Текст книги "Кофе с перцем"

Паша потер лоб. Надин говорила главному консультанту по кастингу, этому молодому человеку с кудрявыми волосами и платочком-змеей на шее, о трех кандидатках. Их имена Паша, естественно, не запомнил. Но пробовался ли кто-то из этих трех на роль раньше? Год назад? Или это новоиспеченные кандидатуры? Стало быть, нужно узнать все о кастинге, который шел с самого начала зарождения проекта. Там и надо искать женщину, причастную к исчезновению Ларисы. Ну хорошо, разговаривал сам с собой Паша, но как Лариса потом оказалась в Стамбуле? Вывод номер два: эта актриса, решившая убрать Ларису с горизонта, связана с мафиозно-криминальными кругами. И в этом нет ничего особенного. Около топ-моделей, актрис, звезд эстрады крутится немало сомнительных личностей. Нашей знаменитой «мисс Вселенной» Оксане Федоровой тоже приписывали контакт с неким питерским авторитетом. Так что это вполне логично. Актриса для устранения своей соперницы обращается за помощью к уголовным элементам, и те организуют похищение Марголиной. А потом – ее отправку в Стамбул. Но зачем? Здесь Паша одернул сам себя. Расследование надо вести постепенно, а он хочет разом ответить на все вопросы. Так не бывает. Первым делом надо поднять архивные материалы годичной давности. И тут ему должна помочь Надин! Но захочет ли она этого? Разговоры о Марголиной стали ее уже порядком раздражать. Значит… Паше в голову пришла одна блестящая мысль, и он, не удержавшись, присвистнул. И, довольный собой, лег спать, предварительно заведя будильник на семь утра.

Было жарко. Лето не собиралось уступать дорогу осени, а наоборот – сыпало теплыми деньками с расточительной щедростью, как человек, который знает, что завтра умрет, и поэтому прожигает жизнь сегодня. На полную катушку. Губарев подумал, что конец лета и начало осени у него сливаются в одну сплошную полосу без опознавательных знаков. Раньше сентябрь был Дашкин месяц. Она шла в школу, и все было подчинено этому важному событию. В конце августа закупались тетради, ручки-карандаши-ластики и прочие учебные мелочи: красивые, яркие. «Сейчас одно удовольствие учиться, – часто говорил майор дочери. – Какие у вас красивые книги, дневники. А раньше…» – «Что раньше», – интересовалась дочь. «Тетради были одного-единственного цвета – зеленые. Книги – не такие яркие». – «Ну вот и пошел бы учиться вместо меня». – «С огромным удовольствием. Но – увы». – «Ты, папа, не притворяйся. Это ты меня такими разговорами на хорошую учебу настраиваешь. А я сразу предупреждаю, что отличницы из меня не получится». – «Я не говорю об этом, хотя бы троек с двойками не нахватай». – «Как получится», – уклончиво отвечала дочь.

Вспомнив эти разговоры, которые с незначительными изменениями происходили регулярно накануне первого сентября, майор с грустью улыбнулся. В семье он не жил, Дашка выросла… И первое сентября перестало быть для него неким волнительным днем, когда они вместе с женой провожали дочь в школу и невольно улыбались, глядя на нее: непривычно серьезную, сосредоточенную.

– Товарищ майор! – окликнул его напарник Витька, входя в кабинет. – Товарищ майор! – заорал он уже в самое ухо Губареву.

– А? Что?

– Вид у вас сейчас был, как у блаженного. Сидели, подперев щеку рукой, и улыбались. Видели бы себя со стороны!

– Кое-что вспомнил, – сказал Губарев.

– Приятное?

– В общем, да. Приятное с оттенком грусти. Как я Дашку в школу провожал, когда она была маленькой.

– А сейчас?

– Что – сейчас?

– Не провожаете? – спросил Витька.

– Какое там! Она у нас девица самостоятельная. Говорит, что мы ее позорим, как маленькую. И запрещает нам приходить на праздничную линейку. С ней теперь не очень-то поспоришь. Мы с Наташкой воюем в четыре руки и в два горла. Но пока безуспешно.

– Сейчас я вам несколько подпорчу картину идиллических воспоминаний.

– Да? – Губарев поднял на Витьку глаза. – Я так уже и понял. Убийство?

