Текст книги "Государственный переворот. Практическое пособие"

Таблица V.

Выпуск 19** года военной академии страны X: нынешние карьерные позиции

Семь лейтенантов наверняка с удовольствием присоединятся к перевороту, направленному на изменение существующего порядка вещей, но низкое звание этих офицеров, скорее всего, адекватно их способностям, и в таком случае их «помощь» может негативно сказаться на перевороте. В общем смысле гораздо полезнее знать, что капитаны и майоры с куда меньшим энтузиазмом поддерживают существующий режим, чем полковники[56]56
  Конечно, полковники всегда играли видную роль в военных переворотах, но это были перевороты, которые инициировали они сами. Нашей целью является использование армейских офицеров, и капитаны вряд ли вырвут переворот из наших рук, чего можно ожидать от старших офицеров.


[Закрыть], в то время как два бригадных генерала – если их вообще не назначили на этот пост из-за политической надежности – вероятно, станут ярыми сторонниками тех, кто дал им эту должность.

Этническая принадлежность, политические взгляды и карьерные перспективы могут служить для нас путеводной нитью для прогнозирования возможной реакции того или иного потенциального участника переворота, когда мы найдем к нему подход. Но здесь надо иметь в виду два фактора. Первый из них – организационный, а второй – чисто человеческий.

Недовольные офицеры обычно охотно участвуют в переворотах, однако нам нужны люди, которые не только будут сотрудничать с нами лично, как это имеет место в случае с «техниками», но и вовлекут в переворот части, находящиеся под их командованием. Таким образом, «лидеры», которых мы привлечем, могут (и должны) быть отчуждены от своих начальников, но не должны быть «аутсайдерами», которым не доверяют офицеры-сослуживцы и солдаты-подчиненные. Зачастую нас подстерегает опасность привлечения к перевороту неэффективного, непопулярного, коррумпированного недовольного офицера. Если мы позволим участвовать в перевороте подобным людям, то поставим под угрозу саму безопасность переворота, оттолкнем от него лучшие элементы и, что самое важное, – столкнемся с тем, что привлеченные нами «лидеры» не смогут задействовать в перевороте свои части.

Второй фактор, который нельзя упускать из виду, – непредсказуемость человеческого поведения. До сих пор мы пытались выяснить, какого рода связи могут быть выше лояльности армейского личного состава по отношению к начальникам. Можно ожидать, что из этих связей самыми сильными окажутся семейные, однако полностью полагаться на это не стоит. Арабская пословица говорит: «Я и мой брат против моего двоюродного брата; я и мой двоюродный брат против целого мира». Но вспомним историю семьи Арефа в Ираке в 1958–1968 годах (Таблица VI).

Отношения между братьями показывают, насколько сложно прогнозировать человеческое поведение. Между 1958 и 1962 годами один из них находился в тюрьме, будучи приговорен к смертной казни (исполнение приговора отложили), а другой командовал частью, которая могла бы двинуться на столицу в любой момент. Лидеры БААС, которые помнили об этом прецеденте, позволили Абд-эль-Рахману Арефу сохранить командование важной бронетанковой частью вблизи Багдада, и это было их ошибкой. Сразу после первого переворота 1963 года позиции брата президента были слабыми, и партийная милиция БААС, абсолютно не обученная, но хорошо вооруженная, могла быть использована, чтобы отстранить брата-военного от командования. Однако лидеры БААС решили, что Абд-эль-Рахман не будет сотрудничать со своим братом и поведет себя так же, как в 1958 и 1959–1962 годах. Но на этот раз он поступил по-другому, хотя брат нуждался в его помощи гораздо меньше, чем тогда, когда сидел в тюрьме и был приговорен к смерти.

Последний правитель Ирака президент Абд-эль-Рахман Ареф[57]57
  Абд-эль-Рахман был к тому времени свергнут в результате переворота.


[Закрыть] был избран армией как компромиссный кандидат после случайной смерти в апреле 1966 года его брата Абд-эль-Салама, бывшего диктатора Ирака. Карьерное продвижение братьев показывает, что, оба будучи видными военными лидерами, они не всегда сотрудничали друг с другом.

Но, хотя люди непредсказуемы, а каждый потенциальный участник переворота обладает индивидуальными качествами, мы все же используем собранную нами информацию для того, чтобы классифицировать армейских лидеров в зависимости от возможной реакции на наше предложение сотрудничества.

