Текст книги "Повседневность"

Медицинские маски

 
Хорошо, что ковидная маска, –
Та, что щёки скрывает и рот, –
Видеть всем хотя бы даёт,
Кто брюнетка, а кто синеглазка.
 
 
Если мы чуждаемся помпы,
То нельзя нам прятать глаза,
Хоть над нами грянет гроза,
Хоть взорвутся снаряды и бомбы!
 
 
Я уж не говорю про улыбки,
И румянец стыдливый – не в счёт!
Словно под ботинками штрипки,
Прячем то, что друг к другу влечёт.
 
 
И к тому же для пущей острастки
Нам дают и перчатки для рук,
Вор-перчаточник ещё и в маске –
Это то, что пополнит сей трюк.
 
 
Чтоб придать нам немного кокетства
И на пульсе ладонь не держать,
Чуть добавили в маски нам детства –
На них можно всё изображать:
 
 
Можно сказочных персонажей,
Матч футбольный нарисовать,
Иль в сердцах намалюем мы даже
Всё, что велено ей закрывать.
 
 
О вреде масок вам не скажу я:
Медицинские знанья не те,
Но влюблённых не осужу я,
Если снимут их с лиц в темноте.
 
 
И так всюду сию зрим картину –
В самолётах, кафе, МФЦ.
И зачем привыкать нам к интиму,
Что создали у нас на лице?!
 

Гигиена

 
Не свирепствуй, гигиена,
Тошно от твоих атак,
Что рычишь ты, как гиена,
И вопишь, что всё не так?!
 
 
Очень ты однообразна
По понятию «заразно»!
Почему один КОВИД
На заразу плодовит?!
 
 
Побежали тараканы.
Где на них найти капканы?!
 
 
И клопов бы взять за жабры,
Выместить на крысах злость,
Их прогнать, взяв в руки швабры, –
Слишком много развелось!
 
 
Комары проникновенно
Забираются в наш дом,
Приди в гости, гигиена,
Погоняй-ка их платком!
 
 
Моль нахально разлеталась
И одеждой нажралась,
А лавандой не питалась –
Не по вкусу ей пришлась.
 
 
Окна настежь – влетит птица,
Иль запрыгнет кот-проказник…
Живность всякая стремится
В дом-заказник-безотказник.
 
 
Назовём кота Василий,
Вдруг задаст он крысам тон!
Хорошо живём в России –
Не пожалует питон.
 

Отключили горячую воду

 
К господину, живущему выше,
Аварийка утром пришла,
От подвала и, в общем, до крыши
Отключили стояк. Так легла
И моя злосчастная карта
В выходной день при стирке белья,
А сантехник без грамма азарта
Возвращал всё на круги своя.
 
 
В трубе сонной воды горячей
Сперва клокотало, першило,
По истеченье минуты тем паче
Движенье вода завершила.
 
 
И посуда на кухне – жирная,
И сама я – грязнуля грязнулей!
Сяду в ванну, спрячусь за ширму я
С подогретой на плитке кастрюлей,
 
 
Ковшом воду разбавлю заранее,
Под шампунем буду незрячей,
Только так смогу мыться в ванне я,
Пока в доме воды нет горячей.
Ожидает такая же участь
И всё то, что стирается, моется,
Рукава ты, конечно, засучишь,
Но усилие всё же удвоится!
 

Отключение отопления

 
Когда на улице всё замело
И отключили внезапно тепло,
Ты не сможешь об этом другим рассказать –
Зуб на зуб откажется попадать.
 
 
Бесплатный вызов Деда Мороза
На дом – всегда для здоровья угроза.
Сводить ты счёты ни с кем не пытайся,
А закаляйся и здраво питайся.
 
 
Нет у тебя отопленья, приятель,
Вовсе не нужен обогреватель:
Вырубит пробку – и ты виноват,
И лишний не надобен киловатт.
 
 
Под равнодушие батарей
Ешь и чеснок ты, и лук-порей,
Пей чай с малиной – вкушай сей квартет,
Сразу повысится иммунитет,
 
 
А под сугрева достойный накал,
Может, проявится даже вокал.
Сразу забудешь, что ты – интроверт,
Дашь всем соседям бесплатный концерт.
 
 
Знай ещё: холод всегда молодит,
О пользе движенья безмолвно твердит.
Будь благосклонен ты к физкультуре
При некомфортной температуре.
 
