Текст книги "Большая книга приключений для мальчиков (сборник)"

Глава 9
Снаряжение для Ихтиандра[36]36
  Ихтиандр – герой романа А. Беляева «Человек-амфибия», способный жить под водой.


[Закрыть]

Витька проснулся от какого-то шума. Он спустил ноги на пол, потянулся, зевнул и вышел во двор. Шум издавал Жмуркин. Он двумя жестяными ведрами таскал воду из колодца и наливал ее в большой бак, прилаженный на крыше.

– Ну и здоров же ты спать! – сказал Жмуркин. – Уже час дня, а ты все дрыхнешь!

– Сам, наверное, только что встал, – ответил ему Витька. – Вон морда-то какая заспанная!

– Это от раздумий, – Жмуркин взобрался по стремянке и опрокинул ведра в бак.

– Ты бы пошел просто искупался в озере, чем так мучиться, – посоветовал Витька.

Жмуркин не ответил.

– Да он щуку боится, – усмехнулся Генка. – Вдруг щука его утащит.

– Ничего я не боюсь, – сказал Жмуркин. – Просто падающая сверху вода оказывает ионизирующее[37]37
  Ионизирующее действие – здесь: в понимании Жмуркина целебное воздействие.


[Закрыть] действие. А я обожаю водные процедуры…

– Жмуркин, – снова усмехнулся Генка. – Тебя ионизируй не ионизируй, лучше ты не станешь.

Жмуркин показал язык и отправился под душ. Ионизировался он минут пять, потом вышел освеженный и сказал:

– Ну, вот я и готов к великим свершениям.

Витька тоже было собрался немножко помыться, но потом подумал, что если он зайдет в душ, то из бака обязательно свалится какая-нибудь пиявка. Поэтому просто почистил зубы, побрызгал в лицо водой и растер кулаками.

После помывки ребята собрались за столом во дворе. Генка взял слово.

– Я много думал сегодня ночью… – начал он.

– Это на тебя так непохоже, – съязвил Жмуркин. – Не перегрелся случайно от напруги-то?

Генка не обратил на него внимания.

– Я много думал – и вот что придумал. Недостающие части подводного снаряжения мы изготовим сами. Ружье… Ну, ружье нам в таких условиях, конечно, не сделать, даже нечего пытаться. Поэтому предлагаю вместо ружья использовать гарпун.

– А гарпун ты из веника свяжешь! – хмыкнул Жмуркин.

– А гарпун и не надо связывать, гарпун у нас есть.

Генка сходил в конюшню и притащил с сеновала трезубые вилы.

– Отличная вещь, – он воткнул вилы в землю. – Кого хочешь пробьют. К тому же я проверял, они не тонут, но и не всплывают. Если учесть размеры нашего клиента, то можно предположить, что скорость его не очень велика. Значит, его вполне можно загарпунить. Проблема заключается в следующем – на зубцах отсутствуют бородки. То есть…

– То есть как легко вилы войдут, – сказал Витька, – так же легко они и выйдут. А бородки – это как у наконечников стрел. Поэтому…

– Поэтому сейчас Жмуркин возьмет ножовку и напильник и эти бородки выпилит, – закончил Генка.

– Я не умею, – быстро сказал Жмуркин.

– Все не умеют, – Генка был безжалостен.

Генка выложил на стол ножовку по металлу и здоровенный напильник. Жмуркин вздохнул, положил на стол вилы и стал возить по зубцам ножовкой.

– Пили наискосок, – посоветовал Витька.

– Не учи, – огрызнулся Жмуркин.

Затем Генка выставил на стол пластиковую бутылку.

– Это вот, как видите, пластиковая бутылка, – сказал Генка. – Куда же нам без нее? В современном мире без пластика не прожить. Из бутылки мы сделаем буек. Этим займешься ты, Витька.

– Как?

– Просто. Возьмешь в сарае белила и выкрасишь бутылку изнутри.

– Как изнутри? – не понял Витька. – Туда же кисточка не пролезет.

Жмуркин перестал водить ножовкой по вилам.

– Поручик Ржевский очень любил маринованные помидоры, – сказал он. – Но никогда их не ел – голова в банку не пролезала!

Все засмеялись.

– Эх, мой бедный Виктор, – продолжил Жмуркин, – догадливости в тебе ни на грош. Это же очень просто – берешь бутылку, наливаешь туда немного краски, завинчиваешь крышку и хорошенько взбалтываешь.

