Текст книги "Завтра нас похоронят"

Маленькая разбойница

[ВОСТОЧНАЯ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ КОЛЕЯ. 09:55]

– Ну и кто виноват в том, что меня чуть не убили? Алан, какого черта?

Я была слишком зла, чтобы понижать голос, и сама слышала его будто со стороны – дребезжащий, визгливый голосок маленькой девочки, от которого светловолосый горе-изобретатель лишь сильнее вжимался в стенку вагона, словно побитая собака.

– Я искал тебя, Вэрди! Но…

– Но прежде чем возвращаться в логово, ты решил заглянуть на ту самую свалку, верно? – я сделала шаг навстречу, мимолетно оглянувшись: вокруг нас постепенно собиралась толпа детей, даже Маара таращилась на нас бессмысленным взглядом. – Что еще тебе там надо?

Он лишь отвел глаза, понимая, что пятиться ему больше некуда.

– Так не поступают, Алан! – голоса я больше не повышала, но уже оттого, что я вообще заговорила, Ал сжал кулаки. – Меня могли убить и убили бы, если бы…

Тут я осеклась. Я не была уверена, что всем им стоило знать, с кем я провела вечер и ночь. Мы старались как можно реже светиться перед полицейскими… и в это правило уж точно входил запрет на то, чтобы ночевать в доме полицейского, а утром готовить ему завтрак. И самое скверное – то, что придумала эти правила я.

– Да, кстати, Вэрди… – Ал наконец посмотрел на меня. – А где ты была все это время?

Остальные смотрели с таким же любопытством. Я ощутила, что краснею. Конечно, я была лидером и не обязана была отчитываться, но все же…

– Коты гоняли меня по всему городу, когда я пошла тебя искать! – гордо вздернув подбородок, я окинула банду взглядом. – Они вернулись.

Эти слова прозвучали как неожиданный рев полицейской сирены: все подскочили и загомонили одновременно. Кажется, всех охватила самая настоящая паника. У нас почти не было детей, которые не знали бы Джину и Леона. Видя ужас в их глазах, я испытывала какое-то мерзкое удовлетворение. Та к им и надо. Я отступила от Алана и прошлась немного по увядшей траве:

– Так что советую быть поосторожнее. И еще раз напоминаю… – я взглянула на Ала через плечо, – что мы НЕ воруем без моего приказа. Следующий вор будет изгнан из логова навсегда. И следующий, кто захочет выйти в город, должен сначала спросить моего разрешения. Иначе наказание то же. Все все поняли?

Ответом был нестройный гул:

– Да, Вэрди.

Я опустила голову, переводя дух. Мне стало немного легче. Ровно до того момента, пока я не вспомнила утренний разговор с Карлом Ларкрайтом. То, что он предложил мне и от чего я так холодно отказалась, именно сейчас вдруг показалось очень желанным… я могла уйти из этого покореженного поезда навсегда. Не голодать, не мерзнуть и, самое главное, не отвечать ни за кого, кроме себя. Я ведь не лидер. Совсем не лидер. Чувствуя, как к глазам подступили слезы, я закусила губу и тихо спросила:

– Где Карвен?

Ответом было молчание. Потом Ал нерешительно указал в сторону первого вагона:

– У костра. Сегодня ее очередь готовить.

Он, кажется, боялся говорить со мной. Та к же, как я боялась поднять голову, чтобы он не увидел моих слез. И все же я с усилием улыбнулась:

– Спасибо, Алан. Я немного помогу ей. А после обеда ты покажешь мне, во что превратилось то изобретение. Ты ведь доработал его? Не просто же так ты сидел на заднице вместо того, чтобы действительно искать меня?

В глазах зажегся робкий огонек надежды:

– А тебе… правда интересно?

