Текст книги "Про бездомного Пегаса"

Елена Богославская
Про бездомного Пегаса
Поэзия

© Богославская Елена, 2017

© ООО «СУПЕР Издательство», 2017

Лирика

1.

 
Август, холодно, солнце яркое
Небо синее в облаках
Мне рябины «беду накаркали»
И «носили ее на руках»
Утро тихое, грозди красные
Ветер западный; хорошо
Часы тикают про напрасное
Все про то, что уже прошло…
Здравствуй, Август! Беда, до свидания…
Вам, рябины-вещуньи, поклон
У судьбы – одни обещания
У меня – любовный циклон
 

2.

«На глаза осторожной кошки похожи твои глаза»

А. Ахматова

 
Я не виновата, что прошла гроза
Что ждала когда-то, что грустят глаза
Что изгиб у кошки так похож на твой
Что пропала ложка, найденная мной
Что молчит у дома юная ольха
Что ночи истома лунная тиха
Что в саду тихонько кто-то сливы рвет…
Я не Дульсинея… Ты не Дон Кихот…
 

3.

 
Мне весенний ветер
Рассказал сказку
Как один мальчишка
На краю марта
В голубом небе
Промочил глазки
И в груди горячей
Теперь парко
Он дышал рассветом
Он ловил тучи
Снеговые лужи
Покупал без сдачи
Ночевал где-то
Промотал случай
Говорил стуже
Это я плачу…
 

4.

 
Вот уже несколько дней
С неба вода срывается
Падает в виде дождей
За опоздание кается
Что же, придется простить
Как и другое многое
Пусть ее, ей еще жить
Этакой недотрогою
Сладкие песни петь
О неувядаемом цвете
Да только и ей умереть
В самом обычном лете
 

5.

 
Что за драмы в кустах мироздания
Передрались мечты и сомнения
И теперь одни опоздания
И вселенской дури терпение
 

6.

 
А во мне поет хор бубенчиков
Забубенных лет перескажешь ли
Ты ходи, судьба, ходи плечиком
Каблучками бей, не поглаживай
Голосит навзрыд одиночество
Про покоя свет в тихой гавани
Ах, какое мне Имя Отчество?
Позабылось все в этом плаваньи
По судьбе штормит, бьет волнами в дни
Что, зачем-то, нам все ж останутся
Мы с тобой, душа, как всегда одни…
…бубенцы звенят, не отвалятся…
 

7.

 
Писать с утра и до утра —
Не благодарный труд
Ну любит жаба комара!
И все тут.
 

8.

 
«Я ждала, что Вы позовете
Не «Мелхолу», меня грешную
Что, в ликующем сердце полете
Назовете своею черешнею
Что б, чуть тронете – зацветала я
Чуть окликнете, – и поверила…»
…Говорила баба усталая
Одиночество горькое меряя
 

9.

 
Метель была уже стара
И пес сторожевой не лаял
И снег под углями костра
Шипел, сердился, но не таял
Мело с земли, с деревьев, с крыш
За угол дома рвался ветер
О чем сегодня ты молчишь
О чем сегодня ты не светел?
Остановившись у огня
Какую вновь увидел бездну?
Хороший мой, прости меня
Я снова к тебе «в душу лезу»
Что, почему?.. Стремленье дня
Томленье ночи, боль минуты
А ты все то, что для меня
Взял и пожертвовал кому-то.
 

10.

 
Справа налево. Слева направо…
Больно, больно, больно…
Двигаться тихо, двигаться плавно…
Больно, больно, больно…
Все. Надо – вставать. Надо – ходить
Вот… Пробежала кошка…
Все. Надо жить… Надо… Жить…
Все, давай понемножку
Выпадет снег, на крестах воронье
Будет сердито каркать
Этой зимой разрешаю еще
Самую малость поплакать
Ну, а когда, заходя за судьбу
Дрогнет огромное лето
Свалится счастье. Я не в бреду
Просто я знаю это!
 

11.

 
Мой милый, поверь, я знаю
Что с нами когда-то будет
Звезда твоя угасает
И поезд твой не прибудет
Перрон опустеет однажды
И ждать тебя перестанут
Один раз сказал ты, и дважды
Я знала – тебя не станет
А где-то по безвременью
Борискины вздохи плыли
И мальчик кровавый – виденье…
Нет, это меня убили…
– Не бойтесь, пророки в школе
Зубрят сосложение Мира
Прощайте, за вами – воля
И стороны ей – четыре…
 

12.

 
В сумерках синих
Туманом оседлым
Дышится сладко
И хочется быть
Чем-то красивым
Тихим и светлым
Плакать украдкой
И сильно любить
 

13.

 
Ты обречен на удачу
И над твоею душой
Никто никогда не заплачет
С немой журавлиной тоской
А я от удачи свободна
Потеря иллюзий легка
Спокойна, ровна и холодна
Как северная река
И кружатся реки и воды
И этот их легкий изъян
Несут незатейливо воды
И где-то в дали – океан
Ты непоправимо успешен
А я безнадежно умна…
И бродит под окнами леший…
И в небе – косая луна…
 

14.

 
Ангел Златые Власы
Я сегодня осталась одна
Мне весна подает весы
Намекая, как я бедна
Милый мой, ее не боюсь
И приветлива, и дружна
Ну а то, что немного злюсь
Лишь доказывает, что нежна
Милый мой, мой золотой
Мы ведь давно на «ты»?
Ты мне тихонько спой
Я соберу цветы
Я в чудесах заблужусь
А Ты меня приведи
Я может быть, даже влюблюсь
А Ты люби впереди
Я Тебе верю, родной
Что мне весы весны…
Ты мне тихонько спой
И приходи в сны.
 

15.

 
Хрусткие лужи в храме на паперти
Тает Крещение тихо, минутками
Ветры весенние все еще заперты
Ночи еще непроглядные, жуткие
Но по утрам… на беленом выступе храма
Скачет синица
Но по утрам… да и ночию мглистою – драма
И что-то не спиться…
 

16.

 
Пахнет медом, вечереет
Отдает тепло трава
Что-то садят, где-то зреет
Кто-то говорит слова
А на западе промокшем
Догорает свет зарниц
А на западе продрогшем
Гаснуть очертанья лиц…
Вот и все, что было в мае
Вот и все, о чем я знаю
Куст сирени влажной, тишь…
Все в порядке, ты молчишь…
И чужой ко мне подсядет
И кошачии глаза
Непременно все загладят
Мне ведь к сердцу бирюза
Буду пить я их отраву
И смеяться невпопад
И бесстыжая в забавах
Повстречаю листопад
Вот и все, что будет в осень
Все, о чем обида просит
Паутинок стая. Тишь.
Все в порядке, ты молчишь.
 

17.

 
А душа раскинув руки
Забелела белым цветом
И как мученик на муки
Устремилась в это лето
А любовь, испивши чашу
Заалела алой вишней
Звук трубы – святой и страшный
Поднимал ее все выше
И душа в багряных латах
Вся залитая любовью
Позабыла о расплатах
И не думала о боли
 

18.

 
О, если б случился Август
И выкупа в луже звезды
И черную ночь повесил
Как шторы на двери лета
Я б этот Апрель цветастый
Забыла пока не поздно
Пока он все еще весел
И песня его не спета
Ну, что за манера, право?
Швыряться в закат цветами
Ну как он посмел нарушить
Мой сон перекличкой уток?
Ведь, если помыслить здраво
Про этот Апрель, про самый
То он мне совсем не нужен
(Какое-то время суток)
Я в Август сбегу, я укроюсь
Черною шторой ночи
От крика садов цветущих
От запахов, света, трели
И словно Луна умоюсь
В реке, и шальная очень
Я яблок достану лучших
Душистых, как синь в Апреле…
 

19.

 
Рассвет облизал купола и деревья
Белесо высвечивал небо, кресты
Лежала у храма убитая Нежность
Я к ней пригляделась, но это не ты
Да, Нежность лежала, но чья-то чужая
Остывшая, страшная, вся в синяках
А ты еще спишь и об этом не знаешь
И пряталось солнце в колючих кустах
А я у дороги сидела, просила
Подать что-нибудь на помин. И Змея
У тела покойной, у ног моих грелась…
– О бедная, бедная Нежность Моя…
 

20.

 
Как голова кружится и болит, мой милый мальчик
Я буду ждать тебя вдали осенней дачи
Такой хороший и смешной в своих порывах
Я ожидаю, милый мой… Я жду, мой милый…
 

21.