– Сам дурак, – посрамленный Витька отправился в сарай красить бутылку.

– А я займусь самым сложным – ластами, – Генка выложил на стол двадцатилитровую канистру из плотного полиэтилена, медную проволоку, старые резиновые сапоги, шило и большие портняжные ножницы.

Первым делом Генка обрезал ножом голенища у сапог, так что сапоги сразу же превратились в галоши. Затем аккуратно проткнул шилом дырки вдоль всей подошвы. После чего взял топор, осторожно расколол канистру пополам и вырубил из ее боковин две прямоугольные пластины и примерил их к галошам.

– Великоваты, наверное, – Генка взял фломастер и очертил на пластинах контуры будущих ласт.

– Тема чудовищной рыбы затрагивалась кинематографом неоднократно, – разглагольствовал Жмуркин, работая над вилами и не слушая Генку. – Достаточно вспомнить классические «Челюсти». Ведь несколько фильмов сняли! А «Пиранья»? А «Барракуда»?[38]38
  «Челюсти», «Пиранья», «Барракуда» – американские фильмы, сюжетом которых является борьба с разнообразными рыбами-убийцами.


[Закрыть] Жаль, у меня пока нет видеокамеры, а то бы я снял документальный фильм о наших тут приключениях. Но ничего, я напишу сценарий. И назову его… Придумал: назову его «Тихие воды». Классно! Или «Челюсти из Тихих вод»…

– Кстати, – вмешался Генка, – тут ты в точку попал. Раньше село так и называлось – Тихие воды. Давно, после войны. Мне тетка рассказывала. А потом это название как-то и забылось. А кино назови «Проглот из Тихих вод»…

– А теперь как село называется? – спросил Жмуркин.

– Теперь никак. Просто центральная усадьба.

– Не, – покачал головой Жмуркин, – «Челюсти из Никак» звучит плохо. «Челюсти из центральной усадьбы» еще хуже. Некинематографично как-то…

– Какая разница? – пожал плечами Витька. – Главное поймать…

Жмуркин работал напильником, а заодно мечтал:

– Это здорово! У нас в кино будет действовать настоящая щука-убийца! Но не простая, а мутант – она приплыла из Чернобыля! Из Припяти! И охотится она не на уток, а на людей! А против нее – трое пацанов. У одного она съела сестру, а другому откусила руку. А в конце главный герой распиливает ее бензопилой. Но это еще не конец – щука отложила икру!

Жмуркин посмотрел на Витьку и Генку, ища одобрения.

– Нормально, – сказал Генка. – Только все как-то обычно уж очень. Во всех фильмах так. Надо что-то поинтереснее придумать. Ну, к примеру, пусть действие происходит не сейчас, а в Средние века, при Иване Грозном. И щука не из Чернобыля, а выращена чернокнижниками. Они ей сделали железные ядовитые зубы. И убивают ее не бензопилой, а из счетверенной пищали[39]39
  Пищаль – средневековое ручное огнестрельное оружие.


[Закрыть].

– Точно! – обрадовался Жмуркин. – Так гораздо круче! Получится как «Братство Волка»[40]40
  «Братство Волка» – французский фильм про волка-людоеда.


[Закрыть], только в России. Классно!

– Ладно трепаться-то! – сказал Генка. – Работать, работать!.. Солнце еще высоко!

Генка снова взялся за топор и, налегая на него всем телом, вырезал две удлиненные трапеции, отдаленно напоминающие лягушачьи лапки. По краям заготовок с помощью шила наделал отверстий, соединил заготовки с галошами и стянул проволокой. Попробовал на отрыв – получилось крепко.

– Как настоящие, – Генка натянул получившиеся конструкции на ноги, попытался сделать шаг и тут же упал.

– Он склеил ласты, когда клеил ласты, – усмехнулся ехидный Жмуркин.

– Нормально, – Генка поднялся и отряхнулся. – Тяжеловаты немного. Но в воде отлично будет.

Из сарая вышел Витька с белой пластиковой бутылкой.

– Дела идут, – Генка стащил с ног ласты. – Жмуркин, как там у тебя?

– Одну бородку еще пропилить.

– Значит, осталось только о балласте подумать, – заключил Генка. – Но его вообще легко сделать. Вить, принеси из дому гирю. Там шестикилограммовая есть.

Витька приволок то, что он просил.

