Текст книги "Перфундере"

–Мы считаем, что пары Мортуса могут быть ядовиты. Они не поднимаются в атмосферу, потому что тяжелее воздуха. Однако никто не решается отправиться в тёмную долину.

–Звучит как ужастик.

–А ты думала? В любой сказке должна быть ложка дёгтя, – усмехнулся Фред.

–Жители Перфундере относятся к болотам с осторожностью, это негласное правило, которое соблюдается всеми. Так что, если не нарушать пределы кислотных болот, всё будет хорошо.

–Интересно, как претворить этот совет в жизнь на планете под названием Болото…

–Не стоит иронизировать, Фред. Первый переселенец назвал планету так лишь потому, что первым, что он увидел после посадки, было болото. Не забывайте: главное, что на Перфундере есть кислород, который выделяют не только немногочисленные деревья и зелёные луга, но и болотные растения. Болота служат нам, а мы в отместку сохраняем их первозданный вид. Да и, кроме того, на планете достаточно пресных источников и водоёмов, плюс грунтовые воды.

От такого нравоучительного монолога мне самой вдруг стало тошно, ведь для меня то были непреложные истины, а для них – урок №1 в новой жизни. Сказать всё то, что обычно говорят пятилетним детям на уроке экологии, несомненно, было важно, ведь на Земле давно забыли, что значит заботиться о своей планете.

–Я слышал, на Перфундере не так много людей.

–К сожалению, а может быть к счастью, да. Кто знает, что случилось бы с нашей планетой, если бы заселение проходило не поэтапно – раз в год, а когда того захотят жители планеты Земля.

–Думаю, то же, что и с нашей планетой, – с грустью произнесла Кайла.

–Вот именно. Боюсь, что третью живую планету ждёт та же участь.

–Мирман-Руз?

–Да. Ведь по размеру она немного меньше Земли, а заселение не контролируется. Знаете, у нас есть преимущество.

–Догадываюсь. Кайла, помнишь, как нас отговаривали от затеи отправиться сюда?

–О, да. Я еле вырвалась из заботливых когтей своих подруг.

–Ха-ха-ха.

–Перфундере и Мирман-Руз находятся на примерно одинаковом расстоянии от Земли, так что последнюю выбирают намного чаще.

–До Перфундере добираться дольше на целый месяц.

–Поверь мне, Свен, лишний день на межгалактическом пароме – это пытка.

Мне сложно это понять, ведь я никогда не летала. И всё равно я постаралась представить, насколько тяжёлым был их перелёт. Я опустила глаза и сочувственно кивнула.

–Как его перенесли Бруно и Элли?

–Сначала было сложно, – пожала плечами Кайла, – После выхода из анабиоза первые два дня – самые тяжёлые. Но расслабляющие препараты здорово помогали. Без них не только они, даже мы – относительно молодые – не справились бы.

–Это точно, – кивнул Фред.

–Так, Кайла, а вот и твой новый дом!

Я протянула руку в сторону небольшого, но весьма симпатичного домика. Переведя взгляд на Кайлу, я увидела, как её глаза загораются от удовольствия.

–Как же здорово! Какие вы хорошие! Спасибо вам за гостеприимство!

Я не могла сдержать смущённую улыбку. Конкретно в этот дом я не вбила ни гвоздя, хотя тоже участвовала в постройке нового жилья в своей деревне уже в течение трёх лет. И всё же услышать благодарные слова очень приятно. И вдвойне приятно было то, что Кайла и Фред, кажется, не отнеслись к месту их нового жительства с предвзятостью из-за Мортуса.

–Держи ключ. Дальше справишься сама?

–Вы не зайдёте ко мне в гости?

Мы улыбнулись друг другу и попрощались до завтра. Дом Фреда должен был быть где-то неподалёку. Странно, но со мной он не спешил говорить. Кайла каким-то непостижимым образом развязывала ему язык, а я никак не могла вызвать Фреда на разговор. Наверное, всё дело в их совместном перелёте. За три месяца бодрствования хочешь – не хочешь, а сроднишься. Метрах в ста от дома я задала вопрос, о котором пожалела в ту же секунду:

–Ты скучаешь по Земле, Фред?

–Нет. Я скучаю по воспоминаниям, оставленным там.

Фред выглядел отстранённым и одиноким, и я могла лишь догадываться, что значили его слова. Мой вопрос, кажется, не разбередил старые раны Фреда. Думаю, они ещё не успели зажить. Несмотря на это, я извинилась перед ним за свой вопрос. Тот покачал головой и заверил меня, что всё в порядке. Хотелось надеяться, что так и есть.

…

Расставшись с Фредом, я возвращалась домой, планируя, как во всех красках и оттенках буду рассказывать маме о всём произошедшем. Откровенно говоря, ничего особенного не происходило. Но только не для меня. Эмоции переливались через край, я кусала губы, словно пытаясь сдержать слова, просящиеся наружу. Чтобы расслабиться и отвлечься, я начала смотреть по сторонам. Понятно, ничего, кроме зелёных холмов, я не увидела. Кроме зелёных холмов и Мортуса, который чёрным пятном зиял справа от меня. Я вгляделась в бесформенную отталкивающую лужу тьмы и мгновенно отдёрнула глаза. На холме кто-то стоял!

Лица не было видно, но незнакомец определённо смотрел на Мортус. Я попыталась представить себе выражение его лица. Что оно выражало? Страх? Любопытство? Ненависть? Симпатию? Слишком странно, а может и пугающе, что на свете нашлась живая душа, способная взглянуть в свирепые глаза Мортуса. Меня пробрал истерический смех. Я и не заметила, как в моё сознание прокралась чужая позиция, позиция людей, испытывающих панический страх перед болотами. И от этой мысли мне стало противно. Откуда я знаю, зачем он смотрит на Мортус? Ведь я не вижу его глаз. Лишь силуэт. Его чёрные волосы чуть ниже плеч и белая одежда развевались на ветру равнин. Очевидно, белый халат. Точно! Белый халат! Наверное, он из Института!

Немного помедлив, я крадучись подошла к незнакомцу на расстоянии примерно тридцать метров, надеясь, что узнаю его. Нет, кажется, я никогда его не встречала. Да и с какой стати? Ведь в Институте мне делать нечего. Я сделала ещё один шаг и допустила ошибку, наступив на цветок, семена которого при раздавливании издают чёткий пищащий звук. Незнакомец вздрогнул и обернулся.

–Кто здесь? – выпалили он от неожиданности.

–Прости. Я не хотела тебя напугать, – виновато пробормотала я. Если честно, я испугалась не меньше его.

–Что ты здесь делаешь?

–Иду домой.

–Но дорога в километре от этого холма.

Он окинул меня таким подозрительным взглядом, словно я за ним следила. Стало как-то неприятно, хотя, он был прав.

Парень спустился с вершины холма и подошёл ко мне. Разбережённая сосредоточенность на лице, точно, как у разбуженного человека, вдруг сменилась доброй и участливой улыбкой. Странно.

–Я вижу тебя здесь впервые.

–Я тебя тоже, – отпарировала я, чего незнакомец, очевидно, не ожидал.

–Будем знакомы. Я Йонсон, можно просто Йон.

–Сванвейг, – зачем-то выпалила я своё дурацкое полное имя, и тут же добавила. – То есть, просто Свен. Рада встречи. Ты из Института? Изучаешь Мортус?

–Что-то вроде того, – после этих слов я поняла, что моя прямолинейность отталкивает людей намного чаще, чем я думаю.

–Но ведь это опасно. Разве нет?

Парень со странной улыбкой неопределённо пожал плечами, и это озадачило меня ещё сильнее.

–Я просто наблюдаю. Вот и всё.

–Понятно, – кивнула я, хотя положительно не понимала, за чем можно наблюдать в долине Мортус. Что он хочет увидеть в месте, куда со дня сотворения не ступала нога живого существа, где жизни в принципе не может быть?

–Был рад познакомиться, Свен.

