Текст книги "«DALILA». Загадка русского перевода"

Н.К.Милославский, (1811-1882)

Когда Милославский в начале 1870-х годов возглавил труппу Одесского театра, которая с успехом играла «Далилу» и другие мелодрамы, то против такого репертуара и исполнительского мастерства самого антрепренера, поклонники которого считали артиста передающим «физическую природу человека»¹⁵ самым точным образом среди всех артистов того времени, выступил кружок одесской интеллигенции и студентов Одесского университета, возглавлявшийся известным в России драматургом-жанристом Турбиным Сергеем Ивановичем и рецензентом «Одесского вестника», поэтом-народником и переводчиком Гольц-Миллером Иваном Ивановичем. В вину драматической труппе Милославского предъявлялось то обстоятельство, что она играла «не тот» репертуар.

И.И.Гольц-Миллер, высмеивая артиста и его поклонников, написал следующие сатирические стихи, пародирующие популярный романс:

«Благодарная публика доброго старого времени

артисту Милославскому

Когда б он знал, как я, увы, узнала,

Что значит жить в наш бессердечный век,

Когда над тем, что я святым считала,

Хохочет современный человек…,

Когда б он знал, что даже «Кин», «Далила»,

«Жизнь игрока» и «Клара д'Обервиль»

И все, что встарь так нежно я любила,

Теперь одно имеет имя – гиль!…

Когда б он знал, когда б он знал!

Публике доброго старого времени

благодарный артист

Скажите ей, что чужд я новой вере,

Стремясь душой к тем незабвенным дням,

Когда мужчины плакали в партере

И в обморок кидало нежных дам.

Скажите ей, что с «Кином» и с «Далилой»

Связала нас навек судьбы рука,

Что разлучит меня одна могила

С «Тридцатилетней жизнью игрока».

Скажите ей, скажите ей!…»

Эта сатира – одно из наглядных свидетельств того времени, как и приводившаяся характеристика, данная Скальковским, что «Далила» была чрезвычайно популярным сочинением на сцене русского театра. Заметим, что критика, которой подвергалась французская мелодрама, была большей частью связана не с её драматическими достоинствами. Просвещенных театралов задевало то обстоятельство, что она была намного популярнее сочинений русских авторов, таких как: Островский, Гоголь, Грибоедов, Тургенев, Фонвизин и т.п. – среди зрительской аудитории не только в провинции, но и в столицах. Те же Турбин и Гольц-Миллер выступали против репертуара труппы Милославского по той причине, что с его приходом со сцены Одесского театра фактически были вытеснены сочинения А.Н.Островского. Они считали, что «главное условие, при котором «сила, данная природой Милославскому», была бы полезна обществу, – перемена репертуара». С советских времен в общественном мнении повелось считать, что в русском драматическом театре господствовали только Толстой, Гоголь, Тургенев, Островский, Пушкин, Грибоедов, Фонвизин, Чехов, Горький, Лермонтов и другие выдающиеся русские классики. На самом деле это было не так. До октябрьского переворота 1917 года на сцене русского театра, наряду с классикой, господствовал репертуар совершенно иного характера и других авторов, чьи имена сейчас мало о чём говорят, большинство из которых давно забыты. К ним относятся и Худеков с кн. Долгоруковым. Мало кто сейчас знает, а специалисты обычно не акцентируют на этом внимание публики, что сами русские классики в своих письмах зачастую сетовали на то обстоятельство, что театральный зритель, в особенности тот, которого принято было называть «народом», предпочитал смотреть ту самую забытую и всеми критикуемую драматургию. Так сетовал и А.Н.Островский, что никак не получается у него писать столь популярные среди «народа» сочинения, которые пишут, например, те же «Худековы».

