Текст книги "Капитан Два Лица"

Это тоже сказал тогда Тери, точнее, не сказал.

– То есть, вы вправду все читаете мысли?

Они едва ступили в небольшой, чуть шире кладовки, хлипкий ящичек, вынырнувший из сугробов, и сели на подушки. На вопрос пироланг кивнул. Грубое лицо изобразило улыбку, обнажились крупные зубы. Отталкивающее зрелище, но бывший капитан «Ласарры» привык.

«Я тебя предупреждаю. – Тери посерьезнел. – Там, куда мы идем, все будут молчать. Переводить первое время буду я, потом научишься сам, это быстрое уменье, меня ведь ты уже понимаешь. А пока постарайся не давать сородичам слушать, о чем молчишь. О… тех, кого ты покинул, о ком жалеешь. И о себе. Понимаешь? Ты должен быть отрешён. Твоя тан должна быть ледяной. Нет. Железной».

Тайрэ запомнил это слово. Оно помогло и взглянуть в глаза посвященным, и молчать с ними, и вынести операцию: когда срезали гнилое мясо, когда ломали кости, когда заменяли другими – крепкими, но мертвыми. Когда жегся расплавленный металл, выпуская тоненькие щупальца-сосуды, жегся – и тут же промораживал, врастая в плоть.

…Тайрэ повторяет слово и в эту ночь, лёжа в пустой комнате с чужими голосами. «Железный». Он чувствует: ему это подойдет.

Так вскоре и окажется.

…А его молчание никто не услышит, как не слышали никогда, – Ино это знал. Не слышат даже теперь, когда старый капитан вернулся к команде, а Тери – удивительный образец живости в своем строгом семействе – увязался следом, чтобы стать пиратом. Но, стоя вот так, вдвоем на палубе, Ино вроде бы все-таки услышал.

– А Тери научит нас всем этим штукам? – спросил он наконец.

Тайрэ только усмехнулся.

– А кто из наших лбов обучаем? Ты, что ли? – И, прежде чем Ино бы насупился, объяснил уже серьезно: – Мой принц, когда-то мир был таким тихим и ясным, что молчать друг для друга умели все. Теперь не умеет почти никто. Молчание больше не язык, оно – лишь дань осторожности или трусости. Представляешь, спустился я с гор – и забыл все, чему научился. Только и болтаю, и Тери тоже скоро начнет болтать.

– Правда?..

Тайрэ тяжело уставился на него исподлобья.

– Что?..

Наставник продолжал смотреть.

– Что? – Ино осторожно оглядел себя. – Ты злишься? Или я облился вином?

Тайрэ выдохнул и встряхнул лохматой головой.

– Вот именно, ничего. Ты не понял, что я только что… ммм… говорил тебе.

– Зато, – Ино все же решился и улыбнулся, – я понял, о чем ты молчишь.

– И о чем же?

– О нас. О корабле. О возвращении.

«О том, что шершавая древесина штурвала – снова продолжение твоих рук.

О холодном стекле бутылки с мутновато-жемчужной, крепкой висхой.

О капризных волнах, переливающихся через борт во время шторма.

И о пряном табаке, рассыпающемся в пальцах и зажигающем в горле огонь.

Я бы тоже молчал. Я не отдам это никому, никогда».

Всего этого – слишком слезливого, высокопарного, наивного – он не прибавил, но хватило и начала. Тайрэ улыбнулся и ответил с долей задумчивости:

– Хм… а может, у тебя в роду затерялись пироланги, юный Сокол?

И оба они засмеялись снова.

Тайрэ так и не согласился стать капитаном вновь. Впрочем, он и не бездействовал: с успехом применял свой блестящий ум, продумывая каждую планирующуюся операцию, изучал карты и, конечно же, не упускал хорошей заварухи со всеми вместе. Вскоре он даже обрел новое прозвище среди пиратов, их врагов и друзей. Прежнее было – Седой, новое – конечно же, Железный.

И теперь капитан Железный снова стоял у штурвала своей «Ласарры». А капитан Два Лица, король Альра’Иллы, ясно видел это во сне.

«Я просто уходил умирать».

Здесь, в душном дворце, на этой кровати, Дуану вдруг показалось, что он сделал то же самое.