Йон развернулся и направился, очевидно, в сторону Института. Я не остановила его. Зачем? Я и так помешала его «наблюдениям». Язык сам придавал этому слову саркастическую интонацию. А что если… Что если я ошибаюсь? Что если все ошибаются? Что если всё, что мы знали о болотах – лишь глупый домысел? Я вновь почувствовала укол совести в отместку за то, что поддалась мнению большинства. Ноги волочились по траве в сторону дома, но я не шла вместе с ними. Я всё ещё стояла на том холме и смотрела на болото, утонувшее в зарослях чёрных деревьев. Что он подумал? Да, что я такая же, как все. Трепещу от одного упоминания о болотах. Да не всё ли равно, что он подумал?

Да, всё равно, но, несмотря на это, в мыслях я всё ещё не могла вернуться домой. Мама с интересом расспрашивала о моей группе переселенцев. Я отвечала односложно, бессвязно. Глупо, но почему-то мысль, навеянная случайной встречей, не шла у меня из головы до самой ночи.

Глава 2

Беженцы с планеты Земля

В тот день в маленьком доме Винджейской деревни, доме, принадлежавшем моей маме Чарис и мне, состоялось особое событие – ужин с пожилой семейной парой переселенцев. Я, как гид этого года, посчитала своей обязанностью убить весь день на подготовку, отослав маму не путаться под ногами. Накануне я вдоль и поперёк пролистала несколько кулинарных книг, чтобы приготовить достойный обед, при этом не навредив здоровью своих почётных гостей. Планы, начиная с восхода солнца, претворялись в жизнь не один час. Должно быть, при взгляде со стороны я выглядела довольно непривычно: летала от плиты к стойке, как деловитая пчёлка, собирающая нектар. Чарис, время от времени интересуясь у меня, как идут дела, с удовольствием любовалась образом дочери, как хозяйки. Может, она гордилась мной. Гордилась в той же степени, что и я сама – своей матерью. Мне всегда нравилось называть маму по имени (пусть кому-то это и покажется странным), ведь имя мамы говорило само за себя – Чарис, очаровательная Чарис.

В вопросе сервировки стола я не доверяла никому, кроме мамы. Она обладала заточенным чутьём к прекрасному. Печально, но Чарис не была наделена способностью рисовать или делать что-то своими руками. Но когда-то, живя за пределами пурпурной галактики, где-то в недрах Млечного пути, она зарабатывала на жизнь, занимаясь подготовкой стола к приёму важных персон. С карьерой дизайнера у мамы также не сложилось. Оказалось, для того, чтобы профессионально обучаться искусству дизайна, необходимо как минимум уметь чертить макеты. Современные технологии существенно облегчали задачу, но Чарис всё же терялась в бесконечных линиях и условных знаках, поэтому так и не сдала свой первый проект. Планирование не было её стилем жизни. Мама привыкла жить чувством, и эту же склонность она частично передала мне, разделив право генного наследства с мужем, отличавшемся практичностью и показной суровостью, свойственной многим мужчинам.

Когда гости, наконец, прибыли, я жалела лишь о том, что им пришлось пройти пешком целый час, а может и все два, чтобы добраться до нашего дома. О квадроцикле я даже не задумывалась – ну разве что со снисходительной улыбкой. Поэтому, как только Бруно и Элли были встречены вежливыми, проникнутыми уважением приветствиями, я поспешила усадить их в мягкие кресла и вручить по стакану лаймового напитка – на улице было довольно жарко.

–Свен сегодня весь день ведёт себя как настоящая хозяйка! – воскликнула Чарис, не сдержав порыва распирающей её гордости, и тем самым вогнала меня в краску. Иногда мама ведёт себя так, словно мне – 7 лет.

–Надеюсь, вам понравится. Основное блюдо скоро будет готово. Надеюсь, вы не слишком голодны?

–Нет, не беспокойтесь. Да и не к чему было так переживать. Ведь мы в конце-то концов прилетели с Земли. С едой там совсем худо, так что мы такими темпами в скором времени будем переваливаться с боку на бок, занимая слишком много места на этой маленькой планете, – расхохотался Бруно, потревожив морщины на чуть выступавшем вперёд лбу.

