Текст книги "Чудесное окно"

Лорд Дансени
Чудесное окно

Старика в восточной одежде вели полицейские, и это привлекло к нему и к пакету в его руках внимание м-ра Сладдена, который зарабатывал средства к существованию в торговом центре господ Мергина и Чатера, то есть в их учреждении.

М-р Сладден имел репутацию самого глупого юноши в их бизнесе; малейший намек на романтику – просто намек! – уводил его взгляд куда-то вдаль, как будто стены торгового центра были сотканы из кружев, а сам Лондон был только мифом. Это, естественно, мешало ему проявлять должное внимание к клиентам.

Самого факта, что грязный лист бумаги, в который был завернут пакет старика, покрыт вязью арабского письма, оказалось вполне достаточно, чтобы подать м-ру Сладдену романтичную идею, и он наблюдал, пока небольшая толпа не уменьшилась; незнакомец остановился у обочины, развернул свой пакет и приготовился продать вещь, которая была внутри. Это было небольшое окно из старой древесины с маленьким стеклом по центру; окно было немного больше фута в ширину и около двух футов в длину. М-р Сладден никогда прежде не видел, чтобы окно продавали на улице, так что он спросил о цене.

«Его цена – все, чем Вы обладаете», сказал старик.

«Где Вы взяли это?» – сказал м-р Сладден, поскольку это было странное окно.

«Я отдал все, чем обладал, за эту вещь на улицах Багдада».

«У вас было что отдать?» – спросил м-р Сладден.

«У меня было все, чего я хотел», – прозвучало в ответ, – «кроме этого окна».

«Это, должно быть, хорошее окно», – сказал молодой человек.

«Это – волшебное окно», – отвечал старик.

«У меня только десять шиллингов с собой, но дома еще есть пятнадцать и шесть».

Старик некоторое время размышлял.

«Тогда двадцать пять и шесть пенсов – это и есть цена окна», – сказал он.

Как только сделка состоялась и десять шиллингов были уплачены, а странный старик пришел за оставшимися деньгами и собрался приладить волшебное окно в единственной комнате покупателя, в голову м-ра Сладдена пришла мысль, что ему не нужно окно. Но они были уже в дверях дома, в котором он снимал комнату, и объяснения несколько запоздали.

Незнакомец потребовал оставить его одного, пока он установит окно, так что м-р Сладден остался за дверью на верху короткого пролета скрипучей лестницы. Он не услышал никакого стука.

И вот странный старик вышел – в выцветшей желтой одежде, с большой бородой, с глазами, устремленными вдаль. «Все закончено», сказал он и расстался с молодым человеком. Остался ли он как осколок иного цвета и времени в Лондоне, или возвратился снова в Багдад, в какие темные руки попали его «двадцать пять и шесть» – всего этого м-р Сладден никогда не узнал.

М-р Сладден вошел в пустую комнату, в которой спал и проводил все свободные часы между закрытием и открытием торгового дома господ Мергина и Чатера. Для пенатов столь темной комнаты его опрятный сюртук, должно быть, был источником непрерывного удивления. М-р Сладден снял его и тщательно свернул; окно старика висело на стене довольно высоко. До сих пор на той стене не было никакого окна и вообще никакого украшения, кроме маленького буфета, так что, когда м-р Сладден ловко снял сюртук, то сразу же выглянул в свое новое окно. Раньше там был его буфет, в котором он хранил его чайную посуду: вся она теперь стояла на столе. Когда м-р Сладден поглядел в новое окно, был поздний летний вечер; бабочки некоторое время назад сложили крылышки, хотя летучие мыши еще не поднялись в воздух – но это был Лондон: магазины были закрыты и уличные фонари еще не зажглись.

М-р Сладден протер глаза, затем протер окно, и тем не менее он видел сверкающее синее небо, и далеко, далеко внизу, так что ни звук, ни дым из печных труб не поднимались вверх, находился средневековый город с башнями; коричневые крыши и мощеные улицы, и затем белые стены и фундаменты, и вокруг них яркие зеленые поля и крошечные ручейки. На башнях стояли лучники, и на стенах были копьеносцы, и время от времени фургон проезжал по какой-нибудь старинной улице и громыхал через ворота и наружу, а иногда повозка подъезжала к городу из тумана, который расползался вечером по полям. Иногда люди высовывали головы из решетчатых окон, иногда какой-то праздный трубадур, казалось, пел, и никто никуда не спешил и никто ни о чем не беспокоился.

Хотя расстояние было огромным, головокружительным, а м-р Сладден оказался куда выше города, выше, чем любая горгулья на куполе собора, но все же одну деталь он разглядел как ключ ко всему: знамена, развевавшиеся на каждой башне над головами праздных лучников, были украшены маленькими золотыми драконами на чистом белом поле.

Он услышал рев моторных автобусов из другого окна, он услышал вопли разносчиков газет.