Часть 2. Пока пылают костры

1. Старый ключ

К концу сэлты – последней перед Большим Отливом – собрали все урожаи с сельских полей и все налоги с городов. Теперь можно было предаться праздности, не утруждать себя ничем, кроме выбора увеселений, которые захочется посетить, и бесплатных угощений, которые захочется съесть. Альра’Илла, обретя нового короля, с радостью и облегчением позволяла себе этот блаженный отдых.

Проезжая верхом по улицам и площадям, Дуан видел: они чистятся, принаряжаются, зарастают – пестрыми гирляндами, вазонами поздних цветов, лентами. Цепи мелких колокольчиков, натянутые от крыши к крыше, позвякивали над головами прохожих. Стены и двери завешивались гобеленами, тканными из влагоустойчивых ниток. Гобелены в большинстве своем были голубые, с ликами Рыжей Моуд, покровительствовавшей морю. Чуть реже встречались и зеленые полотнища, с которых смеялась Вирра-Варра – оленерогая светловолосая богиня природы, Странница Меж Мирами, обыкновенно сопровождаемая стайкой священных пятнистых зайцев.

Набережная тоже оживала; туда несли все больше соломы, хвороста, сухих листьев и поленьев, готовясь к ночам Отливов. Каждый старался подкинуть в общие кучи хотя бы пару веток от себя богиням в дар: обе, особенно босоногая Вирра-Варра, любили веселье. Листья складывались отдельными горками, и в них вовсю резвились дети, влюбленные, а также некоторые пьяницы.

Накрытые от дождя громады розжига вскоре почти загородили вид на море, но Дуан догадывался: хватит их в лучшем случае на пять из девяти ночей. Альраилльцы жгли слишком много костров на сэлту Большого Отлива, потому что почти никого празднества на обнажившейся гальке, с прыжками через огонь, танцами и песнями не оставляли равнодушными. Костры всегда тянулись вереницами в несколько рядов, на многие дэлетры побережья, до самых границ.

К счастью для Дуана, организация мероприятий полностью лежала на плечах соответствующего ведомства. Личное королевское участие свелось к проверке и подписи денежных запросов, утверждению дополнительных охранных нарядов и проведению предпраздничной амнистии для мелких преступников, среди которых, конечно же, оказалось много пойманных еще при Талле пиратов. Не требовалось продумывать ни досуг для столицы в целом, ни даже для дворца. «Пусть идет, как идет». Позволив себе это решение и положившись в мелочах на старшего церемониймейстера Вейга и его помощников, Дуан расслабился.

Утро Вэна – первого дня сэлты – началось съездом знатных гостей. Звуки лошадиного ржания и скрипа многочисленных колес разбудили Дуана, хотя раньше его, привычного к любому шуму, не будило во дворце ничего. Но слышимые звуки по громкости не уступали тем, с которыми команда «Ласарры» травила снасти, ставила паруса и катила пушки, а может, даже превосходили их.

Покачиваясь и зевая, Дуан вышел на свой балкон и оглядел внутренний двор. Здесь было пусто – звуки, кажется, доносились из другого, смежного, скорее всего, прямо из главного, а разбавляли их звуки из конюшенного. Дуан еще раз зевнул и сонно посмотрел вниз: там его все же привлекло почти незаметное движение.

Балконы в королевском флигеле располагались ступенчато: верхний из шести был меньше других, под ним выступал второй, под вторым – третий, и так – донизу. Нижний напоминал скорее просторную веранду, где некоторые прежние короли любили собирать вечерами гостей. Талл Воитель владел всеми этажами флигеля; так осталось даже после смерти его супруги, исчезновения сына и переселения принцессы Розинды в женское крыло. Вернувшийся Дуан облюбовал только шестой этаж, на котором жил и в детстве. Остальные пять он отдал «под лучших гостей», правда, предоставил советникам Внешнего ведомства самостоятельно определять, какие гости – лучшие. Один такой гость, по-видимому, уже обживал покои.

На балконе прямо под балконом Дуана, облокотившись на перила, полубоком стоял юноша. Он оделся довольно тепло для Альра’Иллы, по крайней мере, сине-серая рубашка была соткана из плотной ткани, а сапоги – приспособлены скорее для снегов и грязи, чем для аккуратных набережных. Кто-то из стран с длинным фииртом, не иначе, и особа знатная: одежда выглядела дорогой.

Видимо, услышав шум, незнакомый принц задрал голову и удивленно уставился на всклокоченного соседа сверху. Волосы у юноши были светлые, длинноватые и прямые, а кожа бледная, даже скорее белая, хотя и с легким здоровым румянцем на скулах, выдающим привычку к жизни на воздухе. Дуан в очередной раз зевнул, помахал рукой и, развернувшись, пошел спать дальше.

