Текст книги "Любовь в Екатеринбурге"

Глава 3

Осень пришла не по срокам, к концу августа захолодало. Поданные во второй раз документы опять не спасли девушку, её не зачислили на факультет регионоведения. Бесплатные места заняли более успешные абитуриенты. Что оставалось делать, когда самостоятельная жизнь открыла двери перед юной душой?

В маленьком городе молодому сердцу жить довольно тяжко. Город превращается в изученный вдоль и поперёк учебник, открывать что-то новое нечего, хотя сердце просит открытий. Неудивительно, почему 35-летний возраст здесь считается приговором. Ты хочешь научиться брейку в 35 лет? В этом городе таких заведений для взрослых не сыскать потому, что полжизни прошло, раньше думать надо было! Причудливых людей здесь можно посчитать по пальцам, ведь никому не хочется выделяться среди однообразной толпы, которая потом решит судачить об инакомыслящем на весь город. Рассматривать, гуляя по улицам тоже нечего, поэтому многие рассматривают друг друга, стараясь заметить что-то необычное. Своё истинное или мнимое равнодушие к чужому образу показывают только старшеклассники, нарядившись в эпатажный образ «нового человека».

Чтобы во второй раз не тратить впустую целый год жизни, Люба поступила на платное обучение в местный филиал известного университета. Выбор институтов в городе практически отсутствовал: два института расположенных в разных концах города открывали каждую осень двери для пытливых умов. Основным, конечно, считался институт, где на очном отделении обучались будущие инженеры, конструкторы и физики. Имя филиала другого института каждую неделю рисовалось на страницах местной газеты. Его абитуриенты составляли букет менеджеров. Люба поступила в этот филиал, причём с опозданием. Вроде уже и сентябрь на дворе, и места должны закончиться, но на заочном отделении места всегда находились, умеренные цены привлекали оставшихся в городе студентов. На удивление девушки поступить на первый курс не составило особых трудностей.

– Вы приняты, – прошепелявила женщина преклонных лет, сидящая за школьной партой у входа. – Вы прекрасно выглядите, дорогая Любонька, какие у Вас роскошные волосы. Завтра занятия начнутся в восемь часов, не опаздывайте. Вы сделали верный выбор, ведь менеджер – это профессия будущего!

Она провела сморщенной рукой по светло-русым волосам девушки, одобрительно кивая головой. Огромный старинный перстень на среднем пальце выделялся меж двух золотых соседних колец, сверкающих под тусклой школьной лампой. Люба смущенно разглядывала длинный коридор, покрытый истёршимся линолеумом.

– Вы, милочка, не забудьте оплатить первый курс до десятого числа.

Женщина улыбнулась во весь рот, обнажая ровную вставную челюсть. Её неразборчивое «До свидания» пролетело сквозь почти неподвижные губы. Так началась учёба, которая больше напоминала товарно-денежные отношения. Учебный месяц совсем не заботил студентов непомерным количеством знаний. В один из таких учебных дней Люба ожидала с другими студентами у закрытого кабинета опаздывающего педагога. Поодаль незнакомые девушки о чём-то громко беседовали.

– Соня, да брось переживать, ну, пропустила две недели, думаешь, кто-то заметил? Я дам тебе конспекты, – сказала одна из них.

– Я не из-за этого плачу, впрочем, ты всё равно не поймёшь.

Вскоре всем стало известно, что Соня была на шестой неделе беременности. Её ухажёр навсегда покинул девушку, как только узнал об этом. Много ещё слухов и сплетен ходило по коридору старого здания. После занятий Люба медленно шагала по грязной осенней улице, сожалея о том, что надела белые ботинки. Заметив Соню, Люба подбежала к ней. На её приветствие Соня даже не обернулась, словно считала про себя каждый шаг. Спустя пять минут, она разозлилась и накинулась на Любу со словами:

– Что ты меня разглядываешь? Видишь: нет живота, и не будет! Сейчас везде и всем платить нужно, а у меня ни денег, ни работы, ни мужа. Хотя, кому это интересно?

