Электронная библиотека » Эдвин Табб » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Веруча"


  • Текст добавлен: 28 мая 2022, 04:07


Автор книги: Эдвин Табб


Жанр: Зарубежная фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Может быть, ошибка?

– Это почти исключено, – медленно произнес Клуж. – Да, подобное случается. Но, к сожалению, мы не можем допросить человека, напавшего на вас. Он мертв.

– Да, я уже знаю об этом. Врач сказал, что это обыкновенная сердечная недостаточность.

– Он не лгал вам.

– Вполне возможно, хотя есть много разнообразных насильственных способов остановки сердца.

– Да, вы попали в точку. На этот раз это была дыра, проделанная лазером. – Клуж резко наклонился к нему. – Я надеюсь, вы понимаете, что это значит? Тот человек работал не один. И если бы вам так не повезло, то все закончилось гораздо бы печальнее. Вы бы просто бесследно исчезли. Кого взволновала бы смерть незнакомца, почти случайно оказавшегося на этой планете? А поскольку первая попытка им не удалась, то они наверняка попытаются ее повторить. – Он замолчал, ожидая ответа Дюмареста. Тот хранил молчание, и Клуж продолжил:

– Вы очень обяжете меня. Ваш случай, как мне кажется, имеет политическую окраску, таит потенциальную угрозу, которую нам необходимо отвести без потерь. Селенд не должен стать местом сведения чьих-то личных счетов.

Дюмарест быстро сказал:

– Вы преувеличиваете значимость происшедшего. Я уверен, что нападение было ошибочным, меня приняли за другого.

– Вы думали бы так, если бы были глупцом. Но вы отнюдь не глупы, насколько я успел заметить. У вас есть сильные враги, а вы не относитесь к типу людей, которые безропотно склонны сносить выпады и укусы. Как бы ни повернулось дело, ваш случай так или иначе придет ко мне. И поэтому я буду предусмотрителен сейчас, а не потом. И посему ваше присутствие на нашей планете крайне нежелательно. Я потребовал вашей высылки.

Дюмарест расслабился:

– У вас нет причин для беспокойства. Я покину вашу планету, как только найду подходящий корабль.

– Но все уже сделано.

– Без учета моих интересов. – Эрл говорил резко. – Я не подвергаюсь уголовному преследованию; я нахожусь в цивилизованном мире. И я требую права купить билет на рейс, который мне нужен.

– А как вы намерены платить за него? – Клуж наблюдал, как Дюмарест поднес к лицу левую руку и посмотрел на кольцо с кровавым рубином, блеснувшим на пальце. Клуж осторожно сказал:

– Мне бы никогда и в голову не пришло покинуть кого-либо в острой нужде. И вполне возможно, что у вас достаточно средств, чтобы оплатить недельный отдых в каком-нибудь фешенебельном отеле.

Дюмарест опустил руку. Его лицо стало жестким; на нем ясно был написан гнев:

– У меня достаточно денег, чтобы прожить здесь столько, сколько потребуется. А что, на Селенде принято выдавать индульгенции ворам?

Клуж был задет:

– Вас никто не грабил. Те деньги, что были изъяты у вас нашим ведомством – вполне законный налог: плата за лечение в госпитале, за лекарства, противоядие и прочее. Все это приблизительно равно стоимости одного Высокого перелета. И плату, и кредит редко кто считает нормальными. Мы предоставим вам полный перечень оказанных вам услуг с расценками. – Клуж смотрел в стол прямо перед собой. – Наш разговор окончен. Вы улетите рано утром. И советую вам не возвращаться на Селенд.

Клуж сказал в зияющее око селектора, продолжая отдавать распоряжения:

– Я закончил. Вы можете забрать человека и сделать все необходимое, как и было запланировано.

Дюмареста привели на взлетное поле, в маленькое здание за барьером – туда, где обычно содержались нежелательные временные транзитные пассажиры. Комнатушка, в которой он оказался, была чистой, но слишком тесной для человека, привыкшего к открытым пространствам и свежему воздуху. Из единственного крошечного окна Эрл мог видеть взлетное поле, межзвездные корабли – огромные на фоне вечернего темного неба. Один из них умчит его с Селенда. Куда? На какую планету? Его охранник не сказал ему этого – очевидно, имел соответствующие распоряжения.

