксом или борьбой. На нем был спортивный костюм, тапочки на босу ногу, на плече – банное полотенце. Но главным в этом немце была его голова – круглая, как шар, и абсолютно лысая. Махнув Алене на вешалку, диван и бар на колесиках, он тут же убежал обратно, громыхая в трубку своим немецким.
Алена сняла полушубок, повесила на вешалку в прихожей и посмотрела на себя в зеркало. Платье снова пришлось одернуть на бедрах, ох уж эти бедра!.. Но самое главное, не смотреть на его лысину. Сколько ему лет – 40, 45?
– О! Ошен карашо! Ошен!.. – прозвучало у нее за спиной.
Алена оглянулась.
Гюнтер, оказывается, уже давно стоял в гостиной и смотрел, как она приводит себя в порядок.
— Ты ошен красивый девошка! Русский красавец! Мой имья Гюнтер, твой имья Альона, я знаю. Я лублу твой имья. Садис суда, на диван. Что ты выпиваеш? Водка? Джин? Шнапс?
Алена села на край дивана.
– Сок, если можно.
– Сок – нелзя! – Гюнтер выдержал паузу и засмеялся: – Шутка! – Он налил в бокал апельсиновый сок и добавил бренди. – Сок можно, но немношко с алкоголь. Ошен вкусно, называется «манки милк», как это по-русски?
– Обезьянье молоко, – перевела Алена.
– Обези… Нет, сказат не можно! – Он засмеялся и чокнулся с ее бокалом. – За здоровье!
Алена отпила чуть-чуть.
Гюнтер запротестовал:
– Нет! Так пит не можно! Нужно пит по-русски – до дна! Пей до дна! Пей до дна! Пей до дна!
Алена, принужденно улыбнувшись, выпила.
Гюнтер зааплодировал.
– Зер гут! Ешо рас! – И он налил себе и Алене, распевая: – Ешо рас, ешо рас, ешо многа-многа рас! – Чокнулся с Аленой и выпил. – За здоровье!
Но Алена не стала пить.
– Нужно пит! Пей до дна! – стал требовать Гюнтер.
– Не нужно, – сказала Алена.
Гюнтер отставил свой бокал.
– Карашо. Русский девошка – ошен упрямый, я знаю. Русский девошка лубит пет, гаварит, смотрет звезд на небо. Германский мужчин не такой. Мы лубим работат, работат, работат и – много секс. Много! Видиш, как я живу? Я ошен карашо живу, имей много денги. Я могу купит этот отел, я иметь три такой отел в Швейцария. Потому што я много работат, много! Русский не лубит работат, русский не может делат кароший секс…
Телефонный звонок в другой комнате прервал этот монолог.
– Пей. Я бистро… – сказал Гюнтер, нажал какую-то кнопку на пульте дистанционного управления телевизором и убежал в другую комнату, возможно, спальню.
По экрану телевизора побежали полосы не то перемотки кассеты, не то ракорда.
Алена протянула руку, взяла с дивана ближайший журнал, открыла. Порно, которое она увидела, было чудовищно даже для бывшей стриптизерши ночного клуба «Монте-Карло». Она испуганно захлопнула журнал, но потом, после паузы, медленно открыла снова. И стала листать, рассматривая иллюстрации то с ужасом на лице, то с отвращением, то с любопытством, то снова с отвращением… А подняв глаза на включившийся звук телевизора, увидела то же самое и на экране, только в движении и под музыку…
Тут вошел Гюнтер – в одних алых плавках, туго обтягивающих увесистый пах. Взяв свой бокал и бутылку с бренди, подсел к Алене на диван.
— Карашо! Русский девошка лубит сначала много гаварит, мы будем много гаварит. Почему все молодой русский девошка ехат в Европа? Потому што русский мужчин не может делат кароший секс, русский мужчин – капут! А молодой девошка нушно секс, много секс! Пей до дна, я буду делат кароший секс, много секс. – И он распустил молнию на спине у Алены.
Алена отшатнулась:
– Стоп! В чем дело?
Но Гюнтер уже ловким и отработанным движением стягивал платье с ее плеч.
– Give me a kiss! [2]2
Поцелуй меня (англ.).
[Закрыть]– И, схватив ее одной рукой за затылок, а второй за грудь, полез целоваться. – Give me a kiss! Я тебья хочу…
Алена, мыча и дрыгая ногами, вдруг ощутила, что не может вырваться, что хватка у этого немца действительно нерусская, стальная.
А Гюнтер уже налег на нее всем телом, повалил на диван, придавил своим весом и впился мокрым ртом в ее губы…
Но тут руки Алены, слепо шаря в воздухе, нащупали на столике бутылку бренди… скользнули к горлышку этой бутылки… привычно ухватили ее и… давно, еще в Долгих Криках, отработанным ударом Алена со всей силы стукнула немца по темени.
Он обмяк и свалился с дивана.
Алена, на ходу застегивая платье, бросилась к двери.
Хозяйка бюро «Женихи из Европы» не впустила ее в свою квартиру, а просто вышвырнула за дверь свадебное платье и валенки. Алена подобрала их, подумала, потом вызвала кабину лифта, переоделась в этой кабине и бросила под дверь хозяйки ее платье на молнии и итальянские сапоги.
33
Зимой московские вокзалы забиты не столько пассажирами, сколько беженцами, переселенцами и бомжами. К ночи тут уже яблоку негде упасть: люди спят на лавках, на подоконниках, на полу, на чемоданах. Скулят и ревут дети, кто-то скандалит из-за места, кто-то уговаривает проститутку «за так», а кто-то – за кагор. Радио жестяным голосом объявляет прибытия поездов и посадки на экспрессы в Мурманск, Санкт-Петербург, Вильнюс…
Отчаявшись уговорить проводников бесплатно довезти ее до Твери, Алена подстерегла в зале ожидания какой-то только что освободившийся закуток в углу, пристроилась на полу, вытянула ноги и устало закрыла глаза…
Но каждые два часа – милицейский обход. Едва милиционеры появляются в одном конце зала, как опытные обитатели вокзалов тихо поднимаются со своих теплых мест и без спешки, с видом деловых пассажиров гуськом тянутся к выходам, перемещаются на соседние вокзалы – Казанский или Ярославский.
Алена, однако, не знала этих уловок, она спала. Милиционеры, делая обход, проверяли у пассажиров паспорта и билеты и приближались к ней. Наконец один из ментов подошел к Алене, пошевелил ее носком ботинка.
– Подъем! Документы!
Алена села, сонно встряхнула головой.
– Паспорт! Билет!
Алена порылась в кармане своего кожуха и протянула паспорт.
– А билет?
– Билет я еще не купила.
– Так, билета нет. Пошли.
– Куда?
– Встали! Встали! – Мент подтолкнул ее ботинком. – В отделение!
– Почему? Это же зал ожидания! Я тут жду…
– Уже дождалась! Пошли!
— А что? – поднялась Алена. – Я не имею права?
– Иди-иди! Там разберутся, что ты имеешь. – И, сунув ее паспорт в карман, мент пошел в сторону правого выхода на перрон.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?