Любовь остановилась, провожая взглядом девичьи следы, остающиеся на размытой глине. Вскоре появился новый знакомый силуэт: образ делового и перспективного мужчины. Как же он гордился этим образом, ловя восторженные взгляды совсем юных поклонниц. Молодой человек закрыл пусть и давнюю, но отмытую до блеска машину, кинул ключ в карман чёрного незастёгнутого пальто, из которого вылез галстук, являющийся редкостью для маленького города. Юноша проверил, застёгнут ли замок его стильного кейса, и двинулся уверенной походкой навстречу Любе, да так быстро, словно куда-то опаздывал, видимо на деловую встречу, без которой жизнь не состоится.

Сердце Любы билось всё чаще и чаще, чем ближе становился силуэт, ноги немного задрожали от приятного волнения. Она принялась выдумать фразы, как можно не банальнее, чтобы с ним поздороваться. И не волновало девушку в этот момент то, что они рассталась, даже отвратительным способом, но… Вот силуэт уже сравнялся с нею, и потемневший от пропавшего солнечного света человеческий контур предстал самим Романом, однако, тут же снова скрылся из глаз, оставляя образ убегающего чёрного прямоугольника.

«Не привиделось, точно он шёл» – мелькнула мысль, и Люба обернулась. Юноша уже сворачивал за угол, демонстративно не обращая ни на кого внимания. Задрожали её руки только теперь от злости и досадного переживания. «Разве можно так себя вести? Что мы – враги друг другу? Поздороваться ради уважения сил не хватает, или кем он себя считает? Разве это я изменила ему?». Люба заглянула в окно его машины, но кроме редких капель, падавших с неба на стекло, ничего не увидела.

За окном третий день дождь, словно барабанщик ударял по железным отливам, меняя ритм. В этот воскресный вечер со всей семьей Люба смотрела по телевизору документальный фильм о жизни тигров в далёких странах Юго-Восточной Азии.

– Вот живут же люди! – воскликнула Света. – Не знают ни сугробов, ни мороза, только солнце и сочная зелень…

– Думаю, когда подрастет Трошенька, он с удовольствием прыгнет в сугроб.

В кроватке младенец проснулся, услышав рычание далёкого животного. Светлана обняла любимого сына, пыталась его успокоить, но плач усилился. Муж поднялся с дивана следом за верной женой. Он старательно изображал животное, приставив к голове два пальца, которые мигом оказались возле лица младенца. Трошенька, наблюдая за смешными кривляньями этого взрослого мужчины, пытался поймать его пальцы. Плач сменился на смех. Довольные родители обняли друг друга за плечи, наслаждаясь задорным смехом ребёнка. Люба убавила звук телевизора, наблюдая за привычной для неё семейной сценой. «Боже мой, как это мило, как это радостно! Дети, муж, любовь: о чём ещё можно мечтать? Как прекрасна любовь, которая созидает. Как миру нужна такая любовь!» – проносились в её голове давние мысли. Венчание сестры, на котором настаивал её муж, проходило очень долго, и зачем оно нужно было, Люба тогда не понимала. Она перевела взгляд в экран кинескопного телевизора: другой мир, другие животные и люди. Профессия регионоведа соблазняла романтикой, но нужна ли ей эта профессия? Путешествия, открытия, смена мест, а затем всплывали минусы. В этом маленьком городе регионоведы не требуются, даже с обычной профессией найти работу довольно затруднительно. В газете в рубрике «Требуется» коротким списком значились следующие специальности: «грузчик, продавец, водитель, охранник, дворник, и снова, продавец, водитель…».

– Профессии 21 века. Что же это такое?! – возмутилась Люба. – Нет связей, нет и работы, хоть с двумя высшими. Куда идти работать?

Она снова открыла газету и в последних строчках явилась запись: «Примем менеджера в офис по продаже окон».

– Можешь очередь занимать на собеседование. У нас таких ИП раз, два и обчёлся, – сказала ей сестра.

– Рубрика «Знакомства», – Люба указала пальцем на небольшой заголовок в газете. – «Ищу молодого, интересного, без вредных привычек человека. Квартира обязательна».