Я кивнула и, развернувшись, направилась вдоль насыпи к костру – туда, где маячило несколько силуэтов. Карвен сидела над большим чаном и чистила картошку – руки двигались быстро и легко, кожура отходила тонкими спиральками. И кажется, Карвен о чем-то думала, она не заметила меня. Я, подойдя сзади, обняла ее – мало обращая внимание на двух девочек помладше, сидевших напротив.

– Спасибо, родная, – прошептала я ей на ухо.

Руки разжимать не хотелось, но я знала, что Карвен не любит нежностей. И поэтому я устроилась рядом, взяв нож и картофелину. Начала срезать кожуру, чувствуя, как нож постоянно пытается вырваться из пальцев: я никогда не умела чистить картошку.

– Как ты узнала, что я влипла? – спросила совсем тихо, но Карвен услышала. Бросила очередную картофелину в чан и посмотрела на меня с легкой улыбкой:

– Почувствовала. Все было хорошо?

Снова вспомнив инспектора Ларкрайта, я некоторое время медлила с ответом. Потом вздохнула:

– Даже слишком. Инсп… – поймав предостерегающий взгляд, брошенный в сторону наших маленьких помощниц, я поспешно поправилась: – тот, кого ты позвала, очень добрый. И… – секунду я поколебалась, потом, вздохнув, закончила: – мне даже не хотелось возвращаться.

На бледном лице отразилось что-то, очень похожее на понимание. Карвен взяла новую картофелину в свои тонкие руки и начала вертеть, будто видела этот овощ впервые в жизни.

– Я правильно помню, что он работает с… – она понизила голос, – комиссаром?..

Я кивнула:

– Личный помощник или что-то в этом духе.

– И… как герр комиссар?..

Вопрос был неожиданным, и задавала она его уже не впервые. А еще… в ее глазах я вдруг увидела тревогу. Лишь на секунду, потом выражение лица снова стало сонным, отрешенным. Я пожала плечами:

– Думаю, что прекрасно.

Она промолчала и снова начала чистить картошку. Я нахмурилась:

– А почему ты о нем спрашиваешь?

– Просто так, ничего. – Картофелина полетела в котел. – А Коты… они правда вернулись?

– Правда. Им кто-то платит за то, чтобы они ловили нас. Странно, правда?

– Странно… – тихо отозвалась Карвен. И снова опустила взгляд.

Обед прошел в подавленном молчании. Ребята почти не говорили, и нередко я ловила на себе не слишком дружелюбные взгляды. От этого становилось еще неуютнее, а чувство беспокойства усилилось. Внезапно у меня мелькнула мысль: а что если Коты найдут наше логово? Ведь они не теряют времени зря… и если нам придется с ними драться, рассчитывать не на что. Мы ведь не Речные, у которых до сих пор осталось какое-то оружие и укрепленная база. Если бы мы могли объединиться с ними… но ведь нам совершенно нечего предложить им. А значит, шансов на их помощь и защиту нет.

Кажется, ребята ждали от меня каких-нибудь указаний, а может быть, обнадеживающих слов. Но я не могла дать им ни того ни другого. И снова все разошлись заниматься своими делами – в воздухе по-прежнему чувствовалось странное напряжение…

Инспектор

[НАДЗОРНОЕ УПРАВЛЕНИЕ. 12:59]

Все, что можно было утаить, он, кажется, утаил. И комиссар, уже выслушав рассказ о криминальных отчетах из архива, приблизился:

– Тебе сильно досталось?

– Нет, ничего серьезного.

Ланн выдвинул ящик своего стола и достал оттуда пузырек с йодом:

– Твои руки надо обработать. Давай помогу.

Карл неуверенно приблизился. Ланн, смочив клочок ваты, начал осторожно прижимать его к ссадинам.

– Почему ты не сделал этого сам дома? Тебе же не восемь лет.

– Забыл, не было времени, – отозвался Ларкрайт, глядя на свою руку, которую здорово жгло. – Спасибо.