– Так точно.

– Умеешь ты, Вить, настроение портить. В самый неподходящий момент!

– Виноват-с.

– Ладно, рассказывай.

– В лесу по Горьковской дороге обнаружен труп девушки. Недалеко от поселка Купавна.

– Выезжаем, – скомандовал Губарев.

Губарев смутно вспомнил, что в районе Купавны они когда-то ходили семьей по ягоды. Но это было давно. Лет десять тому назад. Дашка тогда была совсем маленькой. Даже еще в школу не ходила. Эти места издавна считались ягодными. И в начале лета сюда устремлялись горожане с бидонами и корзинками в надежде собрать богатый улов. Тогда Купавна состояла из деревянных одноэтажных домов. Сейчас – все изменилось самым кардинальным образом. Как и во всем ближнем Подмосковье, землю купили новые русские. И построили дома по своему усмотрению. Особенно Губарева поразил один особняк, напоминающий средневековый замок. Серые башенки, глухие стены. Узкие длинные окна-бойницы.

– Как в Средние века попали, – кивнул на особняк Губарев, когда они с Витей проезжали мимо на машине. – Изощряются товарищи буржуи как могут. Не знают, что еще придумать.

– Точно, – вертел головой в разные стороны Витька.

Вскоре они подъехали к месту, где обнаружили труп. Там уже находилась бригада местной милиции. Губарев с Витей поставили машину у дороги и, переговариваясь по рации, свернули в лес. Этот край леса был довольно густым. Здесь росли старые ели, и приходилось часто нагибаться, чтобы не уколоться о колючие ветки. Лиственные деревья были желто-зелеными, но желтизна уже преобладала. Осень… Наконец лес немного поредел, и они увидели группу людей: и милиционеров, и в штатском, обступивших поваленное дерево. Губарев с Витькой подошли поближе.

– Старший лейтенант Мукасев Сергей Иванович – представился Губареву местный участковый. Круглый бодрячок, он не мог скрыть своей бьющей через край энергии и жизнерадостности.

– Следователь. Майор Губарев Владимир Анатольевич.

– Старший лейтенант Павлов Виктор Николаевич.

– Где труп?

– Вот, – подвел их Мукасев к поваленному дереву. Около него лежала молодая девушка лет двадцати – двадцати двух. Светлые волосы. Труп уже начал разлагаться. Одна половина лица представляла собой сплошное месиво. Другая – была в мелких порезах. Длинная синяя в белый горошек юбка до колен и желтая блузка. Свой первоначальный цвет одежда уже потеряла. Местами она была заляпана грязью, местами – свисала лохмотьями. Ступни ног девушки были раздроблены. Как будто по ним били молотом или другим тяжелым орудием.

Судмедэксперт Зворыкин стоял чуть поодаль. Губарев кивнул ему в знак приветствия и подошел ближе.

– Время и причины смерти установлены?

– Убита примерно неделю назад. Причины смерти, скорее всего, пытки. Но более точно скажу после вскрытия.

– Где нашли труп? Здесь? – обратился Губарев к Мукасеву.

– Нет. Метрах в пяти от этого места. Идите сюда. Покажу.

Они пересекли поляну и подошли к небольшому ельнику, росшему сплошной стеной. Пробраться туда практически было невозможно. Если только встать на четвереньки и проползти вперед.

– Под этими елями ее и нашли.

– Кто?

– Михаил Федорович Коклюшкин. Он здесь. Сознательный человек. Фронтовик. Остался, не пошел домой. Говорит, пока я тут нужен, никуда не уйду.

– Давайте я с ним и побеседую.

– Пожалуйста.

Только теперь Губарев обратил внимание на худого высохшего старичка, сидевшего на трухлявом пне. Они подошли к нему, и Мукасев громко сказал:

– Михаил Федорович! Тут с вами товарищ майор Владимир Анатольевич хочет побеседовать.

Старичок вскочил с пня.

– Да. Спрашивайте. – Он заметно волновался.

– Говорите громче, – сказал местный участковый Губареву. – Он плохо слышит.

– Понятно. Расскажите по порядку, как вы обнаружили труп.

– Значит, дело было так. Пошел я с утра по грибы. Сентябрь – месяц обычно урожайный. Да и лес у нас хороший. Ягодный, грибной.

