Текст книги "Третье пророчество"

14

– Где пожелаете остановиться? – вежливо спросил Густавссон, когда автомобиль, встретивший их в аэропорте, вырулил на основную трассу, ведущую в Осло. – Если угодно, то я на всякий случай зарезервировал для вас номер в «Гранд-отеле». Если же предпочитаете более спокойное место и, я бы сказал, более домашнее – к вашим услугам частная резиденция нашей фирмы. Она расположена на Холменколлене, это один из самых аристократических районов в Осло. Оттуда открывается фантастический вид на море и на сам город...

Узнать, где находится резиденция Международного бюро научно-технических исследований, было бы, конечно, нелишне. Но и забираться сразу под плотный колпак Густавссона только из-за этого не очень умно, рассудил Потоцкий. Конечно, жизнь в отеле – это еще не гарантия того, что они не попытаются отследить любые случайные контакты русского гостя, но все же здесь им будет сделать это потруднее. А зачем добровольно облегчать задачу противнику?

– Вы, случайно, не работали рекламным агентом или гидом? – ехидно поинтересовался Потоцкий.

– Просто хочу вас устроить с комфортом, – слегка обиделся швед.

– Пусть будет отель, не хочу вас стеснять.

– Вы едкий человек, господин Потоцкий... Ну, отель так отель. Я выбрал лучший, но не могу гарантировать, что уровень вас устроит. Здесь все-таки слишком долго у власти были социалисты...

– Вы еще социализм не видели, – снисходительно улыбнулся Потоцкий.

– Намекаете на свою родину? Зачем такие крайности? Но, смею вас уверить, скандинавский социализм тоже очень опасная штука. Более скрытая форма, чем у вас при Брежневе, а потому как раз, может быть, еще более опасная.

* * *

Перед входом в старинное здание «Гранд-отеля» на сильном ветру плескались флаги многочисленных иностранных держав, среди которых Потоцкий ревниво поискал и вскоре нашел российский триколор.

Они с Густавссоном уже подошли к стойке портье, чтобы заполнить гостевую анкету, как вдруг Потоцкий чуть не вздрогнул. За спиной он услышал родную речь. Но ужас заключался, разумеется, не в том, что кто-то вдруг заговорил в отеле по-русски. Ужас заключался в голосе, до боли знакомом Потоцкому. Голос этот – слегка скрипучий, но тем не менее довольно приятный – принадлежал мужчине весьма преклонного возраста.

– Коллеги, мы с Еленой Викторовной отправляемся на набережную... Как она называется? Аккербрюгге, да, Аккербрюгге – именно так! Не забудьте, что в шесть вечера у нас прием в национальном музее.

«Только не это и не сейчас!» – успел подумать Потоцкий. Скрипучий голос, вне всякого сомнения, принадлежал старенькому заведующему архивным отделом Российской государственной библиотеки Александру Евгеньевичу Семенову. Тому самому Семенову, который еще около месяца назад с сомнением рассматривал военкоматовскую повестку, поданную ему старшим научным консультантом Воронцовым.

– Честное слово, документ настоящий, – позволил тогда себе заметить Воронцов.

– В этом как раз я не сомневаюсь, – отвечал старый и мудрый Семенов. – Вы жулик высокого полета, фальшивый документ подсовывать не станете.

* * *

Вот интересно, что могло бы случиться с Семеновым, если бы он заглянул в лицо нового постояльца «Гранд-отеля», вокруг которого сейчас вились сразу три портье, помогая ему быстро решить все процедурные вопросы перед заселением в президентский люкс? Конечно, хитрый старикан давно уже догадывался, что консультант Воронцов скорее всего живет какой-то путаной двойной жизнью, но в любых фантазиях есть свои пределы.

– Похоже, вам что-то здесь не нравится? – бдительно поинтересовался Густавссон.