К концу XIX века авторство перевода пьесы «Далила» прочно закрепляется за Сергеем Николаевичем Худековым. Окончательно это происходит, вероятно, после возобновления спектакля на императорской сцене в 1896 году и с изданием в 1900 году в Москве «Каталога пьес членов Общества русских драматических писателей и оперных композиторов». Комитет Общества русских драматических писателей и оперных композиторов публикует цель каталога: «Комитет Общества Русских Драматических Писателей и Оперных Композиторов, которому по уставу Общества, утвержденному Правительством, принадлежит охранение авторских прав членов Общества, сим поставляет в известность всех содержателей частных театров в России, а также общества любителей, устраивающих публичные спектакли с какою бы то целью ни было, что представление как оригинальных, так и переводных пьес членов общества не дозволяется ни в коем случае без согласия Комитета, под страхом ответственности, определяемой статьей 1684 Уложения о наказаниях. Желающим высылается каталог пьес членов Общества бесплатно. За дозволением же представлять эти пьесы, а равно за каталогом следует обращаться к секретарю Общества Ивану Максимовичу Кондратьеву, живущему в Москве, на Тверской, в доме Генерал-губернатора».

В выпущенном каталоге мы читаем, чьи авторские права охраняет Общество: ««Далила», др. в 3 д., пер. С.Худекова (кн. Долгорукова)». Таким образом, Н.Н.Худеков (Н.Худеков), который был указан соавтором перевода «Далилы» для русской сцены в 1858 году в «Драматическом сборнике», окончательно стал С.Н.Худековым (С.Худековым).

«Общество Русских Драматических Писателей и Оперных Композиторов» было учреждено в 1874 году именно с целью защиты авторских прав драматургов, писателей, затем оперных композиторов. И хотя князь Н.А.Долгоруков к этому времени скончался, трудно заподозрить Сергея Худекова в плагиате – для этого достаточно ознакомиться с принципами, на которых функционировало Общество.

Фактическая деятельность Общества началась на несколько лет раньше юридического оформления – в ноябре 1870 года, когда по инициативе А.Н.Островского, который и возглавлял общество до своей кончины в 1886 году, несколько известных драматургов и писателей получили разрешение на организацию «Членов Собрания Русских Драматических писателей». До юридического оформления Общества, в период с 1870 по 1874 годы, авторы произведений для сцены, которые вступали в члены этого Собрания, выдавали доверенность на защиту своих авторских прав секретарю Собрания – В.И.Родиславскому, страстному театралу и драматургу, по совместительству служившему чиновником особых поручений в канцелярии московского генерал-губернатора, отвечая за дела тайной полиции, и получали юридическую защиту авторских прав – Родиславский получал в пользу автора, выдавшего доверенность, плату за представление его пьес на частных театрах и сценах, и вел судебные процессы, если антрепренер или распорядитель спектакля отказывал в оплате за право представления пьесы.

«Родиславский, навещавший Петербург частенько, всегда лично привозил Павлу Степановичу деньги, собранные за исполнение его пьес в провинции, и аккуратнейшим образом вручал их ему. Являясь к начальнику репертуара, он почтительным тоном говорил: – А я, ваше превосходительство, захватил с собой причитающиеся за ваш авторский труд гонорар.

– Напрасно беспокоились, ваше превосходительство – с тем же чинопочитанием обыкновенно отвечал Федоров.

– За последние три месяца – всё до копеечки… Не угодно ли вашему превосходительству получит, проверить и расписаться!

– Очень вам благодарен, ваше превосходительство.

– Вот тут ровно 68 рублей и 84 копейки с денежкой… Вот вам и денежка…

– От души благодарю ваше превосходительство и завидую вашей аккуратности.