После того, как мы выясним карьерный путь, а также этнические и политические связи потенциальных участников переворота, мы можем приступить к анализу наших перспектив, как показано в Таблице VII.

Таблица VI.

Братья Ареф в Ираке, 1958–1968. Исследование их взаимной лояльности

При анализе информации нужно, конечно, иметь в виду, что важность того или иного фактора варьируется в зависимости от среды, в которой будет происходить переворот. Например, в Латинской Америке надо в первую очередь учитывать социальное происхождение офицера. Важнейший фактор в Западной Европе и Северной Америке – политические взгляды кандидата; этническая принадлежность практически не играет роли, хотя социальное происхождение имеет определенный вес.

Итак, мы видим, что из пятнадцати потенциальных участников переворота только № 3 предпочтителен со всех точек зрения; № 5 совершенно не годится, да и подход к нему будет, вероятно, опасным делом; остальные находятся где-то посредине между ними.

Таблица VII.

Батальон № 1: перспективы привлечения военнослужащих к участию в перевороте. См. Таблицу III (стр. 74)

Когда мы повторим процедуру, примененную к батальону № 1, в отношении всех других частей вооруженных сил (или, во всяком случае, в отношении тех частей, которые могут реально вмешаться в ход событий), нам будет известна перспектива привлечения к участию в перевороте каждой части и каждого офицера внутри нее. Стопроцентного результата в охвате частей и личностей достичь не удастся никогда; в некоторых случаях вооруженные силы будут слишком большими по отношению к доступным нам ресурсам анализа или будут постоянно перемещаться, поэтому наш анализ может оказаться очень неполным.

Это не имеет большого значения, если «неизвестные» с точки зрения отношения к перевороту части можно нейтрализовать «технически».

Если же их способность вмешаться в ход событий не зависит от сложных и уязвимых технических средств и оборудования, то наш переворот может оказаться под угрозой. Тем не менее мы зависим не только от процедуры привлечения или нейтрализации тех или иных частей и будем в состоянии изолировать физически те части, которые неожиданно появятся в месте совершения переворота, и те, в которые нам вообще не удастся проникнуть. Перед тем как приступить к рассмотрению проблем, связанных с третьим и наименее желательным методом работы с вооруженной оппозицией, стоит уделить внимание тому, чтобы привлечь на нашу сторону людей в тех частях, по которым мы уже имеем требующуюся информацию.

Как только мы выйдем за пределы секретной фазы планирования и сбора информации, фактор опасности для нашего переворота очень сильно возрастет. Как уже отмечалось ранее, любой индивидуум, к которому мы осуществим подход, может оказаться потенциальным информатором и рассказать властям о наших усилиях, что поставит переворот под угрозу провала. Опаснее всех будет первый человек в любой части, к которому мы осуществим подход, так как у нас, пока мы не заручимся его сотрудничеством, не будет внутреннего надежного источника информации о части и ее отдельных военнослужащих. Поэтому наш первый сторонник в каждой части должен быть старослужащим, по возможности – старшим офицером или даже командиром части. Когда мы наметим «своего» человека, первым шагом станет встреча с ним на предмет «зондирования» в осторожных и расплывчатых выражениях относительно его взглядов на возможные политические преобразования. Этот зондаж следует поручить человеку или нескольким людям, которые отвечают некоторым четким критериям отбора: он или она должны быть верными сторонниками переворота, но не входить в узкий круг его инициаторов. Другими словами, он должен быть ценным сотрудником, но таким, без которого можно обойтись. Это – идеальный вариант. Привлечение к зондажу члена узкой группы лидеров переворота может оказаться для него фатальным, ведь он рискует быть выданным властям. В Сирии, классической стране переворотов, политические лидеры практически открыто ходили по казармам, убеждая военных оказать им вооруженную поддержку, но специфические условия сирийской политической жизни вряд ли можно проецировать на другие страны.

Когда переговоры с нашим потенциальным сторонником достигнут фазы открытого обсуждения возможности переворота, ему надо сообщить три вещи: а) политическую цель переворота; б) что мы уже привлекли на свою сторону других офицеров и воинские части; в) задачу, которую ему предстоит выполнить в ходе переворота. Все, что мы скажем потенциальному стороннику напрямую или через посредников, надо очень тщательно взвесить. Мы будем работать исходя из посыла, что каждый потенциальный сторонник может оказаться «двойным агентом» сил безопасности.

