Текст книги "Просто – semplicimente. Трилогия. Часть I. Начало"

– «После этого, ты можешь уподобить нашу человеческую природу в отношении просвещенности и непросвещенности вот какому состоянию…», – очень выразительно, так, как обычно произносил свои проповеди, читал Алекс, – «представь, что люди находятся как бы в подземном жилище, наподобие пещеры, где во всю её длину тянется широкий просвет. С малых лет у них на ногах и на шее оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у их прямо перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине, а между огнём и узниками проходит верхняя дорога, ограждённая, представь, невысокой стеной, вроде той ширмы, за которой фокусники помещают своих помощников, когда поверх ширмы показывают кукол. Так представь же себе и то, что за этой стеной другие люди несут различную утварь, держа ее так, что она видна поверх стены. Проносят они и статуи, и всяческие изображения живых существ, сделанные из камня и дерева. При этом, как водится, одни из несущих разговаривают, другие молчат. Прежде всего, разве ты думаешь, что, находясь в таком положении, люди что-нибудь видят, своё ли или чужое, кроме теней, отбрасываемых огнем на расположенную перед ними стену пещеры? Если бы узники были в состоянии друг с другом беседовать, разве, думаешь ты, не считали бы они, что дают названия именно тому, что видят? Далее. Если бы в их темнице отдавалось эхом все, что бы не произнес любой из проходящих мимо, думаешь ты, они приписали бы эти звуки чему-нибудь иному, а не проходящей тени? Такие узники целиком и полностью принимали бы за истину тени проносимых мимо предметов», – Александр оторвался от чтения, – так вот, видишь, понимаешь, что я тебе хочу сказать? Церковь и государство, посредством религии, вернее посредством того, что им выгодно взять из религии в первую очередь, заковало граждан в эти цепи, в эти кандалы! Ты понимаешь?

– Я понимаю, что ты хочешь мне сказать, – ответил Доминик, – он удивленно смотрел на брата, – мы все видим лишь то, что нам показывают… Так и есть, я не спорю. Взять, к примеру, те же средства массовой информации.

– Вот-вот! Какой ты умница, братишка! Теперь заповеди. Тут совсем всё просто. Тысячи раз я говорил о них и никогда не задумывался. Десять заповедей, первая гласит: «Я Господь, Бог твой, да не будет у тебя других Богов пред лицом Моим. Вторая заповедь: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвёртого колена, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои!» Вот он добрый Бог, этими заповедями как кнутом и пряником направляют нищего духом в лоно церкви! Я бы сказал хитрость Дьявола меркнет перед такими заповедями! Третья заповедь: «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно.». Да, поистине, доброта Бога безгранична! Любит он чад своих безмерно. Как удобно и как выгодно, как продумано и как правильно! Рабы должны бояться и повиноваться. Знаешь, я раньше не задумывался совсем, только после миллионного раза прочтения этих заповедей у меня возникло странное ощущение обмана и несправедливости! Я был в пещере, так же, как и все мы, запутавшийся и не имел возможности выйти и взглянуть на чистое небо! Так вот, дорогой мой, слушай дальше, четвертая заповедь: «Помни день субботний, чтобы святить его. Шесть дней работай, и делай всякие дела твои, а день седьмой – суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришлец, который в жилищах твоих. Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил. Посему благословил Господь день субботний и освятил его.». И опять добрый Бог, который так спокойно размышляет, прости, о рабах! Нет, нет! Не пытайся мне сказать, что в те времена было так, это не оправдание. Справедливость и гуманность вне времени. Пятая заповедь: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе.». И здесь Бог укрепляет свое положение. Он прямо указывает, что всё, что у тебя есть, всё дал тебе Он, не отец с матерью, которые горбатились всю жизнь, не ты сам потом и кровью добыл что-либо, а Бог дал! Вот так, именно так порождается рабская психология! И как ни странно, только шестая заповедь гласит: «Не убивай!». Седьмая: «Не прелюбодействуй», восьмая: «Не кради!», девятая: «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего», десятая: «Не желай дома ближнего твоего, не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего.». Только последние пять заповедей дают моральные установки. Первые и наиважнейшие лишь укрепляют положение Бога!

– Алекс, я даже и не думал никогда об этом. Но подумай, ведь может быть можно трактовать заповеди иначе? Можно найти зерно сострадания, которое они хотят посеять в душу людей. Любовь к Богу делает человека сострадательным, Алекс. Разве не так? Именно через любовь к Богу проявляется добросердечная основа человека! Ведь ты сам говорил это в своих проповедях! – сказал Доминик.

– Подожди и слушай дальше! Посмотри и подумай, какой прекрасный образчик поведения представляют собой пророки, жизнь которых волшебным образом описана в Библии. Волосы на голове становятся дыбом от их, так называемых, подвигов во имя веры. На мой взгляд, это шайка убийц, преступников, чье место в тюрьме, подальше от нормальных людей, за семью засовами! А на их примере воспитывают детей! Что же, можем вытащить сейчас из-за решётки закоренелого преступника, объявить его святым великомучеником и начать ему поклоняться с тем же успехом, как поклоняемся всем этим библейским героям! Послушай, только! Библия говорит: «Моисей же был кротчайший человек из всех людей на земле». И что же делает кротчайший, послушай: «И стал Моисей в воротах стана и сказал: кто Господень, – ко мне! И собрались к нему все сыны Левиины. И он сказал им: так говорит Господь Бог Израилев: возложите каждый свой меч на бедро свое, пройдите по стану от ворот до ворот и обратно, и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего. И сделали сыны Левиины по слову Моисея: и пало в тот день из народа около трех тысяч человек». Исход, глава тридцать вторая, стих двадцать шестой. Понимаешь, Доминик, во имя Бога убиты были люди! Слушай дальше! Великий спаситель человечества, избранник Бога, Ной был горьким пьяницей, алкашом. Он валялся голым в шатре и проклял своих внуков за то, что их отец – его сын увидел его в таком виде. Ха! Волшебно, на мой взгляд! Далее, Авраам, прародитель многих народов, сказал своей Саре: «Ты женщина, прекрасная видом и когда Египтяне увидят тебя, то скажут: это жена его и убьют меня, а тебя оставят в живых! Скажи же, что ты мне сестра, дабы мне хорошо было ради тебя». Сара так и сделала. В результате её взяли в гарем фараона, и Аврааму хорошо было, был у него мелкий и крупный скот и ослы, и рабы, и рабыни, и лошаки и верблюды“. Фактически, он продал свою жену в гарем, дабы спасти собственную шкуру! А попытка убить своего сына Исаака, только потому что Бог решил проверить его послушание! Понимаешь, Доминик, вот основа веры – послушание, рабское послушание! Родные дочери Лота изнасиловали пьяного отца. Внук Авраама, Иаков, обманул отца и хитростью выманил первородство у родного брата, а также фактически украл у своего тестя скот. Жена Иакова обворовала собственного отца, выкрав семейных идолов. Воспеваемый на все лады царь Давид не брезговал ни девочками, ни мальчиками. Сын Давида по имени Амнон, изнасиловал сестру, от другой матери и бросил её. Сам Давид отбил у офицера, героя войны, его жену, а самого послал на смерть. Благородно, ничего не скажешь! Другой сын Давида, Авессалом, захотел власти и сплёл заговор против родного отца, у которого всему этому и научился. Библейские пророки убивали людей. Обратимся к Ветхому Завету, Третья книга царств, глава восемнадцатая, стих сороковой: „И сказал им Илия: схватите пророков Вааловых, чтобы ни один из них не укрылся. И схватили их, и отвел их Илия к потоку Киссону и заколол их там!“. Илия собственноручно заколол четыреста пятьдесят священнослужителей другого культа, Ваала. Скажи мне, Доминик, в чём святость, кротость и смирение этого человека? А Елисей, который принял от Илии так называемую милость? Ветхий Завет, Четвертая Книга Царств, глава вторая, стихи двадцать третий и двадцать четвертый: „И пошел он, Елисей, оттуда в Вефиль. Когда он шёл дорогой, малые дети вышли из города и насмехались над ним и говорили ему: иди, плешивый! Иди, плешивый! Он оглянулся и увидел их и проклял их именем Господним. И вышли две медведицы из леса и растерзали из них сорок два ребенка…». Сорок два ребенка, безвинных и абсолютно безобидных были жестоко убиты именем Господа! Жестокость, разврат, насилие. Чему мы удивляемся, когда видим неоправданную жестокость вокруг себя. Но, знаешь ещё что я тебе скажу? Весь ужас положения ещё и в том, что все те, кто до хрипоты будет осуждать меня или кого другого в том, что возвожу хулу, оскорбляю чувства верующих и так далее, все те люди не прочли и страницы Библии, а если прочли, то бездумно, без мысли о том, что там скрыто, за всеми этими буквами и словами. Вот как, Ник. Про мусульман я умолчу. Я читал также и Коран. Разницы мало, лишь полное, абсолютное и безоговорочное подчинение Богу. Хотя, конечно, так нельзя брать и судить, это не верно, я, как думающий человек знаю, что несмотря на весь ужас о котором я тебе сказал есть и обратная сторона медали. Да, суть религии – это сострадание. И в этом ты абсолютно прав. Любой религии. Пусть то христианство, даже если и насильно привнесенное в жизнь, пусть то ислам, буддизм и индуизм. Основа всего идеальна – это добросердечие и сострадание, это та основа, которую в принципе нельзя убрать из какой-бы то ни было мировой религии. Но и ужаса хватает.

Доминик молчал. Он смотрел на своего брата, его глаза блестели, наверное, сейчас это был самый уверенный в своей правоте человек. Никогда Доминик не задумывался над тем, что написано в Библии, воспринимал всё как данность. Он не был глубоко верующим человеком, но допускал возможность существования некоего всесильного существа, где-то там, который если что придет на помощь, если вдруг понадобится. Возможно иногда перекладывал последствия каких-то своих, не весьма разумных действий на Бога, говоря, значит Бог того не желал или желал и так далее.

– Знаешь, Алекс, я никогда не был верующим человеком, но сейчас я чувствую, скажем так удивление, настороженность, граничащую с отвращением. Действительно, страшно получается, особенно если послушать тебя. Но, Алекс. В христианстве действительно есть и прекрасный образец сострадания! Именно он привлекает к себе так много приверженцев. Это Иисус Христос, его проповеди, его: «Возлюби ближнего своего, как самого себя! Возлюби врага своего!». И поверь мне, подавляющее большинство верующих, простых верующих, действительно никогда не читали Библию. Да, она была написана в те времена, когда необходимо было, чтобы люди боялись Бога, отсюда все эти пугающие истории, в тот период человечество ступило на следующую ступень своего развития, это было необходимо! И возможно на некоторые вещи не стоит обращать такого пристального внимания, лишь обратить свое внимание на то добро, которое можно оттуда почерпнуть. Ты решил слишком глубоко все изучить и акцентировал свое внимание не на том! И сейчас человечество развивается, но образ Христа Спасителя, отдавшего свою жизнь ради счастья других будет всегда вдохновляющим! Или образ Девы Марии? Нет высшего источника сострадания и доброты! Ты слишком прицепился к словам. В Библии есть и многое другое, что оставляет в нас надежду на лучшее.

Александр некоторое время молчал. Возможно он сам был настолько шокирован своими исследованиями, что за многими спорными вопросами перестал замечать и светлую сторону. Но он уже решил, раз появились сомнения, он не должен оставаться на том месте, на котором был. Он не имеет на это никакого морального права.

– Нет, конечно не все церковники монстры, – сказал наконец Александр, – есть среди них настоящие священники, монахи, в самом лучшем понимании этого слова. Ты отлично знаешь, как я всегда относился к монастырям, Ник, для меня они всегда были оплотом высшей духовности. Есть настоящие священнослужители, не твердолобые и закостенелые, а развитые, современные, несущие свет и добро в этот мир. Даже взять Иоанна Павла II, мне всегда казалось, что он святой, это был выдающийся человек. Или Далай Ламу, величайшего религиозного деятеля. Но что касается меня, то надеюсь, что я смогу сделать больше, если не буду священником.

Доминик молчал. Было странно видеть брата таким. Но у него возникло чувство, как будто приоткрыта завеса, или что-то стало более ясно. Когда понимаешь, что истина где-то рядом.

– И что ты собираешься делать дальше? – спросил Ник, ему было не понятно, для чего его брат выплеснул на него эту информацию.

– Я достаточно обеспеченный человек, – немного подумав сказал Александр, – я хочу поехать на восток… Назови как хочешь… возможно поиски истины.

Доминик молчал, это было неожиданно.

– Что ты хочешь там найти? Почему ты решил, что истина там? – спросил он.

Алекс улыбнулся своей теплой улыбкой.

– Истина внутри нас, на самом деле. Почему восток? Попытаюсь объяснить. Наш мир не ограничен только Италией и тем более Европой. Есть места, где люди живут и мыслят иначе, Ники. Я хочу узнать их и понять. Ведь в целом мы все люди, хочу понять, что нас объединяет. Вернее, хочу проверить на практике мою уверенность в том, что в основе всех нас лежит добро и любовь. Хочу побывать везде, не только на востоке. Но начну именно оттуда. Это просто моя прихоть. Я столкнулся с противоречиями и хочу прийти к пониманию.

– Отцу это не понравится, – только и смог ответить Доминик.

– У каждого из нас свой путь, – опять улыбнулся Александр, – прости, возможно я был слишком резким. Я вовсе не хотел изливать этот кошмар на тебя, просто поделился соображениями. И ты абсолютно прав, давая мне понять, что суть религии сострадание, ты прав, как бы там ни было. Вся проблема в том, что я открыл для себя разные стороны того же христианства, которые раньше не брал в расчет. Значит, мне пришло время двигаться дальше. Забудем, это мои личные переживания. Кстати, что у тебя с сыном, с Алессандро?

Доминик совсем не хотел отвечать на этот вопрос. На самом деле отношения с сыном он наладить не пытался, несмотря на неоднократные попытки Алессандро сделать это. Он не хотел ни видеть его ни слышать. По правде сказать, своим поведением он обманывал сам себя, тем более, что давно догадывался, даже не догадывался, а знал на сто процентов, что из себя представляет его сын. Просто для него было легче закрыть на всё глаза и довольствоваться тем, что у него дела идут хорошо. Он отлично знал из какой он семьи. Каждое лето, да и на протяжении всего года, когда он был еще ребёнком они с матерью и отцом бывали на Сицилии у деда. Доминик видел всё и всё знал. Он никогда не отличался покладистым характером и тем более в подростковом возрасте. Желание быть полицейским родилось у него скорее из желания покрепче насолить деду и по возможности навредить его деятельности. Навредить деду родством с полицейским он не смог, тот выкрутился в свойственной ему манере – представил всё так, как будто это была его идея. Сальваторе обладал удивительной харизмой, его уважали, чем он беззастенчиво пользовался.

– Але, у меня голова болит, – помолчав ответил Доминик.

– Чего это вдруг? – удивленно вскинул брови Александр.

– Плохо всё с Алессандро. Я не хочу об этом даже разговаривать…

– Знаешь, что я тебе скажу Ник, в тебе говорит обида, что всё пошло не так как ты хотел бы. Ты должен понять, у каждого из нас свой путь, я уже говорил тебе это и никогда не устану повторять. У тебя свой… У меня свой …И у Алессандро он свой. Каждый из нас видит этот мир по-своему. Я даже скажу тебе более, каждый живет в своем собственном мире.

– Но какие-то общие представления о нравственности должны быть.

– Конечно, Ник, конечно! Но! Даже на эти представления о нравственности каждый отдельный человек подходит со своей точкой зрения. Я думаю ты меня понимаешь?

Доминик отвел взгляд. Ему совсем не хотелось поднимать некоторые вопросы, в которых был весьма осведомлен его брат.

– Скажи мне, Алессандро приходил к тебе на исповедь?

Алекс вздохнул. Он всегда был священником из доброй сказки, рассудительным, понимающим, сочувствующим, помогающим и никогда он не нарушил тайну исповеди, ни разу.

– Ты прекрасно знаешь…, – он попытался уйти от ответа.

– Знаю, но ты уже не священник… Скажи мне…

– Я скажу тебе только одно – не суди о книге по обложке.

– И что это значит?

– Подумай сам, Доминик.

Александр встал и начал медленно расхаживать по комнате. Между ним и братом редко возникало напряжение, сейчас этого тоже не было. Он подошел к столу, взял свою любимую трубку, набил табаком и с удовольствием закурил.

– Вина? – спросил он Доминика.

– Конечно, – довольно улыбнулся брат.

Вечер пятницы плавно соскользнул в ночь.

Глава 10

Есть люди, а есть еще и звери. Что движет нами, когда мы заводим дома собаку или кошку, хомяка, змею или игуану? Бывает кто-то долго выбирает породистого пса или кота, а кому-то достаточно взглянуть бездомному животному в глаза. Мы редко задумываемся о том, что рядом с нами живут другие существа, которые точно также, как и мы хотят счастья и не желают страдать.

Дождь зарядил с утра. Небо было серо и хмуро. Ясно было, что это на весь день, а может ещё и на всю ночь. Димитро скучал дома, у него был долгожданный выходной, и он совершенно не желал даже вспоминать о больнице. С тоской посмотрев за окно, Димитро дошел до любимого кресла, уютно устроился в нём и с надеждой подумал о том, что спокойно подремлет под шуршание дождя и забудет обо всем. Из блаженной дремы его вырвал звонок мобильника, звонила его любимая Паола. Уже неделю она гостила у родителей в Лидо ди Остия, в прекрасном маленьком домике у моря. Димитро скучал по ней, но не подавал вида, пытался навестить её несколько раз, но она не позволяла этого. Её отец отличался довольно тяжелым характером и если хотел провести время со своей младшей дочерью, то никто и ничто не могло и попросту не имело права мешать их общению, особенно эти проклятые ухажеры, как он любил выражаться. Несмотря на то, что Димитро и Паола встречались уже довольно долго, они не были помолвлены, Димитро не спешил с условностями, а попросту боялся, не хотел и всячески уходил от разговоров, которые нередко заводила Паола, которой не терпелось иметь fidanzato55
  Fidanzato – жених.


[Закрыть], а в дальнейшем marito66
  Marito – муж.


[Закрыть].

– Здравствуй, любовь моя! – ответил на звонок Димитро.

– Привет, мой любимый, как ты там? Скучаешь в дождь?

– Очень скучаю…

Тут Димитро не соврал, он действительно скучал, его раздражала эта погода, хотелось выйти на улицу, тем более что две недели подряд он работал без выходных.

– Знаешь, а у меня событие, – Паола немного помолчала, – теперь нас двое…

Эта фраза произвела в голове Димитро буквально взрыв, возможно гибель галактики или рождение сверхновой.

– Не понял, – только и нашелся, что ответить обладатель вселенской катастрофы в отдельно взятой голове.

– Что тут непонятного? – фыркнула Паола. – Вообще-то я тебе вчера рассказывала, что папа обещал мне любимца…

– Зачем тебе любимец? Я твой любимец! – Димитро нарисовал в голове очередную картину, как приезжает Паола, заходит к нему в дом, а рядом с ней стоит бугай метра под два ростом с перекачанными мышцами. Паола улыбается и говорит: «Знакомься, милый, это мой любимец, я называю его Франческо!».

– Я назвала его Анжело, – щебетала в трубку Паола.

Картина стала яснее, перекачанный бугай улыбался, почему-то золотыми зубами. Димитро вздрогнул, пытаясь стряхнуть с себя дремоту.

– Какой еще Анжело? – рявкнул он в трубку.

– Димитро, ты меня вообще слушаешь? Кролик, белый пушистый кролик, такой милашка, маленький ангелочек, поэтому Анжело… Тебе совсем не интересно! – похоже Паола начала обижаться.

– Ну что ты, любовь моя, мне очень интересно, – попытался оправдаться Димитро, – но ты так сказала, что нас теперь двое, я немного занервничал и не сразу всё понял.

– Ах, если бы я тебе сказала это в смысле, что я беременна, то ты бы нервничал и расстраивался, ясно! – Паола рассердилась, – Так вот, милый мой, успокойся – не дождешься!

– Паола… – Димитро понял, что допустил ошибку, – ты неправильно все понимаешь!

На последнюю фразу ему ответили гудки. Паола отключила связь. Димитро набрал её номер раз десять и ещё пару раз для количества, потом настрочил сообщение на тему любви и объяснений, что он решил, что она его бросила, нашла другого и испугался именно поэтому. Затем со спокойной совестью и чувством исполненного долга он отправился на кухню, чтобы приготовить кофе. К слову сказать, Паола была очень вспыльчивой девушкой, но это нравилось Димитро чрезвычайно, в моменты гнева она бывала прекрасна, глаза блестели, а на щеках выступал лёгкий румянец. Димитро хмыкнул себе под нос, представляя, как Паола сейчас злится. За несколько лет знакомства Димитро изучил её достаточно хорошо и, как ему казалось, прекрасно знал все возможные способы исправить ситуацию в случае промаха. И на этот раз он смог повернуть мысли Паолы в нужное ему русло. Через пятнадцать минут он получил от неё сообщение, в котором она же сама перед ним извинялась, называла его любимым ревнивцем и писала, что никакой Анжело, даже если это кролик не встанет между ними. Димитро остался доволен собой, Паолой и даже белым кроликом.

Дождь всё лил и Димитро начал скучать не на шутку. Читать не хотелось, смотреть телевизор тем более. Хотелось вырваться хоть куда-нибудь. Как назло, был будний день, все друзья работали, с Серджио выходные на этот раз не совпали, поэтому Димитро немало удивился, когда Серджио ему позвонил.

– Привет, друг, что делаешь? – довольно бодрым голосом поинтересовался он.

– Ciao! Скучаю!

– Ясно, а зря!

– Да ну вас! Все работают, Паола уехала и этот чертов дождь!

– Ой, Димитро, не надо стонать, не всё так плохо! Приезжай вечером ко мне, тем более я завтра выходной, посмотрим фильм какой-нибудь…

– Ну хоть что-то, – Димитро явно повеселел, – может быть закажем пиццу?

– Я не против! – сказал Серджио, он обожал проводить время с Димитро.

Они крепко сдружились еще в студенческие годы и всегда неплохо проводили время вместе, у них были и общие друзья и у каждого свои, но общению друг с другом они всегда старались выделять время, не важно в выходной день или в рабочий. Плюс ко всему прочему, Серджио часто советовался с Димитро в вопросах медицины, ведь несмотря на свой непростой характер Димитро был действительно хорошим специалистом, причем не только в хирургии, но и в общей медицине. В больнице о нем уже ходили легенды. Несмотря на свою славу прекрасного врача, Димитро не упускал возможности подурачиться и отвесить очередной комплимент хорошенькой девушке. В общем успевал везде.

– У меня к тебе вопрос, – продолжал Серджио, – как ты относишься к ящерицам?

– Никак, – хохотнул Димитро, – что это ты заинтересовался живой природой?

– Да тут такое дело… Сегодня привезли пациента, а у него с собой чудище настоящее – игуана! Ему операцию сделали, а он в кому впал, вот такая беда, выявили почечную недостаточность. Перевели его в реанимацию, так вот эта ящерка ползала по всей больнице, потом забралась к нему на грудь и сидела! Зрелище, я тебе скажу, не для слабонервных! Панику на весь наш прекрасный пол навела. Мария вообще боялась в палату заходить. Босс орет, чтобы это чудище убрали. А с другой стороны, куда убрать? Пока сидит в ординаторской, в коробке… и смотрит голодным взором.

– То есть ты меня спросил, чтобы мне ее подкинуть, нет, друг, не выйдет. Открою тебе секрет – я их боюсь! – Димитро нагло соврал. Дело в том, что он понятия не имел, что делать с ящерицей.

– Чёрт, жалко её просто…

– Возьми себе! – не остался в долгу Димитро.

– Я думаю взять, только не знаю, как своей красотке объяснить, она же это чудо природы испугается! А ты один живешь, тебе проще. Когда Паола приходит, можешь ее прятать!

– Извини друг, но Паола завела кролика! И боюсь первое время будет с ним таскаться везде и попытается поселить его у меня. Сам знаешь её замашки! Так что мне зоопарк не нужен.

– Понял, – Серджио явно скис.

С одной стороны, ему было жаль ящерицу, с другой стороны свою девушку. Сколько времени пациент пробудет в больнице неизвестно, прогноз был неутешительным. Плюс ко всему, он был человек одинокий и ящерица, по всей видимости, была его единственным другом.

– Не кисни! Хочешь я террариум ей посмотрю, все равно делать ничего не хочу, а вечером к тебе приеду, вместе поговорим с Агатой. Тем более, в конце концов это твоя квартира, можешь там хоть удава завести! Большая ящерка?

– Не маленькая, где-то сантиметров семьдесят-восемьдесят…

Димитро присвистнул. Паола бы точно испугалась, а зная Агату, как бы в обморок не упала. Ведь Агата боится даже малюсеньких паучков.

– Ладно, главное зверюга травоядная, – заключил Димитро, – из этого и будем исходить!

– О’кей! Ты меня уговорил! Давай, до вечера! – Серджио немного повеселел.

– Фильм, пицца и игуана! Вечер обещает быть интересным! – заключил Димитро, – Ciao, mio caro amico77
  Mio caro amico – мой дорогой друг.


[Закрыть]!

– Увидимся!

Димитро, довольный тем, что нашлось занятие, быстро собрался и отправился в зоомагазин за домом для игуаны. Дождь лил не переставая, но это его уже не расстраивало.

Андреа расхаживал по кабинету своего сына Александра. В его голове не могла уместиться информация, которую ему выложил сын.

– Я не понимаю твоих действий, – только и смог ответить он.

– Не понимаешь или не принимаешь? – вскинул брови Александр. Он сидел в кресле за столом и курил трубку. Как всегда, он был спокоен. Даже разговаривая с отцом, который судя по всему очень нервничал, Александр оставался спокойным.

– Не понимаю! – Андреа слегка повысил голос. – Ладно, вернемся к тому, почему ты сложил сан?

– Я перестал верить в то, чем занимался. – спокойно ответил Александр.

– Что же произошло? Почему?

– Я изучил много литературы…

– Он изучил много литературы, – хмыкнул Андреа, – И что? Как можно в твои годы столь скоропалительно принимать решения? Как подросток ей богу! Пацан!

– Папа, – Александр улыбнулся, глядя на то как отец мечется по кабинету. – Па, успокойся, это было взвешенное решение, я его принимал долго и подумал тысячу раз.

– Приняв это решение, ты лишился дела, которым занимался в жизни… какое бы оно ни было! – Андреа явно нервничал, для него все действия сына представлялись крайне неразумными.

– Я ничего не лишился. Мне кажется я сделал огромный шаг вперед.

– Навстречу чему? Неизвестности? Всё было налажено и чудесно, просто замечательно, почему ты всё сломал? Конечно, с голода ты не умрешь! Я спорить не буду, у тебя накоплен достаточный капитал, да и семья у нас не бедная. Но ты, я так считаю, совершаешь неимоверную глупость. Ты кидаешься из крайности быть священнослужителем в другую крайность – быть безбожником, да ещё таким ярым!

– Папа, да с чего ты взял, что я вдруг стал ярым безбожником? – улыбался Александр.

– Да с того, что ты мне только что сказал! – Андреа повысил голос ещё.

– Брось, – отмахнулся Александр, – я всего лишь изложил свою позицию и не более того. Если ты не можешь её принять, просто подумай как-нибудь на досуге. Не хочешь думать – не думай, всё что я сказал – это лишь моё личное мнение и не более того.

– Я подумаю, – пробурчал Андреа. – Когда ты уезжаешь и куда?

– Через две недели лечу в Индию, затем хочу посетить Непал, Тибет возможно… Не волнуйся, я буду давать о себе знать.

Александр поднялся из кресла, подошел к отцу и крепко его обнял.

– Ты же знаешь, как я люблю вас с мамой… и Доминика… всех. Я очень рад, что вы решили вернуться в Италию, домой, тем более, что всё уже спокойно. Для всех нас это большое счастье.

– И на радостях ты решил уехать? – хмуро спросил Андреа.

– Пап, перестань, не все так страшно, как ты себе вообразил. Это не навсегда.

– А что потом? – поинтересовался Андреа.

– Потом? А потом я решу.

– Ты должен знать, что я недоволен!

– Я знаю, папа, я знаю, – Александр рассмеялся так добродушно, что отец перестал хмуриться и улыбнулся, глядя на него.

Тучи немного рассеялись.

– Пойдем пить кофе, мама, наверное, переживает!

Мама переживала. Не столько из-за решения сына, сколько из-за реакции его отца. Федерика была женщиной на редкость умной и рассудительной. Никогда она не закатывала истерик своему мужу или отцу и тем более детям. Её спокойствие передалось по наследству Александру. Она умела логически обосновать любую свою прихоть или любое событие и Андреа не оставалось ничего иного, как просто следовать её советам, будь то бизнес или план на выходные. Она никогда не была рьяной католичкой, свои редкие походы в церковь она объясняла данью традиции и ничем иным. Когда Александр заявил о своем желании стать священником, Федерика была немало удивлена, но списала всё на влияние Андреа и поездки летом на Сицилию, на этом и успокоилась. Как она любила повторять – у каждого свой путь. Эту фразу у нее перенял Александр и полностью поддерживал мать в этом вопросе.

– Ну как ваши дела? – Федерика встала навстречу сыну и мужу.

– Всё прекрасно, мы отлично поняли друг друга, – Андреа поцеловал супругу в щечку.

– Главное не нервничай, дорогой. Дети выросли… и уже очень давно. Каждый взрослый человек имеет право на самоопределение и свободу мысли.

– Дорогая, ты как всегда права, – улыбнулся Андреа. – Кстати, Але, куда ты денешь кота на время путешествия? Подкинешь брату или нам? Может Алессандро?

– Возьму с собой, – пожал плечами Александр.

Родители переглянулись и Федерика рассмеялась своим заливистым смехом.

– Бедный Феликс! Его хватит удар!

– Ну что ты, ма, – Александр поднял мирно дремлющего в диванных подушках кота на руки, – говорят индийские кошки весьма привлекательны!

Димитро наконец нашёл то, что искал. Огромный террариум два на два и на полтора метра. Он задумчиво разглядывал это чудо с мыслью: во-первых, где его можно поставить в квартире Серджио и во-вторых, как его туда отвезти. Решение второго вопроса казалось проще, хотя бы потому, что он всегда мог попросить Алессандро о каком-либо одолжении в этом роде. Первый вопрос его смущал больше. Продавец магазина крутился рядом, задавая разные вопросы про возраст, размер, привычки игуаны. Ответить ни на один вопрос Димитро не мог, чем немало удивлял продавца. В итоге последний заскучал, решив, что покупать Димитро ничего не собирается и с голосом полным надежды предложил: