Текст книги "Вендетта до востребования"

– Гражданин Железняк, давайте без лирических вступлений. К сути.

Майор Савицкий не рассчитывал на искренность. Он был уверен, что с этим товарищем придётся попотеть, но, кто знает, быть может, и этот тёртый калач вдруг оступится на первом же допросе?..

– А я итак краток, гражданин начальник. Гриша спортсменом был. И в этом его суть. И в это утро он пошёл на снаряды. Знаете, товарищ майор, чтобы чему-то научить молодое поколение, нужно самому быть примером, себя в узде держать… Что я могу сказать? Когда мы пришли, Гриша лежал на полу в зале со снарядами в луже крови… Мы пульс проверили, а потом скорую вызвали. Увезли… Да вы сами всё знаете, товарищ майор. Чего вы от меня ещё хотите? Зачем задержали? И почему вы считаете, что я каким-то образом могу быть к этому причастен? Ересь!..

«Вывернуться пытается, – подумал Савицкий. – Понимает, что крепко влип и всё равно пытается вывернуться. Быть может, время тянет. Только для чего?»

– Я понимаю, что начальству детской частной спортивной школы не хочется попасть в криминальные сводки. Я понимаю их стремления сохранить свою репутацию во что бы то ни стало. И ваши стремления я тоже понимаю. Но давайте будем честны друг перед другом, гражданин Железняк. Ведь у вас семья, так?

– Так.

– У вас супруга, дети. Так?

– Так.

– Извините, товарищ майор, – робко заговорил Барашин. – Мне кажется, вы давите на моего подзащитного.

– Простите, товарищ адвокат. В данный момент я занимаюсь своей работой. А вы своей занимайтесь. Угу?

Барашин был ещё малоопытным адвокатом, поэтому всё пытался найти что-то, чтобы зацепиться и хоть как-то проявить свою компетенцию. Или это только первое впечатление, а на самом деле он совсем другой?..

Вадим пристально смотрел на следователя и пытался понять, к чему он клонит, на какую тропинку хочет его вывести. Захотелось курить.

– Товарищ майор, разрешите? – Железняк кивнул на лежащую на столе пачку «Winston».

– Что?

– Курить. Можно?

Савицкий не сразу кивнул. Что ни говори, а вопрос подследственного был весьма некстати и сбил с толку. Пока Вадим прикуривал, майор всё же сосредоточился и продолжил.

– Так вот. У покойного Григория Мягковича была супруга и трое детей: два мальчика и девочка. Теперь они остались без главы семьи, без поддержки и опоры. Светлана Васильевна, конечно, старается держать себя в руках, но смерть супруга заметно её подкосила. Итак, я подошёл к своему главному вопросу: вы ведь хорошо знали эту семью, так?

– Насколько может знать коллега по работе. А Светлана тихой всегда была, а после смерти Гриши будто чёрт в ней проснулся. В тихом омуте, знаете ли…

Савицкий постарался сделать вид, будто его совсем не интересовало то, что сейчас произнёс Вадим.

– Вы знали семью Мягкович и, собственно, Григория настолько, что он впускал вас в свой дом как родственника, доверял, ключи даже, кажется, давал… Чем же вы заслужили столько доверия?

– Не знаю. Если бы он был жив, но наверняка бы вам дал ответ, – цинично выговорил Железняк.

Барашин молча переводил взгляд с подзащитного на следователя и обратно.

– Да, – в тон подследственному произнёс майор. – Ещё бы он, наверное, сказал, для чего вам нужна была морская сабля его прапрадеда, и куда вы её в конечном счёте могли деть. А то, знаете, Светлана до сих пор гадает, как это ловко из квартиры увели столь ценную вещь, о местоположении которой знала только она и Григорий. Что скажете? Быть может, вам Григорий сам эту саблю отдал? В долг? Или подарил от доброты душевной?

«Вот гнида! Зажимает, как таракана в углу, – с горючей ненавистью подумал Вадим. Даже сигареты не помогали. – Тьфу! Табак ментовский!..».

– Нет, не говорил. Он, знаете, скрытный был, себе на уме. Я думаю, что Светлана его боялась, что, не дай Бог, пришибёт, и не будешь знать, за что.