– Современная девушка хочет молодого, богатого, идеального, который её непременно полюбит, – перебила её вошедшая в комнату Людмила Фёдоровна.

– Почему же современная, мама? Так было во все времена.

– Но современная ничего отдавать мужу не собирается. Конечно, она поделится с ним своей безупречной внешностью, но страсть приходит и уходит, а быт остаётся. Выдержать трудности можно только с тем, кого любишь, а любить – это значит чем-то жертвовать, например, своей свободой, быть верным слову, которое однажды сказал в здании ЗАГСа. Проблема современных отношений в том, что для многих молодых людей нет ничего важнее их самолюбия.

Она обняла свою младшую дочку и посмотрела на неё каким-то отстраненным взглядом, словно пыталась разглядеть её будущее, казавшееся сейчас туманным. Когда-то давно она также смотрела на старшую Светлану, только окончившую школу, но сейчас уже была уверена, что ей с таким мужем бояться завтрашнего дня точно не стоит.

На титульном листе газеты жирным шрифтом городской музей приглашал съездить на экскурсию в Верхотурье. Люба загорелась желанием побывать там, но, взглянув в окно, вмиг настроение изменилось. На дворе было так серо, а в душе пусто, стучал непонятный дождь: и вроде не сильный, но и не заканчивающийся. Кому он нужен? Наверное, это слёзы природы об ушедшем зное и радугах, что появлялись временами среди летних туч. «Как пустынно во дворе. Где же жизнь, чувства, поцелуи, этот Роман, а впрочем…» – девичьи мысли остановились. Люба включила компьютер, и из колонок зазвучали любимые песни. «Впрочем, не так уж и скучно» – улыбнулась девушка.

На следующий день как по заказу дождь прекратился, и Люба отправилась за билетом в музей. Спешно шагая в сапогах по асфальту, который разрушался от бесконечных дождей и морозов, девушка смотрела под ноги.

– Привет! – раздался юный девичий голос. Люба направила взгляд на Сонечку, которая тут же решилась шагать дальше, но Люба поспешно её остановила.

– Соня, поехали со мной в Верхотурье!

– Что я там забыла? Богу молиться?

– Если желаешь, можешь и помолиться.

– Для чего молиться, если любви не существует. Отдаёшься человеку с самыми искренними желаниями и надеждами, а он бросает, словно и не говорил ничего!

– Сонечка, о любви уж столько писали, на эту тему можно бесконечно рассуждать.

– Никуда я не поеду! Поди ещё, и дорого поездка обойдётся?

– Всего-то пятьсот рублей, по сравнению с ценами на нашу учёбу – это совсем недорого. К тому же обстановку сменишь, – добрыми словами Люба закончила речь.

– Не знаю, может быть, – пожала плечами Софья. – Ладно, уговорила.

В 08:30 утра следующего воскресения девушки запрыгнули в микроавтобус, на лобовом стекле которого виднелась трещина. Вместе с ними в машину сели женщины пенсионного возраста, лишь один старичок, стоявший в конце очереди, переминался с ноги на ногу.

– Вы с нами в Верхотурье едете? – спросила полноватая женщина с очками на носу и бейджиком, на котором значилось имя: «Экскурсовод Татьяна Анатольевна».

– Да, да, – расторопно ответил дедушка, поглаживая седую бородку. – Со мной должен поехать ещё один…

– Как фамилия?

– Рюмин.

Экскурсовод внимательно просмотрела список сдавших деньги.

– Есть в списке. Хорошо, подождём ещё минут пять.

Ждали пятнадцать минут, но Рюмина так никто и не увидел. Дедушка заполз на последнее место возле окна, разглядывая остановку. Полный водитель с красноватым оттенком кожи выкинул сигарету и завёл мотор. Колёса закрутились по трассе в направлении места, которое кому-то уже было известно, а кому-то только предстояло открыть.

– Надеюсь, нам с погодой повезёт?! – то ли вопросительно, то ли уверенно и окончательно сказала группе Татьяна Анатольевна.