Когда он проснулся повторно, Лува поднялась еще на пару ступеней. Снаружи продолжали шуметь, и теперь шум приблизился, влившись и в королевский двор тоже. Дуан примерно догадывался, что последние гости должны прибыть не раньше, чем после обеда, а первые – учитывая известную привычку местной знати путешествовать отнюдь не налегке, – вряд ли обустроились. Поэтому он отдал распоряжение принести завтрак прямо к себе в покои. Между делом он подумал, что не отказался бы от компании Кеварро или Розинды, но советник мог вовсе не прибыть сегодня во дворец, а сестра всячески демонстрировала прохладность в последние дни и вряд ли сменила гнев на милость.

Дуан опять вышел на балкон и посмотрел вниз. Юноши там не было, да и вообще вблизи не обнаружилось никого.

– Значит, ты – мое единственное общество, – грустно сообщил Дуан Плингу.

Поросенок миролюбиво хрюкнул. Он не особенно возражал.

Громкий стук в дверь раздался, когда Дуан уже пил кофе, а Плинг вовсю уплетал кремовое пирожное. Ожидая чего, вернее, кого угодно, Дуан поднялся, прошел несколько сквозных комнат и, отодвинув длинный засов, выглянул в коридор.

– Чем я…

Никого не было, только на дальнем конце, возле лестничного спуска, как обычно виднелись силуэты часовых. Торн и Ронг одновременно повернули на голос головы.

– Что-нибудь не так, ваша светлость?

– Или что-нибудь нужно?

Небритые физиономии светились энтузиазмом. Торну и Ронгу, конечно же, льстило, что Дуан повысил их, поставив в постоянный караул на свой этаж и освободив от необходимости охранять что-либо другое, кроме своей «сиятельной персоны». Они вряд ли догадывались, что «сиятельная персона» сделала это, чтобы иметь возможность как беспрепятственно покидать покои, так и принимать гостей, которых во дворец не приглашали, если такие гости объявятся. Двое сменщиков Торна и Ронга были примерно такими же недалекими, зато такими же преданными.

– Нет, все в порядке! – отозвался Дуан, отсалютовав им. – Много гостей понаехало?

Кстати, еще «сиятельная персона» ценила в стражниках равнодушие к своей несколько замусоренной и очищаемой с большим трудом речи: обе физиономии так и остались непроницаемо радостными.

– Куча! – откликнулся Торн. – Всё провоняли своими духами.

Дуан, поколебавшись, уточнил:

– А кто живет подо мной?

Часовые переглянулись и пожали плечами.

– Какой-то принц, которого еще ваш отец хотел пригласить. Маары церемониймейстеры сочли его достаточно важным гостем, чтоб поместить тут. Вы против?

– А он тоже душится? – с любопытством поинтересовался Дуан.

– Нет, он тут один, кажется, не душится. По крайней мере, я, пока поднимался, ничего не учуял, – сказал Ронг и, сняв шлем, почесал макушку.

– Славно. – Дуан махнул им и закрыл дверь.

За несколько швэ беседы он уже почти забыл о странном стуке и только чудом, развернувшись, успел выхватить из-за пояса кинжал. Точный удар разрубил что-то, летящее прямо в голову; «что-то» оказалось небольшим яблоком, которое с хрустом распалось пополам. Плинг, учуяв еду уже по звуку ее падения, с цоканьем потрусил навстречу.

– Я просто проверял, не заплыл ли ты здесь. Но помни, в следующий раз захочу проверить это ножом.

Железный стоял в проеме между двумя комнатами и держал второе яблоко, покрупнее. Дуан в нерешительности замер с поднятым оружием; спохватившись, вынул платок и начал обтирать запачканное соком лезвие.

– Привет, Багэрон. Какая неожиданность.

Тайрэ не двигался с места, только внимательно наблюдал за каждым его движением. Дуан вчетверо сложил платок и убрал кинжал, потом наконец приблизился.

– Как ты сюда попал?

Губы дрогнули в мягкой усмешке, усмешке «сам ведь знаешь», которая Дуану очень льстила.

– Ты же для этого поставил туповатую стражу, которой достаточно одного отвлекающего шороха на лестнице? Та, что этажом ниже, не многим лучше.