Забота была непривычной – особенно от Рихарда. Что-то в ней настораживало. Наконец Ланн убрал йод в ящик. Лицо оставалось непроницаемым. Инспектор хотел отойти, но комиссар остановил его:

– Я надеюсь… ты не наделал вчера глупостей и не израсходовал ни одного служебного патрона? Оружие ведь зарегистрировано на тебя, а мы не можем сейчас вступать в открытый конфликт.

– Нет, герр Ланн, – глухо ответил Карл.

– Хорошо… Мне нужно сказать тебе еще кое-что.

– Говорите.

Он был готов. И все равно мучительно скривился от боли, когда пальцы сильной руки жестко вцепились в его волосы:

– Еще раз попытаешься обмануть меня – я убью тебя, – в голосе, звучавшем возле самого уха, слышалась едва сдерживаемая ярость. – Свяжешься с этими отродьями – я убью тебя. И никто тебя не хватится. Ты здесь не существуешь. Понял?

– Понял, – шепнул Карл. Ему стало тяжело дышать, в глазах слегка потемнело. Как и всегда, неожиданная боль в соединении с еще более неожиданной заботой была намного сильнее просто боли. Но он ответил уже тверже, собирая всю оставшуюся волю: – Да, герр Ланн.

– Хорошо, – Рихард выпустил его, и инспектор попятился. – Я отвечаю за тебя. Я…

Взгляды снова встретились. Комиссар вдруг осекся и замолчал, что-то дрогнуло в его лице. Карл хотел сказать что-то, но…

– Теперь вон отсюда.

Выйти Ларкрайт не успел: дверь открылась, и на пороге появилась Мила. В руках она держала трубку радиотелефона, в которой кто-то истошно верещал. Окинув мужчин взглядом, она доложила:

– Одно из… – небольшая пауза, – логов… кажется, там проблемы. Мне только что позвонили.

Первой, о ком подумал инспектор, была малышка Вэрди. Коты могли поймать ее по дороге, и это его вина, что он не настоял на своем и не проводил ее. Рихард тем временем вернулся к своему столу и начал перебирать какие-то бумаги:

– В таком случае пошли туда пару свободных ребят. Пусть разберутся.

– Разбираться… – Мила еще раз поднесла к уху трубку, из которой теперь не доносилось ничего, кроме гудков, – там уже не с чем. Повторяю, звонок сверху. Ехать должны вы. Это дело особой важности.

На лице комиссара Ланна отразилось раздражение, но он справился с собой. Сгреб в стол бумаги, сунул в карман пачку сигарет, зажигалку и кивнул:

– Как будет угодно их светлостям. Собирайтесь, герр Ларкрайт, мы выезжаем через пятнадцать минут.

Вслед за Милой Карл вышел из кабинета, и тут же на него обрушилась лавина звуков: полицейские галдели, кто-то о чем-то спорил, кто-то говорил по второму телефону. Было накурено. Привычная рабочая атмосфера, ничего необычного… кажется.

Застегивая мундир до самого горла и поправляя кобуру с оружием, Карл смотрел на серое небо за окном и думал о Вэрди, и от этих мыслей у него начинали дрожать пальцы. Нет. С ней ничего не случилось, это невозможно. Она жива и здорова. Вот только эта формулировка… Разбираться там уже не с чем. Справившись с собой, Карл попытался думать о другом. Главное – крепко стоять на ногах, говорил он себе.

Комиссар

[БАЗА РЕЧНЫХ. 15:25]

Когда они вышли из машины, ветер уже буквально сшибал с ног. До зимы оставалось не так долго, и сегодняшний день четко давал это понять.

Рихард привычно поднял воротник и увидел, что Карл повторяет этот жест. По превратившейся в жидкую грязь земле они направились дальше – вдоль реки, несшей свои темные воды. База группы крысят, которая во всех уголовных делах фигурировала как «Речная банда», располагалась чуть дальше, вверх по течению, за чахлой еловой рощей – раньше там находился крупный завод по производству игрушек. Добраться туда было практически невозможно, даже на служебном автомобиле Ланна, специально предназначенном для езды по бездорожью. Но зато другая машина, еще более мощная, кажется, справилась с такой задачей – об этом свидетельствовали глубокие рытвины, оставленные шинами, и смятая, а местами вырванная с корнями трава.

– Коты, – негромко произнес Карл. – И… думаю, уехали давно. Зачем мы здесь?

– Я думаю, Гертруда просто хочет, чтобы мы увидели это лично, – неопределенно ответил Рихард, чуть ускоряя шаг. – И уверен, на месте уже работают.

Инспектор снова замолчал, опустив голову. Карл почти ничего не говорил всю дорогу и сейчас, казалось, был чем-то сильно обеспокоен: оглядывался, точно ожидая увидеть кого-то, спотыкался на ровном месте. Рихард нахмурился и уже собирался поинтересоваться о причинах такого поведения, но впереди замаячила полуразрушенная ограда завода. Комиссар был прав: их ждали. Несколько с большим трудом заказанных из-за рубежа маневренных автомобилей, принадлежащих Управлению по особо важным делам, выстроились перед воротами. Водитель одной из них курил, привалившись к капоту. Заметив полицейских, он махнул рукой:

– Герр Байерс вас уже ждет.

Жест был исполнен ленивого превосходства, но Рихарда это не задело: он уже привык, что особо важные всегда ставили себя выше других. Даже мелкие шавки за рулем. Мимолетно кивнув водителю, он прошел мимо автомобилей к распахнутым воротам. Осторожно переступил через сорванный моток колючей проволоки и огляделся.

База была разгромлена: о том, что здесь кто-то когда-то обитал, напоминали лишь горы относительно свежего мусора – картофельных очистков, пустых бутылок, бумажных пакетов, ярких упаковок от конфет и старых игрушек. Глядя на все это, можно было подумать, что Речные живут не так уж плохо. Или жили…

Пятна крови на траве бросились комиссару в глаза почти сразу. Их было не так много, но все же вполне достаточно, чтобы понять: без боя дети сдаваться не собирались. Карл тихо окликнул его и указал на несколько стреляных гильз, потом – на стоявший в дальнем углу запущенного двора бронетранспортер. Ланн тяжело выдохнул:

– Не помогло…

– Герр Ланн, герр Ларкрайт!

Резкий голос доносился со стороны центрального корпуса – старого кирпичного здания, смотревшего на мир черными провалами выбитых окон. На крыше по-прежнему сидели несколько облупленных фанерных кукол и плюшевых медвежат – когда-то они были чем-то вроде вывески.

Ланн узнал голос. Та к же, как и сопровождавшее его птичье чириканье. Он перевел взгляд с проржавевшей боевой машины на вход в здание – и тут же увидел там высокий худой силуэт.

Сам начальник Управления Вильгельм Байерс уже спешил к ним – длинные белые волосы, собранные в хвост, трепал ветер. Ланн усмехнулся: походка у Байерса всегда была странная, шаткая, чем-то похожая на поступь большой цапли. Подойдя, мужчина протянул худую жилистую руку, и комиссар с некоторой неохотой ее пожал, вслед за ним это сделал и инспектор Ларкрайт.

– Мои люди уже работают внутри, здесь все осмотрено, – голос прозвучал хрипловато, и Байерс закашлялся. – Отвратительная погода, Поли совсем замерз.

Ответом снова стало чириканье, и голова маленького зеленого попугайчика высунулась из нагрудного кармана начальника управления. Глаза-бусинки хитро блеснули.

