Текст книги "Американская мечта, или Социальное сравнение России и США"

1.2. Происхождение со стороны папы

Однако больше всего я знаю о моих предках со стороны папы, и нас, потомков, очень много. Все люди хорошие и дружные. Только правнуков у моей прабабушки – 25, а с маминой стороны по женской линии я буду единственной правнучкой. Среди потомков – люди разных профессий: есть учёные, инженеры, учителя, музыканты и другие, оставившие след в жизни города, страны, а кое-кто даже мира. Мы знали, что предки – крестьяне, и очень интересную информацию мне удалось добыть в недрах интернета на разных сайтах, а также на административном сайте деревни, где жили предки. Ещё была проведена большая работа моими родственниками с архивами, которые хранятся в нашей городской библиотеке – метрическими книгами из церкви этого села, где записывались акты рождения и смерти. Моим родственникам удалось без каких-то пробелов дойти до предка Андрея Мещерякова, который родился в селе Калиновское, что около Камышлова, в 1775 г. Где-то в середине XVIII века (не раньше 1722 г. и то в отдельных местах) начались записи в метрических книгах, так что эта запись, наверное, первая возможная.

Мещеряковы появились в Калиновской еще за 100 лет до рождения Андрея. Калиновскую слободу в 1674 г. основали слободчики Алексей Иванович Мещеряков и Владимир Качесов, получившие приказ от Тобольского воеводы. Слобода, по моему прежнему знанию, была поселением, вспоминается немецкая слобода в Санкт-Петербурге и Москве. Кстати, для молодёжи: в немецкой слободе жили не только немцы, но и другие иностранцы, не знавшие русского, то есть «немые». Я знала, что были также профессиональные слободы в городах – ямщицкая, купеческая. Позднее слобода – это тоже крупное сельское поселение. Однако, что было новым для меня: оказалось, в XVII веке в Российской империи слобода – это был целый новый осваиваемый район, который позже в XVIII веке стали именовать волостью. И люди, которые брались за освоение слободы в качестве частной инициативы и находили крестьян, которым создавали условия для жизни на новом месте, назывались слободчиками (тоже в отличие от другого понимания слободчиков как людей, которые просто жили в слободе). Оказывается, слободчикам (неудачный термин) отводится роль тех людей, которые были ключевыми в XVII веке для быстрого освоения Западной Сибири и Восточного Урала – всего за 60-70 лет (1630–1690-е гг.); а ведь освоение европейской части России растянулось на несколько столетий. Также слободчикам принадлежит заслуга в том, что они обеспечили продуктами сельских хозяйств горнодобывающую промышленность, ведь привоз продуктов на заводы, которые были основаны при Петре I (1723) из европейской части страны был бы невозможен из-за удаленности. Как заметил историк XIX века Н.Н. Оглоблин, «для малонаселенной Сибири эти слободчики были находкою».

Существовало два вида слобод: построенная на государевы деньги слободским приказчиком и организованная на частный капитал одним или несколькими слободчиками. Первые слободы были государственными, и управлял ими приказчик, но потом частное предпринимательство в лице слободчиков стало расцветать. Некоторые слободчики получали заём, иногда от государства, для строительства слободы, а другие были изначально богатыми людьми. «В 1630–1690 гг. слободчиками было основано 25 слобод (главным образом в Западной Сибири), куда стекалось гораздо больше крестьян, чем в селения, основанные по правительственной инициативе». Михаил Ломоносов пишет в «Записках по Русской Истории», что «не государство, а гражданское население освоило Сибирь, где казаки оставшиеся и размножившиеся после победителя в Сибире, а также поморские жители с Двины и из других мест, что около Белого моря, главное имеют участие». Надо, однако, отметить, что современные историки-сибиреведы пришли к выводу о тесном переплетении правительственной и народной коллективизации в ходе освоения Сибири. На первом этапе распределялась земля, затем строились казенные и частные амбары, судебная изба, а также церковь. «После землеотвода слободчики отправляли своих агентов для поиска людей, желавших поселиться в новой слободе. Переезд новых слобожан и обустройство на месте стоило немалых денег. Так, слободчик Иван Стельков пишет, что доставка и обустройство поморских крестьян обошлись ему в 450 рублей (когда корова стоила 2 руб.). Значительного вложения требовала распашка целины. Так, сибирский слободчик Потапов писал, что распашка земли близ Братского острога, для новоприбывших на льготу пашенных крестьян обошлась ему в 300 рублей». Выгода для слободчиков заключалась в том, что давалось освобождение от налогов для них и крестьян на пять лет и право набирать желающих людей из черносошных крестьян, как правило, без значительного уменьшения тягла. Тягло – это система разных повинностей, изначально натуральных, а потом денежных, существовавших в России с XV до начала XVIII века. Например, тяглом в XVII в. являлись стрелецкий хлеб или стрелецкие деньги, ямские, данные (разные прямые налоги) и оброчные деньги. Черносошные (позднее назывались государственными) крестьяне были свободными – с землёй, за которую они должны были платить налог. Крестьянская община несла коллективную ответственность за уплату налогов своими членами. Тягло и повинности распределялись общиной.