 
Отпусти меня, отпусти
Я уйду от тебя все равно
Будет так. Грусти – не грусти
Свечи дрогнут, и станет темно
Вот восходит звезда, освещая судьбу
И приходит беда, я беду эту жду
Все. Дорога зовет – бубном сердце в груди
Слышишь, ветер поет – «уходя, уходи»?
– Уходя навсегда
Ты танцуешь со мной
И все ярче звезда
И все ближе домой
И цыганских костров
Уж не видно в ночи
И – ни песен, ни слов…
– Ухожу… не кричи…
 

P. S.

 
Ты не плачь обо мне – я вернусь
Жди меня терпеливо и нежно
Даже если я вру – пусть…
Я вернусь к тебе неизбежно.
 

22.

 
Посмотри, она опять целует,
Ласточка, кресты на колокольне
И горячий ветер снова дует
Но любить уже совсем не больно
Жить и умереть – такая малость
Пусть Господь нам прошлое отпустит
Ничего меж нами не осталось
Ни обид, ни даже «светлой грусти»
Вечереет, август степь ровняет
Криками цикад, дурманным цветом
Словно голову усталую роняет
Яблоки в садах Чужое Лето…
 

23.

 
Разложила по смыслам фразы
И в системный каталог чувства
И, с привычным уже маразмом
Заливаю глаза грустью
Лебединый зов болью тонок
И мне не поется, не шутится…
Где ты, мой «Гадкий утенок»?
Это я, твоя Гадкая утица.
 

24.

 
Планету опять лихорадит
И будет кризис к утру
Не мешайте ей, Бога ради
Рыдать и метаться в бреду
Мы убили момента рождение
Без момента времени нет
И теперь, одно безвремение
На много на много лет
Не постигший жизни секунды
Как узнает, как стонут века
Это трудно? – Ничуть не трудно!
Только стала холодной рука
Нет, не надо, меня не жалейте
Ну и что, что тревожно дыша
Я сжимаю пальцами флейту
А из флейты ушла душа.
 

25.

Ну, здравствуй, мой заклятый друг

 
Уже пропели петухи
И свежий ветер от реки
Уже погнал стоялый дух
Уже подписан приговор
И выбран меч, и звук трубы
Уже пропел… Но ночью вор
В седло вскочив, жизнь на дыбы
Поднял… Из стойла – и в поля
Себя спасая поскакал
А вслед ему – меча оскал
Любви пеньковая петля!
И вот уже рассвет, а вот
Ночные духи собрались
В тени терновника смотреть
На то, как Гелиос встает
И как светлеет небосвод
И гонит всадник вскачь коня
И шлют ему во след огня
И злобы вздох, и вспышку стрел
И возмущенье, и восторг
– Как он посмел! Как он успел
Уйти живым от рук судьбы?
Должно, Пегаса оседлал!..
Стояла, занеся кинжал
Еще, безумная Фортуна
Но тщетно, тщетно! Втуне, втуне.
Он избежал… Он – избежал…
 

26.

 
В старом кресле Муза дремлет
Ей не к спеху, позвонят
У поэтов – понедельник
День тяжелый, говорят
Да и ей уже порядком…
Располнела, седина
Выбивают такт за тактом
Бег столетий времена
Ну, а он? А он страдает
Но привычно, но шутя
Он давно уже все знает
Но поэт – всегда дитя
Ему многое простится…
У Нее – в окне звезда…
Ему будет она сниться
Она любит Его… Да!
 

27.

 
Эта Роза – недотрога
Говорит она о многом
Например, о том, что август
В звездопадные качели сел
И носится по кругу
Жарким ветром обдуваем
И еще о том, что ели
Жмутся лапами друг к другу
Забывая об иголках
В нежных ласках изнывая
Эта Роза знает много
Даже то, чего не помнит
Просыпаясь на рассвете
В нитях бледного тумана
Ждет, когда бокал созреет
Виноградного заката
И трепещет долго-долго
Сладкий запах отдавая
И любима, и желанна…
– Это вечер… – Это сказки…
Ну, а я – не виновата.
 

28.

 
Знаешь, а я ведь красивая
Взгляд, и над взглядом – бровь
У тебя умерла Любимая?
У меня умерла Любовь
Я надену платье в горохи
Я спокойно встречу рассвет
Я давно не вижу подвоха
В тои, что смерти, в общем-то, нет
Тяжелеет где-то кузнечик
Зацветает где-то миндаль
И ложится тихо на плечи
Соломонова печаль…
 

29.

