Текст книги "Бойтесь своих желаний"

Бойтесь своих желаний

Виталька, размазывая по щекам слезы, смешанные с тушью, рыдая и икая одновременно, невнятно жалилась на что-то.

–Виталь, чего случилось-то? Нам собираться уже пора, а ты даже не одета. Обо всем остальном вообще лучше помолчать. Ты свою рожицу видела в зеркале? Посмотри-посмотри! Кажется мы Новый год договаривались встречать, а не Хеллуин. На вот, попей водички. Лучше? Ну, и что за траур у нас на пороге сказочной ночи? Заметь: единственной в году. И как ты эту ночь проведешь, так оно и дальше пойдет.

С Виталиной Семеновой, в девичестве Корнейчук, мы дружили с детства. Дружба наша была союзом противоположностей. Союзом крепким и нерушимым, так как рушить его было… некому. Потому что вкусы и внешность у нас были настолько разными, что даже и делить-то вроде было нечего… и некого. Рослая, крепкая Виталина, всегда коротко стриженная и я рядом с ней, просто обыкновенная русская красавица. Сколько себя помню, всегда были мы не разлей вода. Я имею ввиду воду в бассейне. Виталька моя плавала там, а я, питая к плаванию исключительную уважуху, орала свои кричалки с трибуны. Все равно больше негде было безнаказанно горло драть. Только рот откроешь, так сразу все шикать начинают.

Может и не вышло из нее мировой знаменитости, но трудолюбие было отменное, что не замедлило сказаться на фигуре. Одно время она даже комплексовала по этому поводу. Такое частенько с подростками случается. Что делать: личных тараканов переходный возраст тоже здорово напрягает. Чуть повзрослев, Виталина приняла первое важное решение. Хватит ей фигней маяться, пора о личной жизни подумать. Мускулистый торс, поняв, что его наконец перестали дрессировать, замурлыкал от счастья и начал покрываться соблазнительными выпуклостями. Которые вкупе с отросшими волосами превратили привычную подружку в прямо-таки голливудскую богиню. У нее тут же завелся кавалер, под стать ей.

–Привет-привет, всех люблю. Короче, я Егор, для друзей Горыныч.

Вскоре, как и полагается, Виталька стала счастливой законной второй половиной этого Горыныча. Все их поздравляли, желали всего-всего, чего им только захочется. И чтоб детишек по три штуки в год… Я кричала « Горько!» шире всех, так радовалась… Черт те что творится в этом мире. Вчера еще все было нормально.

–Он мне изменяет, представляешь! С той курицей из ихнего офиса. Помнишь, я тебе рассказывала. Мало ей, что на работе моему Горику прохода не дает, так сегодня домой к нам приперлась! Наглая крыса!

–Ты уверена?

–Да я ее бледную рожу даже в темноте смогу распознать!

–Я вообше-то другое имела ввиду.

–А-а, давай еще скажи, типа, это не то, что ты думаешь. А чего я думать должна?! Они тут жарились прямо на нашем диване, аж искрило!

–А ты чего?

–Чего-чего, разоралась и выгнала обоих. А он… он… представляешь, взял и ушел, собака пьяная. Даже не извинился.

–Значит Горыныч твой пьяный был? И насколько?

–Насколько он всегда пьяный бывает, настолько и сегодня.

–То есть свою офисную козу он даже не вспомнит завтра, если, конечно, ты ему не напомнишь.

–Наплевать! Я обиделась! Давай-ка, подруга, тяпнем по бокальчику, чтоб не скучно было. Потом мы с тобой приведем себя в порядок, загадаем желание и отправимся его исполнять. Я даже знаю, куда мы пойдем. Мы пойдем на работу к моему мужу. Он точно сейчас там. У них корпоративчик намечался.

–Виталь, ты меня пугаешь. Ну и чего мы припремся туда? Настроение себе портить?

–Нет, моя верная спутница, туда мы не попремся. Мы пойдем другим путем! Я же по-русски сказала: пойдем желания исполнять. Ты права, нельзя такую ночь упускать.

–А-а… можно чуть конкретнее…

–По дороге видно будет. Сначала надо с желанием определиться.

После второго бокала личико моей ненаглядной подруженьки порозовело, глазки шаловливо заблестели. Страшное до сего момента горе куда-то незаметно испарилось.

–Знаешь, что я хочу загадать? Я хочу, чтобы все мужики мира при виде меня слюнями исходили, тянули потные дрожащие лапищи к моему невинному телу, с разбега валились к моим ногам, забыв обо всем на свете!

–Совсем рехнулась ты с расстройства. На свете, между прочим, и такие мужики существуют, рядом с которыми хочется сразу стать самой страшной обезьяной. Лишь бы только они мимо прошли.

–Ладно-ладно, перегнула немного. Пусть это будут все мужики нашего города!

–У нас город-миллионник. От тебя к утру живого места не останется.

–До чего ты вредная. Не дашь помечтать вволю. Уговорила. Это будут жители только нашего района. Все, больше не уступлю. И еще я хочу, нет, я требую, чтобы мой триумф увидел этот дебил клинический. Пусть он поймет, какое сокровище теряет!

Уже на подходе к офису Виталина вдруг засмущалась.

–Давай лучше в бар зайдем. Тут рядом… Посидим немного…

Посидели, совсем немного и вдруг поняли, что нам скучно. Простора не хватает.

–А поехали на площадь. Там елка и куча Дедов Морозов. Но мы не каждого примем в свою компанию, так ведь. Ты согласна со мной?

–Не каждого.

–Будем брать только с подарками.

Вышли к остановке, вцепились друг в друга, чтоб не качало сильно. Стоим, ждем трамвая. Вдруг Виталька заерзала.

–Ты куда?

–Ссать хочу.

–Ссы здесь.

–Ты извращенка. Итак все кругом загадили и ты еще туда же. А я патриот, между прочим, пойду вон… туда,– и как-то невнятно махнула рукой.

Остановить я ее не смогла, потому что именно в данный момент на ногах едва держалась. Ладно, хоть ветра не было. Это Витальке с ее спортивным прошлым все было нипочем. Развернулась в сторону намеченой цели, резво скакнула в сугроб и… провалилась чуть ли не по уши. Только талант не пропьешь. Я едва ахнуть успела, как это плавательное дарование высвободилось из снежного плена и рвануло вперед стилем баттерфляй. Народ на остановке заволновался.

–Красиво идет!

–Не идет, а плывет. Разуй глаза.

–Это ты разуй! В снегу не плавают!

–Наши люди плавают где хотят и как хотят. Нам всякие мундиали из-за бугра не указ. Ребята! Поддержим своих!

–Россия!

–Россия!

–Ура!

–За Родину!

Оказалось, что не только люди любят сказки, но и сказка любит людей. И особенно она любит прикалываться. Тем более в Новый год. Праздник потом все спишет.

Добралась Виталька до вожделенного места благополучно, почти с мировым рекордом. Наверное она очень торопилась облегчить свою участь, а иначе как объяснить тот конфуз, который с ней приключился. Не заметила в темноте ограждения и со всего маху пристроилась на нем всей своей пятой точкой, основательно запотевшей после несанкционированного заплыва по пересеченной местности.

–Ой, мамочка,– сначала шепотом прохрипела подруга, пытаясь самостоятельно отодраться от стылого железа, а после уже заорала с перепугу.– Помогите! Вытащите меня отсюда!

Первая партия спасателей едва заметную снежную борозду лихо растоптали до уже очень хорошо заметной тропинки. Я ринулась вслед, намереваясь возглавить благородную экспедицию… Только на меня никто и внимания не обратил. Идиоты какие-то. Вместо того, чтобы с благодарностью выслушать мои мудрые советы, они бросились согревать и растирать пострадавшую. Причем согревали и растирали ее во всех местах, куда только дотянуться могли.

–Вы что творите, нахалы! Немедленно прекратите!– Заверещала я в унисон с воплями подруги.– Я сейчас полицию вызову! Полиция! Убивают!

Подоспела вторая партия добровольцев, оставив за собой приличный тротуар. Меня ни с того-ни с сего за собой потянули. Тоже за жертву снежной стихии приняли.

–Хорош орать, давай, лезь в середку. Сейчас мы вас всех тут согреем.

Взбешенная неучтивым обращением, я пустила в ход все свои средства массового поражения: руки, ноги, зубы, сумку. Но это не остановило агрессоров. Пришлось активировать самое страшное оружие: женский визг. Они явно не ожидали от худышки в легкомысленной шубейке, больше похожей на слюнявчик с рюшами, подобного вероломства. Не только народ шарахнулся от меня, даже подруга на миг протрезвела настолько, что смогла признать меня.