Часто уезжали в новую слободу старшие сыновья с семьями или одинокие крестьяне без земли (бобыли), то есть те, у кого не было своей земли, в основном из северных, поморских территорий. Доход слободчики получали от монопольного права заводить на территории своих слобод торговлю, винокурение и кабаки. Через 5 лет присылался государственный приказчик, а слободчик становился налогоплательщиком или крестьянином, однако иногда слободчики заводили новую слободу; много слобод было освоено и боярскими детьми. В 1722 г. в Калиновскую слободу уже входило 21 селение: с. Калиновское, с. Ильинское и 19 деревень. Более того, Камышловский, куда вошла Калиновская волость, и Шадринский уезды служили житницей для соседних нехлебородных уездов. То есть, наша слобода (позднее волость) Калиновская – одна из 25, которые были решающими для освоения Восточного Урала и Западной Сибири; а также для создания продовольственной базы для развития горнозаводской деятельности на Урале! Однако и государственная коллективизация, по мнению современных историков, тоже была очень важна, поскольку параллельно происходила организация обороны, системы связи и других государственных мероприятий.

К концу XVIII в. Урал производил свыше 80 % российского чугуна и 100 % меди. «В течение 200 лет вся Россия пахала, жала, ковала, рубила железом Урала, она носила кресты из уральской меди, ездила на уральских осях, стреляла из ружей уральской меди, пекла на уральских сковородках. Бренчала уральскими пятаками в кармане». К середине XVIII в. на Урале было свыше шестидесяти заводов, а к концу столетия – уже 176. «Общий объем вывоза железа в Англию, Францию, США достиг почти 4 миллионов пудов. Россия в это время занимала первое место в мире по выплавке чугуна и первое место в мире по производству меди (уральской медью Россия до середины XIX века, не имея конкурентов, продолжала снабжать всю Европу)». Кроме того, по технологиям уральская горно-металлургическая промышленность соответствовала самым современным образцам своего времени.

Такой быстрый и невиданный в мире прорыв в металлургии сопровождался жёсткой эксплуатацией народа. B 1723 г. Калиновская слобода (вместе со многими другими) была прикреплена к Уральским казенным заводам, то есть, зимой крестьяне должны были нести повинность – работать подсобными рабочими, например, подвозить дрова на завод. Крестьяне против этого бунтовали. В 1812 г. в Калиновскую волость для усмирения крестьян была направлена воинская часть. Участвовали калиновцы и в волнениях 1842 г., против посадки картофеля, в так называемых «картофельных» бунтах. В 1871 г. в Калиновском было открыто «безвозмездное» училище.

У Алексея Ивановича было 4 сына (Пимен – старший, Даниил, Иван – три имени сохранились), сведения о них я нашла за 1710, 1719 гг. Они были казаками, у которых была пушка в распоряжении, поэтому они назывались пушкарями и получали государственное жалованье, ну и крестьянское хозяйство в Калиновском было основным подспорьем. Казаки защищали крестьянские хозяйства от периодических набегов живших в этих местах племён.

