Текст книги "Мастер Миража. Вторая книга цикла «Геония»"

– Хорошо, я остаюсь, – ответил он, и Лора заметно успокоилась.

– Вот и славно. После полудня я уйду работать. Что бы ни случилось, к двери и окнам не приближайся. Будь осторожен, Вэл Август.

Она собралась очень быстро, засунула какие-то мелочи в плоскую сумочку, провела расческой по коротким, с проседью волосам и исчезла. Дверь квартиры хлопнула за спиной матери псионика, Вэл выждал, пока в подъезде стихнет стук ее каблуков.

– Я отдохнул. Пора.

Далькроз попробовал распахнуть входную дверь – створка оказалась запертой снаружи. Тогда он взял из комода старую шпильку и использовал ее как отмычку. «Когда-то леди Торрес носила длинные волосы. Стричься почти наголо – знак глубокого траура, принятый на востоке».

Он прикрыл за собою дверь, сбежал по ступеням, окунулся в полуденную сумятицу улицы. Люди шли мимо, потоком обтекая Короля. На углу он остановился, задетый предчувствием неудачи.

Со свеженаклеенной листовки прямо в лицо Далькрозу смотрел его собственный двойник. У «Вэла в розыске» были темные, слишком близко посаженные глаза, русые волосы и четко очерченный абрис лица. Изображение наверняка синтезировали на хорошем кибере, оно поражало точностью и подлакированным реализмом.

«Меня зацепили по показаниям свидетелей». Король на ощупь пересчитал мелочь в кармане и тут же, с лотка, купил пластиковый козырек от солнца – на темные очки не хватило денег. «Сойдет за неимением лучшего».

Он решил отдохнуть и убрал ненужный пси-барьер. Плотная толпа, заполняя главный проспект, своим мощным пси глушила даже яркую ауру Короля. Он прошел еще немного, низкие удобные коттеджи и аккуратные сады сменились чередой каких-то складов и мастерских.

– Я смотрю, ты уезжаешь до срока, парень? Как здоровье твоей тетушки? – раздался из машины знакомый голос.

– Нормально. А у меня кончаются каникулы – пора возвращаться в Параду.

– Тогда тебе лучше взять билет на рейсовый автобус. Выберешься из этих гнилых мест, потом можно лететь куда угодно.

– А я люблю попутки, когда в них садишься, так много нового узнаешь.

– Это верно, – охотно согласился водитель. – Ладно, залезай, подброшу до магистрали, там еще кто-нибудь подберет.

Они молча проехали около километра. Водитель искоса посмотрел на Короля.

– Давай, остановимся, дружок, я еще не обедал, хочу съесть свои бутерброды. Разомни пока ноги, я по-быстрому.

Он завозился, доставая коробку с едой, Король положил ладонь на ручку замка, но слишком поздно понял свою ошибку. Водитель выхватил острый предмет, следующим ощущением оказался мгновенный укол и короткая боль где-то пониже локтя.

– Ну все, парень, теперь ты попался.

Вэл попробовал ответить наводкой, но чувство эфира исчезло. Он потерял равновесие и привалился к приборной панели, руки и ноги отнялись.

– А я-то сразу понял, с кем имею дело, – не без хвастовства заметил водитель. – Я тебе, парень, вколол сильный медицинский наркотик, так что не мечтай достать меня наводкой, все равно не получится. Мы, люди границы, не столичные слабаки, знаем, как правильно обращаться с мутантами.

Неподвижный Король скосил глаза – к машине приближался маячок жандармского фургона.

В этот момент в отдалении сумрачно и длинно громыхнуло. Разбиваясь о дорогу, лавиной хлынул проливной дождь.

Глава 10. Катастрофа
Конфедерация, северо-восточная база пси-жандармерии

– Садитесь… Да, именно сюда, лицом к лампе, мне не терпится как следует разглядеть вас, молодой человек. Надеюсь, вы в какой-то мере пришли в себя.

– С кем я разговариваю?

