Текст книги "Неприятности в Простоквашино"

Эдуард Николаевич Успенский
Неприятности в Простоквашино

Глава первая
ПОДРУГА ГАЛЧОНКА ХВАТАЙКИ

Жизнь в Простоквашино была всё краше и краше. Вовремя приходило лето, вовремя уходила зима. Дожди шли тогда, когда надо, а не так, чтобы когда ни попадя. И птицы прилетали, и рыба ловилась, – никто речку Простоквашку не отравлял.

Только в народе говорят:

– Если всё хорошо, это значит, что не всё хорошо.

Некоторые пессимисты заостряют:

– А если всё очень хорошо, это значит, что скоро всё будет совсем плохо.

Совсем плохо не вышло, но кое-какие неприятности в Простоквашино произошли.

Сначала сложности с Хватайкой начались.

Как-то раз пёс Шарик прибегает в поле к коту Матроскину, который там свою корову Мурку пас, и кричит:

– Хватайка жену привёл!

Матроскин ведро с молоком схватил, и вместе с Шариком побежал разбираться – что это за жена такая.

И верно, Хватайка жену привёл. Да такую носатую, клевачую, что другой такой и за сто вёрст не найти. Она своим носом больше в попугая пошла, чем в галку.

Попытался Матроскин её тихонько со шкафа к окну повыталкивать – какое там! Шипит и кусается!

А сам Хватайка сбоку поглядывает: мол, я что, я ничего – так вот случилось! Хотите – выталкивайте, хотите – не выталкивайте, только я сам её выталкивать не буду!

И она осталась. Твёрдо так она у Хватайки на шкафу поселилась. Назвали подругу Хватайки – Тащилка. И, конечно, стала она всякий мусор к себе на шкаф тащить, чтобы гнездо вить.

Пока она основу гнезда из старых авторучек устраивала и из окурков уличных, всё было сносно. Но когда она стала гнездо мягким пухом покрывать, то выяснилось, что самый мягкий пух находится у кота Матроскина на животе.

И началось!

Только Матроскин возле своей коровы Мурки на полянке разляжется, лапы на солнышке в разные стороны разбросит, эта крылатая хулиганка как подскочит, как хватит его за пух на пузике – и бежать!

Матроскин буквально из себя выскакивал:

– Караул! Кыш! Поймаю! Сварю! Утоплю!

Он гонится за ней, а за ним гонится и сам «летающий пинцет» Хватайка. И тоже норовит из спины у кота клок шерсти вытащить.

Ой, как Матроскин прыгал, ой, как страшно рычал!

Шарик, всё это видя, себя по животу лапами хлопал и вопил:

– Ой, как смешно! Ой, как смешно! Ой! Кто это меня в спину клюнул! Ой, кто это из меня шерсть выклёвывает?! Поймаю – сварю!

Через некоторое время в гнезде на шкафу яйца появились.

Матроскин с одной стороны гордился:

– Вот мы какие! У нас любая живность разводится!

А с другой очень боялся:

– Когда эта эскадрилья из яиц вылупится, нам же из дома бежать придётся. Домашние куры – это я понимаю. Но домашние галки – это перебор, это уже слишком! Это всё равно, что мышей в доме разводить.

Глава вторая
ВИЗИТ ДЕДУШКИ КАДУШКИНА С ЧЕМОДАНОМ

Как-то утром в солнечную погоду в калитку к дяде Фёдору кто-то постучал.

Все, конечно, быстро обрадовались и наперегонки побежали калитку открывать.

За калиткой стоял некрепкий такой, дохловатый дедушка с белой бородой, в соломенной шляпе и старым кожаным чемоданом на колёсиках.

– Здравствуйте. Я ваш дедушка.

– В каком смысле дедушка? – спросил Матроскин.

– В том смысле, что вы живёте в моём доме.

Все так и оторопели и глаза на дедушку вытаращили.

– А кто может подтвердить, что мы живём в вашем доме? – спрашивает кот.

– Никто не может, – говорит дедушка. – Все подтверждальщики умерли.

