Текст книги "Игра. «Не спеши узнать чужие секреты…»"

8

– Думаешь, это хорошая идея? – спросил меня Леонардо, когда мы в очередной раз гуляли по Венеции.

– Можно попробовать, – пожала я плечами.

– Мне не нравится, что ты проводишь время с Габриэлем, – не понятно к чему произнес художник.

– Я думала, он – Ваш друг.

– Он мне не друг. И вообще – довольно опасный тип.

Я молчала и продолжала шагать, разглядывая окрестности..

– Не хочу, чтобы ты с ним встречалась! – тоном недовольного богатого самодура произнес художник.

– Я встречалась с ним в Вашем доме, – парировала ответчица. – Он ваш знакомый, вы с ним имеете общие дела.

– Да, но все же, – поморщился художник.

– Чем же он грешен? – весело произнесла я, заинтересованная такой нелюбовью к Габриэлю со стороны художника и его экономки.

– Многим, – получила я ответ из уст художника. – Он далеко не ангел.

– Это он пояснил мне сразу, как мы познакомились, – губы мои дернулись в улыбке, хотя я старалась казаться заинтересованной и воспринимающей советы со всей серьезностью.

– Вот как? Значит, вы разговаривали о личном? – не унимался Леонардо, все с новыми силами возвращаясь в разговоре к Габриэлю.

– Мы разговаривали о выставке и о Вас. Он посоветовал мне обратиться к Фабио Моро, чтобы арендовать зал, как я Вам уже сказала.

Тут Леонардо значительно напрягся, от чего вена на виске пульсировала.

– И что же он сказал обо мне?

– Ничего, – пожала я плечами. – Мы разговаривали о Ваших работах, о тех, что сейчас вы рисуете и никому не показываете.

– Ах, об этом, – Леонардо стал потирать руки нервными движениями.

Я стояла и ждала, пока он решится что-то произнести, но неожиданно раздался голос из толпы.

– Катерина!

Я замерла, подумав, что мне мерещится, но когда голос позвал меня во второй раз, я завертела головой. Леонардо сделал то же самое, и нашел источник шума гораздо раньше меня. Я посмотрела в ту сторону, куда были устремлены глаза художника и увидела, как через толпу, словно сумасшедший, ко мне пробирался мужчина. Приглядевшись, я не поверила глазам. Кого угодно я могла ожидать здесь встретить, только не его. И когда мужчина подлетел ближе со счастливой улыбкой, схватил за руку и стал трясти, что есть мочи, словно мы с ним старые друзья, я все еще была в прострации. Мужчина что-то говорил со счастливой улыбкой, а я слабо верила в реальность происходящего, хлопала глазами и молчала.

– Он, и здесь! – еще раз хлопнула я глазами. – Может и Кьяра здесь? Черт! – подумала я про себя.

Майкл, абсолютно не обращая внимания на стоявшего рядом художника, схватил руками мои руки, сжимал, не собирался отпускать, смотрел светящимися от счастья глазами, как будто получил самый желанный подарок на День рождения.

– С ума сойти, ты здесь! Я так рад тебя видеть! – раздалось по-английски с нью-йоркским городским акцентом.

– Я тоже, – шире улыбнулась я. – Что ты здесь делаешь?

– Я что здесь делаю, это ты что здесь делаешь? – не унимался мужчина, сияя своими белыми зубами.

– Я… – протянула я медленно и посмотрела на Леонардо.

– Поверить не могу! Ты здесь, – продолжил Майкл, не обращая внимания даже на мои попытки указать, что с нами есть еще и третий человек. – Это просто провидение!

– Я недавно сюда переехала, – только и смогла вымолвить я, ощущая, как его ладони все сильнее сжимают мои.

– Переехала? – удивился мужчина, продолжая сжимать мои ладони своими с силой, совсем того не замечая.

– Планирую пожить пока здесь, – улыбнулась я, морщась от боли.

– А где ты живешь?

Я назвала адрес, а заодно представила Леонардо.

– А Вы, и правда, художник? – Майкл смотрел на Леонардо с интересом.

– Да, и великолепный, к тому же, – ответила я за Леонардо, который совсем не был раз Майклу и мало желал поддерживать светскую беседу. – Ему восхитительно удаются портреты, – это фразу я произносила, смотря на Леонардо, чтобы тот немного смягчился. Художник заулыбался.

– Катерина мне льстит, – ответил он, немного расправив плечи.

– Вовсе нет, – замотала я головой и еще раз улыбнулась. – Ваши портреты просто потрясающие.

– Вы рисуете портреты? – заинтересовано произнес Майкл, взглянув на Леонардо оценивающе.

– Пишу, – поправил тот моего знакомого.

– Да, да. И сколько берете? – не унималась Майкл со свойственной практичностью американца.

– Я дорогой художник, – ответил Леонардо, несколько смутившись.

– Ну, не Рембрант же! – как всегда непринужденно произнес Майкл, не задумываясь, как больно ударяет по самолюбию творческих личностей.

– Сколько? Три тысячи, пять? Двадцать? Двести?

– По-разному, – ответил недовольно Леонардо.

– А профиль? – не унимался Майкл, въедливо расспрашивая о делах.

– Он пишет обнаженку, – тихо произнесла я.

– Правда? – глаза Майкла еще больше загорелись.

– Я пока не планирую принимать заказы! – резко произнес Леонардо, предварив вопрос.

– Но, Вы ведь можете передумать? – Майкл стукнул художника по плечу так, что тот немного осел.

– Навряд ли, – так же сухо ответил Леонардо.

– Да, бросьте, – ударили художника по плечу еще раз, от чего он был готов разразиться бранью как настоящий итальянец. – Плохие времена у всех бывают, не так ли?

– Простите, но меня ждут, и я должен идти. Катерина, я тебя жду у себя как всегда, – произнес Леонардо недовольным тоном.

– Я приду.

Он развернулся на пятках и удалился от нас. Настроение у Леонардо было испорчено. Я смотрела вслед, пока он не скрылся и, единственное, что я боялась сделать, это подумать о том, чем грозит мне появление Майкла.

– Какой хмурый тип, – произнес Майкл. – А где он тебя ждет?

– У себя. Я составляю каталог его работ.

– Зачем?

Я улыбнулась и сочла за благо не вдаваться в подробности, чтобы не перенапрягать мозг своего знакомого.

– Так надо, – был ответ. – Ты так и не сказал, что ты здесь делаешь?

– Я … – помедлил он.– Неужели ты не знаешь?

– Не знаю чего? – удивилась я, потянув Майкла за собой и продолжив прогулку.

– Я приехал за Кьярой, – меланхолично произнес он и пожал плечами.

– Та-ак, – пролетело у меня в голове. – Кьяра здесь?

– С ним, – добавил дрогнувший голос Майкла.

Ответить на это было не чего, посему я молчала и продолжала смотреть на него. Не сочувствовать же Майклу, в конце концов.

– Я подумал, что ты в курсе? – перевел Майкл свои несчастные глаза на меня.

– Как я могу быть в курсе? Я живу в Париже.

– Да, – печально вздохнул мужчина. – Просто я думал, что Илья тебе сказал.

– Это его дела.

Тут Майкл лязгнул зубами.

– Дела. Он опять ее увел, – прорычал Майкл.

У меня екнуло сердце. В голове моментально пронеслись воспоминания о нескольких людях, и связях между ними. Сказать Майклу, что Кьяра – мазохистка, было грубо, что она любит не его – удар в самое сердце, что она никогда не полюбит его – ниже пояса. Сказать, что сам Майкл – мазохист, было бы тоже грубо, хоть и полной правдой. Поэтому, я молчала. За это время он еще пару раз глянул на меня, по сторонам, словно пытаясь найти еще кого-то, и тоскливо зашаркал ногами.

– Почему ты не женишься на ней, если так сильно любишь? – не выдержала я, жалея его, похожего на брошенного щенка.

– Я предлагал много раз. Она неизменно отказывалась, ссылаясь на то, что это просто формальность, – еще более печально произнес Майкл.

– Понятно, – вздохнула я, продолжая шагать вперед.

– Думаешь, она не верит в брак? – заискивающе спросил он, словно я была оракулов, в котором содержатся ответы на вопросы.

– Я не знаю.

– А что ты думаешь? – не сдавался мужчина, задавая все новые и новы по форме, но не по содержанию вопросы.

– Я старомодна в этом вопросах брака, – ответила я.

– Ну да, – посмотрел он на меня и в этот момент вспомним о моем недавно почившем муже.– Думаешь о новом замужестве?

Мгновенно мне т жутко захотелось закатить глаза.

– Почему все задают мне в последнее время именно этот вопрос? – вздохнула я.– Словно бояться, что я буду носить траур до конца жизни.

Майкл притих ненадолго.

– Как думаешь, у меня есть шанс вернуть ее? – спросил он, наконец.

– Шанса нет только у мертвого, – пожала я плечами.

– Но, что мне делать, – раздался его голос громче, от чего несколько людей обернулись на нас. – Я несколько раз приходил к ней, она отказывается со мной разговаривать.

– Куда приходил? – не поняла я, переспросив.

– Они поселились в палаццо на Гранд канале, – удивленно ответил он.

– Что? – переспросила я, еле веря сказанному. – Давно?

– Неделю назад. Разве ты у них не была? – удивился Майкл, внимательнее посмотрев на свою спутницу.

– Я вообще не знала, что они оба здесь, – искренность в моем голосе звучала неподдельная.

– Они, вообще то, не вдвоем, – удостоверившись в правдивости моих слов, пояснил Майкл. – Дима тоже тут.

– ?

Меня все происходящее удивляло все больше и больше. Стало интригующе. Дело не в романтике?!

– Я не знаю, что мне делать, – опять со вздохом и грустью в голосе произнес Майкл.

– Приходи ко мне в гости, – ни с того, ни с сего произнесла я. – Подумаем в тихой обстановке.

– Это смело, – ухмыльнулся он, взглянув на меня.

– Что ты имеешь ввиду? – не поняла я его мыслей.

– Ну-у. Ничего.

Я призадумалась над происходящим.

– Вечером? – спросил Майкл.

– Можно и утром, можно днем, – пожала я плечами. – Я не имела ввиду сегодня.

– А-а, прости, не так понял. Хорошо, приду.

– Чудно, – улыбнулась я ему. – Мне пора. Пока.

Я улыбнулась напоследок и заторопилась уйти от него подальше. Голова быстро сообразила, что надо делать ноги, пока он не увязался за мной. Я зашагала мимо людей, постаралась стать незаметной и, слившись с толпой, пока не опомнился знакомый, ушла, точнее, убежала на благо себе.

Новости меня совсем не обрадовали. Было замечательно, когда никто не знал, где я нахожусь. Впрочем, люди заинтересованные в том, в чем и я, навряд ли как то связаны с Майклом, и не получат нужной информации вовремя. Мое корыстолюбие должно играть на руку только мне, а не другим.

Пробежав среди толпы, я свернула в один из проулков, и стала двигаться в сторону своего дома, отдаляясь от рынка. После новой новости, я могла предсказать, что произойдет. Мне станут сниться кошмары еще чаще и с еще более сложным, устрашающим сюжетом, я буду вздрагивать от каждого шороха, мне начнет мерещиться всякая ерунда. Если Майкл расскажет всем, что я в Венеции, десять из десяти, что Дима обрадуется, а Кьяра разозлится, Илье устроят жуткий скандал, от чего он будет еще больше злиться на меня, и самое неприятное, подумает, что я его преследую, или еще хуже – опять влезла в скверную историю. Я свернула еще раз, не доходя до дома, ходила по узеньким улочкам, мимо церкви и красивых зданий, пока не дошла до музея.

Голова поднялась вверх, разглядывая здание снаружи. Зачарованная очередным венецианским шедевром, я постояла немного у входа в музей и вошла внутрь. Здание было старым, стены шершавые, видавшие много попыток подновить их, с густым слоем краски, но при этом проигрывавшие в глазах посетителей. Стареющую кокотку представляло собой здание музея. Помещения давно не ремонтировались, почти разрушались на глазах, кое-где осыпалась штукатурка, кое-где появилась плесень от избытка влажности, что в Венеции – обыденность, кое-где мозаика ужасала своим состоянием, но вместе с этой разрушающейся красотой, точнее в стенах, где таяла под напором времени красота, витал необычайный дух очарования и мягкой неги. Несмотря на декаданс, красота все еще производила неизгладимое впечатление, заставляла ощущать пространство и время особым образом. В музее была выставка предметов быта венецианцев.

Я вошла, купила билет и стала убивать время, продвигаясь по маленьким многочисленным залам. Рассматривала старинную посуду, костюмы, мебель и музыкальные инструменты, осмотрелась по сторонам, подумала о том, что здесь очень маленькие и узкие окна, жадно прятавшие улицу и городские пейзажи от посетителей, обделяя их дневным светом. В стенах этого музея возможно устроить было выставку, только потребовалось бы много искусственного света, так как таинственности и приглушенного света здесь было в изобилии.

На осмотр потратила я часа полтора. Выставка мне понравилась, но к концу уже стало скучновато. После многочисленных мыслей, пред глазами предстала фигура мужчины, который с улыбкой приближался ко мне.

– Здравствуйте, – еще шире улыбнувшись, произнес он, глядя на меня поросячьими глазками.

– Здравствуйте?

– Вы все-таки пришли! Смею ли полагать, что из-за меня? – задиристо произнес мужчина и засмеялся.

– Из-за Вас, из-за любопытства, и по делу, – улыбнулся мой рот в ответ.

– Слушаю Вас, – брови приподнялись, от чего казалось, что глаза впиваются в лицо мужчины еще больше.

– Видите ли, мне нужно помещение, для выставки. Габриэль сказал, что у Вас есть зал для подобных мероприятий.

– Вы имеете ввиду выставку Леонардо Саппега? – попросили у меня пояснения.

– Именно, – кивнула я в ответ.

– Габриэль говорил, – кивнул мужчина своей некрасивой головой на мои слова.– У нас есть зал, и мы часто его сдаем. Вот только он не очень большой, хотя и хорошо обустроен для такого рода мероприятий. Все зависит от того, сколько полотен вы собираетесь представить.

– Могу я взглянуть? – сразу же произнесла я.

– Да, пойдемте, – махнул в сторону открытой двери мужчина. – Я Вам покажу.

Фабио Моро оказался прав, зал действительно имел хороший искусственный свет, удачное расположение и весьма скромный метраж. Даже если выставить картины по всем стенам, их могло быть максимум штук двадцать, а следовало еще оставлять промежутки, если разбивать на темы. Кроме того, во избежание толкотни, чтобы создать приятную атмосферу, можно было пригласить внутрь человек двадцать пять, и только. Придется сильно подумать над тем, кого именно приглашать в день открытия выставки, убрать все лишнее, но при этом, не лишив мероприятие пышности и праздности. Искусство не должно быть обыденным. Выставка будет открыта недели три, значит придется позаботиться о том, чтобы в зал проходило не более двадцати человек. С этим вопросом можно обратиться к Фабио Моро. Думаю, он нашел бы двух человек, которые вполне справились бы с контролем, заодно проверяя билеты. Фабио Моро еще сделал несколько предложений, которые я не преминула запомнить, показал несколько подсобных помещение, которые тоже могли сослужить службу в предстоящий вечер открытия, и стал выводить меня из музея.

Последним залом перед выходом был зал старинных фотографий, моментально произведший впечатление, от чего я как ребенок прилипла глазами к стенам. Рассматривала бело-серые картинки различной формы и размера, одну за другой: мужчины и женщины в старинных костюмах, мещане, аристократы, деятели искусства. Казалось, здесь были все: весь цвет Венеции, знаменитости, представители всех сословий. Провожатый, похоже, был доволен моей заинтересованность, и не мешал наслаждаться экспонатами. Вдоль левой стены, мимо которой семенили мои ноги, глаза наткнулись на странную фотографию. На фотографии была женщина. Странная женщина. В величественной позе стоявшая где-то в будуаре, и смотревшая на зрителя гипнотическим взглядом. Ее волосы в локонах казались черными, как и платье, и платок. Огромный платок с длинной бахромой, изысканно спускающийся с плеч величавой хозяйки.

Я смотрела и не могла оторваться от этой фотографии. В углу были подпись и дата. Рядом – еще одна фотография. На ней, судя по подписи, была та же самая дама. Она сидела в профиль, в шелковой юбке с темным верхом, подпоясанной широким поясом. На голове женщины была роскошная черная шляпа с огромными полями, и розами, витиеватым ручейком раскинутыми по полям. На тонких руках были черные перчатки, и вся шея женщины была увешана жемчугом. Я продолжала вглядываться в эти фотографии, и все остальные прекратили для меня существовать. С боку ко мне донесся шепот.

– Знаете, кто это?

Я помотала головой, не отрываясь от интересной картинки.

– У этой женщины была печальная судьбы, – медленно произнес директор музея.– У нее было все, о чем может только мечтать человек. Аристократка, очень богатая, красивая. Много мужчин добивалось ее расположения. А как она пела!

– И что же случилось? – затаив дыхание, произнесла я.

– Она увлеклась оккультизмом, погрязла в ереси, и сошла с ума, – замогильным тоном произнес голос рядом со мной. – В начале двадцатого века этим многие увлекались, – с придыханием продолжал Фабио Моро. – Все отвернулись от нее: ее семья, друзья, общество. В конце концов, ей сняли дом на окраине, и вход в родовой палаццо ей был заказан. Родственники с ней не общались, про нее просто забыли. Нашли в том самом доме мертвую, с освежеванным лицом, – от этих слов я вздрогнула, а рассказчик прибавил.– Убил собственный любовник.

– Какой ужас! Молодую? – выпучила я от страха глаза.

– Нет. Ей было тогда уже шестьдесят шесть, – немного усмехнувшись, ответил директор музея.

– Не знала, что такое возможно?

– В жизни много странного, никогда не угадаешь, где и как тебя смерть встретит, – ответил печально мужчина.

– А ее семья? Они жили здесь, в Венеции? Как они такое допустили? – все еще не могла прийти я в себя от страха.

– Они отказались от нее, – пожал Фабио Моро плечами.– После ее смерти, вообще стараются не вспоминать эту историю. Был жуткий скандал. В Венеции об этом говорили лет пять и до сих пор легенды ходят.

– Например? – заинтересованная, произнесла я.

– Ну, что душа ее не успокоилась, что дом, в котором она жила, всех губит. Ночью мимо него никто старается не ходить.

– Он заброшен?

– Нет. Но пустует периодически, с хозяевами неизбежно случаются несчастья. Кто в нем сейчас живет, не знаю.

– Он принадлежит ее семье? – еще раз взглянула я на портрет.

– Нет, его сразу же продали. Семья жила в палаццо, в одном из зданий, которыми мы так гордимся. Правда и их дом теперь принадлежит другим людям. Лет пятнадцать пустовал, а этим летом там кто-то поселился, как я слышал.

– Новые хозяева? – с жадностью услышать побольше, спросила я.

– Может быть, а может, просто арендаторы, – пожал плечами директор музея.

– А кому он принадлежит сейчас? – никак не могла я остановить себя от расспросов.

– Не скажу точно, – вздохнул директор музея. – То ли американцам, то ли русским. Знаете, из тех, у кого толстый кошелек и отсутствие культуры, – забылся мужчина, но потом опомнился. – Простите. Я ничего не имею против других культур, я хотел сказать, домов завладел не представитель итальянского наследия и культуры.

– Ничего, у каждого есть право высказать свое мнение, – ответила я. И улыбнулась.

– Мы любим, когда наши аристократы устраивают приемы и праздники. Это и красиво, повод поговорить. А когда в старинных дворцах поселяются приезжие, чувствуешь, как твое наследие, то, чем ты так гордился, постепенно ускользает от тебя, словно песок сквозь пальцы.

– Вы знаете семью, которой принадлежал палаццо?

– Да, я знаком с наследницей. Может и вы, знакомы, – ответил он.

Я немного удивилась.

Если Вы видели фотографии в местной газете о концерте в Ла Фениче. Хотя, навряд ли.

– Видела, – быстро ответила я.

– Да? – встрепенулся директор музея. – Тогда Вы должны были заметить там статью о семье, и женщину. Сеньора Валерия – очень красивая женщина, ее сложно не заметить.

– Ну да, – подумала про себя. – А еще я помню сцену, которую увидела на улице Венеции в самом начале моего пребывания здесь.

– А эти фотографии к Вам в музей как попали? – решилась я на очередной вопрос о странной даме.

– О, это все благодаря связям. Я задумал создать выставку, и буквально сам по крупицам собирал все раритеты. Договаривался с семьями, чтобы позволили забрать вещи, которые представляют ценность для истории. С этими вещами было очень трудно. Они много лет провалялись в чуланах, некоторые из личных вещей этой женщины родственники сожгли.

– Сожгли? – удивилась я.

– Суеверия, – вздохнул Фабио Моро. – Ее ведь подозревали в колдовстве и ереси. Ходили слухи, что она убивала людей. После ее ужасной смерти, считали, что она поплатилась за грехи. Все боялись этой женщины и ее дома. Вещи даже нищие брать не хотели.

– Она, правда, убивала? – у меня перехватило дыхание.

– Нет, это были просто слухи. Она никого не убивала, – улыбнулся Фабио Моро.

– А фотографии не сожгли? – еще раз взглянула я на портрет женщины на стене.

– Что удивительно, – директор музея последовал моему примеру. – Они провалялись на чердаке в палаццо, пока Валерия не нашла их. Я пришел, нашел и попросил отдать музею в дар старинные вещи. Семья с радостью избавилась от ее вещей.

– Даже от драгоценностей?

– Нет, – она засмеялась. – Драгоценности, книги, картины, принадлежавшие ей, оставили. Только мелкие личные вещи, которые не сожгли.

– Семья тоже верит этой истории?

– Сейчас, наверно, нет, или это у них превратилось со временем в легенду. Прямых потомков этой женщины не осталось, ведь у нее не было детей. Сейчас – это ее правнучатые племянники. Не думаю, что все они интересуются той давней историей.

И тут меня что-то заставило обернуться. В углу на меня смотрели карие глаза. Фабио Моро тоже посмотрел в направлении моего взгляда и притих. Я улыбнулась, и человек начал приближаться.

– Привет, – весело произнесла я, когда мужчина был совсем близко.

– Привет.

– Что ты здесь делаешь?

– Развлекаю себя, – блеснул он улыбкой.

– Нравятся старые фотографии? – удивилась немало я.

– Мне нравится смотреть на тебя.

Улыбка сама собой легла на лицо от его слов. Директор музея стоял рядом с нами сам не свой.

– А ты любишь эту старину? – еще обольстительнее улыбнулся мужчина.

– И да, и нет, – пожала я плечами. – Мы только что договорились по поводу выставки. Твой знакомый любезно показал мне экспонаты.

– А-а, – улыбнулся мужчина. – Это единственное, чем он гордится!

Фабио Моро подпрыгнул на месте и насупился от негодования, но при этом не посмел произнести ни слова. Мы с мужчиной снова улыбнулись друг другу, и он начинал все больше впиваться в меня глазами, похожими на угли.

– Ты домой сейчас? – спросил он наконец.

– Да, – кивнула я в ответ.

– Давай провожу.

Я кивнула еще раз, и мы вышли на улице, ставшую серой от сумерек, в которые успел погрузиться город. Я мерила шагами улицу, Габриэль молчаливо шел рядом, шаркая ногами в унисон моим шагам, тоже думал о чем-то.

– Знаешь, я хотела попросить, – тихо начала я, не будучи толком уверенной, что он именно тот, кто мне нужен.

– О чем?

– Можно ли узнать, где проживал человек?

– Здесь? – переспросил Габриэль.

– Да, – кивнула я головой.

Габриэль немного помолчал, что-то обдумывая.

– Часто?

– Время от времени, – тихо ответила я.

Габриэль остановился, и призадумался, впиваясь в меня глазами.

– Просто человек?

– Поль, – еле смогла я выдавить из себя имя мужа.

– А, тогда все гораздо проще. Тебе стоит спросить Леонардо.

– Я спрашивала, он ответил, что не имеет ни малейшего представления.

Брови над черными глазами сначала приподнялись домиком, затем соединились в одну линию.

– Зная Поля, он не мог жить в отеле, у него должно было быть особое место, – произнесла я немного скованно.

– Я могу попробовать что-нибудь выяснить, но обещать не могу, – ответил Габриэль. – Поль был скрытен, но учитывая его вес в нашем мире поддельной красоты, – употребил Габриэль странный речевой оборот, – думаю, что можно разузнать.

– Спасибо, – тихо ответила я.

– Но, что ты хочешь найти? Наследство? – весело дернулись губы.

– У меня ностальгия, – раздался вздох.

– И что ты надеешься найти в том месте? Письма для тебя? Фото? Лучше еще раз проверь почну в компьютере и телефоне.

– Ничего, – солгала я. – Что я могу там найти? Хочется еще раз побыть там, где был он.

Габриэль довел меня до моей улицы и попрощался. Я зашагала вперед, и, приближалась к дому, лицезрела именно то, что ожидала и чего боялась. Около входной двери, на единственном каменном приступке сидел мужчина. Высокий, хотя этого не было сейчас заметно, блондин, с голубыми глазами и сияющей улыбкой. Не смотря на столь яркие атрибуты внешности, мечтой женщин мужчину было сложно назвать. Высокий лоб, тонкий, длинный нос, тонкие губы большого рта делали его смазливым, но отнюдь не привлекательным. На мой вкус, даже отталкивающим. Хотя, если не приглядываться к внешности, можно было найти его симпатичным, поболтать и обсудить пару тройку дел. Мне общий язык с ним найти не составило никакого труда еще в самом начале нашего знакомства, но другим людям он иногда действовал на нервы. Кто-то считал его занудой, кто-то помешанным на карьере, кто-то – эгоцентристом. Видеть его сейчас мне совсем не хотелось, от чего из груди вырвался вздох, пока я медленно подходила к двери, улыбаясь. Он встал, и еще шире улыбнулся.

– Ты не против? Мне здесь так скучно, что хочется застрелиться, – с тоской произнес мужчина.

– Да нет, – ответила я и вставила ключ в дверь.

– Я опять был у них, но никого не обнаружил, – донеслось сквозь шум поворачивающегося ключа.

– Они уехали?

– Мне сказали, что отправились на морскую прогулку по лагуне.

Я открывала дверь, а Майкл привалился с боку. Вид у него был как у побитой собаки. Дверь открылась, две пары ног переступили через порог.

– Ого, ну и домик! – раздалось с порога.

– Нравится?

– Нет! – помотал мужчина светлой головой. – Прямо для страшилок, такой колорит.

– Почему?

– Такое старое, прямо пугающее местечко! – Майкл начал осматривать помещение ни сколько не стесняясь хозяйки.

– В палаццо по-другому? – захлопнула я дверь и пошла следом за гостем.

– Ну, там хоть мебель поновее, повеселее как-то, интерьер богатый, и вообще – помолчал он, – светлее как-то. Тебе одной здесь не страшно?

Майкл плюхнулся на диван, раскинув ноги.

– Нет. Только пробки вышибает, часто приходится сидеть без света, – ответила я. – Вот тогда жутко!

– А кто тебе их на место ставит? – Майкл не переставая крутил головой.

– Приходится просить Леонардо. Неудобно его дергать, но что делать, – пожала я плечами.

Я нажала на выключатель, и как нарочно, свет замигал, а потом совсем исчез.

– Опять, – устало сказала я. – Так постоянно.

– Тогда я правильно сделал, что пришел сегодня. Тебе повезло, – улыбнулся он. – Покажи щиток.

Я вздохнула и стала показывать дорогу к щитку. Коридор был узким и темным, приходилось идти друг за другом, из-за чего Майкл постоянно налетал на меня сзади. Извинялся при каждом косновении носка к моей пятке и продолжал в том же духе. Это доводило. Я терпела и желала скорее прийти, чтобы уберечь свои ноги. Дойдя до нужного места остановилась, и он в очередной раз налетел на меня. Очевидно американский дух деловитости и активности не мог приспособиться к плавному течению жизни и медленным движениям. Пальцы коснулись створки, раздался жуткий скрип. Гость присвистнул, узрев, с чем уму предстоим иметь дело.

– Похоже на тарелку макарон, правда? – весело произнесла я.

Ответом мне стали сомкнувшиеся брови, которые больше не расходились. Мужские руки стали ощупывать провода, издавая странные шорохи. В закрытом помещении, с хорошей акустикой они были особенно страшными. Майкл что-то щупал пальцами и внимательно осматривал содержимое, мне доверил держать фонарик и переминаться с ноги на ногу, вздрагивая то и дело.

– А что это за провода? – раздался неожиданно голос.

Палец указывал на маленькие, тоньше остальных, белые шнурки, по форме напоминавшие спагетти.

– Откуда я знаю?

– К чему они у тебя подсоединены? Они не от общей системы, – произнес многозначительно голос мужчины.

– Мы сейчас с тобой как слепой с глухим разговариваем, – ответила я на его вопрос.

Майкл повертел головой, поковырялся и начал хмуриться, потом снова погрузился в работу, завис минут на десять. Мои руки окончательно затекли, казалось, этому не будет конца. Наконец что-то щелкнуло, свет включился. Тусклый, едва способный осветить помещения свет стал гореть во всем доме, от чего Майкл радостно и горделиво смотрел на деяние своих рук. Я тяжко вздохнула, зная, что позже он опять выключится. Майкл, оглядывая все вокруг, и выпячивая грудь как индюк, подошел к корзине, в которой стояли бутылки.

– Ух ты, вино! – произнес он, схватив одну из бутылок.

– Надеюсь, ты не хочешь попросить угостить тебя?

– Почему нет? – удивился он и повернулся ко мне с улыбкой на лице.

– Ты представляешь, сколько оно здесь стоит? Я за твое здоровье не поручусь!

– Да брось, вино с годами только лучше. – ответил Майкл, но второй взгляд, брошенный на бутылку был не таким смелым как первый.

– Неизвестно откуда оно здесь появилось!

Его брови приподнялись.

– Здесь двадцать лет никто не жил, – пояснила я.

– Двадцать лет! Ты серьезно? – удивился Майкл, еще раз осмотрев помещение.

– А вину и того больше, – май палец лег на дату.

– Это значит, что оно хорошее, – неуверенно произнес мужчина.

– Тогда забери его с собой и выпей в гостинице. Если отравишься, хоть быстро скорую вызовут.

– И заберу, – улыбнулся он.

Мы пошли обратно, а потом я вспомнила еще кое о чем. Схватив за руку, я тянула мужское тело вверх по ступенькам, таким же узким и крутым, что и ступеньки в подвале, только эти ступеньки вели на третий этаж к тяжелой деревянной двери, которая никак не хотела поддаваться и разжигала тем самым мое любопытство сильнее.

– Куда мы идем?

– Увидишь, – тянула я за руку и возбужденно дышала от предвкушения.

Майкл споткнулся, что было логично, поднялся и дальше уже неувереннее последовал за хозяйкой дома, столь бессовестно пользовавшейся его добродушием и безотказностью. Я остановилась и засветила фонариком. Свет то тут, то там выхватывал фрагменты дерева, преграждавшего дальнейший путь. Вынужденный поработать прорабом, Майкл стоял, внимательно осматривал дверь. Потом сам замок стал предметом изучения, руки его что-то прощупывали, плече тоже немного побило дверь, и раздался вздох.

– Так просто ее не откроешь. У тебя есть инструменты, или хотя бы кухонные принадлежности?

Нам пришлось спуститься и потратить не менее двадцати минут на поиски приспособлений, способных открыть дверь, или взломать, на худой конец. Притащив необходимое на третий этаж, Майкл разложил их перед собой и начал что-то делать с замком. Его потуги у двери продолжались где-то минут двадцать.

– Думаешь, сможешь открыть?

– Еще бы! – прокряхтел голос.

Он еще немного попыхтел и вдарил по двери. Та распахнулась с жутким скрипом, который резанул слух. В лицо ударила пыль, от которой мы оба громко закашляли.

– Слушай, тебе точно туда нужно? Пыль аж глаза ест, – произнес Майкл, еле откашливаясь

– Да, – я шагнула внутрь.

Мы оба встали в проходе, оглянули все взглядом, и я сказала.

– Нет.

– Я тоже так думаю, – кивнул Майкл на мои слова.

Мы синхронно шагнули обратно, и Майкл захлопнул дверь.

– Чаю?

– Отлично, – был его ответ.

– С сахаром или молоком?