«Похоже, сейчас от него всё равно ничего не добиться», – подумал следователь и решил отпустить подследственного в камеру. Пущай посидит, подумает.

Попутно Савицкий решил опросить свидетелей – коллег по частной спортивной школе, в которой работал и в которой погиб Григорий Мягкович.

***

Вечер по капле перетекал в ночь. Дарина сидела на кровати, прикрывшись покрывалом. Лёгкий свет излучал лиловый ночник, купленный каких-то полтора месяца назад. Пахло подогретым лавандовым маслом.

Ни страха, ни тревог, ни отчаяния. Сердце немного пощемило, и всё. И ощущение странное. Каменная стена дала трещину. Но и чёрт с ней, мы сами за себя постоять сумеем – зубки с самого детства остренькие.

А была ли любовь? Если была, то куда делась, почему исчезла, убежала куда-то, скрылась из поля зрения?.. Нет, здесь кажется, другое – привычка. Любовь была, появились дети… А, может быть, не было? Может быть, ей только казалось, что любовь есть, потому что дети маленькие, потому что материнские чувства, потому что нужно сильное мужское плечо?.. Но дети выросли, а он и она до сих пор вместе. Почему? Привычка. Привычка видеть друг друга каждый день, привычка ложиться спать и просыпаться рядом с ним, привычка быть женщиной, богиней, страстной любовницей – и всё для человека, с которым прожита добрая половина жизни.

А что сейчас? Зачем этот случай? Для чего и для кого? Чтобы понять, что от былых чувств осталась только привычка?.. А дети выросли, и, значит, понять всё должны и принять. Но, может статься, что привычка это только для неё, но не для него. И что тогда?

«Ерунда… Да-да, ерунда, пустое, – думала Дарина. – „Никто никому ничего не должен, потому что никто никому не принадлежит“ – так, кажется, у Коэльо?..»

Странное ощущение, когда вдруг понимаешь, что и без своего мужчины, с кем жила столько лет душа в душу, можешь многое и главное, что сможешь без него, сможешь без его любви, ласк и прочего… Странно и страшно… А где же любовь? Какая женщина, если она без любви? Без любви женщины нет… Дети – в них вся её любовь. И пусть они уже почти взрослые, в них её кровь, плоть и сердце – в них и любовь…

Дарина выключила ночник. Через пару мгновений сон принял её в свои тёплые объятия.

***

Яна ворочалась во сне, переворачивалась с одного бока на другой, ложилась то на живот, то на спину, однако сознание отказывалось отходить в царство Морфея. И на то были веские причины.

В этом году она опять прошла в двадцатку лучших студентов вуза, где училась, стала снова потанинским стипендиатом, но на Летнюю школу не попала. Да Бог с ней, со школой этой. В двадцатке был парень, которого она уже год как любила. Себе в этом она признаться не могла, потому что считала, что любовь – это что-то такое слишком высокое, и что скорей всего это просто страсть. И всё же каждый раз, когда она его видела, по спине пробегали мурашки, сердце замирало, а голос застревал где-то в связках. Она так и ни разу с ним ни о чём не поговорила – даже на пустячные темы. Он был совсем рядом и в тоже время очень далеко, как будто из другого мира: необыкновенный, удивительный; заговорить с ним она не решалась.

Однокурсницы её одна за другой выходили замуж, а Яна продолжала молчать и держать в себе это необыкновенное чувство. Ей казалось, что у такого парня обязательно есть девушка, что они счастливы, и что она в этой ситуации скорей всего выглядит как наивная дурочка, которая тайно на что-то рассчитывает.

В эту ночь он снова ей снился. По её щекам текли слёзы, и она не могла успокоить себя. Она ненавидела себя за робость, за нерешительность и за глупость: вырвать из сердца нет сил, но и думать о нём дальше невозможно. Замкнутый круг. Но ведь должен же быть где-то хоть какой-нибудь выход?!..

***

На утро Дарина решилась поговорить с дочерью. Надо, надо расставить точки над «i». Довольно делать вид, что всё в порядке, потому что уже давно не всё в порядке.

Туманное прохладное утро. Но солнечные лучики пробиваются на сером небе. Значит, будет жаркий день. А ещё роса на траве.

