Текст книги "Верный рыцарь, или Ужин в городе миллионеров"

Я замедлила шаг и, улыбнувшись, помахала ребятам рукой. Во дворе росли большие малиновые мальвы, какие росли у нас на даче в далеком детстве. Олег ничего не рассказывал мне о своем городе. Но я представила, как он носился по этим сонным улочкам на велосипеде и купался в реке.

Машинально я посмотрела на часы. До вечера еще далеко, а мне надо как-то убить время. И в эту минуту я ощутила, что голодна. Но денег на еду у меня все равно не было. Я не брала с собой много денег. Пошарив в сумочке, я нашла пятьдесят рублей и подумала, что на кофе мне хватит. Осталось найти кафе и расположиться там.

Я шла по улице, не обращая внимания на взгляды. Мне было, честно, на все плевать. Я уже распростилась с этой жизнью, и мне осталось провести здесь всего лишь несколько часов, прежде чем я повторю свою вчерашнюю попытку. И в этот раз я постараюсь все предусмотреть.

Через несколько минут я вышла к реке, и мне сразу в глаза бросилось открытое кафе с названием «Капелька». Дощатая веранда и в глубине бар, за которым стояла деваха с сонным выражением лица. Впрочем, при моем появлении сон с ее лица слетел, и она уставилась на меня с неподдельным любопытством.

Я подошла к стойке.

– Где у вас меню?

Молча она сунула мне меню и снова уставилась на меня. Я чувствовала себя клоуном на арене цирка.

– Мне, пожалуйста, один кофе. Черный и без сахара.

– Садитесь. Вам принесут.

Я огляделась. Все столики были свободны, кроме одного. Я села за тот, расположение которого позволяло видеть реку, и, откинув рукой назад волосы, посмотрела на противоположный берег. Там расположилась какая-то компания молодых людей, и до меня доносились веселые возгласы, смех и крики. Я поморщилась. Всякое веселье было для меня как нож по сердцу. Слишком большой контраст с моим теперешним настроением.

– Позвольте угостить вас пивом, – раздалось рядом.

Я повернула голову. Мужчина, с набрякшими веками и распахнутой на груди рубашкой, сидевший раньше за соседним столиком, стоял рядом, слегка покачиваясь.

– Я не пью.

– Почему?

– Не хочу.

– Непорядок, – брякнул он. – А позвольте сесть рядом?

– Не позволяю.

С минуту-другую он переваривал мой ответ, потом набрался решимости и придвинул к себе стул.

– Разрешите познакомиться…

– Девушка со мной, – раздалось сбоку.

Я повернула голову. Рядом стоял Ярослав.

– Как ты меня нашел? – вырвалось у меня.

– Это было нетрудно, – улыбнулся он краешками губ. – Нужно было просто проявить минимальные дедуктивные способности. Я пришел – тебя нет. На кухне ничего не тронуто. Я понял, что ты торопилась уйти. Но потом подумал, что тебе захочется выпить кофе, прежде чем уехать из города или… – он внимательно посмотрел на меня, – остаться в нем. Видишь, как все просто.

– Действительно, – качнула я головой. Когда я в детстве читала рассказы о Шерлоке Холмсе, то всегда удивлялась, насколько простой оказывалась разгадка. И почему, кроме Шерлока Холмса, никто не додумался до нее?

Ярослав сел рядом.

– И какое решение?

– Ты о чем?

– Ты остаешься в городе или уезжаешь?

Принесли кофе. Блондинка поздоровалась с Ярославом и не торопилась уходить, с интересом прислушиваясь к нашему разговору.

– Вообще-то это мое дело, – я решительно тряхнула волосами. – И я не обязана посвящать тебя в свои планы.

– Я просто хотел уточнить: нужна ли моя помощь.

Я резко отодвинула чашку, и темно-коричневая жидкость пролилась на стол.

– А кто тебя об этом просит? – Я ощущала, как во мне вскипает волна бешенства. – Ты мне – никто. И я прошу не следить за мной и не преследовать. Если ты однажды вмешался в мою жизнь, это не значит, что я позволю тебе сделать то же самое и во второй раз.

– Я это уже понял. Решительная девица.

– Какая есть.

– Твой кофе стынет.

– Плевать!

Я встала и повернулась к нему спиной.

– Чао!