–Привет..,–помахала неуверенно растопыренной ладошкой.– Как дела? Все в порядке?

–Виталька! Скотина ты последняя! Не могла ты на Новый год желание попроще загадать! Неужели нельзя было просто захотеть нажраться до свинячего имиджа!

Подруга вытаращила в мою сторону немного расфокусированные, но абсолютно счастливые глаза и задумчиво изрекла.

–Ну… в принципе… все так и начиналось…

–Тьфу на тебя!– Осуждающе фыркнув, решительно отделила себя от новогодне-спасательной кучи-малы. Постою пока в сторонке, дух переведу, прическу поправлю. В конце концов разгоряченные волонтеры вполне могут обойтись без моей помощи. Рано или поздно они все равно отдерут примерзшую Витальку от коварного ограждения.

Следуя закону жанра, где-то там на задворках висевшее ружье непременно должно выстрелить. Так и сказка обязана уделить внимание любой, даже случайно вспомнившейся мелочи. Поэтому полицейский просто вынужден был материализоваться. Как будто других дел у него не было. Вот сейчас, например, он прилагал героические усилия, пытаясь перевести, вернее перетащить через дорогу заплутавшего Деда Мороза. Тот в благодарность за заботу рассказывал стражу порядка трогательную историю о маленьких морозятах, оставшихся дома без присмотра, о верных оленях, которых пришлось отдать на погашение долга по кредиту. Приметив в стороне от остановки подозрительную возню, полицейский решительно бросился наводить порядок, предварительно усадил в сугроб бородатого деда. Это чтобы не мешался и немного поостыл. Родная стихия как-никак.

Появление полицейского вконец испортило мне настроение. Что-то надо было делать, причем срочно. И тогда я… как побежала! В сторону офиса, разумеется. Ну, думаю, сейчас поймаю тебя, Горыныч, да как отхлещу сумкой по твоей блудной морде! Его морду я быстро отыскала в толпе и даже не сильно поддатую. И момент был удачный. Зазноба-разлучница как раз скакала в хороводе у елки.

–Горыныч, ты должен немедленно пойти со мной!

–Ха! Ты как здесь оказалась, финтифлюшка! Виталька с тобой? Где она?

–Ты чего, плохо слышишь? Уши протри! Витальку спасать надо! Срочно!

–Ну, бабы! Даже в праздник покоя от вас нет. Чего там стряслось у вас?

–Не у вас, а у твоей жены. Если ты не придешь на помощь, ее либо убьют сегодня, либо арестуют. Горыныч, там уже полиция приехала,– плаксиво закончила я, намекая на то, что вот-вот разрыдаюсь. Прием запрещенный, но, что делать, приходится иногда прибегать…

На место новогоднего происшествия мы прибыли немного с опозданием. Полицейский вовсю уже гонял по сугробам ловко уворачивающихся подозреваемых. Дед Мороз, удобно угнездившись на своем снежном троне, грозно вопрошал.

–Пошто Снегурочку обидели?!

Сама же обиженная Снегурочка, обломившись в самых своих светлых чувствах, горестно всхлипывала. Так глубоко погрузилась в холодное несчастье, что ненароком проглядела прибытие долгожданного спасителя. Даже вздрогнула от неожиданности.

–Ну, и чего вы тут замутили? Решили на природе порезвиться? И что это за зайчики вокруг скачут? Вы! Обе! Хватит глазами хлопать, решайте уж чего-нибудь. Холодно, однако. Куда двинем? Только без экзотики, пожалуйста. Давайте где-нибудь в тепле допразднуем.

–Я не могу!–Виталька качественно обыграла номер по теме « Наша Таня громко плачет».– Я примерзла!

–Ух ты!– Горыныч полез было полюбопытствовать под шубенку, но был остановлен оплеухой.– Чего дерешься? Сама тогда вперед наклонись. Сейчас я тебя оттаю.

Пристроился поудобнее, расстегнул штаны.

–Ты чего собрался делать, похабник?!– От отчаяния и холода женщина озверела окончательно.– Ты мерзкий осквернитель моего невинного тела, ты подлый трус! Ты смеешься над моей бедой, зная, что я не могу сейчас дать сдачи! Тебе всегда было наплевать на меня! Да ты и сейчас на меня плюешь!

