Текст книги "Живи, как дышишь"
![](/books_files/covers/thumbs_150/zhivi-kak-dyshish-267691.jpg)
Автор книги: Екатерина Садыкова
Жанр: Общая психология, Книги по психологии
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Живи, как дышишь
Екатерина Садыкова
Иллюстратор Лия Дьяконова
© Екатерина Садыкова, 2023
© Лия Дьяконова, иллюстрации, 2023
ISBN 978-5-0060-5207-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Живи, как дышишь!
Предисловие
Жизнь идет. И большинство из нас шагает с ней где-то рядом. Кто параллельно, кто-то изредка пересекается с реальностью, но все еще далек от действительности «здесь и сейчас». Ходим, дыша только малой частью своего счастья. А как хочется жить во весь вдох-выдох и быть с ЖИЗНЬЮ близким настолько, насколько возможно!
Что мешает каждому человеку проживать свою жизнь не вместо реальности, а вместе с ней – книга Екатерины Садыковой (Орнкьер)
Екатерина – психолог, предприниматель, сценарист, родилась в Башкирии в Нефтекамске, живет и работает в Уфе, организовала и ведет Школу Здоровой Семьи, семинары, тренинги, индивидуальные и групповые консультации.
«Мне захотелось в легкой доступной форме коротких рассказиков, сценариев, эссе – дать тяжеловесные психотерапевтические знания о структуре личности, о родительских приказаниях и программах, искажающих жизни детей и внуков, о способах исправления искажений. Сделать этакое незаменимое карманное пособие для каждого, кто интересуется собой, своей жизнью и психологией, книжку первой психологической самопомощи, домашнего психотерапевта в читальном варианте».
Е. Садыкова (Орнкьер).
Глава 1. Диагнозы и рецепты (родительские приказания)
Часть 1. Осознаю приказания родителей – обозначаю свой диагноз
Жизнь была, есть и будет творческим процессом, набором созидательно – разрушительных случайностей, которые люди пытаются хоть немного себе объяснить, как-то на них отреагировать, переводя в закономерности, и пробуя ими управлять.
Нынешняя наука эпигенетика говорит, что ты появился (можно я сразу перейду на уровень близости «ты») уже тогда, когда твоя бабушка 5-й месяц ходила беременной твоей матерью, и в развивающемся теле мамы сформировалась в яичниках яйцеклетка, которая даст позже тебе твою жизнь. То есть: бабушка стрессанула, мама напряженку переняла, тебе передала. А ты ж ни сном, ни духом… Бум-бум о стенку лбом, все равно жизнь – через пень-колоду.
Ну, кроме шуток… если психика бабушки не смогла справиться оперативно со стрессом, прожить страх, гнев, горе по какой-либо причине, будь готов к приумножению запрещенной реакции – в вашей матери и затем в тебе – многократно. Это и называется в психологии травмой – непрожитые до конца эмоции, часто передаваемые от поколения к поколению. Они могут быть ситуативными. Что-то произошло. А могут принимать форму привычного ежедневного поведения, отношений и чувствования в семье. Например, формы эмоциональной «замороженности», отсутствия поддержки, алкоголизма, трудоголизма. И многое другое может передаваться по наследству в виде программ и родительских приказаний. И слова для этого не обязательны. И перенимаешь ты это очень рано – до трех лет, до того момента, пока не заговорил. По методике трансактного анализа Эрика Берна (Бернштейна) и его последователей Гулдингов, есть 12 приказаний, формирующих жизненные программы.
Что за родительские приказания? А вот эти: не живи, не будь; не чувствуй; не будь собой; не думай; не делай; не будь здоров; не будь успешным; не достигай; не будь первым; не расти; не взрослей; не будь близким; не принадлежи. И даются они не словами, а поведением родителей, из которого дети делают ранние выводы, лишенные критики, не содержащие логики. Выводы ошибочные, но позволяющие выжить. Затем после 3—4 лет от роду, когда в ход пошли слова значимых для тебя людей, добавляются контрприказания: будь совершенным, будь сильным, спеши, пытайся – старайся, радуй других. Теперь это выражается словами значимых для вас людей (не только родителей). Так образуются стратегии выживания. Приказания и контрприказания выстраивают жизненные программы – сценарии жизни со своим процессом «пока не», «всегда», «никогда», «после», «почти», «открытый конец». И все это формирует три ведущих твоих эго-состояния – Внутренний Родитель, Внутренний Взрослый, Внутренний Ребенок. Это не про внешних мам и пап, это про тебя, про твои внутренние процессы и состояния психики.