 
Коль не признаешь всех названных благ,
Можешь считать, ты – до пояса наг,
А кипу тяжёлых твоих одеял
Холод домашний уже осмеял.
 

Проверка зрения

 
Восседаю в платье ситцевом –
Испытание прохожу,
Предо мной таблица Сивцева,
Я зрачком по ней вожу.
 
 
Врач окклюдер мне приставил,
Что ж, придерживаюсь правил –
Не отодвину от лица и я
Предмет сей счастья бытия.
 
 
Но в одиночку мой зрачок,
Несомненно, новичок
В славном деле созерцания,
Не вижу строчки – и молчок.
 
 
И точно так же одиноко
Взирало и второе око
На те же буквы в беспорядке,
Со мной играющие в прятки.
Нет, не идёт сигнал в мозги,
Опять не вижу я ни зги,
 
 
И вот по очереди стёкла
Мелькают спешно возле глаз,
Почти во всех я вижу блёкло,
Почти в коррекции отказ.
 
 
Мне прописали процедуры
И капли с линзами в придачу,
Но я ещё себе назначу
И рисование с натуры.
 
 
Одним глазком натуру гляну,
Другим – красиво зарисую.
Так наслаждаться делом стану
И этим зрение спасу я.
 

Носовой платок

 
Один сплошной кусочек ткани,
Квадратный, маленьких размеров –
Почти как лист для оригами,
Но он – свидетель наших нервов.
 
 
В него всегда кроплю слезу,
Когда в глаза пыль попадает
Иль когда локти я грызу
Себе, он тоже помогает.
 
 
Но нужно ль только горевать,
Чтоб уделять ему внимание,
Иль глаз болящий прикрывать?
Коль воспалится обоняние,
Беру предмет я сей в кровать,
Тут уж ему несдобровать!
 
 
Но, от рожденья неспесивый,
Платок мой верный носовой,
Хоть и смиренный, но красивый –
С рисунком и цветной каймой.
 
 
И не пойму я, что такое?
Сижу и на него любуюсь
В часы душевного покоя.
И не влечёт к себе, красуясь,
 
 
Платок другой, лежащий рядом,
В почти что неприступном кресле,
Не манит так он, разве если
Дохнёт вдруг Павлово-Посадом.
 
 
Да дело в том, что тот платочек –
Малыш, хоть не всегда опрятен,
Но по-младенчески приятен
И в сердце держит закуточек!
 
 
Но почему гласит примета,
Что для подарка не подходит
Платочек задушевный этот
И к ссоре якобы приводит?
 
 
Чтоб избежать метаморфозы,
Когда он впитывает слёзы?
 
 
Чтоб не сработала примета,
Дарить мы можем сей презент,
На слёзы налагая вето,
Иль предложить их лить… в брезент.
 

Вязание

 
Кто занимается вязанием,
Петлю оттягивая спицей,
Достоин не облобызания,
А воздаяния сторицей.
 
 
Сегодня дома я сижу,
И день отнюдь не разношёрстный
На впечатленья и события,
Носки пушистые вяжу,
Чтоб больше прежнего комфортно
Зимою было, чтоб любить её.
 
 
Но выдать вам секрет пора,
Прервав слегка повествование,
Моё раденье слишком раннее:
Сегодня – лето и жара.
 
 
Играя на опережение,
Уже в объятиях я жажды,
А в мыслях об обморожении,
Добьюся кваса я брожения,
Не только жадный платит дважды,
Зачем включать мне торможение?
И чтоб предотвратить убыток,
Пора испить благой напиток.
 
 
Во время лакомых глотков
Иль их несметного числа
Судьбу обдумала носков,
И жажда пуще возросла.
 
 
Пусть буду ниток я транжира,
Носки к рукам я приберу,
Решила побеситься с жиру,
Коль зачала я их в жару.
 
 
Далёко до зимы-молодки,
Пока пусть точит коготки.
Свяжу-ка лучше я колготки –
Носки уж очень коротки!
 

Протираю люстру

 
Когда я протираю люстру,
Чтоб ярче освещала помещение,
То вспоминаю Заратустру,
Он точно б солнцу отдал предпочтение,
 
 
Поскольку был огнепоклонником,
Не признавал изобретения,
Совсем знаком он не был с током,
В природном свете видел толк он,
Сказать точнее, был оконником.
 
 
А нам же жить без электричества,
Сказать осмелюсь откровенно я,
Не запретит Её Величество
Сама могучая Вселенная,
Но, видно, слишком дерзновенна я!
 