– Я – генерал Крайф. А вы – Вэл Далькроз?

– Пришлите мне адвоката.

– Такой ответ на вопрос хорошо говорит сам за себя. Рад видеть Короля ивейдеров, правда это вовсе не дружелюбная радость.

– Я такой же каленусиец, как вы.

– Вы нарушили закон.

– Пусть даже так, это еще не причина держать меня на жандармской базе. Если я, по-вашему, преступник, передайте меня законным властям.

– Вы что-то путаете, юноша. В приграничье особое положение, здесь и сейчас я – единственная власть.

– Вы не имеете права насильно колоть мне наркотики.

– А? Не слышу. Мои извинения, Далькроз, после ранения в голову я сделался глуховат.

– Пожалуйста, не надо колоть мне наркотики, обещаю, что больше не буду убегать.

– У меня нет ни малейших оснований вам верить.

– Я требую адвоката.

– Все до единого адвокаты Мемфиса отказались с вами встречаться.

– Вы врете.

– Вовсе нет, вы сами знаете, Далькроз, до какой степени у нас, в Каленусии, не любят ивейдеров. Приграничье в этом отношении не исключение, скорее яркий пример.

– Чего вы хотите?

– Чтобы таких, как вы, не существовало. Желание переплюнуть человеческую природу преступно, а удачная попытка его реализации преступна вдвойне.

– Мы не виноваты, что родились такими.

– Конечно. Бешеная собака тоже не виновата, только бешеных отстреливают… Ладно, не сверкайте на меня глазами. Буду краток, мне нужны только две вещи. Первая – ваши врачебные способности сенса. Второе – список нелегальных псиоников, в первую очередь – здесь, в Мемфисе.

– Я не целитель.

– Вы лжете, Далькроз.

– Это правда. У меня очень слабые способности сострадателя, я от рождения боевой псионик.

– Вы принципиально не хотите помочь?

– Пожалуйста, поймите меня правильно – я вообще не умею лечить. Я мог бы наврать и сделать вид, что иду вам навстречу, но мне не хочется никого вводить в заблуждение.

– Как вы докажете, что это не ложь?

– Никак, придется поверить мне на слово.

– Ха! Отменное желание. Впрочем, в ситуации есть некая соль, у вас обрисовывается возможность доказать свою лояльность власти – дайте мне адреса ивейдеров в Мемфисе. Пусть вы сами не умеете лечить, кто-нибудь подходящий среди них найдется.

– Я не знаю в Мемфисе ни одного «воробья».

– Лжете! Вас кто-то приютил.

– Никто меня не приютил. Я ночевал в парке.

– Не верю в вашу короткую память на имена.

– Перед тем как податься в бега, я уничтожил свою электронную картотеку, а память у меня не резиновая.

– Отличное признание, даже немного похоже на правду. Хорошо, пусть, в Мемфисе вы никого не припоминаете – назовите нелегальных псиоников в Параду или Порт-Калинусе.

– Я все забыл.

– Стоп! Не отворачивать лица! Спокойно. Вот так… На этот раз ложь была стопроцентная и очевидная. Привычка лгать отвратительна, Далькроз. Мне некогда уговаривать вас медленно, придется уговорить быстро. Раз вы не цените корректных методов, я зря теряю время. Охрана, проводите гостя.

Король встал и вышел, стараясь идти помедленнее, его схватили и потащили,, лязгнула дверь лифта, клеть приняла живой груз и торопливо поехала вниз.

– Выходи, прибыли.

В коридоре бункера его ждали. Король ясно видел каждую мелочь – пуговицы на мундирах, пряжки на амуниции, глянец пси-шлемов, сеточку сосудов на белках глаз.

– Налево.

Короля подтолкнули к стене. Он успел вскинуть согнутую руку.

– Он еще и закрывается. Добавьте парню за строптивость.

«Вита-Вита, – подумал Король, цепляясь за ускользающий во тьму смысл имени. – Крайф ничего не сказал про нее, значит, Вита в безопасности, иначе мне пришлось бы гораздо хуже, они все, что угодно, умеют использовать во зло». Следующий удар попал почти в висок, тьма придвинулась и заслонила все.

– Готов?

Поток ледяной воды окатил Вэла. Он открыл глаза и понял, что лежит на бетонном полу. Вокруг растеклась холодная лужа. Рядом стояло пустое ведро, мерцала забранная мелкой сеткой лампочка. Поблизости сдержанно ругались, в голосе внезапно заявившегося незнакомца проскальзывал изысканный акцент западных территорий.

– Вас предупреждали – осторожно, голову не трогайте.

– Я не собираюсь нянчиться с этим выродком.

– Остынь – поменьше личных эмоций, Старик не похвалит за труп или за безнадежного калеку. Дайте петлю.

Кто-то перевернул Вэла вниз лицом. Обладатель элитного акцента приблизился и обмотал руки пленника веревкой.

– Здесь сыро, вечно ржавеет железо, блок нехороший. Поднимите мальчишку.

Король встал сам, не дожидаясь их прикосновений. Стены камеры пьяно качались.

– Тяни! – коротко приказал «элитный». – Пока что плавно. А тебе, парень, советую одуматься. Давай, побыстрее, поскольку у тебя цейтнот.

Заскрипел блок под потолком, веревка натянулась, выворачивая суставы. Вэл попытался притронуться к разуму мучителей, но не почувствовал почти ничего – только грязь и стылую пустоту. Наркотик блокировал пси-способности, но ничуть не уменьшил боли. Обладатель вежливого голоса подошел поближе, Вэл не видел его лица – офицер стоял за спиной.

– Хватит с ним миндальничать. Дергай резче.

Голоса теперь доносились глухо. Перед глазами крутилась и корчилась багровая субстанция, время от времени ее разрезали короткие белые вспышки – следы пролетающих метеоров. Вэл открыл слезящиеся глаза – метеоров не стало, лампа в частой стальной сетке раскачивалась и источала красноватый свет.

– Опустить его на пол? – спросил кто-то нерешительным тоном. В этом голосе Вэл, проницательный, как все псионики, легко уловил скрытые от других вибрации жалости и испуга.

– Пусть висит, пока в сознании.

– Упрямый парень. Может, попробовать на нем хлыст?

– На коже останутся следы – слишком много следов, это никуда не годится.

– Теперь уже все равно.

– Погодите, он что-то говорит.

Обладатель акцента сделал шаг в сторону и появился в поле зрения. Вэл наконец увидел его лицо – гладко выбритое, худощавое, равнодушное, в общем, никакое. Псионик шевельнул потрескавшимися губами.

«Король не предает свой народ».

– Что пытается сказать этот ивейдер? Он одумался?

– Нет. Он говорит: «Король, мол, не предает свой народ».

– Ну и дурак, – буднично отозвался вежливый жандармский офицер. – Действуй, Андерс. Не перестарайся, он не должен умереть раньше времени. Если спина быстро придет в негодность, займешься его руками.

Исполнитель отошел в сторону, исчез из поля зрения, потом остановился за спиной Короля и нанес первый удар.

* * *

В углах просторной комнаты мягко колыхались тени. Круг света от ночника падал на инкрустированный ночной столик, заваленный пустыми шприцами и пестрыми коробочками, на низкую спинку кровати, на пушистое розовое одеяло и детскую пухлую руку поверх одеяла. Стены наполовину прятались в темноте.

Единственным холодным пятном оставался голубой атласный шарф, который скреплял ворот детской пижамы. Мальчик лет семи метался в беспокойном сне, его лицо почти исчезло под копной спутанных кудрей.

Стараясь умерить тяжелые шаги, вошел генерал Крайф, хотя в этом хождении на цыпочках не было необходимости – толстый ворс ковра и так бесследно поглощал звуки.

– Как он?

Врач, лысоватый худой человек, поднял голову и сделал нерешительное движение, словно собираясь выбраться из кресла. Генерал, досадуя, неловко махнул рукой.