Ночное небо потихоньку просыпалось, открывая чистый голубой горизонт. Голые берёзы тихо покачивались меж пушистых елей, словно пытались укрыться их колючими шарфами. Вскоре показались пустоши неразработанной глинистой земли, каменеющих от холодных ночей. Но утро вместе с солнцем приближалось, и земля таяла под последними еле согревающими лучами уходящего года.

– Мы подъезжаем, рюкзаки можете оставить в машине, – нарушил тишину громкий голос Татьяны Анатольевны. – Женщины, не забудьте взять с собой платки на голову.

Машина распахнула двери: одни аккуратно выходили, другие неуклюже вылезали из открытого дверного проёма. Группа последовала за экскурсоводом, внимая речь.

– Мои дорогие, кто-то из Вас регулярно совершает паломничество в эти места. Но есть и те, кто впервые решил посетить этот город, поэтому я обязательно расскажу про него. Верхотурье был основан в 1598 году на левом берегу реки Тура в качестве острога. Студенты, что такое острог?

Татьяна Анатольевна кинула взгляд на двух девушек в ожидании ответа.

– Тюрьма? – нерешительно произнесла Соня.

– Изначально на Руси острогом называли ограду из острых кольев, устраиваемую во время осады. Также острогом называют населённый укреплённый пункт, обнесённый частоколом, внутри которого располагались избы. С 18 века острогом принято называть тюрьму. Так вот, на этом месте, где мы сейчас стоим, устроили таможню, через которую проходили сибирские товары. В 1708 году город Верхотурье вошёл в состав Сибирской губернии…

Экскурсовод ещё полчаса на знаменательном месте рассказывала историю города. Она закончила речь словами: «Верхотурье является самым старым и самым малочисленным городом в Свердловской области. Здесь числится 7500 человек».

– Мои друзья, многие знают о том, что город Верхотурье славится церквями, ведь не даром его называют Уральским Иерусалимом. Сюда часто прибывают паломники даже из других государств.

Наконец, группа приблизилась к белому как снег сооружению, расположенному на возвышенности.

– Мы подошли в Верхотурскому Кремлю, возведённому на Троицком камне. Это самый маленький Кремль России.

Люба слушала чёткий голос экскурсовода, но как-то незаметно он слился с поднявшимся ветром и звенящими в ушах ударами колоколов. Она посмотрела на реку, ещё не замёрзшую, но явно охладевшую и текущую вот уже которое столетие по берегам древнего города. Деревянные избы, уставленные вдоль реки, словно уносили в прошлое. Мерещилось, что вот-вот выйдет помещица в тёплом кафтане и позовёт семеро детей за обеденный сосновый стол. Дым из далёкой печной трубы уклонился на север в поисках затерявшихся странников.

– Слушаем внимательно! Сейчас мы зайдём в Свято-Троицкий собор. Девочки, – с упрёком произнесла Татьяна Анатольевна, – Вам в кассе не говорили, что надо брать косынки? При входе наденете бесплатные, соблюдайте обряд. Группа, жду Вас через сорок минут на этом же месте!

Все моментально разбежались, перекрестившись у входа. Кто-то побежал за свечами, кто-то повернул к иконе, студентки обернули фартуки и, не торопясь, зашли в собор. Они рассматривали огромный купол и иконы, висевшие на белоснежных как мел стенах. Поодаль от центра они заметили столпившихся людей, и заинтересованно подошли к ним. Монахиня в чёрном одеянии неторопливо рассказывала прихожанам историю собора. Настоятельницу внимательно слушали и прихожане, самостоятельным ходом добравшиеся до собора, и туристы из группы.

– Каждый из Вас о чём-то мечтает. Кто-то переживает за здоровье близких, кто-то желает достичь успеха в работе, кто-то ищет любовь. У каждого особые страдания. Вы помолитесь, преклоните голову перед святыми мощами. Того, кто искренне верит, Бог услышит! Один прихожанин страдал от недуга, и только после долгих молитв он почувствовал улучшение. Вы можете верить и можете сомневаться, но сейчас у Вас есть время поставить свечи, кто ещё не успел сделать этого. Я надеюсь, что Вы уже побывали в Крестовоздвиженском соборе и помолились возле мощей Святого Симеона Верхотурского.