 
Вселенной чувствую сарказм я,
Она в ответ мне шлёт препоны,
Чтоб чтила я её законы
И воздавала ей поклоны,
Раз сторонюсь Ахурамазд я!
 
 
И только встану на стремянку,
Чтоб снять очередной плафон,
В тот миг зазвонит телефон,
И вниз скачу, как обезьянка,
Скорей. Чем это не поклон?!
 
 
Вниз по стремянке и стремительно,
А это очень утомительно!
 
 
И разговор съедает время,
А его тратить не хочу,
К стремянке привязать бы стремя,
Того глядишь, быстрей вскачу,
Плафон невытертый схвачу.
 
 
Но наконец кладу я трубку
И снова в руки беру губку,
Поспешно люстру протираю –
В пятнашки с космосом играю,
И как не потеряла юбку?!
 
 
Снимаю сразу все плафоны,
Кладу на стол, на лист бумаги,
Они стоят, как солдафоны,
А я лишаю их отваги,
Внутри них шарю беспардонно,
 
 
Чтоб навести там чистоту,
Затем вожу сухой тряпицей,
Чтоб им достойно закрепиться
На осветительном посту,
Пусть будет виден за версту
 
 
Тот свет, что создавал Адам,
Свет для джентльменов и для дам,
Бегущий к нам по проводам,
В обиду я его не дам
И все условия создам!
 
 
А в честь деяний Зороастро
Посажена уж мною астра,
Её название – звезда –
Оценит Ахурамазда!
 

Скачок цен

 
Из почтового ящика
Вынимаю квитанции,
Костью голого хрящика
Скоро буду питаться я.
 
 
В ценах астрономических
Быстро ноги увязнут,
Дорог свет электрический,
Газ – почти что алмазный.
Цены новые – базовые,
Им в ответ – тривиальные
И, конечно же, разовые
Лёгкие премиальные.
 
 
Как всегда, по традиции,
Сразу всё – после выборов,
Словно грязной водицею
Окатили нас, выпоров.
Организму в помине
Чужды эти моменты,
А нужны витамины
И микроэлементы.
 
 
Ни к чему томагавку
Над здоровьем летать,
Срочно новую ставку
Начинаю искать.
 

В очереди за молоком

 
Стою в очередь за молоком,
Каждый с этим знаком,
С электронным я кошельком.
А ленивая бочка –
Строя старого дочка.
 
 
Продавщица с сединкой,
Шестьдесят ей с полтинкой.
– У вас только наличка?!
– Да, такая привычка…
Мягко пахнет от бабки рутинкой.
 
 
Но другая старушка
Тут мне шепчет на ушко:
«Хоть я и небогата,
Для тебя есть деньжата,
На Сбербанк мне закинешь, подружка».
 
 
В доброте, столь обильной,
Номерок свой мобильный
Мне даёт и дарует купюру.
 
 
Как понять мне безвластную,
По судьбе безотказную
И столь разнообразную
Стариков прямую натуру?
 

Сервировка стола

 
Сегодня гостей жду – была не была,
Мне дорог и ценен любой их каприз,
Займусь я сейчас сервировкой стола,
Уже достаю из витрины сервиз.
Да будет на нашем столе парадиз!
 
 
Фарфоровые тарелочки,
В цветы и плоды украшенные,
Средь которых телесные девочки
И их суженые, но не ряженые
И, по правде сказать, безбашенные.
 
 
Незадачливые влюблённые
В том саду – совсем оголённые,
И уверены, что незримые
На земле сидят, негой томимые,
А их мысли – не приземлённые.
 
 
Вот бы кто-то к ним в сад залез,
Чтобы их застать наготу
И спустить сразу всех с небес!
Может, в точку я попаду,
Коль на них разложу еду?
 
 
Наряжу всех в летний салат,
В нём – тот плод, что даёт их сад.
Плоть их как у скульптур из Италии,
Что стоят в Эрмитаже в ряд,
Но не трону я гениталии.
 
 
Придут гости, заговорят,
Не заметят, что это – наряд,
Защебечут наперебой:
«Какой дивный тарелок ряд!
Какой вкусный лежит салат!»
Накормлю гостей на убой
И в свой сад поведу на отбой –
Пусть там делают, что хотят.
 
 
А тарелки салатом измазаны,
В наготе влюблённым отказано!
Что осталось недорассказано?!
 