– Как-то шумно, – очень естественно поморщился Потоцкий и тут же поднял руку, массируя висок. Сделал он это очень вовремя, потому что ему удалось загородить свое лицо как раз в тот момент, когда энергичный заведующий архивным сектором резко метнулся к стойке портье за картой Осло. Он чуть было не влез в пространство между Потоцким и Густавссоном, но швед все же легко оттеснил его, и в результате Семенов теперь стоял не вплотную рядом с Потоцким, но на расстоянии не дальше одного метра.

– Так, голубчик, – обратился Семенов к портье по-русски, но тут же поправился и завершил вопрос уже на довольно сносном английском: – Где тут у нас королевский дворец?

Портье участливо склонился над картой города, и Потоцкий понял, что нужно немедленно уходить. Обращение «голубчик» у Семенова означало, что разговор затянется минимум минут на пять. Потоцкий собрался уже было резко повернуться и направиться к выходу, как вдруг обнаружил зеркало, висевшее за спиной портье. В зеркале отражались родные лица сотрудников архивного отдела Российской государственной библиотеки, которые, оказывается, именно сейчас стояли позади Потоцкого и вежливо ждали, когда руководитель делегации Александр Евгеньевич Семенов закончит изучение карты. Таким образом, зеркало, только что предупредившее Потоцкого об опасности, могло сыграть теперь предательскую роль, – достаточно было одного случайного взгляда.

– Невыносимо шумно, – повторил Потоцкий, закрывая ладонями все лицо и бледнея самым натуральным образом на глазах у удивленного Густавссона. Переигрывать и, скажем, падать в обморок было тоже никак невозможно, потому что на падающего в обморок человека обычно обращают внимание все окружающие.

– Вам нехорошо? – с искренней тревогой спросил Густавссон, поддерживая его под локоть.

«Еще как нехорошо. Если чудеса бывают, то пусть сейчас произойдет чудо!» – в отчаянии подумал Потоцкий, чувствуя, как лоб его покрывается холодной испариной. И почти в тот же момент он услышал позади себя голос ангела.

– Александр Евгеньевич! – сказал ангел капризным тембром старшего научного консультанта Елены Викторовны. – Если вы пригласили даму на прогулку у моря, извольте идти!..

«Святая женщина, – пронеслось в голове у Потоцкого, – святая!»

Семенов растерянно оторвался от городской карты и обернулся. Это был шанс. Потоцкий быстро отошел к глубоким старинным креслам, выбрав то, которое стояло за надежной толстой колонной.

– Иногда такое случается, – виновато сказал Потоцкий шведу. – Наверное, вы правы, здесь слишком шумно...

– Можно устроить вас в «Бристоле», – предложил Густавссон.

– А где это?

– В двух шагах отсюда, – порадовал Потоцкого Густавссон.

– Благодарю, не стоит... Пожалуй, я зря отказался от вашей частной резиденции.

– Прекрасно! – просиял швед. – Едем на Холменколлен!

* * *

...Так Потоцкий оказался между небом и землей. Холменколлен не зря считался самым престижным и дорогим районом норвежской столицы. Это была горная часть Осло, находившаяся на значительном возвышении по сравнению с остальным городом. Когда автомобиль въехал в нее, вся суета и шум остались где-то далеко внизу. Вокруг теперь были красивые горы, покрытые зеленью, в которой виднелись большие каменные проплешины. Дома были встроены в эти горы небольшой лесенкой. Внешне впечатления кричащей роскоши они не производили. Фасады выглядели довольно скромно, никак не пытаясь конкурировать с естественной природной красотой этих мест. С дороги, которая проходила внизу, дома казались не очень большими. Лесенка была устроена таким образом, что каждый нижний дом скрывал значительную часть своего верхнего соседа, а рассмотреть каждый дом полностью можно было лишь с высоты птичьего или вертолетного полета. Но птицам было все равно, а вертолеты здесь не летали, поэтому эти дома в горах Холменколлена отличались тем, что их толком никто никогда полностью и не видел.

