Текст книги "Маньяк"

Елена Гайворонская
Маньяк

В детский сад, где Наталья Павловна работала воспитателем, однажды зимой пришёл милиционер. Дети выразили бурный восторг по поводу гостя. Они ещё пребывали в нежном возрасте, когда знакомство с милицией вызывает только радость. Милиционер дал ребятишкам примерить фуражку и потрогать кобуру, а Наталью Павловну пригласил выйти на минутку в холл, где уже собрались остальные работницы детсада – чисто женский коллектив, не считая сторожа Сергеича, военного пенсионера, дремавшего у себя в каптёрке. В холле милиционер вытащил из портфеля и продемонстрировал всем отпечатанный на бумаге размера «А 4» фоторобот угрюмого мужчины лет тридцати с широкими скулами, сросшимися у переносицы бровями и маленькими недобрыми глазками, сказал:

– У нас в районе появился маньяк. Он нападает по вечерам на женщин в тёмных дворах, подворотнях и разных закоулках. Поэтому по возможности вы должны избегать таких мест.

– Ха, – сказала бойкая на язык повариха Тамара, – сейчас в четыре часа темнеет, а улицы ни фига не освещаются. И живём мы не на Тверской и не на Рублёвке, а как раз в этих самых глухих дворах. Как прикажете с работы возвращаться?

Милиционер замялся и предложил два варианта: либо пусть кто-нибудь встретит, либо им придётся обходить дворы по широкой освещённой улице, и уже в последний момент нырять во двор. И велел, что если кто-нибудь увидит человека, похожего на этот фоторобот, незамедлительно звонить 02, или лично ему, участковому Васину Андрею Петровичу. И положил на тумбочку свою визитку.

– Я лучше Вам позвоню, – произнесла с кокетливой улыбкой Тамара, и на её пухлых щёчках призывно заиграли ямочки, – а то меня встречать некому. А я и не знала, что у нас такой молодой красивый участковый.

Остальные работницы тоже одобрительно рассмеялись.

Участковый, который и впрямь был не старым и довольно симпатичным, засмущался и даже покраснел.

– А вы не женаты? – Продолжала гнуть свою линию Тамара.

– Я вам фоторобот оставлю, – уклонился от ответа участковый, – повесьте где-нибудь при входе. Пусть родители детишек тоже на него внимание обратят.

– Непременно повесим на самом видном месте. – Заверила заведующая, а Тамара притащила с кухни несколько сырников, наспех завёрнутых в салфетку, и принялась совать участковому, приговаривая:

– Возьмите, а то я много наготовила много, а детей пришло мало. Распростудились. Работа у вас тяжёлая, небось и перекусить толком негде.

Милиционер неловко отказывался, но от поварихи отделаться было не проще, чем от маньяка. Тамара была настоящим мастером своего дела, готовить умела и любила, но ещё больше обожала кормить всех вокруг.

– Берите, – с улыбкой сказала заведующая, – иначе не отстанет. Потом спасибо скажете. Тамара – знатная повариха.

– Может, чаю хотите? – Предложила Тамара.

Но участковый, несколько обалдевший от такого напора, замотал головой, запихнул в пухлый портфель кулёчек с сырниками, скороговоркой пробормотал слова благодарности и пулей вылетел во двор.

– Ну, Тома, ты своим темпераментом напугала человека. – Сказала, улыбнувшись, заведующая.

– Больно мужики пошли пугливые. – Негодующе фыркнула Тамара. – А ещё милиционер…

И, подперев пухлыми кулачками пышные бёдра, гордо удалилась на кухню. Наталья Павловна вернулась в группу, как раз вовремя – дети стали играть в догонялки, и едва не опрокинули аквариум. Маша и Света чуть не подрались из-за куклы Барби. А непоседа Стасик взобрался на стульчик и распевал во всё горло:

– Эй, девушка-красавица, ты мне очень нравишься!

У меня есть три жены, а четвёртой будешь ты!

– Ой, да кому ты нужен? – Обронила похожая на ангела белокурая кудряшка Оленька и добавила словцо, крепкое даже для взрослых ушей.

– Что я слышу? – воскликнула Наталья Павловна. – Оля, ты знаешь, что это очень плохое слово и воспитанные девочки его не должны произносить?

– Так моя мама говорит. – Невозмутимо пояснила Оленька. – Когда папа начинает кричать, что ему всё осточертело, и он найдёт себе другую жену.

Наталья Павловна присела перед девочкой на корточки и стала объяснять, что иногда взрослые в гневе говорят не то, что хотят, а даже наоборот – то, за что потом становится стыдно. Что иногда слово бывает очень грозным оружием и больно ранит. И если наговорить слишком много плохих обидных слов, то это всё равно, что побить, только будет болеть не снаружи, а внутри: в голове, груди, где сердце. И что есть слова, которые не должны быть произнесены никогда. Потому что они несут в себе такую страшную злую силу, что порой взрослые умные люди могут заболеть.

– Даже умереть могут? – Вдумчиво спросила посерьёзневшая Оленька.

– Умереть, конечно, не могут. – Ответила Наталья Павловна. – Но вот поссориться на всю жизнь два человека из-за таких неосторожно сказанных слов могут вполне. Ты же не хочешь ни с кем серьёзно поссориться?

Оленька замотала головой. Наталья Павловна погладила её по кудрявой макушке и велела одеваться на прогулку. Она поймала себя на том, что сама разволновалась, даже губы предательски задрожали, хоть уже и время прошло… Ей казалось, что всё плохое осталось позади, но иногда какая-нибудь мелочь неумолимо прокручивала кассету воспоминаний назад, выхватывая те эпизоды, которые Наталья Павловна больше всего старалась забыть. И становилось грустно. Сейчас, говоря маленькой девочке о ранящих словах, Наталья Павловна вспомнила Артёма – бывшего любимого мужчину, бывшего мужа, отца Никиты, наверно, тоже бывшего, судя по ледяному безразличию, которое тот демонстрировал к малышу.

– Ты деградировала среди памперсов и детских соплей. С тобой не о чем поговорить. – Говорил он раздражённо.

– Давай купим билеты в театр, пойдём на выставку, или куда-нибудь ещё, – предлагала Наталья.

– Когда мне ходить?! Я, между прочим, работаю! – Снова сердился муж.

Однажды Наталья напомнила, что она по профессии педагог, а не бизнес-леди, и всегда хотела работать по специальности, что Артём прекрасно знал, но бывший любимый разозлился на неё ещё больше. Сказал, что Наталья могла бы найти приличную работу в частной школе, или пойти в богатый дом гувернанткой, и зарабатывать хорошие деньги, а не торчать в этом убогом муниципальном саду за три копейки.

Наталья пыталась объяснить, что работает в детском саду ради сына: тот ещё маленький и очень скучает по маме, но супруг пришёл в ярость. Он кричал, что она полная дура, растит маменькиного сыночка, а не нормального мужика, что хочет испортить жизнь сыну, как испортила ему, Артёму…

Даже то, что она в двадцать пять – Наталья Павловна, а он такой умный, деловой, незаменимый – всё ещё Артём, его тоже бесило. Хотя как объяснить, что для трёхлетних карапузов и их родителей она была бы Натальей Павловной даже в восемнадцать лет? Профессия обязывает.

Сначала Наталья тихо плакала в подушку, стараясь разобраться, в чем она виновата, что с ней не так, и как это изменить, но потом поняла, что раздражает мужа уже одним фактом своего существования, и этого не поменяешь никак. С мучительным осознанием ситуации пришло горькое, но спасительное решение о расставании. Артём только того и ждал. Быстренько собрал вещички, выдал напоследок тираду о том, что Наталья не оценила его благородства – ведь мог бы послать её беременную к чертям, а он, как честный человек, женился, дал ребёнку свою фамилию, и теперь вот должен платить алименты. Но пусть Наталья не рассчитывает, что будет жировать на его денежки – официальный доход Артёма две тысячи рублей. Думала, дорогуша, вечно сидеть на его шее – не выйдет…

Наталья Павловна невольно закрыла ладонями уши и замотала головой, словно боялась снова услышать те страшные слова снова. Она постаралась вернуть мысли в позитивное русло – так советовала подруга, выучившаяся на психолога. У неё есть сын Никита – милый славный добрый мальчик, характером вовсе не похожий на отца, хоть и такой же светловолосый, и бровки морщит порой как Артём. Хорошо, пусть похож, но на того Артёма, которого знала Наталья в первые годы их любви. Когда Артём называл её любимой и самой красивой в мире, умолял родить ему сына, а потом дочку. Это потом он не стал супер-пупер менеджером в супер-пупер фирме и встретил там другую супер-пупер женщину…

– Мама, я оделся, можно на улицу? – Подбежал к ней сын.

Наталья Павловна его обняла, поцеловала пухлую щёчку.

– Можно, солнышко.

И уже громко, бодрым голосом объявила:

– Дети, все идём гулять!

Дети, как разноцветные горошины, выкатились в детсадовский дворик.

– Натальпална, а чё там за дядьку повесили у двери? – Дёргал за рукав неугомонный Стасик.

– Это нехороший человек. – Ответила Наталья Павловна. – Очень опасный хулиган. Если вы его увидите – срочно скажите взрослым, чтобы звонили в милицию.

– Я слышал по телевизору. – Встрял Толик, – это маньяк. Он на женщин в нашем районе нападает. Из-за него мама боится ходить по вечерам. Даже за мной вместе с дедушкой приходит.

– Я знаю, кто такие маньяки. – Заявил Стасик. – Это вампиры. Злющие, нападают, кусают за шею и пьют кровь.

Тут он оскалил зубы, скорчил свирепую рожицу, громко зашипел, растопырил пальцы, – и в таком устрашающем виде пошёл в сторону девочек, которые завизжали пронзительно и восторженно и принялись разбегаться, кто куда.

– Дети, это плохая игра! Давайте поиграем во что-нибудь другое! – Тщетно взывала к ним Наталья Павловна.

– Оставь. – Махнула рукой Ольга Васильевна, воспитательница старшей группы, – детки любят страшилки. Не хуже взрослых. Пусть себе бесятся. Их-то мамаши разберут, и на машинах увезут, а нам, как раз, дворами топать. Жаль, в разных сторонах живём, а то бы вместе пошли. Мой муж сегодня на сутках, так что одной возвращаться. Вот лучше бы не знали, так и не думали. А сейчас – брр.

Наталья вздохнула.

В коридоре её изловила повариха Тамара, сунула в руки алюминиевую кастрюлю с винегретом:

– Гляди, сколько осталось. Совсем заелись детки. На, забирай домой, не выбрасывать же. А ты сегодня допоздна, дома, небось, и поужинать нечем.

– Забежим в магазин по дороге. – Отнекивалась Наталья, но спорить с поварихой было бесполезно.

– Бери, говорю! – Прикрикнула она. – Вон, худющая какая, на просвет смотреть можно. Ещё ребёнка голодом уморишь!

Наталья не стала объяснять, что у них с сыном такая конституция – сколько не ешь, не в коня корм. Ей не хотелось спорить с Тамарой, как не хотелось после работы по морозу тащиться в магазин, да и, если совсем честно, денег лишних не было – с зарплаты воспитательницы плюс нянечки не разгуляешься, так что винегрет к ужину был не лишним.

– Мне и положить-то некуда. – Развела руками Наталья.

– В кастрюле и неси, а кастрюлю завтра вернёшь, – разрешила повариха.

– Спасибо. – Согласилась Наталья.

– За что? – Искренне удивилась Тамара. – Вот уж не за что!

Ближе к вечеру, когда начало смеркаться, за ребятишками потянулись мамочки. Каждая смотрела на фоторобот, охала и рассказывала Наталье Павловне, как страшно идти домой одной, так страшно, что стоит поймать такси, вызвать мужа с доберманом, нанять охранника или объединиться в большую компанию и провожать друг друга до рассвета.

Вначале Наталья рассеянно слушала вполуха и машинально кивала. Но после пятнадцатого излияния, когда совсем стемнело, и обнаружилось, что узкую улочку, по которой Наталье Павловне с Никиткой возвращаться домой, освещает один-единственный тусклый фонарь, да свет из вечерних окон, неожиданно почувствовала тревожный холодок в груди.

«Глупости, – мысленно поругала себя за трусость Наталья Павловна, – наслушалась бабьей болтовни. Стыдно, ей Богу. Кому ты нужна – нападать? В старой дублёнке, с авоськой и ребёнком в придачу.»

– Наталья, пригляди за моими, я сбегаю в ларёк. – Сказала Ольга Васильевна. – Мандарины привезли недорого. Тебе взять?

Напротив ворот детского сада поставили разъездной ларёк с фруктами и овощами. Этим пользовались работницы: удобная возможность отовариться, практически не отходя от рабочего места и по разумной цене.

– Ага, возьми полкило. Побалую ребёнка. – Кивнула Наталья и, собрав в кружок своих и Ольгивасильевных дошколят, затеяла хоровод.

В семь забрали последнюю девочку. Наталья подошла к Никитке, сосредоточенно красящему большую машину в книжке-раскраске, потрепала в вихрастую макушку.

– Котёнок, пошли домой.

Она собрала сумку. Поставила в авоську алюминиевую кастрюльку с винегретом. Сверху кулёк с мандаринами. Помогла Никитке завязать шнурки. Постучала сторожу Сергеичу, чтобы закрыл за ними калитку.

– Осторожнее, – напутствовал добрый сторож, – вокруг лучше обойдите, по освещённой улице. А то здесь темнотища, мало ли что.

– Вокруг в два раза дальше, а я с ног валюсь. – Сказала Наталья Павловна. – Хватит пугать-то.

– Как знаешь, – ответствовал Сергеич и загремел замком за спиной у Натальи.

Было тихо и безлюдно. Казалось, город вымер. Редкие тусклые фонари освещали острые углы домов, голые стволы деревьев и сгорбленные автомобили. Деревья колыхались, скрипели на ветру и отбрасывали длинные корявые тени, которые как жирные змеи бесшумно скользили по земле. Наталья невольно прибавила шаг. Никитка семенил рядом, крепко уцепившись за мамину руку.

Вдруг откуда-то вынырнул мужчина и пошёл в том же направлении, что и Наталья с Никиткой, держась позади них, метрах в пятидесяти.

– Скоро будем дома. – Сказала Наталья и свернула в тёмный проходной двор, подсвещаемый лишь луной да светлячками окон. Впереди маячила родная пятиэтажка.

– Как темно. – Проговорил Никита, ещё крепче цепляясь за мамину руку.

Мужчина, следовавший позади них, свернул в этот же двор и снова оказался у них за спиной.

Наталья невольно прибавила шаг, но Никитка шёл не слишком быстро, и Наталья спиной ощущала, как расстояние между ними и незнакомцем медленно, но верно сокращается.

– Мама, какой-то дядька идёт за нами. – Полушёпотом проговорил сын.

Страх малыша придал Наталье мужества. Она почувствовала себя увереннее и сильнее.

– Дяде просто в ту же сторону, что и нам. – Сказала Наталья.

– А вдруг он – маньяк? – Дрожащим голоском спросил Никита. – Мам, давай пойдём быстрее!

– Никакой это не маньяк, просто прохожий, – возразила Наталья, переходя на трусцу. – Вон наш подъёзд. Сейчас придём домой, и будем ужинать.

– А что на ужин?

– Котлеты и винегрет…

Бац! Натальина правая нога неожиданно поехала вперёд, за ней левая. Наталья поняла, что падает. Желая удержать сына, вскинула вверх правую руку, в которой сжимала его ладошку и грохнулась на раскатанную ледяную дорожку. Брякнула оземь кастрюля, мандарины выпрыгнули из порвавшегося кулька и раскатились как бильярдные шары от меткого удара кием.

Мужчина, шедший позади, в два прыжка оказался рядом, склонился над Натальей, подхватил её под локоть и потянул вверх.

– Помогите! – Завопил во всю глотку Никита. – Маньяк!

От неожиданности мужчина отпрянул в сторону, а Наталья, лишившись опоры, снова грохнулась, но уже на коленки.

– Я не маньяк! – Испуганно возразил мужчина. – Я только вам помочь хотел. Вот… – Он присел на корточки и принялся подбирать мандарины и класть в пакет Натальи.

– Извините. – пробормотала Наталья, тоже собирая мандарины. Её щёки пылали от стыда, только в темноте этого не было видно.

Когда мандарины были собраны, оба поднялись и стояли друг против друга, смущённо улыбаясь. В неясной свете лампочки, горящей над подъездом, Наталья разглядела его лицо – доброе, открытое, немного усталое, совсем не похожее на фоторобот.

– Спасибо. – Отряхиваясь, пробормотала Наталья. Хорошо, что в темноте симпатичный незнакомец не мог разглядеть её конфузливого румянца.

– Не за что. – Сказал мужчина, – Мы почти соседи. Я недавно переехал в тот дом. – Он махнул в сторону отгороженной забором новой монолитной башни, против которой в своё время выступали жильцы окрестных домов, но которую всё равно построили, что сейчас оказалось вовсе не плохо. – Часто вижу вас с мальчиком.

– А мы вас не видели. – Заметил ещё не оправившийся от испуга подозрительный Никита.

– Наверно, это потому, что я обычно передвигаюсь на машине, – сказал мужчина, – а вчера в меня въехали. Не сильно, но пришлось отогнать в сервис. Кстати, меня Владимир зовут, дядя Вова, значит, – пояснил Никите.

– Наталья. – Сказала оправившаяся от смущения Наталья.

– Павловна. – Поправил сын. – А меня зовут Никита.

– Давайте я вам по-соседски сумки донесу, – предложил Владимир, и. улыбнувшись Никите, – не возражаешь? Папа не будет ругаться?

– Не будет. – Сказал Никита. – Он к другой тёте ушёл.

– Никита! – Воскликнула Наталья Павловна, – Спасибо, не надо, – это уже адресовалось новому знакомому.

– Мне не трудно. Заверил тот, и быстро понёс сумки вверх по лестнице на четвёртый этаж.

– Вы любите винегрет? – Спросил у двери квартиры Никита.

– Люблю. – Улыбнулся Владимир.

– Тогда пойдёмте к нам на ужин.

– Дядя, наверно, домой торопится. – Одёрнула сына Наталья. – Его тоже дети ждут.

– Не ждут. – Улыбка Владимира потускнела. – Моя дочка Катюша с её мамой тоже к другому дяде уехали. Теперь за городом живут, в коттедже. Теперь только по выходным иногда видимся.

– А сколько лет Вашей дочке? – Оживился Никитка.

– Наверно, как тебе, пять. Угадал?

– Мне через месяц шесть будет. – Гордо поведал Никита.

– Ой, что ж мы за дверью стоим? – Заторопилась Наталья и зазвенела ключами, отпирая. – От этого маньяка у меня сегодня просто мозги набекрень.

– В нашем садике портрет повесили. – Объяснил Никита. – Такой страшный дядька!

– Как я? – Засмеялся Владимир.

– Нет, Вы не страшный. – Сообщил Никита. – Я испугался, потому что со спины Вас не рассмотрел. А теперь вижу, что Вы хороший. Когда дочка к Вам приедет, приходите к нам поиграть, я ей свои машинки и книжки покажу. А ещё мы можем покататься с горки во дворе, только если светло…

– Непременно покатаемся. – Владимир погладил мальчика по вихрастой макушке. – Катюша будет очень рада такому другу.

– Ты дядю совсем заболтал. – Сказала Наталья. – Беги руки мыть.

– Пойдём вместе. – Предложил Владимир. – У меня тоже руки грязные.

Никита согласно кивнул и по-хозяйски направился в сторону ванной. А Наталья метнулась к зеркалу, быстро поправила густые тёмные с лёгким медным отливом волосы и с удивлением обнаружила, что, не то от прогулки по морозу, не то от недавнего волнения, бледность последних месяцев отступила, дав место лёгкому здоровому румянцу, потухшие глаза заблестели, а поблекшие губы налились розовым соком. А возможно тому причиной было учащённо бьющееся сердце…

Однажды утром весь детский сад судачил о том, что Наталья и Никитка приехали утром на сверкающей иномарке. И хотя единственный в коллективе мужчина сторож Сергеич, по определению – знаток и эксперт автомобилей, объявил, что машина не новая, и не такая уж дорогая, главным событием дня стала иномарка. Вернее даже не иномарка, а то, что глаза Натальи Павловны, доселе наполненные чёрной тоской, засияли мягким медным светом, а на губы вернулась робкая счастливая улыбка.

А потом пришёл участковый милиционер, собственноручно снял фоторобот, объявил, что маньяк пойман, и бояться больше не нужно.

Наталья, забежавшая в обед на кухню за компотом, застала участкового за столом в компании Тамары. Та называла его Андрюшей и подкладывала ему в тарелку котлеты с картофельным пюре. А тот ласково повторял, что Томочка – знатная повариха.

Февраль 2006 г.