 
Ринусь я к скучающей мойке,
Включу норов, на руки бойкий,
Снова вскрою ту наготу,
Ту наивную красоту –
Ведь наряд был неводостойкий!
 

Чистка рыбы

 
Я покупаю судачка
Отнюдь, друзья, не с кондачка:
Им часто потчую семью.
Дивясь его благому вкусу,
За него даже пропою
Хвалу Создателю Иисусу!
 
 
Но когда чищу эту тушу,
Она выматывает душу.
Податливая чешуя –
Здесь трудностей не вижу я!
Но плавники уж так колючи,
Ведь рыба как-никак свежа,
Что даже кажется мне, лучше
Взялась бы чистить я ежа!
 
 
Исколоты все пальцы! Боже!
Себя становится мне жалко,
Скорее началась бы жарка!
В сковороде стелю я ложе
 
 
Для рыбы, с чисткой надоевшей,
И с нею ставлю на огонь,
Себе шепча: «Не проворонь!
Семья останется не евши!
 
 
Коль пережаришь сгоряча!
Заживёт палец заболевший,
Семья же даст вся стрекача.
Судак, изрядно обгоревший,
Несносен. Нет дрянней харча!»
 
 
Нет! Я – за вкусную еду!
И на крючок не попаду,
Как сей попался судачок
И ощетинил плавничок!
 

Вещи из родного дома

 
Когда далёко улетаю,
Беру я в руки чемодан,
При этом искренне считаю:
Весь дом с собою Богом дан!
 
 
А в доме том перестановка
В дороге делается ловко –
На выход вынешь ты обновку,
На предприятие – спецовку,
И вмиг – другая обстановка!
 
 
В салоне по нему скучаю,
Когда лежит он в отдаленье –
В глухом багажном отделенье,
И с радостью его встречаю.
 
 
Как малыша, веду за ручку,
Слежу за ним: не к месту дрёма!
Что может быть в дороге лучше,
Чем вещи из родного дома!
 

Столовые приборы

 
Ах, вилочки и ложечки –
Пищи нашей ножечки,
С ней входите на полперста
В наши уста.
 
 
Зубастенькие ножички
Еду мельчат на крошечки,
Чтоб ели понемножку,
А не зараз всю плошку.
 
 
Заботливый половник,
В раздаче он участвует,
Возле тарелок шастает,
Как возле клумб садовник.
 
 
Опорожнившись, пулей
Несётся за бульоном,
Нырнёт опять в кастрюлю
В азарте порционном.
Лихие вилки, ложки
И даже поварёшки,
Вы – маленькие сошки!
 
 
Но если бы пускались
Мы с вами в прекословье,
То б до сих пор остались
В глухом средневековье.
 

Сушка белья

 
Развешиваю в ванне
Верёвки бельевые,
К ним простираю длани,
Вытягиваю выю.
 
 
А гвозди мне забили, –
На руку мастер ловок, –
Они покорны были
И шляпки наклонили
Все в сторону верёвок,
 
 
Которые повесила
Я в трудовом накале,
И вскоре очень весело
Прищепки их щипали,
 
 
Прищепки-непоседки,
Хотя и домоседки,
Все в такт моей сноровке
Гуляли по верёвке.
 
 
Так по ночам фанатики,
Забывши про подушку,
Устраивая сушку,
Назвали б их «лунатики».
 
 
А вот и мой вальяжный
Пододеяльник влажный,
Почти всё занял место,
Но нет в ответ протеста.
 
 
Бетонная опора
Пришлась гвоздям по вкусу,
Новаторски и споро
Они привыкли к грузу.
 
 
Креплю я панталоны,
Большой костюм зелёный –
Цепи единой звенья.
Похоже, благосклонны
К любому подселенью.
 
 
Ах, гвоздики, верёвочки,
Кротки вы и податливы,
Прищепки, как Дюймовочки,
Бельё – вообще талантливо!
 
 
И мебель покрывает,
И в целом пребывает
Отнюдь не только в ванне,
И меня одевает,
А это означает,
Что будет и в саванне!
 

Заготовка варенья

 
О чём можно летом складывать вирши,
Что даст всегда шанс вдохновения?
Конечно, о том, как варю я варенье
Из сливы, клубники иль вишни.
Над ним я колдую не первый раз,
Всё одни процедуры вначале:
Промыв, переборка, вселение в таз
И – всё в сахарном покрывале.
 