– Берем гирю, – и Генка взял гирю, – берем обычный солдатский ремень… Совмещаем… Получается отличный балласт. Так что…

– Готово! – Жмуркин продемонстрировал переделанные в трезубец вилы.

Генка проверил вилы, остался доволен.

– Теперь можно и на озеро идти.

– Да уж, – сказал Жмуркин, – пойдем. Витька в таком снаряжении будет у нас настоящим Ихтиандром…

Озеро выглядело спокойно. Ветра не было совсем, и вода блестела, как начищенное медное зеркало, берега отражались.

– А тут ничего, – сказал Жмуркин. – На самом деле красиво. Хоть санаторий строй!

– Не нужно нам твоих санаториев, – Генка бросил на песок подводное снаряжение. – Здесь и так хорошо. И как в город приедешь – не болтай, а то понаедут сюда всякие… Понял?

– Понял, – вздохнул Жмуркин. – Понял, что вы придурки. Впрочем, как всегда. Кто нырять-то будет?

– Витька будет, – сказал Генка. – Он с этим делом знаком. Он нырнет, а мы будем за ним следить. Ясно?

– Ясно, – сказал Жмуркин. – Бесплатный аттракцион «Молодой самоубийца». Приобретайте билеты!

Витька на перепалку друзей никак не реагировал, стоял в сторонке и разминался перед погружением. Он приседал, разводил руки в стороны, делал махи и растяжки, прогоняя кровь по жилам и насыщая ее кислородом. Разминался он минут пять, потом проверил пульс и остался доволен.

– Я готов, – сказал он и стал обряжаться в гидрокостюм.

Но тут выяснилось следующее обстоятельство – привезенный Жмуркиным гидрокостюм оказался Витьке мал. Не то чтобы просто мал, а катастрофически мал – он просто никак не налезал на Витьку. По росту и, как ни странно, в талии.

– Да… – Генка почесал подбородок. – Отъелся ты у нас… Попали… Ну, кто тогда поплывет? – и он посмотрел на Жмуркина.

– Я не умею, – сразу же сказал Жмуркин. – У меня это… двойное внутреннее ухо… Я даже в ванне купаться не могу…

– Понятно… – Генка плюнул на песок. – Двойное ухо, говоришь…

Жмуркин покраснел и уставился взглядом в сторону озера.

– Придется тебе, Ген, плыть, – сказал Витька. – По-другому никак. А то все зря.

– Ладно, – Генка стал натягивать гидрокостюм, – уж поплыву… А что делать? Вы-то ни на что не способны…

Гидрокостюм пришелся Генке как раз впору, ну, ремень, конечно, пришлось подзатянуть.

Генка поприседал, проверяя, как костюм сидит. Сидел хорошо. Генка пожал плечами и подпоясался ремнем с гирей. Затем привязал к поясу шнур с буйком. Сел на песок и натянул на ноги самодельные ласты.

– Ты у нас просто капитан Немо! – захихикал Жмуркин. – Жак Ив Кусто![41]41
  Капитан Немо – герой романа «20 тысяч лье под водой» и некоторых других книг французского писателя Ж. Верна. Жак Ив Кусто – французский исследователь Мирового океана, лауреат Нобелевской премии.


[Закрыть]

Генка не ответил Жмуркину, а Витька показал тому кулак. Жмуркин замолчал. Витька подал Генке маску и трубку.

– Зайдешь в воду – поплюй на стекло маски с внутренней стороны, а затем сполосни водой. Тогда маска не запотеет. Если немного воды в маску наберется – ничего. Дышать надо равномерно. Если же вода в трубку натечет, не паникуй – просто выплевывай ее. Ластами тоже ворочай медленно, не то слишком быстро поплывешь. А скорость тут не очень нужна. Вот и все. А утиные перья на отмели мы высыплем…

– Понятно.

Генка взял в руку усовершенствованные вилы и направился к озеру.

– А теперь на Нептуна похож! – не удержался Жмуркин. – Только бороды зеленой не хватает. И русалок рядом.

Глава 10
Под водой

Генка зашел по пояс в воду, протер маску, как советовал Витька, обернулся и посмотрел на берег, а затем осторожно нырнул. Плыть под водой оказалось гораздо легче, чем Генке представлялось. Не надо было прилагать никаких усилий – просто потихоньку двигай ластами. Ворочаешь ногами, а под тобой проплывает мутное дно. Дышать было тоже легко, иногда только в трубку и в самом деле попадала вода, но Генка легко ее выплевывал. Ощущения были весьма необычные, Генка никогда таких не испытывал. Наверное, больше всего это было похоже на невесомость. Полуполет-полускольжение.