Люба дёрнула Соню за фартук и махнула головой в сторону прилавка, за которым сверкали иконы и крестики.

– Подожди, Люба, – кликнула Соня и подбежала к настоятельнице, тихо наблюдавшей в углу за прихожанами.

– Матушка, скажите, это правда? И всё, что загадаешь, сбудется? – взволнованным голосом спросила Соня.

– Доченька моя, всё от тебя зависит и от веры твоей, она тебе поможет, но если ты уже ни во что не веришь, всех проклинаешь, то тебя никто не услышит.

Монахиня спешно удалилась, оставив девушку наедине со своими мыслями.

– Соня, – через пару минут раздался голос сокурсницы, – держи…

Девушка взяла в руки свечу, купленную Любой. Неизвестно, сколько веры было в сердцах сокурсниц, ведь они не соблюдали традиции православия, не ходили в церковь каждое воскресение, не молились пред иконами по вечерам, и с какими мыслями они ставили зажжённые свечи в кандило, но они три раза перекрестились перед выходом из собора, оставив в нём догорать капающие воском свечи. Группа Татьяны Анатольевны ещё не собралась в назначенном месте. Башня, возвышавшаяся рядом со Свято-Троицким собором, манила любопытные взгляды прихожан. Несколько человек вошли в башню, и девушки последовали за ними, с интересом разглядывая сооружение. Крутые ступеньки, прибитые по окружности самого центра, вели на колокольню.

– Мы же не успеем, Люба. Нам через десять минут надо быть на месте, ждать никто не будет.

– Успеем, Соня, быстрее поднимайся.

Соня ускорила шаг и закружилась по кирпичной лестнице, наблюдая за пятками Любы. На самом верху башни в узком, но высоком проёме, огороженном ажурной металлической оградкой висели три колокола, за которыми открывался вид на Свято-Николаевский мужской монастырь и Покровский женский монастырь. В другом проёме искрились под лучами небесного солнца три золотых купола с крестами Свято-Троицкого собора.

– Ты погляди, вот тебе всё Верхотурье, как на ладони, – произнесла Люба, разглядывая кремлёвские стены, Воскресенскую церковь, деревянные избы, утопающие в бескрайних просторах бледно-голубого неба. – А воздух, какой чистый!

– Повезло нам сегодня с погодой, Любочка: прохладно, но солнечно.

Соня наконец-то улыбнулась, разглядывая детали представшей панорамы, и Люба тоже улыбнулась, разглядывая Соню.

– Нам пора спускаться, – хором сказали девушки и аккуратно зашагали вниз по лестнице, облокачиваясь на кирпичные стены.

– Что-то у меня голова закружилась, – спустившись, тихо созналась Соня, – какая же тут крутая лестница, да такая узкая.

Она глубоко вздохнула, вкушая прохладный ветер. Экскурсовод тем временем пересчитывала группу, чтобы никто не потерялся среди бесконечных куполов.

– Отлично, все собрались. Друзья, чуть ниже от Кремля находятся Покровский монастырь и церковь Иоанна Предтече, но мы сейчас пойдем в другую сторону к Свято-Николаевскому монастырю. В Верхотурском православном духовном училище при Свято-Николаевском мужском монастыре находится учебный корпус и общежитие. Сюда приезжают за духовным образованием из многих городов нашей страны.

– Люба, может, мне в монахини пойти? – внезапно спросила Соня. – Что ты смеёшься? После не придётся оправдываться, почему я не вышла замуж или, по крайней мере, это ответный удар тому, кто побоялся сделать мне предложение.

– Не надо так поступать, если ты хочешь это сделать во зло кому-то. Лучше слушай Татьяну Анатольевну.

Группа разглядывала древние постройки и местность вокруг.