– Денежка счет любит, ваше превосходительство! И её извольте прибрать»

Члены Общества русских драматических писателей и оперных композиторов: Н.АЧаев, И.М.Кондратьев, В.И.Родиславский, кн. И.А.Мещерский, А.Н.Островский, В.Н.Кашперов, А.А.Майков,

М.П.Цветков

Приведенная цитата принадлежит мемуарам актера СПб императорских театров А.А.Нильскому, являвшемуся членом Театрально-литературного комитета, который рассказывает о вручении Родиславским авторского гонорара, собранного Обществом, начальнику репертуара императорских театров П.С.Федорову, который является автором многочисленных сочинений для сцены. Агентства Собрания были первоначально открыты в Воронеже, Казани, Нижнем Новгороде, Вильне, Рязани, Твери, Смоленске, Полтаве¹⁶, Екатеринославле, само собой в двух столицах, а затем значительно расширили свою географию. Еще до утверждения устава Общества члены Собрания выработали правило, что: «Только тогда Член Собрания, написавший пьесу в сотрудничестве с другим лицом, не Членом Собрания, мог рассчитывать на охранение своих прав, когда он представит полное на то согласие своего сотрудника. Плата, получаемая за переводные пьесы в одинаковом размере с платою за оригинальные, подлежала выдаче переводчику только в половинном размере, притом, с вычетом из этой половины 40%, которые вместе с другою половиною поступали в пользу Собрания»

Князь Долгоруков не состоял членом Собрания в 1870-1873 годах, его наследники не состояли членами Общества в 1874 году и позже, и не выдавали доверенность на охрану авторских прав до утверждения устава Общества. Сергей Николаевич Худеков, напротив, состоял как членом Собрания до утверждения устав Общества – он значится среди лиц, выдавших доверенность Родиславскому – так и членом Общества после утверждения его Устава в 1874 году, а в 1876 году он состоял членом Ревизионной комиссии Общества по порядку выборов. Основываясь на принципах деятельности Общества, можно с уверенностью сказать, что Худеков мог получить защиту авторских прав на «Далилу», если он был признанным соавтором перевода и только в случае наличия согласия, полученного от князя Долгорукого, который никогда не состоял членом Общества. Такого согласия могло и не быть, если автор умер, а наследники прав не предъявили.

Ко времени утверждения устава Общества 30 июля 1874 года его членами (они же учредители) состояли 81 человек – все лучшие литераторы и драматурги того времени: А.Н.Островский, Н.А.Чаев, граф А.К.Толстой, П.П. Сухонин, А.А.Потехин, Г.П.Данилевский, П.Д.Боборыкин, П.И.Вейнберг, Н.А.Некрасов, А.Ф Писемский, Н.С.Лесков, И.С.Тургенев, А.Н.Плещеев, В.А.Крылов, Ф.А.Бурдин¹⁷ и др. Среди них были все, кроме кн. Долгорукова, известные соавторы произведений Худекова – Жулёв Гаврила Николаевич, Минаев Дмитрий Дмитриевич, Похвиснев Аркадий Николаевич, Федоров Михаил Павлович. С момента начала своей работы Общество выстроило систему контроля за постановками пьес на театральной сцене. Для этого в 1874 году был заключен договор с А.Х.Мозером, библиотекарем Императорских русских театров в С.-Петербурге, по которому он предоставлял Обществу выписки из афиш и сами афиши всех игранных повсеместно в России пьесах на частных сценах. Поскольку любая афиша публичного мероприятия печаталась только с разрешения цензуры, а афиши любых театральных представлений издавались монопольно императорскими театрами, то Общество получало информацию обо всех игранных в империи пьесах. Само Общество стало составлять и печатать полные каталоги пьес членов Общества, допущенные цензурой к постановке на сценах. Эти каталоги печатались в «Указателе по делам печати», затем в «Театральной газете», позже в журнале «Музыкальный свет».

Учитывая эти принципы, трудно вообразить, чтобы члены Общества не знали, кто является автором перевода «Далилы» и не заметили бы плагиата или ошибки – это были известные журналисты, писатели, драматурги, театральные критики и публицисты, лично знавшие Худекова, многие из которых сотрудничали с его «Петербургской газетой». Равно как и артисты, игравшие в «Далиле» на столичной и провинциальной сценах. Совершенно невозможно представить себе ситуацию, что Общество собирало гонорар с представлений «Далилы», и выплачивало его Худекову, если бы он не являлся соавтором сочинения. Равно как и ситуацию, когда Худеков Сергей Николаевич расписывается за получение авторского гонорара за сочинение, к которому не имеет отношение.

