Текст книги "Рыцарь для дамы с ребенком"

– Лана, это Марк… который стоматолог, добрый вечер.

– Добрый вечер.

– Я поговорил с Антониной Ивановной, посмотрел снимки, случай оказался непростым. Вы попали к хирургам?

– Нет. Нас записали на консультацию через месяц.

– Да? Знаете, я взял на себя смелость переговорить с завотделением… Все-таки я чувствую себя ответственным… У нее есть окно в следующую среду, и я вас записал на операцию.

– Правда? Спасибо большое. Я вам очень благодарна, правда… А во сколько?

– В два часа.

– Ох… в два?

Похоже, мамаша опять чем-то занята. Марк разозлился.

– У вас опять деловая встреча?

– Нет-нет, что вы, мы будем обязательно. Наверное, надо приехать пораньше?

– Да. И позвоните завтра в хирургическое отделение, они вам скажут, что нужно. Сколько-то часов до операции не есть и так далее… Кажется, еще нужен анализ крови.

– Я поняла. Спасибо вам большое, Марк. С меня причитается.

– Обязательно. Вот зуб покажется, тогда и обмоем.

На этой милой ноте они и простились.

Глава 4

Через пару дней, к великому изумлению Марка, у кабинета опять нарисовалась Вика. Честно сказать, он ее сразу не узнал. Так, отметил, что девочка вроде знакомая, должно быть, уже бывала на приеме. И только когда она вошла в кабинет и сказала:

– Здравствуйте, Марк Анатольевич, – он понял, кто это.

Надо сказать, что девушка изменилась разительно. Имидж расписной оторвы был отвергнут, и перед растерявшимся дантистом предстал непорочный ангел. Минимум косметики: коричневая тушь, зрительно увеличившая и без того большие голубые глаза, перламутровая помада и нежный запах духов. В прошлый раз и от девицы и от мамаши разило Коко Шанель так, что у Марка чуть не началась астма. Костюмчик тоже явно был из другой оперы: нежного оттенка голубое шелковое платьице, абсолютно прозрачное, но целомудренно надетое на другое платьице, или это комбинация? Или комбинации сейчас не носят? Ну, в общем, молодому человеку понравилось. Стройные смуглые ножки вполне устойчиво стояли на невероятных каблуках серебряных туфель. Слегка не по погоде, но ведь она наверняка не пешком. Волосы сохранили свой цвет, но, черт знает как, он не был больше столь диким. Справа волосы падали на лицо и шею свободно, слева их сдерживал ряд из пяти серебряных заколок с блестящими камушками. Марк не без страха присмотрелся – но это явно были не бриллианты. Скорее всего, хорошо граненный хрусталь.

Перемены, произошедшие в Виктории, поразили бы и профессора Хиггинса, а уж что говорить о бедном дантисте. Он выдохнул, не скрывая изумления:

– Боже, детка, да ты здорово изменилась! И теперь просто красавица!

На личике Виктории расцвела улыбка. Она спокойно села в кресло, вытянула потрясающие ноги с нежными коленками и выжидательно уставилась на врача. Марк не оправдал ее романтических надежд и быстренько протянул к ней ручонки с инструментами. Увидев зонд и зеркальце, девица опять напряглась.

– Ну-ну, – укоризненно сказал доктор. – Что такое? Мы ведь в прошлый раз чудесно поладили. Ты очень храбрая девочка, а я очень неплохой врач. Сейчас мы опять побрызгаем, потом уколем – и дальше можешь мирно спать…

Он говорил и говорил; так успокаивают детей и испуганных животных. И постепенно Вика расслабилась. Марк прочел ей лекцию о том, как надо правильно чистить зубы, и пообещал, когда она придет в следующий раз, устроить практическое занятие.

– Ты поняла? Принеси с собой щетку и пасту. Хотя можно купить и здесь, внизу аптека.

Девочка кивнула, попрощалась и, забрав счет, удалилась. Честно говоря, Марк Анатольевич с Катей не сговариваясь уставились на дверь. Но монументальная мамаша не появилась. Доктор вздохнул с облегчением, Катя – разочарованно.

