Текст книги "Посмотри на меня"

Посмотри на меня
Екатерина Мачулина

© Екатерина Мачулина, 2024

ISBN 978-5-0056-1058-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие автора

Новый день каждый раз встречает нас ярким солнцем, и не только. Он несет в себе что-то очень важное для каждого из нас – возможность.

Возможность – потенциальная составляющая успеха, и если подумать, то каждый из нас имеет огромный шанс добиться своих целей. Но бо́льшая часть людей неактивно пользуется ею, и это вовсе не потому что у них нет желания или времени, это все намного глубже и сложнее.

Одна из главных причин – неуверенность. Некая боязнь показать себя медленно разрушает нашу личность. И так, из года в год, мы отдаем свою возможность кому-то другому, отсиживаясь в «тени», лишая себя ярких красок и бесценного опыта.

Еще одна из причин – наши «границы», которые, несомненно, мы устанавливаем в своей голове. Отсюда и рождается отговорка «у меня нет сил и времени». В этом случае, просыпаясь, помните, что вы можете быть чем-то бо́льшим, чем вы являетесь на данный момент. Расширяя свои границы и превращая свои мечты в цели, вы маленькими шагами сможете добиться желаемого результата. Нужно только попробовать.

Я сама упустила очень много возможностей из-за неуверенности. Но сейчас я пишу для вас, и будьте уверены, что если у меня не получится в этот раз, я попробую снова и снова, и если будет нужно, то буду пробовать всю жизнь. Но в конце пути я точно буду знать, что использовала все свои возможности.

Раньше мое утро было очередным утром, ничего не значащим для меня. Сейчас я не могу сказать, что будущее утро – это обыкновенное утро, ведь это еще одна возможность открыть для себя новые горизонты и двигаться дальше.

*Этот роман написан не только для занимательного чтения, но и для того, чтобы вселить в вас надежду, показать, что упорный труд приводит к результату, и необязательно к тому, который вы изначально наметили. Череда совершаемых поступков может привести вас к чему-то грандиозному, о чем вы, возможно, даже и не мечтали.

«Никогда не знаешь, что придет завтра – следующее утро или следующая жизнь»

Тибетская мудрость

Лина

«Пока не осознаешь сам, не сможешь двигаться в нужном направлении»

Метаморфоза

Я обычная студентка в северном городке, и скорее всего, вы там никогда не бывали. Моя специализация – психология, которая за считанные минуты покорила мое сердце. Изо дня в день посещая пары, я надеялась, что после окончания обучения смогу помогать и направлять людей, которым это реально необходимо.

С моей семьей у меня очень сложные взаимоотношения. Мы не ведем дружеских бесед и не интересуемся жизнью друг друга. Проживая в одной квартире, мы живем как отдельные, ничем не связанные люди. Но бывают моменты, когда их слишком много в моей жизни. В эти мгновения мне кажется, что им есть до меня дело, но, когда я полноценно начинаю это чувствовать, очередной осколок врезается в мое сердце. Каждый раз разбиваются мои надежды, как бы невзначай оставляя адскую боль в грудной клетке. Увы, не существует баланса, которого я так хотела. Но несмотря на все это, все мы зависим от мнения близких людей и стараемся к ним прислушиваться, и я зачастую делаю так же, но не в этом случае. Моя семья была не в восторге от моего выбора, но я решила идти своим путем и слушать сердце.

Может, я все-таки добьюсь успеха?

Каждое утро я задаю себе этот вопрос и не нахожу ответа. Почему? Все это потому, что я очень противоречивая личность. Я никогда не понимала себя. Я ограничиваюсь парой друзей, но во мне столько социальной коммуникации, что иногда я не могу ее контролировать. Мне не хватает общения, но я не рвусь заводить новые знакомства. В моей жизни все зависит от настроения: один день я могу вообще не говорить, даже не обменяюсь парой фраз, в этот момент я предоставлена самой себе и могу просто лежать, закрыв глаза; я могу целый день читать, рисовать, слушать музыку или что-то писать в ежедневнике, мне не нужен никто, кроме себя; в другой день бывает так, что я просто не могу закрыть свой рот, тогда мои слова быстрее, чем мысли.