– Да, но где ты прятался, когда я открыл?

А вот это была усмешка «подумай получше». Дуан вздохнул. Железный пояснил:

– Я достаточно знаю здесь каждый гобелен и каждую подвижную панель в стене. Да и вообще, проскользнуть за твоей спиной, когда ты так широко распахнул дверь, что даже часовые лицезрят лишь твою выглядывающую голову, – нетрудно. Так или иначе… здравствуй, юный Сокол. Рад видеть тебя живым, здоровым и не таким кошмарно бородатым, как в последний раз.

Теперь они стояли рядом, и Тайрэ потрепал Дуана по плечу. Вышло, как обычно, немного болезненно: пальцы были все же слишком сильными, и рассчитывать их движения Железный так и не научился. Тем не менее Дуан порадовался и такому приветствию. Он немного опасался, что вместо него будут вопросы вроде «Сколько, проклятье, еще тебя ждать?»

– Ты голоден?

– Хороший и правильный вопрос гостеприимного хозяина, но нет. – Тайрэ надкусил яблоко. – Я просто заглянул проверить, цел ли ты и не трещат ли нитки в твоей безумной авантюре. Ино Милосердный. Ха.

Впрочем, «ха» было скорее одобрительным, и Дуан с самодовольной улыбкой сделал плавный приглашающий жест.

– Идем, посидим. Я хочу знать, зачем вы здесь, ведь я сказал Дарине, чтобы вы не приближались…

– Ты же помнишь. – Тайрэ последовал за ним. – Мы стараемся не творить никаких кровавых дел в Большой Отлив: Вирра-Варра с Моуд вечно шлют шторма тем, кто нарушает этот завет. Так что «Ласарра» встала в тайной бухте, здесь мы отдохнем, да и заодно подлечим пару-тройку тех, кому досталось за время, что тебя нет.

С этими словами Железный опустился в глубокое кресло, положил на колени широкополую шляпу и вытянул ноги в остроносых сапогах, начищенных до блеска. Дуан невольно отметил, что наставник оделся не как обычно: на нём красовался один из камзолов, которые раньше без дела висели в шкафу, – дорогие, совсем новые или просто хорошо сохранившиеся, трудно сказать. И поскольку мода в Альра’Илле менялась медленно, Тайрэ легко было бы принять за одного из гостей замка, баронов средней руки или за влиятельного военного, к примеру. Странным могло показаться только то, что руки в такую жару скрывали перчатки… но у знати ведь бывают всякие странности.

– Мы ходили за одним кладом. К сожалению, вместе с нами туда пошла пара команд чьих-то Соколов и еще какие-то ребята на мелкой бригантине. Мы внушительно их ощипали, но не без потерь. Зато твоя животина помогла нам найти камешки на раз. – С этими словами Железный махнул на Плинга, который как раз входил в комнату с кусочком яблока в пасти.

– Значит, вы давно здесь? – Дуан сел рядом, в соседнее кресло.

– Прилично. И Дарина еле уговорила меня отдать хрюшку. У нее – у нашего боцмана, конечно, а не только у свиньи, – вообще к тебе особая слабость.

Дуан с усмешкой отвел глаза.

– Да брось. У нее она ко многим.

– Дарина еще объявится, – многообещающе сообщил Тайрэ. – Держи ее в узде, будь любезен, чтобы не развратничала с кем попало.

– А ты? – тихо уточнил Дуан. – Мне… неуютно в этой шкуре. Заглядывай иногда, или я рехнусь.

На него посмотрели особенно пристально; трудно было понять, какая эмоция отразилась в белесых глазах. Она могла быть раздражением, но могла и не быть. Даже, скорее всего, не была, судя по вновь появившейся слабой улыбке.

– Не знаю, Ино, дел довольно много. Раз уж стоим в гавани, поменяю часть оснастки, докупим парусины. Переберу с Тери крошку. Да и вообще…

«Крошкой» Железный ласково называл механическое нутро «Ласарры», это было почти единственное, о чем он вообще говорил ласково.

– Я все же надеюсь повидать тебя еще и получить пару ценных советов. – Дуан снял с грозди несколько красных виноградин. – Считай это королевским приглашением, а от королевских приглашений нехорошо и опасно отказываться.

Тайрэ хмыкнул, отгрыз еще кусок от яблока и покачал головой.

– Не дерзи мне, юный Сокол, особенно учитывая, что корона все еще падает с твоей бедовой макушки.