– Не беспокойся, друг, – посоветовал он спокойно. – Ты будешь путешествовать как нормальный пассажир. Ускоритель времени, чтобы сократить и облегчить путешествие, и все остальное. Какое значение это имеет сейчас, когда все за тебя уже решено?

Но для него это имело значение. Слишком много миров находилось в тупиках звездных линий: слаборазвитые, редко посещаемые кораблями, они были катастрофой для настоящих путешественников. Оказавшись на такой забытой Богом планете, без денег, они не имели ни малейшего шанса исчезнуть оттуда. Смерть в нищете была обычной участью в таких мирах. Неужели Клуж решил отправить его на подобную планету? Неужели он станет жертвой очередных охотников за наживой, не слишком заботящихся о морали?

Слишком рискованно было сидеть и ждать подобного исхода. Каким-то образом он должен изменить ход событий, повлиять на дальнейшее… Из окна Эрл внимательно осмотрел корабли, стоявшие на поле. Их было пять: Селенд относился к планетам развитым и часто посещаемым. Один из кораблей стоял с зажженными огнями и поднятыми тормозными тарелками, явно готовясь к отправлению. Эрл исключил его. Другой, поменьше, только что прибыл и стоял на разгрузке: из его люков в подаваемые контейнеры золотым дождем ссыпалось зерно. То, что именно этот корабль стартует на заре, было маловероятно. Значит, «его» кораблем был один из трех оставшихся; который?

Дюмарест придирчиво изучал их. Один из них был грузовым; груз уже был размещен в его трюмах, и корабль был вполне готов к старту. Капитаны таких кораблей обычно не тянут с отлетом – сделав дела, они стремятся отправиться в путь как можно скорее, – разве что команде дают краткосрочный отдых на земле. Два других корабля еще стояли под погрузкой: один заполняли строительными материалами, а другой – закрытыми небольшими контейнерами. Несколько человек, очень бедно одетых, слонялись около кораблей: безденежные путешественники, надеющиеся, что капитан согласиться подбросить их куда-нибудь Низким перелетом.

Задумавшись, Дюмарест отошел от окна и посмотрел на запертую дверь своей камеры. Проблема открыть ее волновала его не так, как другая, более сложная: отсутствие денег. Какой капитан согласится везти его даром? Ответ был ему слишком хорошо известен. Взгляд его упал на кольцо: оно было дорогим, крупный камень сверкал, словно капля крови. Похоже, Клуж все же допустил ошибку…

Дюмарест дождался, пока окончательно стемнеет, и стал резко барабанить в дверь. Вошел стражник, зевая во весь рот, и старательно прикрываясь рукой, и вопросительно уставился на Эрла. Он был крупным мужчиной с хорошо развитой мускулатурой; рассчитывать на его сочувствие не приходилось. Услышав просьбу Эрла, он немного смягчился:

– Вы хотите немного вина и хорошо поесть? Я думаю, все это будет нетрудно организовать, если у вас достаточно денег.

– Я бы хотел в кредит. – Эрл кивнул на свое кольцо: – Если здесь недалеко есть банк, то мы сможем продать его и купить что-нибудь вкусное. Подумай, – Эрл был настойчив, видя колебания и неуверенность стражника, – что ты теряешь? Я переведу кредит на твой банковский счет, а ты выплатишь мне две трети этой суммы.

– Две трети?

– Хорошо, пусть будет половина. Только побыстрее принеси сюда чековый аппарат, и мы все сделаем за секунду. А то я умираю от голода.

Стражник задумчиво почесал подбородок:

– Я не могу сделать это – я имею в виду, принести сюда аппарат. Он установлен в офисе. Впрочем, ведь я вполне могу отвести туда вас. Половина, вы говорите?

Сделка была прибыльной для него. Кроме того, он мог слегка приврать, называя сумму, которую он затратит на покупку еды и питья. А пятиминутное путешествие до офиса и обратно казалось ему вполне безобидным. Пять минут. Ну десять, от силы. Предложение было слишком заманчивым, чтобы упустить его.

