Текст книги "Кот Пушик предупреждает"

Кот Пушик предупреждает
Екатерина Заренок

Коту Пушику —

самому разумному

коту в мире.

Изобретателю.

Подсказчику.

Предупредителю.

Его особому носу…

Защитнику.

Коту-ангелу

посвящается.

© Екатерина Заренок, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

Мы, коты, особенно успешно и преданно служим тем людям, которых мы, коты, выбрали сами.

Если мы человека выбрали сами, то для своего любимого человека мы делаем открытия, творим чудеса…

Котенок Пушик и котенок Вестик.

Президентские поцелуи

Деньги…

Деньги открыто, вразброс лежат на высоком, длинном столе.

А вот и 50-долларовая купюра. На ней привычно располагается замечательное изображение 18 Президента Соединенных Штатов Америки, красивого мужественного Улисса Гранта.

И вдруг…

Вдруг… на этой 50-долларовой купюре, на своем портрете, Президент Улисс Грант медленно, спокойно и вдумчиво начал шевелиться…

Изображение Президента Улисса Гранта на этой 50-долларовой купюре очень выразительно стало оживать…

Зрачки глаз в первые секунды направились в левую сторону, затем повернулись вправо. Губы вкусной улыбкой приоткрыли рот. И, казалось, вот-вот будет произнесена очень важная речь.

Однако в это мгновение никаких звуков не прозвучало.

А Президент Улисс Грант завораживающе вдруг спрыгнул со стола и уверенно встал во весь рост!

Оставшиеся части ожившей 50-долларовой купюры, только теперь уже в увеличенных размерах и в виде очень интересного «шарфика», продолжали уверенно лежать на плечах и вокруг шеи Президента.

Он своими руками снял с себя этот очень интересный, удивительный «шарфик» из денег и доброжелательно, с улыбкой, положил его на стол.

– Ой, как интересно! – Векзария восхищалась увиденным событием или началом события, которое происходит в ее квартире, и тоже улыбалась в ответ.

– Ах! – Восторгалась и удивлялась она.

Только удивлений каждый раз старалась не показывать. С великим трудом сдерживала себя.

– Ой! Происходит настоящее чудо! – Воскликнула Векзария.

А Президент Улисс Грант, пройдя несколько шагов по комнате, приблизился к дивану. Оглянулся. Радостно улыбнулся. И лег на диван.

Итак, в квартире Векзарии, не в спальне, а в гостиной, на диване, лежит замечательный гость!

«И хотя он есть не просит и даже про еду не намекает, все же этого великолепного гостя необходимо чем-то угостить». – Подумала Векзария.

Она молча пошла на кухню. И вскоре принесла в гостиную для уважаемого гостя трехлитровую ярко-белую эмалированную кастрюлю горячего кипяченого коровьего цельного молока. Доброжелательно поставила кастрюлю с молоком на оранжевую пластиковую подставку, на длинный журнальный стол, который стоит возле дивана. Гость рассмеялся… Затем привстал и заглянул в кастрюлю. К счастью, внутренние стенки и дно кастрюли ее производители также окрасили в ярко-белый цвет. И благодаря этой яркой белизне внутри кастрюли гость легко заметил, что горячее кипяченое молоко не искусственно белое, а натурально желтенькое, молочного цвета. А сливочная пенка в кастрюле, сверху молока, еще более желтенькая! К тому же пенка тщательно закрыла собою все-все молоко, зацепившись за стенки кастрюли.

– О-о-о-о! Спасибо! А ведь молоко натуральное! А значит, ценное! Огромное спасибо! Это – очень хорошее угощение. – Президент Улисс Грант благодарно произносил все слова на русском языке.

Векзария от души радовалась. Быстро принесла большую фарфоровую чашку, ярко-белую внутри. А снаружи на чашке – живописное сочное изображение в зеленых, голубых и других тонах: небо, трава… и очень красивые лошади. Векзария деликатно покружила молоко в кастрюле, чтобы толстенький слой пенки дал дорогу ручейку молока. И аккуратно налила его с пенкой в привлекательную чашку. Затем нежно подала ее уважаемому гостю, продолжавшему сидеть на диване.