Можно было бы предположить, что при публикации произведения в «Драматическом сборнике» была сделана типографская ошибка: вместо С.Н.Худеков напечатано – Н.Н.Худеков. Это вполне обычный для того времени сюжет и наиболее очевидная причина ошибки. В этом же номере «Драматического сборника», автор перевода драмы «Сын ростовщика», соч. Брахфогля, В.С.Пеньков (на титуле) указан как П.С.Пеньков (в содержании); автор комедии «Граф Нулин» А.И.Реймерс указан как А.Д.Реймерс. Однако, на титульном листе публикации «Далилы» было прямо написано, что это перевод «Князя Николая Долгорукова и Николая Худекова». Даже с учетом возможности типографской ошибки при печатании инициалов авторов трудно предположить, что Николая можно перепутать с Сергеем.

Может быть, были и иные обстоятельства. Например, Сергей Николаевич, в 1858 году младший офицер Углицкого пехотного полка, использовал для авторства псевдоним – своего старшего брата Николая Николаевича Худекова (Н.Н.Худекова), который после окончания Императорского Московского университета с 1850 по 1855 годы состоял редактором газеты «Тверские губернские ведомости» и проживал в Тверской губернии. В марте 1855 года он покинул должность и записался в тверское ополчение, в составе которого был отправлен на западный фронт. По окончании Крымской войны вновь поступил на гражданскую службу и в 1857-1858 годах, когда осуществлялся перевод «Далилы» и постановка драмы на русской сцене, Николай Худеков служил в канцелярии Тверского гражданского губернатора.

И.Репин. «Во время концерта в Дворянском собрании». (1888). ГРМ.

Возможно, что именно Николай Николаевич Худеков, старший брат Сергея, был соавтором перевода «Далилы». Он, как и его младший брат, имел талант и склонность к журналистике. Советские историки отмечали, что с назначением Николая редактором «Тверских губернских ведомостей» в газете «появляются отдельные статьи, свидетельствующие о попытках сделать неофициальную часть более содержательной». Сам новый редактор заявлял в своем объявлении: «на неофициальную часть будет обращено особенное внимание относительно её улучшения, и будет приложено все старание, чтобы сделать её как можно более занимательной. В её состав войдут статистические, этнографические и исторические сведения по Тверской губернии, объявления о происшествиях, случившихся в губернии, о зрелищах и увеселениях, статьи хозяйственные, частные объявления, известия и приехавших и выехавших и т.п.»¹⁸

Свое обещание Худеков сдержал, несмотря на ограниченные возможности, которые давались редактору официальной газеты цензурой в рамках утвержденной программы. Кроме библиографических обозрений столичных журналов и перепечаток из различных официальных изданий, большей частью из «Трудов Императорского Вольного экономического общества», касающихся различных хозяйственных заметок по вопросам улучшения сельского хозяйства, в газете появляются многочисленные оригинальные статьи известного исследователя Тверской губернии Преображенского Василия Алексеевича: «О состоянии промышленности в Тверской губернии за 1850г.», «Промышленность фабричная и заводская», (1851), «Садоводство в Тверской губернии» (1852), «Хмелеводство в….» (1852), «Пчеловодство в…» (1852) «Птицеводство в …..» (1853), «Рыбоводство в …..» (1853), «Огородничество в …» (1854), «Разведение животных в …» (1854) – и другие. Эти многочисленные публикации легли в основу изданного им в 1854 году «Описания Тверской губернии в сельскохозяйственном отношении» – исследования, считающегося главным трудом Преображенского. Его же статьи по статистике, этнографии, истории, литературе, печатавшиеся Худековым в неофициальной части газеты, представляли едва ли не главный интерес для читателей: «Народные поверья, песни и обряды (из Ржевского уезда)» (1850), «Минеральные воды в Тверской губернии» (1850), «Историческая записка об Осташковском Знаменском девичьем монастыре» (1852), «О монастырях, существовавших в Тверской губернии» (1852) «30 июня в Бежецке (из записной книжки пешехода)» (1853) – и др.