– Хорошо, – решил он. – Но не вздумай что-нибудь выкинуть по дороге. Мне бы не хотелось грузить тебя на корабль с дырой в голове.

Стражник отпер дверь комнатушки и вышел в коридор.

– Иди прямо, потом – направо, – сказал он Эрлу. – Да побыстрее.

Эрл резко ударил его в челюсть. Это был сильный удар. Стражник мешком повалился на пол, словно сраженный пулей. Эрл втащил обмякшее тело в камеру и запер входную дверь на замок. Он осторожно заглянул в офис: там было пусто. Дюмарест подошел к столу и заглянул в лежавшие там бумаги. На заре должен был стартовать корабль под названием «Лак».

Снова начался дождь; крупные капли создавали серебристую завесу над полем, освещенным огнями. Свет резал глаза, когда Эрл, выйдя из офиса, быстро побежал через поле к кораблям, которые он наметил раньше. Погрузка на них была уже закончена, и один уже зажег огни отправления. Дюмарест стремительно вскарабкался по трапу и столкнулся с удивленным и слегка опешившим от неожиданности капитаном.

– Какого черта тебе здесь надо? – Он был в ярости. – Мы сейчас взлетаем.

– Прекрасно. Я хочу полететь с вами пассажиром.

– Меня твои желания не волнуют.

– Мне нужен Медленный перелет, не Быстрый. – Эрл незаметно оглядывался. Они находились в самом нижнем трюме корабля, который располагался рядом с отсеками для груза, и потому температура здесь была очень низкой. Около одной перегородки находилась неширокая скамья; маленький люк с лестницей вел в другие отсеки. Эрл снял с пальца кольцо. Зубами он вытащил камень, положил его в рот, а кольцо протянул капитану. Пока тот рассматривал вещь, Дюмарест изо всех сил сжал челюсти, перемалывая содержимое…

Камень раскрошился на миллионы маленьких песчинок.

– Вы что, сумасшедший? – Капитан смотрел на него с сожалением. – Уничтожать такой камень!

Дюмарест был немногословен:

– Забудьте о камне. Смотрите на кольцо. Его цена равна стоимости Высокого перелета. Даже больше. Оно станет вашим, если вы возьмете меня даже Низким.

Капитан был далеко не молод и слишком хорошо знал людей. Он пытливо смотрел на Эрла, держа кольцо в руках:

– Скрываетесь от неприятностей, а? Впрочем, меня это не касается. Мы летим на Дредиа, и это чертовски долгое путешествие. Тем более, если учесть способ, которым вы собираетесь лететь. – Он молча прикинул вес кольца. – И еще одно, друг. Если это подделка, то тебе не поздоровится. Расплатишься сполна.

Эрл молча кивнул, думая о предстоящих выматывающих часах. Почти бессознательное состояние; отсутствие препаратов, которые помогут адаптироваться к перегрузкам и ускорениям; непреходящая боль, раздирающая на куски легкие и мозг… Это и многое другое. Неизбежность, преследующая всякого, летящего Низким перелетом. И никакой надежды на сочувствие или снисхождение капитана.

– Оно настоящее, – сказал Эрл.

– Это единственное, что ты можешь предложить? – Капитан пожал плечами. – Что ж; пусть будет так. Вы когда-нибудь раньше путешествовали Низким перелетом? Прекрасно. Тогда вы прекрасно знаете, что надо делать.

Принять горизонтальное положение, постараться расслабиться и не дрожать от холода в помещении, предназначенном для перевозки животных. Погружаться в забытье и выныривать на мгновение, вспоминая, что смертность при подобном способе путешествия составляет около девяноста процентов, и надеяться попасть в оставшиеся пятнадцать, которые заканчивают перелет полукалеками… Но он слишком часто проделывал это. Слишком. Может, этот раз окажется последним.