 
А я – какая-то птица
Танцую какой-то танец
Качаюсь на тонких ножках
Ломая о ветер крылья
А на незнакомых лицах
Играет закат-иностранец
И по всему обещает
Что вечер прольется ливнем
Остынут мокрые сходни
И лягут на воду блики
Тяжелые крылья будут
Висеть словно вялый парус
И все, что случится сегодня
К утру превратится в крики
Прощальные крики чаек
И только в этом я каюсь
А теплый июнь в непроглядном
Парном молоке ночи
Уложит огни пароходов
Рядами в складки прилива
И я – какая-то птица
И мне уже нету мочи
Угадывать русло брода
Но я и теперь – терпелива
И вот уже в море реки
И вот уже в нотах звуки
И завершается драма
Как и положено – смертью
И очень милые предки
Тянут ко мне руки
И только тихая мама
Мне не дает верить
В то, что я – эта птица
В то, что послушна ветру
Что разбиваюсь о стоны
Мимо летящего счастья
Все! На последней странице
Этого долгого лета
Я, обрывая струны
«На бис» исполняю «здравствуй!»
Здравствуй, румяное утро
Влажное от туманов
Где о прошедших ливнях
Не принято говорить
Дело решаю крупно
(Лежа в лоне дивана)
– Пусть Гамлет плутает в смыслах
А мне еще жить и жить!
 

P.S.

 
А по полю ходит Лель с белой-белой дудочкой
И играет целый день для меня, для дурочки…
 

1. Баллада о четвертом волхве

Припев:

 
Я беседовал с синими звездами
Развлекая земных царей
Драгоценные камни для Господа
Сберегал я в душе своей.
 
 
Приходили ко мне волхвы сильные
Говорили: «Идем туда,
Где роняет свой свет обильный
Путеводная наша Звезда.
 
 
Отвечал: «Обменял я имения
Всю надежду оставшихся лет
На подарок Ему – камения
Коим равных и в Персии нет»..
 
 
Говорили волхвы: «Вот камения
Где же спутник полуденных стран?»
Говорили волхвы: «Вот камения
Вот камения, где ж караван?»
 
 
Плакал я, унося сокровище
Я бежал как олень среди скал
Камень первый отдал я на торжище
«Караван беру!» – я сказал
 
 
Но короче у сильных дорога
Утомляюсь я сердцем в пути
Где склониться я должен пред Богом
Где Его мне уже не найти
 
 
Пастухи мне сказали: «Счастливый
Тебе знак положили года
В край, где немощен царь нечестивый
Где укрыла Младенца Звезда
 
 
Тридцать лет я ходил, как апостолы
В те края, где его снова нет
Догоняя ни кем и не посланный
Невечерний немеркнущий Свет.
 
 
Постилалась волною широкая
Ханаанская дикая степь
И хотелось мне диким соколом
Прямо к цели моей лететь.
 
 
Я спешил, как пустынный ветер
Как свободный и злой и злой бедуин
Гонит путь, не держа ответа
Среди сонных, седых равнин.
 
 
Где оставил второй я камень?
Я забыл про то, человек
Но я помню, как смерти пламень
Пожирал наш короткий век.
 
 
Может где-то каких-то недужных
Я утешил надеждою глаз?
Он был нужен им, очень нужен
Этот серенький камень – алмаз.
 
 
Мне горячее белое солнце
Рассказало, что вырос Пророк
Что лица моего Он сторонится
– Аданаи! Как я одинок!..
 
 
И увидел я древние камни
Узких улочек грязный дым
От рождения повивальный
Голубой от заката Салим
 
 
Как пустынный баран спокойный
Лишь ноздрями вбирая гарь
Я глаза поднял, недостойный
На Создавшего всякую тварь!
 
 
Я пришел в половине девятого
Я смотрел на него и стоял:
За Любовь на Кресте Распятую
Я б не камень, я б жизнь отдал.
 
 
Оставалась надежда на солнечный
Драгоценный камень один
Но услышал я голос невольничий
– Заплати за меня, господин!
 