Конечно, мы не станем ассоциировать наш переворот с той или иной политической партией (чья политика известна) или конкретной политической фракцией (чьи лидеры известны). Вместо этого мы расскажем об общей политической направленности переворота, но не переходя на конкретные политические тенденции или личности, потому что это может вызвать нежелательную реакцию. Позиция, которую мы представим, должна быть тщательно продумана, выражать озабоченность судьбой страны и предлагать пути решения существующих проблем, а по форме – отражать общие политические взгляды, превалирующие среди населения страны. Так, например, в Британии мы можем говорить о необходимости «привести к власти правительство, более связанное с бизнесом». Не помешает намекнуть (безотносительно того, правда это или нет), что переворот связан с видными общественными деятелями: владельцами газет, влиятельными бизнесменами или высшими менеджерами национализированных отраслей промышленности. В Латинской Америке представленная нами программа может содержать рассуждения на тему «святого долга вооруженных сил», который требует их вмешательства для «исправления того беспорядка, который устроили гражданские политики» в целях достижения социального/ национального прогресса и с уважением к правам собственности и правам человека.

Если правительство, которое мы пытаемся свергнуть, само – продукт переворота, мы скажем, что наша цель – всего лишь восстановление «нормальной политической жизни». А если мы являемся левыми, то будем говорить о «необходимости восстановления демократии».

Выдвижение лозунгов кажется легким делом, но на самом деле лозунги надо тщательно продумать, чтобы удовлетворить ими как можно больший политический спектр. Например, следует избегать излишней конкретики – но, рассуждая в слишком общих выражениях, у умных слушателей мы вызовем подозрения, а среди идеалистов не сможем разжечь энтузиазм. Мы должны помнить, что вооруженные силы многих стран зачастую не имеют таких же психологических и политических настроений, как гражданское население, и у них могут быть иные – возможно, антагонистические – заботы и воззрения. Как граждане офицеры могут разделять мнение, что экономия государственных расходов необходима, но в то же время ощущать, что армию держат на голодном пайке. Там, где социальный статус военнослужащих подорван поражением в войне или просто слишком длительным мирным периодом, мы подчеркнем необходимость «восстановить достойное место защитников отечества в обществе».

Представляя цели переворота потенциальным сторонникам, надо проявлять определенную гибкость, чтобы достичь совпадения с теми взглядами, которые, по нашим данным, имеются у этих людей, но при этом избегать риска быть разоблаченными как непоследовательные оппортунисты. Разделяем ли мы взгляды, которые образуют наш имидж, или нет – не играет никакой роли, если удовлетворены другие условия. В любом случае надо как бы невзначай заявить, что мы идем на переворот очень неохотно и нам бы хотелось, чтобы так же думал и наш будущий сторонник.

Как только идея переворота найдет достаточную поддержку в уме нашего потенциального сторонника, мы должны обрисовать ему его роль в перевороте. Это не значит, что мы должны выдать ему оперативные детали, но следует абсолютно четко прояснить следующие моменты:

а) его роль будет ограниченной и заключаться в осуществлении малого количества конкретных действий;

б) почти каждый в его подразделении уже вместе с нами;

в) поэтому ему ничего не грозит.

Если наш собеседник станет реальным, а не потенциальным сторонником, и только в этом случае, мы можем открыть ему истинную природу его задачи. Она будет описана самым детальным образом, но так, чтобы сторонник не сумел понять все последствия, к которым приведет выполнение его задачи. Если, например, задачей станет блокирование дороги с помощью его части, ему надо сказать, как должны быть оснащены его люди, сколько их должно быть и как он получит сигнал к действию. Но не надо сообщать ему дату переворота, место, где нужно будет блокировать дорогу, или описывать задачи других участвующих в перевороте частей.

Информация – самый ценный наш актив и наше самое большое преимущество на стадии планирования переворота – будет заключаться в том, что мы знаем о силах сопротивления государства многое, а те, кто их контролируют, почти ничего не знают о нас. Поэтому нам надо избегать получения кем бы то ни было любой информации, кроме той, которая на данный момент явно необходима. Даже в том случае, если наш потенциальный сторонник захочет узнать о перевороте побольше, прежде чем дать свое согласие на участие в нем, он будет ощущать себя в большей безопасности, видя, что операция готовится с максимальной осторожностью и поэтому риск ее провала невелик.