Комиссар вздохнул: ему трудно было понять некоторые странности Вильгельма Байерса, но так или иначе, странности эти приходилось принимать: полицейским Байерс стал отличным. Рихард хорошо помнил его еще стажером. Со временем этот парень сильно изменился. Но всегда маленькая противная птица с механическим крылом сопровождала его. Поли не умел говорить и вообще не отличался особым умом, но Вильгельм регулярно таскал попугая с собой – и когда был лейтенантом, и уже в более высоких званиях, и даже получив покровительство Гертруды Шённ, возглавив Управление. Байерсу было тридцать два года. Пограничный по правительственным меркам возраст. Перед Рождеством ему только-только исполнилось восемнадцать.

– Хорошо, что фрау Шённ позволила вызвать вас, – тем временем заговорил Байерс. – Мне хотелось бы узнать как можно больше о… тех двоих. Их франкенштейн на колесах побывал тут. И вдвоем они, возможно, ухитрились выкосить всю банду. Мы ничего не знаем о численности «Речных», но не меньше десяти, это точно. Вероятно, использовали какой-то усыпляющий газ, мы ищем его следы.

– А вы нашли… кого-нибудь? – негромко поинтересовался Рихард, глядя на здание, – сейчас он мог различить в проемах окон силуэты переходивших из помещения в помещение людей.

Байерс поморщился:

– Живых – нет. Мертвых – трое. Два парня лет четырнадцати и маленькая девочка, в подвале. У них проломлены головы, у девочки свернута шея. Остальных мы не видели. Есть надежда, что ушли…

– Нет, – неожиданно уверенно перебил его Карл. – Их забрали. Живыми.

Байерс прищурился:

– Откуда вы знаете?

Комиссар быстро взглянул инспектору в глаза и чуть заметно покачал головой.

– Потому что не думаю, что им удалось бы уйти от тех двоих. Я с ними встречался и знаю, о чем говорю.

Голос Ларкрайта звучал твердо, и распознать в его словах ложь было бы трудно даже при желании. А у Байерса такого желания, видимо, не было: он, судя по хмурому виду, погрузился в какие-то нерадостные размышления. Ланн уже собирался окликнуть его, когда он очнулся сам и снова заговорил:

– Тогда это еще хуже. Зачем дети могли понадобиться Котам?

«Вовсе не Котам…» – хотелось сказать комиссару, но он молчал. Прежде чем сообщать Байерсу о планах Чарльза Леонгарда, стоило хорошо подумать. По многим причинам. И первой из них была Гертруда Шённ. Пусть лучше это Байерс услышит из ее уст. Уж где-где, а между двумя жерновами Рихард оказываться не собирался. И поэтому лишь пожал плечами, потом вынул сигареты из кармана:

– Все, что я знаю, – что они снова охотятся на детей, уже несколько дней. Больше ничего знать мне не положено. А вот вы… – он закурил, прикрыв огонек ладонью, – вполне можете быть в курсе, кому из правительства выгодно от них избавиться.

– Кому? – Байерс погладил своего попугая по голове и вздохнул. – Да всем, герр комиссар. Даже вам самому или же мне, потому что нет крыс – нет лишней возни.

– Не забывайте, – голос Карла прозвучал неожиданно резко, – что вы все же говорите о людях, какими бы они ни были.

Рихард снова взглянул на своего помощника – тот чуть побледнел. Комиссар мысленно поддержал возмущение инспектора: в конце концов… где-то среди этих детей была Аннет, как бы он ни пытался забыть об этом. Но… справившись со своими эмоциями, Ланн строго и предостерегающе взглянул на молодого человека. Однако Вильгельм Байерс никак не среагировал на его тон. Рассеянно взглянув на кровь под своими ногами, он продолжил:

– Так или иначе… сейчас ни одна государственная структура не занимается уничтожением крысят. Они и так в достаточной изоляции. А что касается лично меня, то я хотел инициировать новые исследования, чтобы наконец доказать общественности, что они здоровы.

– А вы уверены, что они здоровы? – тихо спросил Рихард. – Вы можете за это поручиться?

Байерс покачал головой:

– Я могу это только предполагать, исходя из статистики: вспышек смертности было две, обе четырнадцать лет назад. Впоследствии такого не случалось, если не считать всех слухов о якобы поголовно умирающих опекунах. На самом деле умирали далеко не все, а те, кто умирал, были либо больны раньше, либо пожилого возраста. И, уж простите, я не уверен, что абсолютно все перестали контактировать с теми детьми. Я просто отказываюсь верить, потому что это… – он, казалось, некоторое время колебался, потом закончил: – жестоко.

– Да вы идеалист, герр Байерс, – хмыкнул комиссар, выдыхая очередную порцию дыма.

– Скорее оптимист, – тонкие губы тронула улыбка, на этот раз более искренняя. – И к тому же люблю детей.

– Тогда вам не по пути с…

Очень вовремя комиссар одернул себя. Он не должен был подавать виду, будто ему хоть что-то известно об отношении Вильгельма Байерса к Гертруде Шённ. Нет, конечно же, он не замечает взглядов, которые начальник Управления бросает на нее. И ничего не знает о причинах, которые толкают его постоянно искать возможности быть рядом.

Помнится, когда впервые Рихард разглядел в портмоне Байерса портрет Госпожи Президента и списал это на мальчишескую влюбленность, шел второй или третий год Охоты на детей. Сейчас этому человеку, возможно, предстояло в скором времени занять пост министра внутренних дел… но ничего так и не изменилось.

– Вы что-то сказали? – глаза снова чуть сузились.

– Не по пути с нашей страной, ведь с детьми здесь проблемы, – голосом, лишенным каких-либо эмоций, закончил комиссар, снова затягиваясь. – Впрочем, вам знать лучше.

Зеленый попугайчик внимательно, даже с любопытством, смотрел на Рихарда. Потом уцепился клювом за край кармана и вскоре выбрался из него. Байерс мягко подхватил его рукой, пересаживая на плечо. Он, казалось, избегал взгляда Ланна, и тот понял, что, вероятнее всего, начальник Управления догадался о подтексте его последней фразы.

– Да, я все знаю. И именно поэтому… – попугай потянул клювом за ухо Байерса, мужчина чуть поморщился, – я сделаю все, чтобы ее указания были выполнены. А она не желает, чтобы гибли дети. Я открываю охоту на Котов и того, кто их нанял. И к вам у меня лишь один вопрос. Вы на моей стороне?

Комиссар невольно усмехнулся и, спохватившись, спрятал эту усмешку за приступом легкого кашля. Сейчас ему казалось, что Байерсу вовсе не тридцать лет, а никак не больше шестнадцати – столько юношеской упертости было в его холодных светлых глазах. Но все же… идея была не такой и безрассудной. И Рихарду она нравилась: если пойманные с поличным Коты выдадут Леонгарда, можно будет многое изменить в нынешней расстановке сил, а Гертруда сможет жить спокойнее. Если бы только не еще одно обстоятельство, которое никак нельзя было упускать из виду. Обстоятельство со странным именем Красная Гроза.

– Знаете, герр Байерс… – медленно заговорил комиссар, – мне кажется, других сторон особенно и нет, так что на полицию в моем лице вы можете рассчитывать.

Начальник Управления помог попугаю перебраться на свое левое плечо и улыбнулся:

– Прекрасно. Тогда будем обмениваться сведениями и координировать наши действия, верно?

– Именно так, – Рихард выбросил окурок и посмотрел на своего помощника: – Не удивлюсь, если на этом мы можем быть свободны. Ведь герр Байерс вызвал нас исключительно ради…

– Заключения военного союза, – улыбнулся мужчина. – Все верно. И начать следует с усиления городских патрулей, особенно в ночное время. Открыто объявлять машину Джины и Леона Кац в розыск пока не стоит.