–Не знаю, как ты, но я не могу позволить себе толстеть, – с деланным возмущением откликнулась Элли. – Хотя, держу пари, именно на Перфундере сбалансированное питание – это не миф, пущенный маркетологами.

–А чем вы обычно питались на Земле? – спросила я, уцепившись за возможность расспросить, так сказать, ветеранов о жизни на далёкой, но так интересующей меня планете.

–Чтож, Элли с удовольствием расскажет вам о своих любимых булочках люкс!

–О, не вспоминай, не буди во мне ностальгию!

–Ребятки, поверьте, лишь эта странная женщина может отзываться о них, как о предмете наслаждения, – прикрыв ладонью рот, зашептал Бруно. – А вообще эта вещь довольно проста. Покупаешь пакетик с тестом, тюбик крема и формочки, напоминающие линзы. Раствор так называемой булочки смешиваешь с водой и заливаешь в эти самые пластмассовые линзы. Когда всё это дело застынет, сдабриваешь створку порцией крема и накрываешь сверху другой половинкой. На минуту в холод и готово! Излюбленное лакомство Элли!

–Бруно покупал мне эти наборы каждый месяц, хотя сам за всю свою жизнь попробовал лишь одну булочку.

–Не правда! Был ещё один раз, за долго до нашей свадьбы. Когда ты годы спустя состряпала снова, я подумал, почему бы не попробовать, вдруг их вкус с годами изменился, стал более приятным. Увы, меня ждало разочарование.

–Что-то мы всё болтаем и болтаем, а вы молчите. Простите за невнимательность.

–Напротив, это огромное удовольствие – наблюдать за такой милой парой!

–Бруно, слышал? Нас назвали милой парой. Обычно нас называют парочкой сумасшедших.

И Бруно, и Элли для своего возраста выглядели довольно молодо и свежо. Их сияющие глаза выдавали оптимистов по жизни. Лишь слушая их разговор между собой, не принимая участия и не задавая вопросов, впадаешь в сладкую прострацию, без остатка погружаясь в тематику их беседы. Я была готова сидеть и смотреть на них целую вечность! Казалось, слова в устах этих чудесных любящих супругов не иссякнут никогда.

В разговоре с Бруно и Элли не хотелось упускать ни секунды возможности слушать их, поэтому, быстро проверив еду и убедившись в её готовности, я поспешила вернуться, преодолевая расстояние от порога до порога с помощью челночного бега плюс прыжков в длину. Влетев в комнату, я как можно более скромным голосом объявила, что с готовкой покончено и гости могут пройти на кухню. Ну а там, когда восхищения вкусом, качеством и красотой поданных блюд, наконец, прекратились, разговор о родной планете Бруно и Элли продолжился, но уже в ином ключе.

–Я стараюсь поддерживать отношения с переселенцами, но вот уже давно не спрашивала никого о колпаках. Скажите, их так до сих пор и не построили? – спросила Чарис.

–У-у, дорогая моя! Вы с этим вопросом немного припозднились. Уже года три как стоят над Рио-де-Жанейро, Нью-Йорком и Берлином. В конце следующего десятилетия обещали построить ещё дюжину в Северной и Южной Америках, пять – в Азии и по семь в Европе и Африке. Ну, а Австралия – сами понимаете, не получит ничего. Это – новости последних месяцев, если что. Не думайте, что я притащил вам новости 7-летней давности, хе-хе.

Десять лет тому назад Австралия, как максимально отдалённый от других территорий материк, был признан заражённой зоной. Его стали использовать как хоспис для всех серьёзно больных людей, не имеющих средств на лечение недуга. По сути, красивую страну превратили в огромный лепрозорий, и ссылка туда была как принудительной, так и добровольной, ведь для некоторых жизнь среди здоровых становилась практически невозможной.

–За год до нашего отбытия случилась вспышка чумы. А пару месяцев назад мы поймали сигнал о том, что вирус вновь мутировал. Новостные экраны транслировали, как три огромные баржи отвозят заболевших на далёкий материк. В таких масштабах распространения болезни власти решили отказаться от самолётов и сделать всё по-старинке. Скорее всего, для того, чтобы предупредить заражение ценного персонала. Мне кажется, матросы и капитаны этих барж знали, что шанс на их возвращение ничтожно мал. Это был путь в один конец.