После того как мы найдем первых сторонников в каждой части, других убедить будет гораздо легче; к тому же и людей, которые включатся в процесс убеждения, будет больше, потому что мы задействуем с этой целью своих первых сторонников в период между привлечением их к участию в перевороте и самим его осуществлением. Таким образом, в результате действий наших первых сторонников, которые постепенно создадут климат, благоприятный для дальнейшего привлечения нужных людей, мы получим эффект «снежного кома» (а если повезет – «лавины»).

Когда поиски и убеждение «ключевых» личностей начнут приносить результаты, мы сможем определить, какие подразделения сумеют принять деятельное участие в перевороте. Они будут лишь небольшой частью вооруженных сил, но, как мы надеемся, единственной их частью, которая окажется способной сыграть активную роль в то время и в том месте, где свершится переворот. Мы сконцентрируем дальнейшие усилия именно на них, так как глубокое проникновение в эти части будет для нас очень ценным, в то время как «излишняя нейтрализация» других частей может только представить дополнительный риск. В идеале мы нейтрализовали бы все части, которые не привлекли на свою сторону, но вряд ли это произойдет в действительности. Методы «изоляции» тех частей, в которые нам не удалось проникнуть, будут рассмотрены в четвертой главе.

Глубина, на которую необходимо проникнуть в военные подразделения, прежде чем приступить к оперативной фазе совершения переворота, зависит от ряда военных, политических и географических факторов; один и тот же уровень проникновения может быть достаточным для успеха в одной стране и полностью неадекватным для другой. В случае с Португалией ввиду преимущественного размещения активных войск в отдаленных африканских «провинциях», а также слабых боевой подготовки и механизации частей, дислоцированных в самой стране, мы можем удовлетвориться минимальным проникновением (Таблица VIII).

Таблица VIII.

Проникновение в вооруженные силы Португалии (отвлеченный пример)

Это экстремальный пример небольшой и бедной страны, которая стремится удержать свою африканскую империю любой ценой и поэтому в метрополии держит только очень небольшие вооруженные силы. Степень проникновения в этом случае достигает всего 2 %, тем не менее переворот не столкнется ни с каким вооруженным противодействием, если успеет победить в Лиссабоне в течение срока, не превышающего время, необходимое для переброски войск из Африки в Португалию. То, что нынешний режим вовсе непопулярен, лишь усилит благоприятные для переворота военные факторы.

Если, однако, мы возьмем развитую страну с хорошим транспортным сообщением, войска которой не размещены за ее пределами, то тот же самый процент сторонников переворота и активной нейтрализации, что гарантировал бы успех в случае с Португалией, привел бы к неминуемому поражению. Это иллюстрирует Таблица IX.

Таблица IX.

Проникновение в вооруженные силы Западной Германии (отвлеченный пример)

40 000[58]58
  В населенной местности с развитыми структурами гражданских средств связи и высокоразвитой транспортной системой даже этого процента можно достичь только с очень большим усилием.


[Закрыть]

Так как мы ничего не сможем сделать для предотвращения вмешательства больших войсковых группировок, наш переворот наверняка провалится, если только мы не представляем собой высшее руководство вооруженных сил.

Большинство реальных ситуаций находится где-то посредине между описанными выше примерами, когда малый процент вооруженных сил активно участвует в перевороте, больший процент нейтрализован благодаря нашим усилиям и очень небольшой процент «изолирован» благодаря выводу из строя извне его линий связи и транспортных возможностей. Кроме вооруженных сил правительство будут защищать полиция и ее полувоенные формирования, и ниже мы рассмотрим проблему их нейтрализации.

Флаги и форма вооруженных сил разных государств отличаются друг от друга, но структура и организация обычно очень похожи, так как отражают универсальность современной технологии. Тактическое использование вооружений и вспомогательной техники диктуют определенное единство военной организации, и это позволило нам изучить возможность проникновения в вооруженные силы в обобщающей манере.

Полицейские силы, однако, организованы в соответствии с социальными и политическими условиями общества, которому служат, и поэтому они очень разнятся. Полиция может иметь тяжелое вооружение или не иметь никакого; может быть сконцентрирована в мобильных хорошо вооруженных подразделениях или рассеяна небольшими группами; может находиться под контролем министерства обороны и поэтому иметь военную подготовку и соответствующие взгляды, а может контролироваться местными органами власти, и тогда взгляды ее служащих будут близки взглядам гражданского населения.