Потому что тот, кого вы, возможно, смените, всегда ненавидел детей – и нормальных, и крысят. Этого Рихард тоже говорить не стал. Он прекрасно помнил герра Дитриха Свайтенбаха и «антикрысиные» декреты десятилетней давности. Именно этот человек был автором «татуировочной» инициативы, он же первым нанял Котов и он же разрешил полицейским убивать детей при задержании. И это его людей он, Рихард Ланн, сжег в заброшенном доме на городской окраине. Гертруда Шённ ненавидела своего министра внутренних дел. Но никого, способного и готового заменить его, просто не существовало. До сегодняшнего дня, когда…

– Свайтенбах опасен, помните об этом, герр Ланн.

– Ничего, главное – дотянуть до декабря.

Бесцветные короткие ресницы Вильгельма Байерса чуть дрогнули:

– Почему именно до…

Ах да. Увлекшись планами, комиссар чуть не забыл о важной детали: нынешний начальник Управления по особо важным делам пока еще не знает о своем будущем назначении. Гертруда Шённ не хотела, чтобы кто-либо из сторонников Свайтенбаха нашел способ помешать ее планам. А сторонников у министра было немало. Больше, чем у странного человека с попугаем на плече. И поэтому о планах знал лишь Рихард.

– Я тоже в чем-то оптимист и надеюсь, что к декабрю мы несколько изменим текущую ситуацию. Достаточно изменим.

– А-а… – по глазам Байерса трудно было понять, поверил он или нет. И все же, когда он снова заговорил, голос звучал уже сухо и деловито: – Итак, вы сделаете то, что я вам сказал?

– Да, конечно, – Рихард рассеянно взглянул на Карла, внимательно осматривавшего землю под ногами. – Это здравые меры, но, я надеюсь, вы оставляете мне некоторую свободу действий?

– Не сомневайтесь, герр Ланн. – Мужчина кивнул. – Зеленый свет любым инициативам. Кстати… не знаете ли вы какого-либо ученого, способного возглавить… хм… экспериментальную лабораторию? Кроме Чарльза Леонгарда?

Рихард тяжело вздохнул и опустил голову. Одного такого ученого он знал. Его бывшая жена Виктория, подруга детства Чарльза Леонгарда, работавшая его ассистенткой. Пожалуй, более талантливого ученого найти трудно – абсолютно все научные разработки Леонгарда велись при ее непосредственном участии и под ее строгим контролем. Вот только… Виктория умерла… четырнадцать лет назад… И комиссар покачал головой:

– Нет.

– Что ж… возможно, я кого-то найду, – Байерс снова спрятал попугая в карман, игнорируя его недовольную возню. – Мне нужно возвращаться к моим людям. Хотите остаться до конца?

– Думаю, мы найдем другие дела, – Ланн вздохнул. – Сообщите нам, если что-то обнаружите?

– Конечно. Будьте осторожны по дороге.

– Тогда мы вас оставляем. Идемте, герр Ларкрайт.

Когда они уже снова шагали по раскисшей земле, Карл тихо спросил:

– Вы доверяете ему?

Рихард, не останавливаясь, снова закурил. Ветер бил прямо в лицо, и комиссару постоянно приходилось прикрывать сигарету ладонью. Поморщившись, он наконец ответил:

– У меня хотя бы есть причины ему доверять. И я постараюсь делать это.

– Но вы не сказали ему о Леонгарде и его новой программе…

– Позже, – покачал головой Рихард. – Вильгельм любит рубить сплеча. Сунется к Леонгарду – обломает все зубы, потому что врагов у него пока больше, чем друзей, – какой бы пост он ни занимал. И… любовь слепа и безрассудна, Карл…

Произнося последние слова, Рихард запнулся и быстро взглянул на своего спутника. Ларкрайт не смотрел на него: все его внимание по-прежнему поглощала грязь под ногами. Комиссар ускорил шаг. До машины они шли молча. Уже заведя мотор, Ланн снова взглянул на инспектора: щеки у него горели от холода. Комиссар завел мотор и посмотрел вперед – видимость была нормальная, но все же он включил фары.

– Мы ведь поможем им… правда? – голос Карла звучал сипло и тихо.

– Управленцам? – усмехнулся комиссар.

– Крысятам.

Рихард вздохнул и крепче сжал руль, до предела вдавливая педаль газа. Он не знал, что ответить. И не знал, зачем вообще ввязался в подобный «военный союз». Может, что-то внутри него еще верило, что Аннет жива. А может…

– Постараемся, – ответил он.

Разбрызгивая грязь, машина неслась вперед. Инспектор Ларкрайт смотрел в окно на силуэты чахлых деревьев. К тому времени как удалось выехать на ровную дорогу, он уже дремал, прислонившись виском к стеклу. Вскоре голова склонилась на грудь. Видя, что очки падают с носа, комиссар Ланн поймал их, быстро спрятал в карман пальто инспектора. Внимательно посмотрел на спящего молодого человека и отвернулся. Если бы когда-то у него был сын, сейчас ему было бы чуть больше, чем Карлу.

Мимо по пустой дороге с ревом пронесся автомобиль на огромных колесах. Ярко-красных колесах… Но прежде чем Рихард успел осознать это, что-то с грохотом ударило по лобовому стеклу и упало на капот. Прокатилось по нему и рухнуло на асфальт.

На треснувшем лобовом стекле остались мутно-алые подтеки. Уже нажимая тормозную педаль и выворачивая руль, комиссар услышал женский хохот и постепенно удаляющийся крик:

– Передай этому выродку Ларкрайту, что мы его еще поймаем!

От ярости у Ланна потемнело в глазах. Больше всего он хотел сейчас ринуться за чертовыми Котами. Но должен был попытаться удержать машину от столкновения с идущим вдоль дороги забором. Их все-таки занесло. От резкого толчка Рихард выругался, но каким-то чудом не выпустил руль. Автомобиль взвизгнул шинами, но наконец послушался, замер.

Карл, проснувшийся от сильного удара о стекло, никак не мог прийти в себя и все тряс головой. Но, кажется, в целом все обошлось лучше, чем могло бы. Рихард, тяжело дыша, прижался лбом к рулю.

– Ты в порядке? – переведя дыхание и выпрямившись, он взглянул на инспектора.

Тот кивнул, вытирая кровь с виска:

– Мне показалось, Джина…

– Джина… – вздохнув, подтвердил Рихард. – Уроды… – он толкнул дверцу машины и направился вдоль дороги назад – на асфальте темнело то, что кинули на их капот. Тело маленькой светловолосой девочки в драном комбинезончике. Шея была свернута, личико разбито… и татуировка между большим и указательным пальцем.

Девочка не была похожа на Аннет, но Рихард почувствовал, как его замутило. Выпрямившись, он взял телефон и набрал номер Координационного центра полиции. Оттуда кого-то должны были прислать, чтобы забрать труп. Оставаться и ждать он не собирался, как и переносить мертвое тело в свою машину. Рихард назвал адрес, спрятал телефон и вернулся к автомобилю.

Карл, открыв дверцу, пытался взглянуть за спину комиссара, но Ланн толкнул его в грудь:

– Ничего интересного. Труп. Маленькая месть персонально тебе. Поехали.

– Куда? – глухо спросил инспектор, послушно отводя глаза. Рихард потрепал его по плечу:

– К тебе. И сегодня я остаюсь. Посплю в соседней комнате.

– Почему?

Ларкрайт смотрел на него с тревогой. Но в глубине глаз было что-то еще. Облегчение? Комиссар не стал задумываться и, заводя мотор, отозвался:

– Потому что не хочу, чтобы завтра на мой капот бросили и твой труп. Мне и так придется мыть машину. Поехали.