Я пошла вдоль реки, не оборачиваясь. Тропинка подступала вплотную к темно-серой воде, поросшей у берегов камышами, похожими на острозаточенные пики.

– Ты можешь остановиться и поговорить? – услышала я сзади.

– Опять ты! – усмехнулась я. – Ты можешь отлепиться или нет? Я ведь могу позвать милицию и сказать, что ты меня преследуешь. Если ты хочешь провести эту ночь в тюряге – пожалуйста.

– Я хочу тебе помочь. Неужели это такое странное желание?

Я остановилась.

– Очень странное. Ты даже не представляешь, насколько моя жизнь разбилась, а ты предлагаешь мне склеить разбитые осколки. Прости, но это попахивает идиотизмом. Неужели ты не понимаешь, что иногда в жизни случаются абсолютно безнадежные и тупиковые ситуации.

– Понимаю. Поэтому я и здесь.

– Из человеколюбия?

– Ага. Я еще в детстве приводил домой бездомных собак и кошек. И мне за это здорово влетало от родителей.

– А теперь мальчик вырос и хочет спасать людей. Слушай, устроился бы ты медбратом в дом престарелых. Наверное, твоя помощь там будет очень кстати.

– Уже работал там, когда писал свой первый репортаж.

– Ты журналист?

– Угадала. – Он замолчал. – А теперь, может, ты мне все расскажешь?

– Расскажу. – Я вдруг почувствовала, как устали мои ноги. Ковылять на шпильках по берегу – похоже на спортивную гимнастику. Я опустилась прямо на землю и сняла туфли. Ярослав сел сбоку. – Я расскажу тебе все с одним условием.

– Чтобы я отстал? – усмехнулся Ярослав.

– А ты проницателен. Бывший медбрат и поклонник дедуктивного метода. Ну и как тебе мое условие?

– Принимаю.

– Тогда сиди и слушай. Только постарайся не перебивать.

– Обещаю. – Он поднял вверх руки. – Даю слово.

Я сорвала травинку и прикусила ее передними зубами.

– У меня муж погиб в автокатастрофе. Четыре месяца назад.

Ярослав присвистнул.

– Ты обещал не перебивать.

– Это вырвалось нечаянно. Больше не буду.

Я перевела взгляд на воду. Темная, cтоячая. Казалось, в ней не было никакой жизни, только зияющая чернота.

– Мы ехали на машине, возвращаясь с одной вечеринки. Мы были абсолютно счастливы. Мы провели приятный вечер, и впереди нас ждала не менее приятная ночь. – Я сглотнула, воспоминания той ночи так живо, так явно встали передо мной…

Духота, красное платье прилипло к животу и бедрам. Я скинула куртку, мне жарко. Хотя на улице еще холодно – середина марта, но я взвинчена вечером, выпитым вином. Олег смеется, сидя за рулем, пересказывает мне запомнившиеся шутки и передразнивает кое-кого из гостей. У него так это удачно получается, что я заливаюсь смехом. У меня бесшабашное, отчаянно-веселое настроение, что случается не так уж часто. Обычно Олег подтрунивает надо мной и называет меня «Царевной Несмеяной». Но в этот вечер – я в ударе. От смеха я даже тихонечко повизгиваю: так мне весело.

Иногда мы многозначительно переглядываемся, и я провожу языком по губам. Олег уже не смеется, а смотрит на меня в упор. В его глазах вспыхивают огоньки желания.

– Смотри на дорогу! – напоминаю я.

– На тебя – приятней.

И вдруг машина вильнула в сторону, и мы съехали на обочину. Мы ехали по шоссе, и по сторонам тянулись темные деревья.

– Ты чего? – не поняла я.

Но вместо ответа Олег рывком задрал мое платье и стал поцелуями осыпать лицо и шею. Я уже с трудом дышала и почти не помнила себя от нахлынувшего желания. Он резко расстегнул ширинку, но внезапно фары проезжавшей мимо машины осветили нас.

– Черт! – Олег отодвинулся от меня и провел рукой по волосам. – Боюсь, что порезвиться нам не удастся.

– Да уж! Прелести мегаполиса. Никуда не деться от людей.

– Ладно! – Он тряхнул головой. – Прибавим скорость и скоро будем дома. Там и продолжим начатое.

Я пригладила волосы руками.