–Неужели нет никаких средств защиты?

–Увы, дорогая Свен, это весьма затруднительно. Но два капитана и шесть матросов всё-таки вернулись на родину.

–Вот видите! Случилось-таки чудо.

–Чудес не бывает. Кто побывал на Земле, на всю жизнь запомнил эту простую истину. Выжить там возможно лишь одним способом: не обманываясь пустыми надеждами и показными добродетелями. Кто знает, на что пришлось пойти этим морякам, чтобы выжить? Возможно, такие люди покажутся вам циничными и жестокими практиками, но, поверьте, они стали такими не по собственному желанию.

–Почему-то я понимаю жителей Земли и ни секунды не осуждаю. Скорее всего, вы не поверите мне, ведь я родилась на чистой земле, питалась натуральными продуктами и дышала воздухом с 21-процентным содержанием кислорода…

–Похвально, что ты так думаешь, Свен, – ласково улыбнулась Элли. – Когда-то твоя мать совершила мудрый поступок, перебравшись сюда. И, я думаю, ты, как и Чарис, способны ценить такие простые блага, как свет и воздух. Наши предки воспринимали всё это как должное, поэтому теперь мы сидим и наслаждаемся вкусной пищей родом с Земли уже на другой планете. Ведь только одна Земля – наш самый настоящий дом.

Я промолчала, потому что была не согласна с Элли, однако чувствовала, что сказанные слова были не столько адресованы мне, сколько являлись мыслями вслух. Как бы тяжела ни была жизнь на Земле, Элли любила свой дом и скучала по нему, хотя, пожалуй, успела смириться со своей судьбой. Когда силы в костях на исходе, тело начинает искать комфорта, забывая о глубинных позывах души. Во всяком случае, мне так казалось.

Сама же я вовсе не считала, что должна испытывать что-то особенное по отношении к планете Земля из-за того, что это место – моя прародина. Я относилась к ней скорее как к покинутому другу. Я была лишена возможности навещать этого «друга», однако с волнением при любой возможности справлялась о его самочувствии.

–Мне страшно даже представить, сколько людей будет жить на Земле в следующем году, – покачал головой Бруно.

Подумать только! Ведь когда-то на ней жило восемь миллиардов! А что теперь? Людей стало больше в четыре раза, и это при том, что продолжительность жизни в среднем близка к отметке в 53 года. Кто-то, подхваченный ветром эпохи переселенцев, нашёл свой дом на одной из трёх жилых планет, кто-то купил колпак и переехал на одно из небесных тел с ледяными шапками, а кто-то попросту скончался по причине вспыхнувшей эпидемии, недоедания или отравления химикатами. Поводов для смерти более чем достаточно. И всё-таки, население Земли оставалось слишком многочисленным, чтобы жить нормальной жизнью.

Я опомнилась от собственных мыслей, навеянных тяжёлым разговором. «Прекрати! Вечером у тебя ещё будет достаточно времени для того, чтобы переварить услышанное!» – я дала себе эту установку, и после этого твёрдо настроилась направить беседу в как можно более положительное русло. Разговоры о Земле нагоняли тоску на жизнерадостных Бруно и Элли. Мне так хотелось вновь увидеть их улыбки, что я начала действовать незамедлительно, но при этом не слишком резко.

–Может быть, вы уже успели заметить: с новостями у нас туго. В Институте пока не придумали, как решить проблему Туманности. Отчего-то радиосигнал не проходит через этот объект, а он довольно огромен. Периодически запускается небольшой дрон, чтобы собрать информацию. Но далеко не всегда удаётся поймать момент передачи важных данных.

–Бруно, помнишь, я пыталась связаться с Клаусом за два дня до приземления. Так вот что это было. Сплошные помехи, а потом сигнал вообще пропал.

–Нда-а, это печалит, – гость озадаченно потёр подбородок. – А что насчёт запуска спутника?

–Такого расстояния будет недостаточно, а вот дрон отлетает на десятки километров, записывает сигнал и возвращается. Он запрограммирован только на сбор данных и передвижение по космическому пространству. Мы не можем им управлять, поэтому каждый раз есть риск, что какой-нибудь баг в программе оставит его навеки на просторах космоса.

–Такое уже случалось, – добавила мама. – С тех пор запуски стали более редкими.

–А если корабль?

–Слишком ресурсозатратно. Да и вообще, кажется, у большинства жителей Перфундере выработалась некая аллергия на космическое пространство.

–Могу себе представить, – пробормотала Элли.

–Даже страшно спросить, какую новость вы получали последней.

–Я слышала, что на пароме Мирман-Руз произошёл какой-то инцидент, – с готовностью отозвалась я.

–Да, я тоже об этом слышал, – с готовностью поддержал Бруно. – Какой-то парень совсем спятил от избытка кислорода и нажал на тревожную кнопку. В результате те переселенцы, что не успели выгрузиться из межгалактического парома, оставались запертыми несколько часов, пока не был отключен режим опасности.

–Учёные понятие не имели, что чистый воздух может так пагубно воздействовать на человеческий мозг, – осклабилась Элли.

–Эй. Откуда вы трое знаете то, чего не знаю я? – возмутилась Чарис. Уж что-что, но мировые новости никогда не были для мамы тайной.

–На этот раз я тебя опередила. Вести со всех планет стекаются на Землю, а наши новые жители как раз оттуда!

–И кто же снабдил тебя этой информацией?

–Сегодня утром встретила Корделла и мы немного поболтали.

–Ах, Корделл! Здесь он стал намного общительнее, – с шутливым укором проговорил Бруно.

–Так Вы знали его ещё до переправы на Перфундере?

–Ха! Ещё бы! Я этого мальца можно сказать воспитал.

–Вот это поворот!

–Да, он ведь мой ученик. Корделл пришёл ко мне в лабораторию подрабатывать сразу после старшей школы. На университет, конечно, денег не хватило, но я взялся обучать его самостоятельно. Всего этого он вам, естественно, не расскажет – скромняга ещё тот, но скажу, что из него получится очень талантливый биолог.

–Действительно, когда я рассказала о Вашем сегодняшнем визите, он и словом не обмолвился, что знает Вас, Бруно.

–Да, в этом весь Корделл. Но в вопросах науки он далеко не такой молчаливый. Его болтливость доставляла мне немало хлопот. Но чего не стерпишь от талантливого ученика, не так ли? Тебе это, наверное, знакомо, а, Свен?

–Не понимаю, при чём здесь я.

–Хоть мы и приехали каких-то четыре дня назад, а уже довольно крепко приросли к здешнему обществу, – по лицу Бруно скользнула таинственная улыбка.

–Свен! О чём это он толкует?

–Очевидно о том, о чём я сама уже давным-давно забыла. Курсы гребли.

–О-о-о! Так Вы прослышали о безумном проекте моей дочери? – хохотнула Чарис.

–Мам, прекрати сейчас же. Даже вспоминать не хочу эту дурацкую затею обучать народ махать вёслами.

–Любая деятельность заслуживает основательного подхода, пусть даже то будет прогулочная гребля на каноэ.

–О, Элли, только не говорите, что Вы это серьёзно!

–Конечно!

–Как хорошо, что эти курсы так быстро свернули. Я не проработала и трёх полных дней.

–Жаль. Я бы с удовольствием пересёк это ваше гигантское озеро. Мне вообще безумно интересны здешние водоёмы! На Земле такую роскошь днём с огнём не сыщешь. Пересохшие пруды, истощённые реки…. Ох, я предвкушаю интересную жизнь! – раздался бурный возглас авантюриста.

–Увы, не все переселенцы разделяют Ваше отношение к болотам.

–Мм?

Я на секунду задумалась, стоит ли рассказать о зародившейся антипатии к Джонатану, но тут же отбросила эту мысль. Слишком низкой и не заслуживающей внимания она мне показалась.

–Ай, ну его! Я не хочу жаловаться. Но, знаете, если вы как-нибудь захотите пройтись по водной глади Гиганта, я к вашим услугам. Пристань всё ещё на месте, хотя прогулки по озеру так и не удостоили должным вниманием.

–Будем очень и очень рады. Правда, Элли?

–Безусловно! Вот уже четвёртый день мне кажется, что в воздухе витает какой-то дух. У вас что, особенный воздух?

–Должно быть, Вы застали час варева Спенсера.

–Да, да! – подхватила я, – Такой плотный седоватый мужичок. Он у нас помешан на традиционной медицине. Вечно бродит по холмам с мешком травы, а потом делает с ней что-то такое, от чего она превращается в смердящую на всю округу жидкость.

–Нда, в этом отношении нам не повезло.

–Нам, конечно, нет, но вот двум нашим биологам такое соседство придётся по вкусу.

–Хе-хе! Не знаю, как Корделлу, но лично мне больше нравится свежая растительность, так что, пожалуй, я не буду справляться насчёт рецептика этого пойла, – довольно ухмыльнулся Бруно.

–И правильно.

–Одно «но», – Элли прервала обмен остротами. – Я говорила не о запахе, а об атмосфере доброты и участия, которая царит на этой планете. Давно мы не пользовались таким гостеприимством.

–Да, тут Элли права, – закивал Бруно. – Знаете, чему я был поражён больше всего? Подвалу в нашем доме!

–О, да! Он проторчал там весь вечер, – кивнула жена.

–Мы заранее знали, что к нам приедет учёный, поэтому решили оборудовать для Вас небольшую лабораторию, – проговорила я в ответ, искренне польщённая радостью и довольством гостей.

–Признаться, я был удивлён. И обрадован, что мне не придётся забыть своё ремесло.

–Да что Вы! – мама встрепенулась, будто приготовившись к изложению воодушевляющего факта. Может, так оно и было. – Судейский комитет очень ценит таких людей, как Вы. Вам уже кто-нибудь рассказывал про Институт?

–О, да! Я тут недавно решил прогуляться, и, представляете, встретил одного молодого химика из института. Уж не знаю, чем он занимается, но, надеюсь, нам когда-нибудь удастся посотрудничать. Имя у него интересное. Йонсон.

Я вздрогнула, навострив уши, однако больше информации о Йоне, кроме той, что Бруно уже успел с ним каким-то образом познакомиться, я не услышала. Странно… А ведь раньше я его не встречала. Наш мир слишком тесен, чтобы не пересечься хотя бы раз. Или всё же встречала?

–Это так удивительно, что люди, познакомившиеся несколько дней назад, могут сидеть и болтать о простых вещах, искренне смеяться и улыбаться друг другу, – вдруг сказал Бруно. В его голосе отчётливо слышался какой-то надрыв, я заметила это, но решила, что для всех будет лучше, если эта тема не будет подхвачена кем-то из нас. Но вместо этого говорить продолжил сам гость.

–Некоторые люди нашего с Элли возраста оставляют в шкатулке своей памяти лишь общую картину прожитых лет. Другие же вспоминают лишь отдельные случаи, которые сами по себе не имеют под собой никакой моральной или исторической ценности. Но мне кажется, что и то, и другое – крайности. К примеру, существует закон, согласно которому квартира, в которой младенец «слишком часто» плачет, может быть отключена от источника электроснабжения. Из-за этого постановления десять лет назад одна моя студентка потеряла трёхмесячного ребёнка. Существует ещё один закон, разрешающий применение силы по отношении к нищим, просящим милостыню. Однажды я сам видел, как один бравый парень избил до потери сознания старика. Как сейчас помню эту картину: руки с бардовыми пятнами в ореоле серебристых капелек жетонов, рассыпанных по всему асфальту… В моём сознании всё, что мы оставили на планете Земля, подкреплённое частными фактами на фоне общей картины, заставляет меня… заставляет меня не жалеть о нашем переезде. Я никогда не видел более приятных людей, никогда не сталкивался с более приветливым обращением. На Земле многие, как правило, сделают вид, что уважают тебя, либо из-за твоего статуса, либо не исключая возможность, что эта связь может оказаться полезной. А здесь, здесь мы отдыхаем от всего этого. Здесь прекрасно!

Нужно отдать Бруно должное, он закончил на положительной ноте. Но неловкое молчание уже окутало собеседников, так что никто не решался нарушить бесконечную, вязкую тишину. На пару минут каждый из нас углубился в собственные мысли, ни одна мускула на наших лицах не дрогнула. Чугунность выражений объединяла как гостей, так и хозяев дома.

–Простите, кажется, я испортил всем настроение, – сказал Бруно, беспорядочно стреляя взглядом из стороны в сторону.

–Нет, совсем нет, – поспешила ответить я. – Если честно, я была рада услышать это от Вас. То есть, конечно, я не рада тому, что происходит на Земле. Я хотела сказать, что люблю искренних людей. Даже если то, что они говорят, тяжело.

–Я знал, что здесь меня поймут.

Бруно улыбнулся печальной и в то же время счастливой улыбкой. Мне хотелось сказать что-то особенное, что-то, что способно утешить его и Элли, залечить каким-то невероятным образом старые, рваные раны, но я понимала, что слова тут бессильны. Пока существуют воспоминания, образы прошлого будут возвращаться, как бы хорошо тебе сейчас ни было. Поэтому даже счастливый человек не может быть счастлив на все сто процентов. Но, с другой стороны, человек без мрачных воспоминаний вообще не может быть счастливым, ведь для него жизнь, которая кому-то может казаться блаженством, всего лишь серые будни.

Постепенно молчание рассеялось, и на смену ему пришли прежние шутки и улыбки, которых так не хватало последние пятнадцать минут. Наша встреча закончилась так же приятно, как и началась. Всех нас объединяло ощущение теплоты и покоя, подавившее чувство внутреннего страха. На Винджейскую деревню наползал красочный пурпурно-лиловый закат с переплетёнными лентами облаков бледно-розового цвета. Мы с мамой довезли гостей на больших квадрах до дома, хоть те из вежливости и пытались отказаться. Все мы в тот вечер были счастливы, как человек, проснувшийся от кошмарного сна и убедившийся, что наяву всё в порядке.

…

Я сидела, обняв руками колени, на корне массивного дерева, напряжённо вглядываясь в воду Изумрудного болота. Прошло всего чуть больше часа, но я уже чувствовала, как мысли постепенно приходят в надлежащее им состояние. Встреча с Бруно и Элли всколыхнула во мне облако противоречивых эмоций. При всей позитивности и жизнерадостности она была столь же неподдельно болезненна. Реальность так пугающе проста! Я понимала, что подобные события на Земле – сущая банальность, но душой не могла это принять. Говорят, некоторые люди придумывают небылицы про призраков и прочих порождений паранойи потому, что не могут смириться с неизбежностью смерти. Я делаю это другим способом. Я прихожу сюда, под ветви развариуса, чтобы поразмыслить над услышанным. Я думаю, думаю, думаю, и спокойствие приходит самой собой. Я просто устаю предаваться меланхолии, устаю бояться, устаю пропускать сквозь себя судьбы других людей, и принимаю реальность такой, какая она есть. И тогда наступает тишина, прерываемая лишь лёгкими вздохами равнинного ветра и болотными всплесками. Но на этот раз молчание нарушали не только они.

Высохшие цветы миркса, опавшие с кустарника, хрустнули в десяти шагах от меня. Я вздрогнула, почувствовав, как по телу пробежал холодок. «После заката, возле болота? Здесь никого не может быть!». Вода на том же расстоянии тихонько хлюпнула, раздался скоблящий звук, кажется, о стекло. По поверхности болота прошлась едва заметная рябь. Я должна была отреагировать ещё раньше, но вместо этого прислушалась к дальнейшим действиям источника звуков. Наконец, я вскинула голову, направив взгляд в нужную сторону, и не смогла сдержать усмешку.

–Что ты здесь делаешь? – крикнула я.

Йон так и подпрыгнул на месте. Он не видел меня, или же понадеялся на свою бесшумность и так увлёкся делом, что не заметил, как просчитался? Глядя на его опешившее выражение лица, я уже жалела о том, что отреагировала так резко.