– Это точно, – вставил Мукасев. – Какие у нас места! Залюбуешься. Озеро на той стороне железнодорожного полотна. Бывало, сидишь с удочкой на бережку… Извините, отвлекся…

– Так вота. Пошел я спозаранку, – продолжал Михаил Федорович.

– Это во сколько? Старик пошамкал губами.

– В шесть. Иду и, как назло, грибов почти нет. Даже стыдно возвращаться к своей старухе. Что она скажет? Лес-то нас кормит! Пенсия маленькая.

– Старожилы они, – пояснил Мукасев. – Всю жизнь здесь живут.

– Иду. Так, мелочь одна попадается. Свинушки. Сыроежки. И тут смотрю – чей-то под елками блеснуло. Дай, думаю, подойду поближе. Подошел. Нагнулся. Отвел ветки палкой. И… – Старичок перекрестился. – Лежит там, голубушка! Мертвая. Истый душегуб! Нехристь! Зачем такую девку молодую убил? Ей бы еще жить да жить…

– Она из местных? – обратился Губарев к Мукасеву.

– Пока этого не обнаружили. Скорее всего, нет.

Губарев посмотрел на Витьку.

– Тогда получается, что она – приезжая. Приехала сюда собирать грибы или ягоды.

– Вид у нее не очень «грибной», – вставил Витька. – Одежда модная. В лес так не ходят.

– Согласен. Но, может быть, она приехала просто прогуляться в лесу со своим кавалером? Поэтому и оделась по-городскому.

– Это больше похоже на правду.

– Слово за слово. Разгорелась ссора. Молодой человек в порыве аффекта ее и убил. Бывает ведь такое? – обратился майор к Мукасеву.

– А что? Конечно, бывает. У нас тут недавно бытовая ссора была. Муж с женой подрались. Чуть друг друга не убили. Он ее – молотком по голове, она – чугунным котелком. Хорошо, что оба сильно пьяными были. Удары слабые. Руки не держали. А если бы били изо всей силы, на трезвую голову, было бы у нас два трупа.

Местные нравы Губарева волновали мало.

– Кстати, а чем она была убита?

– Орудие убийства не нашли.

– Спасибо, Михаил Федорович, за информацию. Вы нам очень помогли.

– Да я всегда… Девку жалко! У меня внучка одних с ней лет, – и старик сокрушенно покачал головой.

Губарев снова подошел к Зворыкину.

– Валентин Иванович, если девушка умерла от пыток… – Губарев пытался сформулировать вопрос. – Короче, эти пытки проводились здесь, в лесу? Или она была убита в другом месте, а тело ее перенесли сюда уже после смерти?

Я склоняюсь больше ко второму варианту. Но надо дождаться результатов экспертизы. Тогда можно будет сказать точно. Пытать в лесу… – Зворыкин покачал головой. – Здесь все-таки дачное место. Риск слишком велик. Могли увидеть.

– Но не все же убийцы действуют хладнокровно и расчетливо. Кровь ударила в голову – и все.

– Это так, – согласился медэксперт. – Но этот убийца, судя по всему, был как раз расчетливым и хладнокровным. Он очень тщательно, я бы сказал, методично раздробил ей пальцы ног. Да и порезы на лице нанесены аккуратно.

– Маньяк?

– Вполне возможно.

– Маньяк? – Лицо Мукусева вытянулось. – Вы думаете, в наших краях объявился маньяк?!

– Пока трудно утверждать что-то определенное, – вздохнул Губарев. – Валентин Иванович выдвигает такую версию. Но это в качестве пробного шара.

– Не дай бог! – покачал головой Мукусев. – Я теперь свою дочь с подружками ни за что в наш лес не отпущу. Места у нас всегда были тихими. И на тебе…

– Если девушка была убита в другом месте, – подал голос Витька, – то, может быть, там… – он кивнул головой, указывая назад. – В одном из этих шикарных особняков?

Губарев пожал плечами и философски изрек:

– Может быть. Вы знакомы с обитателями купавнинских хором? – Вопрос был адресован Мукусеву.

На его круглом лице промелькнула ироническая усмешка.