– Ну тогда поехали…

Какое-то время мы ехали в молчании, но Олег, покрутив рычажок магнитолы, включил музыку. Бодрые латиноамериканские ритмы заполнили салон машины.

Мы проехали еще немного, вдруг у Олега зазвонил мобильный.

– Кто тут еще? – недовольно спросил он. – Номер незнаком!

Он нажала на соединение.

– Что? Да как вы смеете? Это что за шутка! – заорал он.

– Что случи… – Но я не успела ничего сказать. Резко вынырнувший из-за поворота грузовик ослепил нас, и я ничего не помнила дальше, кроме сильного толчка и собственного краткого крика… Потом – провал.

Я рассказывала Ярославу все сухо, кратко, не глядя на него, опустив, естественно, подробности наших ласк. Все остальное я передала точно. Так, как сумела.

– Это все?

Я кивнула.

– Ты – Никитина! – уверенно сказал Ярослав.

– Да. Мой муж Олег Никитин – известный хирург-пластик.

– Я знаю. Я же журналист и помню это происшествие, которое прошло по многим информационным лентам. А кто звонил твоему мужу?

Я пожала плечами.

– Какой-то анонимный звонок. Ему иногда звонили разные психи, которые требовали, чтобы из них сделали Бритни Спирс или Бреда Питта. Таких людей мой муж посылал куда подальше. Поэтому ему приходилось частенько менять свою сим-карту.

– Ясно, – протянул Ярослав. – Только как-то этот звонок получился очень уж вовремя.

Я пожала плечами.

– Там следователи работали. Квалифицировали как несчастный случай.

– А водителя того грузовика нашли?

– Машину нашли. Шоферюгу – нет. Он испугался содеянного и, бросив машину, ударился в бега. Это был какой-то эмигрант-нелегал. Работал без документов. Но, откровенно говоря, это все неинтересно. Я не могу вернуть своего мужа, без которого моя жизнь потеряла всякий смысл. Я даже удивляюсь, почему я не умерла вместе с ним. – Я замолчала. Рассказав все Ярославу, я не почувствовала облегчение, напротив, на меня навалилась страшная тяжесть, словно я все пережила снова. – Поэтому, дорогой спаситель, больше меня не спасай. Договорились?

– Ты хочешь повторить?

– У меня нет другого выхода.

– Выход всегда есть.

– Ты говоришь, как в дешевых книжках или романах. А жизнь – другое. Я каждый день после катастрофы просыпалась с мыслью о смерти. Я ждала ее, призывала, молила о ней. Пока не поняла, что я сама должна сделать это.

– Зря!

– Не тебе судить.

– Ты так его любила?

– Очень.

– Счастливец.

– Только ему это не помогло. Ни ему, ни нам.

Я поднялась с земли.

– А теперь мы расстанемся, и ты дал слово больше меня не преследовать. Ты помнишь об этом?

– Помню. Но у меня есть кое-какие мысли…

– Они мне абсолютно неинтересны, – перебила я его. – Ты можешь оставить их при себе.

– Допустим. Но разве тебе не интересно, кто убил твоего мужа? Точнее, кто хотел вас убить?

Если он хотел меня удивить, то попал в точку. Я замерла на месте и впилась в него взглядом.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ну сама посуди. Как-то все слишком сходится. Звонок, грузовик, водитель-нелегал, которого никто не может найти… Тебе не кажется, что в этом деле слишком много совпадений? Я не верю в такое скопление случайностей.

– Следователи ничего не нашли, – быстро сказала я.

– Им очередной висяк не нужен. Если все подходит под несчастный случай – быть посему. Зачем всем лишняя головная боль?

Я молчала.

– Ну что скажешь?

– Ничего.

– А как же смерть мужа? Убийца так и останется ненаказанным.

– Ну это же только в книжках – дилетанты ловко распутывают совершенное убийство. На основании неопровержимых доказательств и оставленных улик. Вряд ли я смогу что-то сделать – мне кажется, что это просто бессмысленная потеря времени.

– Я могу тебе помочь.

– Человеколюбивый медбрат?

– Считай, что во мне проснулся журналистский азарт и я хочу попробовать свои силы в этом расследовании. Так что нам все карты в руки.

– Это ты закрутил!