 
Покрывало съедает ягодный сок,
И оно совсем исчезает,
Быстро ставлю ягоды на огонёк –
А то вдруг теперь замерзают?!
И, в руках деревянною ложкой вертя,
Ловлю пену, недолго всё длится,
Но ещё не готово, а осы летят,
Не хочу я с ними делиться!
 
 
Вскоре варево – вязкое и пахучее,
А на кухне жара как на пляже.
Для закатки заранее вынула ключ я,
И стерильные банки – на страже.
Но нельзя мне варенье ещё разливать,
Теперь долго будет оно остывать,
А остынет – тогда уж и с Богом,
Я отправлю его прямиком зимовать,
Разложив по стеклянным берлогам.
 

Менажница

 
Менажница – прямо манежница,
Кругла, как арена, и вертится
Вокруг центральной салатницы,
По кругу почётному катится.
Нестрашно ей разнообразие,
Хозяйки дома фантазии.
Менажницу гости вращают,
А она их в ответ угощает.
 
 
Что себе положить, я не знаю,
А возьму-ка я погадаю,
Подо мною удобный диванчик,
Крутану-ка съестной барабанчик.
Ни в одном отсеке не пусто,
Что-то будет в моё услужение?
И уже колесо в движении,
Остановка. Напротив – капуста,
 
 
Она квашеная, свёклой крашенная,
И морковью слегка напомаженная,
Сейчас – март, и она оживилась,
Предо мною остановилась,
 
 
Словно знает, что я на диете,
Отменила на днях даже тмин,
И к тому же в весенний ветер
Она – лучший всегда витамин.
 

Заплаты

 
Обнаружу на брюках дыру я –
На помойку тотчас марширую:
Баба с возу – кобыле легче!
На скамейке старушки шепчут,
Мол, богата я и жирую.
 
 
Игнорирую ту обстановку,
Не желаю участвовать в сплетнях,
Лучше организую обновку
Я в простых магазинах соседних.
 
 
Не считаю себя я мотом
Иль гонцом за высокой модой,
Но я увлечена работой
И довольна своим доходом.
 
 
Ненавижу делать заплаты:
Ни к чему мне самоосмеяние!
Неужели не хватит зарплаты
Купить новое одеяние?!
 

Запах пота

 
Ах, жара, а я – брюнетка,
Солнце как костёр.
В руках мокрая салфетка,
Задник плоть истёр.
 
 
Источаю запах пота,
Этим я не франт,
Что мне нужно? А всего-то
Друг-дезодорант
 
 
И воды холодной струйку,
Брызну на межи,
Вытру. Сухо – поцелуй-ка,
Друг, и освежи.
 
 
Двинулась к торговым полкам
С Nivea и Renault,
Только это всё без толку –
Скуплены давно.
 
 
Проворонила я лихо
Свежести дары –
И теперь не щеголиха
До конца жары.
 

Пирог

 
Я сегодня пеку уникальный пирог,
Но рецепт его в тайне держу,
Не успеют гости зайти на порог,
Сразу запахом обворожу.
 
 
Но пока его буду печь,
Никого в дом не приглашу,
Чтобы тайну рьяно беречь,
Ею свято я дорожу.
 
 
Если солнце заглянет в окошко,
Ослепляя меня жёлтым глазом, –
И ему отвечу отказом
И ловко выпрямлю разом
Белых жалюзи диво-гармошку.
 
 
Пусть к гостям на пирог заглянет,
Довезёт же златая карета,
Пусть лучом его дорумянит,
Это – часть моего секрета.
 

Банный день

 
Полотенце моё вафельное
На змеевике пасётся,
А напротив – плитка кафельная,
Вода в ванну льётся.
 
 
Кроме ноты однотонной
Струйки голубой,
Ничему не внемлю. Томно.
Звукам всем отбой.
 
 
В ванне бодрствую я лёжа,
И она мне впору,
Воду впитывает кожа,
Дышат ею поры.
 
 
Возьму мыло и мочалку,
Чтоб дышали чаще,
Будет ли игра в молчанку
Со струёй журчащей?
 
 
Меня стрелки подгоняют,
Счётчики табло меняют,
Как всегда, предохраняют
От всего, что расслабляет.
 
 
Поклонюсь я фортуне
За мытьё – не халтуру,
Спешно прысну шампуня я
На копну-шевелюру.
 
 
Кран закрыт. Вода отдыхает,
Грядет всё же акт омовения.
Аромат обоняние вкушает,
Через волосы плоть осязает,
Но противится ему зрение.
 