Этот утренний туман был и в головах жителей города. И как-то не хотелось вставать из тёплой постели, вставать на холодный от сквозняков пол, кутаться в покрывало и топать в ванную комнату, чтобы умыться и почистить зубы и вступить в новый день достойно.

Однако у Дарины с пробуждением никогда не было особых проблем – закалка ещё с раннего детства. Подъём, зарядка, душ, и «Здравствуй, прекрасный и чудесный мир! А вот и я!». Жёсткое воспитание советских интеллигентов, учёных наложило отпечаток на Дарину, несмотря на её буйное желание быть иной, чем родители.

Яна после долгой внутренней борьбы с собой всё-таки встала. Сон кончился, а пустое валяние в постели нагоняло на неё неимоверную тоску и убивало в ней всякие силы жить. Пробуждению способствовал и запах омлета. Девушка направилась в ванную комнату. Сегодня здесь пахло энергичным апельсиновым гелем для душа. Яна открыла кран с холодной водой, набрала немного в руки и прыснула в лицо. Клетки кожи в первое мгновение, было, взбунтовались, но очень быстро бунт перешёл в приятное оживление и даже наслаждение.

Когда девушка вошла на кухню, мать раскладывала омлет по тарелкам. Четвёртую тарелку пришлось вернуть в стол в связи с отсутствием главы семьи.

– Доброе утро, – выговорила Дарина, пытаясь разгадать сегодняшнее настроение уже совсем взрослой дочери. – А Миша спит ещё?

– Дрыхнет, мам, как цуцик. Без задних ног. Как бы ему на нарах спать не пришлось в ближайшее время. А то он у нас парень нежный… – на зевке выговорила Яна.

– Яна, ну, зачем ты так? – Дарина строго посмотрела на дочь. – Почему ты такая…?

– Какая, мам? Ты, наверное, хотела сказать, жестокая… – девушка вздохнула. – Прости, мам… Прости, но я устала. Я от жизни такой устала. Отец дров наломает, а нам потом скрываться чёрт знает где, – с болью в голосе произнесла Яна. – Ты, думаешь, я не помню, а я всё помню. И перестрелки, и кровь, и как ты раны отцу перевязывала, как мы из дому уходили неизвестно насколько, как лишний раз вздохнуть боялись… Люди вырастают, но продолжают играть в страшные игры и всё ради того, чтобы потешить своё эго. В конце концов, это невозможно, мам… Я устала… Прости, я хочу жить нормальной жизнью, как мои ровесники, которым нечего бояться, потому что их родители не связаны с криминалом…

Дарина вздохнула. Чувства дочери были ей понятны, и от этого было ещё тяжелее. Надо что-то отвечать, а на язык приходит банальное.

– Яночка, отец защищает нас, как может, он любит нас и никому не даст в обиду.

На лице девушки появился скепсис.

– Понимаешь, мы уже так глубоко в этом, что никуда не деться. Не всё можно изменить так, как хочется, увы, не всё.

– Прикажешь мириться?..

– Если хочешь кого-то обвинить во всём, то обвини меня.

Яна выразительно взглянула на мать. Уж чего-чего, а такой фразы от неё она не ожидала.

– Жизнь, Яночка, сложная штука, и пусть у тебя всё будет гораздо лучше, чем у меня.

И Дарину такая жизнь не вполне устраивала. Когда она выходила замуж за Вадима, то представляла себе всё несколько иначе (ведь Вадим совсем не виноват, что не оправдал её ожиданий). Избранный путь оказался не таким прекрасным, как она себе его представляла. И не сказать, что жизнь прожита зря, но она прожита как-то бездарно, что ли.

Повисла напряжённая пауза.

– Мама, а почему ты позволила отцу воспитать Мишку вором?.. Почему ты не помешала ему, почему не настояла на своём?..

Дарине нечего было ответить.

– Ты же всё время говоришь, что я очень похожа на тебя, но почему тогда ты ведёшь себя так, будто тебе наплевать и на меня, и на Мишку?.. – взгляд Яны был острее самой заточенной бритвы. В соединилась и боль, и отчаяние, и горячее желание всё-таки что-то изменить.