Счастье и удача не могут быть вечными…

Глава 2

Веруча пришла на стадион с большим опозданием, откладывая свое появление до той критической минуты, когда извинения уже будут неуместны и восприняты как личное оскорбление. Это было бы и глупо, и непредусмотрительно: интересы политики диктовали очень жесткое соблюдение норм, и она должна была бы находиться в своей ложе задолго до нынешнего момента, хотя все ее существо восставало против подобных жестких регламентов и нежелательных обязанностей. Она пошла на компромисс. Она дала всем заметить свое необходимое присутствие, но ее опоздание красноречиво доказывало то, что она внутренне не согласна с правилами игры мира, который она считает находящимся на грани катастрофы и деградации.

Проходя через ворота, Веруча услышала пение труб; затем внезапно наступила тишина. Ее шаги гулко раздавались в этой тишине, когда она поднималась по многочисленным ступеням. Она слегка замедлила шаг, прислушиваясь к происходящему на арене. Даже здесь она почти физически ощущала напряжение нетерпеливого ожидания, царившее там. Преодолев последние ступени, она остановилась, ослепленная яркими лучами сверкающего солнца, и сразу же была оглушена ревом многочисленной толпы. Он был устрашающим – рев тридцати тысяч голосов, звучавших одновременно. Он походил на рев сотни голодных хищников, возбужденных видом, запахом и вкусом крови и жаждущих продолжения пиршества.

Веруча в который раз подумала о варварстве и жестокости подобных игр, но тут же одернула себя, ища глазами свободное место в своей ложе. Боковым зрением она успела отметить, что по арене бегут рабочие с веревками и сетями; на краю арены лежало неподвижное тело, казавшееся бесформенной кучей тряпья, и тут же растекалась алая лужа крови.

Веруча осмотрелась, замечая обычных завсегдатаев ложи, и чувствуя их негласное неодобрение ее опозданию.

Чозл, конечно же, был уже здесь; его огромное тело занимало особое кресло-трон. Его взгляд, устремленный на арену, был напряженным и слегка разочарованным; впрочем, уловить какое-то особое выражение было довольно сложно из-за многочисленных складок жира и кожи, в которых глаза буквально тонули. Само лицо было красное и покрыто бисеринками пота. Чозл не замечал тонкого ручейка, который прокладывал дорожку по его щеке. Веруча вздрогнула от недобрых предчувствий: да, было довольно жарко, солнце припекало и воздух был неподвижным и сухим. Но Чозл никогда раньше так ощутимо не страдал от жары, подумала она тревожно. А может, он был настолько выбит из колеи очередной трагедией, на его глазах разыгравшейся на арене, что не успел даже обтереть лицо платком?

Это казалось вполне возможным, и она в который уже раз мысленно задала себе вопрос, зачем Чозлу понадобилось превращать игры на арене в подобный жестокий, отвратительный, кровавый спектакль. Официальную версию его заинтересованности в подобном мероприятии она слышала, и не раз – в подробностях. Но это ее не убеждало. А иначе как она могла бы считать свою точку зрения верной, а чужую – ошибочной и вредной? Хотя большинство его окружения, казалось, было удовлетворено его объяснениями и мотивами поступков. Например, Вида: Веруча посмотрела на женщину, сидевшую неподалеку. Казалось, что она всего несколько мгновений назад высвободилась из объятий страстного любовника: ее щеки ярко пылали, глаза сверкали, а тело было охвачено чувственным волнением.

А Селкас? Впрочем, он как раз выглядел вполне обычно: невозмутим, спокоен, с выражением легкого иронического всепонимания на лице. Легкий запах и румянец на щеках не позволяли точно назвать его возраст, а ведь он был почти ровесник Чозлу. Уже не в первый раз она спросила себя, почему Селкас отказался от всех притязаний на власть, хотя обладал всеми неоспоримыми достоинствами и возможностями. Но он казался вполне довольным своей второстепенной ролью на государственной арене, хотя его суждения и мнения всегда оставались очень трезвыми, логичными и независимыми – она почти всегда была согласна с ним.

Веруча постаралась привлечь внимание Селкаса: ей это не удалось, и она вздрогнула, почувствовав чужое неожиданное прикосновение, пытаясь вернуться в реальность из мира своих рассуждений и мыслей. Она подняла глаза и увидела скользкую улыбку Монтарга: он, как обычно, улыбался одними губами. Слегка повышая голос, чтобы перекрыть шум, он сказал:

– Вы выглядите не лучшим образом, дорогая кузина. Неужели ваши нервы настолько слабы, что вам не по силам подобное кровавое зрелище?

Холодно и спокойно она ответила:

– Мне кажется, что смерть не то зрелище, которое способствует веселью.

– Но оно весьма поучительно, не так ли? Посмотри, как это нравится окружающим. Послушай, как они спорят и шумят, разгорячившись. Неужели это не научит тебя лучше понимать человеческую натуру и инстинкты? – Он засмеялся отрывисто, лающе, словно пес: широко открывая рот в немом оскале. – Если бы ты была настоящей женщиной, Веруча, ты не смогла бы оставаться такой холодной и безучастной к происходящему. Обрати внимание на Виду, Лорис – даже спокойная Вита, кажется, увлечена и захвачена страстями переживаний. А ты напоминаешь кусок льда. В твоих жилах, похоже, течет вода, а не кровь. Меня не удивляет, что, когда в мужской компании заходит разговор о тебе, это вызывает лишь смех и улыбки.

– По крайней мере, они не плюют в сторону с чувством ненависти и злобы.

– Ты так уверена в этом, дорогая кузина?

Он, по своему обыкновению, насмехался, стараясь задеть ее самолюбие. Это была их обычная манера общения, сложившаяся еще в годы детства, когда они играли вместе во дворцовом саду. Уже тогда она поняла, насколько важно не выказывать гнева или обид; он мог бить только слабого.

Веруча тихо, но веско произнесла:

– Ты просто садист, Монтарг. Но общение со мной вряд ли принесет тебе желанное удовлетворение.

– Ты так считаешь, кузина?

– Да. Ты настоящий утонченный садист. Даже более того: ты – страшно трусливый, мелкий мучитель. Ты наслаждаешься видом чужих смертей и страданий. Ты носишься на словах со своей теорией человеческой силы, мужества и смелости. А на деле ты – трус, и если бы ты имел хоть каплю своего хваленого мужества, ты был бы не в рядах зрителей, а там – на арене. Ты настолько сомневаешься в своих мужских достоинствах, что боишься подвергнуть их испытанию, не так ли?

Он не сдавался и предпочитал нападать:

– Кроме тебя, дорогая, мои мужские достоинства никем не оспариваются. А ты упрямо продолжаешь отрицать все, что не совпадает с твоей точкой зрения; в частности, важность и необходимость игр, хотя ты уверяешь, что тебя заботит благополучие нашей Дредиа. Ты просто весьма скудна умом, моя кузина; хотя этого следовало ожидать. Ограниченность ума всегда связана с ограниченностью и скудостью тела. Тебе необходим любовник, который смог бы, возможно, поправить это положение вещей. Тебе следует обзавестись мужчиной, Веруча; тебе это просто жизненно необходимо. – Он немного помолчал и добавил, ухмыльнувшись:

– Я уверен, что тебе удастся окрутить какого-нибудь калеку или, возможно, слепого, который не будет иметь возможности видеть твое очарование.

Он язвил, издевался над ней, как обычно. Она слегка прикрыла глаза, стараясь не показать вспыхнувшую ее обиду и гнев, и стала смотреть вниз, на арену.

На арене работники с помощью сети и веревок пытались поймать разгоряченного схваткой креля: птицу надо было отогнать в сторону, чтобы убрать с поля останки того, что еще недавно было человеком. И приготовить арену к следующей игре. Зрители уже выказывали нетерпение, требуя продолжения кровавого зрелища…


В раздевалке, прохладной и погруженной в полумрак, было довольно тихо; звуки с арены доходили сюда приглушенно и неясно.

Врач, отдыхавший в кресле, покачал головой, прислушиваясь:

– Они выказывают слишком сильное нетерпение. Надо поблагодарить за все Монтарга, который сделал из игр настоящую бойню, стремясь выжать из всей этой мерзости как можно больше денег. Странно, что он не заставил нас строить конвейер по переработке…

Садойа промолчал; подобный мрачный юмор, по его мнению, был сейчас неуместен. Он быстро взглянул на борцов, ожидавших своей очереди, своего шанса или своего часа. Некоторые были напряжены, волновались, другие неестественно храбрились.

Дюмарест был невозмутим и спокоен: он отключился от происходящего.

Он сидел на скамье, чуть прикрыв глаза, расслабившись, дыша в специальном подготовительном темпе. На его полуобнаженном теле отчетливо проступали ребра и обрисовывались стальные мышцы и сухожилия. Многие, взглянув на него, решили бы, что он просто дремлет. Но тренер, цепким взглядом уже оценивший его физические данные, знал, что Дюмарест совсем не спит: спортсмен внутренне готовится к жестокой схватке, проверяя каждую мышцу и клеточку тела. Это человек, прекрасно осознающий трудность предстоящей борьбы, поставивший на карту свою жизнь. Жизнь ради крайне необходимых ему денег. Выигрыш – или смерть…

Садойа шагнул к нему:

– Ты – следующий.

– Уже?

– Чуть позже.

Садойа в прошлом сам был опытным мастером борьбы. Его тело до сих пор оставалось сильным, поджарым и тренированным; многочисленные шрамы без слов говорили о жизни, полной сражений и битв. Он отступил чуть в сторону, пропуская работника, несущего контейнер с арены; вздрогнул, увидев его содержимое, напрягся и покачал головой:

– Глупец. Ведь я же предупреждал его: следи за ногами птицы. Крель всегда нападает спереди, бьет ногами и клювом. Вы ведь все слышали! Что же этот идиот не слушал?

Дюмарест поднялся на ноги, выпрямляясь:

– Может, он просто забыл.

– Забыл! – Тренер сплюнул, успокаиваясь. – На арене нельзя забывать! Там надо хорошо все знать, иначе это плохо кончится. А ведь он говорил, что сражался раньше, и не один раз! Мне он понравился – подготовкой, формой. А попался, как зеленый юнец! – Он с горечью покачал головой и, прислушавшись к доносившимся с арены крикам, зло произнес:

– Слышите? Они буквально свирепеют! Они считают, что заплатили большие деньги и имеют право смотреть настоящие бои, а не дилетантские робкие потуги. Вы думаете, что я могу спокойно наблюдать, как на арену выходит живой человек, а обратно вносят гору окровавленного мяса? Ведь сегодня уже пять мертвецов, еще трое – почти мертвы, а четверо покалечены так, что никогда не смогут выйти на арену снова! И ни одной поверженной чертовой птицы!

– Вам бы хотелось увидеть, как она ткнется носом в песок?

– Да, и не одна, черт возьми! – Садойа посуровел. – Я не люблю этих проклятых зрелищ. Не думайте, что я претворяюсь, ведь арена – это моя жизнь, но раньше все было иначе, по-другому. Мужчины дрались с мужчинами; мечи, доспехи, оружие… Люди получали ранения – без этого трудно обойтись – но чтобы чьи-то внутренности тащили по арене… Теперь все изменилось. Появились животные: быки, потом крупные хищные кошки. – Он многозначительно указал на страшные шрамы на своей груди. – А еще позже ввели борьбу с этими чертовыми птицами – крелями. Сперва птицы были поменьше, и у людей было больше шансов на успех. Но потом крелей стали специально откармливать, скрещивать, стараясь получить особи крупней, специально для боев… – Он замолчал, считая, что и так слишком разговорился. Ведь внутренний настрой борца перед схваткой исключительно важен.

Он снова обратился к Дюмаресту:

– Крель не летает; это бегающая птица, и ты должен учесть это, чтобы победить.

– Если я проиграю, значит, выиграет птица.

– Помни это. – Садойа посмотрел на дорожку, ведущую к арене. – У тебя есть какой-нибудь талисман на счастье или слова? Вино, наконец?

Дюмарест покачал головой.

– Ну и хорошо. Это умно, по-мужски. Я сам раньше, до ранения, никогда не увлекался подобным. После схватки – да, но не перед ней. Что бы ни говорили, но выпивка способна хоть чуть-чуть, но замедлить реакцию, и это может стоить жизни. – Садойа посмотрел на солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь неплотно прикрытую дверь с арены. – Не забудь: внимательно следи за ногами. Крель перемещается слишком стремительно. Чтобы замедлить его движения, брось горсть песка ему в глаза; это немного поможет. Не стой неподвижно перед ним очень долго. Двигайся больше сам, и… – Он замолчал, услышав сигнал к началу боя. – Удачи тебе!

Эрл направился к арене.

Веруча сидела на самом краешке кресла, презирая себя за странное нетерпение, охватившее помимо ее воли. Неизбежное отравляющее влияние подобного зрелища: волнение, частые удары сердца, напряжение нервов и всего тела – словно она сама там, внизу, в кругу схватки. Эти ощущения подобны действию наркотиков, которые забирают у людей все остатки человеческого, превращая их в диких животных. И какое право у нее было осуждать остальных? Они просто смотрели то, что им показывали, словно на экране. Опасность, угрожающая жизни борцов, имела лишь косвенное отношение к ним, но зрелище было захватывающим, выматывающим, слишком ярким и гипнотизирующим. Они мысленно участвовали в схватке – но оставались живы, поскольку находились слишком далеко от реальной опасности. Впрочем, она, кажется, постепенно становится такой же, как все они.

Веруча почувствовала странный холодок в груди: трибуны замерли, все взгляды были прикованы к арене. И вдруг раздался рев тридцати тысяч глоток, в едином порыве требовавших продолжения зрелища под влиянием подлинно животного чувства голода, – им было мало крови. Веруча поняла, что она постепенно становится частью этого неуправляемого в своих животных инстинктах многоголового хищника, в которого все разом превратились.

Она услышала вздох и возглас удивления. Селкас, сидевший с ней рядом, неожиданно произнес:

– Я знаю этого человека. – Он кивнул на арену, где разминался следующий боец. – Я видел его раньше, несколько лет назад. Его трудно забыть.

Селкас наклонился очень близко к ней, шепча буквально на ухо:

– Веруча, поверь, это большая удача и реальная возможность посрамить Монтарга. Заключи с ним пари в пользу борца. Поставь все деньги, которые у тебя есть. Он не проиграет. Никогда.

Так же шепотом она спросила:

– Почему ты так уверен в нем? И почему не хочешь спорить сам?

– Веруча, у меня достаточно денег для жизни, а тебе они необходимы. Ты выиграешь и посмеешься над своим врагом. Это приятно – выигранное пари, уверяю тебя. Поставь на борца против креля, и сделай это побыстрее. Я уверен, что битва не затянется.

Веруча колебалась, глядя на одинокую фигуру у края арены. Она отчетливо видела прекрасное мускулистое тело борца, его немалый рост и хорошо развитый торс. Она перевела взгляд на лицо: оно было словно выточенным из камня, волевым и жестким – лицо человека, слишком давно привыкшего надеяться только на себя, на свои силы, а не на поддержку Гильдии, Дома, Семьи или Организации. Он одинок, решила Веруча, и в этом они очень схожи. Глядя на него, она почти физически ощущала их похожесть, родство близнецов. Он видел слишком много боли, поняла она: страдая, борясь, мужая, видя больше темных полос жизни, нежели радостей. А вдруг ее пари, как своеобразная поддержка, «спина», поможет ему выиграть, придав сил? Кроме того, ей еще ни разу не пришлось пожалеть о том, что она последовала тому или иному совету Селкаса.

– Быстрей, Веруча, – снова шепнул Селкас. – Не теряй времени.

Голос Монтарга, разнесшийся над их головами, положил конец ее колебаниям:

– Ставлю тысячу на креля. Он одолеет человека за три минуты.

Бель засмеялся, сомневаясь:

– Сведи свой временной интервал к одной минуте, и ты все равно выиграешь!

– Три, – настаивал Монтарг. – Если он и дальше будет прятаться в углу, то, может, продержится и до конца дня. – Он повысил голос, привлекая внимание остальных. – Я поговорил с Садойей о сегодняшних борцах. «Скот» подобран просто отвратительно.

Веруча содрогнулась: говорить так о живых людях! Она повернулась к Монтаргу:

– Пари, кузен?