Хотя структура полицейских сил столь различна, они похожи друг на друга целями, которым служат: предотвращение и расследование преступлений[59]59
  Под преступлением понимается нарушение законов государства, а это разные вещи в разных странах – вспомним, например, законы Южной Африки о свободе поселения тех или иных этнических групп и советские законы о печати.


[Закрыть] и поддержание общественного порядка. Криминальная составляющая деятельности полиции требует наличия широкой сети участков, которым помогают специальные подразделения криминальной полиции в больших городах. Поддержание общественного порядка, однако, осуществляется силами отдельных полувоенных формирований или, там, где нет таких частей, с помощью концентрации и соответствующего размещения обычных полицейских, отозванных с основного места работы. Работа полиции также включает в себя элемент разведки. Информацию неформально собирает весь полицейский аппарат вместе со своими информаторами, но обычно есть и специальное подразделение полиции, которое занимается только этим делом. Разведывательный аспект полицейской работы будет эффективно нейтрализован нашими общими усилиями по защите тайны переворота в противостоянии со службами безопасности, что мы рассмотрим ниже.

Полувоенных сил полиции нет в Великобритании, где задача поддержки гражданских властей возложена на армию, но британские вооруженные силы размещены во многих странах. Во Франции, например, есть две полицейские структуры – национальная полиция (Surete Nationale) и префектуры полиции (Préfecture de Police)[60]60
  Весной 1968 года Prefecture de Police были административно слиты с SUrete.


[Закрыть] – но помимо них есть еще и полувоенные полицейские силы, которые обычно действуют как сельская полиция: жандармерия (Gendarmerie).

Жандармерия находится под контролем министерства обороны, и ее офицеры включены в состав вооруженных сил, а сотрудники имеют легкую пехотную подготовку наряду с обычной полицейской. Численность жандармерии составляет примерно 63 000 человек. Она организована в группы по департаментам, разбитые на небольшие подразделения в сельской местности и «мобильные группы», объединенные в большие соединения (легионы – Legions). Мы можем проигнорировать департаментские группы, так как они, вероятно, не смогут вмешаться в события в течение короткого промежутка времени осуществления переворота; но мобильные части, состоящие из семи эскадронов жандармерии на грузовиках и одного бронеэскадрона каждая, представляют собой очень внушительную силу, которую придется нейтрализовать или изолировать.

Сотрудники мобильной жандармерии живут в казармах военного типа и оснащены автоматами и тяжелым пехотным вооружением; их БТР (13-тонные колесные машины с 40-миллиметровой броней) могут быть остановлены только стандартным противотанковым вооружением. Официально жандармерия – в отличие от двух других полицейских структур – не имеет собственного разведывательного подразделения; но во время войны в Алжире был учрежден отдел безопасности, и, как обычно имеет место в бюрократических организациях, он пережил отмирание своей первоначальной функции.

Национальная полиция, которая ведет работу в относительно крупных городах с населением более 10 000 жителей (исключая Париж и его пригороды), состоит в основном из секретных сотрудников (CID men) и рассеянных по местности полицейских, но у нее тоже есть свое полувоенное формирование. Это Compagnies Republicaines de Sécurité (республиканские роты безопасности CRS). Они насчитывают примерно 13 500 человек, и их подготовка и вооружение похожи на мобильные части жандармерии, за исключением БТР. CRS состоят из людей, которых тщательно отобрали, руководствуясь политическими мотивами, и эту структуру возглавляет заместитель министра внутренних дел. У национальной полиции есть разведывательная служба, которая в основном занимается расследованием особо хитрых видов преступлений, а также есть и контрразведка, которая среди прочего ведет «политическую» работу и наблюдает за иностранцами. Обе разведывательные организации оперируют по всей Франции, включая Париж[61]61
  Но в Париже юрисдикция разведки национальной полиции официально ограничена железнодорожными станциями.


[Закрыть], в отличие от остальных структур национальной полиции.

Вся полицейская работа в парижском департаменте Сена (Département de la Seine) полностью подчинена префектуре полиции, которая стала знаменитой во всем мире благодаря придуманному писателем Сименоном инспектору Мегре. Институт префектуры оказал влияние на организацию полицейских сил во многих государствах Южной Европы и Ближнего Востока, и этот вид сил французской полиции мы изучим подробнее, чем прочие.