Зато когда ты входишь в такой дом, поднявшись к нему по такой же скромной лесенке, все резко меняется, словно дом построен с помощью какой-то колдовской технологии, и с самого порога ты будто бы проваливаешься в иное измерение. Внутри каждого дома вдруг оказывается огромное пространство, до сих пор скрытое от твоих глаз горой. Выйдя на террасу, ты видишь вдалеке облака, плывущие над старым Осло чуть пониже твоего горного дома. И поэтому ты можешь видеть еще и солнце, которое пока еще недоступно жителям Осло. Подобно скандинавскому древнему богу, ты можешь, вытянув ноги в кресле и закутав их в клетчатый плед, потягивать горячий кофе и наблюдать за озерами, окружающими Осло с одной стороны, и за морским заливом в скалах, который подходил к городу с другой стороны. Ты можешь точно предсказать, когда солнечные лучи вдруг зальют этот город, потому что отсюда, сверху, тебе хорошо видно, как ветер гонит облака, как в них уже образовалась огромная дыра и через минуту-другую она окажется под самым солнцем...

Ощущение, будто Потоцкий оказался в нереальном сказочном королевстве, только усилилось, когда он подошел к самому краю террасы и посмотрел вниз. Там была видна аккуратная маленькая железнодорожная станция, рельсы от нее вели в горный тоннель. Все это было очень похоже на игрушечную железную дорогу.

Только бы не расслабиться в этом волшебном королевстве, предупредил сам себя Потоцкий и посмотрел на Густавссона. Тот, будто подслушав его мысли, немедленно превратился в сказочного тролля и весь прямо засветился доброжелательной улыбкой. Это не тролль, сказал себе Потоцкий. Это руководитель международной преступной организации. Настоящие тролли не воруют чужие секреты и не продают новые технологии террористам. Потоцкий хотел было напомнить ему про дела, но шведский тролль опередил его:

– Вам следует отдохнуть после длинной дороги. А я поеду в город, у меня несколько встреч. Вечером увидимся.

* * *

Сидя на террасе, Потоцкий услышал, как внизу хлопнула дверца автомобиля и тут же тихо заурчал мотор, потом звук двигателя растворился в горном воздухе и наступила полная тишина. Потоцкий подошел к краю террасы, чтобы посмотреть на дорогу. Она была пуста. Ни машин, ни поездов на игрушечной железной дороге, ни одного человека вокруг. Никаких признаков жизни в соседних домах.

«Ну и где же ты, Люся Волкова? Может быть, где-то совсем неподалеку?» – подумал Потоцкий. И вдруг услышал за своей спиной женский голос...

* * *

...Почти в то же самое время в Москве в ресторанчике на Пушкинской площади состоялся небольшой деловой обед. Стол был накрыт на три персоны. Заказ был сделан не слишком богатый, но официант, чутко прислушивавшийся к своей профессиональной интуиции, сразу определил эти три персоны как приоритетные среди других клиентов. Двум джентльменам было уже за пятьдесят, а третий был помоложе, и, похоже, он был не совсем самостоятельной фигурой на этом обеде, а лишь сопровождал одного из старших. Как только официант подходил к их столику, все трое, а вернее сказать, оба (потому что молодой человек и так преимущественно молчал) тут же смущенно замолкали. Официант был знаком с таким типом людей. Они всегда прекращали разговор, когда к ним кто-то приближался, а если бы вы оказались у кого-то из них в рабочем кабинете, то на столе не увидели бы ни одной бумаги. По крайней мере ни одной бумаги, лежащей текстом вверх. Если же хоть одна бумажка повернута текстом к божьему свету, стоило только поближе подойти к столу, как его хозяин с таким же вот смущенным видом немедленно переворачивал ее обратной стороной.

Официант со скорбным видом разлил минеральную воду по бокалам, прекрасно понимая, что его присутствие около столика в тягость гостям, и потому стараясь сделать свою работу поскорее. Все трое молча проводили его глазами, и, когда убедились, что чужие уши находятся уже на безопасном расстоянии, как по команде снова посмотрели друг на друга.