К концу XVI столетия на площади в 10 млн кв. км (это вся Сибирь) проживало лишь 200-220 тыс. человек, принадлежащих к многочисленным народам с маленьким населением, которые различались между собой по языку, хозяйственному укладу и социальному развитию. Говорить о какой-то гармонии между этими народами до прихода русских не приходится – там были и распри, и войны, и грабёж, и оттеснение на худшие земли, и ассимиляция. Не случайно Сибирское ханство во главе с Кучумом так быстро было завоёвано небольшим войском Ермака, в частности, и потому, что часть племён сразу перешла на российскую сторону. Положительна была политика России, которая поощряла переход местной знати на сторону русского царя, они становились татарскими служилыми людьми и получали жалованье. Например, глава татарских служилых людей получал больше, чем русский глава в Тобольске, столице Сибирской губернии. Татарские служилые люди очень активно участвовали в строительстве острогов и городов и освоении Сибири. Включение Сибири и Урала «в состав России осуществлялось как насильственными, так и мирными методами при общем доминировании последних, что в целом создавало благоприятные условия для межэтнических и межкультурных взаимодействий».

Межкультурные, межэтнические связи на Урале были очень плотными, поэтому возникали межэтнические народности – тептяри и бобыли, кряшены, нагайбаки. Нагайбаки обладали нагайбакским говором татарского языка, однако были православными христианами и проживали на юге Урала. Тептяри и бобыли – смесь татар и финно-угров, проживающих в Оренбургском крае. Кряшены – православные татары. Синтетические культуры, например, у уральских марийцев, возникли на основе синтеза язычества, христианства, ислама. Казаки Калиновского отражали набеги башкирских племён. Что же было с Башкирией? После взятия Казани Иван IV обратился к башкирским многочисленным племенам по вопросу о добровольном присоединении к России. На башкирские земли посягали другие народы, например, Ногайская Орда, поэтому в 1554–1557 гг. велись переговоры между царским наместником и многочисленными племенами башкир о добровольном присоединении. Царское правительство гарантировало мирную жизнь, совместное отражение вражеских агрессий, соблюдение вотчинного права башкир, свободу вероисповедания, невмешательство во внутренние дела и сохранение местного самоуправления. А башкиры признавали себя подданными Русского государства, обязались нести воинскую повинность и выплачивать ясак. Однако северо-восточные зауральские башкиры (около Калиновской слободы) входили в Сибирское ханство, поэтому были присоединены позже, после его падения.

Интересным кажется дошедшее до нас имя предка – Алексей Иванович. В те времена, если ты был простого звания, то звали «Петька», «Ванька» даже разбогатевших крестьян, которые осваивали слободы. А вот по имени-отчеству звали только боярских детей. К боярам Мещеряков точно не относился, а вот к очень уважаемым казакам – возможно, да. Слободчик должен быть обеспеченным человеком, потому что первые годы он обеспечивал крестьян, которые согласились переехать в слободу, и Алексей Иванович был явно молодым человеком, когда поехал осваивать Калиновскую слободу, судя по годам службы его детей. Если подумать об очень уважаемых казаках с той же фамилией, которые жили в тех краях и могли получить указ Тобольского воеводы, поскольку Калиновская слобода тогда относилась к Тобольской губернии, то вспоминается Матвей Мещеряк, основатель Уральского казачества. Насчет потомков Матвея Мещеряка и других атаманов точно ничего неизвестно. Вроде бы его потомки жили в начале XVII века (данные за 1627–1628 гг.) в Березове (который входил в Тобольский разряд – это объединение нескольких уездов, и сам был центром Берёзовского уезда) и называли себя уже Мещеряковыми, но потомками Мещеряка, а потом уже разъехались по разным поселениям по приказу Тобольского воеводы. Интересна информация про Владимира Качесова (упоминается вторым и без отчества), который вместе с Мещеряковым основал слободу, тоже, возможно, связывает его с тем же Березовым. Фамилия Качесовых – ханты-мансийская или коми-зыряновская, зафиксирована в округе Березова; а потом уже эта фамилия стала распространенной в Калиновской слободе и округе, в двух вариантах – Качесовых и Качюсовых. Другая интересная деталь – что малые народы, татары получали возможность тоже быть во главе новых осваиваемых районов.

Матвей Мещеряк, один из 5 атаманов, которые играли ключевую роль вместе с Ермаком при взятии Сибири, возглавил войско после смерти Ермака и сам погиб в 1588 г. Известно, что Матвей Мещеряк приехал из Мещерского края, расположенного в междуречье Оки и Клязьмы. Ещё в ранний древнерусский период мещёра (финно-угорское племя) была полностью ассимилирована заселившими этот край кривичами, предками русских. Но версия насчёт Матвея Мещеряка – это, конечно, просто легенда, хотя возможно, правдивая. Однако существенная роль Алексея Ивановича Мещерякова, а также других слободчиков в освоении Сибири и Восточного Урала незаслуженно нами, даже прямыми потомками, забыта.

Отец другого моего дедушки, Даниил Головин, был бригадир хитников из Белоярского. Хитник – это авантюрист, по общепринятому значению этого слова, но на Урале хитниками называли тех, кто искал минералы и добывал их без официальной лицензии. В 1830 г. крестьянин из Белоярской волости Максим Стефанович Кожевников, работающий вместе с товарищами по сбору смолы, нашёл изумруд и сообщил в Екатеринбург. 23 января 1831 Яков В. Коковин, командир Екатеринбургской Гранильной фабрики, вместе с работниками находит камни в местах, которые становятся первыми изумрудными копями на Урале и в России. Много новых камней было здесь найдено помимо изумрудов, в том числе впервые в мире были обнаружены александрит, гинзбургит и клинобехоит. Был найден гигантский изумруд, который сейчас хранится в Музее А.Е. Ферсмана в Москве. После первых активных 20 лет разработки, добычи прекрасных экземпляров камня прииски стали простаивать, и в 1862 г. они переданы в аренду в частные руки, однако и после смены нескольких хозяев прииски в основном простаивают. В 1891–1892 гг. местные крестьяне получили право на их разработку на 8 лет в связи с голодом, который охватил Россию. Государство оказывало различную помощь, в том числе выделяло ссуду в виде зерна, и, видимо, в каждой конкретной местности что-то ещё добавлялось. В 1899 г. прииски были проданы англо-французской компании. Однако академик А.Е. Ферсман говорит об уникальной ситуации до революции: что на Урале мастера, которые издавна славились камнерезным делом, не могут заполучить уральские камни, а вынуждены закупать плохого качества камни везде по миру, поскольку англо-французская компания ничего не продаёт в России – всё отправляет в Европу. Любая добыча в российской компании – государственная, и почти вся уходит в Санкт-Петербург, оставшееся достаётся Екатеринбургской гранильной фабрике; а вот местным кустарям, ювелирам – ничего. И тут Ферсман пишет о лазейке, которая спасала любителей камней и ювелиров. Он пишет о районе Белоярского: «Часть камней сбывалась рабочими асбестовых копей, часть – продавалась у некоторых определенных лиц в Белоярском, но большую часть можно было купить только в самом лесу и через знающего ямщика; если удастся заслужить его доверие, можно легко попасть к тем центрам хитных работ, где продается камень. Этот путь покупки изумрудов хорошо был известен Екатеринбургским ювелирам, часто навещавшим этот район и здесь в лесу скупавшим хороший камень». 1917-й был годом суперактивности для хитников, поскольку никаких владельцев не существовало. С 1920-1921 г. начинается советский период в разработке приисков.

Еще расскажу и о семейной легенде: как-то прадед, выпив, решил спрятать добытые недавно изумруды и закопал в огороде – время видимо было уже тревожное, после революции, не ровен час, тебя ограбят или все добро экспроприируют. А наутро не смог вспомнить, где закопал (я думаю, точнее – не смог найти), перерыл весь огород. Очень он расстраивался, что подвёл товарищей, и семья была вся расстроена так, что до сих пор мой дядя, его внук, считает, что если плохие события происходят с его потомками – то это результат вот этой вины. Я, конечно, не следователь, но думаю, что видел кто-нибудь, что он что-то закапывает, тем более, чужой народ постоянно здесь толкался, покупал камни, и откопали ночью. Легенда, может быть, и не очень прекрасная, однако я её привела, поскольку мы можем судить о морали, нравственности той эпохи, что-то можно сказать о моём простом предке, жившем ещё до революции. Исчезли изумруды – во-первых, он их не брал; во-вторых – не врал, мог бы сказать, что украли, тем более, годы были лихие, и это мог быть вполне возможный вариант; в-третьих, очень переживал не за себя, а за других, что подвёл товарищей (была община, все старались не подводить соседей).

Однако хитническая деятельность прадеда имела и одно преимущество, возможно, решающее. Крестьянским хозяйством он занимался меньше, то есть было меньше голов скота, инвентаря, что была большая удача, поскольку они посчитались бедняцким хозяйством в 30-х. Кроме того, как бедняк, его сын, мой дедушка, пошёл учиться в «Школу красных директоров» в начале 1930-х, а уже после этого работал только на руководящих работах – и на строящемся Уралмашзаводе, и директором нескольких мелких заводов – электролампового, кирпичного, заместителем директора крупного мельзавода, в войну занимался поставками фронту из Средней Азии. А в 1948 г. сел вместе с 100 000 других хозяйственников на 4 года. Жили они просто, без роскоши, была своя корова, на которой настояла мама моей бабушки, и которая очень пригодилась во время войны.

Исаев Михаил Павлович (на фото стоит)

Кочегарка, конец 20-х ХХ века. Исаев стоит (первый слева)

Исаева Мария Даниловна

Исаева Татьяна Михайловна

Головин Степан Данилович (1909–1979)

Головин Валерий Степанович

Медякова Зинаида Михайловна

Мои родственники участвовали в Великой Отечественной. Погиб брат бабушки, Пётр, а другой брат, Василий, в июне 1941 г. окончил геологический факультет и сразу ушёл на фронт, дважды был тяжело ранен, вернулся после войны и работал начальником и старшим геологом геолого-поисковых партий на рудное золото в Свердловской области. Горный институт заканчивал мой папа и двое из троих моих дядей; конечно же, Урал – как здесь быть без тяги к камням?!. А третьего дядю, видимо, потянуло на родину далёких предков – Мещёру, поскольку работал он в Рязани, а на пенсии живёт в сельской местности около Рязани.

Я немного расскажу и о моей семье в моем детстве. Бабушка жила с нами и занималась моим воспитанием 24 часа в сутки, как тогда было принято у бабушек. Я могу сказать, что это была полная самоотдача. Бабушка была очень доброй, заботливой, не очень разговорчивой, вызывающей большое уважение, сама любила читать и меня приучила к этому, а еще я помню, мы смотрели с ней телевизор, особенно чемпионаты по фигурному катанию и хоккею – наверное, их тогда смотрела вся страна. Бабушка была человеком интеллигентным, и не барыней, а большой труженицей, а ещё она знала очень много пословиц и поговорок (папа, я помню, даже пытался их записывать). Домашним хозяйством она моим родителям заниматься не давала – всё сама. Бабушка готовила хорошо, любила печь тортики по праздникам; вкусно готовила и моя вторая бабушка, а какие русские пироги она пекла – и с рыбой, и с урюком и клюквой, и с маком» – и приглашала свою очень дружную родню, они любили попеть народные песни. Мой папа, Валерий Степанович Головин, был очень спортивный. Каждый вечер летом бежал на теннисные корты, потом он даже стал председателем теннисной секции, где у него была очень замечательная компания друзей-теннисистов. Меня папа тоже вовлекал в теннис, но хорошего игрока из меня не получилось. Папины теннисные друзья издали книгу о теннисе на Уралмаше, где в том числе говорится много о папе. А зимой папа (иногда со мной) ездил кататься на горных лыжах в Чимган вместе со своим близким другом Михаилом Львовичем Катин-Ярцевым, который жил в Ташкенте и происходил из известной семьи. Его отец работал вместе с Николаем Вавиловым, который послал его в Омск, когда начались репрессии в 30-х; а дед папиного друга был врачом знаменитой полярной экспедиции, сторонником Плеханова, удалял гланды царским детям и был даже личным врачом В.И. Ульянова-Ленина.

Спорт был очень популярен в 1950-е, когда рос папа, и неудивительно, что многие толковые ребята шли в спортсмены, а потом – в науку, поскольку это тоже было престижно. Поэтому папа был мастером спорта по баскетболу, 7-кратным чемпионом России в составе «Уралмаша». Папа всю жизнь проработал в НИИТЯЖМАШе, на Уралмаше, «заводе заводов», был одним из 5-ти докторов наук. Много раз ему говорили: вступай в партию, ведь он работал в отраслевом техническом НИИ, и сможешь тогда продвигаться по службе; и хотя он был честолюбивым и активным, но в партию не пошёл, поскольку возлагал на неё ответственность за репрессии, и остался завлабом. А еще он преподавал в двух вузах города и начал активное сотрудничество с только что образованной Инженерной академией, но умер в 1994 г. на шестом десятке. В начале 90-х папа ездил в Америку, был у них совместный контракт, поездка в целом понравилась, но сказал, «жить я там не буду, чужое там всё, – хочу жить на родине».

Мама, Татьяна Михайловна Головина, таких высот в спорте не достигла, а стала хорошим, добрым, очень самоотверженным врачом, который откликался на звонки незнакомых людей, чтобы куда-то бежать ночью, кого-то спасать; и хотя она была главным детским пульмонологом города, но из больницы уходила поздно вечером, ведь у неё… «сегодня тяжелый ребенок поступил, как его бросить?» Кажется, в Америке платят бешеные деньги врачам, но такой самоотдачи от них не получают.

Была доброй и ни на кого не обижалась, не ругала никого! Все же кого-то ругают – шефа, соседа, сотрудника, кого-нибудь из близких, свекровь, сноху; у мамы все были совершенно замечательные.

Моя семья – это просто один пример нашего российского прошлого, где все события государства отражались в истории семьи, где люди сами делали эту историю и были добрыми и готовыми прийти на помощь в трудную минуту. Какое неплохое будущее у нас ожидалось в Российской империи! По крайней мере, для половины моих предков было бы лучше жить в империи, однако другой половине – при советской власти, несмотря на репрессии, которые и нашей семьи коснулись (но поскольку из всех родственников членом КПСС был только один дедушка, вот он и отсидел 4 года). А репрессии при коллективизации были повсеместны: был расстрелян брат дедушки (по маминой линии), а прабабушка (по папиной) была раскулачена, потом она переехала к дочке в город. Через 4 года ей сказали, что мы ошиблись, но она всех уже простила. Конечно, не все крестьяне так хорошо жили до революции 1917 г., как часть моих предков, но что было выдающимся – это наше православное мировоззрение, которое помогало людям жить в трудных климатических условиях, при том государственном устройстве и позволяло заботиться о тех, кто попал в трудную жизненную ситуацию. Также уникальность имперской национальной политики помогла создать мощную империю, когда другим народам давалось даже больше прав, чем русским. Татары и другие народы (кроме русских) не были крепостными! Можно сказать, что наши предки жили в тех реалиях, которое давало им государство. Иногда эти реалии были героическими, иногда трагическими, иногда будничными, но я уверена, что люди жили с оптимизмом и верой в будущее, творя историю, которая часто была лучше той, что им была уготована судьбой.

Да, моя семья обычная, одна из миллионов, и мы, как правило, мало знаем о наших предках. Два года назад я знала о них, наверное, тот минимум, что и большинство знают о своих предках, родившихся ещё до революции: что моя бабушка из Симбирска, дедушка – из деревни где-то рядом, другая бабушка – из-под Камышлова, а дедушка родился на Среднем Урале. Какие-то немногочисленные факты из их жизни, а вот дальше бабушек и дедушек – вообще ничего. Первое и важное, я узнала названия деревень от моих самых старших родственников. Дальше был вовлечён историк Владимир Гуркин, который в архивах города узнал дополнительную информацию о моих родственниках из Симбирска. Мои родственники из Екатеринбурга тоже смогли выстроить цепочку предков по архивам церквей, которые хранятся в центральной библиотеке города. А дальше – интернет в помощь.

Историк В.О. Ключевский писал: «Предмет истории – то в прошедшем, что не проходит, как наследство, урок, неоконченный процесс, как вечный закон. Изучая дедов, узнаём внуков, т. е. изучая предков, узнаём самих себя. Без знания истории мы должны признать себя случайностями, не знающими, как и зачем мы пришли в мир, как и для чего в нём живём, как и к чему должны стремиться».