Он был буквально ошарашен:

– Ты, кузина? Ты хочешь участвовать в сделке? – Он секунду молчал, пораженный, а затем рассмеялся своим беззвучным смехом. – Неужели на тебя так подействовала жара, что ты вдруг проявила какие-то человеческие чувства и слабости? Или вид крови настолько возбудил тебя?

– У тебя слишком большой рот и несдержанный язык, мой кузен, – холодно ответила она, – а слова почти ничего не стоят. Ты принимаешь мой вызов?

– Ты ставишь на креля?

– Нет, на человека. Хочешь посочувствовать мне?

Монтарг замолчал, обратив взгляд на арену. Его глаза видели только хорошо тренированную птицу и человека, идущего навстречу своей гибели. Крель был выращен на его собственной ферме: Монтарг прекрасно знал его качества и не сомневался в своем триумфе. Веруча, похоже, сошла с ума – быть может, обстановка так действует, но в любом случае он не имеет права отказываться от удачи, плывущей ему в руки.

– У тебя есть прекрасные земли на севере, рядом с моими. Ставлю три цены рыночной стоимости своих против твоих.

– Только тройная цена? – Она красноречиво пожала плечами.

– Хорошо. Пусть будет пять.

– Ты слишком осторожен, Монтарг. – Она понимала, что поступает слишком опрометчиво, что кроме дома в городе и этих земель у нее нет ничего, лишь маленький клочок земли на юге, практически ничего не стоящий. Может, подняв ставки слишком высоко, она вынудит его отказаться от сделки. Но как далеко ей можно зайти? Каков потолок? Восемь? Может быть, десять?

– Хорошо. Давай остановимся на двенадцати, и я соглашусь. Идет?

– Договорились. – Он был немногословен и стремителен. В своем «выкормыше» он не сомневался и упускать такой явный шанс просто не считал возможным. Да что могли значит называемые ставки, когда он заранее считал вариант беспроигрышным? – Вы будете свидетелями спора: ты, Селкас, и ты, Вида.

– Тише, – прошептала женщина. Дышала она разгоряченно, грудь высоко поднималась и опускалась, руки были судорожно сжаты. – Не мешайте смотреть бой!

Взгляды тридцатитысячной толпы были прикованы к арене.

Дюмарест чувствовал эти взгляды, он ощущал звериный голод толпы, жажду крови и зрелища; затаенное возбужденное дыхание. Все это было слишком знакомо ему: маленький круг, в котором лицом к лицу стоят два человека с обнаженными клинками, человек в единоборстве с диким хищником – все слишком похоже. И зрители всегда одинаковы, даже в мелочах: жажда крови, голод желания и требовательность.

Дюмарест не замечал лиц, уставившихся на него сверху. Он медленно прохаживался по песчаной арене, внимательно следя за птицей. Его тело было почти обнажено, не считая набедренной повязки, лучи солнца золотили кожу могучей спины, плеч, лица. В руке он держал острое восьмифутовое копье. Эрл мог бросить его лишь один раз. Если он промахнется или не поразит птицу насмерть, то второго раза у него не будет. Копье можно будет использовать как обычную палку, дубину, но это означает, что он должен будет бороться с птицей на близком расстоянии и окажется в пределах досягаемости ударов ее клюва и сильных когтистых ног.

Эрл остановился, заметив, что крель пошевелился. Это была очень крупная птица: высотой около пяти футов, плюс еще три – высокая шея и голова. Мышцы ее отчетливо выступали под атласными перьями, когти – словно стальные кинжалы, а клюв похож на копье. Крель снова пошевелился и отпрыгнул чуть в сторону, наблюдая за человеком полуприкрытыми глазами с тем же гипнотическим выражением, что у рептилий.

Внезапно и молниеносно крель бросился в атаку. Это произошло неожиданно; только что неподвижная, птица вдруг ринулась на человека со скоростью пули, выпущенной из ружья, поднимая тучи песка, выгнув шею с нацеленным клювом и распустив широкие крылья. Дюмарест отпрыгнул в сторону, мягко, по-кошачьи, приземлившись. Он держал копье обеими руками, но использовать его сейчас не мог. Крель снова атаковал. Эрл едва успел отпрыгнуть, перекатиться, вскочить на ноги.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации