Текст книги "Искусство любви"

Глава 3

Инесса Бурдукова вернулась домой много раньше обычного. Швырнув ключи от машины на диван, а мобильный телефон в кресло, Инесса упала на всклокоченную постель, неубранную с утра и разревелась.

Истерика ее продолжалась, примерно, полчаса. А через полчаса во входной двери щелкнул замок. Инесса Бурдукова на мгновение примолкла, затаив дыхание, а когда убедилась в том, что это пришел домой ее муж, разрыдалась с новой силой.

Степан Леонидович Бурдуков – немолодой уже, дородный человек с породистой, гладко причесанной головой, зашумел в просторной прихожей, снимая пальто. Раздевшись, он по привычке глянул в в большое – от пола до потолка – зеркало, пригладил начинающие уже седеть волосы и механически подумал о том, что неплохо было бы сходить в приличный салон, где ему уберут появившуюся вдруг недавно седину.

«Надо же хорошо выглядеть, когда на тебя смотрят миллионы телезрителей по всей стране, – подумал Степан Леонидович, – все-таки должность обязывает. Недаром наш шеф говорит, что телеведущий – это лицо канала…»

Тут из спальни до него донеслись звуки плача.

– А это еще что такое? – пробормотал себе под нос Степан Леонидович и направился в спальню.

Увидев собственную жену рыдающей в молочном море всклокоченной постели, Степан Леонидович Бурдуков нисколько не удивился. К истерикам Инессы Бурдуковой он привык давно – с самого начала замужества.

«Что на этот раз? – тоскливо подумал он. – Опять гаишники ей нахамили? Или какой-нибудь идиот стукнул ее новенькую „Шевроле“? Или в супермаркете ее обсчитали. Она всегда расстраивается, когда ее обсчитывают. Подумать только – она от меня на ежедневные карманные расходы получает столько, сколько какой-нибудь директор какой-нибудь заштатной школы не получает за несколько лет упорной работы. И она из-за нескольких сотен расстраивается… Слезы льет. А ведь, казалось бы, чего ей слезы лить? В жизни ни дня не проработала, с грехом пополам окончила школу, получила аттестат зрелости, купленный ей ее же папашей, и тут же выскочила замуж. Целыми днями занимается тем, что ходит по магазинам и покупает обновки… которые надевает, может быть, раз году… Когда мне приходится ее выводить на тусовки какие-нибудь… Во ревет, аж икать начала… А, может быть, она опять мобильник свой потеряла? Да нет, вот он валяется…»

– Инночка, – позвал Степан Леонидович, осторожно присев на краешек постели, – что случилось, солнышко мое?

Инесса Бурдукова отняла от подушки заплаканное лицо, посмотрела в овечьи глаза мужа и зарыдала еще громче. Хотя, громче, казалось бы, некуда.

«Это надолго теперь, – подумал Степан Леонидович, – что же случиться могло? Машину угнали? Да хрен с ней, новую куплю… Неужели?.. Не-ет, только не это… Пожалуйста, господи, только не это…»

От внезапно пришедшей ему на ум мысли Степан Леонидович даже изменился в лице. Он нервно потер руки и подумал было уже о том, что вот Аркадий Аркадьевич приглашал его сегодня в бане – в хорошую баню в Марьиной Роще.

«Можно было поехать в баню, – тоскливо подумал Степан Леонидович, – зачем отказался? Тем более, завтра выходной день. Мог бы отзвониться домой в обеденный перерыв и рвануть… И там бы и позвонил кое-кому…»

Появившийся в сознании Степана Леонидовича образ заставил его губы расплыться в мечтательной улыбке. Степан Леонидович томно прикрыл глаза и почти полностью уже погрузился в негу сладостных грез.

Пронзительный вопль вернул его к действительности. – Лыбишься?! – заверещала Инесса, снова оторвавшись от подушки. – Смеешься? Всю жизнь ты, мудак, надо мною смеялся и сейчас продолжаешь! Я для тебя… А ты!.. Да как же это так могло получиться, чтобы я вышла замуж за такого идиота, как ты?..

Рыдания опять перехватили ее горло. Инесса ткнулась было в подушку, но желание высказаться, очевидно, было сильнее ее и она, глотая слезы, заголосила снова:

– Ирод! Чурка бессловесный! Только и умеешь, что делать умное лицо перед камерами!!! И никто! Никто, кроме меня, не знает, какой ты идиот! Ты знаешь, что со мной сегодня случилось?

– Инночка, – беспомощно проговорил Степан Леонидович, – ты…

– Что – ты?! – выкрикнула Инесса и несколько раз ткнула пухлым кулачком в мягкое плечо мужа. – Что – ты?! Ты, ты, ты… Ты знаешь, что сегодня случилось со мной?

– Что такое случилось?

– А вот!!!

Инесса вскочила с постели, бросилась к своей сумочке, вытряхнула на пол все ее содержимое и ловко подхватила кредитную карточку, вывалившуюся из сумочки последней и швырнула маленький четырехугольник гладкого пластика в лицо мужу.

Карточка угодила в лоб Степану Леонидовичу и, отлетев, мягко шлепнулась на постель.

– Что это? – глупо спросил Степан Леонидович.

– Ничего! – всхлипнула в ответ Инесса. – Это ничего! Понимаешь? Просто кусок никчемного пластика.

«Не может быть, – мелькнула в голове у Степана Леонидовича мгновенная мысль, – вот и случилось то, чего я так боялся… А что – когда-нибудь это должно было случиться… Теперь мне нужно быстренько придумать, как ловчее соврать… Черт возьми, почему раньше ничего не придумал – загодя? Вот ведь гадость какая – каждый день по сто раз вру в телекамеру миллионам россиян, а теперь не могу придумать, что собственной жене сказать такого… безобидного и вместе с тем – правдоподобного… Надо время, что ли, потянуть подольше… Успокоить как-то…»

– Карточка, – проговорил Степан Леонидович, вертя в руках кредитную карточку.

– Она пустая!!! – завопила Инесса. – На ней ничего нет, понимаешь? Я хотела купить себе шубку… Я полгода искала себе шубку и вот нашла, примерила, стала расплачиваться, а мне говорят – что на карточке нет денег! Куда ты дел деньги, идиот? Куда дел деньги, скотина?!! Где мои деньги, я спрашиваю?!!

«Мои деньги – говорит, – подумал Степан Леонидович, мучительно морща лоб, – с какой это стати мои деньги стали ее? Ни рубля за всю жизнь не заработала, а туда же. Мои деньги! Все-таки, что же мне соврать? Да как тут соврешь? Господи, как мне теперь выкручиваться?»

Тяжелые мысли терзали Степана Леонидовича. Она снова вспомнил, что сегодня мог бы и вовсе не ночевать дома, а поехать в баню и, может быть, позвонить… Да! И мог бы позвонить – ей…

Но вот теперь…

– Где деньги? – разорялась Инесса. – Куда они подевались?!!

– Их… украли… – ляпнул Степан Леонидович первое, что пришло ему в голову.

Инесса даже опешила от неожиданности.

– Как это – украли? – недоуменно выговорила она. – Они же в банке? Кредитные карточки для того и придумали, чтобы никто не мог твои денежки цапнуть. И эту кредитную карточку я не теряла никогда, так что никто не мог ничего… А деньги в банке…

– Банк… ограбили…

– К-как?

– Ограбили, – повторил Степан Леонидович.

Войдя в родную, профессиональную стезю, он врал теперь вдохновенно и торопливо:

– Ты, конечно, телевизор сегодня не включала?

– Вот еще! – фыркнула Инесса. – На твою рожу, что ли, любоваться? Мне ее и дома хватает. А что… Что все-таки произошло?

– Ограбили банк, – Степан Леонидович проговорил название одного из крупнейших банков столицы, – пятеро грабителей в масках перестреляли всю охрану и вторглись в хранилище.

– Как… Когда?

– Сегодня ночью, – тараторил Степан Леонидович, – я делал утреннее сообщение. В половину одиннадцатого утра. Ну, ты, конечно, спала еще… Из хранилища вынесли все подчистую – все. И деньги, и драгоценности, и ценные бумаги. Погрузили все в машину и скрылись…

– А милиция?! – взвизгнула Инесса. – Куда милиция смотрит? Ты же налоги платишь! А государство тебя защищать обязано!

– Милиция… – Степан Леонидович горько усмехнулся. – Один из охранников успел вызвать милицию до того, как ему прострелили голову. Подъехало целое подразделение ОМОНа. А бандиты из гранатомета – шарах! А потом еще два раза – шарах! Шарах!!! И все. Омоновцы даже из своих машин не успели повылезать. Все погибли, все!

Проговорив эту ахинею, Степан Леонидович всплеснул руками и печально повесил голову.

Инесса сидела в кресле напротив него с открытым ртом. – День траура объявили по всей стране, – сообщил Степан Леонидович напоследок. – Неужели ты ничего не слышала? Столько народу поубивали, а ты только о шубке своей думаешь…

Инесса смотрела на мужа широко открытыми глазами. Степан Леонидович осмелел до того, что попенял немного жене:

– Все по магазинам своим ходишь, – выговорил он, – все денежки мои тратишь… Мои, мои, а не твои… Мои – кровно заработанные… А в стране невесть что творится. Убийства и насилие кругом.

– Господи! – прошептала пораженная Инесса. – Какой кошмар!

Она поднялась с кресла и подошла к мужу. Опустилась на постель рядом с ним, положила голову ему на плечо и всхлипнула.

– Боже мой! – проговорила она. – Как ужасно мы живем! Из дома страшно выйти… Вокруг одни дикари, а не цивилизованные люди, как в Европе, например… Господи, Степушка, как страшно!

– Да, да, – поддакивал Степан Леонидович, с тоской думая о том, что завтра или послезавтра его обман раскроется и нужно будет придумывать что-то еще, чтобы отсрочить ужасный миг расплаты.

Никогда и ни за что не признался бы Степан Леонидович Бурдуков своей жене Инессе Бурдуковой в том, что деньги, якобы похищенные головорезами, были потрачены им же самим – Степаном Леонидовичем Бурдуковым – на девицу-проститутку, с которой он свел короткое знакомство несколько недель тому назад.

«Ума не приложу, – думал Степан Леонидович, – как это я умудрился столько бабок впарить этой Светке? И что она такое сделала, что меня уже несколько дней подряд колотит, как только я о ней подумаю. Невероятная женщина! Богиня! Из-за таких женщин герои древности и совершали свои подвиги. Греки Трою брали и… так далее… Если я Светку два дня подряд не увижу, то совсем больной делаюсь. Хожу как в тумане. Приворожила она меня, что ли? Вроде, в мои-то годы… Да, она как-то мне рассказывала, что искусству любви обучалась в этом, как его… В Таиланде. Да, там, судя по всему, знают толк в подобных вещах… Завтра же утром поеду к ней, к Светке. Эх, черт возьми, жалко, что передачу отменить нельзя. А почему, собственно, нельзя? Скажусь больным, меня и заменят. А где бабки взять? Я ведь обещал Светке в прошлый раз, когда мы с ней виделись… Придется у Аркадия Аркадьевича занимать… Ладно, хрен с ним. Займу. Отдам потом. И еще заработаю. Нет, ну какая женщина эта Светка. Богиня! Прямо приворожила меня к себе! Действительно, в этом есть что-то потустороннее. Я бы даже сказал – магическое. Да… Магия…»

Так думал Степан Леонидович, меланхолически поглаживая по голову плачущую у него на плече жену.

* * *

Я уже порядком устала. Да и окружающую меня действительность – то есть, не меня окружающую, а Васика, я ведь его глазами смотрела на мир – воспринимала уже с трудом. Туман алкогольного опьянения заволок мне глаза. Я едва разбирала, кто я и где нахожусь. Даша, все еще находящаяся при мне, приносила мне кофе через каждый пятнадцать минут.

Иначе я бы просто не выдержала. Васик хлестал водку и сопутствующие спиртные напитки, как простую воду. Его сознание, привыкло к таким дозам, а вот мое – нет.

Я уже подумывала о том, чтобы прекратить эксперимент и завалиться спать. Но я же обещала Даше… Которая, в свою очередь, пообещала Нине…

Ладно, буду продолжать наблюдение…

* * *

– А теперь – сюрприз!!! – вскарабкавшись на банкетный стол, закричал Пункер. – Последний залп уходящего в море семейной жизни корабля! Последний залп холостой жизни… так сказать…

Пункер замолчал на мгновение, покачиваясь, потом расхохотался так, что едва не свалился со стола.

– Главное, чтобы этот залп не оказался холостым! – проорал он. – Семен! Впускай!

Прокричав это, Пункер все-таки свалился со стола. А я чуть не упала со стула.

И было от чего.

Бармен Семен, со вздохом посмотрел на барахтающегося на полу Пункера и дал отмашку стоящему у ведущей на второй этаж двери официанту.

Тот открыл дверь.

В образовавшийся проем стали вбегать молоденькие девушки – все, как одна, чертовски привлекательные и к тому же – почти полностью обнаженные. Из одежды на девушках были только крохотные прозрачные лифчики и совсем незаметные трусики.

На мгновение в банкетном зале повисла тишина, только слышен был густейший бас отца Никодима:

– Бесовское наваждение…

Очевидно, нетрезвый священнослужитель принял девочек за плод своего больного белогорячечного воображения.

Через секунду тишину разорвали на куски восторженные крики. Девицы – их было пятеро – немедленно оказались на банкетном столе, где за минут до этого торчал Пункер. Зазвучала появившаяся ниоткуда вкрадчивая музыка, и девицы начали танец.

Все присутствующие мгновенно притихли.

Странный это был танец. Девочки танцевали со строгими лицами, сначала медленно, словно разогревая свои молоденькие тела, а потом все быстрее и быстрее. И никаких пошлых варьетешных ужимок я не увидела – только потрясающе красивую пластику и завораживающий ритм плавных змеиных движений.

Танец словно околдовал меня. Даша тормошила меня за рукав, чтобы я рассказала ей, что вижу, а я услышала, как она меня зовет, только тогда, когда она позвала меня в третий раз.

– Ольга! – со слезами уже в голосе воскликнула Даша. – Ты чего – уснула? Такой концентрации алкогольного дурмана в сознании ты не выдержишь – я же говорила. Все-таки, Васик прожженный алкаш, а ты практически непьющая девушка… Ольга, ты меня совсем не слышишь?

– Слышу, – ответила я, едва шевеля совсем почти не подчиняющимся мне языком.

– Тогда почему молчишь?

– Не мешай, – ответила я, – сейчас… я должна досмотреть, а потом…

– Что досмотреть-то? – опять воскликнула Даша.

– Потом…

Даша вздохнула и замолчала. А я снова наслаждалась таинственным и прекрасным танцем полуобнаженных девушек. Да, странный танец… Ничего похожего я никогда не видела. Никакой развязности и пошлости не чувствовалось, но в движениях девушек сквозил такой откровенный эротизм, что мне стало немного не по себе. Когда танцевальный ритм достиг апогея, мелькнувшая вдруг в моей голове мысль – а правильно ли я выбрала свою сексуальную ориентацию? – несколько, надо сказать, испугала меня.

«Это не танец, – подумала я еще, – то есть – это не совсем танец. Ни на что не похоже… Только вот создается такое впечатление, что именно таким должен быть ритуальный обряд, созданный, чтобы оживить навсегда застывшую в камне древнюю богиню любви и чувственных наслаждений… М-да… И где только этот неотесанный Пункер откопал таких артисток… Ведь это шоу наверняка стоит просто бешеных денег… А вообще-то… В компании Васика можно встретить людей самых разный социальных категорий. Начиная от отпрысков олигархов и заканчивая последними бомжами. Может быть, у этого Пункера, как и Васика, родителя владеют сетью банков или там супермаркетов каких-нибудь… Или являются короли нефтяного бизнеса… Мало ли что…»

Когда танец закончился и девушки застыли, сладострастно изогнувшись, банкетный зал взорвался аплодисментами. Собравшиеся бурно выражали свой восторг, а особенно смелые и слишком пьяные уже тянули свои руки к стоящим на столе девушкам.

Я вдруг заметила, что шум стал несколько тише. Ага, это Васика отвели в сторонку. Кто отвел? Ага, это все тот же Пункер.

– Слышь, чего… – мотая зеленым ирокезом заговорил Пункер доверительно глядя Васику прямо в глаза, – понравились телки?

– Это… Ну как… нет слов! – выразился Васик. – Где ты их откопал только?

– Места знать надо, – прищелкнул языком Пункер, – а девочки классные… Хочешь попробовать?

– Как это? – переспросил дурак Васик.

– А так! – хохотнул Пункер. – Как хочешь. Это ж проститутки!