Сотрудничал с Худековым и известный священник Белюстин Иоанн Стефанович, который писал статьи в газету по вопросам общей истории церкви: «Археологические известия», «Письма о древних монастырях и иконах», «Церкви и монастыри в г. Бежецке» (1850-1851), «Язвицы» (1854) – и др.

Худеков уделял внимание медицине, ветеринарии и санитарным вопросам, перепечатывая статьи на эту тему: «Описание болезни Сибирки и способа лечения её простыми средствами» (1852), «О мерах по пресечению скотских падежей» (1852), «Способ лечения от бешенства» (1852), «Брюшное раздражение и его лечение» (1853) – и др., с целью улучшения в губернии сельского хозяйства, торговли и гигиены.

Что же касается театра, то подобных публикаций в газете не было, за исключением напечатанной в рубрике «Тверская летопись» заметки о благотворительном концерте артиста русской императорской оперы г.Артемовского в Благородном собрании и двух спектаклях с участием приехавшей в город артистки Н.В.Самойловой¹⁹, а также подробной программы и условий подписки на литературно-художественный журнал «Пантеон» и приложение к нему «Репертуар русской сцены» Ф.А.Кони²⁰.

Это желание молодого журналиста сделать газету более информативной и интересной, привело Худекова в 1854 году к конфликту с местным цензором Егоровым, назначенного на место предшественников, довольно лояльно относившихся к деятельности Худекова.

Тверь. Дворянское собрание.

изд. типо-литографии Н.М.Родионова. кон. XIX в.

«Редактор помещал в губернских ведомостях статьи без предварительного ознакомления с ними цензора, а в ряде случаев без просмотра цензора выпускал и целые номера неофициальной части. Егоров требовал предоставления ему стаей до набора и первого корректурного листа каждого номера. Н.Н.Худекову пришлось составить на основе цензурного устава правила, определявшие взаимоотношения редактора и цензора. В разрешение этого конфликта тверское губернское правление постановило все статьи набирать без предварительного просмотра цензора, которому давать последний экземпляр корректуры. Редактор был обязан ежегодно брать у цензора разрешение набирать неофициальную часть».²¹ В итоге цензурные ограничения послужили толчком к тому, что Николай Худеков решил оставить должность редактора газеты. Он получил «строгий выговор с предупреждением об отстранении от должности за то, что в неофициальной части газеты было напечатано объявление о продаже «весьма дешево экипажа, дарованного прежним императором»». Упоминание в подобном контексте императорской фамилии было расценено как ««неприличное по смыслу и дерзкое по выражению», кроме того, редакции было указано на то, что слово «император» не было выделено крупным шрифтом». А в это время на юге империи полыхало пламя Крымской войны. Его младшие братья Василий и Павел проливали кровь на бастионах Севастополя, из резервных полков к ним рвался Сергей, и даже самый младший из братьев, 14-летний Михаил, тайком сбежал из московского дома и пробирался на юг, в надежде примкнуть к русской армии. А тут – не тем шрифтом напечатали слово «император».

05 февраля 1855 года в № 6 «Тверские губернские ведомости» опубликовали Манифест Николая I о всеобщем Государственном ополчении и утвержденное 29 января того же года Положение о порядке призвания Государственного ополчения. В первую очередь ополчение призывалось из Тверской, С.-Петербургской, Олонецкой, Новгородской и ряда других губерний. По штату каждой дружине ополчения полагалось 19 офицеров, в т.ч. шесть поручиков, к воинскому чину которых приравнивались по табели титулярные советники. О настроении, которое царило среди тверских ополченцев, хорошо свидетельствует стихотворение Петра Лебедева, напечатанное в местной газете:

«Чувства юноши, поступившего в ополчение»

«Пора, пора! Скорей ведите

Туда, где ратников семья!