Дуан, пропустив это наглое замечание мимо ушей, откинулся назад и как ни в чем не бывало подмигнул.

– Тем более в таком виде тебя вряд ли опознают. Будто ты… – он кинул очередную виноградину в рот, – ну, часть всего этого ряженого кошмара.

Тайре опять пытливо посмотрел ему в лицо.

– Кто знает…

Дуан не отвел взгляда, а только повторил с чуть иной интонацией:

– Кто знает…

Довольно часто, с самого начала знакомства, едва ли не с первого дня, Дуан задумывался: откуда даже в такой не лишенной благородства пиратской гильдии, как Волки, мог взяться человек вроде Багэрона Тайрэ? Слишком многое отличало его от других капитанов, но рассуждать об этом, тем более спрашивать, было трудно: попытки встречались неизменно насмешливо и разбивались о какой-нибудь остроумный ответ.

«Слишком многое» выражалось в мелочах, зато мелочей было немало. Количество книг в каюте – просто огромное. Неизменно чистые рубашки и расчесанные волосы. Речь, которая легко превращалась из помоев последнего бродяги в изысканные рассуждения аристократа. Неукоснительно соблюдаемый кодекс чести и, конечно, тот факт, что Тайрэ знал прозвание наследного принца – «Сокол». Но вопросов, откуда это знание, Дуан почему-то никогда не задавал. Может, потому что постепенно уверовал: наставник знает вообще всё на свете, так ли это странно?

– Эй. Спишь, королевское величество?

– Нет…

Железный сунул руку в карман и вынул маленький серебряный ключ.

– Тогда я тебе кое-что покажу.

Он встал; Дуан послушно поднялся и пошел следом, с трудом скрывая любопытство. Тайрэ уверенно пересек несколько покоев, не удостоив их роскошную обстановку и беглым взглядом. Он остановился в неприметной комнате, на которую Дуан никогда не обращал внимания: помещение скорее напоминало чулан, и там стояло несколько чучел, сделанных из охотничьих трофеев отца. Теперь чучела вынесли, и стало отчетливо видно: здесь, за рыжим медведем, занимавшим раньше большую часть пространства у стены, прячется еще одна дверь. Железный вставил ключ в узкую длинную скважину, повернул и дернул простую металлическую ручку.

– Это может тебе пригодиться.

Сразу за дверью начиналась крутая лестница, ведущая в маленький, совершенно «слепой» внутренний дворик. По ширине он был как три или четыре больших колодца, если бы между этими колодцами снесли стены и завалили дно булыжниками. Был и второй проход на пятачок: снизу, в одной из стен; его закрывали створки из толстого необработанного дерева. Прикинув и припомнив, Дуан догадался, что за этими створками находится конюший двор и сами конюшни.

Тайрэ спустился на пару ступеней и обернулся.

– Те ворота – на соплях. Откроешь с легкостью, только не забудь смазать петли. Это все же лучше, чем каждый раз обманывать стражу. Тем более что однажды она может не обмануться.

Дуан потянул носом воздух и уловил слабые запахи сена и навоза, подтвердившие его догадки.

– А что тут было раньше, в этом дворе? И откуда ты…

– Королевские отхожие места, пока во дворце не провели системы слива и подачи воды. – Тайрэ фыркнул, заметив замешательство Дуана. – Не знал? Да, это все появилось и укоренилось только после того, как твой отец пожил у нуц. Это ведь они у нас чистоплотные.

На второй вопрос, не заданный до конца, Тайрэ не ответил. Дуан не стал повторять, помня, что наставник всегда все прекрасно слышит, но так же прекрасно и прикидывается глухим.

– Интересно. Вернемся?

Железный лишь чуть вытянул руку вперед и вложил ключ Дуану в ладонь.

– Мне пора. А его береги. Можешь заказать новый замок на всякий случай, но вообще-то эта вещица существует в одном экземпляре.

Дуан не сдержался и все же спросил:

– Откуда это именно у тебя?

– От твоего отца. Но это было еще задолго до тебя. И до многого. Думаю… ты узнаешь. Но не сейчас.

Ответ был слишком простым и при этом не давал ничего.

– До встречи, Ино. Ты молодец.

Железный развернулся и пошел по ступеням вниз, на ходу надевая шляпу. Дуан с трудом удержал тяжелый вздох. От Багэрона Тайрэ пахло морем, и он возвращался именно туда. А ему, королю Ино ле Спада, предстояло прямо сейчас начинать делать вид, что он озабочен предстоящим большим ужином. Хотя время завтрака еще даже не закончилось.

2. Торжественный фарс

Ужин должен был стать первым сравнительно светским мероприятием в Альра-Гане: к нему, судя по спискам, успевали почти все приглашенные гости. Дуан с ужасом думал о том, как можно развлекать беседой одновременно сто двадцать семь человек, но старший церемониймейстер и здесь выручил его, по традиции пригласив нескольких уличных артистов, танцовщиков и танцовщиц. Именно им предстояло сменить короля после короткой речи и стянуть основную часть всеобщего внимания к себе. И, пожалуй… это было единственным за вечер, что прошло по плану.

Сначала – когда гости расселись – одно место, по правую руку от Дуана, осталось свободным. Прекрасно зная, кто должен сидеть здесь, он неуютно заерзал и чувствовал себя как на иголках, пока к нему не подошла одна из юных камеристок и, наклонившись, не прощебетала:

– Принцесса опаздывает.

– Я заметил… – процедил он сквозь зубы и обаятельно улыбнулся. – Пусть поторопится.

Камеристка упорхнула, оставив шлейф сладкого запаха розовой воды.

Дуан вздохнул. На него – с любопытством и ожиданием – смотрели не меньше пятидесяти пар глаз сразу. Это было весьма неуютное ощущение, учитывая, что даже экипаж «Ласарры» насчитывал всего тридцать человек, некоторые из которых были одноглазыми. Швэ тянулись. Гости поглядывали на ломящийся от еды стол, где ждали, кажется, кушанья со всего Морского Края и немало заморских. А потом гости опять таращились на короля.

Наконец Дуан, помянув про себя сестру нехорошим, но еще сравнительно ласковым словом, решил не усугублять и не тянуть происходящее. Снова улыбнувшись, он поднялся на ноги, в тут же наступившей тишине поприветствовал гостей и тихо заговорил. Заранее написанная речь полилась ровным потоком, стопорясь только там, где Дуан задумал упоминания Розинды, которая должна была присутствовать, кивать и любезничать. Пару раз он глупо указал на пустое место, но постарался, чтобы на это поменьше обращали внимание.

– В общем и целом, – он уже закруглялся, – я очень…

– Любезный брат, вы что, начали без меня?

Розинда появилась в дверях, присела в церемонном плоу и побежала, стуча ботильонами. На ней было все то же повседневное платье с семью юбками, только сегодня к нему крепился шлейф. В волосах что-то запуталось, впрочем, скоро Дуан рассмотрел, что это украшение – вставленная в прическу большая модель парусника. За столом зашептались.

Сестра приблизилась к Дуану и одарила всех милой улыбкой.

– Простите его, он несколько забыл манеры за время своего… сна, да, Ино? Сладко-сладко спал. Бедный, бедный мой глупый братец.

Медленно сжав левую руку в кулак, Дуан кивнул.

– Да, сестра. Благодарю, что вы напоминаете. И что вы сочли возможным все же появиться.

– О, что вы, я не пропускаю рыночные сборища, тем более, если они имеют самое прямое отношение ко мне!

Под столом он наступил ей на ногу. Розинда пожала плечами и завершила свой предательский пассаж:

– Я всем рада. Думаю, пора приступать. Есть хочется!

И ее высочество приступила: первой довольно шумно уселась на стул и придвинула его поближе с резким скрипом. Впрочем, Дуан к своему удовлетворению отметил, что многие, особенно самые молодые вельможи, смотрят на нее с интересом и даже с восхищением. Смелые манеры были им непривычны и казались, наверное, по-своему милыми у такой красивой девушки. Принцесса тоже заметила всеобщее внимание и просияла.

– А что у нас тут?

Отпихнув приставленного пажа, она потянулась к большому серебряному блюду. Ловко взялась за куриную ножку и с хрустом выдрала из остальной тушки, покрытой золотистой корочкой. Понюхала. Надкусила, измазавшись жиром. И снова милейше всем улыбнулась, сказала: «Да угощайтесь же!», а дальше принялась бодро жевать.