Вот вам сжатый в абзац один из самых эффективных психотерапевтических методов – трансактный анализ. А чтобы этот анализ стал близким, понятным и карманно-полезным, жизненно-прикладным – нарисую словами портреты по каждому приказанию, контрприказанию и сценарному процессу. И познакомлю с Внутренним Ребенком, Родителем и Взрослым.
Часть 2. Про портреты Внутренних Детей
Нет плохих детей, есть дети, которым плохо.
Народная еврейская мудрость
Ко мне на консультации за многие годы приходило множество женщин и мужчин. И вместе с каждым из них – их неповторимый Внутренний Ребенок. У кого – послушный, сидящий смирно на стульчике и не смеющий качнуть ногой, у кого – разухабистый хулиган, бунтующий против всех и вся, у кого хитрющий манипулятор, выторговывающий нелепой детской хитростью плюшки психолога вроде «могу я позвонить ночью, если вдруг что». Но всех их я бы разделила на двенадцать – пятнадцать типов – по количеству самых «страшных родительских приказаний», с которыми эти побольшевшие и неповзрослевшие психологически люди пытались жить. И об этих двенадцать типах мои портреты. Вам портреты помогут в ком-то узнать и понять себя. И, конечно же, тех, кто в вас вкладывался. А в конце книги будет небольшая, но очень необходимая каждому памятка, как корректировать свои состояния. Глубокой терапии с вами при этом не произойдет, для этого все – таки нужно собраться и прийти к психологу-психотерапевту на консультации, и не на одну. Но многое в качестве 03, вы получите. Кстати считаю, что исцелять свои душевные болячки – это самая большая любовь к себе. Любите себя и будьте любимы другими.
Часть 3. Портрет 1. ТАНЮШКА (приказания «не живи, не будь», «не будь собой»)
Жила-была Танюшка – розовое ушко. Танюшка-хохотушка. Она смеялась таким колокольчиковым смехом, что вслед за ней все начинали потихоньку хохотать. Ушки у Танюшки, как говорила мама, «дедовы лопухи». Мама расстраивалась, а папа говорил:
![](image0_64ec3e3463985489d9daff37_jpg.jpeg)
Танюшка и ушки
– Израстут уши. Танюшка вырастет, они ей уж лет через пять, малы будут.
А мама не унималась:
– Да конечно, вон у девочек ушки как ушки, маленькие, аккуратненькие, а у нашей – горе одно.
– А что такое горе? – спросила Танюшка у соседки по лестничной клетке.
– Горе? А оно тебе зачем? – удивилась тетя Варя.
– Мама говорит, у меня не уши, а горе одно. А я и не знаю, какое оно – горе, плохое или хорошее.
– Да уж конечно не хорошее. Вон баба Шура с первого подъезда померла, так это и есть горе.
Танюшка представила мертвую бабу Шуру вместо своих ушей и помотала головой:
– Нее, баба Шура не двигается, раз умерла, а я ушами своими шевелить могу. Врете вы все – обиделась Танюшка, и пошла с Бобиком играть. И думать, что взрослые все врут. Чуть попозже Танюшка увидела горе, когда сгорел дом у соседей из переулка. Тогда она подумала, что горе – это точно не про ее уши. Тогда почему мама так сказала? Может вся Танюшка горе для мамы? Как пожар у соседей? Тогда Танюшке стало маму очень жалко. Ведь тетя Саня – погорелица плакала и голосила навзрыд, когда дом – то ее сгорел. И тогда Таня подошла к маме и сказала: «Мамочка, я тебя так люблю, я не хочу, чтобы я была твоим горем, роди меня обратно». И тут мама распахнула глаза, охнула, зарыдала, и побежала, куда глаза глядят. Потом пришла часа через два вся зареванная, обняла Танюшку и сказала: «Ты прости меня, дочка, я все думала, что ты не вовремя родилась, как на пожар торопилась, вот тебя и винила. А чем ты виновата? Я ж тебя родила, и отец. Бог жизнь дал, кого винить… Ты даже не думай больше просить меня родить тебя обратно, живи и радуйся». И стала Танюшка дальше жить и радоваться.