– Рядом находится пруд Калачик, – сказал старик. – К сожалению, он в таком заброшенном состоянии, а какой был красивый, когда я приезжал сюда 20 лет назад. Ладно, воздух не испортили: лесной, натуральный, а не бензином пропахший. И мост есть подвесной, его подремонтировать, правда, надо бы, да и избы пустеют с каждым годом, храмы разрушаются…

– Ну, опять ты заныл, – рявкнула Татьяна Анатольевна. – Всё у тебя плохо, Иваныч, сам же каждый год сюда ездишь. Чего ездишь, если смотреть тошно?

– Не тошно, сердце кровью обливается, – прожужжал сквозь оставшиеся зубы старик.

Группа очутилась у Крестовоздвиженского собора. Экскурсовод снова дала сорок минут на посещение и осталась ждать у входа, чтобы точно не растерять группу. В соборе образовалась очередь к святым мощам Симеона Верхотурского. Девушки, надевши платки и фартуки, с тихой скоростью приближались к святому месту. После Любы к мощам преклонила голову Соня и долго не хотела её отрывать, но всё же подняла и перекрестилась три раза. Она вернулась к Любе с красными глазами и сжатыми потрескавшимися губами. Соня закрыла глаза ладонями, словно в чём-то раскаивалась. Мужчина в чёрной рясе подал Соне носовой платок:

– Кто с чем приходит, с тем и уходит. Не стесняйся своих слёз, быть может, в следующий раз придёшь сюда с добрыми мыслями, и вера твоя будет крепче.

Девушки просидели двадцать минут, а позже зажгли купленные свечи и вышли на улицу. Татьяна Анатольевна сообщила всем, что обед уже накрыт в столовой, после которого группа отправится в музей. Через полтора часа раскрасневшийся как спелый арбуз водитель докуривал сигарету возле открытой двери машины.

– Все собрались? – спросил он хриплым, жёстким голосом.

– Едем домой! – воскликнула Татьяна Анатольевна, и группа хором повторила: «Едем, едем».

– Я обязательно вернусь следующим годом, – добавил тихо старик, севший на последнее место.

Машина подпрыгивала на каждой яме, а потом свернула на заасфальтированную трассу. Ямы и там поджидали колёса, но не такие частые и глубокие. Позади оставались избы, большие купола собора и церкви, каждый день принимающие по сотни душ. Часам к пяти вечера машина вернулась к начальному месту. Группа вылезала крайне медленно, ведь каждый подходил к экскурсоводу, благодарствуя за прекрасную поездку.

– Весной состоится экскурсия в Меркушино, мы заедем в Ново-Тихвинский женский монастырь и попьём воды из живоносного Актайского источника. Самое главное, насладимся уральской природой, тишиной луговых полей, свежестью леса и реки Туры, текущей по всему маршруту.

– Знаем, – пробурчал старик. – Мы то обязательно съездим, а вот молодёжь продолжит дома сидеть или улетит в какую-нибудь Турцию. Красоты Урала никому не откроются.

– Опять ты всё пыхтишь, Иваныч. Рюмин твой, небось, за бутылкой сидит, – строгим голосом сказала Татьяна Анатольевна.

Девушки попрощались и разошлись по домам. Череда зачётов наступила мигом, но их получали все, важным условием являлось только присутствие на лекциях. Экзамены также давались практически всей группе, во всяком случае, преподаватели стремились к этому.

– Так, дорогие, не забывайте заплатить за следующий курс, возьмите квитанции, – полувнятно говорила у входа женщина, тряся золотой рукой.

До следующего курса времени оставалось предостаточно. Треть студентов возвращались к работе, другая часть спешила домой к детям. Зима ворвалась в тихий городок сильными ветрами и жгучим морозом, а к январю снег лежал до самого колена, согревая землю. К концу месяца крещенские морозы, царившие целую неделю и пугавшие температурой под минус сорок градусов, постепенно спадали. Именно в это время наступил новый семестр.