Простите, милые, простите:

Отец и мать и все братья!

В дружину ратную – простую

Иду я с честию служить,

За матушку – за Русь святую,

Готовый душу положить.

Старик – отец! Дай руку мне!

Твое благословенье,

В кровавой сечи – на войне,

Мне – щит и утешенье.

За чем, отец, твои морщины

Слеза родная тяготит?

Не плачь, старик! Твои седины

Сын-ратник грудью защитит.

Не плачь и ты, о мать родная!

Ты видишь: бодр и весел я!

Иду я, защищать желая

Свои родимые края.

Пуская лукавые враги

Острят мечи свои и стрелы!

Пуская бесчестные шаги

Тревожат Русские пределы!…

Наш крест не раз, не раз сиял,

Грозя врагам своим могилой.

И нашу Русь всегда спасал

Своей непобедимой силой.

Не плачьте, братцы! В ратном поле

Мне будет весело служить;

Авось и я, по Божьей воле,

Опять же с вами буду жить.

И так пора, пора, простите!

Чу! Кличет ратная семья.

В последний раз благословите:

Отец и мать и все братья!²²

Не удивительно, что 20 марта 1855 года, за месяц до гибели в кровавом севастопольском месиве Василия и ранения Павла, 26-летний Николай вступает поручиком в дружину ополчения Новоторжского уезда.

Если соавтором князя Долгорукого был Николай Худеков, то какие нити судьбы могли привести их к совместному творчеству, установить не удалось. Но к 1884 году, когда деятельность «Общества Русских Драматических Писателей и Оперных Композиторов» с целью защиты авторских прав приобрела устойчивость, и Сергей Худеков стал указываться в качестве соавтора сочинения, Николай Николаевич уже скончался. Его наследниками были вдова Марья Евграфовна, урожденная Ланская, и сын Владимир, 1865 года рождения. Учитывая, что они к этому времени перебрались в столицу, где Мария Евграфовна поступила на службу в одно из старейших благотворительных учреждений – Императорское училища глухонемых, сначала наставницей, а затем -инспектором, то она вполне могла выдать Сергею Николаевичу, к тому времени издателю-редактору популярной городской «Петербургской газеты», известному театральному деятелю и балетному критику, доверенность на представление интересов наследников Николая Николаевича по сбору гонорара от представлений «Далилы».

С.Н. Худеков и М.И.Петипа. РГАЛИ, г. Москва.

Поэтому, когда к нему бы обращались с вопросом, кому принадлежит это право, он на вполне законных основаниях мог ответить – «мне». Так Сергей Худеков мог появиться в публикациях того времени, в частности, в издании А.И.Вольфа, как соавтор перевода этого сочинения.

Это вполне возможно, поэтому интрига в том, кто же был соавтором князя Долгорукова, сохраняется. Продолжавшаяся с течением времени трансформация авторства перевода пьесы Худековым привела к тому, что уже в советское время «кн. Долгоруков» стал драматическим псевдонимом С.Н.Худекова, под которым он якобы писал пьесы, являясь членом Московского общества драматических писателей.²³ Очевидно, что это является ошибкой.

Если Сергей Николаевич Худеков и князь Николай Александрович Долгоруков были соавторами перевода, то значит, что они должны быть знакомы. Вернёмся к личности князя Долгорукова и обстоятельствам постановки «Далилы» на русской сцене.