Президент взял в руки чашку и начал целовать золотисто-рыжих лошадей, нарисованных на посудине. Поцеловал ноздри лошадей, поцеловал глаза лошадей, поцеловал маленьких лошадок в лобики, в уши. Каждый поцелуй был многозначительным и важным, благожелательным и, казалось, самым сильным, настоящим президентским поцелуем.

Затем гость внимательно и благодарно посмотрел на Векзарию.

– Я очень устал. И хочу, мне весьма нужно, необходимо, я должен, должен отдохнуть от суеты. Разрешите, пожалуйста, я здесь отдохну. – Чистосердечно признался и попросил гость.

Уважаемый гость хлебнул молока и, смакуя его, с улыбкой закрывал глаза от удовольствия.

А Векзария подумала: «На сколько месяцев, недель, часов или минут, интересно, хорошо было бы человеку остаться в спокойной обстановке, чтобы отдохнуть от суеты?»

Векзария молча задалась вопросом. И далее не произнесла ни единого звука, чтобы не отвлекать гостя от его собственных желаний.

А Президент снова и снова поцеловал добрые глаза красивых, умных, притягивающих к себе лошадей на чашке. И еще хлебнул молока.

– О Господи! Надо же такому присниться! У-у-у-х-х-х-х! – Воскликнула Векзария и открыла свои не выспавшиеся, усталые глаза.

Она молчала. Старалась запомнить это удивительное сновидение. Тут же очень быстро где-то его записала. Подумала, поразмышляла: что бы это могло значить? Долго улыбалась. Встала с кровати. Помылась. Оделась. И ей также очень сильно захотелось поцеловать лошадей на чашке. Поцеловала. В ноздри. В лоб. В уши. Выходить на улицу в это воскресное утро Векзария не планировала. Однако приснившийся сон поменял все: и настроение, и планы. Почему-то резко возникла внутренняя потребность рассказать своим родным и близким приснившийся сегодня под утро сон. Рассказать не по телефону и не по электронной почте на сей раз.

Вскоре Векзария выйдет на улицу. Медленно пройдет метров двести пятьдесят, раздумывая, стараясь как можно точнее расшифровать сновидение.

И…

И встретит меня, кота Вестика…

Эта встреча будет нашей самой первой встречей в жизни.

Эта встреча будет самой первой встречей наших мыслей и глаз…

Благодаря сну, приснившемуся часа три-четыре назад, благодаря тому, что Векзарии понадобилось данное сновидение срочно рассказать своим людям (особенно хотелось рассказать о президентских поцелуях!) Векзария встретит меня, кота Вестика… Очень сильно захочет взять меня к себе на руки, прижать к груди и даже поцеловать…

Я на расстоянии почувствую ее желания!!!

Как третьеклассник Саша
работал гинекологом

Итак, благодаря приснившемуся воскресным утром сну Векзария шла по улице, воодушевленная данным сновидением.

А я, семинедельный котеночек, лежал на зеленой траве, точнее, в зеленой траве. Прямо надо мной столбом стояла и постоянно вертелась, более того, вертясь, металась в разные стороны страшная туча мошек… К тому же отдельные мошки еще и быстро летали. Каждая особь из этого «миллиона» кровососов-кровопийц старалась меня, маленького котеночка, укусить. Сидели эти черные мошки даже на моих беленьких усиках. Кстати, на моих усиках до этих кровососов-кровопийц еще никто-никто не сидел. И никто-никто моих беленьких усиков не трогал. Короче говоря, сотни черных мошек тогда успевали меня кусать, казалось, «миллион» раз в минуту.

Я, бедненький, заморившийся от борьбы с мошками-кровопийцами, четыре дня, четыре вечера, четыре ночи и четыре утра убегал от них…

Однако эти жадные кровососы летали и летали следом за мной… Постоянно гонялись за моей головой… Гонялись за туловищем и даже гонялись за хвостом. В моем ротике четыре дня, четыре вечера, четыре ночи и четыре утра не было ни одной росинки, не было ни одного кусочка или глоточка еды.

А только черные мошки нахально и бессовестно лезли в мой носик, точнее, лезли и залезали прямо в две маленькие дырочки, которые в носу. И я часто переставал дышать.