– Как же! С ними познакомишься! Они на пушечный выстрел к себе никого не подпускают. Отгородились высокими заборами. У некоторых и охрана есть. Недавно мне надо было по делу в один дом зайти. Так на меня охранник собаку спустил! Я побежал, упал, брюки по шву треснули. Я хотел Даже в суд подавать. Начальник отговорил. С ними связываться – себе дороже, сказал он мне. Выписал небольшую премию в качестве компенсации за моральный и материальный ущерб. И все. Разве это что-то компенсирует? Сколько я натерпелся, когда за мной эта собака Баскервилей гналась!

– О времена, о нравы! – с усмешкой изрек Зворыкин.

– Орудие убийства не нашли? – спросил Губарев.

– Нет, – ответил Мукусев.

Вскоре Губарев с Витей вышли из леса и направились к оставленной машине. Сев в нее, Губарев дернул рычаг. Автомобиль плавно тронулся с места.

– Висяк, – уверенно сказал Губарев. – Такие дела обычно кладутся на полку. Трудности с опознанием трупа. Часто они так и остаются безымянными. Трудности с поимкой маньяка. Если это маньяк… Одно из двух: либо это единичное убийство, либо следует ждать новых трупов. Тогда уже можно будет говорить о серийном убийце.

– А вдруг это не первая его жертва? Просто мы о других трупах ничего не знаем.

– И такой вариант возможен. Надо будет разослать запрос по милицейским участкам. Не было ли у них похожего убийства.

– А если есть?

Губарев посмотрел на Витьку и сказал:

– Поживем – увидим.

ГЛАВА 5

Через неделю неожиданно стало ясно, чей труп нашли в лесу недалеко от Купавны. Пришел ответ на запрос из районного отделения милиции «Таганское», что четыре месяца назад пропала Сугробова Светлана Вячеславовна, двадцать один год. Студентка ГИТИСа.

– А ларчик просто открывался, – просопел Губарев Витьке, когда тот зашел к нему в кабинет. – Наша купавнинская жертва – некая Светлана Сугробова.

– Кто такая?

– Студентка ГИТИСа.

– Родственники есть?

– Заявление подавала мать. Надо к ней по ехать и побеседовать.

– Четыре месяца прошло… А экспертиза показала, что умерла она примерно две недели назад. Где же она была это время?

– Нам и предстоит это выяснить! Сугробова жила с матерью недалеко от метро «Таганская». Дверь открыла заплаканная женщина в темно-синей юбке и черной блузке с глухим воротом.

– Я из следственного отдела, – сказал Губарев. – Майор Губарев Владимир Анатольевич. Старший лейтенант Павлов Виктор Николаевич. Мы расследуем убийство вашей дочери.

– Проходите. В большой комнате в глаза Губареву бросилось красивое дорогое пианино. «Стейнвейн». Крышка была откинута, и на подставке лежали ноты.

Они сели за стол. Женщина примостилась на краешке стула на другом конце стола.

– Сугробова Маргарита Васильевна?

– Да. Худенькая темноволосая женщина крепилась изо всех сил. Но ее губы все время предательски Дрожали.

– Вы были на опознании?

– Да.

– Ваша дочь? Кивок головой. Из глаз потекли слезы.

Извините, – прошептала она. И поднесла белый комочек платка к глазам. – Извините. Все это так… ужасно! И неожиданно.

– Ваша дочь была студенткой ГИТИСа?

Она снова качнула головой. Ее душили рыдания.

Губарев переглянулся с Витькой. Разговор предстоял тяжелый. Слишком свежа была боль утраты. Мать еще не привыкла к мысли, что дочери уже нет. И никогда не будет. В первое время в это действительно очень трудно поверить. Практически невозможно. Губарев обратил внимание, что вначале мозг человека отказывается верить очевидному. Он словно ставит защитный барьер и не пропускает негативную информацию в сознание. Он просто блокирует ее. И только спустя некоторое время человек начинает верить тому, что произошло. Он постепенно смиряется с этим. И учится жить заново…

Губарев не знал, с какого конца подступиться.

– Это Светино пианино? – взмахнул он рукой в сторону «Стейнвейна».

– Светино, – эхом откликнулась женщина. – Мы его подарили Свете на день рождения. Я и сестра. Два года копили. Света любила музыку. Ходила на концерты в консерваторию… – Маргарита Васильевна замолчала.