После этого м-р Сладден стал более мечтательным, чем когда-либо прежде, в учреждении господ Мергина и Чатера. Но в одном вопросе он был мудр и серьезен: он делал непрерывные и осторожные расспросы относительно золотых драконов на белых флагах, и не говорил ни с кем о своем замечательном окне. Он изучил флаги каждого королевства в Европе, он даже заинтересовался историей, он вел поиск в магазинах, которые занимались геральдикой, но нигде не мог он найти и следа маленьких драконов или серебристо-белого поля. И когда стало казаться, что для него одного трепещут эти золотые драконы, он полюбил их, как изгнанник в пустыне мог бы полюбить лилии у своего дома или как больной мог бы полюбить ласточек, если он может не дожить до следующей весны.

Как только господа Мергин и Чатер закрывались, м-р Сладден имел обыкновение возвращаться в свою темную комнату и пристально глядеть в чудесное окно, пока в городе не становилось темно и пока охранники не шли с фонарями вокруг валов, и пока не наставала ночь, полная странных звезд. Однажды ночью он попробовал пометить формы созвездий, но это ни к чему его не привело, поскольку очертания отличались от всех, которые сияли над известными полушариями.

Каждый день, как только он просыпался, он первым делом шел к чудесному окну, и там был город, уменьшенный огромным расстоянием, сверкающий в утреннем свете, и золотые драконы танцевали на солнце, и лучники потягивались или взмахивали руками на вершинах овеваемых ветрами башен. Окно не открывалось, так что он никогда не слышал песен, которые трубадуры пели у позолоченных балконов; он даже не слышал перезвона колоколов, хотя и видел, что галки разлетались каждый час над домами. И первое, что всегда бросалось ему в глаза над всеми башенками, которые стояли среди крепостных валов, – были небольшие золотые драконы, порхавшие на своих флагах. И когда он видел их, развевающихся на белом поле над каждой башней на фоне изумительно глубокого синего неба, он медленно одевался, и, бросив один последний взгляд, отправлялся на работу, унося с собой свою тайну.

Клиентам господ Мергина и Чатера было бы трудно представить себе подлинные амбиции м-ра Сладдена, когда он проходил перед ними в опрятном сюртуке: он мог бы быть копейщиком или лучником и сражаться за небольших золотых драконов, взлетающих в воздух на белых флагах, сражаться за неведомого короля в недоступном городе. Сначала м-р Сладден подолгу ходил кругами вокруг улицы, на которой жил, но этим он ничего не добился; и скоро он заметил, что под его чудесным окном и с другой стороны дома дули разные ветры.

В августе вечера начали укорачиваться: это замечание сделали ему другие служащие в торговом центре, так что он почти испугался, что они заподозрили его тайну, и у него стало намного меньше времени для чудесного окна, поскольку там было мало огней и они угасали рано.

Однажды поздно утром в августе, непосредственно перед тем, как он пошел на службу, м-р Сладден увидел группу копейщиков, бегущих по мощеной дороге к воротам средневекового города – Города Золотых Драконов, как он обыкновенно называл его наедине с собой, но никогда не произносил этого вслух. Далее он заметил, что лучники собирали стрелы в дополнение к тем колчанам, которые они носили постоянно. Головы появлялись в окнах чаще, чем обычно, женщина выбежала и позвала детей в дом, рыцарь проехал по улице, а затем больше солдат появилось на стенах, и все вороны взлетели в воздух. На улице не пел ни один трубадур. М-р Сладден бросил один взгляд на башни, чтобы увидеть, что флаги подняты и что все золотые драконы парят на ветру. Тогда он был вынужден идти на службу. Он сел в автобус по обратному пути и взбежал по лестнице наверх. Ничего, казалось, не изменилось в Городе Золотых Драконов – кроме толпы на мощеной улице, ведущей к воротам; лучники, казалось, располагались как обычно лениво на своих башнях, и затем белый флаг опустился со всеми его золотыми драконами; он не увидел поначалу, что все лучники были мертвы. Толпа приближалась к нему, к крутой стене, с которой он смотрел; люди с белым флагом, покрытым золотыми драконами, медленно отступали, люди с другим флагом надвигались на них, на их флаге был огромный красный медведь. Другое знамя поднялось на башне. Тогда он увидел все: золотых драконов побеждали – его золотых драконов! Люди медведя подступали к окну; все, что он сбросит с такой высоты, упадет с ужасающей силой: каминные принадлежности, уголь, его часы, все, что угодно – он будет сражаться за своих золотых драконов. Пламя вспыхнуло на одной из башен и лизнуло ноги лежащего лучника; он не шевельнулся. И теперь чужой штандарт оказался вне поля зрения, внизу. М-р Сладден разбил стекла чудесного окна и выломал планку, которая удерживала их. Как только стекло разбилось, он увидел знамя, покрытое золотыми драконами, еще трепещущими на ветру, и затем, когда он отодвинулся, чтобы швырнуть вниз кочергу, его достиг запах таинственных специй, и потом все исчезло, даже дневной свет, поскольку позади фрагментов чудесного окна был только маленький буфет, в котором он хранил чайную посуду.

И хотя м-р Сладден теперь стал старше и знает о мире куда больше, и даже имеет свой собственный Бизнес, он так никогда и не смог купить другое подобное окно, и с тех пор ни из книг, ни от людей не получал никаких вестей о Городе Золотых Драконов.