– Ничуть… Ну сама посуди! Какая-то сволочь отправляет в нокаут всю твою жизнь, а ты будешь сидеть сложа руки и ничего не предпримешь по этому поводу? Не слишком ли хороший подарок убийце? Сделал свое дело – и в кусты! Все чистенько, ни к чему не подкопаешься. Все списывают на несчастный случай и дело сдают в архив. А ты… – он замолчал.

– Я ничего не могу пока сказать. Слишком много ты обрушил на меня информации. А потом я не уверена, что все обстояло именно так, как ты говоришь…

– Хочешь спрятать голову в песок?

– А пошел ты!

Я повернулась и пошла дальше, ковыляя на каблуках. Перед моими глазами все расплывалось от слез. Внезапно я остановилась.

– Ладно! Я согласна. Только сначала угости обедом. У меня нет ни копейки денег.

– Идет! – И Ярослав поднял вверх большой палец. – Ты не пожалеешь о своем выборе. Я тебе обещаю.

В «Лесной капельке» народу уже прибавилось. Барменша за стойкой встрепенулась при нашем появлении. Очевидно, мой внешний вид – шпильки, сильно декольтированное красное платье – даст обильную пищу для местных сплетен и слухов.

– Наверное, меня уже записали в столичные поп-звезды, – сказала я, наклонившись к Ярославу.

– Не сомневаюсь, что ты произвела в наших краях фурор, – усмехнулся он. – Тебя запомнят надолго. Такую эффектную молодую леди в сног-сшибательном платье. Зрелище незабываемое.

Я ела шашлыки и салат и прислушивалась к своим ощущениям. Нет, боль никуда не делась. Она просто отступила на второй план, я чувствовала, как во мне поднимается злость на того ублюдка, который решил отправить нас на тот свет. Но маленько просчитался. Если принять во внимание теорию, что все происходит не просто так, а зачем-то, тогда следует вывод, что я осталась в живых с какой-то целью. Найти и покарать убийцу Олега. А почему бы и нет?

Когда я закончила есть, Ярослав подался вперед.

– А теперь я хочу, чтобы ты рассказала мне все. О работе мужа, его образе жизни, друзьях-приятелях, врагах. Короче, все. Расcказывай даже то, что тебе покажется на первый взгляд несущественным и неважным. Я потом отсею эти факты и решу, стоят ли они внимания.

– Я боялась твоего вопроса, – призналась я. – Потому что знаю не так уж много. А потом… тебе не кажется, что кафе – не совсем подходящее для этого место. Я чувствую себя как поп-звезда на сцене. Не хватает только бурных и продолжительных аплодисментов.

– При желании ты могла бы их сорвать.

– Спасибо. Так что давай двигать отсюда и искать более укромное место.

– Тогда квартира бабы Глаши.

– Пошли туда.

На кухне Ярослав достал блокнот и прочертил на его странице две линии.

– Вот смотри. Эта линия – факты, поступки, слова. То, что было. А это – наши догадки и версии. Поняла?

– Чего тут не понять! – скривилась я. – Но я уже предупреждала тебя, что знаю очень немногое.

– Не вникала в дела мужа? – Вопрос был обидный, но я на него не отреагировала.

– Нет. Скорее, он меня оберегал.

– От чего?

Я задумалась. Я пыталась стать Олегу по-настоящему близким человеком, которому он мог бы стопроцентно доверять и на кого мог бы положиться. Но мягко, ненавязчиво Олег отстранял меня от своих дел. Когда я пыталась расспросить его о работе, он отшучивался: «Ну что ты, Ник, поверь, там нет ничего романтического или захватывающего. Сплошные будни. Зачем тебе вникать в это?» В ответ на мои возражения он продолжал говорить в том же духе, пока я не отставала от него.

Одна моя знакомая, когда я поделилась с ней своей проблемой, только фыркнула, услышав мои жалобы.

– Чего ты паришься? Тебе нужны его заморочки? Радуйся, что мужик тебя своими темами не грузит. Чего тебе не хватает? Тебе было бы лучше, если бы он с утра до ночи о своих проблемах гудел?

Иногда я все же подступала к Олегу с расспросами. Но он не поддавался на мои уловки. И мне приходилось оставаться при своем. То есть ни с чем.

– Ну просто… он относился ко мне немного как к ребенку. И считал, что женщина не создана для прозаических дел.

– Он был старше тебя?

– На двенадцать лет. Ему тридцать пять, – сказала я, предвидя следующий вопрос. – Было тридцать пять, – поправилась я.