Среди любимчиков женской группы студентов выделялся преподаватель философии. Большой счастливчик, ведь никого не слушали так внимательно, как его, молодого мужчину с правильными чертами лица, с густыми волосами, правда, на макушке уже образовывалась лысина. О, какое у него было чувство юмора! Когда он серьёзно рассказывал, лоб морщился, взгляд был строгим и серьёзным, но когда он хотел привести пример, то начинал задумываться, взгляд превращался в сумасшедший, дикий, какой-то нечеловеческий. Он будто пожирал вмиг осенившую его идею, но по отражению в глазах, казалось, что идея не совсем приличных образов. На последней лекции преподаватель поведал необыкновенную историю его приключений в новогодние праздники при походе в баню. Группа хохотала до слёз, а между речами самые бесцеремонные девушки не стеснялись пригласить его в баню, дабы продолжить дискуссию о смысле бытия. После звонка группа разошлась, и в классе остались лишь те две девицы рядом с преподавателем, выводившим по бумаге неуклюжей ручкой абсурдные рисунки.

В этот институт студенты поступали разные: приходили желающие получить корочки, а также мелькали действительно умные люди, но в силу жизненных обстоятельств они не могли уехать дальше города. Учителя тоже были не одинаковые. Так в прошедшую сессию преподаватель менеджмента закончил речь словами:

– Я рад, что на моём занятии присутствовали все студенты. В силу моего великолепного настроения можете получить хорошие отметки. Не забудьте почитать литературу, список которой я составил на доске.

Далее последовала притворная сдача экзамена и вполне реальная запись о получении прекрасных оценок. И таким образом к учёбе относились практически все учителя, приезжавшие в этот маленький городок. Однако среди них имелась одна пожилая дама —преподаватель истории, которая выспрашивала всё до мелочей на своих занятиях.

– Достала, старуха! Не захотела мне даже «удовлетворительно» поставить, мнёт из себя матерью просвещения! Поговорим об этом с деканом, которому я деньги плачу, – угрожала одна из студенток.

Другой молодой учитель преподавал логику. Ох, усердно старались обаять его самые активные кокетки, но он явно обожал только свою науку и без конца писал на доске формулы. Все решили, что он спит в обнимку со своими учебниками и к старости превратится в человека, похожего на учительницу истории. Однако наступившая череда экзаменов показала обратное. Он сквозь зубы рисовал затёртой ручкой зачёты, хотя Люба ясно понимала, что некоторых беспечных учениц преподаватель ненавидел как своего декана. Таким образом, после каждой сессии студенты благополучно переходили на следующий курс. Этот филиал как на машинном заводе бесперебойно выдавал блестящие дипломы, пока поступали деньги.

В начале семестра Люба продолжала размышлять о своём дальнейшем пути, не нравилась ей эта мнимая учёба. Большинство учащихся не задумывалось об этом, т.к. желало лишь получить корочки бакалавра, всё-таки они ещё имели ценность, ведь работодателя в первую очередь интересовало законченное высшее образование работника. Но Люба скептически относилась к такому образованию, ведь молодая душа стремилась к новым познаниям, изучению непонятного и необъяснимого, а такого вокруг мелькало предостаточное количество. «Тратить четыре года жизни, чтобы получить корочки?» – задала она себе вопрос.

Всё, что было ранее сказано о маленьком городе, покажется пустыми проблемами, свистящими через не утеплённые щели. Самой главной проблемой, которая превращалась в пугающий смерч для нераскрытого поколения, являлось отсутствие рабочих мест. «Где и кем работать?» – эта загадка не давала ответов. Выбор с каждым годом сужался, а если не имелось нужных знакомств, превращался в тупик.

С наступлением февраля Люба окончательно приняла решение оставить этот маленький городок. Квартира, в которой она жила, представала раем, переполненным любовью, детским смехом, заботливой сестрой и родителями, но места для неё становилось меньше, пришла пора искать собственный рай. Девушка упаковывала чемодан для отъезда в областную столицу Екатеринбург. Она прощалась с сестрой и племянником, а заботливый отец ждал на улице возле капота постаревшей девятки.

– Езжай, дорогая, удачи тебе, – произнесла сестра, отнимая Любу от нескончаемых материнских объятий.

– Доченька, возьми это, – мама протянула ей тёплый шарф, связанный ею втайне от дочерей.