– Она закончила музыкальную школу?

– Да.

– А почему она не пошла по музыкальной части?

– Света очень увлекалась театром. У нее подружка поступала в ГИТИС. И Свету сманила туда.

– А как зовут эту подругу?

– Алла Каменева. Правда, потом она бросила учебу, занялась бизнесом. Но между собой девочки тесно общались. Дружили по-прежнему.

– Не дадите ее телефон?

– Сейчас.

Маргарита Васильевна встала и вышла из комнаты. Через минуту вернулась с записной книжкой в руках.

– Записывайте. – И продиктовала номер. Губарев записал.

– Это телефонная книжка вашей дочери?

– Нет. Моя. Своя была у нее. В сумочке. Всегда при ней. – И она закусила губу.

– Расскажите, пожалуйста, когда вы видели дочь в последний раз. Как она ушла из дома? С кем?

– Не знаю. Ничего не знаю. – И Маргарита Васильевна снова расплакалась. Потом высморкалась. И, не поднимая глаз, сказала: – Света была уже взрослым человеком. Я не спрашивала ее, куда она ходит и с кем. Все, что она считала нужным, она мне говорила. Но в душу я к ней не лезла.

– У вас с дочерью были доверительные отношения?

– В целом да.

– У вашей дочери было много знакомых, подруг?

– Нет. Света была целеустремленной девушкой, хотела сделать карьеру. И она не разменивалась по пустякам. Я к этому приучила ее с детства. Если у тебя есть цель, иди к ней. Не отвлекайся на посторонние вещи.

– А вы кто по профессии?

– Учительница русского языка и литературы в старших классах.

– Понятно. Простите, а близкий друг у вашей дочери был?

– Нет. Были поклонники. Но ничего серьезного. Света не хотела легких отношений. Она хотела сначала состояться как актриса. А потом уже заводить семью, детей…

Губарев задумался. Получалось, что Светлана Сугробова была твердым и целеустремленным человеком. Что в наши дни встретишь не часто. До встречи с ее матерью Губарев думал, что это легкомысленная девушка, напропалую крутившая амуры и поэтому вляпавшаяся в сомнительную ситуацию. Но все оказалось не так. И это было очень странно.

– И что произошло в тот день, когда она пропала? – нарушил затянувшееся молчание Витя.

– Она ушла вечером.

– Какого это было числа? – спросил Губарев, доставая записную книжку.

– Двадцатого мая.

– Во сколько? Мать задумалась.

– Наверное, часов в шесть, семь. Может, немного позже. Меня не было дома. Я пришла в девять. А Светы уже не было.

– Она не оставляла вам никакой записки?

– Нет. В этом не было необходимости. Зачем? Если она задерживалась, то звонила мне.

– И что было дальше?

– Дальше… Она не пришла домой и не позвонила. Ближе к двенадцати ночи я стала беспокоиться. Позвонила Алле. Но та сказала, что не знает, где Света. Я подумала, что Света кого-то встретила. Осталась ночевать. Дело молодое… Но наутро она не пришла. И здесь я уже запаниковала по-настоящему. Стала звонить в милицию, знакомым… И с тех пор я ее не видела. – Мать опустила глаза. – Только когда я ее… когда мне ее показали… я поняла, что она никогда не вернется.

– Значит, вы не знаете, с кем она ушла в тот день?

– Понятия не имею. Даже не знаю, что и подумать.

– Вы в курсе, что ее тело нашли в купавнинском лесу?

– Да. Но как она туда попала? Да еще вечером?

– Может быть, она поехала к кому-нибудь на дачу?

– Света предупредила бы меня. Если она собиралась ехать с ночевкой, то сказала бы об этом. Она не могла так поступить со мной.

Множество неизвестных величин удваивались и утраивались на глазах. Куда ушла вечером Светлана Сугробова? Зачем? К кому? Или с кем?

– У вас нет знакомых с дачей в тех краях? Маргарита Васильевна покачала головой:

– Нет.

– Простите, а ваша дочь была склонна к авантюрным поступкам?

– Что вы! Я уже говорила, Света была очень разумной девушкой. Честно говоря, мне даже иногда хотелось, чтобы она была чуть… более эмоциональной.

– Кроме учебы, она больше ничем не занималась? Нигде не подрабатывала?

– Какое-то время она работала на радио «Максимум плюс», вела программу «Чашка кофе со звездой». Правда, очень недолго. Вскоре там началась реорганизация. Появился новый спонсор. Половину программ выкинули. Там она и познакомилась с Васиным.

– Васиным?

– Да. Он предложил ей принять участие в пробах к сериалу «Придворный роман».

– Он уже идет, этот сериал?

– Нет. Там такая волынка тянется… Света как бы находилась в резерве. Я, правда, не верила, что она будет играть главную роль. А она стояла на своем: буду, и все. Вот увидишь, говорила она мне. Но теперь это все… – Маргарита Васильевна слабо махнула рукой. Ее плечи дрогнули.

– Еще один момент. Вы не дадите нам фотографию вашей дочери?

– Конечно.

Маргарита Васильевна встала и достала с полки книжного шкафа фотоальбом.

– Какая вам нужна фотография? В полный рост? Или маленькая?

– Лучше в полный рост.

Сугробова медленно перелистывала страницы фотоальбома.

– Здесь она в первом классе. В зоопарке… На море… – Женщина разговаривала сама с собой, начисто забыв о посторонних людях, находящихся рядом. Она скользила по страницам рукой, гладя их. – Вот. Возьмите. Это она год назад. В парке Горького.

Губарев взял фотографию. Симпатичная блондинка с большими глазами смотрела на него в упор. Ее внешность располагала к себе, притягивала. Над верхней губой была маленькая, едва заметная родинка. Джинсы и голубой свитер. Черная сумочка.

– Спасибо. Если понадобится, я еще свяжусь с вами.

Но Маргарита Васильевна не слышала его, находясь во власти воспоминаний. Она не отрывала взгляда от снимков. Губарев встал и кивнул Витьке. Мол, все, уходим. Тот тоже поднялся.

– Мы пошли. Спасибо, что согласились с нами побеседовать.

– Не могу, не могу поверить.

Губарев подошел к ней и легонько сжал руку женщины, лежавшую на столе.

– Только время вас вылечит.

Сугробова подняла на него глаза:

– Разве от ЭТОГО кто-то вылечит?

Губарев промолчал…

Они ехали с Витькой в машине и разговаривали.

– Непонятная история. Девушка уходит неизвестно куда и не возвращается. А потом ее находят через четыре месяца в купавнинском лесу. Где она была все это время? – рассуждал вслух Губарев.

– Может быть, она не все рассказывала матери?

– Я думаю, что да. Не хотела волновать, или здесь что-то другое? Сугробова, судя по рассказам матери, жутко целеустремленная. Прямо железная леди. Хотя по мордашке этого не скажешь.

– Сейчас много таких развелось – девиц, которые делают карьеру. Прут напролом, как танки, не обращая внимания ни на людей, ни на обстоятельства.

– Ты думаешь, она такая?

– Ага! – сказал Витька.

– Надо побеседовать с ее подругой. Та, вероятно, скажет больше, чем мать. А потом пообщаться со съемочной группой сериала «Придворный роман». Может, мы там отыщем какую-нибудь зацепку, – заявил Губарев.

– Так фильм еще не начал сниматься.

– Ну, все равно. Процесс-то потихоньку движется. Васин – товарищ пробивной. При всех наших руководителях ухитрялся снимать кино и находиться в дамках. Подхалим великий. И нашим, и вашим. Поэтому чтобы Васин – да не пробил съемки, не выбил деньги, быть такого не может!

– Завтра поедем к Васину? – спросил Витька.

– Да, с утречка. Сегодня попробуем с подругой связаться. Вдруг повезет?

Приехав на работу и наскоро попив чаю с ванильными сухарями, Губарев принялся названивать Каменевой. Но здесь его ждала осечка. Приятный женский голос на автоответчике произнес: «В настоящий момент меня нет дома. Я нахожусь в командировке. Звоните после десятого октября». Губарев с досады крякнул. Этим информатором воспользоваться пока нельзя.

Но тут зазвонил телефон.

– Алло!

– Пап, это я. Звонила дочь.

– А… привет, привет!

– Ты не забыл, что в выходные мы идем в зоопарк?

– А может, в дельфинарий? – попробовал пошутить Губарев.

Но этот номер у него не прошел. Железным голосом Дашка расставила все точки над «i»:

– Ты мне, пап, зубы не заговаривай. Мы договорились – в зоопарк.

– Хорошо, хорошо, только не поднимай бучу. А то ты у меня такая взрывная! Чуть что, в бутылку лезешь.

– Наверное, есть в кого.

– Да я спокоен и невозмутим, как полярный медведь.

На том конце провода фыркнули.

– Скажешь тоже – медведь. Ты у нас – тигр!

– Да ну, – Губарев был явно польщен. Ему всегда казалось, что он неповоротлив, неуклюж и медлителен. А тут – тигр! Красивое, грациозное, ловкое животное!

– Это точно, – подтвердила дочь.

– Ладно, заметано. Еще созвонимся. А то мне работать надо!

– Работа – она тебя любит, – фыркнула Дашка.

– Обожает. Ну, пока.

– Чао!

Положив трубку, Губарев подумал, что Даша с каждым годом становится все менее и менее управляемой. Если ей что-то взбредет в голову – пиши пропало! И даже их совместный «дуэт» с Наташкой не в силах охладить Дашкино рвение. Будет стоять на своем до конца. Впрочем, жена тоже была человеком упрямым. Мало им с дочерью того, что он недавно ездил к теще в деревню в Смоленскую губернию и пахал там, как негр на плантации. А как его хорошо туда заманили: будем ходить в лес по грибы, гулять, наслаждаться природой! Губарев, конечно, как семейный человек со стажем, такой люли-малине не поверил. Он-то сразу учуял здесь некий подвох. Но куда деваться! Он обещал своим, что поедет, а слово надо держать! Все получилось так, как он смутно и подозревал. На этот раз интуиция не подвела его. Обрадованная теща навьючила на него сразу кучу дел. Оказалось, что он – незаменимый мастер на все руки, без которого хозяйство пришло в упадок. Прежде всего ему показали забор, покосившийся в двух местах. Соседская корова постаралась, пояснила теща. Пусть корова забор и делает, пошутил Губарев. Но теща пропустила его слова мимо ушей. Дверь в доме болталась, от крыльца оторвалось несколько досок. Словом, работы хватало. Не говоря уже об огороде. Надо было вскопать «всего несколько грядок». Губареву показалось, что он распахал кусок земли размером с приличное поле. А что касается грибочков и прогулок на природу, то да, была одна жалкая вылазка в лесок недалеко от дома. Урожай грибов был просто плачевным. На троих они набрали всего полкорзины. Да и то всякую мелочь: сыроежек, опят, чернушек. Ни одного белого или подберезовика… Смехота, да и только. После работы на огороде ноги у Губарева так гудели, что по лесу он передвигался с трудом, часто приваливаясь к деревьям. Наверное, со стороны можно было подумать, что по лесу идет пьяный и обнимает каждое дерево, которое попадается ему на пути. Дашка оглядывалась на Губарева и ехидно хихикала, Наташка улыбалась, а Губарев отвечал им кривой ухмылкой, мол, совсем заездили человека. Ни Жалости, ни сочувствия. Злыдни одни кругом! Под конец прогулки «злыдни» предложили ему посидеть на пеньке. «Ты, пап, у нас как старичок на завалинке», – прыснула Даша. «Попахала бы, как я, – возразил ей Губарев, – тогда бы вообще трупом лежала». – «Ну, ничего, – вставила Наташка, – работа на свежем воздухе всегда полезна». – «В умеренных количествах», – возразил Губарев. «Можно подумать, ты неделю работал без сна и отдыха, – сказала жена, прищурившись. – Сразу видно, чем вы занимаетесь на работе. В основном в кабинетах сидите». Губарев собирался уже резко возразить. Но тут вмешалась Дашка: «Пап, я вот смотрела сериал „Комиссар Рекс“. Там полицейский бегает наравне с собакой. И препятствия преодолевает, и прыгает, как кенгуру. Ты бы так смог?» Губарев дипломатично промолчал. Дело в том, что он тоже видел несколько серий «Рекса». Бегать так, как полицейские в сериале, он не мог. Физическая форма не та. Но говорить об этом Дашке…

«Вы бутерброды взяли, – поинтересовался Губарев, – или забыли? Легкомысленные вы создания!» – «Взяли, взяли», – откликнулась Дашка. Она ловко расстелила на траве большую клеенчатую салфетку и положила на нее еду. Отпивая из термоса кофе и поглощая бутерброд с сыром, Губарев подумал, что все не так уж плохо. Надо радоваться в жизни даже самой малости. Как, например, вот этому солнечному осеннему деньку. Пню, на котором он сидел, улыбке дочери и даже грибам, которые никак не хотели попадаться на глаза. Лучше жить сегодняшним днем, философски размышлял Губарев, и не заглядывать в отдаленное будущее. День прошел – и слава богу! Все живы и здоровы – уже счастье…

Майор вспомнил мысли, которые посетили его в смоленском лесу, и подумал, что Дашке, наверное, хочется хоть ненадолго опять вернуться в детство.

В то безоблачное время, которое осталось далеко позади. Она взрослеет, и скоро ей будет уже не до зоопарков. Другие увлечения, интересы. Как давно мы не были в зоопарке? Лет пять? Или больше? Губарев вздохнул и, придвинув к себе записную книжку, записал на субботу крупными буквами: «ЗООПАРК».

Потом, вспоминая свою первую встречу с Учителем, Лариса честно признавалась себе, что поначалу он никакого впечатления на нее не произвел. Напротив, она испытала легкое чувство разочарования, когда пришла на занятие в спортивную школу, расположенную недалеко от дома, и увидела перед собой невысокого коренастого человека лет пятидесяти с седыми коротко стриженными волосами и блестящими темными глазами.

– Николай Степанович Дербенцов, – сказал он, протягивая ей руку.

– Лариса Марголина.

– Мне о вас говорила много хорошего Эмилия Григорьевна.

– Да? Очень приятно.

– Эмилия – моя старинный друг. И мы с ней частенько обмениваемся впечатлениями о работе. Я – о своей. Она – о своей.

– И что она говорила об мне? – не удержалась Лариса. Они сидели в спортивном зале на узкой деревянной скамейке, поставленной вплотную к стене.

– Она сказала, что у вас может быть большое будущее.

– Может быть?

Николай Степанович кивнул головой.

– Именно так. Чет или нечет. Будет или не будут.

– И это, конечно, зависит от меня?

– Не совсем.

– Не поняла, – чуть нахмурилась Лариса.

– Я объясню это потом. Вначале понять законы, которые управляют Вселенной, очень трудно. Этому нужно научиться. Но, похоже, вы будете не только сразу понимать их, но и предвидеть многие события, притягивать их.

– А зачем? – Лариса смотрела на Николая Степановича прямо. В упор…

– А для того, чтобы ваше будущее – было. Иначе оно может пребывать в нереализованном состоянии.

Лариса почувствовала, как разговор увлек ее. Раньше она никогда не интересовалась философией. Она казалась девушке слишком заумной и нудной. А здесь… перед ней как будто открывались новые горизонты, о которых она даже и не подозревала.

– Но я… буду учиться борьбе. Айкидо – это ведь восточная борьба?

– Айкидо – это прежде всего стройная философская система. Без знания ее невозможно приступать к изучению упражнений. Они не могут выполняться в отрыве от понимания законов, по которым строится мир. Но ты будешь узнавать все постепенно. Знание не может быть открыто сразу. Ученик должен быть подготовленным к его восприятию. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Да, – тихо сказала Лариса. Ей вдруг показалось, что привычный мир теряет свои контуры и очертания. Вместо них возникает нечто иное, непонятное. Но этого не следует бояться. Нужно идти навстречу этому новому. И тогда все будет так, как надо. Как должно быть.

Для начала – одна восточная притча, – продолжал Николай Степанович. – Один правитель любовался водопадом: струи спадают с безумной высоты, пена бурлит и ревет. И тут он увидел в пучине человека. И поспешно направил своих слуг вниз, чтобы вытащить несчастного. Однако, прежде чем слуги подоспели, тот сам вышел на берег. Изумленный увиденным, правитель обратился к нему: «Неужели ты владеешь секретом, как ходить по воде?» «Нет, – ответил пловец. – Вместе с волной я погружаюсь, вместе с пеной выныриваю, не навязывая ей ничего от себя. Вот и весь секрет…»