Текст книги "Живи, как дышишь"

Часть 9. Портрет 7. Виталик (приказания «не делай», «не будь успешен», «не будь первым»)

Виталик

У Виталика – рыжие огненные вихры и куча веснушек на мордашке. Папа у Виталика – боооольшой начальник, он в Гордуме сидит. А мама – бизнес-леди, которая всегда занята. Она утром едет в офис и к фитнес-тренеру, к обеду – к психологу, к вечеру – к стилисту и снова в офис. Кормит Виталика тетя Нюра, повар и помощница мамы по дому. Вот Виталик подходит к маме и говорит:

– Ма, я хочу для собак бездомных вольеры делать.

– Молодец, какой – отвечает мама.– Весь в меня, жилка предпринимателя врожденная.

И на следующий день уже работал цех по производству клеток. Мама привезла Виталика в цех и говорит:

– Ну вот видишь, как я все классно придумала, клетки эконом, средний сегмент, клетки вип. Круто! Чего не радуешься? Все ж получилось!

– Я радуюсь – промычал Виталик. И пошел восвояси. Так было всегда. Когда он захотел червей для рыбалки разводить, мама открыла целую ферму. Когда он хотел деревянные домики для друзей из двора строгать, мама открыла производство спортивного и игрового инвентаря. А папа? А папа сидел в Гордуме, он был очень занят. Не до Виталика.

И вот Виталику уже ничегооо не хочется. Он тупо пялится в айфон, и валяется на диване. Даже есть не хочет.

Однажды он вышел во двор, а там сосед мелкий совсем, двухлетка, в шнурках запутался. Вяжет, вяжет, а они все вместе связываются.

– Эх ты, давай покажу, как надо – встал Виталик на колено и медленно несколько раз завязал и развязал шнурки малому. – Понял?

Тот кивнул и стал так же медленно повторять за Виталиком завязки. И у него получилось, аж с первого раза получилось. Он заулыбался и обнял Учителя.

– Ладно тебе, чего уж там, забудешь как – приходи, еще раз покажу.

И так стало на душе у Виталика хорошо и мягко. Тепло. И решил он больше маме ничего не говорить, чего он хочет. А сам решил делать. Что сможет. И как сможет. Так оно лучше будет.

Наутро, он вышел во двор и увидел, как соседка, пожилая тетя Маша, на коленках по придворовому участку ползает, и сорняки из цветника выдергивает. Охает, но ползет.

Виталик вспомнил, что где-то у него валялись наколенники, помчался домой, отрыл в шкафу и принес их теть Маше:

– Вот, наденьте, ноги ж больно.

– Ой, Виталя, спасибо, давай – радостно отозвалась Теть Маша. Надела, дополола грядки и говорит:

– Здоровские наколенники, если бы в них еще побольше поролону засунуть, цены бы им не было.

Виталик почесал рыжий загривок и сказал:

– Теть Маш, а я подумаю, как туда побольше поролону засунуть.

Пришел домой и засел за конструирование наколенников. Сшил руками, не хуже чем на машинке. Поглядел на них, и примерять теть Маше пошел.

– Ух ты, – удивилась теть Маша, – мягко то так, даже земли совсем не чую. Виталя, я тебе на такую красоту еще десяток клиентов приведу, держи за работу!

– Неее! – хотел было отказаться от оплаты Виталик. Но теть Маша покачала головой и сказала так мягко по-доброму и одновременно, чтоб возражений не было:

– Каждый труд должен быть отблагодарен. Иначе потом делать тебе ничего не захочется. Держи, внучок и не отказывайся.

Так Виталя узнал, что труд должен быть отблагодарен. И стал шить бабушкам наколенники дальше, уже на швейной машинке. Ему было очень приятно облегчать труд старых людей, и давать им возможность делать любимое дело – в земле ковыряться и растить красивое и вкусное. Когда теть Машины бабушки рассказали другим бабушкам про наколенники Виталика, к нему стали звонить со всего города, просить сшить. Тогда Виталик пошел к учительнице по труду в школу и попросил ему помочь. Уже через неделю весь класс девочек и мальчиков шил наколенники для работы в саду. Учительница вела учет сшитого и проданного, и начисляла и раздавала зарплату. Виталик все это перепроверял, чтобы честно было. В общем, он был очень доволен, что справился без мамы. Если бы не родительское собрание, на которое директор пригласил маму Виталика, чтоб похвалить за дело.

– И чего это вы мне под нос фигню всякую суете? – зло выдернула наколенник из рук учительницы по труду мама Виталика. – Мой сын дурью мается, а вы потакаете.

– Он делает доброе дело, помогает пожилым людям беречь их колени.

– Ато, у нас некому больше помогать этим людям беречь их колени! Копеечное дело!

Учительница обиделась:

– Не такое копеечное, дети зарабатывают больше, чем на заводе хорошие рабочие. И ваш сын молодец и человек замечательный.

– Да ладно, он чудом такой замечательный образовался. Сам собой.

– Видимо здесь история идет от противного, – жестко сказал подошедший на помощь учительнице отец Вовки.

– А вас кто спрашивал? – разошлась яростно мать Виталика.

– Жизнь. Меня спрашивает жизнь, и я ей отвечаю. Ваш сын молодец и помогает пожилым людям. Сколько благодарности он от них слышит. Вам бы радоваться за него, но вы решили обесценить сына. Так нельзя. Парнишка не захочет вовсе что-либо делать

– Захочу, – внезапно появился рядом Виталик – Я захочу. Мама может говорить, что ей хочется. А я, что делал, то и буду делать. Потому что я нужен. И наколенники мои нужны. Если я тебе не нужен. Такой, какой я есть. Так это твои проблемы. Я проживу. Уходи мама. Дома поговорим.

Они поговорили… дома. Мать под конец разговора сдалась, расплакалась. А Виталик отстоял свое дело и себя. И продолжил его делать. Без мамы.

Часть 10. Портрет 8. Леночка (приказание «не будь здорова»)

Шла серая зима. Леночка смотрела на нее из окна больничной палаты. На душе у Леночки было еще серее, чем снаружи людям за окном под холоднючим, колючим зимним дождем и декабрьским мраком. Приближался новый год, школьные утренники, костюмы, гирлянды, подарки. А ей надо было лежать в больнице, чтобы мама «стала совершенно уверена в том, что пневмония не осталась хроническим заболеванием, и не сказалась на состоянии Леночкиного организма впоследствии».

Леночка

Мама всегда говорила непонятными учеными словами, чтобы подтвердить свое высшее образование, полученное ею вопреки всему и с большим трудом. Вообще все, что мама делала, она делала с большим трудом и усердием. И Леночку она лечила так же, с трудом и усердием. Как только Леночка научилась понимать слова, она разобрала, что мама говорила про нее: «Ребенок родился слабеньким и хилым, всего кило восемьсот, лежал на докармливании, я ее и не видела почти. Так дальше и пошло – болезни, болезни. Да и как ей здоровой-то быть с таким медперсоналом! Чуть не уморили до смерти. Вот теперь и болеет бедненькая».

И все со вздохом, показывая, как ей было тяжело, но при этом она чувствовала себя важной, нужной, хорошей матерью. И Леночка решила: раз маме надо быть хорошей мамой, придется болеть и дальше. К тому ж папы у Леночки не было с рождения, и кроме нее и бабушки маме заняться нечем и некем. Правда мамуля недавно Жучку взяла – малюсенькую собачку с трясущимся тельцем, которая все что умела, это истерически лаять фальцетом на все и на всех (откуда только голос берется из этого мизерного черненького лысоватого тельца с лохматыми ушами). Но и Жучка быстро поняла, что для выживания надо болеть. Так чтобы мама возила ее в столицу на дорогущие операции, чтобы выискивала, какую диету соблюдать для ее чувствительного желудка и называла бы ее «деточка моя несчастная». Итак, в семье здоровой и сильной была только мама. У бабушки вечно болело сердце, у Леночки легкие, у Жучки желудок и матка. Она не могла рожать щеночков, прооперировали Жучку. Ладно, хоть сама цела осталась. И не дай Бог кто-то из жертв мамы отказывался быть больным! Какой спектакль тут разыгрывался! Шекспир отдыхает. Мама кричала: «Разве так сложно, выпить барсучий жир! Ради своего же здоровья! Как так забыть сделать антибиотики! Ты же можешь умереть!»