– Сидите, сидите, Люсиан, вы гость, а не подчиненный. Скажите только одно – моему сыну лучше?

– Нет. Анализы, показывают, что патология началась около трех недель назад. В этом и заключаются проблемы пси-повреждений – наша медицина бессильна, сталкиваясь с явлениями, у которых нет материальной природы.

– У него физически поврежден мозг?

– Нет.

– Функциональное расстройство?

– Что-то вроде того. Поймите и не мучайте ни меня, ни себя, генерал. Моей квалификации тут не хватает.

– Ладно, не думайте о теориях, будьте практиком, холера вас возьми. Скажите прямо, не бойтесь – что сделали с моим сыном? Укол? Наркотик?

– Пси-наводка.

– С какой целью?

– Не знаю. Возможно, глупая шутка подростков. Может быть, месть лично вам.

– Другой псионик может его вылечить?

– Я уже говорил вам – точный диагноз может поставить та сволочь, которая изуродовала ребенка. Другой псионик, вероятно, может оказаться полезен. По крайней мере, у него есть шанс помочь.

– Сына нашли возле школы, в кустах сирени, в кулаке были зажаты сорванные листья…

Крайф страдальчески усмехнулся, а потом окаменел лицом. У доктора Люсиана противно замерзли лопатки. Генерал, впрочем, уже овладел собой, жестокость пропала со скуластого лица. Он подошел к спящему мальчику, бережно укрыл ребенка до подбородка, поправил копну кудрей.

– Ну что ж, раз медицина тут бессильна, я найду собственные средства…

– Как хотите, я ухожу. Поверьте, я искренне страдаю, видя мучения ребенка, мне нестерпимо стыдно, что как врач я не оправдал ваших надежд, но… не расходуйте время на месть, лучше в меру сил скрасьте сыну остаток жизни. На поиски убийцы у вас уйдут годы. Это…

В наступившей тишине тонко и тревожно зазвенел звонок. Крайф, мимоходом смахнув на пол пестрый хлам бесполезных лекарств, поднял со столика армейского образца уником.

– Что?

Ответ был таков, что заставил генерала перейти на текстовую связь. Нелюбопытный доктор отвернулся, втайне он уже проклинал судьбу и собрался как можно скорее попрощаться и оставить несчастный дом, но подобному намерению мешал сам хозяин, который, затягивал разговор с невидимым собеседником.

Генерал тем временем всматривался в мелкий шрифт и совершенно перестал заботиться о госте

«Как это умирает? Вы что, игнорировали мой приказ?!»

На том конце путано оправдывались. Крайф отключился и с силой метнул гаджет прямо на малиновый ковер. Коротко хрустнул металл. Врач с необычайным проворством отдернул худую ногу.

– Ну и ну. Полегче, генерал.

– Простите мою вспышку, это стресс, будь он проклят. У меня для вас нашлась работа по специальности.

– Другие больные в вашей семье?

Крайф отвел глаза и проигнорировал сомнительную шутку.

– Нет, мелочи – у нас в госпитале болеет арестованный… Да, именно из тех дураков, которые бегут за Таджо, надеясь найти у Дезета обещанный им рай. Этого тоже задержали на границе – обманутый демагогами совсем молодой мальчишка.

– Что с ним?

– Не знаю. Сами посмотрите. Возможно, попытался навредить самому себя. Займитесь парнем, док, в конце концов, поработать с живым псиоником – редкая и интересная практика. Счет пришлите в канцелярию, вам оплатят.

Врач сухо кивнул и поднялся, чтобы уходить.

– Прощайте, генерал. Я благодарен вам и за редкую интересную практику.

Дверь уже давно закрылась за доктором, но Крайф так и не успел решить для себя, скользнула ли в словах гостя едкая ирония. Он вернулся к кровати и взял в свою твердую ладонь маленькую руку сына.

– Они ударили по тебе, потому что метили в меня. Какая жестокость…

Генерал склонился к уху ребенка:

– Я обещаю, Ази, мы отыщем его. Мы найдем того, кто тронул твой мозг, даже если мне придется перевернуть весь сектор. Эта тварь еще не знает, что ее ждет…

Запретная влага, слезы бессильной ненависти, так и осталась непролитой – у генерала третий день горели сухие от бессонницы веки.

«Как душно, и как тоскливо, и это опять к грозе. Я запутался и не знаю, что делать. Идея с врачом недостаточна. Тот парень, псионик, едва не умер, но он не смирится и не станет молчать. Если подробности всплывут, я потеряю должность и не смогу помочь Ази. Даже если мой ребенок выживет, он будет расти в нищете. Только не это. Придется переступить черту еще один раз. В конце концов, попытка к бегству – такой классический вариант».

Жандарм поднял с ковра уником и поспешно набрал заветный номер:

– Ривера? Ждите меня в офисе, есть интересная тема для разговора…

Глава 11. Принудительная развязка
7010 год, лето, Конфедерация

Из припаркованной машины вылез человек с медицинским контейнером в руке, подтянул ремешок пси-шлема и нырнул под крышу маленького жандармского госпиталя.

– Где он? – спросил этот человек у охранника.

– Сюда, пожалуйста.

Врач прошел в почти пустую аккуратную комнату. Человек на низкой кровати лежал ничком. Медик взял кисть пациента – она была правильных благородных очертаний, но с обломанными ногтями. Пульс бился редко, покрытое ссадинами запястье распухло. На мизинце вместо сорванного ногтя запеклась кровь.

– Вы меня слышите?

Доктор достал из контейнера шприц, нашел нить вены на запястье юноши и сделал укол. Выждав минуту, сломал и использовал еще одну ампулу.

– Я знаю, что вы в сознании. Можете не отвечать, лежите спокойно, мне от вас ничего не нужно, просто постарайтесь не мешать.

Врач обработал дезинфектором раненую кисть пациента, потом откинул простыню и занялся рубцами на его спине, аккуратно покрывая их слоем восстановителя. Закончив работу, сделал третий укол.

– Выслушайте меня, молодой человек, со вниманием. Скоро вы уснете. Я не вводил ничего опасного – только необходимые средства, не антидот и не пси-наркотик. Необратимых повреждений у вас нет, вывихи вправили еще до меня, вы проживете долго, если не убьете сами себя. Я не знаю, в чем тут дело, но попытайтесь все-таки не загонять себя в могилу раньше времени.

Медик встал со стула, чтобы уйти. В этот момент пациент повернул голову, и врач впервые увидел его лицо – впалые щеки, черные, близко посаженные круглые глаза со свойственным псионикам искристым блеском. Пациент беззвучно, одними губами, прошептал слово «Арбел».

Доктор нахмурился, немного отодвинулся, боязливо поискал взглядом датчики, но тут же успокоился – вслух пациент не произнес ничего.

– Ухожу. Отдыхайте. И постарайтесь хотя бы впредь не совершать опасных поступков.

Он вышел за дверь и в ответ на немой вопрос охранника пожал плечами:

– Обычное дело. С этими больными псиониками вечные проблемы – они не столько умирают, сколько просто не хотят жить.

На улице врач сорвал с седеющей головы шлем защиты, уселся в машину и погнал ее в сторону Мемфиса. Вечером он долго и одиноко сидел за столиком уличного кафе, принципиально выбирая что покрепче. Медик выпил не то чтобы очень уж много, но ему, многолетнему трезвеннику, хватило – щеки покраснели и и язык развязался. Люсиан не удивился, когда к нему подсел желанный собеседник – незнакомый, неопределенного возраста тип в желтой тунике техника с эмблемами маленькой, почти никому не известной частной ремонтной компании. Пси-слежение в уличных заведениях не практиковалось – мешали пестрые эмоции людского потока, поэтому доверительный разговор не замедлил состояться.