Часть 4. Портрет 2. КАТЮНЯ (приказание наоборот – « живи, будь»)
Вчера приезжала бабуля, погладила Катюню по макушке и сказала, что она «солнечная девочка». Катюня ворочалась всю ночь, а утром решила проверить бабулю, правду сказала или нет. Встала, когда солнышко тоже подниматься начало, вышла в сад и ждет, что оно скажет…
![](image1_64ec3e4863985489d9daff79_jpg.jpeg)
Катюня и солнышко
А солнышко молчит…
«Наверно, наврала бабушка» – стала расстраиваться Катюня. Уже носом шмыгать начала. И вдруг Солнышко выскочило из-за яблоневых веток и залило ее всю с ног до головы теплым – теплым золотым – розовым – персиковым светом. Катюня растаяла, подумала, какая у нее замечательная честная бабуля, повертелась спиной и боками к солнцу, понежилась, и пошла досыпать сладкое утро.
Когда Катюня выросла, и стала большой и серьезной тетей, она часто вспоминала это утро, и ей становилось тепло душой, потому что в этом мире есть те, кто любит просто так и не врет детям.
Часть 5.Портрет 3. МАРИШКА и кот (приказание «не чувствуй» по-кошачьи)
![](image2_64ec3e4763985489d9daff76_jpg.jpeg)
Маришка и кот
У Маришки был кот, его папа подарил, когда в рейс уходил. Так и сказал: «Вот тебе твой кот, его Славик зовут». Почему Славик, Маришка не поняла – спросила папу. Тот ей ответил, что он такой же черноволосый, как Славик – папин второй водитель на работе. Так Маришка стала жить поживать с котом Славиком.
Не сказать, что он оказался неженкой, совсем не умел играть, выпускал когти, и не любил ласкаться. Гладиться давался только по большиииим праздникам. Когда папа в очередной раз вернулся с рейса, Маришка спросила, откуда он кота взял. Папа сначала засмущался, но врать не стал и сказал, как есть:
– Мимо тюрьмы проезжал, так этот посреди дороги сидел, мелкий совсем, сирота блохастый, чуть не задавил. Отмыл его в гостинице, покормил, дай думаю, заберу Маришке другом будет, вырастим охломона…
– Вырастим… – печально сказала Маришка.
Ей стало жалко Славика, который жил без мамы-кошки и искал пропитание около тюрьмы. Про нее она опять от папы узнала, который туда консервы возил. Маришка подумала: «Наверное, Славик одними консервами и питался, и не гладил его никто, вот и не умеет обниматься, не ласковый совсем. Ну, я его буду сметанкой, молочком, разными китекятами кормить, долго гладить, и он станет ласковым».
Маришка росла, делала, как задумала. Славик рос рядом. Первые года два беспрестанно дрался и приходил как разбойник, весь в шрамах со сломанными ногами, оторванными клоками шерсти. Маришка просила у мамы мазь Вишневского, бинты, лечила, гладила, обнимала. Однажды они со Славиком пошли в магазин. Ну как пошли – Маришка пошла, а Славик за ней увязался. Вдруг из переулка выскочила овчарка. Маришка испугалась, сжалась вся. И откуда ни возьмись стрелой из-под ее ног на нос овчарке прыгнул Славик. Орет, повис на морде, и глаза ей царапает. Овчарка взвыла, мотнула головой, скинула кота и нырнула под забор крайнего дома. А Славик отряхнулся, полизал снова сломанную лапу, и ну возле Маришкиных ног восьмерки писать, ходит, мяучит. Маришка заплакала, подняла его на руки, прижала к себе и сказала: «Ты самый лучший кот на свете, я тебя люблю». И больше Славик не вырывался от Маришкиной любви, не кусался, а только мурлыкал.
Часть 6. Портрет 4. МАРГАРИТКА (приказание «не взрослей», «не будь ребенком»)
Маргаритка родилась совсем маленькая всего кило двести. На нее все дули, оберегали. И к двум годам купили ей друга – сенбернара Балу, чтобы тоже оберегал. И так уж все старались, что годам к пяти Маргаритка была уверена, что попала в мир страшных опасностей. Что из – под любой двери может просочиться «сквозняк», и тогда она «простынет, заболеет и умрет», что из любой подворотни может выскочить «несносный хулиган», что любой в этой стране «может наорать на беззащитного человека».
![](image3_64ec3e4663985489d9daff73_jpg.jpeg)
Маргаритка
Мама была все время на работе, а бабушки душили внучку своей нерастраченной тяжелой тревожной «любовью». И все чаще Маргаритка уползала от этой «любви» к Балушке на коврик, гладила его, росла вместе с ним, бегала по лужайке. Это единственное существо, на которое бабули возлагали много надежд и определяли его, как охранника от всех жизненных опасностей, ибо на себя болезных, они не надеялись.
Балуша вымахал ростом с теленка, был тих, спокоен, уверен в себе, как настоящий мужчина. На бабушек смотрел, как на осознанное недоразумение жизни. Лаял так нечасто и звучно, что ползагорода вздрагивало при его «ваф».
Однажды папа Маргаритки пришел вечером печальный, и сказал, что дом придется продать и купить квартиру, но она будет маленькая и он совсем не знает, куда девать Балу. Маргаритка испугалась. Папу она видела изредка, а верного друга 24 часа в сутки, это ее опора, защита.
– Куда девать? Зачем девать? Балу поедет с нами! – разревелась Маргаритка.
– Там ему негде спать, Маргуша. – пытался унять плачущую дочку папа. – Он у нас очень большой, только в доме жить может, вон я ему какую будку построил, пятнадцать квадратов. А там у нас вся квартира двадцать пять.
– Значит, мы никуда не поедем – перестала плакать Маргуша, спрыгнула с отцовских коленок и помчалась на улицу к Балу.
Когда кудахтающие бабули и папа выбежали вслед за Марго, след простыл и от нее и от ее друга. Все не на шутку испугались, и ринулись в разные стороны искать пропажу. А пропажа сидела рядом, за соседним гаражом вместе с собакой и приговаривала: «Мы с тобой уйдем от них, в город, в приют. Я тебя в приют пристрою и сама там буду других собак кормить, убирать, меня и не выгонят. Проживем без них». Здесь Маргуша «повзрослела» без времени, не стала бояться, не стала злиться, даже толком плакать не стала. А взяла Балушу за поводок, надела намордник и пошагала пешком из загорода в город…
Она вспомнила, что с мамой они ездили на 105 автобусе в поликлинику, и запрыгнула в него. В кармане лежали деньги на продукты, которые дала ей бабушка утром, билет было на что купить. Там она спросила, как добраться до ветеринарного приюта, ей добрые пассажиры нарисовали на бумажке маршрут. И к вечеру Маргарита и Балу стояли возле директора приюта – молодой девушки лет 30-ти с копной рыжих волос, и уговаривали:
– Да вы нас в уголочек какой-нибудь возьмите, я все-все буду делать, помогать вам, я за Балушей убиралась, и он сам может, в зубы лоток берет, какули поддевает и уносит в яму. И еще он тихий, не лает никогда. От нас вам только польза, возьмите нас, а…
– Да как же я вас возьму, вы же несовершеннолетние. Родителям надо сообщить…
– Не надо – отвернулась Маргарита. – Мы им не нужны.
– Как это, не нужны?
– Отец дом продал, квартиру купил, говорит, маленькая она, чтоб Балу в нее брать. А я без Балуши там жить не буду.
– История… – проговорила директор Вера.– Ладно, утро вечера мудренее. Давай я Балушу определю, у нас есть для него дом, чистый, теплый. А ты ко мне в офис, сегодня на диванчике поспишь. Утро вечера мудренее.
– Спасибо тетя Вера! – прыгнула к ней на шею Маргаритка.
А тем временем в доме Маргуши никто не спал. Бабушкам вызывали неотложки. Отец носился по милициям, больницам и моргам, как помешанный, накрученный семейством через чувство вины. Мать оставалась дома, на случай, если вдруг Маргуша появится.
А Маргуша после всего страшного дня, свернулась клубочком на диване Веры и крепко уснула, решив, что в этом мире всегда надо спасать себя и друзей, даже от тех, кого считал своей семьей.
Что было утром и потом? Конечно, Вера объяснила Маргарите, что надо позвонить семье, и потом уже решать, что делать дальше. Конечно, приехали папа и мама. Договорились, что на какое-то время оставят Балу у Веры в приюте, и что Марго сможет приезжать к нему когда захочет. И помогать Вере, когда сможет. А потом, когда родители купят жилье побольше, Балушу сразу заберут. Маргуша согласилась конечно, но родителям не поверила… Все что обещала Вере, сама она выполняла, приезжала, помогала. А отцу… не верила. Даже когда он купил трехкомнатную квартиру и забрал Балу, не верила. Ведь он мог предать однажды. Значит, сможет и еще раз. И она стала расти и надеяться только на себя. И очень нескоро она смогла понять, что человек может ошибаться, что папа не идеален, что она не железная, что можно никого не спасать. Но это все потом.
![](image4_64ec3e4563985489d9daff70_jpg.jpeg)
Славка
Часть 7. Портрет 5. СЛАВКА (приказания «не будь собой», «не чувствуй»)
Имя Славке выбирали всем миром – отец-мать, бабки-дедки, дядьки-тетки, победил отец. Он хотел пацана. Сказал с пьяным нажимом:
– Пусть мужик родится во славу семьи, рода и отечества, Славой назову.
А родилась девочка, ошиблись врачи. И вот всю эту ответственность за славу семьи и родины поволокла на своей маленькой, невзрослой душе с самого рождения крошечная девочка Слава. Пьяный от радости отец, сделавший свидетельство о рождении, примчался в роддом и орал в окошки:
– Маня, покажи мужика! Братцы, у меня мужик родился! Скока весит?
Тут вышла акушерка и вынесла справку:
– Чего орешь, дочка у тебя, два восемьсот, здоровенькая, светленькая, кормит Маня. Иди домой.
Отец Славки осел, тупо уставился в свидетельство о рождении и в справку, качаясь и пытаясь понять, как же это так вышло, что девочка, а не пацан.
– Надо блин свидетельство переделывать – разочарованно закруглился он и поплелся восвояси. Имя Слава он все-таки дочке оставил, как тайную надежду осуществить свое желание. И стал растить Славку, как «ростят» мальчишек. Упала – не ной, поплюй, подорожником коленку залепи, заживет до свадьбы. «Нет слова «не могу, есть слово – не хочу». Однажды зимой мама попросила привезти с дачи из погреба соленья-варенья.
– Поехали, поможешь, – сказал отец.
Славка по-армейски быстро оделась и залезла в машину. Было морозно, отец погазовал минуту и помчался, он всегда спешил. До дачи долетели за полчаса. В погреб он спустил Славку, потому что она была маленькая и юркая, ей слазить удобно. Когда она подала наверх предпоследнюю банку, у него зазвонил телефон, отец стал отвечать, там на проводе кто-то орал, отец выскочил на улицу и Славке было слышно, как он тоже кричит, потом взвизгнула машина и все стихло. Славка растерялась, без отца выбраться из погреба она не могла, лестницы не было, подставки чтоб забраться наверх – тоже не было. А зима и промерзший насквозь дом – был… Славка села на банку с огурцами, и стала себя подбадривать:
– Не бойся, нельзя бояться, сильные девочки не боятся. Папа скоро вернется. И ты вылезешь.
Через два часа она стала замерзать. Мурашки величиной с лошадь носились по спине и рукам, ноги коченели, прыгать в погребе было невозможно, она стала просто сгибаться и разгибаться. Лампочка светила тускло, наверху темнело. Славка хотела испугаться и заплакать, но ей было запрещено показывать слабость. Она сидела с окаменевшим лицом, а по замерзшим щекам текли горячие слезы.
Приехал отец:
– Руку давай.
И все. Она на негнущихся обмороженных ногах доковыляла до машины. Дома никому ничего не сказала. Когда залезла в ванную, ноги и руки кололо как иголками, но это был пустяк по сравнению с той болью и обидой, которая была в сердце. Славка подумала: «Мне нельзя сдаваться, и говорить я никому ничего не буду, я все смогу, когда вырасту, и машину водить сама, и лестницы в погреб делать. Никогда не буду плакать. Слезами горю не поможешь».
Она выросла. И только через много десятков лет поняла, что слезы помогают выплакать горе по себе, не принятой отцом и матерью. Что надо в жизни делать что хочешь, не делать то, что поперек души, и говорить сразу, что не нравится. И если кто над тобой издевается, можно злиться, гневаться и агрессировать, защищая себя. Но это было намного позже. А пока Славка приказала себе: «Не чувствуй, ато больно будет»
Часть 8.Портрет 6.САНЯ (приказания «не думай», «не будь ребенком»)
![](image5_64ec3e4463985489d9daff6d_jpg.jpeg)
Санек
Как-то шел Санек в магазин, с авоськой шел, бабушка дала, сказала: «Эта авоська меня переживет. Я ее с Хрущовских времен берегу, таких сейчас нету. Смотри, не потеряй, она мне дороже деда». Сказала и посмеялась. Санек взял рыжую авоську – маленький такой мешочек весь плетеный и с ручками. Со страхом вцепился в нее, чтоб не потерять, чтоб бабка не прибила. Шел Санька и думал, как это может быть, чтоб какая-то тряпка дороже человека была. Навстречу дядь Лева:
– Привет Санек! В магазин?
– Ага.
– А чего, такой хмурый?
– Думаю. Бабка сумку дала, сказала, что она ей дороже деда. А разве так правильно? Справедливо разве?
– Ээ, сумка дороже деда… моей вон унитаз меня дороже. Вчера в сорок градусов его с рынка пешком волок, а она рядом идет: «Не урони, идол, – шипит – я на него всю весну копила. Прибью, если не донесешь». У них у баб, мужик ценности не имеет, так, рабочее приложение.
Махнул дядь Лева рукой, и уже печальный пошел своей дорогой. А Санек решил: «Раз такая несправедливость, буду деда всю жизнь защищать, и себя. Я ж тоже мужик. Раз я ценности не имею, надо защищаться и деду помогать справедливость восстанавливать». С того дня стал Санек не с бабкой на кухне время проводить, а с дедом в гараже. И чего бы она ни сказала, все ей поперек отвечать. Ишь ты, какая царица нашлась, людей живых с авоськами ровнять. Починили они с дедом его старенькую Волгу. Все лето – на рыбалку, наловят килограмм пять-десять, продадут на базаре, деньги поделят и живут в свое удовольствие. А дед еще и пенсию получает. Каждый месяц Саньку на сберсчет денежку кладет. В общем, такая мужская дружба у них завязалась. Бабка ходит и не понимает, чего это Санька как подменили, не признает ее команды, совсем от рук отбился. Стала она думу думать, как деда от внука оторвать. Ну, и как в сказке про золотую рыбку, погнала его к синему морю:
– Езжай-ка ты дед на заработки в столицу, Машке помочь надо ипотеку закрыть, вон Санек пообтаскался, да и мне кухню менять пора, все дверки поотваливались. Давай собирайся.
– Ничего я не пообтаскался, – тут же возражает взрослым голосом Санек, – все у меня есть и штаны и футболки. Незачем деда в Москву гнать. Он здесь-то не всегда хорошо ходит, не молодой же. То давление, то суставы ломит. Сама в Москву езжай, а мы здесь тебя подождем.
– Это ты чего это раскомандовался, говнюк? А? на кого голос повышаешь? На бабушку родную? Ишь ты, умники! Я тут пластаюсь, огурцы помидоры на рынок таскаю, торгую, чтоб лишнюю копейку твоей матери на ипотеку прикопить, а вы мне здесь думы думаете! За вас все продумано! Банк мать за неуплату выгонит, куда жить придешь, сопля немазаная, сюда же и придешь! Поедешь дед! Сказала, собирайся!
– На ипотеку у меня и мама и папа есть, они сами с ней разберутся. А на кухню дед и здесь тебе заработать может, вон рыбу каждый день ловим, в магазин сдаем, за три месяца и кухня и ремонт тебе будет – уже кричал Санька на бабку.– Да, дед?
Дед положил жилистую руку на макушку Саньку:
– Бабушка права, Саня. Маме с отцом помочь надо. Пока могу. Поеду я.
– Деда, ты же не сможешь там, не молодой же уже. Заболеешь, кто тебя там лечить будет. Да и дурная она, Москва эта, шум, народу тьма, никто никого не любит – горючими слезами разрыдался Санька.
– Ничего, справлюсь потихоньку.
– Тогда и я с тобой! Не останусь я здесь. Ты на работе будешь, а я тебе готовить еду буду, в магазин ходить, вдруг чего – скорую вызову, полечу.
– Дак, я ж в общежитии жить то буду. Куда ж тебя я возьму?
– И я в общежитии. Не останусь.
– Нет, внучок, ты меня здесь подожди. Я первый месяц как устроюсь, обживусь, обгляжусь, потом уж тебя может и возьму. А пока с бабушкой поживи.
Санька сдался. Расстроился. И стал собирать деда в Москву. Отдал ему свой второй телефон, чтобы звонил не со своего со сломанным стеклом. Дед уехал. Санек стал ждать звонков. Выполнял обязанности с авоськой по расписанию. Ходил молча. Баб Дуся первое время все пыталась в душу влезть, разговаривала разговоры разные, кормила любимыми Санькиными пирожками с вишней. Но ему было не интересно. Ни бабка, ни пирожки. Он жил в ожидании 9 часов вечера, когда можно было деду позвонить. Жил и очень боялся, что однажды дед не ответит. Так и вышло. Санька звонил раз пятнадцать, дед трубку не брал. Когда к полночи дед не ответил, Санька выскочил из гаража и побежал к бабке:
– Ба, дед не отвечает. Надо к нему ехать!
– Куда ехать? В Москву? Мы ж все деньги с тобой кончаем на разъезды. Еще чего выдумал. Спит, поди, дед. Умаялся, вот и не отвечает. Попозже еще позвонишь или утром завтра. Ответит.
Санька сердцем чуял, беда с дедом. Пометался еще часа три по своей комнате, потом собрал в сумку штаны, футболки, которые мама с собой дала. Вытащил всю свою заначку накопленную, пересчитал, посмотрел в интернете, сколько билет до Москвы стоит, и вышел в ночь. На вокзал пошел. Кассирша на вокзале билет ему не дала бы, это он точно знал, даже со свидетельством о рождении. Поэтому он попросил чужого дядьку купить билет:
– Купите, пожалуйста, мне в Москву надо, там дед у меня заболел.
– А родители как же? Не едут с тобой?
– Они сейчас не могут, им на ипотеку зарабатывать надо, а у деда я один. Купите!
Дядька поразмысли, поохал, подул в усы и купил:
– Только меня держись, иначе проводники с поезда снимут. Скажешь, что мой внук.
– Спасибо, дяденька.
Они дождались поезда и поехали.
Москва. Вылезли с вагона. А куда дальше – Санек и не знал. Дед говорил, что работает монтажником на облицовке дома. А где этот дом…
– Чего, дальше-то тебе куда? – спросил дядька.
– На Павелецкую, – соврал Сашка, чтоб дядька не подумал, что он совсем дурак, и не знает, где деда искать. В общем, дядька проводил его до метро, посадил в вагон, и сказал где вылезать. Вылез Сашка на Павелецкой… кругом народууу… Все куда то бегут, до него никому и дела нет. Да и подойти спросить, не знаете ли где мне дедушку искать… Чего он, дурачок что-ли, кто ж ему скажет. Сел Саня на скамейку, уставился в телефон и шепчет: «Дедушка, миленький, позвони мне».
Солнце клонилось к вечеру, дед не звонил. Санька заплакал. И не заметил, как к нему подсела какая-то девушка:
– Привет, ты чего плачешь?
Санька размазал слезы кулаком:
– Я к деду приехал из Рязани, а где он – не знаю.
– Зачем же ты ехал, не зная, где дедушка живет?
– Испугался. Дед трубку второй день не берет. Подумал, случилось с ним что.
– Что ж мы с тобой делать будем, где деда искать? Есть еще взрослые, кому можно позвонить, узнать, где дедушку искать.
– Только бабке, но ей я не буду звонить, ей авоська дороже живого человека.
– Если больше никого нет, придется ей звонить. Давай я поговорю.
– Нет, я сам.
Санек набрал бабушку, она ответила тут же:
– Саня, внучок, где ты?
– В Москве.
– Где? Божинька мой, где ты?
– Не голоси, в Москве я – по-взрослому сказал Сашка.– Ты мне скажи адрес, где дед живет, тут со мной девушка рядом, поможет мне найти.
– Бабушка ответила четко по делу:
– Дзержинского 25—30.Трубку девушке дай, пожалуйста.
Девушка взяла трубочку:
– Здравствуйте, я провожу вашего внука, скажите адрес, пожалуйста. Мы вместе поищем дедушку.
– А вас как зовут?
– Нина, я волонтер, давно таких потеряшек сопровождаю. Нас у каждого метро много. Не переживайте, я могу вам свое фото и документы скинуть чтобы вы не переживали.
Часа через два Сашка и девушка Нина были у дверей дедушкиного общежития. Нина объяснила службе охраны проблему, и те стали выяснять, где дед:
– В больницу вчера увезли, инфаркт. Вот адрес больницы.
В больнице Сашка сразу помчался в палату. Нина за ним не поспевала. Он влетел в палату пулей:
– Дед! – бросился он к нему.
Дед глаза не открыл. У него в носу была какая-то трубка, и в руки воткнуты иголки с трубками. Сашка испугался, и схватился за руку подоспевшей Нины.
– Дедушка спит, ему лекарство сонное ввели. Надо подождать пока проснется.
– Я буду ждать. Здесь посижу.
– Ладно. Я с врачами поговорю, чтобы тебе здесь побыть разрешили, после обеда еды привезу. И с бабушкой еще раз переговорю. Только ты не убегай никуда.
Сашка остался. Он слушал, как дед дышит. Долго слушал, потом уснул. Проснулся от того, что кто-то трогал его за руку.
– Санька – тихонько проговорил дед, взяв внучка за руку. Сашка вскочил, и обнял дедулю за шею:
– Деда, я тебя люблю. Не умирай, пожалуйста.
– Пока не умру. Врачи не дадут. А бабушка где же?
– Она дома…
Тут дверь открылась и вошла Нина с авоськой:
– Бабушка уже едет. Я вам покушать принесла. Давай Саня, распорядись продуктами. И я с вами поем. Проголодалась очень.
Сашка радостно закивал и стал разбирать йогурты, супы, хлеб и фрукты.
Когда все весело пообедали, радуясь, что все так удачно разрешилось, Сашка спросил Нину:
– А где можно авоськи купить?
– Какие авоськи?
– Хрущовские, в них бабушки продукты с магазинов носят. Я не просто так, я куплю.
– Да зачем тебе авоська? Я вон какую, эко-сумку принесла.
– Не… мне авоську надо. Я ее бабушке отдам, чтобы она деда больше в Москву не гоняла. Для нее авоська дороже деда. Вот я ей и отдам, а деда себе оставлю.
– Это тебе бабушка сказала, что авоська дороже дедушки?
– Ну да, она. Вот я и хочу отдать ей то, что ей дороже.
– Да… ситуация. Я поищу. Ну, давай, пока. Приеду завтра утром. Захочешь погулять – выходи недалеко, я с врачами договорилась.
Нина чмокнула Сашку в макушку и ушла помогать другим.
Авоську Нина привезла. Сашка заплатил за нее Нине. Бабушке Сашка авоську отдал:
– Забери. Только деда больше никуда не гоняй.
Бабушка заплакала и сказала при всех:
– Саша, я не права была. Я деда своего ой как люблю. Заревновала я его к тебе. Вот и придумала Москву эту. Прости меня дурру старую. Как же авоська дороже человека может быть. Сдуру это я, со злости. И ты меня дед прости, давай выздоравливай, и домой поедем все вместе.
Сашка успокоился, обнял бабушку. Побыли они в Москве, пока дед лечился, потом все домой поехали.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?