– Родители воспитали меня в строгости. Они вели себя так, будто заранее знали, что для меня будет лучше, никогда не спрашивали меня ни о чём, а вели за руку, толкали, когда нужно было. Пока они были живы, они планировали всю мою жизнь по часам… – с какой-то отрешённостью начала Дарина. Всколыхнувшиеся воспоминания выдавливали из глаз слёзы, но ни одна из них так и не прошла заветный путь по щеке хозяйки. – Я всё время старалась поступить против их воли, всё время хотела своим умом жить. И уже тогда я решила, что никогда не буду навязывать своё мнение своим детям, что свой путь они должны будут выбрать сами… – неожиданно Дарина замолчала и опустила глаза. Только сейчас она действительно очень чётко почувствовала, что находится в болоте, из которого уже никак не выбраться, и что тянет за собой детей… А ведь её родители никогда бы не позволили себе того, чтобы подвергать её жизнь опасности. А она позволила – дурной головой много лет назад – неважно, как, главное – факт свершился, и ничего не вернуть, а партию не переиграть. – Да, я – плохая мать, но я люблю вас… Прости, я не знаю, как мне быть хорошей… – прошептала Дарина и обняла дочь, крепко-крепко, а из глаз всё-таки потекли слёзы.

Яна почувствовала родное тепло, стук сердца и знакомый с детства запах мамы – такой едва уловимый и передаваемый, отдающий уютом, нежностью, добром, светом и защитой от внешнего мира.

– Так почему же, мамочка, жизнь так складывается? – Яна обратила к матери свои большие заплаканные глаза, такие же голубые и бездонные, как и у самого близкого и родного ей человека.

***

День упрямо клонило к вечеру. Суббота. По традиции в этот день у Дарины собирались её друзья. Дарина не хуже своей дочери понимала, что все они – порочные люди, а если проще – преступники, но, как говорится, назвался груздем, так полезай в кузовок. Вот уже десять лет как Дарина собирала в своём доме этих людей.

А всё началось ещё раньше – когда родился Миша. Врачи поставили ему неутешительный диагноз и сообщили, что малыш должен быть под присмотром одного из родителей. Поскольку Вадим не мог бросить работу, с сыном сидела Дарина. Из переводчика-синхрониста, обычно сопровождающего иностранных лиц в городе, либо за границей, она превратилась в переводчика текстов, в основном, новой зарубежной литературы. Сначала она переводила только с английского, потом изучила французский, немецкий, испанский и итальянский. Но заниматься тупым монотонным переводом ей было скучно. Бойкая натура Дарины требовала выплеска эмоций, общения, праздников. Так родилась идея проводить салоны, как было модно в девятнадцатом веке. Дело оставалось за малым – собрать людей. Кто бы мог подумать, что на первый взгляд благородная затея обратится в пошлый балаган и станет вредной привычкой, увы, уже не приносящей удовольствия.

А как найти в городе людей с приличным достатком, которым бы эти встречи были бы также интересны, как и ей? К слову сказать, родители Дарины – интеллигенты, эрудиты, и дочь старались воспитывать в таком же духе. Поэтому не долго думая, Дарина отправилась в театр, в филармонию, в галереи… Опытный глаз помог ей, и теперь в её доме по субботам бывают разные и интересные люди. Не меняются только четверо: картёжник, альфонс, наводчица и хакерша. У каждого из них есть свой интерес в знакомстве с Дариной. Впрочем, это уже немного другая история. Об этом чуть позже.

Круглый стол был накрыт белым полотном. На нём лежала колода карт и ждала своего часа. Потёртые от времени и частого использования, с взлохмаченными углами короли, дамы, тузы и прочие были, как и прежде, верны своей хозяйке. Много лет назад картёжным премудростям Дарину научили играть дворовые мальчишки, как и играть на гитаре, и петь песни популярных тогда рок-исполнителей.

Итак, стол с картами будто место священнодействия, алтарь, где сегодня будут принесены новые жертвы. Над столом изящная люстра. У окна стол с угощениями: коньяк, вино, конфеты, ароматные пончики, канапэ. Там же несколько пепельниц.

Пурпурно-шоколадные шторы задёрнуты, свет включён. Настенные часы показывают без десяти шесть.