– Значит, это не ваш дом! – говорит Матроскин.

– Нет, мой!

– Раз подтверждальщиков нет, – спорит кот, – значит, дом не ваш.

– Нет, мой, – спорит дедушка. – Я даже скажу, что в нём есть. Печка, стол и две лавки. И картина на стене «Три богатыря на лошадях».

– Никаких «Богатырей» у нас нет, – говорит Шарик. – У нас только «Три медведя на деревьях».

– Значит, одичали, – говорит дедушка.

– И лавок у нас нет! – кричит Матроскин. – У нас только стулья.

– Значит, вы мои лавки перепилили и сожгли.

Тут Шарик раскипятился:

– Это как понимать? Раз мы живём в этом доме, значит, это наш дом. А вы можете смело дальше идти, вплоть до горизонта. Там ещё много таких домов встретится и все ваши!

Тут дядя Фёдор вмешался:

– Вы, дедушка, расскажите нам, кто вы? Как ваша фамилия? Откуда вы взялись? Где вы раньше жили?

– Раньше я жил здесь, – говорит дедушка. – И взялся я отсюда. Фамилия моя очень благородная и трудовая. Моя фамилия – Кадушкин Нил Силыч.

Тут дедушка задумался.

– Нет, наоборот: Сил Нилыч. Но Кадушкин – это точно.

Матроскин тихо так говорит Шарику:

– Сбегай к почтальону Печкину. Пусть он скажет – знает ли он этого дедушку Кукушкина… нет: Какош…, нет: Кадушкина с чемоданом.

Шарик побежал, а Матроскин дальше так сурово спрашивает:

– Документы у вас есть?

– Какие такие документы? – говорит дедушка. – Возраст и борода – вот мои документы.

Матроскин застеснялся. Ему как-то неловко было о документах говорить: у него самого документов отродясь не было. Но он всё равно настаивает:

– Ну, такие документы, с номером, печатью, с фотографией… паспорт, что ли, там.

– Нет у меня никакого паспорта, – говорит дедушка.

– Ладно, – говорит дядя Фёдор. – Проходите пока в дом. Мы вас чаем напоим.

Глава третья
ВИЗИТ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Тут почтальон Печкин поспешно пришёл с Шариком. Он, видно, себе яичницу готовить собирался, потому что у него в руке три яйца куриных было.

Дядя Фёдор спрашивает:

– Знаете ли вы этого дедушку с чемоданом?

Печкин задумался и думал очень долго. А дедушка вмешался:

– Откуда он может меня знать, этот юноша, – ему в те времена ещё и десяти лет не было.

Печкин обрадовался, что его юношей назвали и говорит:

– Я такого дядю припоминаю. Был у нас похожий. Только у него на руке никакого самовара нарисовано не было.

– Это не самовар! – обиделся дедушка. – Это маяк к новой жизни.

– Маяк – это хорошо, – говорит Печкин. – А всё-таки какие у вас есть документы? Сегодня время такое, как в революцию: людей без документов не бывает.

Дедушка понял, что Печкин – человек серьёзный и так просто от него не отделаешься. Он открыл свой чемодан и говорит:

– Вот у меня есть справка с последнего места работы.

Печкин взял справку и стал читать, а яйца, чтобы они ему не мешали, на шкаф положил:

Справка

Дана Кадушкину Силу Нилычу, что во время пребывания в лесотундре Министерства Внутренних дел проявил себя как инициативный работник. Лесонорму выполнял ежедневно. Досрочно освобожден по зачёту.

Печкин сразу понял, какая к ним «птица» прилетела, и спрашивает:

– Ну и чего вам там не сиделось в Министерстве Внутренних дел? И зачем вам новая жизнь понадобилась? Чем это вас старая не устраивала? Работник вы инициативный, лесонорму выполняли.

Дедушка Кадушкин даже разозлился:

– А ты сам когда-нибудь пробовал выполнять лесонорму в лесотундре?! Тебе бы тоже там не особенно сиделось!

Дядя Фёдор решил его успокоить:

– Вы лучше чаю выпейте, отдохните и всё о себе по порядку расскажите.

И дедушка Кадушкин стал рассказывать.

Глава четвёртая
ЖИЗНЬ ДЕДУШКИ КАДУШКИНА

Жизнь у дедушки была как у Колобка. Он, когда был маленьким, от дедушки ушёл, от бабушки ушёл и пошёл по плохой дорожке.

Он говорил:

– Меня шоколад сгубил. Я с детских лет конфеты люблю. Как пойду я по улице, как увижу магазин шоколадно-ювелирных изделий, так пройти мимо спокойно не могу, обязательно утащу коробку.

– То есть вы были воришкой? – говорит дядя Фёдор. – Значит, вы в тюрьме сидели?

– Да, сидел, – согласился дедушка.

– А конкретно, за что вы сидели?

– Как – за что? За правду сидел.

– Как – за правду? – удивился Печкин. – У нас за правду не сажают.

– Ещё как сажают, – говорит дедушка.

– Приведите убедительный пример.

– И приведу, – говорит дедушка. – Меня, например, в милиции спрашивают: «Ты шоколад украл?» Я говорю: «Украл». Вот меня за правду и сажают.

Все задумались над такой несправедливостью. А дедушка добавил:

– Мало того, я и за неправду сидел.

– А уж это как? – поразился Печкин.

– А так. Я, например, залезу в ларёк и утащу ящик фанты, а когда меня поймают, хозяин ларька говорит, что у него два ящика фанты пропало. А вообще мне у вас очень нравится. Я у вас жить буду. Я вас многому научу: и как в форточки залезать, и как интересные вещи утаскивать, и куда интересные вещи девать.

– Нет уж, – говорит дядя Фёдор. – Это мы вас многому научим. И как дрова заготовлять, как крышу чинить, и как корову пасти.

– И как почту разносить, – сказал почтальон Печкин.

Он взял два яйца со шкафа, а третье забыл. Хватайкина жена Тащилка яйцо тотчас же к себе в гнездо укатила. И со страшным старанием начала высиживать.

Глава пятая
НОВАЯ ЖИЗНЬ СО СТАРЕНЬКИМ ДЕДУШКОЙ

Утром проснулись оттого, что Хватайка со своей женой сильно ругались. Хватайку очень смущало большое яйцо в гнезде. Он его всё время из гнезда выталкивал, а Тащилка яйцо обратно закатывала.

И оба они кричали как ненормальные.

Дядя Фёдор спрашивает:

– Где же наш дедушка?

Смотрят все – нет дедушки.

Тогда кот Матроскин спрашивает:

– Да, где же наш дедушка и где наш телевизор со стола?

Смотрят все – и верно: дедушки нет и телевизора на столе нет.

Пришла очередь Шарика спрашивать. Он и спрашивает:

– Где наш дедушка? Где наш телевизор со стола? И где моё фоторужьё?

Вышли во двор. Тут дядя Фёдор ещё одну пропажу заметил:

– И где моя тачка для огорода с двумя колёсами?

Шарик подумал, подумал и понял:

– Наверное, их дедушка в ремонт понёс, – решил Шарик. – На тачку погрузил и понёс.

– А чего их на тачку грузить, – возражает кот. – Они и так хорошо работали.

– Может, он решил их на профилактику отнести, – предположил дядя Фёдор. – Сейчас всем пылесосам и автомобилям профилактику делают.

Ждали дедушку час, ждали два, на третий Шарик сказал:

– Ну, если он сюда через полчаса не вернётся, я ему такую профилактику сделаю! Его два года в больнице ремонтировать будут.

Но ремонтировать дедушку не пришлось. В этот день он не появился.

Не появился он и на другой день, и на следующий, и вообще исчез. И скоро о нём забыли как о неприятном сне.

Глава шестая
ПИСЬМА ОТ ТЁТИ ТАМАРЫ

Всё шло своим чередом. Галки ругались на шкафу, – видно, Хватайка никак не мог понять, откуда на них свалилось такое большое яйцо. Корова давала молоко, а дядя Фёдор из-за отсутствия телевизора много читал. И ещё очень много времени у дяди Фёдора огород отнимал.

Дело в том, что его тётя – тётя Тамара стала большим деятелем в Государственной Думе. Она по нашей стране и по всем другим не нашим странам с делегациями ездила. И отовсюду по почте присылала дяде Фёдору семена и разные огородные сюрпризы.

Например она писала из Индии:

Дорогой дядя Фёдор!

Посылаю тебе семена гигантской моркови из индийского штата Пенджаб. Одной такой морковью можно накормить целый детский сад и ещё одного поросёнка. (Потому что остаётся много непрожёванного.)

Главное – эту морковь вовремя посадить (она любит солнце) и вовремя собрать (пока она не задеревенела).

До свиданья,

до встречи на огороде.

Твоя тётя – тётя Тамара.

Потом она писала из Америки:

Дорогой дядя Фёдор!

Могу тебя обрадовать – я нахожусь в США. Я посылаю тебе из штата Алабама невероятные удобрения. Один пакетик удобрений заменяет машину навоза. Если этим порошком посыпать грядки, то всё начинает расти в десять раз быстрее. Я сама видела у них клубнику размером с футбольный мяч.

Дорогой дядя Фёдор! Больше читай книг и учись.

Мне в молодости трудно давалось учение. Но однажды я узнала: «Тяжело в учении – легко в бою!» – и пошла в армию. Я потеряла много лет и стала всего лишь полковником. А если бы я много читала, я бы достигла большего. Я бы сейчас была не простым депутатом, а командиром взвода депутатов – или, как у нас в Думе говорят, начальником фракции.

И ещё. Больше воспитывай себя сам. Самовоспитание – это великая вещь. У нас в армии говорили так: «Ни один боец без самовоспитания не жилец».

И запомни, мой дорогой дядя Фёдор: надо больше читать. Никакой телевизор не заменит тебе чтение художественной литературы.

С телевизором у дяди Фёдора всё было ясно. Не было телевизора. Он много читал. А с остальными советами он просто не знал, что делать.

Тётя Тамара была из тех тёть, которые ни в чём не имеют сомнений. Она всегда разговаривала командирским голосом. Всегда была права. Когда она входила в комнату, она первым делом говорила:

– Вольно!

Как ни странно, после этой команды все наоборот вставали по стойке смирно.

Однажды тётя Тамара прислала дяде Фёдору сельскохозяйственное письмо прямо из Парижа:

Дорогой дядя Фёдор!

Находясь в трудной и ответственной поездке во Франции, я нашла для тебя то, в чём ты больше всего нуждаешься – складную карманную огородную лопату.

Она хороша тем, что умещается в нагрудном кармане пиджака. В любой момент за полчаса её можно собрать из разных частей и пустить в ход. И весит она совсем немного – всего три килограмма.

Желаю тебе хороших урожаев.

Твоя любимая тётя Тамара.

Париж, Елисейские поля.

И все её подарки, как нарочно, давали обратный эффект – не упрощали труд дяди Фёдора, а усложняли. Например из семян гигантской индийской моркови вырос крепкий деревянный кустарник с колючками.

Французскую складную лопату дядя Фёдор с папой неделю собирали. У них то домик получался с трубой, то сковорода. В конце концов, они все части в пакетик целлофановый сложили и решили ждать тётю Тамару.

– У неё лучше получится. Может быть, у неё ещё и инструкция есть.

Порошковый навоз из Америки дядя Фёдор решил Печкину подарить. У Печкина тоже свой огород был.

Печкин, когда увидел порошок, сказал:

– До чего наука дошла! Целую машину навоза в один пакетик запихнули! Если то же самое с машиной картошки сделать, сколько же из пакетика картофельного пюре можно будет вытряхнуть!

Дольше всего дядя Фёдор с индийским кустарником сражался, который из семян гигантской моркови вырос. Никакая коса его не брала. Дядя Фёдор даже устал его срубать и спиливать.

– И чего ты, дядя Фёдор, мучаешься? – сказал Матроскин. – Позови почтальона Печкина с козой. Зря, что ли, мы ему козочку дарили! Она в пять минут тебе любой кустарник уничтожит.

Дело в том, что в день рождения Печкина в прошлую осень дядя Фёдор и Матроскин ему козочку маленькую подарили. Печкин имя ей дал почтовое – Марка. Козочка выросла и превратилась в большую козищу. Она всё время ела зелень. Очень быстро ела. Очень торопилась. Видно, боялась, что скоро зима придёт и всё зелёное закончится.

– И верно, – сказал Шарик. – У нас в Простоквашине из-за этой козы ни одной клумбы целой не осталось. Никаких цветов – одни корешки торчат. На всей деревне ни одного деревца нет не обглоданного. Она даже всю ветеранскую рощу Победы сгрызла, которую школьники растили. Стыдно пожилым людям в глаза смотреть!

Коза Марка самому почтальону Печкину много неприятностей доставляла. Мало того что она была на диво жевачая, она была ещё и на диво прыгучая. Она даже на чердак его дома залезала.

Полез Печкин как-то вечером на чердак за веником для бани, чтобы попариться, а там никаких веников нет – один навоз козий рассыпан и верёвочки висят.

Дядя Фёдор позвал к морковному кустарнику Печкина, чтобы он со своей козой пришёл.

Печкин сразу пришёл, и коза Марка два дня кустарник грызла.

Почтальон Печкин сначала радовался, а потом жаловаться стал:

– После вашего кустарника у моей козы молоко горькое стало, как осиновая кора.

Дядя Фёдор никогда осиновой коры не ел, поэтому он совсем не расстроился.

Матроскин тоже осиновую кору не ел, но он очень огорчился. Ему даже чужое молоко было жалко.

А тем временем дедушка Кадушкин вновь объявился.

Глава седьмая
ЯВЛЕНИЕ БЛУДНОГО ДЕДА

Пришёл дедушка ещё больше обтрёпанный и поношенный.

– Здравствуйте, – сказал он. – Я – ваш дедушка. Я так сильно без вас скучал!

– Здравствуйте, – говорит дядя Фёдор. – Если вы – наш дедушка, скажите – где наш телевизор со стола?

– Да, – спрашивает Шарик. – И где мое фоторужьё с фотоприцелом?

– И где наша замечательная тележка на двух колёсах? – добавил Матроскин.

– Понимаете, – говорит дедушка. – Тут такая беда случилась – я под влияние плохих людей попал. Это они меня подговорили телевизор у вас украсть. Зато я столько вам шоколадных конфет принёс!

Он наклонился и высыпал с головы в соломенную шляпу, четыре крохотные замусоленные шоколадки.

– Спасибо, – сказал кот Матроскин. – Мы не любим ювелирно-шоколадные изделия.

– Ну и не надо!

Дедушка опять наклонился, вставил голову в шляпу, и конфеты снова всыпались туда. А все стояли вокруг него и молчали.

– Значит, мы будем милицию вызывать, – сказал наконец дядя Фёдор.

– И прокуратуру! – добавил страшное слово кот Матроскин.

– Ой, нет! – закричал дедушка. – Только не это! Мы по другому сделаем. Дайте мне шанс исправиться. Дайте мне последнюю возможность начать новую жизнь. Дайте мне немного денег, – и я у этих плохих людей всё обратно выкуплю.

Дядя Фёдор, кот Матроскин и Шарик встали в кружок, как команда телевизионной программы «КВН», и стали совещаться.

– А что? – говорит Шарик. – Давайте дадим ему деньги. Пусть он наш телевизор обратно купит.

– Ага, – говорит кот. – Мы ему деньги дадим – и больше никогда ни денег, ни его не увидим.

– Может быть, это и хорошо, – говорит дядя Фёдор. – Может быть, в этом и есть главный смысл, чтобы этого Кадочкина никогда больше не видеть.

– Не Кадочкина, а Бочкина, – поправил его Шарик.

– И не Бочкина, а Кадушкина, – сказал кот.

– И много вам денег надо? – спросил дядя Фёдор дедушку.

– Нет, немного. Давайте все, какие есть.

– Хорошо, – сказал дядя Фёдор. – Вот вам сто рублей, идите к плохим людям и без телевизора оттуда не возвращайтесь.

«И с телевизором тоже», – подумал про себя Матроскин.

Глава восьмая
У ХВАТАЙКИ ПОЯВЛЯЮТСЯ ПТЕНЦЫ

Конечно, дедушка с телевизором, фоторужьём и тачкой не вернулся. Видно, он опять попал под влияние плохих людей. И они теперь вместе с увлечением ели шоколадные конфеты.

Но о нём никто и не вспоминал – у Хватайки вывелись птенцы. Все чёрные, а один жёлтый, с гребешком. Он из того яйца вывелся, который почтальон Печкин на шкафу оставил.

С самого утра семья Хватайки начинала устраивать базар. Птенцы тянули вверх жёлтые клювы, качали ими, разевали их, как дамские сумочки, и кричали:

– Кар-кар-кар! Ку-ка-ре-кар!

Хватайка с Тащилкой запихивали в них червяков размером в километр.

– Нет, это невыносимо, – сказал Матроскин. – Надо их на улицу переселить.

– Куда на улицу? – спросил дядя Фёдор.

– Куда угодно, хоть в собачью будку.

– Спасибо, – сказал Шарик. – А я что, буду на шкафу жить?

– Зачем на шкафу, – говорит Матроскин. – Под кроватью. Или на коврике у дверей.

– Вот ты сам и спи на коврике у дверей, а я свою будку никому не отдам.

Решили для Хватайки квартиру построить, то есть скворечник, а вернее галчатник.

Дядя Фёдор сразу признался:

– Я не очень умею галчатники строить. Давайте Печкина позовём.

Печкин был человек деревенский, мастеровой, он и топором, и рубанком, и пилой очень хорошо работал.

Он пришёл и сказал:

– Ага, не можете без меня! Как чай пить, как день рождения отмечать, как телевизор смотреть, так без меня, а как скворечники строить, сразу – Печкин.

– Какой такой телевизор? – говорит Шарик. – Нашему телевизору ноги приделали.

– Чьи ноги, кто приделал? – спрашивает Печкин.

– Я не знаю как сказать, – замялся дядя Фёдор. – Тут наш дедушка Кадушкин попал под плохое влияние.

– Какое там влияние! – кричит Матроскин. – Просто этот дедушка в кадушке спёр наш телевизор и продал на рынке, вот и всё влияние.

– Я его в городе видел, в парке около скамейки, – говорит Печкин. – Он был весь потёртый и шоколадом вымазанный. Он что-то под скамейкой искал.

– Что он мог там искать? Наверное, какое-нибудь ювелирно-шоколадное изделие закатилось, – решил Матроскин.

Печкин принялся за галчатский скворечник и скоро его смастерил. У него получилось что-то среднее между обычным скворечником и собачьей будкой.

Потом он долго пил чай с конфетами и беседовал с котом Матроскиным о политике.

Почтальон Печкин спрашивал:

– Интересно, будут ли у нас в Простоквашинске выборы губернаторов?

Матроскин отвечал:

– А кто его знает!

Дядя Фёдор спросил:

– Как там у вас американский порошок, который машину навоза заменяет?

Печкин очень обрадовался:

– У меня теперь в огороде всё хорошо растёт. Особенно морковь и свёкла. Уже почти по пояс выросли. Американцы зря ничего не придумывают. Я уверен – американский навоз самый витаминный в мире.

Прежде чем верхнюю крышку скворечника приколотить, взяли всё Хватайкино семейство и вместе с гнездом в скворечник запихнули.

– А теперь куда их? – спрашивает дядя Фёдор.

– Как куда? – говорит Печкин. – На чердак, к слуховому окну. Где веники для бани сушат.

Хватайка и Тащилка не хотели переезжать в другой район. Они кричали и клевались, аж до крови. Пришлось им вход в скворечник старым тапочком заткнуть.

Тогда они утихомирились и мирно на чердак переехали.