–Да нет. Плевать я как раз и не собираюсь. У меня свои фишки. Только не дергайся.

Наконец-то освобожденная Виталька вместо благодарности продолжала облаивать своего неверного супруга, обвиняя во всех грехах, какие только вспомнить смогла.

–Вот придурок мне достался. Да от меня теперь неделю твоей мочой вонять будет.

Я благоразумно отошла в сторонку, поближе к Деду Морозу. Когда еще представится возможность поболтать с ожившим холодильником. Нашу идилию нарушил набегавшийся вволю полицейский. Подошел, снял, так сказать, показания, поржал немного и, уже прощаясь, рявкнул на мою подругу.

–Дура ты! Твой муж спас тебя! А то, что территорию пометил, так это его право!

–Ну что, дед, пошли, угощу,– полицейский подхватил под белы варежки утомившегося Деда Мороза, потрепал его слегка по красной морде для придания бодрости.–Глядишь, и мне какой подарок обломится в новогоднюю ночь.

Жизнь удалась

Мне кошмар сегодня приснился, зять то есть. Когда зять снится– это точно не к добру. Верная примета. А я-то удивляюсь, чего это он такой веселый на свой отдых-то отправился. Там, во сне, даже природа злобно пыталась совратить этого… отдыхающего… и окончательно разрушить жизнь моей единственной любимой дочери. Луна была вся из себя такая полная. Река со своими прибрежными зарослями соблазнительно шептали в теплом вечернем сумраке: « Давай, приятель, не робей. Хватай удачу за хвост… то есть за подол.» Что-то мне подсказывает… не спроста это… точно заранее договорились. Приехали в один день– это раз! В столовой сидели за одним столиком– это два! Вместе ходили в лечебный корпус на процедуры– это три! Так этого негодяю еще мало показалось! Мерзкий бабник! Совсем стыд потерял! Чтобы вот так открыто уступать очередь, за обедом компот подавать, нагло расталкивая всех, занимать для нее место в кинозале, всякие там комплименты говорить, гулять, значит, под руку по темным аллеям… и еще неизвестно чем они там занимаются! Во сне-то все не покажут. Сколько раз говорила дочери: « Смотри хорошенько кого замуж берешь!»– Да разве ж эта молодежь слушает мудрые советы. Разве мама плохого пожелает…

Вот! Пожалуйста! Я не выспалась. Настроение было испорчено. Да еще и проснулась с ощущением, что жизнь решительно не удалась… Во-первых, опять не сработал будильник. Во-вторых, дочь как обычно с утра истерит, сегодня из-за обломившегося летнего отпуска. Муженек ее вовсю сейчас отдыхает, причем по льготной путевке, а она, как последний гастарбайтер, вынуждена чахнуть в душном офисе. В-третьих… Это « в-третьих» через месяц выяснилось. Ох, не зря мне тот сон приснился. Вернувшись, этот самый муж вдруг увлекся здоровым питанием и облагораживанием своей морды. Ему, видите ли, врач прописал овощной рацион. Может это и мелочь, но если связать его с анонимными звонками… напрашиваются выводы. Я со всех ног лечу к телефону, стараясь опередить зятя, а там кто-то демонстративно молчит в трубку. Не странно ли? Вроде бы меня это и не касается, только почему-то мое скоропостижное превращение из мамы в тещу теперь сделало меня виноватой во всех их бедах.

Недавно я тактично поинтересовалась у зятя.

–Зачем ты столько моркови ешь? Прямо козел какой-то.

Но он возразил, что в моркови много каротина, который способствует…

–Знаем, чему он способствует,– перебила я.– Стыдись! Еще и года не прошло со дня свадьбы!

Тут он мне заявил, что мы с дочерью еще те истерички, и как он сожалеет, что не разобрался в этом раньше, да и какое вообще это имеет отношение к овощам, содержащим, как известно… В свою очередь я напомнила, что ему звонят день и ночь, и эта бессовестная нахалка еще смеет молчать в трубку.

–Интересно!– Обиделся зять.– Если в трубке молчат, откуда ты знаешь, кто там? Почему именно женщина?

–А потому,– крикнула я,– что она молчит женским голосом! Это же видно невооруженным глазом!

Доплелась до кухни… что и следовало ожидать. Очередной семейный скандал. Позавтракать бы побыстрее, да смыться куда-нибудь. Голова раскалывается от их воплей!