Неет, Леночка не могла умереть, с кем же она оставит маму, с бабушкой? Бабушка одна ее не потянет. И вправду умрет. И Леночка терпеливо подставляла попу под укол, накапливая в ней не рассосавшиеся шарики от болючих инъекций. И так по кругу – у мамы неприятности на работе – рассказала бабушке – у бабушки схватило сердце – мама расстроилась – пристально присмотрелась к Леночке и Жучке, типа вас тоже пора лечить – мама ходит с завязанной головой, которая просто разваливается на куски, натужно восстанавливая здоровье слабенького семейства. И подтверждается статус профессионального Спасателя – мамы их небольшого Отечества.

Так и жили. Пока Леночке лет в 14 не надоело подставлять попу под уколы и лечить разрушенные антибиотиками зубы. Тогда она встала со скамейки в поликлинике и вышла в свое здоровое настоящее, где больше никогда не будут у нее болеть легкие. Просто потому что она так решила. Маме пора решать вопрос с мужем. Решила Леночка. А мне – начинать учиться жить без мамы и ее Спасательства.

Что было дальше? Мама билась смертным боем с повзрослевшей Леночкой, доказывая, что та больна, глупа, беспомощна. Леночке пришлось туго. Но оно того стоило. Это ж самое сложное – отстоять себя у своих близких. У нее получилось.

Часть 11. Портрет 9. Наташка (приказание «не будь близким»)

Наташка

Все вокруг говорили Наташке, что родители у нее хорошие, любят ее. Папа и мама работали посменно на огромном заводе. Не пили, несли в дом все, что добывали. В квартире было чистенько, по-советски уютно. Комнат в ней было целых четыре. В одной жили бабушка и дедушка. В другой – Наташка с сестрой. В третьей папа с мамой. И зал был общим. Когда мама с папой уходили в ночь, Наташка спала в зале. Чтобы быть ближе ко всем. Училась она в школе отлично. Примерное поведение. «Талантливая девочка у вас» – говорили маме учителя и знакомые. Наташке нравилось писать стихи, рисовать, лепить из пластилина, все как-то само собой получалось и очень хорошо, душевно.

Только маме с папой ее таланты радости не несли. Сделает подарок на день их свадьбы, самой ой как нравятся фигуристы пластилиновые, а мама «ни спасибо, ни иди нафиг» – ничего не скажет, засунет статуэтки на холодильник и дальше полы драить, щи варить.

Займет Наташка на Всероссийском фестивале по стихам призовое место, грамоты, медальки привезет, а папа не заметит даже, что после недельной отлучки, она в квартире появилась. Ходит как зомби, лицо без мимики, весь в себе. Плакать Наташка не умела. Боялась. Бабушка, которой полугодовалую Наташку оставляли нянькой, болела ногами. Поэтому садилась на диван, привязывала длинную резинку к коляске, в которой ревела Наташка, и с силой, молча толкала коляску от себя. То оттолкнет, так что у Наташки дух займется. То притянет. Увидит перекошенное от страха Наташкино лицо и хохочет. Какой уж тут, дитю плакать. Фиг знает, чего еще бабуле в голову взбредет. «Лучше не плакать» – решила Наташка, и молча сжалась в коляске. Обнимашки были только с Крестной, которая спасла Наташкину жизнь, когда мама на пятом месяце беременности пошла аборт делать. Так Крестная примчалась в больницу, притащила отца и успела-таки за полшага до аборта, вытащить Наташкину маму из клиники. У мамы с папой тогда квартиры не было, и ругались они на тот момент друг с другом. Вот и решила Наташкина мама освободиться от несвоевременной Наташки, чтоб не мешала. А когда все-таки она осталась жить, то сама Наташка решила не мешать, не быть близкой, не лезть в обнимашки и целовашки. Жить скукожившись, на полвздоха. Так у нее стали болеть легкие, от недышания. А еще эти болезни мирили маму и папу, которые молча, могли скандалить месяцами. Ходят, молча, будто и нет никого, делают вид, что с ними все нормально, машинально готовят невкусную еду, здороваются, растягивая улыбки, с соседями – «все хорошо у нас». А в доме плита могильная всех придавила. «Лишь бы мирно, тихо было все» – говорила мама. И под плитой «мирно – тихо» жили все квартиранты, в смежных комнатах, без близости друг к другу.

Пока Наташка не решила, что пора становиться кому-нибудь близкой и пошла в ту жизнь, где есть живые эмоции… Но это уже другая, длинная история

Часть 12. Портрет 10. Мося (приказание «не принадлежи»)

Мося

Маленький вихрастый еврейчик Мося жил со своими дедушкой Йосей и бабушкой Зиной. Баб Зина – дородная белоруска с громким голосом и вкусностями из плиты круглые сутки. Йося – русский еврей, который смирился с подкаблучным положением при бабе Зине, но в глубине своей пассивной агрессии протестовал неимоверно. Друзей у него не было. «Со шлимазлами не вожусь» – говорил он. Вся забота – пенсию получить и в магазин сходить.

Всякий раз, когда Мося натягивал штаны погулять с пацанами из двора, Йося багровел, тряс кудряшками и шипел интеллигентно, как змей:

– Мося, нам евреям, нельзя играть в дикие игры с паршивыми мальчишками во дворе. Мося, ты не такой, как эти дебилы. Снимай штаны, лучше книжку почитай.

И Мося стягивал штаны, тоскливо глядя в окошко на бегающих соседей. Мальчишки носились на великах, падали, орали, дрались. И Мося иногда думал, наверное, дедушка прав. Есть евреи, которым нельзя так себя вести. Родители Моси уже который год жили на заработках в Европе, и дома появлялись по великим праздникам. А уезжая, всегда просили сына слушать бабу с дедой. И он слушал. Хотя плохо понимал, почему дед говорил, что они евреи. Бабуля родилась в Минске, она еврейкой не была. Мама родилась в Твери, папа в Симферополе. Когда Мося начинал про все это думать, то путался и бросал размышлять. Просто слушал деда. И уверился в том, что он особенный мальчик. В тот же год пошел на шахматы, играть в умную игру, чтобы не быть дебилом, как дворовые мальчишки. Через год уже был призером района по шахматам, получил разряд. А через день после разряда получил по кумполу от тех же дворовых мальчишек, чтобы свой нос не задирал. Баба Зина мазала раны на умной еврейской голове зеленкой, маленький дед бегал взад и вперед и визжал:

– Я же говорил незачем связываться с этими дебилами! Ублюдки! Шлимазлы!

А Мося сидел набычась от желания реветь, которое рвалось из его маленького мужского сердца, ему так хотелось носиться с его обидчиками на великах, орать в подъездах, стрелять из рогаток. «Но я им не нужен. Я не такой как они. Зачем я им» – думал горестно Мося, и тускло шел в свою спальню. Он бы с удовольствием сказал «мы» (я и мальчишки). Но говорил то, что разрешал дед: «Я не такой как они», «Я не из их компании». Говорил и страдал.

Итак, с 12-ю приказаниями и портретами растущих на этих приказаниях детей, все. Теперь – про контрприказания, или иначе – драйверы поведения.

Глава 2.Уроки Тети Сары (контрприказания)

Тетя Сара психолог

Часть 1. Знакомство

Эпиграф от тети Сары: В этой Жизни каждый день – 1 сентября.

Мое вам – ЗДРАВСТВУЙТЕ! И будем знакомы еще с одним персонажем – психологом Тетей Сарой с Дерибасовской.

Тетя Сара – это придуманный мной много лет назад персонаж с богатым жизненным и всяческим опытом, со здоровым юмором, человек, родившийся в советской Одессе, но давно живущий на прародине по линии матери – в Башкирии. Она знает, как вывести вас из состояния полной «Ж» одной увесистой фразой, пронимающей до сердечной мышцы.

Тетя Сара – индивидуум женской внешности и внутренности лет 60-ти, с платиновым стержнем характера внутри и милой полнотелой характерностью снаружи. Она долго жила, и знает все за жизнь, за любовь, и за деньги. Ей без труда послушать ваши несколько слов и сказать диагноз на всю оставшуюся жизнь – «либо в морг, либо в крематорий». Разумеется, спустя пару минут паузы после диагноза, она говорит свое знаменитое «Расслабьтесь, деточка, я пошутила. У вас все хорошо, а будет ещче лучше, с моей помощчью».

Моя тетя САРА не психолог, скорее наоборот. АНТИПСИХОЛОГ. Это так же как КРИЗИС и АНТИКРИЗИС. Классика психологии требует от клиентов десятки лет для проработки травм, произошедших с вами в прошлом. ТЕТЯ САРА живет здесь и сейчас. И с вами, и с собой. И у вас, и у нее все хорошо. «Просто вы пока про это ещче не знаете». И вы для нее не клиенты. Ученики, сотрудники, соратники – как вам нравится, но точно не клиенты. Почему?

1.Клиент всегда прав, а вы, проходя вместе с ней через сессии и практики, вполне можете себе быть неправыми.

2.Нет такой необходимости годами копаться в вашей боли. Ее надо прожить. Позволить себе боль и перепрожить с пониманием, что чувствовать для вас безопасно. Она была давно, она там – в прошлом, а вы – здесь. Годами переживать боль, которая уже давно за горизонтом времени – издевательство над собой. За горизонтом ничего нельзя исправить, исправить можете только вы, которые здесь и сейчас. Кстати у подсознания все происходит в одной точке – и прошлое, и настоящее, и будущее. Не позволите себе боль – можете словить «шизу». Будете годами разговаривать в себе с многочисленными оппонентами самого себя, и все силы пойдут на это нескончаемое действо. И ничего – ничего созидательного сделать не успеете. Только «бу-бу-бу» внутри!

3.Будете ныть, вилять, врать и не работать сами с собой на сессиях, на заданиях, которые получаете – вы же клиент, вы деньги заплатили и можете вести себя, как вам заблагорассудится. Хочу – работаю, не хочу – сливаю время и деньги в унитаз. Типа: «Шо ты хочешь от моей жизни? Уже сиди и не спрашивай вопросы. Я личность творческая – хочу творю, хочу вытворяю».

ША! Кроме вас есть ещче Тетя Сара, и свое время она сливать в ночной горшок не намерена! Так что у Сары вы не клиенты, а дорогие ученики. А лучше – очень дорогие.

4.Открою ещче секрет – Тетя Сара жалости к вам не имеет. Любителей чужих жилеток и своих соплей, Сара видит издалека, и прямой наводкой «расстреляет» примерно таким диалогом:

Вы: «Доктор Сара, я буду жить?»

Сара: «А шо, без этого никак?…Если уж остаетесь – имею задать парочку вопросов…»

И поверьте мне, это срабатывает, вы царапаете на кирпиче слова «Жалость к себе» и идете, ползете, бежите его топить в речке-море-озере-луже. Бедняжка в вас должна «сдохнуть, как позавчерашние бички на Привозе, и их нужно вибросить, чтоб не воняло».

5. Сара знает толк в цене, ценности и торговле. Она «прошкерилась» в бизнесе и умеет ценить в нем себя так, чтобы получать взаимность. Научит ли Вас? Если позволите себе учиться – то да. Вы таки перестанете полыхать соломой в поле и выгорать раз в год, сможете ставить те цели, которые вам действительно важны, и приходить к ним не заморенными кобылами, а полноценными людьми.

И в конце, чтобы вы из патологического шлимазла превратились в отличного гешефтмахера, тетя Сара пропишет вам и:

ВИТАМИН ДЭ – деньги,

И ВИТАМИН ЦЭ – продукты: сальцэ, винцэ, мясцэ и т. д. И то чего душа ваша пожелает в определенных количествах и в удовольствие!

И ВИТАМИН Е: «Ещче рано помирать, иди работай… с собой!»

Ну, так что – решили до конца держать фасон? Или придете поговорить за Жизнь и поучиться в Школе Тети Сары?

Часть 2. «Кто к Саре пришел, тому Шалом»

Шалом – еврейское слово, означающее «мир, гармонию, целостность, полноту, процветание, благополучие и спокойствие».

В этом слове есть почти все от счастья. Почти – потому что здесь не идет речь про эмоциональную честность, искренность, и не стоит пунктом творческая реализация. А без этого счастья точно не будет.

А что будет? Так то, шо перечислено – «мир, гармония, целостность, полнота». Причем каждый понимает ее по-своему – хто на сто грамм жидкости, хто на сто килограмм ростом 145, хто на вместимость сосуда души.

Ну, про процветание и благополучие, еврейские корни знают все или больше чем все. Будут ли делиться с окружающчими? В меру собственной вигоды, полагаю.

А вот за спокойствие Сара бы сказала сразу и прямо громко: «Трудно попусту сохранять спокойствие, если тебя долго нихто не пытается вывести из себя. Начинаешь психовать поневоле».

Так что – начнем потихоньку.

Часть 3. Урок первый – трудный. «Доктор, что у меня?»

Диагнозы и кошка

Эпиграф от психолога Тети Сары:

Острый психоз: вы разговариваете с кошкой, она отвечает.

Острый галлюцинаторный психоз: вы разговариваете с несуществующей кошкой.

Паранойя: вы боитесь сболтнуть лишнего при кошке.

Шизофрения: кошка говорит внутри вас.

Неврастения: вы жалуетесь кошке, кошка молчит, вас игнорирует, и вам это кажется совершенно невыносимым.

С советских времен сохранился страх психиатрических клиник, и к психологам до сих пор унаследовано напряженное отношение граждан на территории всего бывшего СНГ. Но последние годы изменение ракурса к психологии в стране немного радует. Чаще можно услышать от клиентов «скажите, что у меня?»

Многие умеют сами сформулировать проблему, хотя бы контурно обрисовать, что болит – дело, деньги или отношения. Но некоторым эта формулировка недоступна и очень страшно, признать временный «трындец». Внутренний сопротивленец старается напугать гражданина так, что он запрется в своей коробочке на десять засовов, закроется и будет твердить «я здоров, я здоров», пока в обморок не грохнется.

Для тех, кто не очень боится самого себя – дам шуточную шкалу состояний вашего психического здоровья:

Шизофреник: «Я – Наполеон»

Невротик: «Я хочу быть как Наполеон»

Здоровый: «Я – это я, мне пофиг на Наполеона, мне и с собой классно».

А если серьезно, можно просто описать свое состояние, ЧТО вы чувствуете, КОГДА вы это чувствовали ранее, в каких отношениях или ситуациях, ОТНОСИТЕЛЬНО КОГО или чего вы это чувствуете. Три вопроса, которые помогут понять свою главную проблему.

Лирическое отступление

Вечернее море шумело и лизало еще горячие камни. Шикарная благоухающая розовым маслом Тетя Сара гуляла налево и направо со своим неизменным старым Йосифом с одуванчиком белых кудряшек под интеллигентной соломенной шляпой. Она строго смотрела на маленьких собачек на поводках и их хозяек, зная визгливый характер обоих, недовольно морщила губы и прибавляла шаг, чтобы совсем не выйти из своей зоны комфорта.

Йося

– Йося, скажи, что ты думаешь, зачем людям такие громкие микроскопические животные дома?

– Сарочка, кого ты имеешь в виду – мужей или жен?

– Я имею в виду чих-хуа-хуа. Не название – хронический насморк!

– Таки собаки… Сарочка, все хотят жить!

– Йося, я не просто хочу жить – хочу жить счастливо, чтобы мне не чихали в душу на вечернем променаде.

– Ойц, Сарочка, давай свернем воон на ту аллейку, там точно не будет, кому чихнуть в твою душу.

Спустя минуту Йося уже пожалел, что сказал эту фразу. Потому что к ним стремительно стал приближаться молодой человек с бутылкой шампанского в руках, которого Сара недолюбливала и давно.

– Тетя Сара! Дядя Йося, как хорошо, что я вас встретил!

– Мне бы твою радость, детка!

– Живи долго, Петя! Как мама? Как папа? Все ли здоровы?

– Мама-папа – хорошо. Здоровы все, слава богу. Все, кроме меня.

– Шо такое, Петя? Ты заболел вирусом?

– Да нет. От него я привился. Что-то плохо было на душе, я и пошел к психотерапевту утром.

– И что, как анализы?

– Анализы? А, тесты. Ну, да и я про это. Он спрашивал меня по картинкам, что на что похоже, заполнял какие-то карточки. И ничего не сказал. И я теперь боюсь, а вдруг я не здоров…

– И с этого горя решил випить?

– Ну да. Мне страшно, тетя Сара. Вдруг я к нему завтра приду, а он мне скажет – молодой человек, вам надо в психбольницу…

Петя заплакал. Тетя Сара прислонила его рыдающую голову себе в плечо.

– Петя, ви уже большой мальчик. А я уже давно психолог. И я вас точно заверяю: «Вы здоровы, как никогда». Больные не бояться, что больны, Петя. Им нечем бояться.

– Да? – Петя утер нос.– Тетя Сара, мне легче! Хотите шампанского?

– Ойц, Петя, лучше дайте мне сто долларов за консультацию и идите спать со спокойной совестью и про себя, и про нас.

Петя дал и сто баксов. И побежал за букетом цветов, и скрасил вечер Сары, и закрыл вопрос с психологией. Хороший здоровый мальчик Петя.

Так почему же так страшно ответить себе на вопрос «Где болит душа?» Наверное, потому что надо быть честным с собой.