– Мне не нравится вот это – это все! – коротко икнув, сообщил пьяный Люсиан и сделал широкий жест, описывая пальцем неправильную окружность.

– Это точно, – вежливо отозвался собеседник.

– Жизнь – дерьмо!

– Да что вы говорите…

– Я знаю, что говорю. Вокруг одни скоты, скотские лица, свиные рожи, собачьи желания, а в финале одно – скотобойня. Сегодня Крайф истязает мальчишек, завтра примется за меня, старого дурака, и поделом. А эти несчастные псионики…

Доктор скривился и неловко пошарил по столу, пытаясь ухватить ускользающую бутылку. Собеседник любезно ему помог.

– Вас несправедливо обидели, свободный гражданин?

Люсиан уцепился за остатки благоразумия и попытался промолчать, но уже не сумел – слова сами просились наружу, и он вкратце пересказал суть событий. Техник согласился с Люсианом почти во всем, однако немного поспорил, в результате чего услышал новые интересные подробности, а потом неожиданно засобирался домой.

– Рад был познакомиться. Вы, несомненно, честный, умный, дальновидный человек, и общение с вами – большое удовольствие. Жаль только, что я тороплюсь – сегодня день рождения моей жены.

Оставшийся в одиночестве пьяный доктор засомневался, но, будучи дилетантом в вопросах сыска, успокоился, как только припомнил, что не называл технику своего имени.

– Пропади они все пропадом, свистуны-дристуны.

Он допил остатки горячительного и ушел, цепляя тротуар носками дорогих ботинок.

Предупредительный техник тем временем уселся на мотоцикл и проехал полтора десятка кварталов, нарочито выбирая сомнительные безлюдные переулки. В небольшом доме на стыке просто бедного квартала и района откровенных трущоб предупредительного техника встретила отнюдь не жена (которой и вовсе не существовало), а крепкий мужчина, тоже неопределенной наружности, разве что чуть постарше.

Они переговорили деловито и с обоюдной пользой. Крепкий мужчина проводил агента, дождался связника-курьера и нагрузил его добытой информацией.

– Срочно переправишь в Арбел.

Столица луддитов получила сообщение в самый короткий срок и при помощи такой технологии, которая полностью исключала вмешательство Департамента Обзора. Спустя час информация легла на стол Мише Бейтсу – главе спецслужб Арбела. Еще спустя несколько часов он явился с докладом к консулу северо-востока, его превосходительству Алексу Дезету, известному в узких кругах под сомнительным прозвищем Стриж.

* * *

– Твердости вам во имя Разума!

– Аминь. Ну и что мы на этот раз имеем? – поинтересовался консул Дезет, раскладывая на столе бумаги.

– Снова отыскался этот шустрый мальчишка, лорд Далькроз.

– Где он?

– В закрытом каленусийском госпитале, избитый, в неважном состоянии.

– Есть возможность помочь?

– Только с большим скандалом. Официально, пусть и по подложным бумагам, он уже два года как принял наше высоко священное гражданство. Мы можем потребовать возврата парня в Арбел, но в Калинус-Холле попытаются отказать – формально он нарушил их закон об ивейдерах.

– Почему дело с его поимкой прошло без огласки?

– Быть может, Калинус-Холл тут и ни при чем. Возможно, Вэнс не в курсе, слишком уж жестоко и бездарно было обставлено дело. Мы получили информацию почти даром – проболтался приглашенный к Далькрозу гражданский врач.

Стриж отвел глаза, посмотрел на гладкую поверхность стола, потом в окно – там маячили шлемы верной охраны.

– У этого псионика критическое положение?

– Весьма. Пока что жив, но долго не протянет.

В этот момент Дезет заколебался. В последние годы он отучил себя уступать непрагматическим побуждениям. Вероятно, сострадание так и осталось бы жестко подавленным, если бы не случайный вопрос, который консул напоследок задал Мише Бейтсу:

– Вы расшифровали его биологические тесты – те, что сняли с парня в прошлый раз?

Миша оживился.

– Да, я должен был сразу сказать вам об этом, ваше превосходительство. Там получается занятная картина. Далькрозу около семнадцати лет на деле. По биологическим показателям ровно столько же.

– Ну и что?

– Возможно, на него не действует «негативный эффект Калассиана». Он не стареет от общения с пси-нормальными.

Ошеломленный Стриж замолчал, переваривая новость.

– Ты уверен?

– Пока не совсем, нужна еще одна проверка.

– Это очень интересно и в случае удачи сулило бы колоссальные возможности. Мы вмешаемся. Потребуем его выдачи в Арбел под предлогом гражданства.

– Они откажут из принципа, чтобы нам насолить.

– Да. Они попытаются отказать, но именно на этот случай у меня родилась полезная идея.

Миша выслушал консула и сдержанно ухмыльнулся, потом поспешно спрятал хитрый блеск в глазах.

– Вообще-то это уже чересчур.

Дезет озорно подмигнул.

– Мировой Разум простит. Мы их столько раз обходили, эти правила, что теперь, когда речь идет о хорошем деле, грех позволить себе стесняться…

Так был дан новый толчок делу о непокорном Воробьином Короле, и никто, ни искушенный в таких делах консул Дезет, ни проницательный Миша Бейтс, ни сам генерал Крайф, еще не знали, каким странным исходом обернутся эти события.

Спустя один день к правительственной площади в Порт-Калинусе подрулила приземистая машина, из которой выбрался поверенный в делах Республики Арбел. У парадной лестницы дворца мутанта уже встречали. На коротко стриженых головах переодетых наблюдателей красовались обручи легкой пси-защиты (большее выглядело бы неприлично). Затянутые в непривычные костюмы гражданских чиновников громилы-оперативники злились, скучали и потели на жаре. Арбелианец остался доволен процедурой встречи и с достоинством шагнул под своды Калинус-Холла. Встречающие пристроились рядом – достаточно близко, но и не слишком впритирку – пожалуй, в прямой наглости их нельзя было упрекнуть.

Кабинет чиновника Конфедерации «по делам пси-мутантов» отделяла от коридора не дверь, а модная в этом сезоне штора. Имитация портьеры не пропускала звуки, посетителей, не получивших приглашения, вычисляли пси-датчики и вежливо, но чувствительно «щекотал» разрядником охранник-кибер. Поверенный, впрочем, безбоязненно миновал преграду и опустился в гостеприимное кресло. Наблюдатели сразу же вышли, повинуясь взгляду каленусийца.

Оставшись наедине, чиновник и поверенный запоздало пожали друг другу руки.

– Здравствуйте, Бернал.

– Рад видеть вас, Иэн, – довольно неискренне сообщил чиновник, полный лысеющий человек с обманчиво мягким лицом. – У вас опять набор проблем с северо-востока?

– У меня запрос от Республики Арбел, которую я представляю в Порт-Калинусе…

Каленусиец тонко улыбнулся.

– От Арбела? Такой договаривающейся стороны я не знаю.

Оба они – и поверенный, и чиновник, вели привычную игру вежливого лицемерия. Непризнанная республика псиоников до сих пор считалось северо-восточным сектором Конфедерации. Бюрократия столицы предпочитала называть поверенного Иэна собственным представителем в отдаленном и беспокойном секторе, закрывая глаза на его биографию, паранормальные способности и источники существования. Сохраняя верность родине, мутант неизменно вежливо отклонял осторожные заигрывания властей.

Оба они, и чиновник, и Иэн, давно привыкли к такому двойному стандарту, и обоюдный вежливый обман не мешал им вести дела. Вот и сейчас чиновник монотонно говорил положенные фразы, уныло рассматривая лощеного арбелианца. «Проклятый мутант младше меня, но его карьера продвигается великолепно. Святой Разум! Почему ты даришь этим выродкам процветание?»

Чиновник незаметно вздохнул и чуть притронулся ко влажному лбу белым треугольником платка.