–Я жажду мести!– Дочура театрально заломила руки.– Убить хочу тебя или умереть самой? Все равно никому не нужна. Уверена, исчезни я внезапно из жизни, никто даже и не заметит. За что ты меня так ненавидишь? Нет уж, помолчи! Я устала жить, мне хочется погибнуть. Пожалуй, я так и сделаю. Одна, совсем одна! Зачем, спрашивается, жить?! Опять на столе полно грязной посуды. Сам теперь мой тарелки с мерзкими следами отвратительной зелени! Все, я сыта по горло! И вообще мне уже пора на работу собираться!

–Безобразие,– Прошипел в ответ зятек.– Люди разучились держать слово. Ты же твердо обещала умереть, а вместо этого…

Дочь буквально остолбенела от негодования и даже на мгновенье потеряла дар речи, но лишь на мгновение

–И это говоришь мне ты, жалкий пожиратель моркови?! А кому ты утром шептал в телефонную трубку: «Да-да, нет-нет, дорогая?!»

У него вытянулось лицо.

–Маме, кому же еще? У нее в субботу день рождения, она просила не опаздывать… Ну, что ты застыла как народное хозяйство на ВДНХ? Случайно не помнишь, куда я сунул терку?– И он нырнул в холодильник за пакетом с морковью.

–Мама, ты слышишь? И вот за эту скотину неблагодарную меня угораздило выйти замуж! Мама, что ты молчишь? Хватит жевать! Скажи что-нибудь!

–Я завтракаю между прочим…

–Да-да, теща завтракает, не будем ей мешать, дорогая. Давай выйдем в коридор, там и договорим.

Вот ведь, не угомонятся никак. Пора уносить ноги. Навещу-ка я, пожалуй, подружку свою…

А зять кажется завелся не на шутку.

–Скажи-ка мне, женушка, почему мои носки под креслом – это катастрофа, а твои

использованные ватные диски по всей квартире – это « отстань, не видишь мне некогда»? Почему пустая тарелка в холодильнике тебя удивляет, но ты считаешь совершенно нормальным постоянно забывать на столе бокал с недопитым чаем? Почему ты ноешь, чтобы я взял тебя на встречу с моими друзьями, а потом жалуешься, что тебе скучно, ты устала и хочешь домой? Почему, выбросив что-то из моих вещей, невинно хлопаешь глазками и говоришь, что понятия не имеешь о чем речь, ты тут не при чем и я сам должен следить за своим барахлом? Почему перед выходом проводишь час у зеркала, а потом заявляешь, что меня вечно нужно ждать? Почему тебе нужно полночи обсуждать наши отношения, а когда я утром прошу приготовить мне завтрак, называешь извергом, не дающим тебе выспаться? Почему когда я звоню из магазина и спрашиваю что купить, ты отвечаешь «ничего не нужно», а когда прихожу домой, вдруг обнаруживаешь, что у нас нет ни картошки, ни хлеба, ни стирального порошка?..

Когда поздно вечером я возвращалась домой, было совсем темно. Луна нервно подглядывала одним глазком из-за тучи. На дереве сидел здоровенный котяра и надрывно исполнял полуночную песню « У беды глаза зеленые…». Пахло близким дождем и ремонтом. Второй месяц уже детскую площадку строят… Порыв ветра разметал брошенные кое-как картонные коробки возле мусорки. Я испуганно вздрогнула, заметив краем глаза метнувшуюся в темноту громадную тень, шарахнулась в сторону, споткнулась и… свалилась в емкость с непонятной жижей. Кое-как выбралась. Луну кажется позабавили мои чертыхания и она, намереваясь полюбопытствовать, засветила во всю мощь. Ну и видок у меня. Это надо же так умудриться, чтобы на ночь глядя свалиться в корыто с цементом. Видно кто-то под покровом темноты морально решил поддержать строителей… ну, как в песне « Вместе весело шагать…», заодним и материально слегка разгрузить. Как же мне теперь оттереть приставучий стройматериал… Вон там окно распахнутое светится. Покричу, попрошу воды…

Пригревшийся на скамейке бомж, до этого довольно чавкающий, завидев меня, истошно завопил и упал на спину. На лопатках преодолел расстояние до ближайшего подъезда и, захлопнув дверь, судя по звуку, отключился. Сзади, что-то глухо бормоча, выползла тень. Я нервно оглянулась, покрепче сжала сумочку в трясущихся руках.