– Да ну! – поразился Васик. – Какие же это проститутки… Что я – проституток, что ли, не видел? Это же настоящие актрисы… Как танцевали! Я даже протрезвел немного… Это – актрисы, – убежденно повторил Васик, – а проститутки, они…

– Да шлюхи это! – в голос заржал Пункер. – Зуб даю! Проститутки! Шлюхи, шмары, шалавы, шалашовки, сикухи, мохнатки, подстилки, бляди… Путаны! У меня знакомый есть – Феликсом зовут. Так тот агентством заправляет, откуда я телок этих выцепил… У Феликса все по высшему разряду – он телок своих специально обучал… То ли в Китае, то ли в Бразилии… Не помню точно. Но обучил так, что просто… нет слов, как ты сказал…

– А чему обучил-то? – снова спросил Васик.

– Как чему? – удивился Пункер непонятливости Васика. – Ну ты, в натуре… трудный какой-то, Василий стал. Тормозной. Неужели на тебя так семейная жизнь подействовала… Никогда не буду жениться. Так, о чем это я? Ага – чему он из обучил в этом Катманду? Искусству любви, понял? Один час с такой девочкой и… Незабываемые ощущения…

– Да?.. – немного неуверенно протянул Васик. – Знаешь, как-то это все…

* * *

– Васик! – едва не закричала я, почти забыв о том, что Васик не может меня слышать. – Немедленно прекрати этот разврат, это же… Все, начинается! – громко сказала я вслух.

– Что начинается? – переспросила, встрепенувшись, сидящая рядом со мной Даша.

– То, чего опасается Нина, – пояснила я, – кажется, сейчас Васик ей того… изменит.

– С кем? – испуганно выговорила Даша. – Ты же говоришь, что там одни только мужики.

– Уже нет, – ответила я, – и знаешь, что я думаю, Дашенька?

– Что?

– Что на месте Васика я поступила бы точно также, – сказала я.

– Как это?

– Изменила бы… – проговорила я, – кому угодно изменила бы, если бы меня попробовали так искушать…

– Да… – констатировала Даша, – вот это ты, подруга, нарезалась…

* * *

– Ты посмотри, какие телки! – снова причмокнул губами Пункер. – Хватит жаться! Чего ты как целка, в натуре?! Сегодня последняя ночь – оторвись, как надо! А потом к жене своей вернешься, а? Я тебе говорю – эти шмары – то, что надо. Незабываемые впечатления. Точно!

– А ты сам-то пробовал? – спросил Васик.

– Нет еще, – с видимым сожалением ответил Пункер, – как-то не приходилось. У меня же, понимаешь, того… От черного, от водки, от дури всякой… и от кукнара в особенности – немного того… этого… Обвис.

– Да ты что?! – поразился Васик. – Лечишься?

Пункер сникал на глазах. Он приоткрыл рот, чтобы сказать что-то Васику, но лишь обреченно махнул рукой.

– Ладно, – потухшим голосом проговорил он, – если хочешь, я тебе самую лучшую тварь из этих ангажирую. Светкой зовут. Чудеса про нее рассказывают. Хочешь?

– Давай! – залихватски махнул рукой Васик. – А где – здесь?

– Ну прям, – криво усмехнулся Пункер, – тут нажрались все… Обстановка не та. Ты бери моего шофера, да кати… в первую попавшуюся гостиницу. А там разберешься… Представляешь, мне батя шофера выделил – чтобы я пьяный не разбился за рулем… А шофер – полный лох! Где только взяли такого… Ну, короче говоря, познакомишься.

– Ага, – сказал Васик, и в его руках откуда-то появилась бутылка. Только вот выпью для храбрости.

* * *

– Эх, Васик, Васик! – сокрушенно проговорила я. – А мы так на тебя надеялись…

– Что? – шепотом спросила Даша. – Уже?

– Нет, – ответила я, – грехопадение пока не свершилось, но… ожидается в самом скором времени.

– Кошмар! – вздохнула Даша.

– Кошмар, – согласилась я.

* * *

Через несколько кварталов задремавший было Васик поднял голову.

– Эт-та… – завертел он головой, – А где моя… телка? К-как тебя?..

– Света, – послушно ответила Света.

– Све-е-ета… – прогудел Васик так, как будто в слове «Света» было по меньшей мере двадцать букв «е», – во-водку… будешь?

– Да, – ответила Света.

– А-атлична! – заревел Васик, – Ваня! – он толкнул водителя в плечо так, что тот едва не потерял управление, – В-вася, где у нас тут водка есть?!

– В бардачке, Василий Николаевич, – покорно ответил водитель Ваня, с трудом выравнивая завилявший джип.

Васик, свесив голову на грудь, зашарил в бардачке, сопя через оттопыренные губы и извлек наконец початую бутылку текилы.

– Эт-то что за дрянь? – поинтересовался Васик у водителя, – Эт-то не то… У тебя же здесь водка была! Я точно помню… Мне Пункер говорил… Он мне специально оставил… Неприкосновенный запас. Это ты ее?..

– Да что вы, Василий Николаевич! – воскликнул несчастный Ваня, – Это вы ее, наверное, с Пу… с Семеном Израилевичем выпили, когда прощались. И забыли.

– А если в морду? – серьезно проговорил Васик.

– Текила ведь тоже спиртной напиток! Такой же крепкий, как водка…

– Не то… – озадаченно повторил Васик, рассматривая бутылку, – Ну и хрен… Будем это зеленое говно пить. Держи, Светка!

Он, не оборачиваясь, протянул бутылку назад. Света приняла бутылку.

– Сейчас я тебе стакан сыщу, – пообещал Васик и снова погрузился в бардачок.

– Не надо мне, – ответила Света и в ее голосе неожиданно прозвучала та же залихватская разнузданность, что и в пьяном бормотании Васика, – Я из горла выпью. Вспомню, так сказать, молодость.

– Вот это так! – Васика это заявление привело в неописуемый восторг, – Вот за эт-то я… Я т-таких людей всегда… уважал…

Заерзав на сиденье, Васик с хрустом повернул свою худую и жилистую, как баранья нога, шею. Света отхлебнула из бутылки порядочный глоток.

– Нор-рмально! – оценил Васик, – А ну-ка давай еще глоточек!

Света глотнула снова. Ее бледные щеки порозовели.

– А теперь дай пузырек мне! – потребовал Васик и, получив бутылку, в несколько глотков осушил ее.

– В-вот так, – икнув, проговорил он, – Так, Ваня, останови здесь.

– Мы же не приехали еще, – запротестовал было Ваня. – Как ж так?..

– А в морду?

Водитель Ваня сбавил скорость и, свернув к обочине, затормозил. Заглушил мотор.

– М-молодец, – похвалил Васик, – А теперь выметайся из машины. Живо! – приказал он.

– Вам нельзя вести машину, – с тоской в голосе заявил Ваня, – Еще убьетесь, а мне потом… Да и менты остановят, что тогда?..

– Не твое дело, – прорычал Васик, на самом деле раздражаясь, – Пошел из машины, пока я тебе башку не снес… Одним ударом моего м-могучего кулака. Ж-желаю сам вести… машину. И Светочка не против… Ты не против? – не оборачиваясь, спросил он у Светы.

– Нет, – ответила Света, – не против.

– Вот это по-нашему! – снова обрадовался Васик, – Ты, Светка, классная телка, точно говорю! Я теперь с т-тобой… дружить буду… А ты… А ну, пошел, блядюга… козлоебина, тебе говорю!

Водитель Ваня тоскливо вздохнул и покинул машину. Васик, совершенно потерявший человеческий облик и какое-либо представление об окружающем мире, пыхтя, сполз со своего сиденья в открытую дверцу, шатаясь, обошел вокруг автомобиля, и залез на водительское место.

Какое-то время Васик, сопя и отдуваясь, размещал свое нескладное долговязое тело под баранкой руля, затем облегченно выдохнул и завел машину.

– Сейчас покатаемся, – бормотал он, неловко крутя руль соскальзывающими пьяными руками, – до гостиницы совсем немного осталось… А, кстати, я живу здесь неподалеку. Пара кварталов только до моего дома…

«И до моего дома тоже, – подумала Света, – Значит, этот Василий Николаевич где-то рядом со мной живет. Вот встречу его еще ненароком на улице – в гости напросится. Плохо. Не люблю, когда мои клиенты знают, где я живу. Никогда их к себе в квартиру не приглашаю, только разве что в крайнем случае… Но этот-то вообще ничего не соображает. Мне кажется, не понадобится больших усилий для того, чтобы… Да, точно так. Феликс был бы не против…»

Джип, управляемый бедовым Васиком, быстро набирая скорость, покатился по широкой улице и скоро вылетел на встречную полосу, попав в самую гущу потока автомашин – несмотря на довольно позднее время движение было еще очень оживленным – Васик и Света находились недалеко от центра города.

– Откуда их столько… – прохрипел Васик, остервенело выкручивая руль, как будто ломал чью-то чудовищно толстую шею.

Румянец, вызванный небольшой дозой текилы, давно исчез со щек Светы.

Несколько минут джип двигался по встречной полосе почти на полной скорости, каким-то чудом избегая столкновения, потом что-то щелкнуло и соскочило в одурманенной голове Васика. Он вскрикнул что-то хриплым от внезапного страха голосом и, крутанув руль, бросил машину вправо, одновременно давя изо всех сил педаль тормоза.

…Сильный толчок бросил Свету на спинку переднего сиденья. Она успела выбросить вперед руки, значительно смягчив удар. Джип, ткнувшийся тупым носом в столб, сдавленно рычал и слегка подергивался, явно не желая мириться с внезапно появившейся преградой.

Где-то впереди замычал Васик.

Света вышла из машины, оставив открытой дверцу. Немного саднила грудь и сильно болел локоть правой руки.

«Синяк теперь останется, – подумала она, – Вот черт. А где мой клиент? Интересно, он вообще-то живой?»

Как оказалось, Василия Николаевича в момент, когда передний бампер джипа соприкоснулся со столбом, швырнуло через лобовое стекло, и он теперь, пытаясь понять, что собственно произошло, активно ворочался на широком, осыпанном осколками капоте.

Свете вдруг пришло в голову, что она почему-то не слышала ни звука бьющегося лобового стекла, ни грохот самого столкновения – только увидела вылетевшую из-под колес дорогу, удивленные морды встречных автомобилей и ощутила, как неведомая сила швырнула ее вперед.

Васик, подкатившись, наконец, к краю капота, брякнулся на асфальт.

Потом довольно быстро поднялся на ноги, и Света с удивлением заметила, что из видимых повреждений у пролетевшего сквозь лобовое стекло Васика заметна лишь небольшая ссадина на лбу, быстро припухающая синими краями.

– Екарный… бабай… – хрипло выговорил Васик и оглянулся, – Давай, двигаем отсюда быстрее… А то сейчас менты подъедут… хуе-мое… на алкоголь проверять бу… будут. Пока им докажешь, что трезвый, сто лет пройдет… И вправду протрезвеешь…

Немного прихрамывая, он подошел к Свете и галантно взял ее под руку.

– А как же джип? – спросила она.

– А-а! – махнул рукой Васик, он все равно старый был… Тем более, не мой, а Пункера. А у него папаша, знаешь кто? Ого, он ему новый купит. Или два. Пошли скорее. Сейчас подальше отойдем и тачку поймаем…

– Не надо тачку, – неожиданно сказала Света, – Отсюда до моего дома совсем недалеко. Пешком дойдем. У меня и выпить есть что.

– Све-е-тка! – распялил в улыбке мокрые губы Васик, – ты просто… вообще… Ну, я прямо не знаю. Ты теперь под моей защитой, поняла? Если кто-то что-то на тебя наедет, так пря-прямо им и говорю – за мной Васик. Какой Васик? А такой… Что вам всем тошно станет… И посмотрю я на того козла, кто осмелится…

Васик снова икнул.

«Полезный клиент, – подумала еще Света, увлекая радостно что-то бормочащего Васика подальше от развороченного джипа с дымящимся радиатором, – Надо и дальше с ним хорошие отношения поддерживать. Он, конечно, не бандит и не банкир… насколько я поняла… Но мне нравится его отношение к деньгам… Деньги достаются ему легко и, судя по всему, довольно большие деньги…»

Васик опять икнул, попробовал было затянуть песню, но, кроме первых двух слов, текста вспомнить не смог. Тогда он отклеился от своей спутницы; косолапя и оскальзываясь, побежал к ближайшему ларьку. И через пять минут вернулся к ожидавшей его Свете, победоносно сжимая в руках только что приобретенную бутылочку пива.

– Добыл! – радостно сообщил он.

– Мог бы потерпеть минутку, – ласково проговорила Света, – мы бы дошли до моего дома, а там разной выпивки – целое море.

Васик крякнул и вытер ладонью заслезившиеся вдруг глаза. Потом хватил из бутылки порядочный глоток и обратился к Свете.

– Слушай, – дрогнувшим голосом проговорил он, – у меня никогда такой… подруги не было… Чтобы… пиво мне и водку… и домой приглашала, где напитки разные есть…

На мгновение Васик замер, словно пораженный внезапной мыслью, потом тревожно спросил у Светы:

– А они спиртные?

– Что? – не поняла Света.

– А они спиртные? – повторил Васик. – Напитки-то? Которые у тебя дома есть…

– Спиртные, – отвечала Света, увлекая ничего почти уже не соображающего Васика к подъезду выступающего из ночного мрака дома, – конечно, спиртные. Самые спиртные в мире… Мы уже пришли. Сейчас поднимемся на пятый этаж, квартирка сто пять, и вот мы уже дома…

– Д-дома… – пробурчал Васик и уронил недобитую бутылку с пивом.

– А скажи-ка, – вкрадчиво начала шептать в ухо Васику Света, – как тебе больше нравится… Можно ведь…

На этом месте я оборвала контакт.

* * *

Угольная чернота, пульсирующая красными прожилками, мало-помалу рассеивалась и наконец превратилась в серенький туман, только чуть-чуть окрашенный в розовый цвет.

Я мотнула головой и туман пропал.

Передо мной сидела моя подруга Даша.

– Ну что? – устало спросила она, – этот мерзавец уже успел?

– Пока нет, – сказала я, – но все к этому идет.

Я вкратце рассказала Даше то, что видела в последние полчаса.

– Одно только хорошо, – добавила я потом.

– Что? – удивилась Даша.

– Что Васик нажрался до такой степени, что слово «мама» сказать не сможет. Сомневаюсь, получится ли у него полноценная измена. Мне кажется, нет.

– Во всяком случае, нужно это предотвратить! – воскликнула Даша, – если еще ничего не было, то и Нине мы ничего не скажем… Нет, пожалуй, ей вообще лучше ничего не говорить. А Васику хорошо бы – морду начистить. Чтобы не слушал кого попало…

Я еще раз мотнула головой. Алкогольное опьянение понемногу покидало мое сознание – словно табачный дым потихоньку исчезает из комнаты, где широко распахнули окно. Ну и слава богу. Мне бы еще пять минут, тогда я была бы в полной форме. Вот через пять минут и поедем.

«Даша говорит правильно, – подумала я, – нужно ехать вытаскивать Васика из этого гнезда разврата. Не только потому, что мы обещали его будущей жене Нине проследить за моральным обликом Васика, но и потому, что… Черт, странное ощущение – какая-то смутная мысль не дает мне покоя – уже несколько минут. Она появилась сразу же, когда я прервала контакт с сознанием Васика, хотя… как можно предположить, эта мысль возникла гораздо раньше, только вот алкогольный дурман глушил ее… На что это за мысль? Как будто строчки, плывущие перед глазами – я не могу разобрать ни слова. Только понимаю, что исходит от этой строчки едва уловимый запах серьезной опасности…»

Это опять мое подсознание работает. Интуиция, так сказать. Я чувствую опасность, но пока точно сказать не могу, откуда она исходит.

Я знаю – совершенно точно – что Васику угрожает опасность, но источник этой опасности определить не могу.

Пока не могу.

Но думаю, что если мы с Дашей немедленно поедем туда, куда эта странная женщина увезла Васика, то хоть что-нибудь прояснится.

Я поднялась на ноги. Опьянения почти не ощущалось. Правда, в голове немного шумело, но на свежем воздухе, как мне кажется, все это должно пройти.

– Собирайся, – сказала я Даше, – едем.

– А адрес? – спросила она.

– Адрес? Я ведь видела все глазами Васика, – сказала я, – да и эта… Света – сама назвала номер своей квартиры. Поехали.

Даша поднялась и проследовала в прихожую.

«Света, Света… – вертелось у меня в голове, – где же я слышала уже это имя? Недавно только…»