Генка так увлекся этим полетом, что не заметил, как дно постепенно ушло вниз и теперь вместо лунного ландшафта под ним была сплошная синева, пронизанная расходящимися книзу солнечными лучами. Синева и пустота со всех сторон. Он забыл, что надо держаться берега, и выплыл на самую середину озера.

Генка вдруг понял, что чувствует космонавт, вышедший в пространство. Он висел над бездной, в которой терялся даже свет. Где пряталась огромная щука, для которой слопать утку – раз плюнуть. Генке вспомнились собственные страшные рассказы про это озеро, и он немножечко испугался. Решив повернуть к берегу, он сделал разворот на месте и поплыл назад.

Он плыл и плыл, а берега все не было и не было. Генка испугался еще сильнее и прибавил скорости. Вода журчала у него за ухом, ноги начинали уставать, а берега так и не было. Тогда Генка испугался уже по-настоящему. Он поднял голову из воды и обнаружил, что болтается прямо в центре озера, а до пляжа все так же далеко, как и раньше. Казалось, что-то удерживает его на середине. Генка стал объяснять себе, что ничего необычного здесь нет, что это просто подводные течения, какие есть в любом уважающем себя водоеме. Что это глубинные ключи. Что это перераспределение теплой и холодной воды, образующее тягу…

Но паника уже проклевывалась, уже била в мозг, уже мешала размышлять логически. Это не течения, это щука! Да-да, это щука, очень непростая щука, заманивает его в глубину! Мешает выбраться. Ждет, когда он ослабеет, чтобы схватить своими челюстями. Это проклятие озера! Оно топит всех, кто покушается на скрытую в его глубине тайну…

В голову лезли бесчисленные истории о затянутых в омут мастерах спорта по плаванию, о сведенных конечностях, о пловцах, запутавшихся в водорослях и не найденных никогда.

Генка опустил голову в воду и осмотрелся. Щуки не было. Никто не приближался к нему с разинутой пастью, ощеренной сотней крючковатых острых зубов.

Он снова поднял голову над водой, выплюнул загубник трубки и отдышался. Решил было покричать и позвать на помощь, но стало стыдно. Затем заставил себя думать, а не бояться.

Страх – в голове, говорил себе Генка. Страх это просто скачок давления и выделение в кровь определенных веществ. Физиология. Химия. А значит, бояться не стоит. Стоит спокойно подумать.

Все в порядке. Я не тону. Лежу на воде, дышу воздухом. По небу плывут облака. Почему я не могу добраться до берега? Должно быть, происходит что-то такое, что имеет вполне реальное, совсем не сказочное объяснение.

И тут Генка вспомнил. Если идти по лесу просто так, без всяких ориентиров, то рано или поздно сделаешь круг и вернешься на то самое место, с которого вышел. Потому что правая нога делает шаг чуть больше, чем левая. А если правая нога делает шаг больше, то, значит, вполне может быть, что и ластом она гребет сильнее. И если плыть вот так, без четко проложенного маршрута, то запросто можно рисовать круги и по воде.

Тогда Генка придумал следующее. Он перевернулся на спину, отыскал глазами на противоположном берегу высокую красноватую сосну и поплыл, ориентируясь на ее верхушку. Через некоторое время перевернулся на живот и увидел водоросли. Дно. Тогда Генка развернулся и двинулся по направлению к пляжу, к месту, куда обычно выходили плавать утки.

Очень скоро он увидел плывущие по поверхности воды перья и мелкий пух. Генка обогнул отмель и пристроился в небольшой промоине. Надо было ждать.

Отмель уходила в озеро пологим склоном. Видимость была отличная, метров двадцать, не меньше. Генка крепко сжимал в руке свой импровизированный гарпун и ждал появления щуки.

Дышалось через трубку легко. Солнышко прогревало воду на небольшой глубине, и Генке было тепло и уютно. Какие-то мелкие рыбешки щекотали его ноги и пытались забраться под ворот гидрокостюма. Выходить на поверхность Генке не хотелось совершенно.

Щука не появлялась. И в какой-то момент Генка вдруг забыл, зачем он залез в воду, что он здесь делает и зачем у него в руке вилы. Генка расслабился и выпустил гарпун, разминая пальцы. И сразу же почувствовал перемещение воды за спиной.

Генка лениво обернулся.

Перед ним, нос к носу, стояла щука. Длинная хищная морда почти упиралась ему в маску. Щука была огромная, похожая на толстое бревно, оранжевые плавники гнали воду, маленькие глаза смотрели на него, на Генку.

Щука стала медленно раскрывать пасть.

– А-а-а! – заорал Генка и захлебнулся.

Вода залила дыхание, Генка закашлялся и попытался выскочить на поверхность. Он забыл про гарпун, забыл про все, потерял трубку. Ему хотелось одного – побыстрее оказаться на берегу подальше от этого зубастого кошмара.

– А-а-а! – пытался Генка выплюнуть набравшуюся в рот воду. Но сделать это под водой не получилось.

Щука продвинулась вперед еще. Тогда запаниковавший Генка, пытаясь отбиться от жуткой рыбины, стукнул ее кулаком по самому кончику верхней челюсти. По носу.

И щука стала медленно отступать в глубину. Генка отыскал загубник трубки, выплюнул, наконец, воду и стал кричать, развивая победу:

– Пошла! Вали отсюда! Вали!

Он огляделся в поисках гарпуна. Гарпун плавал метрах в трех справа.

– Я тебя сейчас!

Когда Генка смог дотянуться до гарпуна, щука уже растаяла в глубине.

Генка отдышался. Руки его дрожали. Ноги тоже.

Выбираться сразу на пляж нельзя. Нельзя же обнаружить свой страх и нерешительность перед друзьями. Поэтому Генка решил немного поплавать туда-сюда для вида. Так он и сделал. Сплавал вдоль берега к сежню, достал из сети очередную запутавшуюся щучку, быстро переплыл протоку, повертелся еще немного на отмели и лишь потом двинулся к пляжу.

Из озера Генка выбрался поздно, когда солнце уже собиралось коснуться земли своим нижним краем.

– Ты чего там круги нарезал? – сразу же спросил его Витька.

– Какие круги? – не понял Генка.

– Какие-какие!.. Плавал по кругу, как заводной! Мы уж думали, с тобой случилось что. Кричали, кричали – бесполезно, ты ничего не слышал.

– И в самом деле не слышал. Там время по-другому как-то идет…

– Это Старый Ник? – Жмуркин презрительно ткнул пальцем в добытую Генкой рыбину.

– Нет, просто… – ответил Генка. – А Ник… Ника я не видел.

Из камышей на болотистом западном берегу поднялась пара больших серых птиц и потянулась в сторону Волги.

– И что теперь делать будем? – спросил Витька.

– Не знаю, – развел руками Генка. – Надо его на крюк ловить. Или на что-то другое. Он сейчас и вправду голодный – утят-то тетка не выпускает. Брать самую толстую леску – и ловить. Или на спиннинг.

– А если он в реку уйдет? – спросил Витька.

– Не уйдет, – покачал головой Генка. – Там сеть. Она белугу выдержит.

Они сидели возле костра, грели руки. Генка стягивал гидрокостюм.

– Так что же все-таки делать? – в очередной раз спросил Витька.

– Вечер уже, – Генка свернул костюм. – Ночь теплая будет. Предлагаю тут посидеть. Комаров нет. Пожарим на веточках щуку, потом в стог заберемся.

– Стог – это по-нашему, – улыбнулся Жмуркин. – Только, чур, я с рыбой возиться не буду.

– Я сам, – сказал Генка. – А вы дров пока соберите.

Витька и Жмуркин отправились собирать дрова, а Генка стал чистить щуку.

Через двадцать минут Витька и Жмуркин притащили к костру сухую иву. Генка доскребал щуку.

– Бедная рыба, – сказал Жмуркин. – Как в застенках гестапо побывала.

– Чистил бы сам, – огрызнулся Генка. – Командовать у нас каждый горазд.

Генка взял топор, порубил иву и закинул дрова в костер. Ива прогорела быстро и оставила после себя ровные круглые угли, пригодные для жарения. Генка насадил на прутики куски рыбы и повтыкал их над жаром.

– Будет как шашлык, – сказал он. – Главное, чтобы открытого огня не получилось, а то все сгорит на фиг.

Скоро над берегом поплыл запах жареной рыбы. Генка нюхал дым, носом определяя готовность, потом ткнул в один из кусков ножиком и сказал, что готово. Ребята взяли палочки и принялись есть. Рыба получилась вкусная, прожарилась хорошо, только соли не хватало.

– Интересно, а Старый Ник вкусный? – спросил вдруг Жмуркин.

Генка и Витька посмотрели на Жмуркина с испугом.

– Что это вы на меня так посмотрели? – спросил он. – Старый Ник все-таки рыба, а значит, его тоже можно пожарить. Если он такой огромный, то мяса в нем, наверное, немерено. Можно год питаться.

Витька приложил палец к губам и кивнул в сторону озера.

– Да вы тут совсем с ума посходили! – захихикал Жмуркин. – Вы что, боитесь его, что ли?

Витька и Генка не ответили.

– Во закидоны-то! – Жмуркин взял себе еще кусок рыбы. – Вам обоим лечиться надо. Серьезно лечиться. Некоторые рекомендуют в кокосовую стружку закапываться…

Друзья снова промолчали.

– Что-то мне есть расхотелось, – сказал Генка. – Пойду лучше спать.

Генка встал и направился к стогу.

– И я тоже, – Витька двинулся за ним.

– Ну и валите! – крикнул им вслед Жмуркин. – Мне больше достанется. Психопатосы чертовы!

Жмуркин остался у костра один. Он съел всю рыбу, выпил чай из смородины, посидел просто так. Понаблюдал, как медленно гаснут угли и улетают в чернеющее небо последние искры. Потом Жмуркину стало скучно, он залил костер водой и тоже направился к стогу.

Генка и Витька уже вырыли к этому времени две норы и забрались внутрь, одни пятки торчали. Жмуркин раскопал сено с противоположной стороны и тоже устроился на ночлег.

В стогу было хорошо. Сквозь сено просвечивали звезды, внизу, у земли, шуршали медленные стоговые мыши, а само сено пахло прошлогодним летом. Любая романтическая натура могла лишь мечтать о ночевке в стогу. Но Жмуркин не был романтической натурой, он сразу же принялся пыхтеть, ворочаться и возмущаться.

– За шиворот разной фигни уже насыпалось, – ругался он. – И ведь колючая такая, как треугольная будто… А эти мыши! Может, они на людей нападают? Может, они бруцеллез[42]42
  Бруцеллез – инфекционное заболевание животных и человека.


[Закрыть] какой-нибудь переносят?

– Помолчи, Жмуркин, – сказал Генка.

– А чего помолчи! – обиделся тот. – Разве нельзя было домой пойти? Нельзя было как людям поужинать, а потом спать лечь в нормальных постелях?

– Я говорю, Жмуркин, помолчи!

– Вот когда тебе мышь за пазуху залезет…

– Жмуркин, заткнись! – приказал Генка. – Ты что, ничего не слышишь?

Жмуркин замолчал. Витька насторожился. Со стороны озера раздавалось беспорядочное жестяное бряканье.

– Банки, – сказал Жмуркин. – Вы их ведь к сети привязали?

– К сети, – подтвердил Генка.

– Это значит…

– Это значит, что Старый Ник попался, – Генка принялся выбираться из стога. – Вот сейчас и проверишь, вкусный он или как…

Витька стал выбираться следом.

– Может, до утра подождем? – предложил из сена Жмуркин.

– К утру он превратит сеть в лохмотья, надо сейчас вынимать.

Генка уже бежал к пляжу.

– Действуем так, – говорил он. – Я на плоту плыву к тому берегу протоки, а вы хватаете сеть на этом. Я перерубаю шнур, а вы сразу начинаете сеть вытаскивать. Вытащили на метр – закрепили за иву, вытащили – закрепили, вытащили – закрепили. Ясно?

– Яснее не бывает, – отвечал Витька. – Попался, голубчик…

– Фотик забыл, – жаловался Жмуркин. – А вдруг это самая крупная щука в мире? Мы можем прославиться: попасть в Книгу рекордов Гиннесса, денег заработать…

Они быстро шагали по пляжу. Генка впереди, Витька и Жмуркин за ним. Бряканье не прекращалось.

Генка схватил топор, сбежал к воде, запрыгнул на плот и оттолкнулся. Он погнал плот вдоль пляжа, чтобы не уходить на глубину, где шест не достал бы дна.

Витька и Жмуркин добежали до сети раньше. Шнур, крепивший сеть к липе, был натянут до звона, сама липа дрожала от рывков, а самодельный Генкин колокольчик бился на леске, как припадочный. Все поплавки погрузились в воду.

– Хватайся! – Витька взялся за шнур первым.

– Хватаюсь уж, – Жмуркин пристроился с другой стороны.

– Как Генка рубанет по тросику, так мы тянем! – напомнил Витька.

Генка доплыл до протоки, добрался до сежня, наклонился к сети. Размахнулся, рубанул по шнуру топором. Шнур дзинькнул и хлестко ушел в воду.

– Тянем! – крикнул Витька.

Сеть пошла неожиданно легко. Она выбиралась метр за метром, никакого сопротивления не чувствовалось.

– Черт! – неожиданно ругнулся Витька. – Закрепить забыли!

И Витька стал привязывать вытянутый кусок сети к липе. Он подтянул шнур к толстому кривому суку и уже собирался набросить на него петлю, как вдруг мощный рывок вырвал шнур из его рук. Витька зашипел от боли и почти сразу же услышал крик Жмуркина.

Жмуркин вопил от ужаса. Витька повернулся на этот вопль.

Сеть медленно уходила обратно в воду. И так же медленно сползал к воде по песку Жмуркин – левая нога его запуталась в шнуре. Жмуркин не мог ничего сказать, только орал.

Все произошло настолько быстро, что когда Витька прыгнул, пытаясь поймать Жмуркина за руку, тот оказался в воде уже по пояс.

Витька не достал. До руки Жмуркина осталось сантиметров двадцать.

– Мама, – сказал Жмуркин и скрылся в озере.

– Генка! – заорал Витька. – Генка, сюда!

Витька умел плавать, причем плавать неплохо. Но ситуация была слишком необычная, и Витька растерялся. Генка наоборот – сохранил трезвость рассудка и хладнокровие. Он мгновенно оценил обстановку, подогнал плот к месту, где ушел под воду Жмуркин, и нырнул.

Его не было секунд тридцать, и Витька начал уже бояться, что оба они не вынырнут совершенно. Но тут вода заволновалась и на поверхности появилась голова Генки, а затем и голова Жмуркина. Жмуркин застонал, Генка треснул его по затылку, и Жмуркин выпустил изо рта струю воды.

– Витька, помоги! – Генка стал толкать Жмуркина к берегу.

Жмуркин вяло барахтался и кашлял. Витька зашел в воду, и вдвоем они выволокли Жмуркина на берег.

– Ногой в сети запутался, – сказал Генка. – Пришлось резать.

– Ногу? – спросил Витька.

– Сеть!

И Генка показал свой знаменитый швейцарский нож. Друзья рассмеялись. Только Жмуркин не смеялся. Он сидел на песке, икал и не мог сказать ни слова.

– Пилю шнур, а она как вниз рванет! – рассказывал Генка. – А я не отпускаю, рука как вывернется, кажется, вывихнул… В плече…

Генка показал плечо. Рука торчала неестественно вбок, плечевой сустав покраснел и распух.

– Больно? – спросил Витька.

– Терпимо. Неудобно как-то…

– Надо дернуть, – подал голос всезнающий Жмуркин. – Я видел, я могу, если что…

– Тетка дернет, – отклонил его предложение Генка. – Она раньше фельдшером работала. Тетке ничего не говорите. Если узнает, что мы тут все чуть не перетонули – больше на озеро не отпустит. И вообще в город отправит.

Витька и Жмуркин согласно кивнули.

– Все, займитесь костром, – Генка гладил свою вывихнутую руку и прикусывал от боли губу.

Витька пошел раздувать угли. Жмуркин за ним. Он все время оглядывался на озеро и старался держаться подальше от берега. Скоро костер разгорелся, и ребята собрались вокруг огня.

– Чтобы я… – сказал Жмуркин выразительно, – еще… хоть раз… подошел к воде…

– Ты же любишь водные процедуры, – усмехнулся Генка.

Жмуркин не ответил. Он только протягивал к костру руки и продолжал икать.

– Останешься здесь еще? – спросил его Генка.

– Не могу, – помотал головой Жмуркин. – Я ж на два дня только отпросился…

– Страшно?

– Страшно, – признался Жмуркин. – Думал, все… Надо ее, эту щуку, динамитом…

– Нельзя динамитом. Курицы перепугаются – нестись не будут. И в доме окна повышибает.

– Тогда не знаю…

Они замолчали.

С озера послышался мощный всплеск. Ребята вздрогнули. Ночь началась.