«Просто убранная комната, в предместье Неаполя, в домике Серториуса; на стене висит скрипка, на левом плане, в глубине виолончель, в ящике. На окнах вазы с цветами. Двери направо и налево; в середине стеклянная дверь, на балкон, чрез неё видно море, освещенное заходящим солнцем. Во всем убранстве комнатки заметны вкус артиста и заботливость женщины. Старая служанка, Гертруда, убирает со стола и потом уходит» – приведенная цитата открывает действие первое пьесы «Далила».

Итак, место действия драмы – Италия, Неаполь, вилла на берегу Средиземного моря. Выбор переводчиками этой французской драмы для русской сцены, очевидно, может объясняться не только её популярностью на парижской сцене, но и личностью князя Долгорукова и его семьи, представители которой служили в итальянском Неаполе.

Князь Николай Александрович Долгоруков (которого родные звали Никоша, Коко) родился 26 февраля 1833 года в семье служащего канцелярии Министерства иностранный дел, камер-юнкера Александра Сергеевича Долгорукова и фрейлины Ольги Александровны Булгаковой, бывшей одно время фавориткой императора Николая I.

Италия, Римини, р-н Ривабелла. Вилла «Далила», нач. XX в.

Его дед по отцу Сергей Николаевич Долгоруков – русский военачальник и военный историк, дипломат и коллекционер, в 1805 году выполнял дипломатическую миссию в Австрии, с 1808 года служил полномочным послом в Голландии, а в 1811-1812 году – главой русской миссии в Неаполе. Во время Отечественной войны он вернулся в Россию и командовал 2-м, 3-м и 8-м пехотными корпусами русской армии, участвовал в зарубежных походах.

Еще больше времени в Италии на дипломатической службе провел его дед по линии матери – знаменитый Александр Яковлевич Булгаков. Сын дипломата императрицы Екатерины II Я.И.Булгакова, он родился в Константинополе, где больше двух лет находился с отцом и братом Константином в заточении, после чего был освобожден и вернулся в Россию. Владевшего несколькими иностранными языками юношу приняли на службу в Коллегию иностранных дел, после чего около восьми лет, с 1802 по 1809 годы, он провел в Палермо и Неаполе секретарем российского посланника Дмитрия Павловича Татищева.

Русский историк, литератор, государственный деятель и товарищ Булгакова Петр Андреевич Вяземский оставил следующие воспоминания о деде Долгорукова: «Он носил отпечаток и места рождения своего, и пребывания в Неаполе. По многому видно было, что солнце на утре жизни долго его пропекало. В нем были необыкновенные для нашего северного сложения живость и подвижность. Он вынес из Неаполя неаполитанский темперамент, который сохранился до глубокой старости (…)

А.Я.Булгаков, (1781-1863). ГМИИ им. Пушкина.

Игра лица, движения рук, комические ухватки и замашки, вся эта южная обстановка и представительность были в нем как будто врожденными свойствами (…) Впрочем, вместе с этою заморскою и южною прививкою, он был настоящий коренной Русский и по чувствам своим, и по мнениям».²⁴

После своей свадьбы и выхода в отставку, в начале 1860-х годов во Флоренции проживал с семьей некоторое время и сам князь Николай Александрович Долгоруков, у которого гостил Лев Николаевич Толстой. Он оставил такую его характеристику: «Коко Долгоруков – доктор. В то время была редкость, чтобы из этого круга кто-нибудь стал врачом… Это  был  удивительно ко всему способный человек: он стихи сочинял, и музыкант был отличный, и картины писал».²⁵ Итальянские мотивы были близки князю Долгорукову. Вернемся к его биографии.