Черные мошки бесконечное число раз нападали также на мои уши и заползали-забирались внутрь ушей. Помню, сделалось тогда мне очень страшно. Показалось, что скоро потеряю слух и перестану слышать.

Слава Богу, в то очень опасное для меня время нет-нет, да и появлялась изредка возможность хоть чуточку беречь свои глаза, то есть, закрывать их. И я закрывал, точнее, сильно-сильно сжимал глаза, чтобы внутрь глаз никак не смогли пробраться мошки.

Бежать дальше я не мог. Не было сил.

Тогда я остановился и спрятался в зеленую траву. Спрятался специально возле перекрестка широкой дороги, узких дорожек и тропинок. Лег, притаился и лежал. Почему лежал именно там? Подумалось: здесь, возле перекрестка, постоянно ходят люди, а значит, мошки будут бояться людей. Это – вторая по значимости причина. А первая причина – более важная, прямо-таки судьбоносная. Думалось и очень хотелось верить, что хороший человек смилуется над бедненьким котеночком, пожалеет меня, разгонит эту черную стаю мошек. И я смогу открыть свой измученный голодом ротик… И, быть может, смогу сказать:

– Мяу-мяу. Мяу-мяу.

Хороший человек догадается, что маленький котеночек попал в беду, грустит, горюет, изголодался… Давно-давно и сильно-сильно хочет есть. А также хочет пить. И хороший человек даст хотя бы один глоточек еды.

«Однако почему такое длительное время никто из прохожих не замечает события, связанного со мной? Ведь событие заметное! Более того, я очень яркий! Рыженький-рыженький! Тигровой масти! Наверное, потому никто не замечает, что желтые одуванчики густо-густо растут в зеленой траве и все активно одновременно пышно расцвели на большой территории… И люди ходят, любуются чудесными одуванчиками… А меня заметить не могут, потому что я прикрыт одуванчиками». – Лезли в мою голову такие и прочие разные мысли.

В какой-то момент я смог наполовину открыть свои глаза. Значит, в узкую щелочку вглядываюсь и вижу, что на моем туловище лежат пучки зеленой травы, заслоняя, отгораживая от мошек. Тогда я открыл глаза чуть шире и понял: о-о-о, слава Богу, здесь рядом стоит знакомый мальчик!

Но поскольку я выбился из сил, то встать, подбежать и приблизиться к мальчику не смог. А просто немножко пошевелился. Плохое настроение меня покидать не спешило. Хорошо, что знакомый мальчик продолжал стоять на одном и том же месте. И вдруг в мою грудь откуда-то проникло и поселилось хорошее настроение. Вместе с ним пришли хорошие мысли.

Вскоре к нам подошла женщина. То есть, подошла Векзария…

– Ой! Котичек! Рыжичек! Солнышко! Миленький, здравствуйте! – Воскликнула она очень родным и доброжелательным голосом.

– Да. Хороший котеночек. С хорошим слухом. – Ответил Саша. Как выяснилось позднее, такое имя мальчишки, третьеклассника, стоявшего рядом.

– А как ты узнал про хороший слух этого котеночка? – Спросила Векзария.

– По его поведению, по его действиям становится понятно, что слышит издалека.

– И видит хорошо, наверное. Да? – Захотелось Векзарии, чтобы котеночек имел также и хорошее зрение.

– Видит хорошо. – Ответил мальчик.

– Слава Богу! – Воскликнула Векзария.

– Я вытаскивал этого рыженького котеночка из живота кошки… Ну, то есть, я вытаскивал этого рыженького котеночка из живота его мамы! Помогал ему выскользнуть, ну, выбраться из живота. Понимаете? – По секрету рассказал Саша.

– О-о-о! Ого! Какой ты предприимчивый! – Похвалила мальчика Векзария.

– Короче, я работал врачом-гинекологом. Принимал роды, скажем так. – С улыбкой подчеркнул третьеклассник Саша.

– Будешь хорошим ветеринаром! – Решила собеседница.

– Я работал не ветеринаром. Повторяю: я принимал роды. Когда рыжик, больше, чем на половину, сам вылез из живота, тогда я второй половине помог выбраться, выскользнуть из живота. Помогал не грубо, а очень бережно, аккуратно. Вон там. За домом. Там я поставил большую (чистую!) картонную коробку для кошки, когда увидел, что она беременная. Ну-у-у, понимаете? Подальше от людских глаз. Подальше от детей. Три недели перед родами я эту кошечку очень хорошо, сытно кормил. И ждал родов. Она была толстенькой, потешной. Еле-еле передвигалась. Жалко было ее очень. В отдельные моменты даже в туалет на руках ее носил, чтобы подальше от коробки. А после родов, чтобы ее животику не было больно, я просто ее не трогал, не гладил, не прикасался. Ведь руки на улице, как ни старайся, а все равно, грязные. И только дней через десять я помыл кошку-маму в некоторых местах.

– Сашенька! Какой же ты умный мальчишка! Такую красоту кошечка родила с твоей помощью! Да? Спасибо тебе, что ухаживаешь за кошечкой с рыжиком. И радуете людей! У меня с собой кусочки колбасы. Я взяла ее для своего знакомого дворового кота Пушика. Но он почему-то не встретился. Где-то с дворовыми котами, похоже, выясняют отношения. Давай колбасу предложим этому котеночку-рыжику, рыжику-красавчику. Пусть хотя бы лизнет, и то – хорошо. Пусть почувствует доброе внимание. Веселее станет на душе. Разрешаешь дать всю колбасу? Можно? – Спросила Векзария.

– Ну-у-у… пусть лизнет. – Разрешил третьеклассник Саша.

Векзария быстро поднесла, а затем приблизила к моему ротику колбасу, порезанную на маленькие, удобные, кусочки. И я с радостью да превеликим удовольствием начал вкусно лизать и жевать-разжевывать долгожданную колбасу… А в ней крепко прижались друг к дружке кусочки говядины, свиного мяса и беленькие кусочки свиного сала… Вскоре мои рот и живот стали сытыми!

– Только не перекормите его! – Попросил и даже приказал, уходя, третьеклассник Саша.

– Хорошо! Поняла. – Ответила Векзария.

Она любовалась мною, не отрывая взгляда. И очень хотела взять меня с собой. Не могла не взять! Однако все время оглядывалась, наверное, боялась обидеть Сашу и ждала его. Ждала, чтобы этот мальчик-третьеклассник официально и одновременно по-дружески разрешил Векзарии взять меня с собой. Ну, хотя бы подержать на руках! А Саша не появлялся.

– Ты, рыжичек, Солнышко, побудь здесь еще немножко. Я схожу в универсам, куплю что-нибудь вкусное, и ты съешь для разнообразия. Например, куплю творог или сметану в упаковках, но постараюсь купить все свежее, сегодняшнего привоза. Я скоро вернусь. – Доброжелательным тоном голоса, по-матерински попросила Векзария, хорошо, вкусно погладила мою спинку и пошла в универсам.

Есть мне больше не хотелось, можно сказать. И чтобы кто-то из прохожих меня забрал, я тоже перестал хотеть. Поэтому взял и надежно спрятался.

Спрятался так, чтобы, во-первых, сделаться более уверенным и спокойным да набраться новых сил. А во-вторых, чтобы отчетливо наблюдать за возвращением Векзарии с чем-то вкусным.

Вообще теперь мне больше всего хотелось наблюдать за ней… Почему? Для чего? Зачем? В те минуты, в то короткое время данное желание было не очень понятным.

Вскоре она вернулась из универсама. Подошла ближе к перекрестку, к месту нашей первой встречи, с творогом в руках и сметаной. Постояла. Очень внимательно вглядывалась в траву и далее… И главное – сильно-сильно расстроилась, что рыженького котеночка не оказалось.

– Наверное, Саша забрал. – Шепотом сказала Векзария.

Поискала-поискала меня. И направилась домой. Ведь покупки легко можно было оставить дома.

А я, рыженький котеночек, побежал следом за ней…

Я очень старался бежать. Бежал, будто бы летел, хотя и прижимался к земле. Боялся, чтобы меня никто-никто не смог увидеть и не смог забрать себе.