– Насколько я понимаю, пока у вас новостей нет, – полувопросительно произнес один из старших джентльменов.

– Насколько я понимаю, у вас их тоже пока нет, – вежливо согласился второй старший джентльмен.

– Мы только знаем, что человек скорее всего сегодня переменил страну пребывания.

– Конечно, это не наша операция и не наш человек. Нам приказано заниматься лишь оперативным сопровождением, если оно потребуется...

– Наверное, вы удивитесь, если я скажу, что это также и не наша операция и что мы тоже занимаемся только ее поддержкой.

– Не понял, – с легким удивлением сказал второй джентльмен. – Тогда чей же человек на линии огня?

– Частное лицо, – ответил первый джентльмен.

– Вы еще скажите, что по собственной инициативе, – позволил себе пошутить собеседник.

– Нет, инициатива... она... – Первый джентльмен показал глазами куда-то на большую люстру, висевшую под высоким потолком ресторанчика.

Второй джентльмен внимательно проследил за этим взглядом и слегка нахмурился.

– Веяние времени... Новые реалии, – туманно объяснил первый и совсем уж загадочно добавил: – Случайное стечение обстоятельств.

– Но новостей-то нет, – с легким злорадством напомнил второй.

В ответ первый лишь опять значительно посмотрел на люстру.

– Вы предполагаете, где он сейчас может быть? – прямо спросил второй.

– Надеюсь, что где-то поблизости от штаб-квартиры этой мутной конторы... Как она называется, Петя? – поморщился первый джентльмен, обратившись к своему молодому приятелю.

– Международное бюро всеобщих научно-технических исследований, товарищ генерал! – немедленно отреагировал Петя.

Второй джентльмен еле заметно ухмыльнулся.

– Какой еще генерал, Петя?! Что ты несешь?! – застенчиво развел руками старший джентльмен. – Мы же в общественном месте... Кстати, Александр Владимирович, вы же давно разрабатываете эту структуру, если не ошибаюсь, пару лет как минимум? Где у нее штаб-квартира?

– В Скандинавии, Николай Дмитриевич, – процедил в ответ Александр Владимирович, и собеседник радостно уловил в его голосе раздражение.

– А где именно? – почти открыто ликовал теперь Николай Дмитриевич. – В Стокгольме? В Копенгагене? В Осло?

– Сложно сказать, – нехотя выдавил из себя Александр Владимирович. – Структура довольно мобильна... Пока точных данных еще нет...

– Два года, – сокрушенно покачал головой первый джентльмен. – Два года!..

По его интонации легко было понять, что эти два года отправились псу под хвост.

– Вы прекрасно знаете, дорогой Николай Дмитриевич, какая перетряска проходила у нас в ведомстве, насколько сократили штаты, – с негодованием заметил Александр Владимирович.

– Не у вас одних, – успел скорбно вставить Николай Дмитриевич и замолк, заметив приближение официанта.

– Что-нибудь еще пожелаете? – услужливо спросил тот, изобразив на лице самую широкую улыбку.

Мужчины молча на него посмотрели, и официант догадался, что опять подошел не вовремя.

– Понял, – почти прошептал он с видом заговорщика и удалился.

– Времена, конечно, изменились, – недовольно продолжил Александр Владимирович. – И я не могу себе представить, имеет ли хоть какую-то оперативную подготовку это ваше частное лицо...

– Это не наше частное лицо, – мягко напомнил Николай Дмитриевич.

– Допустим. Но противнику него серьезный. В этом Бюро сидят не такие уж простые уголовники. У них отличные связи со службами. Если к ним попадется лох, пробьют они его очень быстро. И тогда...

– Я не думаю, что этот человек – лох...

– Так вы с ним знакомы?

Николай Дмитриевич невозмутимо посмотрел в глаза собеседнику, и тому стало понятно, что он не услышал вопроса.

– Так вот, я не думаю, что он лох, но вот что интересно: откуда у такой преступной организации, как это Международное бюро, рабочие контакты со службами?

– Неофициальные, конечно, – на всякий случай уточнил Александр Владимирович. – Официально верхушка этого Бюро находится в розыске Интерпола, а большинство его участников стоят, так сказать, на листе ожидания и в Европе, и в Америке. Но на практике... Это своего рода эффект глобализации. Полицейские заинтересованы в информации, которая есть у гангстеров. Гангстеры заинтересованы в информации, которая есть у полиции. У Международного бюро такие шикарные связи в преступном мире в разных странах, с террористами, с наркоторговцами, что было бы глупо пройти мимо такого счастья. Впрочем, мне ли вам об этом рассказывать? – В глазах Александра Владимировича появилось наконец ответное ехидство. – Что-то я не помню, чтобы ты хоть раз отказался от такой грамотной вербовки.

– Не слушай его, Петя, – буркнул Николай Дмитриевич. – Он тебя хорошему не научит...

* * *

...Несмотря на то что генерал российской военной разведки так и не смог ответить генералу российской внешней разведки, где именно находится штаб-квартира Международного бюро всеобщих научно-технических исследований, дело свое он знал, судя по всему, неплохо. Через час после делового обеда в ресторанчике на Пушкинской площади в Москве в Осло, в кофейне центрального железнодорожного вокзала, встретились двое.

– Привет коллегам! – иронически поприветствовал невысокого чернявого мужчину Эрик Густавссон – вице-президент Международного бюро.

– Не нужно строить иллюзий на этот счет, – ответил мужчина, очевидно, не очень довольный таким обращением. Если бы собеседники говорили по-русски, чернявый сказал бы: «Гусь свинье не товарищ», но русских пословиц они не знали и разговаривали по-английски. Отношения у этой парочки были сложные, если не сказать запутанные. Заинтересуйся этими отношениями какой-нибудь хороший следователь (чего в принципе исключать было никак нельзя), долго бы ему пришлось разбираться, что тут к чему.

* * *

В таких случаях принято говорить: они познакомились в разное время. Если проще, то чернявый узнал Эрика Густавссона куда раньше, чем швед познакомился с ним. Если еще проще, то чернявый, он же секретный агент одной из многочисленных американских специальных служб по фамилии Мартинес (фамилия скорее всего была ненастоящей), разрабатывал Густавссона как лидера международной преступной группировки. Чем ближе эта спецслужба знакомилась с Густавссоном и его загадочным бюро, тем больше понимала, что с этими ребятами лучше подружиться, чем помогать ФБР отправлять их за решетку. С точки зрения закона они, конечно, были преступниками. Но с точки зрения спецслужбы имело бы куда больший смысл получать своевременную информацию о тех секретах, которые они воровали по всему миру, и смотреть сквозь пальцы на пропажу этих секретов в самих Соединенных Штатах. «В конце концов, – логично рассудили в службе, – мы хоть будем знать, какие именно сведения они у нас воруют».

Поэтому агенту Мартинесу дали санкцию выйти на оперативный контакт с Густавссоном, которого он к тому времени уже знал, как родного брата. На языке спецслужб это называется ложным оперативным контактом. Это очень хитрая штука. Ложный оперативный контакт – это когда ты как бы вербуешь преступника, как бы посвящая его в тайны своего секретного ведомства, а на самом деле ты используешь его вслепую. Дело другое, что в некоторых случаях преступники используют эти самые ложные оперативные контакты в собственных целях. И тогда уже получается, что они используют вслепую самих секретных агентов и возможности их спецслужб. Тут уж кто кого переиграет. Поэтому при проведении этих самых ложных оперативных контактов в своих взаимоотношениях частенько запутываются обе стороны. Точно такая же путаница могла бы произойти в отношениях Мартинеса и Густавссона, но хитрый швед решил еще больше усложнить ситуацию. В один прекрасный момент он начал выплачивать Мартинесу регулярные гонорары, почти зарплату. Мартинес поначалу задумался, не стоило ли ему отказаться от этих денег. Но потом он сильно промотался в казино и понял, что его согласие на получение этих денег поможет укрепить уверенность Густавссона в подлинности оперативного контакта. Иными словами, пойдет на пользу дела.