– Что у нас на сегодня?

– Вот.

Каленусиец принял от поверенного папку и полистал тощую стопку жестких листов.

– Мы рассмотрим ваши просьбы, Иэн. Срок в две недели вас устроит?

– Ответ в течение двух недель вполне приемлем, но это должен быть конкретный ответ.

В глубине души чиновник отмахнулся от замаскированной невежливости мутанта. Он привык к манере Иэна и принимал псионика в кабинете, не пользуясь даже легким обручем пси-защиты. В Департаменте восхищались смелостью Бернала, на самом деле трусоватый, но умный чиновник давно и тщательно взвесил риск. Опасности не было. Мутант с безупречной корректностью соблюдал правила безопасного общения – то ли берег себя, то ли был не слишком силен.

Чиновник еще раз просмотрел упругие плотные листы и обратил внимание на самый последний.

– Звезды! А это что такое? Вы требуете выдачи по уголовному делу парня, которому едва исполнилось семнадцать лет. Знакомое имя.

– Вэл Август Далькроз. Каленусийские псионики, попав на северо-восток, думают, что у нас таким людям дозволено все. Республика Арбела – не отстойник для уголовников.

– Что натворил этот мальчик?

– Там есть подробности. Вкратце – некорректно использовал свои паранормальные способности. Ущерб сосчитан с точностью до гинеи, к тому же не обошлось без физических и психических повреждений. Мне очень жаль, Бернал, но я настаиваю.

– Мне всегда казалось, что мутанты склонны оправдывать и жалеть мутантов.

– Вы и я, мы оба – люди с одинаковой этикой, различие в пси-индексе не влияет на чувство справедливости.

Чиновник согласился в душе, но тусклые глаза за чистыми линзами очков придавали его лицу очень удобное в таких случаях нейтральное холодноватое выражение.

– Мы рассмотрим вашу просьбу, Иэн.

– Благодарю вас.

– Кстати, что будет с этим юношей?

– Нетрудно догадаться – наше уголовное законодательство не намного отличается от каленусийского.

– В таком случае я спокоен. Надеюсь, на вас в этом плане не повлияла мутация.

– Ничуть не повлияла. Вы ведь не считаете меня монстром, Бернал?

– Ну что вы, дорогой Иэн! Не сомневайтесь, я вас бесконечно уважаю.

– Поверьте, это уважение взаимно.

Они снова задумчиво уставились друга на друга – лощеный псионик с седой прядью в темных волосах и круглолицый добродушный на вид каленусиец в очках. Чиновник задумался.

«По делу Далькроза я бы им отказал. Этот Иэн темнит, но я не знаю, в чем… Проклятый мутант очень хитер, по счастью, в делах о выдаче я ничего не решаю, пусть напрягается Департамент Юстиции».

«Он наверняка считает меня обманщиком, – решил про себя Иэн. – Конфедераты в том, что касается пси-мутации, боятся даже своей тени, в этом слабость всех пси-нормальных».

Они обменялись широкими, любезными улыбками и на прощание крепко и от души пожали друг другу руки.

– Рад был встрече, – заверил Бернал.

– Рад ровно в той же степени, – охотно согласился псионик.

После ухода поверенного чиновник отправился в туалет и тщательно вымыл руки. Потом подумал и обработал ладони еще раз – едкой жидкостью для обеззараживания. Оставленные визитером бумаги уже лежали в специальном контейнере-стерилизаторе. Бернал сполоснул напоследок лицо чистой водой, понюхал ароматическую смолу из хрустальной капсулы, постарался вдохнуть поглубже – получилось так глубоко, что в глазах заплясали непрошеные круги. Потом промокнул руки одноразовой салфеткой, вернулся за стол и удобно устроился в кресле.

– То, что я сейчас сделал, глупо и бесполезно. Мутация незаразна. Ну и что? А мне так спокойнее! Порази вас всех холера, я не хочу однажды проснуться и обнаружить себя псиоником…