В результате меня не смогла заметить даже сама Векзария, которая шла по асфальтовой дороге, постоянно оглядывалась и внимательнейшим образом рассматривала все вокруг. Разглядывала каждый куст жасмина, каждый куст сирени, другие цветы возле домов. Поднимала голову, резко вытягивала шею и тщательно искала меня даже вверху на деревьях…

Однако Векзария так и не увидела, и не поняла, что, пробираясь за кирпичами внутри глубокой, опасной канавы, которую выкопали ремонтники, пробираясь по другим ямкам да по кустикам жасмина… Прокрадываясь между стволами деревьев и сквозь большие кусты сирени, вокруг скамеек и вокруг дома… Проникая между листьями и цветами, я запрятывался и бежал. Прятался и бежал… за ней!

Больше всего на свете мне хотелось тогда увидеть, как она, Векзария, будет радоваться нашей второй встрече! А также увидеть, как она будет восторгаться хорошим и смелым поведением да поступком премиленького котеночка тигровой масти, золотисто-рыженького, словно мед. И словно живой природный слиток золота, о котором еще никто не знает.

Моя первая встреча
с Пушиком

Итак, я, премиленький, золотисто-рыженький котеночек тигровой масти, похожий на живой природный слиток золота, о котором еще никто не знает, своими собственными глазами четко увидел: в какой именно дом и в какой подъезд вошла Векзария. В тот день, когда мы с ней первый раз в жизни встретились.

Я надежно спрятался возле этого дома, то есть, в котором она живет. И нечаянно заснул. Вернее, от усталости глаза все время слипались, а затем и вовсе закрылись, можно сказать, сами. Без моего согласия и разрешения. Значит, спал я тогда, спал… И почему-то внезапно так сильно-сильно захотелось есть и особенно захотелось пить, что выдержать было невозможно. А на улице вечерело. Я лежал и думал: «Ну, хоть бы на одну минуточку Векзария вышла! Она выйдет. Обязательно выйдет. Скоро выйдет!»

И вдруг… О счастье! К дому Векзарии уверенно, по-хозяйски, со знанием дела и предстоящих задач подошел котеночек. Тоже еще маленький, ну, похоже, где-то на одну прошедшую осень и на одну прошедшую зиму старше меня.

Вскоре изнутри дома открылась входная дверь, и вышла Векзария с целлофановым пакетиком в руках. Такие пакетики в народе называют «маечками». Сквозь пакетик просвечивалась еда.

– Пушичек! Пушичек! – Не громко, а почти шепотом позвала Векзария, слово «Пушичек» произнося с ударением на первом слоге «Пу».

Я не успел в то короткое время сообразить: кто именно из домашних животных может называться таким пушистым именем. В моей голове возник вопрос: Векзария зовет котеночка или щеночка? К тому же никакой Пушичек нигде не показывался. Тогда она прошла влево. Сходила куда-то вправо. Обошла вокруг своего дома. Прошлась между соседними домами, которые с южной стороны и которые с западной. И через некоторое время снова оказалась возле своего дома.

– Пушичек! Пушичек! – Повторяла и повторяла Векзария не громко, а почти шепотом. Звала и звала.

И неожиданно для меня тот котеночек, который примерно около часа назад со знанием дела и предстоящих задач, по-хозяйски, уверенно подошел сюда, к дому, выпрямился во весь рост и откликнулся:

– Мяу!

– Пушичек, Солнышко! Везде полно людей! Пойдем в торец дома, туда, где нет окон и балконов. Там больше свободного пространства и безопаснее. И ты поужинаешь Хорошо?

– Мяу. – Тоненьким одобрительным голосочком согласился Пушик.

Векзария взяла его на руки, прижала к своей груди и принесла в торец своего многоэтажного дома. Здесь, в самом низу, между торцевой стеной дома и зеленой травой, пролегает асфальтовая полоска. И Векзария прямо на этот асфальт положила широко открытый целлофановый пакет с едой. Пакет оказался достаточно широким. Такой ширины, что есть Пушику было удобно и хорошо.

К сожалению, в то время поблизости разгуливал мужчина с огромной собакой. Собака подбежала к Пушику. Он продолжал есть. Собака тоже начала есть. Тогда котенок отошел в сторону, и Векзария нежно взяла его на руки.