 
Улыбнулся я всею печалию
Всею мудростью прожитых лет
– Для тебя, глаза миндальные
Не сумею найти слова – нет…
 
 
– Обернись ко мне, Солнце Далекое
Золотой Небосклон среди скал!
Я искал Тебя, Сердце Высокое
Я всегда шел к Тебе! – я сказал
 
 
Прерывая ветров завывание
Диких ликов смиряя оскал
– Я всегда шел с тобой
– Я всегда шел к Тебе!
– Я всегда шел с тобой
– Я всегда шел к Тебе!!
– Я всегда БЫЛ с тобой… – Ты сказал…
 

2. Маскарад
Басня
о практической реализации теоретически изложенных положений

 
Вот герои нашей басни
Серый волк и мужики
Дальше что? Пока не ясно
Но задумки – велики
 
 
Так, нащупали – КУРЯТНИК
Вижу – На краю села
Волк бежит, одевшись в ватник
У него в селе дела…
 
 
Почему оделся странно?
Тут все ясно, вроде «свой»
Не учли; народец пьяный
Серый трезвый. Бабы – в вой
 
 
Навалились мужиченки
И давай валять бока
У злодея голос тонкий
В интонациях – тоска
 
 
Волк, опять же, был философ
В смысле – тяготел к словам
И, не вынеся поносов
Что есть мочи заорал
 
 
– Стойте братцы, я все понял
Высший смысл вещей прозрел
Обещаю вам к покосам
Кончить волчий беспредел
 
 
И, опять же, не задаром
Подкреплю могарычем
А тулупчик, он не старый…
И поладили на том.
 
 
Отцвели сады. К Петровкам
В силе травы, в рост цветы
И красавицы Буренки
Разневестили хвосты
 
 
Ба! Знакомая картина!
На откосе у реки
Вроссыпь крики, в кучу спины
Бьют кого-то мужики
 
 
За хищением теленка
На задах двора СельПа
Задержали зверя, Волка
«Шибче бей!» – ревет толпа
 
 
Били с толком, с расстановкой
Поминали магарыч:
– Будь ты хот и серым волком
Но не скрягой, старый хрыч
 
 
Волк скулил, волк извинялся
Волк под глупого косил
Зарекался, плакал, клялся
Апелляции просил:
 
 
– Это ж волчая порода
Я ж без промысла – никак
Я же жить в ладу с природой
Не умею натощак
 
 
Мне бы (в смысле содержанья
Бега мимолетных дней)
Мне бы – ввысь, до обожанья
Мне бы – белых лебедей!
 
 
Но я кроток, тих, податлив
Я живу свой рок любя
До чужой души понятлив
Забывая за себя…
 
 
Мужики стояли молча
Мужики смотрели ввысь
А над ними вздохи волчьи
Все плескались, все неслись
 
 
Под возвышенные мысли
Под седую грусть в очах
Волк все понял очень быстро
И рассеялся в кустах
 
 
Мужики еще стояли
Еще пили звон полей
А над ними уж витали
Запахи не этих дней.
 
 
Золотою полосою
На закате рожь горит
И измученный тоскою
С горькой думой Волк сидит
 
 
Все, удумал… И в деревне
Тихий ужас начался:
То козла съедят на сене
То телушку, то гуся
 
 
Пропадали куры, утки
По ночам со всех сторон
Надвигался кто-то жуткий
И не знали кто же он
 
 
Но однажды вышли к речке
Овцы травку пощипать
Глядь, а у одной овечки
Ушки волчии торчать
 
 
Что тут было… Волк в ударе покаянья
Выл, что тайный дал обет
Но не вы держал он брани
И померк духовный свет
 
 
Он пугал и даже клялся
Шкуру на себе порвать
Что не будет больше мяса
Ни за что на свете жрать…
 
 
Мужики стояли молча
Мужики смотрели ввысь…
Постояли, помолчали
И тихонько разошлись
 
 
Дело близится к развязке
К самой что ни есть простой
Волк ест сено, пишет сказки
Ходит босый, как Толстой
 
 
Здесь конец. Поставим точку
Только что это, постой
Во зеленом во лужочке
Точка стала запятой…
 
 
Волк жевал траву под дубом
Волк смотрел на облака
И, вытягивая губы
Видел в облаках быка
 
 
Вдруг за ельничком упругим
Волк услышал странный звук
Волк заплакал: «Цыц, зверюга
Тише, тише сердца стук!»
 
 
Звук был страшен, звук был нежен
Звук пленил. И на зарю
Волк пошел. И неизбежен
Был конец у звука ХРЮ
 
 
На опушке в теплой луже
Кулинарно голося
Наводя приятный ужас
Развалилась Порося
 
 
Волк хотел ей пасть в копыта
Руку, сердце предложить
Но подумал – быть бы сыту
До морозов бы дожить
 
 
И сказал: «Я много видел
Я ответ на ВСЕ нашел
Если в луже – значит РЫБА»
Съел свинью и в лес ушел.
 
 
Что ж мораль? Извольте, братцы
Выведем теперь мораль
Нам за это дело браться
Нет труда, вот время – жаль
 
 
За сим кратко, не натужно:
ПРАКТИКА ТАКОЙ РЕЗОН
ЧТО ТЕОРИЮ, КОЛЬ НУЖНО
МЫ ЛЮБУЮ ПОДБЕРЕМ
 

P.S.

 
А теперь посмотрим глубже
Сколько Волка не корми
А одно сказать что дружба
Не для Волка и Свиньи
 
 
Есть у нас слова участья
И для кумушек Свиней
– Коль захрюкала от счастья
Хрюкай тише, будь умней
 
 
Мужики… Воспеть досужно
Глубину их тихих дней
Очень можно, даже нужно
Лире лучшей, не моей.
 

3. Пурим
Поэма

 
Говорила Эсфирь Иудеянка,
Когда гордая луна Астинь угасла
И гнев царя Артаксерса утих:
 
 
– Призрел Господь на Гадассу
Чей облик приятен, нрав кроток и тих.
А месяц Тебеф забавлялся столицею
А Сузы, пылая, стекались на пир
И стала – «Зарею Востока» и «Львицею»
И стала – Царица, и стала – Эсфирь.
 

И говорила Эсфирь Иудеянка Мардохею дяде своему:

 
– Я и народ мой – «избранники»
Заложники сильных, «владельцы оков»
Зачем не имеем мечем – упование
Зачем, Мардохей, не находишь ты слов?
Мы ножнами держим унынье и страх
О, дядя, что стоит молчание
Что стоит униженный прах?
 

И отвечал Мардохей брат Аминодава, верный Царя:

 
– Я был возвышен за Гавафу и Фару
Был… Но «угасла заря»
Аман Вугеянин, сын Амадафа
(придворный гиены, не ваш и не наш)
За двух соблазнившихся евнухов царских
 
 
Он месть замышляет, берет, что ни дашь
Он ждет, Вугеянин, когда я – Иуда
Пред мерзостным идолом выю склоню
Когда перед Тварью я кланяться буду…
Скорей я на плаху главу преклоню!
Но злоба лютует, ей дерзости мало
И ищет награды бесчестья алчба
При встрече с величием низость восстала
Ей равного – мало, ей – Буря судьба
Я вретище с пеплом избрал достоянием
Мне слезы о Господе – вечным венцом
Ни золото мира, ни славы искание
Не будут милее мне встречи с Отцом
Погибель Иуде враги замышляют
Готовят в безумии диком удар —
О дне и о месяце жребий бросают…
И «пур» совершился… На месяц Одар…
Я видел давно уже в сонном видении
Погибель тщеславным от «светлой реки»
Так злым от начала готово падение
Но судьбы пророчеств куда не легки…
 

Говорила Эсфирь Иудеянка:

 
– Народ мой – жало мне, он проклят
Ему смеются тени гор
И каждый «сын отца» приносит
Ответ, и жертву за позор
Платили дети, стыли годы
Рыдала праздная Рахиль
И были воды словно своды
 
 
И ясли – маленький Вефиль
И древо проклято. Сын будет
Однажды намертво заклят
Его народ Его осудит
Но Вечный Мир Им вечно свят…
Говорила Эсфирь Иудеянка:
– Я – изнеженная лоза востока
Я – побег виноградного дерева
Мардохей мне сказал: «Вот дорога»
Мардохей мне сказал: «Вот дверь тебе
Упади на лице этой ноченькой
Перед Господом сил, ведь на этот час
И призвал тебя в мир, доченька,
Царь Царей. Заступись за нас»
 

Говорила Эсфирь Иудеянка царю Артаксерксу мужу своему:

 
– Лице твое, как лице ангела,
Как солнце в полноте силы своей
Страх и сила – два крыла тебе
Ты, Царь, как лев среди людей
Ты в блеске золота, как скала прекрасен
Залитый лучами восходящего света
Твой взгляд – орел, твой жезл – опасен
Беда мне, смерть мне, знаю это…
 

Говорила Эсфирь Иудеянка:

 
– Если нашла благоволение в глазах твоих раба твоя
Если раба твоя сестра тебе, и все твое – мое
Если царственного жезла змея
Обернула ко мне острие свое
Позволь говорить мне о, владыка земной
 
 
И, женскую слабость мою прозревая
Приди ко мне завтра, обедай со мной
С тобою Амана на пир приглашаю…
 

И встал Аман Вугеянин

И возвеселился и запел как Ламех Доре и Циле:

 
Я – как могучий ветер в Ниссане
Как великая вода на вершине – в силе
Если за Каина воздастся в семеро
За Ламеха – седмижды семеро
То Аману, ради серебра его
Продан Иуда в месяце Адаре.
В тринадцатый день двенадцатого месяца сего
Падет мечем любой Иудеянин
И мать, и дочь, и сын его…
И встал Аман, сын Амадафа Вугеянин
И возревновал о Мардохее, одном из Славных
Не дающему смертному Бессмертного дани
Хоть и второму по Сильному, хоть и первому среди равных.
 

И сказала Зарешаот мудрецов дома, жена его:

 
– Вот дерево у ворот, и высота его – в небо
Кто не почтит как Бога Амана, мужа моего
Будет на дереве! Кто бы он не был…
 
 
Качались в тумане закатные Сузы
И праздник веселый еще был у сердца
Но царь Артаксеркс почему-то грустен
Заняться делами царю не терпится.
Читались открытые книги и записи
И вспомнил Царь Мардохея услугу
И просит Амана дать слово для ясности
Какою наградой порадовать Друга?
 

И вострепетал Аман великою радостью

(кто же и друг как не он, по Царе второй):

 
– И конем, и мечем, и облачением царским
Пусть будет отмечен доверенный Твой.
 

И отвечал Артаксеркс Царь:

 
– Пришлись мне приятными речи твои
Иди, как сказал соверши Мардохею
Иди, и земное величье Мое
Ему возложи ожерельем на шею…
 

Рыдала Зареша:

 
– Нет больше Амана
От Бога Иуды, народа Его
Он будет без чести, он будет без сана
Он был – очень много, он стал – ничего…
 
 
Подернулся запад седою прохладой
И Гордая Львица измучилась ждать
Когда Артаксеркс для сердечной услады
С постылым Аманом придет пировать.
 

И спрашивал Царь на второй день веселья:

 
– Что хочешь в подарок, Царица Эсфирь?
Тебе бы отдал я, Царица, поверь мне
В владение равное подданный Мир…
 

 
– Зачем мне Египет, – Эсфирь отвечала
– Египет мне – узы, Египет – тюрьма
Отец мой – Израиль, ни много ни мало
Мне родина – Небо, мне жизнь эта – тьма
Но я говорить пред тобою посмела
О, Праведный Царь! О, Владыка земной!
Есть до Амана у «узницы» дело
И Мардохей – это родственник мой
Был продан народ мой на избиение
И скупщик – завистливый гордый Аман
«Всевышнего Бога детей убиение» – приказ Твой
Совет же, Аманом был дан…
 
 
И встал Царь во гневе своем и пошел
В саду утолять справедливые думы
И слово Эсфири достойным нашел
Но был отвлечен неожиданным шумом.
 
 
Приходит и видит Амана в слезах
У ложа Царицы. И сердце упало:
– И даже насилие в царских стенах?!
Накройте Аману лице покрывалом!..
 
 
И жаждало дерево жертвы своей
И встретило жертву, которой не знало
Того, кто других ждал у смертных дверей
Смирило до смерти возмездия жало!
 
 
И дал Фараон Мардохею отличия
Сказал: «Ты Судьею Израиля станешь
Одежда, венец и печать – знак величия
Помогут тебе совершить то, что знаешь»
И в день обозначенный пали искатели
Погибели верных – пред Богом ответили
И всех зло любителей, зложелателей
Безмолвные прадеды холодно встретили.
Ликует Израиль – кипит дерзновением
Тринадцатый день и идущий за ним —
Так, жребий стал карой, судьбой и отмщением
Вот так совершился Достойный Пурим.
 

Конец