Через день, закончив труды праведные, Марк намылился было домой. Вообще, он всегда считал себя гармоничной личностью, потому что жил в мире с самим собой и с окружающими (как правило). В частности, он любит ходить на работу, но и возвращаться домой тоже здорово. Дома у него никакого зверья не водилось – боже упаси. Молодой человек всегда хотел иметь возможность в любой момент сорваться на недельку куда-нибудь – в Рим или в Подольск, как сложится. Квартира без претензий – двушка, но вполне удобная. Честно сказать, в свое время Марк пал жертвой американской мечты: иногда ему жутко хочется заиметь загородный дом. С лужайкой и большой светлой террасой. Но такой дом нельзя строить в одиночку. А на лужайке должны валяться игрушки и велосипед… Поэтому пока Марк живет в своей берлоге, а дом иногда рисует… Каждый раз немного другой, но общий вид уже вполне определился.

Сегодня на ужин предполагались пельмени и салат. Пельмени уже в холодильнике, а салат он решил купить в супермаркете по дороге…

Таня выглянула из своего бокса:

– Уходишь?

– Да. Тебя подвезти?

– Нет, благоверный обещал заехать, но застрял в пробке. Теперь ждать его…

– Идете куда-нибудь?

– Не то слово: его начальник отмечает юбилей. Снял зал в каком-то ресторанчике – тут неподалеку.

– Да? – Марк задумчиво смотрел на нее. Под халатом у Танюши – он прекрасно это помнил, потому что видел ее с утра до начала работы, – так вот, под халатом у нее не было ничего праздничного. Какой-то костюмчик неопределенный…

– Ты чего? – Коллегу явно смутил его взгляд.

– А где парад?

– Понимаешь… – К его удивлению, Таня покраснела. – Я взяла с собой платье, но… еще ни разу его не надевала и как-то глупо себя чувствую. В конце концов, не обязательно быть в чем-то навороченном. Всегда можно отговориться тем, что я с работы…

– Тем, что ты с работы, будешь оправдывать отсутствие маникюра, – сурово сказал наш дантист. – Иди переодевайся.

– Да ну, Марк…

– Давай, давай. Я посмотрю и скажу, идет или нет.

– Ну ладно. – И она нырнула к себе.

Он присел к столу и решил пока кое-что дописать в карту… Но не тут-то было: зазвонил мобильник. Марк смотрел на маленький серебристый телефон – сам себе подарил на день рождения последнюю модель. Функций в нем – полно. Еще чуть-чуть, и он будет кофе по утрам варить. И всегда он хозяину нравился. Но сейчас Марк слушал звонок и почему-то был уверен, что это звонит какая-нибудь головная боль.

Вздохнув, он поднес телефон к уху:

– Да. – Голос его был сух, как песок в пустыне.

– Марк, здравствуй, милый, это Лиля.

– Здравствуй.

– Мне нужно с тобой поговорить. Ты ведь уже закончил работу?

– Да, но, видишь ли…

– Ну и чудесно. Я тут совсем недалеко и минут через пятнадцать буду у главного входа. Целую, милый.

И она отсоединилась. Марк лихорадочно тыкал пальцем в кнопочки, пытаясь определить номер девушки и как-то отодвинуть неизбежное. Но все напрасно – «номер скрыт» высветилось на экранчике. Ох, что она, интересно, хочет? Ну, не то чтобы ему и вправду было интересно, но уж лучше знать, что может свалиться на его бедную голову.

– Ну как?

От неожиданности Марк подпрыгнул на стуле.

Про Татьяну-то он и забыл!

Она стояла в дверях бокса и нервно перебирала пальцами цепочку вечерней сумочки. Марк Анатольевич вздохнул: «Если бы она не любила так своего мужа, я бы…» Все-таки платье очень много значит: милая, но ничем особо не примечательная коллега превратилась в русскую красавицу. То, что в повседневной одежде казалось полнотой, в вечернем туалете обернулось статью. Серо-зеленое, тускло блестящее платье чуть ниже колена выигрышно подчеркнуло высокую грудь. Открытые плечи сияли молочной белизной. Само собой, она стыдливо прикрыла их серебристым палантином.

Светлые волосы Таня закрутила сзади, оставив открытой красивую шею.

– Жаль, что у тебя нет бриллиантов, – пробормотал Марк.

– Что?

– Сюда бы длинные серьги… платиновые, с бриллиантами.

– Марк, что ты несешь, какие бриллианты? Как тебе платье?

Он вздохнул, сделал шаг вперед и спустил палантин с ее плеч:

– Вот так лучше. – Потом честно сказал: – Здорово. Не вздумай снять платье и явиться в ресторан в том костюме. Небось твой муж и забыл, какая ты красивая. Не лишай мужика радости. Знаешь, когда приходишь в ресторан с женщиной, на которую смотрят… Это глупо, но где-то в нас живет инстинкт собственников. И твой будет горд и счастлив, что ведет под руку такую красавицу.

Щеки Танечки полыхали румянцем, но она улыбнулась и решительно кивнула:

– Решено! Иду в платье!

Тут у нее затрезвонил мобильник: муж наконец прорвался через все пробки. Танюша похватала сумки и, сделав ручкой, убежала. Да, ее ждет праздник. «А вот что ждет меня?» – озабоченно вздохнул доктор. Он не спеша собрал вещички и пополз к выходу. А может, уехать? Просто сесть в машину и отчалить. А когда возмущенная девушка Лиля позвонит, объяснить, что у него дела и не надо впредь так резко вешать трубку. Соблазн был велик. Но неприлично так обращаться с дамой. К тому же… К тому же Марк уже некоторое время ни с кем не встречался и организм его настойчиво требовал вернуться к активной сексуальной жизни. Если Лиля не сильно изменилась, то не позже чем через час они окажутся в постели. Или на ковре. Или на заднем сиденье машины. Но все это не так плохо по сравнению с теми местами, что выбирала Алиса, и для скромного стоматолога вполне приемлемо. Марк приободрился и решил потратить время ожидания на протирание стекол своего «форда». Будем надеяться, он отвезет хозяина навстречу бурному и занимательному вечеру. Достал замшу и принялся наводить красоту. И тут сзади раздался звонкий голосок:

– Здравствуйте, Марк Анатольевич.

Обернувшись, он очутился нос к носу с Викторией. Широко распахнутые голубые глаза смотрели приветливо, тонкие пальчики сжимали небольшой кожаный портфельчик, изящная фигурка затянута в серо-стальное платье-футляр. Ножки у девочки все-таки удивительно красивые.

– Привет, – отозвался доктор. – Что ты здесь делаешь?

– Я… я с занятий ехала и тут была… недалеко. И смотрю – вы. – Она улыбалась ему как лучшему другу, честное слово.

Марк почувствовал удовлетворение – все-таки он молодец. Грамотно проведенное лечение дало прекрасные результаты – запуганный ребенок превращается в нормального пациента.

– Да, я как раз закончил работу.

– Правда? Вы сейчас домой?

– Ну… – Он замялся.

– А вы не могли бы меня подвезти?

Прежде чем Марк успел открыть рот, сзади раздался другой голос:

– Нет, детка, тебе придется еще немного подрасти. На сегодня этот мужчина мой.

Лиля была неотразима: хрипловатый, низкий голос, черные джинсы со шнуровкой, вишневый пуловер, приспущенный с одного плеча. Платиновые волосы небрежно – ах, как недешево стоит эта небрежность – разлетаются по плечам. Она была очень загорелой и невозможно сексуальной. Марк просто глаз не мог отвести от ее ярко накрашенного рта. Потом сообразил, что пауза несколько затянулась, и промямлил:

– Ты извини, Виктория, мы с моей… э-э… подругой договорились заранее, так что как-нибудь в другой раз.

Он распахнул дверцу перед торжествующе усмехнувшейся Лилей, потом нырнул за руль, и машина тронулась. Краем глаза он заметил, что девочка осталась стоять на тротуаре, глядя им вслед. Должно быть, думает, что, когда вырастет, станет такой же красивой стервой. Марк вздохнул. Очень может быть.

– Что, дружок, уже на малолеток перешел? – язвительно поинтересовалась Лиля.

Ответ дантиста был пространен, не вполне цензурен и ясно отражал намерения в отношении самой Лили. Как он и ожидал, она не имела ничего против, и они двинулись к дому Марка.

Через пару часов он ощутил некоторое удовлетворение и зверский голод. На такой случай у предусмотрительного молодого человека имеется телефон «Пицца на дом». Обычно ребята из службы доставки не возражают прикупить по дороге пакет сока и сигарет для дамы. Лиля спросила, почему бы не пойти в ресторан и не поесть по-человечески. Марк ответил честно: если она выйдет в город, то до утра будет шляться по разным кафешкам и танцулькам и потрахаться они больше не смогут. А он соскучился и после еды рассчитывает на продолжение.

Она рассмеялась и сказала:

– Ты поросенок, – приподнялась на локте, некоторое время рассматривала лежащего рядом мужчину, словно видела впервые, а потом спросила: – Скажи, все евреи такие?

– Нет, попадаются зеленые в красный горошек.

– Я серьезно.

– Что значит – такие?

– Ну… неутомимые.

– Ты мне льстишь.

– Не жадные… Не глупые.

Марк насторожился.

– Не бедные.

Ему вдруг стало ужасно смешно. Глядя, как он заливается хохотом, Лиля вздернула брови и обиженно спросила, что смешного доктор нашел в ее словах.

– Знаешь, я первый раз слышу столько комплиментов от женщины… но они все почему-то с частицей «не». Странно, да?

Она хмыкнула:

– Да, глупо получилось. Извини.

– Да ладно. Все-таки это были комплименты.

Она встала, накинула его рубашку на голое тело и пошла на балкон курить. Оттуда донесся ее низкий голос:

– Я должна решить, выходить ли мне замуж, понимаешь?

– Нет, – честно ответил Марк. – А я-то тут при чем?

– Он бизнесмен. И у него гражданство Израиля. Он даже внешне на тебя немного похож, только покрупнее. Ну… Я хотела с тобой встретиться и… чтобы вспомнить, какой ты. И вспомнила – ты мне нравишься.

– Но замуж ты собралась за него, – не мог не уколоть Марк. (Не то чтобы он собирался на Лиле жениться.)

– Да. Не обижайся, но он очень богат. Только все же не такой веселый, как ты. И он несколько старше. И я хотела спросить… Как это – быть женой иудея?

– Это, милая, не ко мне. Что касается физиологических особенностей, то ты полностью в курсе, и если он тоже обрезанный, то вряд ли тебя что-нибудь удивит, а больше ничем помочь не могу.

– Ну перестань! Ты же прекрасно понимаешь, что я хочу спросить. Мне надо знать, что принято там, а что нет. Может, есть какие-то традиции и обычаи, которые надо иметь в виду, чтобы не выглядеть глупо. И надо ли мне менять гражданство или лучше оставить российское? И как насчет брачного контракта? У вас его заключают? И…

– Лилечка, радость моя, не сердись, но ты мелешь чепуху! Ты пойми, я никогда не был в Израиле. Смешно, да? Там живет моя мать, но сам я не испытываю ни малейшего желания побывать на Земле обетованной. Может, время еще не пришло – кто знает. Все мои представления о традициях сводятся к посещениям синагоги в юности и рассказам тети Раи, которые вряд ли актуальны сегодня. Родственники, у которых я бываю в гостях, ничем национальным особо не увлекаются. Так, обычные московские семьи. Ну, селедка под шубой и прочие глупости. И потому я могу дать тебе единственный совет: собери все свои вопросы и отнеси их к адвокату. И тогда ты узнаешь про контракт из уст профессионала. Лично я, если соберусь жениться, никакой контракт заключать не буду.

– Это потому, что тебе нечего терять, – резко сказала она.

– Все относительно.

В дверь позвонили. Прибыла пицца. Они разложили еду на журнальном столике в гостиной, сели на диван и ели вперемежку с детективом по телевизору и препирательствами. В конце концов она признала, что мысль насчет юриста не так уж плоха. К тому же Марк обещал найти ей такого, который разбирается во всех здешних и тамошних тонкостях. (Надеюсь, Алан кого-нибудь посоветует.) Через некоторое время они еще покувыркались, потом уставшего за долгий трудовой день дантиста начало клонить в сон, а женщиной овладело то беспокойство, которое Марк так хорошо помнил. Она ходила по квартире, совершенно бодрая, явно не нуждаясь в отдыхе. Бесцельно переставляла книги и вещи, причесывалась, смотрела в окно, курила. Он знал, что сейчас последует, поэтому твердо сказал:

– У меня был трудный день, и я никуда не поеду. Если хочешь, вызову тебе такси.

– Ты стареешь, – едко заметила девушка.

– Может, и так. А может, у меня просто нормальные биологические часы. А вот твои явно со сдвигом.

Она пожала плечами и стала одеваться. Марк взял трубку и вызвал машину. Потом заставил себя натянуть джинсы, набросил ветровку, дождался, пока она соберется и поправит макияж, и проводил ее вниз. Посадил в такси, дал водителю деньги и, счастливый, что так легко отделался, пошел спать.

Глава 5

Через пару дней Марк начал задумываться: а не взять ли отпуск? Кажется, он переутомился. Началось все с утра. Молодой человек пришел на работу вовремя; в коридорчике в креслах, как всегда, толпилось некоторое количество народу. Он отметил трех девиц. Они напоминали Викторию в первый день знакомства. Слишком вызывающая, хотя, несомненно, дорогая одежда, перебор косметики. Девицы уставились на доктора во все глаза и начали перешептываться и хихикать. Марк Анатольевич вошел в кабинет и, честно сказать, торопливо проверил, все ли у него в порядке с костюмом. Поймите правильно – он знал, что не урод, но никогда не пользовался бешеным успехом у подобного рода женщин. Опасения оказались напрасными: носки и ботинки одинаковые, брюки застегнуты, рубашка вполне стандартная. Глянул в зеркало – лицо на месте. Ну да ладно. Влетела Катя и с порога, не потрудившись закрыть дверь, заверещала:

– Марк Анатольевич, смотрите скорей!

Она распахнула халат. Под ним обнаружилась сильно обтягивающая Катину пышную грудь маечка цвета закатного неба (буквально так – она переливалась от оранжевого у декольте до синего в районе пупка) и коротенькая кожаная юбочка.

– Ну? – спросила Катерина.

– Стильно… – отозвался доктор, не зная, что еще сказать. И тут увидел лицо мужика, сидящего напротив двери кабинета. Глаза его буквально вылезли из орбит, он вытянул шею, силясь понять по широкой Катиной спине, что же видит счастливчик с другой стороны.

Марк быстро подскочил к двери и захлопнул ее перед носом у одной из раскрашенных девиц.

Потом, честно признаться, долго и нудно воспитывал медсестру. Но ей все как с гуся вода. Весна, что ли, ударила в голову. Катя, перебивая начальника, все пыталась рассказать, как она мучилась сомнениями, куда деть столь неожиданно свалившиеся на нее двести баксов. Потом поехала на Петровско-Разумовский, но там такой отстой… потом на Савеловский, но там такие цены… а потом подружка сказала, что на Манежной распродажа, и вы представляете – это самый настоящий бутик, не фуфло какое-нибудь, и у них там такие скидки, а эту юбку еще и уценили, потому что у нее застежка сломалась. А что застежка – Нинка за пятнадцать минут сделала и денег не взяла, попросила только дать надеть пару раз…

– Катерина! – рявкнул Марк, чувствуя, что голова кружится от ее высокого голоса и массы ненужных сведений.

В конце концов ему удалось несколько привести медсестру в чувство и работа началась. Естественно, все три девицы оказались записанными именно к нему. Все три по очереди усаживались в кресло и смотрели на врача широко открытыми глазами так, словно он то ли маньяк, то ли Антонио Бандерас. Марк разозлился и третью выгнал. Сказал, что делать ничего не будет, пока она не почистит зубы. В общем, доктор имел на это право – налет там был чуть ли не в палец толщиной. К его крайнему изумлению, она залилась краской, сползла с кресла и беспрекословно отправилась в кабинет профилактики учиться чистить зубы. Так что Марку таки пришлось ставить ей пломбу. В обед позвонили из редакции, и жизнерадостная девушка-секретарь бодро сообщила, что статья Марка пойдет не в следующем номере, как должна была, а в июльском, потому что получено интервью замминистра здравоохранения…

Марк разозлился еще раз. Все это было по-житейски понятно, но оттого не становилось менее противным. Сотрудники редакции, получавшие небольшую зарплату, практиковали такой милый способ шантажа. Хочешь, чтобы твоя статья вышла вовремя или вообще вышла, иди в редакцию и неси подарок. Все равно что – деньги, талон на бесплатное обслуживание, косметику. Брали все. Но если кто-то другой давал больше, то его статья шла раньше. Сначала наш дантист хотел плюнуть на это дело, но потом вспомнил, что в июле будет конференция, он там участвует и в его докладе имеются ссылки на эту самую статью, а потому хорошо бы она появилась до… Самым сладким голосом он попросил девушку не менять планов и заверил, что сегодня же приедет, чтобы уладить это недоразумение. Вообще-то у Марка такие проблемы возникали редко – обычно он, чтобы не доводить дело до обострения, просто приезжал в редакцию два раза в год – перед Восьмым марта и Новым годом – и привозил цветы или шампанское, наборы косметики или бокалов. Затем после выхода статьи следовало послать редактору букет и флакон духов или бутылку дорогого вина – и все в норме. Но в этот раз, занятый собственными переживаниями и доведенный хитрозадой девушкой из Ярославля до полубезумного состояния, Марк напрочь забыл поздравить дам из редакции с Восьмым марта. И вот последовала расплата.

Закончив труды праведные, дантист вывалился на улицу и вздохнул: вместо того чтобы тихо отползти домой, ему предстоит ехать на другой конец города и кормить бессовестных мздоимцев. Редакция находилась рядом с Останкином, там на Шереметьевской есть «Рамстор», любимый Марком большой магазин, где можно купить все. Туда он и поехал. Мест на стоянке, как обычно, не было, и пришлось проехать круг, а потом еще караулить, пока мужик погрузит в машину многочисленные кульки и пакеты. Близился конец рабочего дня, следовало поторапливаться, а потому он рысцой пробежал по рядам, сгреб в телегу несколько наборов косметики, набрал побольше фруктов и шампанского, а в качестве штрафа – еще и по шикарной коробке конфет. Встал в очередь. Честно сказать, в «Рамсторе» очереди не раздражают – в зале работают кондиционеры, так что тут все равно лучше, чем на улице.

От нечего делать Марк ненавязчиво разглядывал соседей и вдруг заметил мужика, который маялся у полки с конфетами. «Где-то я его видел», – решил Марк. Но где? В кресле? Нет, вряд ли. Потом вспомнил – в пробке на Садовом. Точно – мужик сидел в белых «жигулях» чуть сзади, в параллельном потоке. Водил он, видно, так себе, потому что подрезал джип и какой-то бритый под бобрик браток, высунувшись из окна, громко, изощренно и подробно объяснял на всем известном языке, что он думает о незадачливом водителе. Разумеется, сцена служила развлечением всем окружающим. При этом свидетели происшествия смутно надеялись, что хозяин «жигулей» достойно возразит и станет еще веселее, но тот молчал, втянув голову в плечи. Да, теперь Марк был уверен, это тот же человек. Вот на него обратила внимание продавщица – явление редкое, как правило, они где-то прячутся, – и он опять втянул голову в плечи и пошел прочь.

Марк Анатольевич успел в редакцию вовремя, всех одарил, рассыпался в извинениях, был прощен и получил заверения, что статья выйдет вовремя, и наконец смог направить свои усталые ноги, то бишь колеса, в сторону дома.

В этот вечер он собирался поехать в спортклуб и размяться. Но, добравшись до дому, понял, что сил нет. Более того, мозги, видать, ушли на отдых: был в супермаркете – ну почему не купил себе поесть? Идиот чертов, ругал он себя; пришлось тащиться в соседний магазин. Марк взял пачку пельменей и пакет кефира и встал в очередь. Здесь кондиционера не было, и духота стояла страшная. Народ отдувался и потел. Чтобы не видеть, как у стоящей впереди тетки пот течет по шее, он таращился в грязноватую витрину. И тут заметил белые «жигули», припаркованные на другой стороне улицы. Прищурился: не может быть, за рулем виднелась сутулая фигурка в бежевой майке – тот самый мужик! Тут уж пот потек и по спине дантиста. «Может, я перегрелся?» Мысли метались, как вспугнутые летучие мыши. Или это мания преследования? Ну, вот так уж сразу мания – вряд ли, а невроз – как нечего делать. Молодой человек с трудом дождался своей очереди, расплатился, забыл сдачу, был обруган кассиршей и наконец оказался на улице. Стараясь не смотреть в сторону «жигулей», чуть не бегом кинулся к дому. Захлопнув дверь, швырнул на пол пельмени и пошел в ванную. Содрал с себя одежду и залез в душ. Через несколько минут ему полегчало. Марк обмотался полотенцем, выполз и подобрал пельмени. Слава богу, они еще не совсем растаяли. Запихал их в морозилку и поставил воду. Потом надел свой любимый махровый халат с капюшоном. Он все делал нарочно неторопливо, стараясь контролировать свои движения и эмоции. Так, водичку надо посолить, поперчить, насыпать туда… Что мы сегодня насыплем? Пожалуй, ограничимся сушеным укропом. Салатик бы какой-нибудь. Он сунулся в холодильник, но там имели место только яблоки. Ну и ладно, яблочко тоже хорошо. Тщательно вымыл фрукт и принялся остервенело грызть его, ожидая, пока закипит вода. Набросать план на завтра? «Та-ак, сколько у меня там народу записано?» Надо бы еще успеть подойти к завотделением и попросить отзыв на статью…

Марк старательно отвлекался на привычные заботы и мысли. И все же в висках застучало. Черт, давление поднимается. Заварил чай и вылил туда грамм тридцать коньяку. Выпил. Помогло. Жизнь показалась не такой уж кошмарной, и в голову пришла новая мысль: а если это не невроз? Тогда за безобидным стоматологом кто-то следит. Именно следит, потому что, если бы он после «Рамстора» поехал прямо домой и мужик следом, это было бы еще ладно, может, он живет где-то поблизости. Но Марк же заезжал в редакцию, а когда выруливал из переулка… Теперь ему казалось, что в зеркале заднего вида он видел именно этот жигуленок. Но зачем? «Я всего лишь дантист, – говорил он себе, – не самый богатый, прошу заметить. Особенно благодаря Марине. Стоп. Мариночка, жадненькая бляденочка ярославская. А если это она? В смысле, по ее поручению? Может, квартиры ей мало показалось?»

Марк скинул халат и бросился к шкафу за чистым бельем. Конечно, можно подождать до утра. Можно и позвонить, ах нет, позвонить нельзя – когда он покупал квартиру, там телефона не было, а потом номер ему, естественно, никто не сообщил. Так что все равно надо ехать. На секунду в Марке проснулся воспитанный человек, который с укором напомнил, что на дворе, однако, девять часов и надо бы совесть иметь – пока доедет… Кстати, чай с коньяком пил. Доза, конечно, смешная, но вот запах… Черт с ним! Молодой человек схватил жвачку, запихал за щеку две пластинки «орбита» – убойная мята и почувствовал, как глаза наполняются слезами – ну и вкус! Так, теперь задавить внутри себя этого интеллигентного рохлю, который стесняется беспокоить людей вечером, – и вперед.

Марк выскочил из подъезда и, старательно не глядя в сторону «жигулей», плюхнулся на сиденье. И вспомнил, что на плите осталась кастрюля с водой – пельменей он так и не поел. Чертыхаясь, опять поскакал домой, отпер дверь, забежал в квартиру, выключил газ, погасил свет в туалете, запер дверь и опять вылетел во двор, смутно надеясь, что «жигули» отбыли по своим делам. Ничего подобного – торчали на том же месте как приклеенные. Делать нечего – придется ехать выяснять отношения. Город уже начал пустеть, готовясь к ночи, но все же машин на улицах пока было немало. Он пробрался через Таганку, чувствуя, как, несмотря на кондиционер в машине, пот холодной ящеркой пробирается по спине. Терпеть не мог всегда это место: все снуют, толкаются, пихаются, и половина не знает, куда едет.

Вот и новостройки. Господи, как тут люди живут – все одинаковое. Квартиру смотреть Марк не ездил – ни к чему было, но прекрасно помнил адрес, однажды он там все-таки был. Иногда он смотрел назад; казалось, что «жигули» мелькали в хвосте, но дистанция была приличной, и он не был уверен.

Но вот, наконец, нужный дом. Марк остановился у подъезда, вышел, оглядел двор. «Жигулей» не было видно: то ли он потерялся в потоке, то ли… все-таки невроз.

Несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул. «Черт, надо бы к тете Симе съездить – она у нас невропатолог, пусть пропишет что-нибудь… не слишком сильнодействующее, а то забуду иглу у пациента в канале. Или засну на рабочем месте». Молодой человек ухмыльнулся – не так давно снимал Катерине зубной камень и ставил пломбу, так что теперь живенько представил себе, как она сидит в кресле в качестве пациента, а он сам спит, уронив голову на ее пышную грудь… Так, водички бы попить. И жвачку на обратную дорогу свежую купить. Ни к какой Марине он решил не ходить – псих ненормальный, мало ли в Москве белых «жигулей»… В другом конце двора маячила палатка, и Марк неторопливо направился туда. В животе заурчало. «Эх, идиот, убежал, даже не поев. Пожалуй, куплю мороженого…» Не дойдя до палатки метров десять, он бросил взгляд в сторону и оторопел: в арке дома стояли белые «жигули», мужик в бежевой майке сидел за рулем.

Разом позабыв про мороженое и все остальное, Марк развернулся и на полном ходу порулил в подъезд. Ну, Мариночка, ну подожди!

Он жал и жал кнопку звонка, пока дверь не раcпахнулась; на пороге стояла его несостоявшаяся жена и улыбалась, словно Мэрилин Монро в камеру. Спать женщина явно не собиралась – на ней было красное платье в обтяжку, расшитое по подолу блестящими стразами, пепельные волосы уложены в высокую прическу, из которой торчали какие-то штуки, похожие на вязальные спицы, на ногах – алые лодочки на шпильках, на лице – ослепительная улыбка. Правда, при виде разъяренного дантиста улыбка померкла, и девушка открыла было рот, но Марк быстро перехватил инициативу:

– Ты что себе позволяешь, хабалка, мало тебе квартиры показалось, да? Приставила ко мне какого-то хмыря болотного. Больше ни копейки не получишь, поняла? Даже если все агентство наймешь. И вообще, я в милицию пойду!

Бросив встревоженный взгляд в сторону лифта, Марина зашептала:

– Вы что, доктор, опухли? Какой мужик? Да я про вас и не вспоминала! Совсем заработался, наверное, или вам бормашина на голову упала? Да я замуж выхожу, если хотите знать, и мой Вовка такой ревнивый…

Тут в конце коридора зашумел, притормаживая у этажа, лифт. Марина сделала шаг вперед, выпихнула Марка грудью на площадку и затараторила в полный голос:

– Да я вам повторяю, мужчина, вы адрес перепутали, я квартиру не продаю, может, там было написано корпус два, вы туда сходите, это следующий дом, после арочки…

Двери лифта распахнулись; к ним направлялся Вовка, доктор сразу понял, что это он. Такой экземпляр подходил Марине на все сто: бритый затылок, немного плоское лицо, широкие, но сутулые плечи человека, которому теперь недосуг качаться, походка вразвалочку. И какого черта он в кожаной куртке в такую жару?

Цепко оглядев врача, мужик повернулся к Марине:

– Это кто?

– Ой, представляешь, приперся и уже минут пять мне мозги канифолит, – мол, по объявлению о продаже квартиры, а я ему говорю…

Вован перевел на стоматолога невыразительный взгляд светлых глаз. Лицо его было практически лишено мимики, но Марк испугался. Да, он ходит в спортзал, но больше ради здоровья, чем силы, и никогда не умел драться. А этот мужик явно умел и любил. И опять же, кто знает, что у него под курткой. Но больше всего доктора напугала сама Марина: он заметил, как сквозь пудру над верхней губой у женщины выступают бисеринки пота, а рука с ярко накрашенными ногтями теребит ремешок бисерной сумочки.