Поступив в 1849 году на медицинский факультет Московского университета, князь закончил его в 1854 году и 31 января этого года был утвержден в звании уездного врача; 28 февраля 1854 года вступил на военную службу с прикомандированием ко 2-му военно-сухопутному госпиталю Санкт-Петербурга и был определен лекарем в войска, находившиеся в придунайских княжествах; 03 апреля 1854 года удостоен звания доктора медицины, а 15 апреля 1854 года отправлен к месту прохождения службы в войска, находившиеся в Молдавии и Валахии. 27 октября 1854 года князь прикомандировывается к Штабу главнокомандующего военно-сухопутными и морскими силами в Крыму, где до 15 марта 1855 года он служил врачом в госпитале г. Севастополя. Именно об этом периоде жизни князя Долгорукова говорится в письме Октава Фёлье, напечатанном в «Драматическом сборнике». За участие в Крымской войне 18 декабря 1854 года он награждается орденом Св. Анны 3 степени, затем орденом Св. Станислава 2 степени. По окончании боевых действий в августе 1855 года князь был перемещен старшим ординатором в Царскосельский военный госпиталь. С 29 сентября 1855 года его назначают столоначальником в Медицинском департаменте Военного министерства. С 15 апреля 1856 года он назначается чиновником особых поручений при Военном министре с причислением к Военно-медицинскому департаменту. В этой должности князь направляется в командировку в Москву для инспекции госпиталей. 23 марта 1857 года Долгоруков представлялся Военным министром к утверждению в чине коллежского асессора, со старшинством со дня вступления в службу до необходимой доктору медицины для такого утверждения четырехлетней выслуги, но Высочайшей резолюцией в этом было отказано. В 1860 году в чине надворного советника и в той же должности князь вышел в отставку.

В 1858 году князь Долгоруков, владевший по наследству крупными поместьями во Владимирской и Астраханской губерниях, вступил в брак с Базилевской Марией Ивановной, дочерью Базилевского Ивана Андреевича – русского военачальника, действительного статского советника и крупного помещика в Кременчугском и Хорохольском уездах Полтавской губернии, которая унаследовала его родовые имения.

Долгорукова (Базилевская) Мария Ивановна, (1840-1891)

После выхода в отставку Долгоруков, как говорилось, в начале 60-х годов с семьей уехал в Италию, а затем около 1864 года возвратился в Полтавскую губернию, где становится известным деятелем земской медицины и полтавского дворянства, поселившись в Кременчуге. В 1865 году по его инициативе было учреждено «Общество полтавских врачей», председателем которого становится Долгоруков. В период с 12 ноября 1865 года по 26 сентября 1873 года, в течение 3-х трехлетий, князь избирается Полтавским губернским предводителем дворянства, выбыв с этой должности в связи со смертью в июне 1873 года. В 1868 году по предложению председателя «Общества полтавских врачей» Долгорукова Полтавское губернское земское собрание 4-го созыва избирает «Постоянную медицинскую комиссию», которая разрабатывает принципы устройства земской медицины в губернии, а доктор медицины князь Долгоруков возглавил эту комиссию. Работа комиссии закончилась изданием в 1869 году ставших знаменитыми «Трудов постоянной медицинской комиссии при Полтавской губернской земской управе».

В 1869 году князь был пожалован в статские советники в звании камергера двора Е.И.В., с причислением к Министерству внутренних дел, а 17 апреля 1870 года произведен в действительные статские советники. В 1871 году Долгоруков, по должности Полтавского губернского предводителя дворянства, является членом Губернского по крестьянским делам Присутствия, директором Губернского попечительного Комитета о тюрьмах, помощником председателя Губернского Статистического комитета. Кроме этого, он являлся членом местного управления Общества попечения о раненных и больных войнах, выборным членом попечительского Совета Мариинской женской гимназии и губернским депутатом (гласным) от Хорохольского уезда Полтавской губернии. В 1872 году князь избирается почетным мировым судьей Кременчугского уезда Полтавской губернии.

Послужной список князя свидетельствует, что в 1857-1858 годах, когда им осуществлялся перевод «Далилы» на русский язык и постановка пьесы на русской сцене, князь служил чиновником особых поручений при Военном министре в Санкт-Петербурге, командировался в Москву, там же проводил отпуска, о чем свидетельствует дневник его деда по матери Булгакова.