Через несколько минут Люба уже ехала в другой город, где её никто не ждал. Февральский день заканчивался в пять часов, и в шестом часу небо прикрывалось тёмной шторой. Люба включила плеер и лениво смотрела на скрывающееся солнце. Чей-то ребёнок пытался оттереть стёкла автобуса пальцами и дыханием, но вода снова замерзала на окне и превращалась в снежные узоры, загоравшиеся на фоне встречных фар. Одна, другая, они как фотовспышки мелькали, а потом сменялись красными фарами обгоняющих машин.

Автобус замедлил движение, и водитель объявил, что наступили десять минут остановки. Половина пассажиров выбежала на улицу, чтобы размять затёкшие ноги и сходить в бесплатный уличный туалет. Этот туалет значился проклятым местом, от которого разило смердящим запахом на несколько метров: на улице огородили пространство проржавевшими дверями, за каждой из которых вырыли огромные дыры. И если шёл дождь или щипал мороз, то приходилось терпеть до конца пути. Но самым страшным, что можно только себе представить – это упасть в ту адскую дыру, выкопанную слишком широко для размеров человеческого тела. «Кто придумал этот дорожный ад?» – кричали выходящие из туалета люди. Часть оставшихся в автобусе пассажиров ругалась, что незачем здесь останавливаться, быстрей бы уже приехать. Через пятнадцать минут один за другим пассажиры вернулись. Водитель крикнул: «Посмотрите, Ваши попутчики рядом?». Все промолчали в знак согласия. «Ну, кто остался, пешком дойдёт» – пошутил водитель и завёл мотор. Автобус наполнился дорожными запахами: бензина, прокуренной сигареты, недопитым кофе из пластикового стакана, а ещё мороза, разбавленного теплотой включённого радиатора. Ещё не согревшиеся пассажиры не решались снять тёплые куртки, на переднем сидении выглядывали детские головки, которые явно ожидали увидеть самую большую в области ёлку.

Любовь глядела через стеклянное окно на тёмный пейзаж. Тёмно-синее небо, чёрный лес, замерший как стена вдоль дороги, белый снег, искривший под ярким светом фар мелькающих машин. Связь не ловит, телефоны пассажиров спрятаны в сумках, лишь подъезжая к какому-то населённому пункту или автозаправке, мобильная сеть восстанавливалась. Ночь, глухомань, попробуй застрять на дороге… «Не дай Бог, очутиться одной в этом диком лесу: жгучий мороз, ни души… Даже медведи уснули, одни волки воют». Как пугала её далёкая гора – такая чёрная, словно лестница в неизвестность. Проехав пару километров, наступила череда каменных природных стен, на которых мелькали надписи, выведенные белой краской: «Женя любит Зину», «Люблю тебя, Вовка», «Таня и Максим навсегда», одна пестрила ярко-голубым цветом: «Люба +…». Не в силах что-либо разглядеть дальше через покрывшиеся льдом окна, девушка закрыла глаза, усилив звук плеера. Обёрнутый вокруг шеи шарф, согревал девушку, напоминая об уютном доме.

Через час вновь загорелась лампа в автобусе, однако, на автовокзале царила мгла как после пожара. Дальние огни подсказывали, где выход. Люба еле тащила багаж, переминаясь по хрустящей снежной дороге. Сколько магазинов пестрили вывесками, и нескончаемое число разноплановых людей с европейскими и азиатскими глазами спешили из одного конца в другой! Руки заболели из-за тяжёлой сумки, как же хотелось бросить всё и вернуться назад. Открытые двери кафе манили прохожих сдобным ароматом, за ним последовала аптека, в которой ждали таблетки от головной боли, а потом книжный магазин, закрывший до утра бумажные сокровища. Чтобы пройти к нужной остановке, оставалось преодолеть подземный переход, превратившийся в узкое пространство от скопления людей и киосков. На остановке Люба старательно разглядывала номера автобусов, трамваев, однако, нужный номер не засветился. Рассеянный взгляд упал на чёрную иномарку, остановившуюся напротив неё.