–Ну, здорово… друган тут где-то… ик… не видала?..– перегарно просипела черная фигура.

–Вы… вы… кто? Ничего не знаю…

–Так я… ик… друган тут…

–Я закричу сейчас!

–Зачем?– Продрав наконец глаза, испуганно попятился мужик.

Я подошла к окну, покричала. Выглянувшая женщина пару минут молча таращилась на меня, никак не реагируя на мои мольбы о воде. Я уж и жестами пыталась ей показать, что вода нужна… буль-буль… полить надо… буль-буль… полить… А она как заорет! Как свинья зарезанная! Ой, а дальше что было! Выполз в окне рядом мужик , схватил арбуз, да с размаха ка-а-ак хрясть мне по башке! А баба эта горластая овощами в меня целится… Помидоры-то ладно, а вот картошка с огурцами… Я и побежала. Непонятно только, зачем психов одних на свободу отпускают. По улице уже опасно ходить. Мало нам преступников!

То и дело спотыкаясь в темноте, я медленно побрела к дому. Кое-как доплелась и только возле двери обнаружила, что у меня нет ключа от входной двери. Что же делать? Постучать? Нет, нельзя. Я сейчас всех разбужу. Дочь в последнее время такая нервная… Дом стоял темный, тихий, как будто вымерший… Кажется соседка еще не спит, вроде телевизор на кухне работает. Перелезу через ее балкон, мне не привыкать… Я постучала в дверь сначала тихонько, потом сильнее. Оглохла что-ли? Опять наверное в наушниках… Толнула дверь. Когда же она запираться-то научится, опасно сейчас двери открытые оставлять, время такое. Какое непростительное легкомыслие, сколько раз можно ей говорить! На всякий случай проверила окна и, убедившись что они тоже все открыты, я решила серьезно поговорить с соседкой. Сейчас разбужу ее. Ишь, храпит, ветренная особа. Наклонилась, легонько потрясла за плечо… И вообще, чем это у нее в доме воняет? Подгорело что-ли чего-то… Храп прекратился, уступив место помятой, местами всколоченной роже, да еще и перепуганной.

–Кто здесь? Кто? Я сейчас милицию вызову!

–Какая милиция! У тебя же все нараспашку! Да тебя саму вынесут– ты и не заметишь!

–Ты что-ли, соседка?

–Ну! Кто же еще! Кого-то другого ждала что-ли? Чего все пооткрывала?

–Так… молоко… не уследила… А чего в темноте-то сидим? Включи свет, там рядом у тебя.

Трясущимися руками я никак не могла нашарить на стене выключатель.

–Слышь, мне домой надо попасть. Я перелезу через балкон, ладно. Не хочу своих беспокоить, испугаются еще…

Нашарила, наконец, выключатель…

–А-а-а,– завизжала хозяйка, пытаясь спрятаться под подушку.

Кажется я трясла ее за плечо, что-то пыталась ей сказать, пока визг держался в человеческом диапазоне. Похоже от моей соседушки не только молоко сбежало. Глаза вон дикие какие. Может выпивает втихаря, пока никто не видит. Нет, вроде спиртным не пахнет. Она вдруг вскочила, вырвалась, метнулась к балкону, да так лихо перемахнула в нашу квартиру… ну, точно сейчас всех перебудит. Пойду-ка, умоюсь пока, надо ж так извозиться. Распахнулась входная дверь. В квартиру влетела все еще орущая соседка.

–Помогите!Спасите! Вызовите скорую! Звоните в полицию…

В коридоре вспыхнул свет… К ее крику присоединился страшный вопль дочери, разносясь эхом по округе. Никогда не предполагала, что в щуплом теле моей девочки кроются такие голосовые возможности! Отмахиваясь от меня руками, плача, она, как заведенная, выкрикивала какую-то чушь:

–Мама, не умирай! Кто напал на тебя?! Мама, держись!!!

Я пыталась успокоить ее, но дочь не давалась и вырывалась изо всех сил. Ничего не понимая, я крикнула ошалевшему зятю:

–Чего стоишь столбом? Тоже мне, памятник старины! Уведи свою жену домой, иначе она весь микрорайон тут перебудит.