Моя неординарность – лучшая находка для психолога. Во мне скрываются все темпераменты: холерик, флегматик, сангвиник и меланхолик. Анализируя свою личность, я не назову себя странной, больше подходит – потерянная.

Я прекрасно понимаю, что нужно что-то менять в своей жизни, следует найти себя, но я не знаю, с чего начать. И так проходили года, и комом копившееся непонимание разъедало меня изнутри.

В очередной день, когда я занималась самоанализом перед сном, я дала себе обещание начать с чистого листа. Когда мысли перестали делить меня между собой, наступила тишина, в которой словно молитву я прошептала:

– Завтра ты изменишься, Алина.

***

Каждое утро я с трудом вставала на учебу. Начало моего пути началось с конца третьего курса, с сессии.

Сессия – очень сложное время для студента. Это не только из-за тотальной нехватки сна и кипы информации, которую наш мозг не в силах усвоить, но и из-за эмоционального давления, которое обеспечивают преподаватели и слишком умные студенты.

Быстро собравшись и закинув в себя пару снеков, еще с полным ртом я поспешила в университет. Волнуясь, как в первый раз, я нервно шла к кабинету. Ева стояла, опираясь на стену, и читала книгу по детской психологии. Я пристроилась рядом и начала читать вместе с ней. Не обращая ни на кого внимания, мы захлебывались чтением этой книги, будто бестселлером.

Незаметно для нас подошел мой давний друг Рин и безмятежно спросил:

– Сегодня последний экзамен, может, сходим куда-нибудь? Я, ты, Ева.

Едва его услышав, я оторвалась от чтения и не без труда переключилась на диалог с другом.

– Ты же знаешь… – тяжело вздохнув, произнесла я.

– Знаю, но не хочу ничего больше слышать!

– Я согласна! – на одном дыхании испуганно выпалила я.

Друг широко открыл глаза и с опаской спросил:

– Точно?

– Точно, точно, только Еву нужно спросить.

Ева не обращала на нас никакого внимания, то ли не слышала нас из-за чтения, то ли не хотела слушать нас в общем.

Рин, присвистывая, удалялся от нас, но потом, улыбнувшись, решил добавить:

– Буду ждать звонка.

Обычно я никуда не ходила в течение учебного года, вначале я полностью погружалась в учебу, поэтому эта встреча значила для меня многое, и я с нетерпением хотела знать ответ Евы. Не с первого раза мне удалось привлечь внимание подруги:

– Ева! Ева, Ева!

– Да, Лина?

– Что делаешь? —я смотрела на нее нетерпеливым взглядом и глупо улыбалась.

– Не видно? В отличие от тебя готовлюсь к экзамену! – на секунду обратив на меня внимание, она вновь вернулась к чтению книги.

– Ты, как всегда, душка, моя дорогая! – раздраженно сказала я, но решила продолжить разговор. – Может, сходим куда-нибудь? Ну, после экзамена…

– Это я от тебя слышу? – прищурившись, она тяжелым взглядом посмотрела на меня. – Кто ты… и что ты сделала с Линой?

Закатив глаза, я раздраженно ответила:

– Не хочешь, не надо! – обиженно фыркнув, я отвернулась.

– Кто тебя надоумил? Признавайся.

– Рин…

Ева грустно опустила взгляд и пару минут молчала. Между Рином и Евой существует некая напряженность из-за чувств, которые они испытывают друг к другу, но в которых не хотят признаваться.

– Он сам нас позвал, Ева! Вечер обещает быть интересным… Соглашайся!

Впервые за день Ева улыбнулась, в ее взгляде читался неподдельный интерес и искренняя радость.

–Позовем кого-то еще? – приобняв меня за плечи, она надеялась на положительный ответ.

–Нет, и объятия не поменяют моего решения, довольствуйся тем, что есть, дорогая!

–Стоило попробовать!

После нашего диалога я немного успокоилась и привела мысли в порядок, вспомнив о предстоящем экзамене, я открыла книгу на нужной странице, но успела прочитать только несколько строк.

– Проходим на экзамен, – строго произнес преподаватель детской психологии.

Когда все студенты заняли места, пришло время вытянуть билет. Не имея привычки ждать, я пошла первая и застала «колесо фортуны» в полной мере. Нерешительно вытянув билет, я взглянула на заветный номер и, полностью удовлетворенная своим выбором, прошла на место. Я бы могла ответить сразу, но моя неуверенность в себе взяла верх, и все остальное время я прокручивала разные варианты ответов, расчленяя их на части, доводя до совершенства.

Ответив на «отлично», мы с Евой спешно удалились из аудитории. Только выйдя из университета, мы смогли выдохнуть с облегчением. Начиная осознавать, что сессия закрыта и начинаются каникулы, мы испытали противоречивые чувства: безграничную воодушевленность и жгучую печаль, ведь это событие говорило не только о беззаботном лете, но и о разлуке на несколько месяцев.

Каждый из нас думал о своем: о планах на каникулы, о работе, о встрече со старыми друзьями и родными, о научном исследовании. Никто из нас так и не посмел нарушить тишину, и в полном молчании мы отправились домой.

Мы занимались домашними делами и не заметили, как наступил вечер. Солнце отдавало этому дню свои последние силы, наполняя мир своим теплом до следующего восхода.

***

Изначально в баре мы заказали по одному коктейлю, и пока мои друзья все еще пили первенца, я уже осушила третью коктейльную рюмку. Алкоголь немного раскрепостил меня, и я решила поделиться с друзьями своей навязчивой мыслью, которая уже около полугода не давала мне спокойно существовать.

– Ребят, я хочу потом поступить в магистратуру… – сразу пожалев о сказанном, я смутилась и опустила взор.

Я почувствовала, как они сверлили меня взглядом, и невольно съежилась.

– С ума сошла! – в один голос протараторили друзья.

Я, ожидая от друзей большей поддержки, удрученно молчала, опустив глаза в пол.

Через некоторое время Рин, прокашлявшись, нерешительно заговорил:

– Может, это и будет хорошо, но ты уверена? Тебе не надоело? Одиннадцать лет в школе, четыре – на бакалавра, еще и два года магистратуры…

– Это было бы замечательно, если Москва или Питер, – сказала Ева, как бы поддерживая меня. Помолчав пару минут, она продолжила: – Но ты же хочешь продолжить обучение здесь, в этом клоповнике! Верно? – я мотнула головой в знак согласия. – Боже, надеюсь, это коктейли на тебя так плохо влияют.

Раздраженно хмыкнув, я не произнесла ни слова, но злость и обида разрывали меня, и я не смогла больше сдерживаться:

– Ну а что я еще могу? Только остаться в этом клоповнике, как ты выражаешься! Мне нравится заниматься психологией, но на Москву или Питер у меня не хватит денег, да и амбиций. – Я судорожно начала рвать салфетку. – В этом обреченном мире никто… никто не даст тебе яблока, не откусив при этом руку.

– Успокойся, мы что-нибудь придумаем, – нежно произнесли мои друзья.

Они пытались меня успокоить, но я не хотела их слышать. Когда я вспыхиваю, мне стоит высказать все, что копилось во мне это невозможное количество времени. Иначе бури не миновать.

– Если бы у меня хватило ума, может, я и поступила бы! Но они ждут «вау» -исследований, неких сенсаций, которые мне не под силу. Мне кажется, я бы впечатлила их, если бы была личным психологом президента.

Друзья молчали, переваривая мои слова. Я в свою очередь начала «потухать» и приводить в порядок свое дыхание и свои мысли.

– Можешь исследовать меня! – широко улыбаясь, сказал Рин.

– Такое даже нашему декану не под силу! – Друг состроил обиженный вид, но буквально через секунду рассмеялся практически мне в лицо.

– Тебя же отец на лето куда-то устроил? – включаясь в разговор, спросила Ева.

Я на мгновение задумалась, а потом подняла горящий взгляд на друзей.

– Точно! У меня еще есть шанс создать что-то стоящее!

***

Каждый раз, когда ты сомневаешься, помни, на сомнения нет времени.

Тернистый путь в неизвестность

Каждый летний день яркое солнце обжигало и мучило жителей северного городка. Зачастую в это время года здесь невыносимое пекло. Очень холодная зима и слишком жаркое лето… Никакого баланса в моей жизни: ни в погоде, ни в отношениях с родителями.

Я наслаждалась последними деньками со своими друзьями. Совместное времяпровождение – единственная отдушина в моей жизни.

У Рина была грандиозная цель на лето – написать песню, а вот Еву лето не встречало великолепными планами, она собиралась возиться в родительском огороде и проводить время с друзьями. Но как-никак ребята были рады уехать домой и повидаться с родителями. А вот мне пребывание дома не доставляло большого удовольствия: вечные ссоры с родителями, куча домашних дел, а еще вдобавок – работа и исследование.

***

Через несколько дней я отправилась в еще один северный городок, на свою малую родину, где и началось мое невыносимое лето, которое принесло мне множество хлопот и невероятные знакомства.

Я ступила на порог своего дома, а родители тут же встретили мою персону объятиями. Но этот порыв любви был мимолетным. Не успев поставить вещи на пол, мама меня огорошила «прекрасной» новостью.

– Ложись, отдыхай! Завтра ведь на работу!

Не до конца понимая, что происходит, я удивленно спросила родителей:

–Как завтра? Папа же говорил, что через два дня! – раздраженно спросив, я посмотрела на отца.

–Так получилось, завтра выходишь на работу, это не обсуждается, – невозмутимым голосом произнес отец.

Не в силах ругаться, я поднялась в свою комнату и, разобрав малую часть вещей, уснула крепким сном.

***

Только когда звон будильников перевалил за десяток, я открыла глаза. Сладко потянувшись, я решила, что заслуживаю понежиться еще пять минут в любимой кроватке. Поднявшись, я поплелась в ванную, где полностью привела себя в порядок. Натянув рабочую форму, я посмотрела в зеркало.

– Должна признать, мне очень идет, – улыбнувшись отражению, я стала пристально разглядывать себя в зеркале.

После самолюбования я спустилась на кухню, где меня встречал только кот. Вместе с ним мы быстро расправились с завтраком, и я поспешила на работу.

***

Все присутствующие на стоянке смотрели на меня с интересом, я, не обращая никакого внимания, прошла мимо и оказалась около массивных дверей полиции. Мысленно подбодрив себя, я прошла внутрь и обратилась к дежурному:

– Доброе утро, я Алина Романова, психол…

Не дослушав меня, дежурный незаинтересованным голосом заговорил:

– Кабинет 301, вот ключ.

Удивившись «вежливости» работника, я взяла ключ и пошла в нужный кабинет, надеясь, что не все тут такие «отзывчивые».

Когда я зашла в помещение, в глазах начало рябить от нескончаемых стопок личных дел. На первый взгляд это было похоже на хаос, но, немного разобравшись, я увидела некую систему, которая выражалась в цветовой гамме и толщине папок.

Такое количество «юных преступников», чьи личные дела красовались теперь в моем кабинете, не могло не радовать и не огорчать одновременно. С одной стороны – большое количество материалов для исследования, с другой стороны – сожаление о бедных детях, которые пошли не по тому пути.

Время летело пугающе быстро, и я не заметила, как пропустила обед. Только когда я подумала об отдыхе, в дверь постучались.

– Войдите!

Дверь не спеша открылась, и в кабинет вошел мальчишка лет одиннадцати, который стыдливо опустил взгляд.

–З-драствуте, можно?

– Можно, можно… Ваня, верно?

– Верно, – еле слышно сказал мальчишка и сел на стул напротив меня.

– Меня зовут Алина Сергеевна, но для друзей я – просто Лина.

Он странно на меня посмотрел и неуверенно спросил:

– А мы друзья?

– Друзья…

Я с интересом посмотрела на Ваню и подумала: «Не очень он похож на преступника».

– Начинайте! – решительно сказал он.

– Что начинать? – непонимающе спросила я и с нескрываемым любопытством поглядывала на мальчугана.

Он так и не ответил, просто смотрел в мои глаза, будто испытывая на прочность. Под его холодным взглядом, который не присущ детям данного возраста, я сжалась, но быстро взяла себя в руки.

– Начинайте… сделаем вид, что мне еще не говорили о том, что мое место в детской колонии.

– Мальчик мой, кто тебе такое сказал? – я нахмурила брови, но через секунду с нежностью посмотрела на Ваню.

В моей голове сразу пронесся ворох мыслей: «Почему этим детям не дают еще один шанс? Почему к ним не относятся с уважением и нежностью?» Для меня такое отношение было чем-то несуразным.

Он, скрестив руки на груди, возмущенно сказал:

– Не нужно применять на мне ваши эти… Ну, психологические штучки! Сначала мило беседуете, а потом… В общем, проходили уже!

«Вот и применила теорию на практике!» – подумала я и, сдавшись, решила быть не психологом, а просто человеком.

– Хорошо, извини. Давай начнем с чистого листа?

– Давайте…

***

Мы говорили обо всем: о родителях, о его жизни, о школе, об увлечениях. Он не оказался «юным преступником», как я считала изначально. Он был бедным и потерянным мальчишкой, которому никто и не пытался помочь. Когда я слушала его, слезы предательски стекали по щекам. Я полностью понимала, идя сюда, что работа будет не из легких, но, когда я слышала подобное из уст ребенка, мое сердце обливалось кровью.

Родители у него не из лучших – пьют, постоянно бьют, срывая на нем всю свою злость. Мне было искренне жаль мальчика, хотелось помочь, стать частью его жизни и создать для него лучшие условия. Кто бы мог подумать, что ребенок нарушает закон не потому, что для него это развлечение, а потому, что ему просто комфортнее быть в полицейском участке, чем в собственном доме. После этого разговора пришло осознание того, что мои отношения с родителями не так уж и плохи, как я об этом говорила.

Недолго думая, я предложила ему альтернативное решение:

– Ваня, давай мы с тобой поработаем? Будешь приходить ко мне часам к трем каждый день, будем с тобой разговаривать, знаешь, о чем угодно, рисовать, читать, может, найдем тебе хобби? – Мальчишка интенсивно начал кивать головой, и мое сердце сжалось, а слезы вновь потекли по щекам.

***

За целый день приходило еще пятеро детей. Все ребята были из хороших семей, но в силу своего возраста они ведомы, на них отрицательно влияли другие дети из сомнительных компаний.

Весь рабочий день я думала об истории Вани и пыталась найти лучшее решение в данной ситуации, но все идеи, что приходили мне в голову, казались настоящим бредом. В любом случае пришлось бы чем-то жертвовать, безусловно, но нужно было найти такое решение, которое помогло бы выйти из этой ситуации максимально безболезненно.

После тяжелого трудового дня я валилась с ног. Мне казалось, если не душевные переживания, я бы могла уснуть во время прогулки до дома. Не в силах переживать эту ситуацию в одиночку, я написала друзьям и рассказала о тяжелой судьбе этого мальчика.

Рин: «И что ты думаешь делать?»

Ева: «Безусловно, нужно что-то предпринять…»

Рин: «Наверное, стоит обратиться в опеку?»

Лина: «Сначала ему нужно пройти психологическую реабилитацию, а после уже глобально менять его жизнь… Я еще подумаю, ребят…»

Лина: «А как ваши дела?»

Рин: «Я уже написал припев своей песни».

Ева: «Провела очень наполненный и интересный день: увиделась с родными и друзьями, наконец, дочитала книгу, которую начала читать еще в начале года».

Немного пообщавшись на свободные темы с друзьями, я ближе к полуночи выпустила телефон из рук. Я лежала в кровати и закрыла глаза в надежде уснуть, но мысли не давали покоя. В моей голове не промелькнуло ничего, кроме Вани и очередного бреда, который хотел стать грандиозными идеями. Проворочавшись еще несколько часов в кровати, я все-таки смогла уснуть.

***

Прошло две недели интенсивной работы. Я по счастливой случайности успела на обед и не спеша отпивала кофе. Ко мне подсел мой новый знакомый Коля, с которым мы познакомились в мой первый рабочий день.

– Как дела у местных психологов? – улыбаясь, спросил он.

– У них и спроси, – гаркнула я и отвернулась.

– Что с настроением? – озадаченно спросил парень, после жадно вгрызаясь в шоколадный пончик.

Тяжело вздохнув, я начала делиться своими переживаниями с младшим лейтенантом:

– Знаешь… Он изо дня в день приходит с новыми побоями, с каждым днем он закрывается от меня: не рассказывает о проблемах, не ведет со мной отвлеченных бесед.

– Обращайся в опеку, Лина, – отложив свой любимый пончик, друг серьезно посмотрел на меня.

Не желая его больше озадачивать, я положительно ответила, утаив многие детали.

***

Еще несколько дней я отчаянно боролась с Ваней и органами опеки: первый яро отрицал предположения об избиении, вторые, явно незаинтересованные в этом деле, прикрывались загруженностью и постоянно твердили «у нас нет никаких оснований». Обессиленно лежа на рабочем столе и хватаясь за голову, я не могла найти нужного решения. Мне ничего не оставалось, и я твердо решила откровенно поговорить на эту тему с Колей, не скрывая и не умалчивая ни единой детали. Мы вместе пришли к выводу, что лучшее решение в данной ситуации – найти этому ребенку достойного опекуна. Мы хватались за каждый вариант как за последний. Когда все-таки нашлась дальняя тетя Вани, Мария Константиновна, я активно начала подготавливать все нужные документы. И на протяжении всего времени все шло относительно хорошо, пока в нужный час Ваня так и не явился на прием.

***

Нервно ерзая на стуле, я с нетерпением ждала прихода Вани. Напридумывав уже десяток трагичных сценариев, я, тяжело вздохнув, залезла в телефон. В то время пока я пролистывала новостную ленту, мой телефон начал звонить:

– Добрый день, Алина Сергеевна, вы, наверное, потеряли Ивана, – нервно говорил врач из полицейского участка.

Я, ничего не ответив, положила трубку и побежала в кабинет звонившего. Зайдя туда, я застала ужасную картину: Ваня, свернувшись калачиком, лежал на больничной кушетке, огромный синяк красовался под его глазом, а тело было покрыто кровоточащими ранами и ссадинами.

– Кто это сделал? – вся пыхтя от злости, спросила я.

Ваня неподвижно лежал и пустым взглядом смотрел прямиком в мои глаза.

– Все хорошо… Я рядом, – гладя его по голове, нежным полушепотом говорила я. – Отдыхай, дорогой, а потом вместе с опекой напишем заявление. Отказы не принимаются! – я попросила медиков позаботиться о нем, а потом пошла в кабинет, попутно звоня Коле.

Рассказав ему о данном инциденте, я зашла в кабинет и схватила сумку с личным делом Вани. С Колей мы встретились около главного входа в полицию и, ни минуты не медля, отправились к родителям мальчика.

***

Стоя около злополучной двери, я не находила себе места. Эмоции бросали меня из стороны в сторону, но в конечном итоге здравый смысл уступил нарастающей ярости. Я без стука влетела в квартиру, и моему взору представился «прекрасный пейзаж»: за кухонным столом, похожие больше на мертвых, чем на живых, сидели родители Вани. Я осмотрела быстрым взглядом квартиру, которая была больше похожа на помойку, чем на жилплощадь, где должен воспитываться и расти ребенок. Повсюду валялись стеклянные бутылки от разных алкогольных напитков, вещи были хаотично разбросаны в коридоре, а застоявшийся запах спирта сам опьянял меня и резко бил в нос.

– Слушайте… – скрипя зубами, ели выдавила я. – Как можно быть такими тварями? – Мое лицо выражало неподдельное отвращение, а взгляд был полон ненависти.

– Девочка, че тебе надо, и кто ты такая?! – злобно посмотрев на меня, сказал отец Вани.

– Вам стоит помолчать. Сейчас говорю я, – выдерживая его взгляд, я злостно зарычала. – Побои сняты. Заявление написано. Психологический анализ сделан, – строго и четко сказала я, ожидая реакции.

