Текст книги "Я стану ночным кошмаром"

Глава 6

Утром в ее кабинет снова вошли Толик и Жанна. Притащили с собой большой букет роз. Толик держал двумя руками цветы, а Жанна коробку с тортом.

– Еще вчера вечером на рынке выпросили, – кивнула на розы Жанна. – Подвяли немного, но я дома…

Женщина осеклась, обернулась, посмотрела на приятеля и поправилась:

– То есть в подвале, где живем сейчас…

– Дома, – твердо произнес, перебив, Толик.

Жанна кивнула и закончила фразу:

– Я дома поставила цветы в банку с водой, и они отошли.

Розы в самом деле были прекрасны. И их было много. Вера воткнула в розетку электрический чайник, а когда вернулась к столу, на нем уже стоял торт.

– Знаете, мы в первый раз нормального мента встретили, – объяснила Жанна. – А то от них одни неприятности. Анатолий даже срок на ровном месте получил. Ехала патрульная машина, остановилась. Двое из нее вышли, и один без разговоров его по морде… то есть по лицу ударил. Покуражиться захотели. Побили и в машину засунули. В отделении решили пришить дело об ограблении, будто бы Толик в позднее время к людям подкатывал и отбирал мобильники. Да только потерпевшие его не опознали. Тогда составили протокол, будто Толик сам напал на двоих патрульных.

– А на суде вы хоть правду сказали? – обратилась Вера к Анатолию.

– А кому я чего докажу? Судья девчонка молоденькая, кто только на нее эту мантию нацепил, непонятно. Да она и не слушала меня. Сейчас, говорят, карьеру сделала. Ну так десять лет почти прошло…

За дверью раздались тяжелые шаги. Потом кто-то покашлял, словно предупреждая о своем визите, и дверь распахнулась.

На пороге стоял Миклашевский с букетиком из трех тощих роз. Шагнул через порог, покосился на благоуханную роскошь, стоящую в пятилитровой банке из-под маринованных помидоров, скользнул глазами по Толику и Жанне. И снова посмотрел на них – теперь уже недоуменно, явно не понимая, кто перед ним. Уж больно не вязались дорогой костюм и бархатное платье с поцарапанными и посеревшими от частого употребления горячительных напитков лицами.

– Я к вам по делу, Вера Николаевна, – наконец произнес Иван Севастьянович, давая понять, что дела у полковников полиции могут быть только секретные, а потому посторонним лучше удалиться.

Жанна поднялась. Следом, с некоторой неохотой, встал со скрипучего стула и Толик.

– У меня тоже дела, – возразила Вера. – Эти граждане как раз и помогают их решать. Иначе я не смогла бы так быстро войти в курс данного мне важного поручения и следить за порядком на ответственном участке вверенной мне территории.

Иван Севастьянович посмотрел на стол, на торт, на замызганный электрический чайник. Потом чуть-чуть нагнул голову, словно надеялся увидеть припрятанную под столом бутылку водки. И произнес проникновенно:

– Беседа очень важная для вас и не для посторонних ушей.

– Ладно, – кивнул Толик, – мы пойдем.

– До свидания, – произнесла Жанна с печалью в голосе, словно ей очень не хотелось оставлять Веру наедине с вошедшим полковником. Но на Ивана Севастьяновича женщина посмотрела очень внимательно.

Миклашевский проследил взглядом за парочкой, пока та не скрылась за дверью. Потом выглянул в предбанник. И, никого не обнаружив, плотно прикрыл створку.

– Короче, – произнес он, подходя к столу и выбирая, на какой стул опуститься, – твоя ссылка может сократиться. Районное управление доложило, что они вышли на след организаторов детской порнографии. Мы подключим в группу, которая будет заниматься раскрытием этого общественно опасного преступления, опытных сотрудников городского управления. В отчете упомянем и твои заслуги. Потом оформим на тебя еще какое-нибудь раскрытие или задержание опасного преступника… В общем, придумаем что-нибудь. Объявим благодарность, снимем ранее наложенное взыскание…

– Придумаем что-нибудь, – подсказала Вера.

– Ну, ты это… – начал было Миклашевский.

Но Вера не дала ему договорить:

– Не надо ничего для меня придумывать. И вообще мне здесь уже нравится.

– Ты что, обиделась, что ли? – не понял Иван Севастьянович. – Зря ты. Я ж от всей души. Заглянул специально, чтобы тебя с прошедшим днем рождения поздравить. Вечером загляну еще раз, к тебе домой…

– С Гороховым?

– При чем тут он? Ну, а если даже и с ним, ты против, что ли? Ведь он старался, перед начальством за тебя горой стоял.

– Вероятно, потому, что вы доложили ему: у меня с физической подготовкой все в порядке. Вы даже на тренажерах так не надрываетесь.

Миклашевский покраснел внезапно, и очень сильно. Оглянулся на дверь, снова посмотрел на Веру и перешел на шепот, хотя никого, кроме них, поблизости не было:

– Что за ересь? С чего ты взяла?

– Вы всегда так громко беседуете в своем кабинете… Секретарша наверняка все слышит.

– Какая секретарша? – продолжал притворяться непонимающим Иван Севастьянович. – Моя, что ли? Алка? Она тебе эту глупость сообщила? И ты веришь?

Вера посмотрела на дверь и обронила:

– Товарищ полковник, у меня дела.

– Гонишь, значит… – догадался Миклашевский. – А ведь я к тебе со всей душой.

Он посмотрел на чайник, на торт, но Вера и не думала предлагать ему чайку со сладким.

– Ну, ладно, – произнес Иван Севастьянович, поднимаясь, – если что надо будет, звони, помогу. Я не злопамятный.

Полковник шагнул к выходу, взялся за ручку двери и обернулся.

– А если я добьюсь того, что тебе вернут твой кабинет, все будет так, как раньше?

– Как раньше не будет, – покачала головой Вера. – И вообще ничего не будет.

Секунду подумала и добавила:

– Потому что я не вернусь. Сама уже не хочу.

– Быстро ты забываешь хорошее к тебе отношение, – бросил через плечо Миклашевский и вышел.

Потом хлопнула уличная дверь. И совсем еле слышно донесся звук мотора отъезжающей машины.

В конце дня Владимир подкатил к опорному пункту на красивом белом внедорожнике. Остановился, посигналил. Вера как раз закончила работать и вышла на улицу. Увидела остановившуюся машину, услышала сигнал, но почему-то не подумала, что это приехали за ней. Тогда Владимир вышел из автомобиля и распахнул перед ней дверцу.

– Прошу!

В машине пахло кожей и орхидеями. Вера, усевшись на сиденье, потрогала обивку и восхитилась:

– Шикарная машина! Чья она?

– Английская.

Внедорожник рванул с места легко и бесшумно. Вера знала, что они отправляются в автосалон, и потому сообщила Владимиру.

– Я сняла со счета сто тысяч. Как думаешь, на первый взнос хватит?

Владимир кивнул. Потом вдруг сказал:

– У твоего бывшего мужа был новый «Мерседес» стоимостью почти полторы сотни тысяч евро.

– Про «Мерседес» я в курсе, – кивнула Вера, – но не вникала в такие тонкости, как цена.

– Ну и правильно. Теперь на «мерсе» разъезжает судья. Правда, доверенность у нее просрочена, и она оформила себе другую – незаконно, разумеется. В этой связи у меня вызвала подозрение доверенность, выданная агентству матерью Бережного на продажу квартиры сына, но раз жалоб ни от кого не поступало, то пусть. Но с машиной у судьи явный прокол. Сегодня я встретился с ней и объяснил, что ездить на «Мерседесе» нельзя – у автомобиля теперь новый владелец. Судья ответила, что привыкла к «мерсу», и предложила взамен другой автомобиль – на мой выбор. Мне почему-то понравился этот.

– Замечательная машинка, – снова кивнула Вера. – В ней очень удобно.

– Ты, видимо, не поняла, – улыбнулся Владимир. – Это твой автомобиль.

Вера удивленно посмотрела на Владимира, а тот следил за дорогой. Но, вероятно, почувствовал ее взгляд и объяснил:

– «Мерседес» твой по закону. Он и так был твоим наполовину в момент покупки, а на вторую половину могла претендовать бывшая свекровь, хотя по суду получила бы в лучшем случае четверть стоимости. Сожительница твоего мужа все посчитала правильно – твоих три четверти стоимости за минусом амортизации. В общем, судья вернула тебе то, что должна была.

– Так просто? – удивилась Вера.

– Конечно, решение далось ей с некоторым напряжением. При расставании она мило улыбнулась и сказала, что, очевидно, я не понимаю, с кем связался. Ну, мол, я уже дважды ее унизил: сначала отказался поужинать с ней, а затем – потребовал назад машину. И если я еще хоть раз окажусь у нее на дороге, меня очень долго будут искать.

– А если она узнает твое прошлое?

– Вряд ли такое возможно. Того, что я рассказал тебе, не знает никто. А тебе доверять можно – ты точно не предашь никогда. Я это сразу понял, как увидел. Теперь, если интересно, могу доложить, что мне удалось выяснить в отношении убийства твоего бывшего мужа. Ничего, что действовал без твоего ведома?

– У тебя же нет тайн от меня, и я не хочу ничего скрывать, – ответила Вера. – Следователь Евдокимов и мне кое-что рассказывал.

– Он поделился с тобой, вероятно, не всей информацией, потому что ты автоматически попадала в число трех основных подозреваемых. Причем значилась в данном коротком списке под номером один, ведь именно ты – основная наследница. А кроме того, в глазах общественности – брошенная жена с оскорбленным достоинством. Прости.

– Я не считала себя оскорбленной. Теперь даже рада, что Евгений ушел от меня.

– Так вот, подозревать мадам судью никто не отважился. А может, майор Евдокимов после долгих и мучительных раздумий сделал вид, что женщине, которая нашла для себя удачливого молодого и красивого мужчину, нет смысла убивать его: ведь, во-первых, она знала, что тот ее не бросит, а во-вторых, незачем резать курицу, несущую золотые яйца.

– Ты хочешь сказать, у них был общий бизнес? – догадалась Вера.

– Именно. Бережной подбирал себе клиентов, по чьим делам должна была выносить решение его сожительница. А поскольку та занималась только экономическими преступлениями или преступлениями против личности, которые инкриминировались людям весьма состоятельным, то гонорары были у Бережного сумасшедшими, потому что он обеспечивал стопроцентный результат. Я просмотрел почти все дела, которые вела судья и в которых защитником выступал адвокат Бережной, и пришел к выводу: вряд ли его мог убить недовольный исходом дела клиент. Хотя бывает всякое. А теперь о ключе, которым была открыта дверь его квартиры. Существовало всего три комплекта. Один находился у Бережного, второй у судьи, третий хранился в сейфе адвокатской конторы. И что мы имеем? Замок квартиры не был взломан, третья связка оставалась в офисе – если верить секретарше, а вторая лежала в сумочке судьи и пребывала вместе с хозяйкой в Москве. Следовательно, Бережной сам впустил в квартиру своего убийцу или пришел вместе с ним.

– А если был сделан четвертый комплект? – спросила Вера.

– Исключено, – покачал головой Владимир. – Там такой замок, что среагировал бы на копию сигналом тревоги, который поступил бы на пульт охраны. Сигнал не прозвучал ни в момент отпирания двери, ни позже, а убийца находился в квартире не менее часа, если судить по количеству и характеру ран на теле Бережного.

– Знаешь, мне недавно подбросили в почтовый ящик ключи с музыкальным брелоком. У Бережного когда-то был такой же.

Вера достала из сумочки связку и показала.

Но Владимир покачал головой.

– Это другие ключи. И от обычного замка. Может, и дорогого, но простенького. Похожий стоит в квартире, которую я снимаю. И в квартире убиенного Минусевича. Таких полно в каждом магазине, у Бережного же был заказной. И копии ключей для него изготавливаются лишь при наличии у мастера самого замка.

– Надо бы проверить… – сказала Вера и протянула связку с брелоком Владимиру.

Тот убрал их в карман и продолжил:

– Четвертый подозреваемый – секретарша. Та призналась в конце концов, что один раз у нее с шефом был секс. Прости…

– Я-то тут при чем? – удивилась Вера. – Ну, был и был. Надо только порадоваться их счастью.

– Секретарша не претендовала на длительную связь – ей нужна была только работа, за которую ей неплохо платили. А смерть Бережного лишила ее места. К тому же она замужем. Мужа любит и боится, что он узнает про тот случайный секс с боссом. Ее муж – молодой амбициозный спортсмен, член сборной страны. Такими жены гордятся обычно и терять их не хотят. Да и к тому же у нее алиби.

– Получается стопроцентный глухарь.

– Глухарь, висяк… – Владимир усмехнулся. – Нет ни одного преступления, которое нельзя было бы рано или поздно раскрыть. Я, например, поднял информацию о всех насильственных смертях за последнее время. Запомнился случай, произошедший прошлой осенью. Убит молодой предприниматель, практически ровесник твоего бывшего мужа. Но убит не дома, а в парке, где бизнесмен совершал утреннюю прогулку. Его не мучили, не приковывали наручниками. Просто кто-то подошел к нему и ударил заточкой в сердце. Смерть была мгновенной.

– То есть преступник – кто-то из его знакомых? – удивилась Вера.

– Скорее всего, нет. Тех, кто бегал в ранний час по дорожкам парка, проверили – никто и никаким боком. Кто-то из знакомых специально приехал в семь утра? Что-то сомневаюсь. Наверное, мужчина, увидев этого человека в неурочное время да в таком месте, удивился бы и насторожился. Скорее уж посторонний подошел. Почему только физически крепкий, тренированный мужчина, в недавнем прошлом кандидат в мастера спорта по волейболу, подпустил к себе незнакомца, позволил ударить и не смог увернуться? У меня только одна мысль – тот, кто это сделал, был еще более силен и опытен. Кроме того, удивительно хладнокровен. Я проверял: твой муж и тот бизнесмен знакомы не были, и общих связей у них не отслеживается. Но что-то должно их объединять.

– Может, ты ошибаешься? Как могут быть связаны эти два преступления?

– Не знаю. Наверное, просто интуиция. И Бережной, и тот предприниматель одного возраста, оба были людьми состоятельными, не имели врагов. И ни тот, ни другой не смогли оказать сопротивление. То есть даже не пытались, несмотря на молодость и физическую силу. Оба убийства не раскрыты. Думаю, их совершил человек, умеющий и, вероятно, любящий убивать. Как ты считаешь, таких людей много в городе?

– Я считаю вот что. Если ты прав, значит, будут и другие убийства, которые останутся нераскрытыми. Потому что они будут совершаться в разных местах, разными способами и в отношении людей, не связанных друг с другом.

Владимир остановил автомобиль.

– А теперь ты садись за руль. Привыкай к своей машине.

Но Вера не успела занять водительское кресло – раздался звонок ее мобильного. Она посмотрела на дисплей – там определился номер Миклашевского. Сначала она не хотела отвечать, но телефон продолжал звонить – пришлось принять вызов.

– Просмотрел сводки по городу, – без всякого вступления начал бывший начальник. – Вчера поздно вечером в больницу «Скорой помощи» был доставлен студент Артем Лиусский, если помнишь такого. Диагноз – химическое отравление. Сегодня утром парень, не приходя в сознание, скончался.

– Передозировка? – догадалась Вера.

– Да, – подтвердил Миклашевский. – Но это не все. Мать Лиусского… Ты слушаешь меня?

– Слушаю, конечно.

– Ну, ладно. А то молчишь, молчишь… Может, тебе не интересно.

– Я слушаю, – повторила Вера.

– Так вот, та самая мадам, которая накатала на тебя телегу министру и в общественную палату, всю ночь была рядом с ним. А сегодня днем, уже после смерти сына, поехала домой. Сама села за руль, на перекрестке вылетела на красный и прямиком под фуру. Пока жива, но состояние крайне тяжелое. Вот какие дела.

– Печально, – отозвалась равнодушно Вера.

– Собственно, чего я звоню. Баба, что сейчас в реанимации, совсем недавно на дерьмо исходила, министру писала, будто сын ее ни в чем не виноват, наркотики ему менты подбросили, а вон как с ним получилось.

– А я-то тут при чем?

– Ты специально, назло мне, тупой прикидываешься? – разозлился бывший начальник. – Теперь все переиграть можно. Я завтра же рапорт составлю.

– Но меня же обвинили во взятке, а не в том, что я наркотики подбросила.

– Значит, правда не хочешь возвращаться? Не хочешь, чтобы я тебе помог? – Голос Ивана Севастьяновича затвердел. – Ну, попомнишь ты еще мою заботу…

Вера отключила телефон и спрятала его в сумочку. Владимир ни о чем не спрашивал. Они поездили по району еще больше часа. Машина нравилась Вере с каждой минутой все больше. Она даже выехала на пустынную дорогу, ведущую вдоль похожего на лес парка, и разогналась, пытаясь выжать максимальную скорость.

– Поосторожнее, пожалуйста! – остановил ее Владимир. – Эта машинка более двухсот разогнаться может, а мы все-таки в черте города.

После этого уже на дозволенной правилами скорости Вера подрулила к дому, в котором снимал квартиру Владимир, и остановилась возле подъезда. Тут только и рассказала о причине звонка бывшего начальника. То есть о том, что случилось со студентом и его матерью.

– Грустная история, – произнес Владимир. Потом предложил: – Давай, что ли, проверим ключи, которые тебе подбросили?

Поднялись на третий этаж и проверили.

Ключи подошли. Оба замка, установленные в двери квартиры убитого Минусевича, легко отпирались. Но внутрь опечатанных апартаментов Вера и Владимир заходить не стали.

– Странно, – удивилась она, – почему ключи подбросили именно мне? Надо бы начальству доложить… Ты как думаешь?

Владимир пожал плечами.

– К себе пока не приглашаю, – сказал он, – у меня не убрано. Не грязно, конечно, но просто хотелось, чтобы, когда ты войдешь туда в первый раз, там все блестело и сверкало от радости.

Вдвоем спустились во двор и сели в машину. Вера не могла понять, как ключи от квартиры убитого Минусевича оказались в ее почтовом ящике. То есть понять она могла, но из этого следовало, что ключи с брелоком ей подкинул убийца, а значит, ему известно, кто она такая.

Когда зашли в парадное Вериного дома, Владимир остановился возле почтовых ящиков и даже подергал дверцу одного из них. Ту, что с номером ее квартиры.

– Какие-нибудь посторонние вещи находила здесь прежде?

– Только рекламные листочки. Еще некоторые умники окурки в щель пропихивают. И смятые сигаретные пачки… Ах да! Год назад или больше обнаружила в ящике мужской галстук. А однажды подбросили расческу в виде кнопочного ножа. Нажимаешь – и вместо лезвия выскакивает расческа.

– Все?

– Вроде все.

– И что ты сделала с этими вещами?

– Галстук повесила тут же на почтовых ящиках. Он был не из дешевых. Кажется, шелковый, красный с перламутровым отливом. Через день галстук с почтовых ящиков исчез. Вероятно, кто-нибудь его забрал. А нож-расческу положила в сумку. Потом уже на работе вспомнила и показала кому-то из оперов. Тот сказал, что подобные на зонах изготавливают, но найденная мной уж больно искусно сделана была – рукоятка из оленьей кости с резным узором… О, вспомнила: когда-то давно находила запонку. Больше ничего не помню.

Владимир проводил ее до дверей квартиры, даже зашел внутрь, но, похоже, для того только, чтобы убедиться – посторонних внутри нет. Прощаясь, посоветовал закрывать дверь на задвижку. Вера кивнула.

Оставшись одна, она внезапно поняла, что ей очень не хотелось, чтобы Володя уходил. А хотелось разговаривать с ним и разговаривать. Удивительно, но вечер показался таким коротким, хотя часы показывали начало одиннадцатого.

Вера не стала ужинать, легла в постель и стала размышлять о том, что узнала от Владимира. Если тот прав, убийца ходит где-то рядом, надо быть настороже. Можно, конечно, предположить, что ключи от квартиры Минусевича подбросили в ее почтовый ящик по чистой случайности, но… таких случайностей не бывает. Как сказал один умный человек, каждая случайность болтается, как брелок, на цепочке закономерностей. Если убийца знает, кто такая Вера Бережная, значит…

Да ничего это не значит! Возможно, он просто живет где-то рядом и издевается: ты, дескать, мент, а я спокойно дышу.

Владимир связал два убийства – любителя утренних пробежек и ее мужа, точно зная, что общих знакомых у них не было. Вполне вероятно, что теперь он проверит и знакомство Минусевича с адвокатом и тем убитым бизнесменом. А что, если…

Вера даже села в постели от неожиданно пришедшей в голову мысли.

А вдруг убийца не кто иной, как сам Владимир? Он живет рядом с Минусевичем – специально снял на короткий срок квартиру, чтобы выбрать удобный момент. А тут еще его пригласили быть понятым, и теперь мужчина в курсе всего дела. Он же и подбросил Вере связку ключей. И он спокоен, хладнокровен, а именно эти черты поведения отметил бомж Толик, когда описывал встреченного им человека, предполагаемого убийцу. Владимир следил за ней и сделал так, чтобы сближение с ней выглядело случайным. Наверняка он придумал историю про военного разведчика. Кто ж рассказывает такие вещи первой, можно сказать, встречной? Теперь вот вошел к ней в доверие…

Нет, не может быть! Кстати, а какая у него машина? Жанна назвала «БМВ» пятой серии серебристого цвета…

Да нет же, невозможно! Владимир не может быть убийцей! И потом – он буквально подарил ей прекрасный и очень дорогой автомобиль…

Вера вскочила с кровати и подбежала к окну, посмотрела вниз. Внедорожник стоял во дворе – новенький и сверкающий. Разумеется, Владимир не может быть убийцей…

Но сердце продолжало щемить, и боль как бы расползалась по всему телу. «Неужели я влюблена?» – подумала Вера. И от этой мысли ей стало тревожно и радостно.