Анатомия полицейских сил на примере Парижской префектуры

Надеемся, что полиция в столице, которая станет ареной переворота, будет менее могущественной, чем описанная ниже сила. Она состоит из примерно 24 000 человек и организована в несколько директоратов, из которых к нам имеют прямое отношение следующие.

а) Муниципальная полиция (Police Municipale) представляет собой самый большой директорат и контролирует всем известных «фликов» в форме, с их в целом символическими пистолетами и широко применяемыми дубинками. Они распределены по двадцати районным участкам столицы и по 26 участкам в пригородах; уровень их подготовки и дисциплина сильно улучшился в эпоху Пятой республики, но жестокость еще не делает из них эффективные силы вмешательства. В случае возникновения беспорядков их направляют на место событий в автобусных колоннах гражданского типа, которые можно остановить подходящими блокпостами на дорогах. Их подготовка и менталитет, вероятно, превратят их в «нейтралов», если мы сможем предотвратить их концентрированное применение.

б) Судебная полиция (Police Judiciaire) – парижская секретная служба, один из пионеров в деле научного расследования преступлений. Мы можем игнорировать этот директорат, за исключением случайных разведывательных аспектов его работы.

в) Разведывательная служба, так же как и ее коллеги в национальной полиции, в основном занимается расследованием особо хитроумных видов преступлений: наркотики, порок, азартная игра по-крупному. Но там есть и политическая секция, которая занимается слежкой и наблюдением. Мы рассмотрим ниже оборонительную тактику в отношении подобного рода структур, как и в отношении других органов безопасности.

г) Директорат по делам иностранцев – небольшая группа, занимающаяся главным образом бюрократическими процедурами по выдаче и проверке видов на жительство. Она наблюдает и за транзитерами, то есть иностранцами, следующими через эту страну в другую (данные, которые вы вносите в карточку при регистрации в отеле, попадают в эту службу), и за иностранными общинами. Ее работа затронет нас только в том случае, если мы будем иметь дело с иностранными элементами, в особенности, с иностранными сообществами с опытом политической активности в насильственной форме.

д) Безопасность президента. Этот директорат занимается обеспечением физической защиты президента, но и превентивными разведывательными операциями тоже. После неоднократных угроз покушений со стороны ОАС[62]62
  ОАС – французская правоэкстремистская организация, выступавшая против предоставления независимости Алжиру. – Прим, переводчика.


[Закрыть] и близких ей организаций эта секция полицейской префектуры была усилена тщательно проверенным персоналом, набранным из всех структур безопасности. Созданная этой организацией система безопасности Елисейского дворца будет серьезным препятствием для его захвата во время переворота.

е) Республиканская гвардия (Garde Républicaine). Хотя и контролируется префектурой, представляет собой часть жандармерии и оснащена легким пехотным вооружением и рядом транспортных средств. Из ее состава набирается президентская гвардия (этих гвардейцев, на лошадях и в шлемах с плюмажами, можно видеть во время официальных церемоний), но два ее боеспособных мобильных полка – сила, нейтрализация которой будет ключевым фактором успеха переворота.

Существование раздельных структур полицейского аппарата представляет собой одну из проблем при нейтрализации этой составной части механизма безопасности государства. В Британии разделение полицейских сил носит в основном чисто территориальный характер, и его целью является предоставление местным органам власти определенного контроля над полицейскими силами. Но там есть и специализированные подразделения, построенные по функциональному признаку. Помимо сил полиции графств (которые сегодня сводятся в более крупные группы) существуют следующие независимые полицейские силы:

Констебли адмиралтейства – Admiralty constabulary;

Констебли министерства воздушного транспорта – Air Ministry constabulary;

Констебли ведомства по атомной энергии – Atomic Energy Authority constabulary;

Пять независимых полицейских портовых подразделений – Five independent harbour police forces;

Полиция Британской транспортной комиссии – British Transport Commission police;

Констебли гражданской авиации – Civil aviation constabulary;

Констебли военного министерства – War Department constabulary.

Все эти полицейские силы строго привязаны к объектам, безопасность которых они обеспечивают, но подобные организации в других странах, где бюрократические процедуры подвержены более слабому контролю, показали их значительную способность к росту и разветвлению.

Хотя французская полицейская система является особенно разветвленной, ее основные черты можно встретить в полиции многих африканских, азиатских и ближневосточных стран. Полувоенный характер, как правило, имеют «полевые силы», приданные обычной полиции, или бронированные подразделения. Элементы по контролю над беспорядками обычно присутствуют в ближневосточных полицейских силах в виде специальных подразделений («взводов»), которые могут работать очень эффективно, несмотря на небольшую численность. Там, где, как во многих частях Азии, пришлось столкнуться с повстанческим движением, описанная выше общая организационная структура была нарушена появлением полицейских сил ad hoc[63]63
  От лат. adhoc – «к этому», «для данного случая», «для этой цели». Способ решения специфической проблемы или задачи, который не адаптируется для решения других задач. – Прим, редактора.


[Закрыть], которые исполняют комбинированную функцию внутренней безопасности и административного контроля. Южный Вьетнам представляет собой экстремальный пример этой тенденции: там есть как минимум пять таких подразделений[64]64
  Региональные силы (около 100 000 человек), народные силы (около 30 000 человек), гражданские группы обороны (примерно 20 000 человек), регулярная полиция и якобы элитные силы полевой полиции.


[Закрыть].

Если британская полицейская система характеризуется территориальной организацией, а французская – функциональной, то в Соединенных Штатах разделение полиции носит в целом конституционный характер. За исключением специализированных видов деятельности, закрепленных за полицейскими структурами отдельных федеральных ведомств, только ФБР имеет общегосударственную юрисдикцию, и то лишь в отношении некоторых видов преступлений, определенных законом как «федеральные»[65]65
  Конечно, фрагментация полиции в Соединенных Штатах проистекает из продуманного намерения лишить федеральное правительство возможного инструмента тирании. Однако в настоящее время основное следствие этого – невозможность эффективной полицейской работы. (См. дело «бостонского душителя».)


[Закрыть]. Большая часть обычной полицейской работы выполняется полностью независимыми местными силами полиции, которые содержатся на уровне муниципалитетов, графств и штатов. Фрагментация системы означает, что полиция как таковая имеет очень ограниченный потенциал вмешательства в переворот, несмотря на солидные арсеналы оружия и средств связи. Конечно, в США есть еще и Национальная гвардия, но сама ее организация не даст ей реальной способности вмешаться, что показали события лета 1967 года, когда гвардия не смогла эффективно подавить даже не подготовленных специально гражданских лиц.

Таким образом, стратегия переворота в том, что касается работы с полицией в стране, где готовится переворот, должна быть разделена на следующие составные части.

Полувоенный элемент полиции

Полувоенные силы обычно способны выполнять как военные, так и полицейские функции. Такая многосторонность привела к их быстрому росту, отчасти потому, что это – экономичный способ улучшения системы безопасности в целом, отчасти потому, что на них охотнее выделяются средства, чем на обычную полицию. Общественное мнение или оппозиционные партии зачастую сопротивляются увеличению расходов на бюджет полиции, но не возражают против выделения средств министерству обороны, а полувоенные силы находятся обычно под контролем именно этого ведомства. В новых независимых государствах полувоенные силы могут быть очень серьезным препятствием на пути переворота потому, что если армия часто появляется в процессе постколониального развития, то полиция – и ее полувоенные подразделения – обычно возникают гораздо раньше. Это означает, что полиция может быть больше армии и иногда превосходить ее уровнем подготовки и оснащения. В такой ситуации мы, используя ту часть армии, которую привлекли на нашу сторону, не сумеем установить контроль над полувоенными формированиями полиции.

К счастью, правительства новых независимых государств делают все возможное для увеличения численности своих вооруженных сил, и таким образом первоначально неблагоприятный для нас баланс сил между армией и полувоенными формированиями полиции обычно изменяется через несколько лет после достижения независимости. Вероятно, этим отчасти объясняется неожиданный рост числа переворотов в Африке в 1966–1967 годах. Интересно отметить, что если «беспощадное угнетение» со стороны колониальных держав часто осуществлялось средствами сельской полиции с небольшим военным оснащением, то новая «эра свободы» часто требует создания тяжеловооруженных полувоенных полицейских сил[66]66
  Но см. приложение А.


[Закрыть]. В Гане, например, полицейская система была расширена после обретения независимости в 1957 году, и к уже существовавшей мобильной полиции добавились подразделения БТР; систему связи полиции сделали независимой от гражданских служб, а «эскортная полиция», которая была раньше толпой босоногих дружелюбных неграмотных оборванцев в фесках, превратилась в эффективное подразделение по борьбе с беспорядками.