Если вы так ничего и не поняли из этих объяснений, особо не отчаивайтесь. До конца их способны понять только люди, прошедшие специальную подготовку.

Так или иначе, в кофейне центрального вокзала Осло встретились два человека, давно и хорошо друг друга знающие и понимающие все с полуслова.

– Ты что-то узнал насчет русского? – спросил Густавссон.

– Попробовали, что могли, – пожал плечами Мартинес. – Получается какая-то мерцающая фигура. Вроде он есть, а вроде его и нет.

– Что-то подозрительное?

– А черт этих русских сейчас разберет, что у них там происходит, – искренне пожаловался Мартинес. – То у них разведчики и военные идут в бизнес для прикрытия, а то, получается, они и на самом деле полностью уходят в бизнес. Сами ничего не понимаем.

– Наверное, они это специально придумали, чтобы вас с толку сбить, – ехидно предположил Густавссон.

– Очень может быть, что и так. По крайней мере используют они эту ситуацию классно. Просто невозможно работать! – поделился накопившейся обидой Мартинес. – Правил никаких нет, поди их разбери!..

– Так насчет моего русского ясности пока нет?

– Откровенно? Нет. То есть вроде есть какой-то такой магнат, занимается какими-то там новыми технологиями. А если все вопросики к нему пробить по полной программе, то вроде он не совсем и есть на этом свете.

– Ты сейчас сам понял, что сказал? – озабоченно спросил швед.

– Тебе пояснее сказать? Я бы был с ним поосторожнее. Приглядись, заодно нам потом расскажешь, что к чему с этим русским...

– А в вашей конторе вообще еще кто-нибудь работает? Или вы нам все дела решили передать? – злобно поинтересовался Густавссон. – Тогда хотя бы гарантируйте нам государственную пенсию.

– Мы вам и так много чего гарантируем. Одно то, что ты до сих пор не тюремную баланду хлебаешь, – на всякий случай поставил его на место Мартинес. Швед в ответ выразительно посмотрел на агента, но скандинавской выдержки все-таки хватило на то, чтобы благоразумно промолчать...

* * *

...Густавссон вернулся в дом на Холменколлен ранним вечером, и Потоцкий сразу уловил в нем некоторую перемену настроения.

Собственно, в отличной, а временами почти сверхъестественной интуиции как раз и заключался особый дар старшего научного консультанта архивного отдела Воронцова. Может быть, именно благодаря интуиции он в свое время и сделал неплохую научную карьеру. Никто, в том числе и сам Воронцов, никогда бы не смог объяснить, почему для своего исследования он видел именно эту тему, почему из сотни других снимал с полки именно эту книгу, почему начинал искать именно в этом направлении... Но как бы то ни было, всегда получалось так, что тема, которую он выбирал, оказывалась самой перспективной. Книга, которую он открывал совершенно случайно, подсказывала ему новые повороты и новые факты. И именно в том направлении, в котором он начинал свой поиск, его ждали самые значительные открытия. Это сэкономило ему кучу времени, – он никогда не тратил его на ненужные поиски. И кто знает, возможно, он бы смог сделать не просто неплохую, но блестящую академическую карьеру, если бы однажды научная судьба не занесла его в отдел геральдики.

* * *

В конце советских времен, когда Воронцов только попал служить в Ленинскую библиотеку, и в самое веселое перестроечное время немногочисленные научные сотрудники отдела геральдики влачили довольно жалкое существование. В это время стране было не до древних гербов и штандартов и вообще по большому счету не до науки. При слове «реформы» сотрудники геральдического отдела вздрагивали от испуга, как несчастные церковные мыши, боявшиеся громких звуков и дневного света. Реформы в это время означали в первую очередь сокращение штатов и ликвидацию бесполезных структур. Сами сотрудники геральдического отдела, конечно, знали, что они работают далеко не в бесполезной структуре, но они обоснованно опасались, что энергично хлынувшие во власть новички об этом даже не догадываются. Как раз в это сложное время сюда и был переведен Воронцов, занимавшийся в то время изучением традиций таинственного ордена розенкрейцеров и его влияния на российские аристократические фамилии. Это были девяностые годы, и совершенно случайно совпало так, что вскоре после перевода Воронцова дела у геральдистов постепенно пошли в гору. Во-первых, замаячило что-то похожее на уверенность в завтрашнем дне, – после долгого и нервного деления советского наследства устояла сама Библиотека имени Ленина, и отдел геральдики в ней сохранился. Во-вторых, строители нового молодого государства нуждались в своей собственной символике, а потому очень скоро администрация президента заказала отделу несколько солидных исследований, которые ощутимо укрепили и даже повысили жизненный уровень научных сотрудников. А потом прошло совсем немного лет, и отдел геральдики вовсе зацвел пышным цветом. В библиотеку потихоньку потянулись «новые русские». Они еще не были ни олигархами, ни магнатами, ни даже просто «авторитетными предпринимателями». Никакого другого названия им еще тогда не придумали, и их так просто и называли – «новые русские».

Конечно, они приходили в библиотеку не для того, чтобы читать. Они приходили сюда по наводке своих знакомых, чтобы немного подкорректировать свое прошлое. Вернее даже не свое собственное прошлое, – это бы могли сделать только в прокуратуре, – нет, они хотели немного перерисовать свое генеалогическое древо. Новые богатые люди потихоньку создавали свое новое аристократическое прошлое. Для этой сложной операции требовались специалисты, которые как раз и работали в отделе геральдики. Только люди с особой подготовкой могли создать надежные генеалогические легенды прикрытия для тех, чьи корни были совершенно никому не известны. Между тем мотивы такой страсти к аристократическому прошлому у богатых людей возникали совершенно разные. Одни увидели, как быстро входит в Россию мода на аристократические корни, услышали, как создаются новые «дворянские собрания», и смекнули, что это сможет здорово помочь в карьере. Другие прикинули, что родственные отношения с русскими аристократическими фамилиями не помешают в укреплении их бизнеса за рубежом. Третьи же и вовсе действовали бескорыстно: почему бы не купить все это за деньги, сделав приятное собственным детям или подругам, а заодно и себе самому?

Сам Воронцов однажды столкнулся с одним искателем «утерянного» в давние времена графского титула однажды вечером, когда зашел за стажеркой Настей, чтобы пригласить ее в романтическое путешествие по городу после рабочего дня. Над письменным столом Насти навис искатель графского титула. Искатель был одет в пиджак броского цвета и совсем не подходящие к этому пиджаку по цвету брюки, зато на его шее болталась тяжелая золотая цепь, хорошо видная окружающим, так как цветастая рубаха под пиджаком была расстегнута почти до пояса.

– Сестренка, ты не поняла! – морщась, произнес искатель. – Ты мне вот этого льва прилепи...

Искатель для наглядности ткнул своим пальцем, похожим на дорогую гаванскую сигару, в старинный альбом с изображениями фамильных гербов.

– Вот, значит, льва этого дохлого, – задумчиво повторил указание искатель титула и полазал глазами по открытым страницам альбома. Заметив что-то приятное, он радостно встрепенулся: – Во, и еще орла вот этого сюда же! Классный орел... И до кучи давай вот этот щит с венками!..

– Вы поймите... – жалобно попыталась объяснить Настя.

– Нет, сестренка, это ты пойми, – с укором отвечал ей граф. – А лучше запиши. Лев, орел и этот щит с венками. Завтра чтобы все было готово... Да ты не дрейфь, я ж не обижу! – широко и искренне улыбнулся граф.

– Я бы не советовал вам совмещать орла со львом, – вдруг подал голос Воронцов, выходя из-за колонны.

– Это почемуй-то? – насупился граф.

– Плохой признак, – сдержанно сказал Воронцов. – В эзотерическом смысле.

– Да ладно... – вяло отреагировал граф через пару минут, безуспешно поразмышляв над тем, что такое «эзотерический».

– Нет, я совершенно серьезно хочу вас предупредить.

– Я за что бабки плачу? – строго спросил граф.

– Я... Нет!.. Он по ошибке!.. Он не ко мне!.. – вдруг густо покраснела Настя.

К счастью, в это мгновение около графа нарисовался младший консультант Ключников, и недоразумение тут же было исправлено.

– Петр! – всплеснул руками Ключников, фамильярно обратившись к графу. – Вы действительно ошиблись кабинетом! Вам следовало сразу же найти меня! Ваш заказ уже практически готов, я только и жду вас, чтобы получить ваше одобрение... Извольте пройти со мной!..

– Ну вот то-то, – облегченно проворчал граф, поднимаясь с жалобно скрипнувшего стула.

– Не догоняете, коллеги, так хоть клиентуру не распугивайте, – обернувшись на ходу, тихо сказал Ключников. – Веяние времени, так сказать...

И задорно хихикнул на прощание.

* * *

Впоследствии уровень клиентов несколько повысился. Они приходили в отдел геральдики уже в хороших стильных костюмах, называли сотрудников по имени-отчеству и внимательно прислушивались к их рекомендациям. При этом чаще всего визиты их носили строго конфиденциальный характер.

Однажды Воронцову позвонил Ключников и страстным шепотом, долго извиняясь, попросил зайти к нему в кабинет для консультации. В коридоре Воронцов обнаружил Ключникова, нервно расхаживающего перед своей дверью. Увидев коллегу, он обрадовался и бросился к нему навстречу.

– Саша, я знаю, что вы не по этой части, но в данном случае ситуация и впрямь нестандартная. Посетитель, который у меня сидит, действительно имеет отношение к роду Воздвиженских. При этом да, он готов платить, он какой-то металлургический деятель, денег у него навалом... Но штука в том, что он на самом деле из Воздвиженских... Ему нужно помочь отыскать концы, и я без вас тут никак не справлюсь...

* * *

С этими словами Ключников почти впихнул Воронцова в свой кабинет, где в гостевом кресле сидел потомок Воздвиженских.

Металлургический магнат Воздвиженский оказался милым и немного застенчивым человеком. Магнатом он стал совсем недавно по недоразумению. Из-за конфликта с начальством Воздвиженский был вынужден уйти из бывшего КГБ, который постоянно менял свои названия, Воздвиженский даже не помнил уже, из какого именно ведомства он уволился. Более сообразительные бывшие коллеги еще раньше ушли в бизнес и позвали туда полковника. То ли полковник оказался от природы талантливым предпринимателем, то ли просто повезло с первыми сделками, так или иначе, Воздвиженский вскоре уже вошел в первую «металлургическую десятку». И только теперь у него чудесным образом появилось время, чтобы осуществить давно задуманное желание. О своих предках Воздвиженских он знал, по его мнению, очень мало. Все в семье были потомственными военными, поэтому в советское время излишнего любопытства по поводу своей родословной не проявляли. Да и сам он, пока оставался служить в органах, решил отложить выяснение этого вопроса до лучших времен. Теперь же они, получается, как раз и наступили.

До поздней ночи Воронцов с Воздвиженским просидели в архивах. Здесь-то и обратил внимание полковник КГБ в отставке на то, как лихо отыскивает старший научный консультант Воронцов нужные документы, безошибочно вытаскивая их среди тонн всяких рукописей и бумаг, которыми завалены высоченные многоярусные полки.