– И что нам с того? – посмеиваясь, беззаботно ответила мне мать Вани.

– И что с того?! – с неподдельным возмущением спросила я. – Вы причинили своему ребенку физическую боль, и ваши действия привели к психологическому расстройству. Расстройство развивалось постепенно, и, вовремя это заметив, я смогла оказать должную помощь. Но это не снимает с вас ответственности ни перед ним, ни перед судом. Поверьте, я собрала достаточно доказательств, что вы теперь будете сидеть в тюрьме до конца своих дней.

Мой монолог был закончен, когда в дверь постучались, как я предполагала, органы опеки. Коля открыл входную дверь, и действительно, зашли именно те, кого я ждала с нетерпением. Две женщины, переступив порог, морщили нос то ли от запаха, то ли от обстановки. Пока Коля и сотрудники опеки занимались заполнением документов, «мать» бросилась в мою сторону. В этот момент я увидела какой-то предмет в ее правой руке, но все происходило слишком быстро, и я, не успев отреагировать, стояла столбом. Последнее, что я услышала – громкий звон металла.

***

Мои веки, мне кажется, были тяжелее айсберга. До меня донеслись приглушенные голоса и нелепое тиканье.

– С ней… хорошо… – сказал незнакомый мне голос.

– Когда… – прислушавшись, я смогла понять, что этот голос мне знаком.

– Пару минут… – уже более отчетливо произнес неизвестный.

Во мне будто появились новые силы, и я попробовала подать голос.

– Воды… – измученно и не совсем отчетливо сказала я.

– Конечно, – протягивая стакан, сказал Коля.

Пока я жадно осушала стакан, врач что-то сказал моему гостю, и они вышли в коридор. Обведя взглядом палату, я заметила в сторонке стоявшего Ваню, опустившего голову.

– Ваня, подойди ко мне, – тихим голоском я обратилась к нему.

– Прости, Лина… – не спеша подходя, грустно заговорил мальчик.

– Ваня, тебе не за что извиняться, – уже более бодрым голосом сказала я.

– Ну, они же мои родители… – с отчаянием и сожалением еле вымолвил мой маленький друг.

– Разве их можно назвать родителями?

– Вдруг тебе будет плохо? Что мне делать, Лина… Куда мне идти? Как не винить себя в этом? – Он, сидя рядом со мной, вытирал влажные щеки.

– Посмотри на меня. У меня все будет хорошо, так же, как и у тебя, – немного привстав с кровати, я приобняла мальчика за плечи. – Я тебя не оставлю.

Так мы сидели около получаса и молчали, не решаясь нарушить тягостную тишину.

***

Через две недели меня выписали из больницы. Меня навещали родители, Коля и Ваня, а Рин и Ева каждый день, даже по нескольку раз, звонили по видеосвязи. Через несколько дней я гуляла с Ваней по парку:

– Куда мы идем? – с неподдельным интересом он смотрел на меня.

– Я хочу тебя кое с кем познакомить, – лукаво улыбнувшись, я зашагала дальше.

– С кем? С кем? – прыгая вокруг меня, он радостно спрашивал.

– Мы почти пришли, – с улыбкой я подходила к нужному дому, а Ваня по пятам шел за мной.

Я нажала на звонок, и приятная мелодия заполнила весь дом и прилегающую территорию.

Дверь буквально через минуту открыла женщина приятной внешности.

– Здравствуй, Алина! Здравствуй, Ваня! Проходите, – освобождая нам проход, сказала Мария Константиновна.

Расположившись в гостиной, мы молча смотрели друг на друга. Я в свою очередь понимала, что нам предстоит серьезный разговор. Решив, что им нужно как следует познакомиться, я заговорила:

– Может, чай?

– Конечно! – уже вставая, сказала миловидная женщина.

Вслед за чаем она угостила нас ужином, и мы поговорили на отвлеченные темы. Через время Мария пошла показывать Ване дом, а я осталась одна, погрузившись в свои мысли: «Как же я к нему привязалась… Между нами образовалась какая-то родственная связь, он стал мне как младший брат». В этот момент на душе было тепло, мысли о том, что я могу позаботиться о том, кто действительно в этом нуждается, вызывали во мне приятную дрожь.

– Какой классный дом! – возвращаясь в гостиную, задорно, прерывисто дыша, говорил Ваня.

– Спасибо! – заходя следом, сказала Мария.

Улыбнувшись, я подумала, что пора серьезно поговорить с мальчиком, и, переглянувшись с Марией Константиновной, я увидела до одури испуганный взгляд и поняла, что она не сможет самостоятельно поговорить с Ваней на эту тему.

– Проговорим наедине? – с испугом спросила я.

– Хорошо… – с противоречивыми чувствами ответив, он двинулся в мою сторону.

Отойдя в другую комнату, я нерешительно заговорила:

– Дорогой, тебе понравилась эта женщина?

– Да, она очень хорошая, – нежно посмотрев на меня, он продолжил. – Она мне напоминает тебя.

– Хотел бы остаться здесь? – решив не ходить вокруг да около, я, смущаясь, выпалила.

– Я понял. Ты хочешь, чтобы она усыновила меня? – с минуту подумав, с недоверием сказал Ваня.

– Это твоя двоюродная тетя, дорогой. Так что это и так твоя семья, – приобняв его за плечи, я глупо улыбалась.

– Она классная, Лина! Я бы хотел остаться, – с надеждой посмотрел на меня мальчик, спустя долгие десять минут, которые он прибывал в раздумьях.

– Правда? Я так рада! Конечно, ты останешься! – по щекам предательски потекли слезы счастья.

– Спасибо… Ты же будешь ко мне приезжать? – крепко обнимал меня Ваня.

– Конечно! И каждый день буду тебе звонить! Согласен? – обнимая его в ответ, я радостно ответила через слезы.

– Согласен!

Посидев еще немного с ними, я отправилась домой подготавливать оставшиеся документы. После, обессиленно рухнув на кровать, я ликующе крикнула в подушку.

***

Лето подходило к концу. Я собирала вещи в чемодан, погрузившись в свои мысли. Даже не верилось, что остался последний курс. Со всеми приключениями я и забыла об исследовании. Но это уже не так важно.

Собрав все вещи, я присела на кровать и решила написать ребятам:

Лина: «Когда ждать вас в общежитии?»

Ева: «На месте! Только приехала, выгружаю из машины вещи».

Рин: «Сегодня утром приехал! Ева, жди, сейчас спущусь!»

Ева: «Сумки не тяжелые…»

Рин: «Уже бегу!»

Лина: «Как мило и противно одновременно! Если вам, конечно, интересно, то ждите меня через три часа».

Ева: «Может, сходим в бар или клуб?»

Лина: «А может, в караоке-бар?»

Рин: «Хочу в караоке!»

Ева: «Вы же знаете, что петь я не умею!»

Лина: «Недооцениваешь себя, деточка!»

Ева: «Кто еще деточка?»

Лина: «До встречи, голубки!»

Рин: «Эй!»

Ева: «Эй!»

Лина: «Ха-ха-ах-ха!»

***

Попрощавшись с родителями, доехав и занеся вещи, я увиделась с друзьями. Они встретили меня крепкими объятиями, и мы двинулись в караоке-бар.

– Давай «Шальную императрицу», – томным голосом сказала я.

– Давай! – не заставляя себя ждать, прокричал Рин.

– О боже… – недовольно проговорила Ева.

Мы с Рином потащили Еву на сцену, заливаясь смехом.

– Шальная императрица, в объятьях юных ухажеров забывает обо всем… – пели мы во весь голос, нелепо пританцовывая.

– Давай следующую! – мы одновременно прокричали, а после выпили залпом свои коктейли.

– Давайте втроем споем! – с надеждой я посмотрела на Еву.

– Да, Ева, иди сюда, чего как неродная! – Рин замахал руками, привлекая ее внимание.

***

После того как мы спели с ребятами еще песен десять, я отошла в уборную. Спустя несколько минут я вернулась в зал и, к моему удивлению, застала пикантную сцену около нашего столика: мои близкие друзья нежно целовались в объятиях друг друга.

Подождав немного, я подкралась к ним и зловеще засмеялась: