Текст книги "Мастер Миража. Вторая книга цикла «Геония»"

Глава 8. И снова Цилиан
7010 год, лето, Конфедерация, Порт-Калинус

– Простите, шеф, но я не могу предусмотреть любую случайность. Откуда я знал, что он попросту кинет девчонку?

Взбешенный Егерь целый час устраивал разнос раздосадованному инспектору Тэну Цилиану.

– Вы были обязаны предусмотреть все! На то вам и оказали доверие. Вы что – вообразили, что имеете дело с дурачком-малолеткой?! Дураки не становятся королями ивейдеров. У него нет опыта, зато изощренно работает голова. А опыт, знаете, дело наживное – такие особи учатся на ваших ошибках.

– Он все же действовал не идеально и наследил.

– Не важно. Зарубите себе на носу – у него почти получилось. Если бы не подмена мальчика, еще неизвестно, чем бы обернулось дело.

– Подменить мальчика – моя идея, – огрызнулся Тэн Цилиан. – Думаю, Брукс и объект розыска расстались только на время, если следить за девушкой, рано или поздно она выведет нас на цель.

– Куда всадили ей маячок? Небось в одежду или в каблук, воображаю, сколько раз она с тех пор переоделась…

– Ни в коей мере. Вшили под кожу лодыжки, когда девица отключилась в лаборатории. Шрама нет, не сомневайтесь, она ничего не знает. Профессор Калберг как всегда великолепен.

– Ну, не зря же мы держим у себя нелегального псионика.

– Вот только, к сожалению, он слишком быстро изнашивается. Мне жаль старика.

– Мне тоже. Ладно, где теперь эта Брукс?

– До сих пор в Порт-Калинусе.

– Личность Короля установлена?

– Обычными методами уголовного сыска. Вэл Август Далькроз, всего семнадцать лет.

– Это из которых Далькрозов? Из тех самых? Досадно. Процесс породистого мутанта наделает шуму. Что вы собираетесь делать?

– Ждать, генерал.

– Даже так? Лучше займитесь грамотным розыском – будете координировать действия структур. Полномочия получите самые широкие. Пусть его поищут на границе Арбела. Такие типы любят искать убежище у фанатиков.

– Что делать с остальными – с теми, кто затаился?

– У меня неприятное ощущение, Цилиан. Кто-то помог Далькрозу соорудить фиктивный документ о норма-ментальности. Кто? Мне не хочется бросать тень на администрацию Порт-Калинуса или на наших коллег, но здесь явные следы якобы мифического Цертуса.

– Коррупция может все.

– Если бы, только коррупция. Не исключаю, что нашему Королю помогли бескорыстно из чувства искренней симпатии, а это хуже обычной продажности во сто крат. Отыщите-ка этого «верного королевского друга», Цилиан. С этим предателем я побеседую лично.

– Будет сделано, шеф. Начинаю работать.

На общение Тэна Цилиана с Егерем прекратилось. Инспектор в отправился в пригород – в свой небольшой дом с тонко стилизованной обстановкой. Там мерцал причудливый ночной фонарик, на фреске сводчатого потолка разыгрывалось аллегорическое действо – кто-то кого-то ловил, сверкали кинжалы и мечи.

Цилиан в одежде улегся на кушетку и долго рассматривал эту картинку – до тех пор, покуда не заснул. Снилось инспектору Департамента Обзора нечто сомнительное и вместе с тем чрезвычайно любопытное. Наглый тип с кошачьими зрачками и нежными стоячими ушками, развалившись в гранитном кресле, курил трубку. Кольца дыма метко и обидно летели прямо в нос Тэну.

– Брысь! – попытался прикрикнуть Цилиан, но самодовольный монстр ухмыльнулся тонкими изогнутыми губами. Пушистая шерстка на кончиках ушей мелко дрожала от ехидного смеха.

– Привет, охотник за невидимкой!

После этого сон смешался, человек-кот исчез, мрачная Авителла шла по розовой дорожке Древесной Эстетики…

Проснулся инспектор неплохо отдохнувшим и не без новых стратегических идей. План, отчасти порожденный ночным кошмаром, казался ему не самым оригинальным, но неплохим и надежным. Егерь выслушал, скептически хмыкнул и, в конце концов, остался доволен.

– Действуйте, только, во имя Разума, не промахнитесь опять. Иначе нас запинают Сенат и пресса. Мы станем любимой мишенью уникомовских острот.

– Не беспокойтесь, генерал…

Спустя некоторое время, в один из рутинных служебных дней, все сотрудники Департамента Обзора, причастные к делу о Воробьином Короле, были вызваны к терминалам Системы. Участники брифинга расположились в личных кабинетах и не видели телесной оболочки коллег – Система на время стала их глазами и ушами.

Весть о поимке Воробьиного Короля и его согласии сотрудничать вызвала большой интерес. По словам Егеря, списки ивейдеров уже попали в руки властей.

Кое-кто радовался, кто-то завидовал Цилиану, на этой оптимистической ноте совещание и закончилось. Наблюдатели вскочили с мест – близился обед. К несчастью, двери кабинетов оказались заблокированными. Вызвали бригаду ремонта. К вечеру раздраженные многочасовым ожиданием наблюдатели получили свободу и разъехались по домам. В безлюдной громаде Пирамиды незаметно задержались только двое – сам Егерь и преданный ему Цилиан.

– Вы вынудили меня лгать коллегам, Тэн. Толк хотя бы будет?

– Скорее всего – да. Все поверили вам, шеф. Если от момента конца брифинга до момента разблокировки дверей никто не пытался связаться с ивейдерами, значит, у нашего Цертуса железные нервы…

– …или хотя бы остался здравый смысл. Ладно, я сейчас использую свой приоритет и посмотрю, что зафиксировала службы перехвата.

Егерь возился с кибером, Цилиан ждал терпеливо, но недолго. Первым тревожным сигналом оказалось ухо начальника – аккуратное чистое ухо на крупной голове Егеря вдруг побагровело.

– Тэн Цилиан, поздравляю, это полный провал.

– В чем дело? Сообщений не было? Но я предупреждал, что такое возможно.

– Отнюдь. Нелегальные сообщения были. Одно – из вашего кабинета.

– Но…

– …второе – из моего собственного!

– Куда ушли эти сигналы?

– На несуществующего получателя, конечно.

– Значит, за эти несколько часов кто-то из сотрудников проник в Систему, фальсифицировал все, что потребовалось, свалил последствия на нас, а потом замел следы. Один из людей Пирамиды причастен к предательству и подделке, он просто оказался хитрее…

– Никто из людей Пирамиды даже не прикасался к своему терминалу!

– Почему вы так решили, мой генерал?

– Данные пси-слежения, разумеется.

– Их тоже могли фальсифицировать.

Егерь, запутавшийся в технических вопросах, поневоле замолчал, а, замолчав, разъярился от уязвленного самолюбия.

– Как я могу быть уверен в чем-то, если неизвестный преступник лезет в святая святых – в систему внутреннего пси-контроля Пирамиды? Как знать, быть может, это были вы сами, Тэн?

– Для чего бы мне понадобилось фальсифицировать свою вину и ментальный след?

– Чтобы грубой клеветой на самого себя прикрыть ваши истинные проступки и промахи! Вы провалили дело Воробьиного Короля, наша служебная информация стала общим достоянием, акция в госпитале – сплошной позор. Уважаемый гражданин, доктор филологии, подал жалобу на преступную грубость сотрудников Департамента – его арестовали вместо сенса и продержали целую ночь в одной камере с пси-наркоманами.

– Но…

– Не увиливайте – этому филологу сорок шесть лет – какой психопат умудрился перепутать его с Далькрозом?

– Но…

– Хватит оправданий! Быть может, вы, Цилиан, специально вносите в дело невероятную путаницу, прикрывая следы подполья.

– Все это промахи или технические ошибке, в предательстве я не виноват.

– Я тоже невиновен, это вы опорочили меня. А теперь потрудитесь ответить, господин автор еще одного на редкость провального плана, кто вы у нас на самом деле, предатель или дурак? Только учтите, в первом случае вас ждет трибунал.

– Я дурак, – подавив злобу, пробормотал униженный Цилиан.

– Нет, вы патентованный дурак!

– Я был изысканным дураком, когда согласился принять от вас сомнительное дело о внутренней измене! – взорвался, не выдержав, оскорбленный инспектор. – Если фальсифицируются сообщения Системы, это говорит только об одном – предатель засел на самом верху, в руководстве Пирамиды, он существует, и…

– Хватит! – рявкнул шеф Департамента Обзора, теперь пылало не только его лицо, малиновой краской налилась даже шея. – Конечно, вы не предатель, ведь ни одному подполью не пригодится такой законченный идиот. Я не требую извинений, я приказываю вам уйти в отставку. Вон отсюда, Тэн! Ради некоторых прежних заслуг это не будет увольнение с позором, но чтобы духу вашего в Пирамиде больше не было.

Возможно, поведи себя Цилиан менее заносчиво, гнев Егеря выветрился бы через пару часов, но оскорбленный без вины и утративший от усталости душевное равновесие инспектор ответил:

– Отлично! Я тоже сыт вами по горло.

Следствием скандала стало быстрое увольнение Цилиана.

Глава 9. Дорога, о которую разбивается дождь
7010 год, лето, граница Конфедерации и Арбела

Далеко на северо-востоке, там, куда устремляются циклоны западного побережья, медленно несет свои воды река Таджо. Эта река глубока, но не очень широка: противоположный берег зоркий глаз разглядит без бинокля. Арбел, столица республики псиоников, лежит еще дальше за рекой, окраина прикрыта дымкой.

Из-за близости Арбела приграничный каленусийский город Мемфис живет в постоянной тревоге. Не раз и не два его сонные кварталы будил по ночам истошный крик: «Псионики идут!». «Пока не идут», – невозмутимо уточняет генерал жандармерии Крайф, когда его расспрашивают встревоженные штатские друзья. «Когда-нибудь придут-таки», – молча думает он.

Загадочный чужой берег равнодушно молчит – по ту сторону не очень-то торопятся. «Эти уроды ждут, когда мы расслабимся», – поясняет какой-то каленусиец в уличном кафе. За шесть лет в Мемфисе почти забыли, что когда-то псионик мог оказаться другом, коллегой, братом. «Сколько мы с ними ни воевали, только все без толку, мутанты только плодятся, – с мрачной иронией бросает ветеран подавления мятежа.

Гаснет вечер, иллюзия покоя на короткое время окутывает Мемфис, чтобы уступить место полуночным кошмарам. Жандармская база следит за Таджо. Псионики вежливо молчат – не поймешь, то ли есть они, то ли нет. «А, может, за рекой никого и нет? – шепчет одними губами новобранец на посту. «Как же, размечтался», – отвечают ему не без резона.

На той стороне и впрямь не безлюдно, просто мутанты меньше нуждаются в привычной для каленусийского берега технической мощи оружия. Если же заглянуть чуть подальше, за холмы, куда залетают порой речные птицы, то можно увидеть приземистый пункт наблюдения – в закрытом помещении, в хорошо сконструированном кресле сидит человек. Его бледное и отечное, без возраста, лицо запрокинуто, затылок лег на специальное изголовье. Этот псионик не спит – он в тишине и одиночестве следит за вражеским берегом, следит именно так, плотно закрыв глаза. Души людей и контуры предметов складываются для него в картину. Он сам рисует это полотно – мысленно, прямо на красноватом фоне закрытых век. «Во мне умер художник и родился наблюдатель», – не без печальной иронии говорит он.

Время от времени Художника сменяет коллега, который молчалив, коренаст и едва разменял двадцать первое лето. Какую картину видит он, не знает никто.

«Я не забыл, как моих друзей сжигали живьем, когда-нибудь мы сочтемся с каленусийцами», – мрачно обещает этот парень.

Художник выставил ментальный блок и молчит, возможно, скрывает свое мнение. Изредка на пост являются посторонние. Иногда это Миша Бейтс, правая рука консула консула республики Арбел. Бейтс прост в обращении, лаконичен и является только по делу. Он и Художник разговаривают с глазу на глаз, пытаясь свести воедино логику государственного чиновника и развитую интуицию псионика. Художник слушает, кивает, осторожно возражает, бросает несколько непонятных слов, порой озабоченно хмурится: «Я этого не наблюдаю, но…»

Ночь падает на холмы. Один сенс уходит спать, другой садится в кресло, ловит эфир – не возникла ли новая угроза?

* * *

Однажды, теплой летней ночью, которая положила начало многочисленным странным событиям, дверь бункера отворилась, и на пол, бункера легла чужая тень. Дежурный сенс, а это был Художник, даже не вздрогнул – в этот момент наблюдатель видел все и ничего, витая в самом средоточии своих прозрений. Гость, растерянно озираясь, вошел, его мокрая одежда сочилась речной водой.

– Добрый вечер, – сказал он с акцентом Порт-Калинуса.

Сенс поднял голову на слабой шее, после чего за несколько секунд пережил сложную гамму ощущений – глухая боль от прерванного контакта сменилась сначала испугом, потом пониманием.

– Добрый вечер, парень. Удивительно, но я тебя не заметил. Как сумел перейти границу?

– Я же псионик. Индекс девяносто восемь. Жандармы были в шлемах, теперь меня сильно тошнит.

– Возьми концентрат на полке, проглоти, но сначала разжуй. Это специально приготовленная смесь. Мне нельзя отвлекаться надолго, сейчас позову товарища, он тебе поможет.

Разбуженный Коренастый не особенно удивился, он бегло окинул Короля взглядом и полувежливо кивнул:

– Как добирался? Ты местный, из Мемфиса?

– Нет, из Порт-Калинуса. Бросил свою машину на той стороне.

– Наш привет перебежчикам. Из Мемфиса и впрямь бегут редко – у границы нашего брата не осталось совсем, зато дальние являются каждую неделю. Впрочем, ты – лучший. Укатать жандармов несложно, сложнее пройти незамеченным мимо наших пси-патрулей. Я тащусь, прими мои поздравления.

– Мне нужно поговорить с вашим консулом.

Сенс фыркнул – на явный смех его уже не хватило.

– Консула Дезета здесь нет – ты, надеюсь, понимаешь это? К тому же он не принимает по понедельникам.

Вымотанный до предела Вэл не сразу понял, что над ним смеются. Он бессильно опустился на табурет и откусил кусок от твердой плитки концентрата, крошки захрустели на зубах, словно песок.

– Мне и вправду очень нужен консул.

– Так говорят все, кто приходит с той стороны.

– Я – это не все.

– Как же! – Коренастый беззлобно ухмыльнулся. – Пойми, парень, Дезета каждый день хотят видеть сотни людей. Угадай, что им отвечают в канцелярии? А ты явился оттуда, даже не переполошив жандармскую охрану. Почему мы должны тебе верить?

– Проводите меня до Арбела. Я согласен на любую проверку.

– А тебя, парень, и так проверят – без твоего согласия.

Коренастый отошел в сторону и принялся угрюмо возиться с уникомом. Неисправная лампа под потолком часто мигала. «Я ушел от Цилиана, – подумал Король. – Здесь живут псионики – настоящие, свободные, те, которые никогда не прячутся».

Аура Художника мягко мерцала изумрудно-зеленым. Коренастый тускло светился сине-фиолетовым.

– Как тебя зовут? – запоздало поинтересовался сине-фиолетовый.

– Вэл.

– Странное имя.

– Самое нормальное из трех моих имен – Вэл Лоренц Август.

– Ясно, ты – долбаный аристократ. Топай в соседний отсек, возьми там запасную униформу, стащи свое мокрое барахло и переоденься. Можешь спать, если найдешь себе место. Когда придет время, тебя разбудят.

Соседний отсек больше всего смахивал на запущенную кладовую, униформа отыскалась в ящике. Невысокому Далькрозу пришлось закатать штанины и рукава коричневого комбинезона. Кровати не было, в углу притулился коротконогий пластиковый диван. Вэл лег и закрыл глаза, сон пришел незаметно, и время остановилось.

Когда он очнулся, солнце светило сквозь крошечное, забранное противомоскитной сеткой окно. Его чистая и сухая, но не глаженая одежда стопкой лежала на стуле. Далькроз переоделся, толкнул дверь – она не подавалась.

– Эй, почему меня заперли?

С той стороны загремел ключ.

– Простая мера предосторожности, – немного смущённо буркнул коренастый.

Рядом с ним, в самом углу сидел незнакомый и неприметный коротко стриженый человек средних лет. Норма-ментальный, – сразу и безошибочно определил Вэл.

– Доброе утро.

– Вообще-то пять минут назад наступил полдень. Здравствуйте, Далькроз. Меня зовут Бейтс, я советник консула. Вы просили о встрече? Пойдемте в другую комнату, поговорим с глазу на глаз.

Они сели на пластиковый диван. Король попытался притронуться к мыслям чиновника, но вынужден был отступиться – разум Миши словно бы скрывала вязкая завеса. Король знал, что при желании смог бы ее преодолеть, но начинать разговор с конфликта не хотелось.

Советник понимающе улыбнулся.

– У вас возникли вопросы?

– Вас защищает техническое устройство?

– Да.

«Откровенный ответ для луддита», – подумал Далькроз.

– Откуда вы узнали мою фамилию?

– Это нетрудно. В Каленусии вы в конфедеральном розыске.

– Я хочу видеть консула.

– В этой просьбе отказано.

– Я могу попасть в Арбел?

– Не сейчас.

Король замолчал, тень нехорошего предчувствия превратилась в мрачную уверенность.

– Я обязан подвергнуть вас биотесту, – продолжил между тем советник. – Это обязательная формальность для перебежчиков. Если не возражаете, протяните руку.

Король равнодушно кивнул и закатал рукав повыше, Бейтс извлек из кейса приборчик величиной с ладонь и прижал его к предплечью Далькроза. Вэл ощутил холод и мгновенный укол.

– Готово. Хотите узнать новости? Предупреждаю, они могут показаться неприятными, но я собираюсь поступиться корректностью в пользу правдивости.

– Я не настолько пугливый.

– Тогда вас не испугает известие о том, что вам предстоит возвращение в Каленусию.

Король ощутил, как по спине стекает холодный пот. Лампа опять моргнула.

– Почему? Я думал, вы даете убежище псионикам.

Бейтс резко встал и принялся ходить из угла в угол, не скрывая волнения.

– Да, Оркус побери! Да, мы даем убежище сенсам из Каленусии и даже Иллиры. Но не таким, как вы, Далькроз.

– Почему?

– Вы в свои семнадцать лет слишком одиозная личность, вас слишком рьяно ищут, а нам пока невыгоден конфликт с Конфедерацией. Вы некстати явились, Воробьиный Король.

– Меня выдают Департаменту?

– Нет, конечно, нет. Республика Арбел никогда не выдавала и не выдаст псионика, но убежище вам предоставить не сможем.

– Что все это значит?

– Это значит, что вам придется добровольно вернуться на территорию Каленусийской Конфедерации – через реку, тем же путем, каким вы явились сюда. Прошу вас, не надо спорить – это наше последнее слово.

– Консул…

– Консул не может вас принять. Даже если бы он имел время заняться вашим делом, его ответ окажется точно таким же – не сомневайтесь. Я лично сочувствую вам безмерно, но благополучие жителей прибрежных районов важнее судьбы одного беглеца и даже всех ивейдеров Каленусии. Или вы хотите, чтобы ради вашего спасения мы бросились в сомнительную авантюру и пожертвовали тысячами людей?

– Нет, не хочу.

– Тогда немедленно вернитесь за реку.

Вэл встал. Он не знал, что говорить.

– Я еще не восстановился. Можно задержаться хотя бы до вечера?

– Нельзя. Думаю, вы, с вашим-то девяносто восьмым индексом, справитесь.

– Прощайте, мастер Бейтс.

– Прощайте, Далькроз. Хотя погодите…

– Что?

– Простите, мы не сумели оказать вам ту помощь, на которую вы рассчитывали, но кое-что еще можно сделать.

– Мне ничего от вас не нужно.

– Не отказывайтесь. Это простая формальность, но она может оказаться полезной. Подпишете эти бумаги.

– О чем они?

– Просьба предоставить подданство Арбела, помеченное задним числом.

– Я не ношу с собой документы.

– И не надо. Обе копии останутся у меня.

Далькроз кивнул и на весу подписал оба листа. Ручка жестко царапнула и проткнуло тонкую бумагу.

– До свидания, мастер Бейтс.

– Всяческой удачи вам, Вэл Лоренц Август.

Король уходил, глотая соль и горечь предательства. Вслед ему смотрели две пары глаз – коренастого псионика и советника Бейтса. Художник укрылся от проблем в своем кресле и не показывался.

Далькроз быстро прошел лог, выбираясь поближе к реке. «Я маленькая мышка, а не слон», – сказал он сам себе, тщательно удерживая блок. Мутная вода плескалась у берега. Пристальные взгляды невидимых наблюдателей скользили по плечам и груди Короля.

«Я мышка. Водяная мышь». Он открыто ступил в воду, сделал несколько шагов и, потеряв дно под ногами, медленно поплыл в сторону конфедерального берега. Широкие листья водяных растений расступались, освобождая пловцу дорогу. «Я мышка».

Наблюдатель с каленусийской стороны жадно приник к окулярам – листья кувшинок шевелились, окна воды между ними то сужались, то расширялись. Реку переплывала речная крыса – худая и мокрая. Жандарм успокоился. Грызун тем временем добрался до берега, прошлепал лапками по мелководью, встряхнул шубку и исчез среди корней. На чистом песке осталась цепочка свежих следов – не звериных, человеческих…

…Жандарм все-таки успел коснуться тревожной кнопки. Небо перевернулось, а потом больно, даже сквозь шлем, ударило жандарма по лицу. Напарник наблюдателя, который устроился немного в стороне, посмотрел на упавшего товарища, нервно потрогал ремешок собственного шлема, а потом не стал тратить время и вскинул излучатель. Прибрежная зелень скрутилась и почернела под ударами луча. Наблюдатель несколько раз проутюжил сомнительное место, закончил работу и прислушался к ощущениям.

Чей-то взгляд, вроде бы, сверлил позвоночник. Наблюдатель моментально обернулся, но не обнаружил никого – позади стояли пока не тронутые огнем кусты, метались потревоженные птицы. Чужой взгляд опять переместился, он оказался сзади, за левым плечом.

– Здесь кто-то есть. Жоржи! Жоржи, придурок, очнись!

Напарник оставался без сознания, его бескровное запрокинутое лицо наполовину скрывал пси-шлем, наблюдателю даже показалось, будто товарищ уже умер. Чужой взгляд каленым железом прожигал спину. Человек заметался, попытался встретить опасность лицом, но она, аморфная и вместе с тем неотвратимая, все время оставалась чуть в стороне.

– Получай!

Он отвернулся от реки и выпустил заряд в сторону уцелевших зарослей. Огонь трещал, пожирая сучья, щепки, вялую листву, неряшливые комья птичьих гнезд.

– Получай!

Человек бесновался. Когда заряд кончился, он попытался избивать уцелевшие деревья прикладом, потом сел на песок, стащил шлем со взмокших волос и подпер руками виски.

– Добрый день, – вежливо поприветствовал жандарма Король.

– Привет, – вяло ответил ошеломленный жандарм. – Шел бы ты подальше, тут очень опасно.

Далькроз обогнул придавленного наводкой человека, попытался подавить свою тошноту, это удавалось с трудом, перед глазами плыли темные пятна.

– Скажите, пожалуйста, как отсюда добраться до Мемфиса?

– Иди к шоссе, поймай попутную машину.

– Спасибо, – вежливо ответил Король и зашагал прочь, обходя еще свежее пожарище.

«И все-таки кто-то из них успел нажать кнопку, – отрешенно подумал он. – Может быть, даже оба ее придавили, поэтому я должен поторопиться. Шоссе, кажется, в той стороне».

Далькроз вскинул ладонь, пытаясь остановить одинокий кар, водитель пусть и нехотя, но затормозил.

– Только до Мемфиса, у меня там мастерская, дальше не поеду, лови других.

Далькроз влез на заднее сиденье и незаметно пощупал обивку. «Если она хоть чуть-чуть намокнет от моей одежды, этот человек проверит машину и догадается обо всем». Обивка, по счастью, осталась сухой – жар лета совершенно высушил одежду Короля.

– Ты турист? – угрюмо поинтересовался водитель.

– Нет, я гощу у моей тетушки из Мемфиса. Хотел половить рыбу в речке, но жандармы дали мне по шее.

– Правильно сделали, нечего шляться в запретной зоне. А где твои удочки?

– Отобрали.

– Не повезло.

– Это точно. А почему вы спросили про туристов? Разве они тут водятся?

Водитель тихо присвистнул.

– Ты не поверишь – да. Сколько угодно, особенно если выпадет сезон моды на псиоников. Тогда заезжие ломятся сюда, лезут в пограничную зону, стригутся под солдат-мутантов, носят поддельные шлемы… Конечно, чужая ноша всегда легкая – если что, не им первыми умирать.

Далькроз слушал словоохотливого водителя и молчал, ему почти нечего было ответить.

– В городе есть база пси-жандармерии, – продолжил водитель. – Они стерегут от мутантов конфедеральный берег Таджо. Их шеф, Крайф – замечательный человек. Живет тут же, в Мемфисе, приехал почти с самого начала заварухи, потом перебрался с семьей навсегда.

– А настоящие псионики в Мемфисе бывают?

– Спроси у своей любимой тетушки. Наверное, кто-то есть. Эти парни, словно крысы, пролазят везде.

– А чужих, из Арбела, вы видели?

– Не на что там смотреть, – грубо отрезал водитель. – После очередной заварушки с правобережными я видел их мертвецов – обычные трупы.

Вэл осторожно коснулся разума водителя – даже от этого легкого усилия его замутило. Мысли прочесть не удалось, в эмоциях собеседника над всем брало верх агрессивное равнодушие.

– Приехали, освобождай машину.

Вэл спрыгнул на асфальт и огляделся. Серо-бежевые коробки зданий, яркие тенты уличных кафе, аккуратные, вялые от жары колючие деревца, обвешанные не зажженными декоративными фонариками. «Я должен оставаться спокойным, спокойствие – лучшая защита. Мемфис – провинция, у них не может быть такой же мощной Системы, как в столице. Наверняка датчики стоят лишь кое-где Например, в этих столбиках они есть – я ощущаю это как тонкие холодные острые иглы, поэтому просто отойду подальше и не стану задерживаться у кафе».

Он бесцельно побрел по улице, есть, как назло, хотелось нестерпимо. В конце концов Вэл добрел до пыльного сквера с колючими кустами, сел на скамейку и закрыл глаза. По соседству устроились две женщины, Далькроз не видел их лиц и не читал эмоций, но голоса долетали ясно.

– Да, вот и она сама идет мимо.

Вэл приоткрыл левый глаз – тот, который меньше болел. По дорожке шагала еще одна женщина – прямая высокая фигура без возраста, коротко стриженная голова, застывшее, лицо.

– Грустная…

– Она родилась норма-ментальной, зато ее сын был самым настоящим мутантом. У нас в Мемфисе с этим не шутят. Парень подрос, скрыть мутацию не удавалось… Полиция запрещала кричать и кидаться камнями, и тогда люди просто приходили молчать… Стояли и молчали, и так с утра до ночи. Она выдержала полгода, потом за мальчишкой пришли реабилитаторы.

– Его, конечно, вылечили от мутации?

– Говорят, что вылечили, только он потом сошел с ума и повесился в столице – не захотел жить, как все.

– И его мать до сих пор остается здесь?

– Так и живет с тех пор, совсем одна. Смотри, какая гордая…

– У нас в квартале такую гордячку быстро заставили бы перебраться на запад.

Король открыл оба глаза и встал. Обе женщины моментально замолчали, словно интуитивно уловили его настроение. Далькроз, не торопясь, двинулся вслед за коротко стриженной, две сплетницы сверлили его взглядами.

– Смотри, как он глянул на нас – будто укусить хочет.

– Непочтительная пошла молодежь.

Женщина шагала быстро, будто летела, подгоняемая неощутимым для других ветром. Далькроз догнал ее и пошел следом, не отставая, до самого дома. На свежепокрашенной стене жилища кто-то глубоко, угловатыми буквами процарапал:

СМЕРТЬ МУТАНТАМ!

Вэл поискал сигнализацию для гостей и не нашел. «Она никого не ждет, она вообще почти не живет». Король тихо, но настойчиво постучал. По ту сторону двери поначалу молчали, потом створка немного, всего на ладонь, приоткрылась. Стриженая грустная женщина стояла на пороге.

– Я псионик, – просто произнес Король.

Она молча посторонилась, пропуская гостя внутрь. Ее дом выглядел запущенным и аккуратным одновременно.

– Если боитесь, скажите, я тотчас же уйду.

Мать мертвого псионика медленно покачала головой.

– Хочу, чтобы ты остался здесь. Живи, сколько понадобится, я не боюсь, мне уже все равно. Можешь взять его вещи, какие найдутся.

В старом шкафу Вэл отыскал рубашку и брюки, рукава рубашки оказались немного коротки, но это не волновало Короля.

Он заперся в тесной ванной и смыл с себя осадок от речной воды, переоделся, потом как мог постирал в тазу собственную одежду. Женщина, словно подбитая птица, безучастно сидела на кухне, пальцы худых рук терялись в широких складках летней юбки.

– Меня зовут Вэл. А вас как зовут, мэм? – спросил Король.

– Лора Торрес.

– Спасибо вам большое.

– Не за что. Ты хочешь есть – возьми ужин в термошкафу.

– Вы ведь не сенс.

– Нет, но мой покойный сын был настоящим псиоником. Он был бы немного старше тебя.

– Мне кажется, вам стоит уехать из Мемфиса, в столице люди гораздо терпимей относятся к мутантам и их родне.

– Если я уеду, эти скоты забудут обо всем, а я хочу, чтобы они помнили. Пусть они помнят про Вико.

Вэл промолчал и отвернулся, боясь выдать свои мысли выражением лица. «Она потеряла рассудок», – подумал Король и попытался было мягко, успокаивающе коснуться разума женщины, но впервые в жизни испугался и не смог – ее душа походила на тусклый пепел давно отгоревшего пожара.

– Я не такая сумасшедшая, как тебе кажется, – буднично отозвалась Торрес. – И не подумай лишнего, я не псионичка и не могу читать твои мысли, я просто знаю, на кого я с виду похожа.

– Вы похожи на самого лучшего человека в этом городе, которому можно доверять.

Далькроз доел ужин, вымыл тарелки и поставил их на место.

– Простите, мэм, что я не успел спасти вашего сына. Если бы я был старше на три-четыре года, все могло бы обернуться иначе.

– Ты тот самый Воробьиный Король?

– Это правда.

– Я только что видела твое лицо по уникому – это была местная передача, с базы возле Мемфиса. Можешь не рассказывать, я и так знаю, что тебя везде ищут. Наверное, ты был в запретной зоне у реки.

«Я не должен выдавать арбелианцев. Даже после того, что они выгнали меня. Пусть Бейтс и Художник (особенно Художник) живут спокойно», – подумал Король и принудил себя солгать:

– Я бродил в зоне, хотел переплыть реку, но не сумел. Там много пси-жандармов, все утыкано датчиками.

Торрес задумчиво покачала стриженой головой.

– Тебе все-таки стоит попытаться. Если бы я только могла вернуть своего сына, я бы сама послала его за реку.

«Нас там не очень-то ждут», – про себя возразил Король, но ничего не сказал, и это было милосердное молчание.

Ночь прошла спокойно, без ярких снов. После полуночи хлынул сильный дождь, его тугие струи поливали дорогу, которая, словно змея, кольцом охватила Мемфис. К двум часам ночи ливень прошел. Утром вернулась привычная жара и быстро высушила землю до глиняного звона.

Король проснулся очень поздно, встал и оделся, стены его комнаты до сих пор хранили старые фотографии – незнакомый четырнадцатилетний мальчишка тревожно смотрел в объектив, неощутимый зрителем ветер взъерошил его короткие волосы.

Лора Торрес, кажется, даже не ложилась – она сидела на кухне в той же самой позе, спрятав худые ладони в широких складках юбки.

– Доброе утро, Вэл.

– Доброе утро, госпожа Лора.

– Я только что выходила на улицу – купила продукты. Твои портреты развесили по стенам Мемфиса.

Далькроз понял, что облава началась, и ощутил короткий укол страха.

– Наверное, мне лучше уйти, иначе ваше соседи, донесут.

– Они давно не видят ничего, кроме меня и своей ненависти. Я подумала и поняла, что была не права – не ходи за реку. Ты останешься в доме и будешь мне вместо сына.

«Она успела за один день привыкнуть ко мне, – в отчаянии сообразил Король, – гонит мысли об опасности и не верит в то, что смерть бродит рядом».