– И сколько лет вы были женаты?

– Слушай, это что – относится к твоему расследованию?

– Самым прямым образом.

– Четыре года. Но мне кажется, что ты хочешь побольше узнать обо мне?

– И это есть.

– Зачем?

– О красивой девушке хочется знать все. Хотя вряд ли ты раскроешь все свои тайны.

– На это даже не надейся.

– Не буду.

– Закурить есть?

– Ты куришь? – Ярослав спросил это таким тоном, словно я была подростком-тинейджером, тайком от строгих родителей смолившим сигаретку.

– Когда-то курила. Потом бросила. Но сейчас самый момент возобновить дурную привычку. Иначе я рассыплюсь на куски.

– Ладно, кури…

– Ты мне еще разрешаешь? – возмутилась я.

Ярослав достал из ящика сигареты и дал мне покурить.

– Клиника принадлежала ему?

– Нет. Он был наемным работником. У клиники был хозяин. Но кто – я его не знаю. Кажется, он часто жил за границей, а в России бывал редко, наездами.

– Значит, ты не стала богатой вдовой с кучей акций.

Я усмехнулась.

– А ты поэтому нацелился на меня? Шучу. Нет, Олег зарабатывал хорошо, и деньги у нас были. А что касается акций – здесь ты прав. Богатой вдовой я не стала.

– И кто теперь будет возглавлять клинику?

– Наверное, Дим Димыч, его заместитель.

Я невольно улыбнулась, вспомнив, какими словами мой муж обычно говорил о своем заместителе. «Ну, Дим Димыч – человек серьезный. Я всегда могу на него положиться. Я ему доверяю, как самому себе. Если на работе аврал, чэпэшная ситуация или просто конфликт – Дим Димыч тут как тут. Все разрулит, поможет и подставит плечо».

– Ты видела Дим Димыча?

– Да. Несколько раз. На корпоративных вечеринках. Серьезный мужчина. По-моему, он шутит раз в году. Под Новый год. Ну, может быть, еще на Восьмое марта. На мой взгляд, он – типичный зануда. Но Олег его очень ценил и считал своей правой рукой. Они учились вместе и дружили еще со студенческой скамьи. Друганы – одним словом.

– Стало быть, у Дим Димыча был повод убрать твоего мужа, – веско сказал Ярослав. – Он теперь станет во главе клиники.

Я передернулась.

– По-моему, ты перегибаешь палку, – сухо сказала я, потушив окурок в блюдце. – Подозревать Дим Димыча – это уже слишком. Он и так получал неплохо. Клиника приносила хороший доход, и работники не бедствовали. Вряд ли Дим Димыч пошел бы на это ради лишних денег.

– Я обязан подозревать всех.

– Ничего ты не обязан, – разозлилась я. – Маешься дурью. Ну чем мы сейчас с тобой занимаемся?

– Ищем убийцу, – на полном серьезе сказал Ярослав.

– И поэтому ты записал заместителя моего мужа в главные подозреваемые?

– Может, ему срочно нужны были деньги? Долги, женщина…

– Женщина у Дим Димыча? – здесь я невольно расхохоталась. – Видел бы ты его жену – не стал бы говорить такое. Это железный колобок, а Дим Димыч ярый подкаблучник. Он и шагу ступить без нее не смеет. Она руководит им и командует, как заправский командир. Конь с яйцами – говорят про таких баб. А ты… женщина…

Я вспомнила, как мы встречали Новый год в ресторане. Было приглашено несколько сотрудников с женами, и супруга Дим Димыча пыталась стать центром внимания – маленькая женщина в крикливо-розовом платье, из которого чуть не вываливались ее груди, похожие на перезревшие дыни. Олег не выдержал и наклонился ко мне: «Не представляю, как они спят. Наверное, она лежит и командует им: а теперь возьми в рот сосок, положи руку в промежность, быстрее, быстрее, а то я не кончу. Ну и что-то в этом роде». Я с трудом удержалась, чтобы не прыснуть.

– Нет, – я потрясла головой. – Дим Димыч и женщина – это что-то немыслимое. Из ряда вон выходящее.

– Ладно, оставим святого Дим Димыча в покое. Если бы он слышал, какую осанну ты поешь его моральным качествам! – фыркнул Ярослав.

– Я просто пытаюсь тебе внушить, что это бред.

– Все бред, – согласился он. – И тем не менее твой муж… Прости, – бросил он.

– Ты прав… – тихо сказала я. – Что еще ты хочешь узнать?

– О других сотрудниках клиники твоего мужа. Как она, кстати, называется?

– «Вета-клиник». Еще я знаю секретаршу Танечку. Ей двадцать с небольшим лет. Она очень исполнительна и аккуратна. Олег ее хвалил. Она работает с самого основания клиники, то есть семь лет. Но она работала с Олегом еще раньше, в другом месте.

– Не густо.

– Я тебе сразу сказала, что знаю очень немного.

– Что ж! – Ярослав что-то написал на листе бумаги и обвел кружком. – Придется тебе побеседовать с Дим Димычем. И как можно скорее.

– Я уже так и поняла, – меланхолично откликнулась я. – Дай еще сигаретку.

Домой я возвращалась со странным чувством сожаления, горечи и странного волнения. Мне вдруг захотелось узнать, прав ли Ярослав. Это несчастный случай или… хладнокровное убийство. Я понимала, что Олега не вернешь. Понимала прекрасно, но сознание, что человек, разрушивший мою жизнь, спокойно гуляет по улицам, не отпускало меня. Оставалось одно – узнать правду. Какой бы она ни была.

Я сошла на трамвайной остановке и направилась к дому пешком. Нырнув под арку, я подумала, что, когда уезжала, не думала, что еще сюда вернусь. Человеческие планы – странная штука! Можно сколько угодно планировать, но стопроцентной гарантии тебе не даст никто. Даже ты сама…

Во дворе в песочнице копошились дети. Около подъезда сидела главная сплетница – баба Надя, которая при виде меня поджала губы.

– Здрасте-е, – нараспев сказала она. – Ездила куда, милая?

Я сухо кивнула:

– Да. По делам.

Она окинула меня пронзительным взглядом и ехидно поджала губы. Я в своем сильно декольтированном ярко-красном платье не слишком была похожа на бизнес-леди, разъезжающую «по делам». Но тут же этот главный осведомитель нашего двора сменила любопытную гримасу на сочувствующую.

– Горе-то какое пережила ты, Вероника! Это надо же – мужик ушел в расцвете сил. Хороший мужик был…

Я прибавила шаг. Еще не знаю, что было противнее: ее насмешливая ухмылка или фальшивые сочувствия.

Наши дворовые сплетники вызывали у меня чувство глубочайшего омерзения. У многих из них есть дети, внуки.

Занялись бы чем-то путным! Так нет, сидят во дворе и всем кости моют…

Я не стала останавливаться у почтового ящика – в другой раз… – и подошла к лифту. Поднявшись на свой этаж, я немного задержала дыхание. Ну вот… я и дома… Я позвонила соседке и взяла у нее ключи.

Разумеется, в моей квартире все было по-старому. Оно и понятно. Я покинула ее день назад, и вряд ли что-то в ней могло измениться. И все же… что-то было не так. Я обошла комнаты и, войдя на кухню, опустилась на табурет. Из крана капала вода. Надо в ближайшее время вызвать сантехника, мелькнуло в голове.

Я включила электрический чайник и задумалась. Мне предстояло много дел на этой неделе. И прежде всего наведаться в клинику и поговорить с Дим Димычем.

И вдруг я поняла. Изменилась я сама. Из женщины, готовой сделать самый страшный и последний шаг в своей жизни, женщины, находящейся на краю отчаяния, я превратилась в человека, которому позарез нужна правда. И который готов пойти на все, чтобы ее узнать. Ну что ж! Это неплохое начало новой жизни.

Я выпила две чашки крепкого кофе и, придвинув к себе телефон, набрала номер «Вета-клиник». Я знала его наизусть. Сколько раз, когда Олег был недоступен, набирала номер его секретаря и узнавала, что он на операции или на консилиуме.

Танечка откликнулась сразу:

– «Вета-клиник» слушает.

Я почувствовала, как у меня внезапно сел голос.

– Алло! Танечка, это я. Вероника. Жена… – я запнулась.

– Я узнала вас, Вероника Сергеевна, – откликнулась Танечка.

Возникла пауза.

– Дим… Дмитрий Дмитриевич на месте?

– Кротов? – насторожилась Танечка. – Да. На месте. А что?

– Я хотела с ним поговорить, – торопливо сказала я.

И снова пауза.

– Вам дать его телефон или соединить с ним прямо сейчас? – вежливо-равнодушным тоном осведомилась Танечка. От ее настороженности не осталось и следа. Она растаяла как сосулька, если ее приложить к батарее.

– Соедини! – сказала я.

– Одну минуту.

Высокий, вышколенно-секретарский голос Танечки резал мне уши.

Через минуту после мелодичной трели я услышала в трубке покашливание:

– Кротов слушает.

– Дмитрий Дмитриевич. Это Вероника. Вероника Никитина. Я хотела с вами поговорить. Если можно, сегодня. Не откладывая.

Ответом мне была тишина. Мне она казалась бесконечной. Блин… Они сегодня все там коматозники, что ли?

– Сегодня… ну… даже не знаю. – Потом Дим Димыч словно на что-то решился и сказал, как отрубил: – Хорошо. Приезжайте к нам сегодня. Только после пяти. Раньше я буду занят. И когда будете подъезжать, позвоните, чтобы я мог вас встретить. А… не могли бы вы сказать, по какому вопросу вы хотите со мной поговорить? – осторожно спросил Кротов.

– Все скажу на месте, – буркнула я и повесила трубку.

Что ж! Маленький шажок вперед был сделан. Только уж, на мой взгляд, он был слишком маленьким. Почти микроскопическим.

Время до пяти часов я убила не самым лучшим образом. Провалялась в постели, бесцельно послонялась по комнатам, выпила еще кофе. Есть мне совершенно не хотелось. Съездила за машиной – забрала ее из ремонта. В четыре я стала собираться и в начале пятого влезла в строгий брючный костюм, который всегда ненавидела, но понимала, что один такой вот официальный костюм должен быть в гардеробе каждой уважающей себя женщины. В этой безликой униформе я покинула свою квартиру и, поправив сумочку на плече, спустилась по лестнице, не дожидаясь лифта.

«Вета-клиник» находилась в одном из московских переулков в двух шагах от оживленной автострады. Местоположение было удобное, о чем Олег неоднократно говорил мне. Он любил свою работу, свою клинику, пациентов и даже место, где находится медицинский центр. Я заехала на парковку, поставила машину и быстрыми шагами пересекла двор. Не успела я открыть до конца дверь, как ко мне шагнул охранник.

– Документы? Вы записывались?

– Все в порядке, Саша, – сказала я, снимая темные очки. – Все в порядке.

На лице охранника – молодого высокого парня с бычьей шеей и маленькими глазками – отразилась сложная гамма чувств. Инструкции предписывали ему справиться о моем визите у начальства. А чисто человеческое участие подсказывало пропустить меня внутрь без всяких там официальных церемоний. Победило второе.

– Проходите, Вероника Сергеевна, – сказал он, отступая в сторону.

– Спасибо, – ответила я, пряча темные очки в сумку.

Пройти по «Вета-клиник» я могла бы с закрытыми глазами. Я помнила, где находится кабинет Дим Димыча, и уверенно направилась к нему. Кабинет был заперт. Я подергала ручку и направилась к секретарше. Рабочий день уже закончился, и я шла по пустому коридору.

Я вошла в приемную, и мое сердце сжалось. На кабинете Олега уже не было таблички «Никитин Олег Валерьевич – директор». На ней вообще ничего не висело. И эта пустая темно-коричневая дверь еще раз напомнила мне о моей утрате.

В приемной Танечки не оказалось, и я уже хотела было развернуться и пойти назад – к Дим Димычу или на худой конец посидеть в приемной на первом этаже. Вдруг из бывшего кабинета Олега донеслись странные звуки. Я развернулась и подошла к двери ближе. Я собиралась толкнуть дверь, но что-то остановило меня. Кто-то за дверью занимался сексом, и приглушенные стоны были тому наглядным доказательством.

– А… а… – доносилось до меня.

Я попала в дурацкое положение. Находиться в приемной было нелепо. Уйти же из клиники я не могла. Мне нужно было во что бы то ни стало поговорить с Дим Димычем. Был еще один выход – выйти в коридор и постоять в вестибюле, пока эти двое не выйдут из кабинета Олега.

Я так и сделала. Ждать мне пришлось недолго. Дверь приемной тихо открылась, но поскольку рабочий день закончился и вокруг стояла тишина, я развернулась и увидела Танечку, торопливо застегивавшую верхнюю пуговицу блузки. Я шагнула из-за пальмы. При виде меня Танечка остолбенела и подалась назад, словно хотела кого-то предупредить о моем появлении, но не успела, и через секунду за ней выросла длинная фигура Дим Димыча.

Эти двое буквально вросли в землю, увидев меня.

На физиономии Дим Димыча отразилась досада, смешанная с изрядной долей раздражения.

– Вероника Сергеевна! – преувеличенно громко воскликнул он. – Я думал, вы позвоните, прежде чем зайдете сюда. Я вообще мог уже уехать. Да вот задержался, – говорил он, стараясь не смотреть мне в глаза. Выражение глаз Дим Димыча я не видела, они прятались за толстыми стеклами очков. Он нервно поглаживал окладистую бороду и смотрел на меня. – Вы хотели со мной поговорить?

– Да.

Танечка пришла в себя, издала краткий смешок и бросила:

– Ну я пойду. Больше поручений не будет?

Фраза в ее устах звучала более чем сомнительно. Но эти двое так старательно разыгрывали передо мной спектакль под названием «Образцовые сотрудники, задержавшиеся после работы для выполнения трудового поручения», что, как оно и бывает, перегнули палку, то есть переиграли. Я сделала вид, что ничего не заметила.

– Нет, Таня, на сегодня ты свободна.

Танечка ушла с высоко поднятой головой, кивнув мне на прощание. Когда цокот ее каблучков затих, Дим Димыч повернулся ко мне:

– Наверное, будет удобнее беседовать у меня?

Я кивнула. Сидеть в кабинете Олега – это было выше моих сил.

– Тогда прошу.

В кабинете Дим Димыч сел за свое кресло и стал перебирать бумаги.

– Извините, одну минуту…

Он сосредоточенно просматривал какие-то записи, но я видела, что он жутко нервничает и старается скрыть свое смятение. То ли от того, что я застукала его, примерного семьянина, с Танечкой, то ли здесь было что-то еще… Наконец он собрался с силами и поднял голову:

– Я совсем забыл: чай, кофе…

– Ничего не надо.

Я сидела напротив стола, закинув ногу на ногу.

– Ну тогда… – он хотел сказать «начнем», но промолчал. Впрочем, смысл его молчания был ясен. Ты сюда приперлась зачем-то, теперь выкладывай – зачем.

– Дмитрий Дмитриевич, я пришла сюда, чтобы спросить, не было ли у Олега в последнее время каких-то неприятностей, никто ему не угрожал…

Если бы я сказала, что мой бывший муж занимал высокий пост в тайной масонской ложе, Дим Димыч и то не так бы удивился этому, как моему вопросу.

– С… чего ты… вы… взяли?

– Дмитрий Дмитриевич, можете на «ты».

– Ну хорошо! – Он уже немного оправился от шока. – С чего эта мысль пришла тебе в голову?

– Просто так. Я неожиданно подумала, что смерть Олега не была случайной. Она… возможно, была специально подстроена.

Дим Димыч снова схватился за бумаги. Как за спасательный круг, подумала я. И похоже, что мое сравнение было точным.

– Я даже не знаю, что сказать, – протянул он. – Я ничего об этом не знаю. По-моему, ты себя накручиваешь. Я понимаю, что ты… – он не закончил.

Во мне закипали легкие пузырьки раздражения. Жизнь с Олегом научила меня спокойствию и терпению, но я не всегда была такой. Когда мы с ним познакомились, Олег говорил мне, что я напоминаю ему затаившуюся пантеру. «Никогда нельзя знать, чего от тебя можно ожидать, – со смехом произносил он. – То ли поцелуя, то ли укуса».

– Мое состояние здесь ни при чем, – холодно сказала я. – И я не сошла с ума. Если я спрашиваю, значит, на то есть причины.

– Какие? – ухватился он за мои слова. – Какие причины?

– Я не могу пока рассказать о них, но прошу помочь мне. Разве это так трудно? Олег всегда считал вас своим лучшим другом.

– Мне тоже можешь говорить «ты».

– Идет, – кивнула я. – Ты был лучшим другом Олега, и теперь я прошу помочь разобраться с некоторыми обстоятельствами.