Хозяйка была одета в классическом стиле: чёрное платье, слегка прикрывающее колени и вместе с тем чуть обнажающее плечи, длинные чёрные бусы и туфли на каблучках в тон. Светлые волосы были убраны в причёску а-ля Коко Шанель и придавали особый шарм всему образу.

В прихожей появилась первая гостья – зеленоглазая и рыжеволосая женщина с наивным взглядом и по-детски поджатыми губками. Она была в платье цвета зелёнки. Тонкие бретельки и чёрная вуаль свидетельствовали о тонкой душевной организации этой особы.

– Душечка! Здравствуй, дорогая.

Женщины обнялись, будто давно не виделись.

– Дарина, я слышала, мужа твоего… задержали, – вкрадчиво начала Регина Рубан, она же Душечка. – Но ты не переживай. Я уверена, что его скоро отпустят, – заулыбалась она и снова обняла подругу.

– А я не переживаю. Ну, ты проходи… Как дела?

– Думаю, что скоро хорошо всё будет, – выговорила Душечка и поджала губки. – Скоро у меня будет достаточно денег, чтобы нанять хорошего адвоката и отсудить Ванечку у этого изверга, – глаза её едва не заслезились.

– У тебя всё получится, – Дарина постаралась вселить в подругу уверенность. – Если что, ты всегда можешь рассчитывать на меня.

Дарина была старше Душечки всего на полгода, но часто случалось, что ей приходилось быть для неё в роли матери или очень старшей сестры.

– Тук-тук, а вот и я, – в гостиную вошёл высокий, атлетически сложенный мужчина с шевелюрой Аполлона. – Я не первый?.. Жаль.

Тимофей подошёл к Дарине.

– А этот скромный дар Флоры я хочу вручить хранительнице сего очага, приюта для одиноких душ и безумно жаждущих игры.

– А вот без высокопарности уже никак нельзя? – с лёгким раздражением и тенью кокетства спросила Дарина.

– Не умею, – иронично хмыкнул мужчина и пожал плечами. Это был Тимофей Деркач, игрок со стажем, шулер.

– А мне понравилось… – призналась Душечка и засияла.

– Тимош, ты с Марка пример бери, а то так и останешься Валетом. Тебе бы в короли выходить пора.

Едва это выговорила Дарина, как на пороге гостиной появились Марк и Агата, альфонс и хакерша. Он был холёным, смазливым, мужчиной с обложки, но почему-то он отказывал юным прелестницам и ублажал исключительно дам в возрасте. Почему? На первых нужно было тратиться, а вторые платили ему сами.

Агата была женщиной иного толка – напротив, слишком самостоятельной, слишком активной, но старалась ничем не выдавать свою силу. Жестковатая и мужиковатая от природы, она предпочитала брюки и более деловой стиль, нежели её подруги, но, тем не менее, была очень элегантна.

– Дарина, кто сегодня играет? – спросила Агата.

– Банкир Виталий Семёнович Вялый, коммерсант Станислав Малодушкин, топ-менеджер Алла Греховец.

– Чувствую, неплохой улов сегодня будет, – сгримасничал Тимофей. – Марк, ты сыграй нам на скрипочке что-нибудь эдакое: чтобы душа сначала развернулась, а потом завернулась.

– Выруби Попандопуло, Тимофей. Шутить будем, когда гости денежкой поделятся. А сейчас твой одесский юмор мимо кассы, – вот так из нежной и хрупкой жены и матери Дарина на время примеряла маску строгой, если не сказать жёсткой главой малой ОПГ, занимающейся мошенничеством.

– Я ж одессит, Даринка, а это значит,

Что не страшны мене ни горе, ни беда… – запел Тимофей и сделал оборот вокруг собственной оси, чем привёл Душечку в полный восторг.

– Короче, Лемешев, сначала дело, потом кураж, – серьёзно выговорила Дарина. Её тон не допускал никаких возражений.

– Ладно, начальница. Как скажешь, – сдался Тимофей и всё же решил закончить спичем. – А ты, Ромео, всё-таки сыграй нам чего-нибудь. За тобой вакансия музыканта числится.

Марк хохотнул.

– Всенепременно, сударь, но не сию минуту. Обождать придётся, – и бросил взгляд на Дарину. Женщина сосредоточенно тасовала карты.

***

Игра началась. За столом сидело пятеро: апатичный скряга, напыщенный и самоуверенный франт, потасканная жизнью, но ещё молодившаяся женщина, улыбчивый Тимофей и полная достоинства Дарина. И понеслась!.. Карты шелестели и щёлкали, из глаз играющих сыпали искры азарта. Включившийся механизм напоминал гоночную машину – море эмоций, страсти, драйва! Кто бы мог подумать, что такое возможно в небольшой гостиной одной из квартир Владивостока, где будни казались серыми, банальными, и вот только иногда по вечерам здесь было настоящее пекло!.. Короли, дамы, валеты и прочие, красное и чёрное, крести и буби, пики и червы… От каждого следующего хода голова кружилась всё больше и больше, наступало опьянение – даже у простых наблюдателей.

Дарина и Тимофей ловко вели бой. Не напрягаясь, они взяли верх над всеми тремя. Вялый решил больше деньгами не сорить, а вот франт и женщина решили в следующий раз взять реванш. Жаль, они не знали, с кем имеют дело. Фиаско было предопределено.

– Вы были просто великолепны! – Душечка восторженно захлопала в ладоши. – Развели – ни дать, ни взять.

– Тимоша и меня сегодня поразил, – призналась Дарина. – Я ведь давно тебе говорю, что мог бы королём уже быть.

– Ну, скромняжка я. Меня всё устраивает. Король должен быть один. Ну, или королева – и это ты, – протянул Деркач. Слукавил. Всё же давно он хотел узнать секреты игры Дарины, давно хотел самолично срывать куши. Играл-то он и сам, конечно, неплохо, даже очень хорошо, но хотелось большего, росло его стремление к совершенству, к высшему мастерству владения картами.

– Не захваливай меня. Это лишне.

– Ну, почему? – Тимофей приблизился к Дарине и заглянул в её огромные голубые глаза. И как женщина Дарина ему очень нравилась: загадочная, неприступная… – Ты заслуживаешь самых высоких комплиментов. А теперь пусть наш Ромео чего-нибудь сыграет, – Деркач подмигнул Марку.

– Давай-давай, Марк, – легонько толкнула его в бок Агата.

Шведкин нехотя открыл футляр и достал скрипку. Она стала оружием массового поражения дамских сердец. Марк активно использовал своё музыкальное образование на профессиональном поприще.

Через пару мгновений комната наполнилась чудными звуками. Это был «Романс» Свиридова из цикла «Метель» по одноимённой повести Пушкина.

– Извини, Марк, а повеселее что-нибудь можно? – осторожно спросил Тимофей после первого же провода темы.

Не успел Шведкин что-либо сообразить, как в соседней комнате, то бишь в детской, загремело:

С гранатою в кармане, с чекой в руке.

Мне чайки здесь запели на знакомом языке.

«Миша!..» – подумала Дарина.

– Дарин, это что…? – с претензией поинтересовался Марк, сжимая в руках милую сердцу скрипку.

Уходим, уходим, уходим!

Наступят времена почище!

Песню эту знали все присутствующие, но в атмосфере томного вечера она была совсем некстати.

– Простите, господа. Минутку, – Дарина поспешила в комнату к сыну.

Яна шлёпала по клавишам компьютера, Миша сидел на своей койке и наслаждался любимой песней группы «Мумий Тролль».

– Миша, я же просила… – мать строго посмотрела на сына.

– Мам, а тебе не кажется, что ты итак изрядно лишаешь меня личного пространства? – в его интонациях отчётливо звучали нотки негодования.

– Миша, выключи, пожалуйста, музыку.

Никакой реакции.

– Мам, ну, неужели ты не понимаешь, что это бесполезно? – решила вмешаться Яна. Она, не долго думая, встала, подошла к музыкальному центру и выключила его. – Вот так.

– Ну, и что ты сделала? – Миша бросил злобный взгляд на сестру.

– Маму надо слушать, Миш, – выговорила Яна и вернулась на свою исходную позицию.

– Ага. Как же! – надулся парень.

– Миш, извини, но сейчас так надо, – Дарина виновато смотрела на сына.

– Мам, да что ты извиняешься перед ним? Миш, ну, неужели тебе не стыдно?