В каком-то смысле это был занимательный ужин, хотя Дуан сомневался, что увлекало гостей больше: акробат, поставивший себе на нос меч, а потом заглотивший его целиком, или все же Розинда, примерно таким же способом заглотившая в конце концов злосчастную курицу. К счастью, с дальнего конца стола это зрелище не было видно достаточно хорошо, а кто-то, возможно, принял его за плод своего воображения. По крайней мере, Дуан надеялся на это, равно как и на то, что красивые танцовщицы-нуц с серебряными браслетами на запястьях и щиколотках отвлекли по крайней мере некоторую часть приглашенных.

Ужин был недолгий, без последующих танцев: так задумали, чтобы угодить опоздавшим и наверняка не успевшим отдохнуть гостям. Поэтому после сладкого и напитков все стали расходиться – вполне благодушные и довольные. Дуан раскланивался с каждым, кто считал нужным выказать свой восторг, и извинялся за принцессу, бесцеремонно сбежавшую еще до последнего тоста. Впрочем, его неизменно утешали одинаково:

– Что вы, ваша светлость. Она очаровательна и непосредственна, как юная Лува.

Дуан также успел обратить внимание, что юношу с пятого балкона посадили в ближнюю десятку, на королевский край стола. Отсюда принц – уже в другой, но такой же плотной рубашке, поверх которой был отороченный мехом жилет, – внимательно наблюдал за принцессой. Да, он все время за ней наблюдал и улыбался, что бы она ни вытворяла. Дуан довольно ухмыльнулся этому факту и потер руки. Юноша был приятным, что-то в его тонком, но не лишенном мужественности лице располагало. А серые глаза совершенно явственно округлились от удивления, когда Дуан заговорщицки подмигнул со своего места. Конечно, принц теперь понял, что за заспанное чудовище помахало ему утром с верхнего этажа, но не счел нужным скрыть это за церемонным жеманством. Для Дуана естественность тоже была весомым знаком. Более чем весомым.

Гости продолжали расползаться по замковым покоям, а придворные – к своим экипажам. Настроение царило веселое: способствовали и вино, и теплый вечер, и, как ни печально, фарс имени малышки Ро. Заметив проходившего мимо Кеварро, Дуан отловил его за рукав. Советник – снова в черном и явно трезвый – предупредительно замер и не решился даже освободить руку.

– Не подскажете… – вкрадчивым шепотом обратился к нему Дуан, – часто она так?

– Периодически, ваша светлость. – Советник понял, кто такая «она», безошибочно и не повел бровью. – Ваш отец давно не удивлялся.

– И как предугадать эти ее периоды, что бы это ни значило?

– Боюсь, никак. Она пробует что-то доказать, а вы можете сделать вид, что убедились. Могу еще быть вам чем-то полезен?

Обдумывая своеобразный, но не лишенный остроумия совет, Дуан понуро покачал головой.

– Тогда прошу простить, мне пора домой. Вечер прекрасный.

– Я заметил… – убито изрек Дуан, перед глазами которого все еще стояла курица.

Черная рука Кеварро вдруг успокаивающе коснулась его плеча.

– Правда. А следующие будут еще лучше. Я уверен.

Дуан вымученно усмехнулся краем рта.

– Что ж. Не пропустите их. И охоту в Роджусском лесу, она через два дня.

Советник вежливо кивнул, и Дуан его выпустил, почти тут же оказавшись втянутым в разговор с кем-то другим.

– Ваша сестра очаровательна.

Дуан хотел страдальчески вздохнуть и фыркнуть, но вовремя посмотрел на собеседника и узнал соседа по флигелю. Серые глаза неизвестного принца внимательно, приветливо изучали его лицо. Одна особенно длинная светлая прядь была заплетена в тонкую косичку и перемежалась раковинами. Это показалось необычным и забавным, даже более необычным и забавным, чем меховой жилет с серебряной вышивкой.

– Она просто что-то доказывает, – непонятно зачем произнес Дуан, будто оправдываясь.

Юноша улыбнулся без всякого удивления.

– Возможно. Впрочем, как и все мы. И она докажет. Спасибо за ваше приглашение, маар.

Прежде чем Дуан успел бы что-то еще сказать, принц слегка поклонился и прошел мимо. Его закрыли две дамы в пышных платьях, собиравшие на серебряный поднос пирожные, – видимо, чтобы продолжить позднее чаепитие в покоях.

Дуан с досадой осознал, что все еще не знает, как же этого типа зовут. Но он явно был… как там назвал кого-то отец… славный малый. Дуан вновь усмехнулся своим мыслям. И завел новый бессмысленный разговор с каким-то послом.