 
И недолго молчание длится,
Вновь потребно раздолье водице.
 

Электросчётчик

 
В прихожей – малюсенький шкафчик,
За дверцей в нём рожицу прячет
Дневной и ночной красавчик
Счётчик, по цифрам он скачет.
 
 
Сии приборы учёта,
Защищённые от обид,
Находятся в поле почёта,
Лишь им верит электросбыт.
 
 
Измеряют они киловатты –
Те, что у меня продолговаты.
Я труд счётчика берегу
И не всё, что есть в доме, включаю:
Не даю волю утюгу,
На газу вскипячу себе чаю,
 
 
В дни отъездов я холодильник
Отключу, и ему откажу
Я в еде, вездесущий мобильник
На работе я заряжу.
 
 
Вспоминаю везде, как о гноме, я
О том счётчике, глажу его
И твержу про себя: «Экономия
В отношеньях превыше всего!»
 
 
Я прониклась любовью к счётчику:
Оценил он мои старания
И не служит строгим наводчиком,
Демонстрируя показания,
 
 
И за металлической дверцей
Я храню его доброе сердце,
В диск-лицо не дам сыпнуть перца я
За невыдачу тайн коммерции.
Он уважил мои дерзания
 
 
В вечном бизнесе сбережения,
Вновь немного мне насчитал,
Чтобы средств замедлить движение,
Сэкономить мой капитал.
 
 
Ток кочует по проводам
Днём и ночью, в мороз и в жару,
Никому я свой ток не отдам
И чужого не заберу.
 
 
Ай да счётчик! За труд и честность –
Хоть борись за его известность!
Чтоб я делала, если б он лгал?!
Во дворе б разложила мангал,
Прибежали б со всех дворов –
Не хватило бы шампуров.
 

Антисептики

 
Что такое, друзья, антисептики?
Разберёмся без математики?
Для микробов они – эпилептики,
Для людей – почти антистатики.
 
 
Если брызнешь их рикошетом –
Они пятна посадят на блузку,
Иль заляпают экран планшета,
Ещё кофе испортят в нагрузку.
 
 
Любят бережное обращение,
Основное их назначение –
В повседневной любой ситуации
Злой инфекции разоблачение
И на месте её ликвидация.
 
 
И в достойном любом помещении
Антисептикам – море чести,
Держат их на почётном месте,
Их препятствуя истощению.
 
 
На любой волне пандемии
Без них и не общаюсь с людьми я,
Они – наши проводники,
Подаём им обе руки.
А когда домой возвращаемся,
Протираем все вещи с улицы,
Арбидолом вовсю причащаемся,
На плите уже варится курица,
А на телеэкране – Кустурица.
Хитрый вирус невидимо жмурится,
И моргание учащается,
А мы ждём, что он окочурится.
 

Домовой

 
Сверхъестественное – мой страх,
Одержу ли над ним победу я?
А вдруг я не одна впотьмах,
Пребываю в разных мирах
И совсем об этом не ведаю?!
 
 
В идеальной полночной тиши
Упадут на пол карандаши,
Я знамение сотворю,
Хоть и часто себе говорю:
«На полтергейст не греши!»
 
 
Домовому конфет кулёк
Всуну я в потайной уголок,
Барабашка отведает сладости,
Станет тихим, как мотылёк,
И всю ночь проведу я в радости.
 
 
Утром в самый последний момент
Вспомню: нужен один документ,
Точно знаю, не вроде,
Что лежал он в комоде,
Раз – исчез, хоть ставь монумент!
 

 
И все ящики выдвину,
И склонюсь я молитвенно
Над бумагами, чтоб отыскать,
Неудачи, как бритвины,
Искромсают надежду опять.
 
 
Отойду к иконе молиться я,
И меня осенит интуиция,
Вмиг согнувшись, как Квазимодо,
Шарю я за стенкой комода,
Начинаю теперь веселиться я.
 
 
Ура! Поиски завершены,
Они были просто смешны,
Уж в прихожей ждал плащик,
Каждый вынула ящик,
Документ мой лежал у стены.
 
 
Выбегая на лестничный марш,
Я играю губами марш,
Что ни звук – барабашки,
С потеряшкой пятнашки,
Что ни полночь иль утро – то шарж!
 
 
Что такое, друзья, сверхъестественное,
Это – дьявольское иль божественное?!
Мне понять не дано,
Знаю только одно:
Это – то, что в итоге торжественное.