– Пойду, я, – женщина спешно покинула комнату.

– Придурок! – в сердцах выговорила девушка.

– Сама дура, – обиженно буркнул Миша. – Отца вон посадили, а мама продолжает со своими благородными друзьями развлекаться. Как будто по фигу на отца.

– Много ты понимаешь, – с негодованием выговорила Яна.

***

Немного коньяка, сигареты, и мозги прочистились. В голове стал сооружаться план действий. Казалось, все обстоятельства благоприятствуют тому, чтобы давно задуманное было исполнено.

Вернувшись домой, Агата ещё выкурила пару-тройку сигарет. Теперь всё точно было решено. Сколько времени понадобится? Немного, на самом деле. Обстоятельства удачные, а её сила убеждения велика. Да и просто всё. Всё слишком просто.

О чём речь? Наверное, в первую очередь о личных взаимоотношениях Агаты с Дариной. Познакомились они шесть лет назад. Дарина увидела в ней сильную личность, очень интересную, под стать себе. Агата же ещё тогда поставила перед собой цель – занять место Дарины. Нет, они несколько не претендовала на статус королевы. Агата была хакершей. Она работала как программист и попутно воровала с банковских счетов доверчивых вкладчиков. Деньги исчезали незаметно, и никому так и не удалось её вычислить.

Агата претендовала на место женщины Вадима Железняка, известного в узких кругах как Ферум. Она завидовала Дарине, хотя старалась этого не показывать. Она дружила с ней, улыбалась ей, дарила подарки по праздникам, но за пазухой носила камень, и вот настал момент, когда она может удачно его запустить.

– Мам, уже поздно. Ты спать будешь? – заботливо спросил сын Агаты, Игорь. Парень был копией своего отца, что вызывало у женщины жуткое раздражение.

– Буду. У меня дела ещё.

– Мам, ну, сильно долго не сиди. Для здоровья вредно.

– Сама знаю. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Игорь ушёл, а Агата, мечтательно откинувшись на спинку кресла, снова закурила.

«Тимоша точно будет „за“. И с Душечкой проблем быть не должно… А Вадим? Поверит ли?.. Он, чёрт ревнивый, но кто его знает?..» – задумалась Колесина. И всё-таки план ей нравился. Продумав ещё раз ходы, Агата потушила сигарету и отправилась спать.

***

– Тимоша, любезный друг мой Валет, догадываешься, зачем я тебе позвонила? – растягивая интригу, как жевательную резинку, выговорила Агата. Она сидела в уютном пабе и вдыхала аромат горячего кофе. Утро было прохладным, и поэтому кофе было приятным началом дня.

– Ни капли, дорогая Агата. А что? Что-то случилось?

– Подходи в «Republic» во «Fresh plaza» – узнаешь, – рассмеялась Колесина.

– Интригуешь. Ладно, скоро буду.

Деркач прибыл на место через полчаса. Что-то ему подсказывало, что Агата хочет ему сообщить что-то весьма и весьма дельное. На выгоду у Тимофея было природное чутьё.

– А ты быстро. На вертолёте, что ли? – пошутила женщина.

– Ну, можно и так считать. Давай, выкладывай. Я весь в нетерпении!.. – мужчина энергично потёр руки.

– Поешь сначала. Голодный, наверное.

– Пустяки. Я голоден до того, что ты мне хочешь сказать.

Агата сделала глоток кофе. Это была вторая заказанная чашка. Тимофей взволнованно отхлебнул морс и с досадой подумал, что надо было взять пива.

– Цели у нас с тобой, я думаю, общие. Вот и совместим приятное с полезным, – Колесина закурила.

Тимофей внимательно смотрел на Агату, пытаясь понять, к чему она клонит. Догадывался он, конечно, но хотел, чтобы она сама всё озвучила.

Женщина смахнула пепел с сигареты и продолжила.

– Дарину хочешь?

– В каком смысле? – опешил Деркач.

– Во всех сразу, Тимоша, во всех сразу.

Мужчина сделал глоток морса и задумался.

– Я же говорила, что тебе бы поесть сначала… Значит, слушай сюда. Дарина твоя теперь – бери и пользуйся.

– А она-то сама об этом знает? – усмехнулся Тимофей.

– А ты сам-то как думаешь? – Агата вцепилась взглядом в него, будто удав, потом сделала ещё затяжку. – Тебе бы манеры Ромео, она бы быстро твоей стала.

– Тогда почему ты к нему не обратилась?

– Потому что у него своих баб хватает, да без прока. А тебе с неё двойная выгода. Так что бери и не спрашивай. Только поделикатнее, Тимош. Строптивая она, сам знаешь.

– Это, конечно… – мужчина почесал затылок. – А тебе с этого такая выгода?

– А тебя это не касается.

– А если мне интересно, – Тимофей подался вперёд.

– Подумай об этом на досуге, без меня, а потом скажешь, что надумал, – отчеканила Агата, затушила сигарету и покинула зал паба.

Деркач рассмеялся, потому что понял, зачем Агата затеяла всю эту игру. Впрочем, почему бы и нет, если и у него есть выгода, хотя риски… Да, риски и у Агаты есть и, судя по всему, повыше, чем у него. Однако, как известно, кто не рискует, тот не выигрывает. Допив свой морс, Тимофей отправился думать, как будет покорять сердце прекрасной королевы.

***

Поздний вечер сентября 1988 года. Вадим прогуливался по одной улиц. Как его туда занесла нелёгкая, одному Богу известно. Этот день у мужчины выдался насыщенным, и хотелось немного расслабиться.

– Молчи, а то прирежу.

В полутьме подворотен Вадим увидел, как какой-то мужчина сжимает в руках хрупкую женскую фигуру. Девушка не пытается закричать, в глазах её какое-то странное смирение.

Ледяное лезвие ножа приставлено к горлу.

Второй мужчина роется в сумочке.

– Нет у неё ни хрена. Может мы её это…? – вожделенно хихикнул он.

Ни тени страха в лице девушки.

Вадим решил вмешаться в происходящее. Он ловко, по-кошачьи подошёл и оглушил второго. От неожиданности первый выронил нож. Недолго думая, Вадим расцепил руки первого, крепко шмякнул ему в нос. Из носа потекла струйка крови. В который раз пригодилась спортивная закалка и навыки освоенных в своё время восточных единоборств.

– Сука!.. – прожёвывая кровавые сопли, буркнул владелец ножа. Он был похож на шакала, готового вот-вот вцепиться клыками в обидчика. Но Вадим опередил его и сильно ударил по челюсти, потом в живот и контрольный пинок по пятой точке. Тем временем второй пришёл в себя и хотел, было, отомстить за товарища, но получил удар по причинному месту, завыл и свалился на землю.

– Я тебя найду, сука!.. – шипел первый. – Я тебя как курицу прирежу!..

Вадим осторожно взял за руку девушку.

– Вы в порядке?

– Да. Спасибо, – с некоторым безразличием выговорила девушка. – Вам не стоило вмешиваться. Ерунда… – на глазах блестели слезинки.

– Они вас чуть не убили.

– Ну, и что. А мне всё равно незачем жить, – выговорила пострадавшая и расплакалась, уткнув нос в грудь нежданного спасителя. От него разило потом, но ей было всё равно. Сейчас ей почти всё было абсолютно безразлично.

– Ну, что вы такое говорите…

Слёзы катились из её глаз нескончаемым потоком.

– Давайте я провожу вас до дома. Где вы живёте?

– Вот там, – девушка указала пальцем на ближайший дом.

– Ну, пойдёмте, пойдёмте… Вам нужно будет обязательно выпить горячего сладкого чая и принять душ. Как вас зовут? Меня – Вадим.

– Дарина… – сквозь всхлипы выговорила девушка.

– Очень красивое имя.

Они вошли в подъезд. При свете лампочек Вадим увидел, что Дарина была очень красива, и сердце его ёкнуло.

– Давайте я до квартиры вас провожу? Вас, наверное, родные уже потеряли?

Невинный вопрос, однако, вызвал у девушки новые потоки слёз.

– Нет у меня никого… Нету…

– Простите…

Небольшая двухкомнатная квартира встретила хозяйку приветливым шуршанием стрелок на часах.

– Проходите. Вам нельзя сейчас возвращаться. Они вас убьют.

– Я мужчина и смогу за себя постоять. Не стоит переживать.