– Пускай, на здоровье, собака ужинает. – Вынуждена была примириться хозяйка Пушика.

И перенесла любимого котеночка на траву.

А тем временем собака все съела.

Векзария собрала пакет. Котенок взобрался повыше на ее правое плечо. И они вдвоем отнесли пакет в мусорные контейнеры.

Хозяйка все время гладила и гладила счастливого котенка руками, одетыми в ярко-белые мягкие вязаные перчатки. Перчатки сначала были приятными, беленькими, казалось, вообще, были новенькими. Однако вскоре стали серыми и грязными в тех местах, которыми они, перчатки, прикасались к шерсти маленького животного и по «сто» раз гладили спинку, плечи, грудку, шею и даже хвост.

Наблюдая за всеми этими событиями со стороны, мне, золотистому рыжику, хотелось выть волком. Но, к счастью, хозяйка Пушика посадила его на балкон первого этажа своего дома. Этот балкон тогда был открытым, в смысле, не застекленным. И относился к магазину.

– Пушичек, Солнышко, здесь немножко посиди. Я принесу новый ужин. – Сказала Векзария и пошла домой.

Она быстро вернулась из своей квартиры во двор. Взяла на руки ожидавшего котенка и снова понесла его кормить на старое место, в торец дома. Пушик, раздумывая, медленно приступил к ужину.

И тут я не выдержал. Понял: надо действовать смелее! Я резко, сильно-сильно оттолкнулся от земли и ка-а-а-а-а-к прыгнул! Затем еще несколько раз: прыг, прыг, прыг… Кротчайшим путем, по кротчайшей линии к еде. Бух! И приземлился прямо на еду! Ведь я – золотистый рыжик тигровой масти! Считай, тигр! И должен прыгать далеко-далеко, дальше всех, как прыгают тигры! Да и высоко, да и с высоты должен уметь прыгать!

Значит, приземлился прямо на еду, набросился на кусочки вырезки из домашней телятины, сижу и ем.

Пушик сначала отскочил в сторону. Но через пару минут вдруг начал вести резкое наступление… Наступал на меня, наступал… И тут о счастье! Я почувствовал, что Векзария гладит мою спинку… Спокойно гладит… Погладила и перестала. Перестала только ради того, чтобы я мог спокойно есть.

– Пушик, Солнышко, это – рыжичек. Пускай он поужинает. Хорошо? Не обижайся, пожалуйста. – Уговаривала и создавала мирную атмосферу Векзария, обнимая своего любимчика.

Затем взяла его на руки, поднесла к тому, незастекленному, открытому балкону, посадила на балкон и дала понять, что быстро принесет новую порцию еды. Теперь уже в расчете на двоих.

Воцарилось молчание. Через некоторое время я наелся. Поужинал. Сидел, помню, и умывался двумя лапами.

А Векзария принесла новую порцию еды. Разложила ее в двух разных местах – каждому котенку отдельно, чтобы мы не царапались, наверное.

После нашего ужина хозяйка снова и снова просила своего любимчика, чтобы он дружил со мной.

– Пушичек, этот рыженький живой природный слиток золота будет очень хорошим твоим другом. Будете вдвоем играть… Бегать наперегонки… Лазить по деревьям: кто выше. Давай назовем нашего нового друга… Гм… Знаешь: как назовем? Давай назовем замечательно, прямо великолепно – Вестик!

Так меня назвали Вестиком.

– Вестичек, иди ко мне. Иди смело. Не бойся. Пушик хоро-о-о-о-о-о-ший. Правда, Солнышко? – Говорила Векзария самым доброжелательным тоном голоса, стараясь нас, котиков, сделать хорошими друзьями.

Вечерело. Да и спать захотелось после большой порции вкусной еды. Хозяйка погладила нас, любимых котиков, потискала… И пошла домой. А мы остались во дворе…

И тут я понял, что новый, мой хороший друг – не домашний котенок. То есть, живет во дворе. Подумалось: наверное, живет здесь, в этом квартале, где-то поблизости. Тогда мне стало ясно, что Пушик – тоже котенок дворовый…