Но было поздно. В дверях нарисовались возмущенные соседи… Только желание поскандалить вдруг застряло у них горле. Раздраженное непонимание на их лицах сменилось ужасом, а до финиша долетел лишь их сдавленный вскрик.

–Какой кошмар! Что с тобой? Вызовите скорую!

И вдруг все ка-а-ак… бросились ко мне, ка-а-ак начали меня спасать, как будто я уже на последнем издыхании была. Меня силой затащили на диван, не обращая внимания на отчаянное сопротивление. Мое резвое дрыгание убедило их в конце концов, что я вовсе не собираюсь умирать сию минуту и вообще держусь неплохо.

–Вы что, спятили?– Орала я возмущенно.– Отпустите меня немедленно! Делать вам нечего!

С непонятной для меня радостью все дружно заголосили.

–Она жива! Она жива!

Спятили они, что ли?

–Жива конечно! С чего это мне помирать? Вы что тут! С ума все посходили?

–Она жива! Она жива!

Наоравшись вволю, народ потихоньку угомонился и начал, позевывая, расходиться.

–Ну? И что же здесь случилось?– Я уже и не надеялась получить вразумительный ответ.– Я что-то пропустила, да?

–Она еще спрашивает!– Возмутилась соседка.– Да ты посмотри на себя в зеркало!

–Иди, иди, посмотри!–Поддержали ее остальные.– Сразу перестанешь удивляться.

Посмотрев в зеркало, я действительно перестала удивляться и вообще с трудом поверила, что вижу именно себя. Жуткие грязно-красные подтеки с головы до ног. Перекошенное лицо с деформированной челюстью. Голова из-за налипшего цемента выглядела раскроенной. Видок конечно был явно не совместимый с жизнью… и срочная медицинская помощь была уже вроде как-то не актуальна…

–Пугать она, видите ли, своих не хочет!– Недовольно попрекнула меня соседка.– Я вообще не понимаю, как ты в таком страшном виде можешь еще жить и утверждать, что здорова! Голова разбита, морда грязнущая, как будто об асфальт тебя повозили. Да с такой рожей ты не то, что двигаться, даже говорить не имеешь права.

–Ну… так может спать пойдем… ну… раз обошлось все,– робко предложила дочь.

–Так и с ума сойти недолго,– зять нащупал на тумбочке пачку сигарет.– Можно?

–Ну, если желаешь помереть раньше лошади от своего никотина, то пожалуйста…

–Понял,– он бросил пачку в окно.– Не буду больше курить… завязал… вот прямо сейчас и завязал… Только вы… мама… не надо больше о смерти, ладно.

Интересно, чего это он? Мамой вдруг называть начал. Неужели из-за меня растроился? А вдруг сейчас мне тоже скажет, что вот, наобещала, а сама живее всех живых…

–Здорово ты нас сегодня напугала. Дочь твоя все таблетки дома сожрала от расстройства. Вы уж, мама, по ночам-то не гуляйте больше.

–А чего это ты ко мне так вежливо-то?– Я на всякий случай подозрительно прищурилась.– Курить вдруг бросил… раскидался тут пачками. Уж не из-за того ли, что не померла я как следует?

–Глупая вы все-таки женщина. Ругаться по-всякому можно, а вот смерть увидеть– это совсем другое. Вы же с дочкой не чужие мне. Понимать надо… вот!

За окном была ночь. На улице какой-то мужик подобрал пачку сигарет и, запрокинув голову, счастливо заорал.

–Я знал, что Ты есть!

Сегодня я заснула с прекрасным ощущением, что жизнь решительно удалась!

Загадочная русская душа

Новый директор принимал дела. Шептались, что прибыл он аж из самой Америки, но русского происхождения. Всю неделю ждали его в цехах, марафет наводили, приветственную речь репетировали. А он появился лишь в пятницу. Только не самый удачный для знакомства день выбрал. Это была пятница тринадцатого…

–Марина Викторовна, там человеку плохо..

–А что с ним?– Медичка лениво потянулась, нехотя сбросила ноги с кушетки. Это была ее любимая рабочая поза. Угнездится на кресле, ноги сложит на кушетку и целый день телевизор смотрит. А чего ей еще делать? С утра отметится народ, да вечером шофера листочки свои подпишут. Ну ладно, пусть даже полдня уйдет на еду, чаепития и сплетни, а остальное-то время куда девать? Так что телевизор на ее рабочем месте– вешь даже более важная, чем таблетки. Все равно она кроме но-шпы и аспирина ничего больше не помнит. Ах да, еще температуру способна измерить и давление. Встала Марина Викторовна, поворчала недовольно насчет того, что у нее куча дел, а тут всякие ходят, от работы отрывают. Подошла к шкафчику, халат чистый взяла. В зеркало глянула, начала одеваться. Сами поймите: халат должен сидеть идеально, чтобы ни складочки, ни провисания.

–Марина Викторовна, можно побыстрее! Там человек может помирает уже!

–Не помрет, не беспокойся. И нечего тут орать. Сейчас губы накрашу и пойдем.

Директор удивленно посмотрел на вошедшую престарелую болонку, щедро намакияженную и отблондиненную до легкого голубоватого оттенка.

–Это что?! Где вы это взяли?!

–Это медик наш. Марина Викторовна.

–Ах, Марина Викторовна. Медик, значит. А спросите-ка у нее, понимает ли она, хоть примерно, для чего ее сюда пригласили.

–Конечно-конечно. Мариночка, у нас тут больной образовался. Вот так вот вдруг плохо стало. Взгляните. Может скорую вызовем?– игриво засуетился помощник.

Медичка подошла к больному, брезгливо двумя пальчиками ухватила его за подбородок, слегка повертела туда-сюда его голову, якобы осмотр проводила. Фыркнула недовольно.

–Ничего страшного. Пусть полежит. Само пройдет. Скажите ему потом, чтобы зашел ко мне. Я ему аспирина дам.

У директора был такой взгляд, словно она вдруг по-китайски затрекала. Усмехнулся, покачал головой.

–Да уж, пенсию зря давать не будут,– обернувшись к бригадиру, сердито приказал,– Вызывай скорую. Думаю они в состоянии оказать первую помощь или у вас вся медицина такая?– Он кивнул в сторону медички.

–Я же сказала, что ничего страшного. Отлежится. Вот когда у меня вчера шею прихватило– вот это да! Ни нагнуться, ни повернуться, даже смотреть больно было.

–Да пошла бы ты со своей шеей!

Обернулся резко, подозвал помощника.

–Ты понимаешь, что здесь люди работают? Мало ли что может случится. И куда им за помощью обращаться? К этому крашеному аспирину? Найди нового медика. Ищи, где хочешь, спроси у знакомых, обратись в агенство, но чтобы вот этого идиотизма я больше не видел.

–А куда мы Марину Викторовну денем?

–Она на пенсии? Вот и пусть отдыхает. Если идти некуда, определи ее в дом престарелых. А у меня на производстве работать надо.

Пышная деваха, с трудом протиснувшись в приоткрытые ворота, устроилась со своими пакетами прямо здесь, под забором, на поваленном дереве. Довольная сидит, барахло помоечное перебирает. Вонючее, грязное… тряпочкой протирает, причмокивает восхищенно. Губена выворотила от счастья, шепчет тихонечко: « Какая прелесть! Интересно что это? Кажется крем тональный. А это вроде шампунь… или нет… может гель какой… Ай, ладно. Вроде вкусно пахнет.»

Вторая выбралась, огляделась по сторонам и тут же рядышком пристроилась…

Когда она впервые появилась здесь, начальница отдела кадров даже облегченно вздохнула. Народ какой-то в последнее время был… неадекватный. Или уж на них так действовала свалка, недавно появившаяся поблизости, но успевшая уже провонять всю округу. Женщина молодая, симпатичная, общительная. Любящий муж, двое детей… Даже недели не прошло. Муж уже раздражает ее, отвлекает своим занудством от приятного занятия: перебирания, перенюхивания бесконечных тюбиков, флакончиков. Жалуется всем горестно. Надоел, мол. То пожрать ему дай, то пришей чего-то. Да еще внимание какое-то требует. Из дома ей звонить боятся. Рявкает в ответ. Достали они уже. Муж-идиот, моду взял обижаться. Ерунда все это! Главное– с мусорщиками договориться, взять пакетов побольше, да перчатки бы не забыть. Ох уж эти производители косметики! Кидают чего попало в контейнеры! Из-за них руки постоянно изрезанные… А если мусорщиков этих хорошенько попросить, ну очень хорошо, так и продуктами затариться можно. Они ж… мужчины понятливые…