Текст книги "Ложь за ложь"

Елена Хантинг
Ложь за ложь

Посвящается Дэну.

Только благодаря тебе на моем лице каждый день расцветает улыбка.

Спасибо за твою свирепую, неослабевающую страсть к чтению и невероятный дух коллективизма

Глава 1
Праздничная хандра

Рук

– Каковы шансы напиться на дне рождения двух трехлетних мальчуганов?

– Гм… Стремящиеся к нулю, – фырканье моей сестры сопровождалось треском неисправных колонок. – Что ты вообще забыл на детском празднике? Или это новая стратегия охмурения? Типа, девицы на тебя так и кинутся, увидев, как умело ты обращаешься с маленькими детьми? А-а, это как в зоопарке, когда мы взяли туда Макса? Помнится, не меньше пяти дамочек сунули тебе бумажки с номерами телефонов!

Это она об инциденте, имевшем место, когда я в начале лета гостил у старшего брата Кайла в Лос-Анджелесе. Племянник в самом деле действует на женщин как кошачья мята.

– Нет, Стиви, ничего подобного. Праздник устраивает для своих детей мой одноклубник, брат жены которого раньше был капитаном команды, поэтому мне стоит там появиться.

– А, ну это совершенно меняет дело. Ты сразу потушил мой интерес.

– В моей жизни вообще мало интересного. А ты? Какие у тебя планы на сегодня? – спросил я в надежде увести разговор от амурных приключений, ибо младшая сестрица прочно забрала себе в голову, что меня пора встряхнуть.

– Вечером у меня свидание, предстоит перемерить половину гардероба, решить, что надеть мне нечего, и срочно лететь за обновками.

– Как свидание? С кем? Ты давно его знаешь?

– Ох, какие знакомые интонации – прямо папашей повеяло! – не без иронии отозвалась Стиви, хотя в ее голосе слышалась печаль. Отца мы потеряли три года назад – он умер от осложнений диабета. Мы довольно дружная семья, хоть я и живу в Чикаго, брат – на Западном побережье, а сестра и мать переехали из Нью-Йорка в Лос-Анджелес – сестра в связи с учебой, а мама прошлым летом решила, что ей пора на покой, продала дом и ферму и перебралась в теплые края поближе к внуку.

– Учимся по одной программе, на семинарах сидим рядом. Зовут Джозеф.

– И когда вы начали встречаться?

– Это будет второе свидание. Кстати, о бабочках: а у тебя-то когда в последний раз что-нибудь было?

Я стиснул руль, раздраженный, что разговор вернулся в старую колею.

– Не знаю. Ну, не сто лет назад… В последнее время я очень занят.

– Все сохнешь по своему аляскинскому знакомству?

Просто бесит, что Стиви упорно называет случайным знакомством девушку, с которой я провел половину прошлого лета.

– Не надо ее так называть.

– Уже год прошел, Эр Джей! Тебе не кажется, что…

Я въехал на парковку перед океанариумом.

– Все, я приехал, мне пора. Потом поговорим, – и я нажал отбой. Я бы хотел здесь написать, что такие разговоры у нас редкость, но, к сожалению, либо Стиви, либо Кайл хоть раз в месяц да поднимут эту тему. Звали «аляскинскую девушку» Лейни – зовут, вернее, Лейни, ведь она по-прежнему где-то обретается.

Я остановился возле здоровенного синего пикапа, выделявшегося даже на этой парковке, битком набитой серебристыми и черными внедорожниками. Хозяин пикапа, игрок нашей команды Рэнди Баллистик, стоял, прислонившись к синему боку, и что-то набирал в телефоне.

Я выключил мотор и выбрался из машины. Рэнди нагнал меня и пошел рядом, на ходу убирая телефон в карман.

– Не ожидал тебя здесь встретить, – сказал он, поглядывая на подарки, завернутые в бумагу с рисунком на космическую тему, которые я нес под мышкой.

– Я с самого плей-оффа почти никого из наших не видел, вот и решил заехать.

Рэнди понимающе кивнул:

– Я-то пытался увильнуть, но Лили настояла. Она приехала пораньше помочь с организацией.

Рэнди и Лили были вместе столько, сколько я играл за чикагский клуб. На детей пока не решились, но уже завели собаку в качестве предварительного тренинга.

По залу океанариума бегал ребенок одного из моих одноклубников, водя на ниточке огромный шар в виде акулы и вопя во все горло. Я вообще люблю детей, и дети хорошо меня принимают, но меня вполне устраивает роль доброго дядюшки. Я привожу племяннику классные подарки, но как только Макс заливается плачем, тут же передаю его брату или невестке и удаляюсь.

– Готовая реклама противозачаточных, – пробормотал я, когда ко мне вразвалочку подошел перемазанный шоколадом рыжий малыш с пончиком в руке. Пацаненок (явно потомок моего приятеля, шотландца Ланса Ромеро) потянулся к брючине Рэнди рукой с зажатым в ней пончиком, но промахнулся дюймов на шесть и споткнулся, запутавшись в собственных ногах.

Я подоспел вовремя и поймал малыша, прежде чем он грохнулся плашмя. Рыженький вздрогнул, выронил пончик и немедленно разрыдался.

– Эй, приятель, ты же не ушибся!

– По-ончик! – завопил он.

– Быстро поднятое… – пожал плечами Рэнди.

– Квинн! Не ешь с пола! – крикнула с другого конца зала Поппи, мамаша рыжей мелочи и супруга Ромеро.

Я присел на корточки.

– Слушай, давай выбросим этот пончик в мусорную корзину и возьмем тебе другой?

– А я хочу э-э-э-этот! – заорал рыжий мне в лицо и, бросившись на пол, разразился впечатляющей истерикой.

Подошел Ромеро.

– Что вы тут делаете с моим ребенком?

Рэнди всплеснул руками:

– Да он споткнулся и упустил свой пончик!

Ромеро поглядел на меня. Вообще он нормальный, но вспыльчивый, и я не хотел оказаться в роли искры.

– Я ему сказал, что мы сейчас другой выберем, но предложение ему не понравилось.

Ромеро поднял потомка с пола, поморщившись при виде его перемазанной физиономии.

– Квинн, приятель, так у тебя из-под носа всех девочек уведут. Пойдем-ка умоемся и найдем тебе новый пончик, договорились?

– Э-этот хочу! – мальчишка указывал на пол.

Ромеро наступил на злосчастный пончик.

– Какой?

– Ы-ы-ы! Мой по-ончик!

Ромеро поглядел на нас с Рэнди.

– Я сам этим займусь. Когда праздник закончится, мы едем в паб. Поедете?

– С детьми или без них? – не удержался Рэнди, глядя на Квинна, который рвался из отцовой хватки, вытирая шоколадные щеки о рукав его рубашки.

Ромеро вытаращил глаза:

– Конечно, без! Еще не хватало…

Он высоко поднял сына и, урча как самолет, понес Квинна в туалет.

– Эх, зря я фляжку не захватил, – вполголоса сокрушался Рэнди, наполняя пластиковый стаканчик содовой.

Я взял себе бутылку воды.

Мы перебросились парой слов с нашими ребятами, а я все высматривал Алекса Уотерса. Он подался в спортивные комментаторы, едва уйдя со льда. Камера его любит, но у Алекса достанет и опыта, и темперамента, чтобы тренировать команду, и мне было любопытно, правдивы ли слухи, что через пару лет он подумывает попробовать себя в роли тренера.

– Привет, Рук! Как дела? Здорово, что ты вернулся с Аляски как раз к празднику! – Алекс треснул меня по спине, и я с трудом сдержался, чтобы не рвануть от него. Алекс – здоровяк, и хотя он уже не играет в профессиональный хоккей, на его габаритах это никак не сказалось.

Я обнялся с ним и тоже похлопал по спине.

– Дела хорошо, осваиваюсь пока. То да се – ну, ты понимаешь. Скоро начнем подготовку к новому сезону.

– Команда в этом году в прекрасной форме. Захочешь обсудить стратегию – позвони.

Не успел я плавно перейти к своему вопросу, как подошла жена Алекса.

– Вот ты где! Можешь отвести Робби в туалет? Когда мы идем в женский, он пытается залезть на раковину и пописать туда! – Вайолет несколько натянуто улыбнулась. – Простите, что отвлекаю, но мне не надо, чтобы нас выставили из океанариума за то, что мой ребенок путает раковину с писсуаром…

Она указала на одного из пацанов – по-моему, одного из четверых отпрысков Миллера Баттерсана. Никак не запомню их имена, к тому же перед нами был один из баттерсановских близнецов, что затрудняло дело.

– Я так и жду, что этот вот-вот отольет в какой-нибудь вазон с искусственным цветком. Летом Миллер решил, что Лиэма и Лейна лучше всего приучать к горшку, если позволить им расхаживать писькой наружу и справлять нужду, где и когда приспичит. Теперь Лиэм при виде любого растения начинает стаскивать штанишки, чтобы помочиться.

– Потрясающе, – Рэнди фыркнул.

Вайолет не удержала улыбки.

– Знаю! Лиэм – лучшее, что было у меня в жизни! – Алекс кашлянул, и Вайолет вытаращила глаза: – Я говорю в смысле противовеса моим собственным унизительным моментам. В прошлые выходные мы устраивали барбекю, а Лиэм пробрался в оранжерею… Короче, там теперь масса подмоченных научных экспериментов.

– Пап, побежали, это, в мокрый хоккей сыграем? – Робби подергал Алекса за рукав, сунув другую ручонку в карман и сжимая свои причиндалы.

– Конечно, малыш! – И Алекс кивнул нам: – Мы быстро.

Они с Робби скрылись в мужском туалете. Вайолет проводила их взглядом.

– Робби любит целиться в подвесной блок с шариками. Он считает, это как играть в хоккей своей сосиской.

– А ведь верно подмечено, – одобрил Рэнди.

Минут через пять орава детей ринулась к дельфинам – видимо, предполагалась какая-то экскурсия. Мы с Рэнди, пока бездетные, направились к столу с едой. Я взял ролл с курицей и еще бутылку воды, гадая, сколько ждать поездки в паб. Судя по тому, что малышня еще не принималась за торт, получалось довольно долго.

Из толпы детей послышались вопли.

– Что там творится, черт побери?

– Откуда я знаю… Схожу проверю. А ты вон почирикай с девушками, – Рэнди кивнул на группу сотрудниц океанариума, которые, сбившись в стайку, перешептывались, глазея на нас. Мы сегодня, отринув сдержанность, явились в футболках и бейсболках цветов нашей команды.

– Да мне и тут неплохо. А эти, чего доброго, вообще десятиклассницы. – Я пошел за Рэнди к аквариуму с дельфинами, заинтригованный доносившимися оттуда криками и визгами, весьма напоминавшими истерику.

– Прошу всех успокоиться! Это абсолютно нормально в брачный период! – пронзительный голос, в котором слышалась паника, показался мне знакомым. Может, кто-то из жен наших игроков?

– Вот блин, – пробормотал Рэнди. Он возвышался даже надо мной, с моими-то ста девяноста сантиметрами, и, видимо, разглядел нечто такое, чего не видно мне. Я обошел сгрудившихся у аквариума и встал сбоку. Кое-кто из мамаш прижимал к животу лица своих отпрысков, а один из мелких вопил, что в кого-то чем-то тычут. Весь этот ажиотаж и гам я отмечал краем сознания, ибо посреди моря вопящих, хохочущих и хнычущих детей стояла очень знакомая девушка в бежевой форме сотрудницы океанариума.

Лейни.

Мое «аляскинское знакомство».

Глава 2
Вся королевская рать чокнутых болельщиц…

Рук

(за четырнадцать месяцев до этого)

– Боже мой! Боже ты мо-о-о-о-о-ой!!!

По-моему, у меня лопнула барабанная перепонка, если учесть громкость вопля и звон в пострадавшем ухе.

Справедливости ради замечу – когда-то (но уже очень давно) я вызывал подобную реакцию благодаря своим незаурядной точности и выносливости, причем не только с клюшкой на льду. Но сейчас я направлялся в Сиэтл и сидел в самолете, ожидая окончания посадки. И пусть я не против публичного секса, я все же предпочитаю относительное уединение туалетных кабинок и прочих закутков с дверьми. Хотя дело прошлое: теперь я перевоспитавшийся жеребец общественно-туалетных стойл.

Поэтому я невольно поморщился, когда зашедшаяся в радостном визге плюхнулась в соседнее кресло, продолжая орать мне в ухо:

– Рук, я же тебя целую вечность не видела! Скажи, чума? Мы – и вдруг в одном самолете!

– Чума, согласен. – Мне удавалось оставаться неузнанным… до этой секунды. – А что, это твое место?

Господи, хоть бы нет!

– Нет, – девица помрачнела, но тут же расплылась в улыбке. – Мое в следующем ряду, в последнюю минуту чего-то решила доплатить за бизнес-класс… Ты один летишь? А зачем тебе в Сиэтл?

– С братом надо встретиться.

Тут я чуть покривил душой: с братом мы встречаемся в Анкоридже, но этой все подробности знать необязательно. Где ж я с ней знакомился-то? Я напрягал память, силясь припомнить имя или хоть что-нибудь из истории нашего знакомства. Я ее точно где-то видел, и никаких положительных ассоциаций девица не навевала.

– В Сиэтле?

Я рассеянно кивнул.

– Значит, ты летишь один? Ой, и я тоже! Надо уговорить поменяться того, чье это место!

– Ну зачем же, это необязательно…

– Как же иначе, дурачок? – Она обхватила мою руку у плеча и стиснула. – Ой, сейчас поболтаем!

Я, хоть убей, не мог ее вспомнить, но, с другой стороны, это не всегда легко. Со стыдом признаюсь, что, попав в профессиональный хоккейный клуб, я в состоянии эйфории спал буквально со всеми подряд – трахал каждую фанатку, которая вешалась мне на шею… пока, как говорится, дерьмо не попало в вентилятор.

Я взял тайм-аут, когда зуд в паху оказался не аллергией на крабов (засранцы-одноклубники весь сезон звали меня не иначе как Крабиком), но судьба до сих пор в самый неподходящий момент сводит меня с одной из тех девиц, с которыми меня угораздило переспать в мои разгульные деньки, и всякий раз получается неловко. В моей постели перебывало много женщин, иногда по две-три сразу. Гордиться тут, впрочем, нечем (я и не горжусь).

А одну шантажистку, придумавшую себе беременность, я до сих пор вспоминаю с содро…

Оп-па! Все, я ее вспомнил. Это и есть та шантажистка. Другой такой чокнутой я в жизни не встречал: каждые две недели девица делала гипсовые слепки с растущего живота своей беременной сестры, засовывала себе под рубашку и выкладывала снимки в соцсетях, всякий раз приплетая и меня, – пока не вмешался мой адвокат. Примерно в то же время имел место и инцидент с резью в причинном месте, так что вертеть на нем болельщиц я завязал навсегда.

– Как поживаешь, чем занимаешься? Все такой же красавчик! А зачем тебе в Сиэтл? А, я об этом уже спрашивала…

Пять часов рядом с ней мне нипочем не высидеть… трезвым.

Когда наконец подоспела пассажирка, место которой было рядом с моим, чересчур восторженная поклонница хоккея устроила целое представление. Обхватив меня за руку и прильнув щекой к плечу, она улыбнулась до ушей и вытаращила глаза. По-моему, девица изображала невинность, но получилось у нее что-то ненормальное.

– Добрый дене-е-ек! – пропела она, обращаясь к пассажирке, женщине средних лет. – Я надеюсь, вы не станете возражать… Билеты брал мой бойфренд, места рядом взять не получилось, а мы как раз отмечаем нашу первую годовщину и впервые летим бизнес-классом… – Она сморщила нос, сделав из себя просто черт знает что. Убедительность, с которой девица врала на ходу, вселяла тревогу. – Вы не будете против, если я полечу на вашем месте, а вы на моем? Чтобы нам с милым сидеть рядышком? – Она похлопала ресницами.

Тщетно я пытался поймать взгляд пассажирки: увлекшись россказнями шантажистки, дама не заметила ужаса на моем лице.

– Вы на редкость милая пара! Конечно, я поменяюсь с вами.

– Ой-й-й-й, спасибо вам большое! У меня 3С.

Дама двинулась к следующему ряду кресел. Восхитительно – последний путь к спасению для меня отрезан. Сисси, чье имя я наконец-то вспомнил, трещала не закрывая рта. Когда самолет набрал высоту, я попросил принести мне виски со льдом, двойную порцию. Придется упиться, чтобы выдержать эту пытку. Спустя полчаса полета Сисси навалилась на меня всем весом, жарко шепча в ухо и лапая меня за ляжку ближе к паху, чем допускали приличия. Я попытался отодвинуть ее руку, но она впилась ногтями в брючину.

– Мне нужно в туалет. Хочешь со мной?

– Гм, я там и один-то едва помещаюсь.

– Тогда я попрошу нам одеяло. – Сисси принялась старательно мне подмигивать.

Я понизил голос:

– Ты вообще помнишь, как ты притворилась беременной и трубила в соцсетях, что ребенок от меня?

Сисси захохотала, закинув голову:

– Боже мой! Рук, ну ты умора! Это же была просто шутка!

Невменяемая, реально.

– Ты постила свои снимки два месяца!

– Но ты перестал отвечать на мои сообщения, и примерно с месяц мне правда казалось – а вдруг я беременна!

– Мы пользовались презервативом.

– Да, но моя сестра одну микстурку пила, и я у нее тоже пробовала. – Сисси неопределенно помахала рукой. – Ей помогло, а мне нет, и это очень жаль, у нас с тобой были бы красивые детки… – Она снова зарылась носом в мой бицепс. – Можем попробовать еще, пока ты будешь в Сиэтле.

– Я, знаешь, не готов.

– Почему?

«Потому что ты законченная дура».

– Потому что я в отношениях, – солгал я.

– О-о? – Сисси перестала тискать мой бицепс. – Реально? Я тебя ни с кем не видела, а я слежу за твоими аккаунтами в соцсетях. Мне-то пришлось пооткрывать новые после того, как ты меня заблокировал… – это было сказано с искренним раздражением.

– А я недавно.

– Но мы в другом часовом поясе, то есть в другом времени, значит, это не измена! Ой, раз ты такой сложный, можешь просто кончить для меня в чашку, это самое годится в дело двое суток, если не давать высохнуть…

Следующие несколько часов я отбивался от ее подкатов. Летал я в жизни немало, и это был худший из полетов: будь у меня выбор, я бы предпочел турбулентность и пятерых орущих младенцев. Я едва не взвыл, когда командир экипажа объявил, что нам придется кружить над аэродромом лишний час до посадки.

Когда мы уже шли по трапу, Сисси не отставала, вприпрыжку стараясь за мной успеть. Она никак не могла расстаться с надеждой убедить меня, что измена в другом часовом поясе – это пустяки и вообще ерунда. Она преследовала меня до самого выхода, где стиснула меня в объятьях, как осьминог.

Наконец вмешался охранник, и Сисси пришлось меня отпустить. Незабываемые впечатления от полета лишний раз укрепили меня в решении никогда больше не связываться с фанатками, будь они хоть ослепительной красоты.

Глава 3
Надежные объятья

Рук

Несмотря на задержку с посадкой, я все же успел на самолет до Анкориджа и с облегчением выдохнул, увидев, что рядом со мной усаживается тип в деловом костюме. Сидел я в этот раз ближе к проходу, а не у окна, что, конечно, жаль, но я способен был пережить и не такое, лишь бы рядом не трещала чокнутая фанатка.

Вставив наушники, я начал выбирать и ставить в очередь фильмы на консоли, решив, что перелет в Сиэтл заслуживает трех часов розовых слюней.

Не успел я нажать воспроизведение, как мне на колени приземлилось тело – у меня даже мелькнула мысль, что цирк начался по новой. В принципе, женщины иногда буквально бросались на меня (правда, обычно не в самолетах, но после прошлого перелета меня уже сложно удивить).

– Что за…

– Простите, пожалуйста! – раздался голос обладательницы тела, слегка придавившего мои колени. Женщина попыталась встать на ноги, но, задохнувшись, дернулась назад. Мощная волна шелковистых темных волос хлестнула меня по лицу. Пахла эта волна мятой и огурцом, что само по себе довольно приятно, если бы чужие волосы не попали мне в рот.

Женщина схватила меня за рубашку, задев провод наушников и выдернув их к чертям, а другой рукой тщетно пыталась оттянуть от горла туго захлестнувшийся шарф. Она полулежала у меня на коленях – ноги свесились через подлокотник, а лицо оказалось вплотную к моему. Неизвестная полностью перекрыла проход, так что желающие пройти вынужденно наблюдали за импровизированным спектаклем.

– Шарф… – прохрипела она. – Господи, сейчас задохнусь… Извините, так неловко…

Чем больше она старалась встать, тем сильнее затягивался шарф, и движения незнакомки становились все судорожнее.

Я придержал ее за спину:

– Не двигайтесь, замрите на секунду.

Женщина подчинилась, не отпуская мою рубашку и вытаращив большие испуганные глаза. Немного отвернувшись, я наклонился вперед, отчего губы незнакомки встретились с моей щекой.

– Ой! – Она заерзала, пытаясь отвернуться, но застряла она всерьез, поэтому ее нос попал мне в ухо, а губы расплющились о мой подбородок.

– Дайте мне секунду, сейчас я верну вам свободу…

Она часто дышала мне в щеку, и от теплого дыхания кожу покалывало невидимыми иголочками. Я приподнял ее маленький чемодан и ногой отбросил конец шарфа, зацепившийся за колесико. Незнакомка оттянула шарф от горла и глубоко, прерывисто вздохнула.

– Спа… сибо большое… Удавиться насмерть на коленях красивого мужчины не входило в мои планы… – Она зажмурилась и, чуть оттолкнувшись, слезла в проход. – Извините, пожалуйста!

Подбирая шарф, оказавшийся бесконечным, она не смотрела на меня, и я воспользовался возможностью ее разглядеть. Ох, черт, а ведь она красавица! На мгновенье меня будто охватило жаркое, как от бензина, пламя, причем сразу и внутри, и снаружи. Длинные волосы темно-каштанового оттенка, который казался почти черным. Глаза цвета кофе или шоколада – в общем, чего-то с кофеином, отчего у меня сразу прибавилось сил. А лицо!.. Высокие скулы, полные губы, точеный носик, изогнутые брови, густые ресницы…

Я окинул взглядом остальное – и получил непрошеную передышку, потому что одежда незнакомку отнюдь не обтягивала. Под необъятной паркой ничего нельзя было рассмотреть, хотя, поглядев на ее ноги, я предположил, что незнакомка скорее стройная, а там поди угадай при стольких одежках… Шарф, должно быть, был в длину не меньше километра, и девушка намотала его на шею раз двадцать, поэтому чуть и не задохнулась. Неполадки с гардеробом вылились в длинную очередь желающих пройти на свои места, поэтому незнакомка заторопилась по проходу, бросив через плечо еще одно «извините, пожалуйста», и скрылась в салоне второго класса.

Я ощутил… почти разочарование. Почти, но не совсем. Снова вставив наушники, следующие три часа я бездумно смотрел кино.

Когда самолет приземлился в Анкоридже, я позвонил брату, который должен был меня встретить и отвезти к легкому самолету, летевшему на остров Кадьяк. Это у нас давняя семейная традиция, и хотя отца два года нет на свете, мы с Кайлом продолжаем рыбачить на Аляске. Даже сейчас я с детским нетерпением жду этих недель, своей любимой части хоккейных «каникул».

– Эр Джей, привет, бро! А я все пытаюсь тебе дозвониться.

Голос у брата был каким-то странным – от волнения, что ли.

– Я не стал подключаться к вай-фаю самолета. А ты где? Что стряслось?

– Да тут у меня Джой. – Кайл кашлянул, будто стараясь успокоиться.

Я опустился на ближайший стул.

– Что с ней?

Джой, жена моего брата, ждала ребенка. На будущий год Кайлу ни под каким видом не выбраться на три недели на Аляску – максимум с выходными он выкроит дня три. Вылазки на рыбалку откладывались на неопределенный срок, особенно если за первенцем у Кайла с Джой пойдут еще детишки.

– У нее гестационный диабет, ей прописан постельный режим…

Мне стало ясно, отчего у брата дрожит голос. Я выпрямился. В животе нехорошо напряглось: отец скончался от тяжелых осложнений диабета.

– Еще раз и по-английски! Она выздоровеет? Малышу это может повредить?

– С ней все прекрасно, и с ребенком тоже, – Кайл словно убеждал себя, а не меня. – Просто лучше побыть под наблюдением. Врачи говорят, такое встречается довольно часто. Это не как у нашего отца, а совсем другое…

Я наконец смог выдохнуть.

– Ну, слава богу! Хочешь, я прилечу в Лос-Анджелес?

– Пока в этом нет необходимости, мы справляемся. Мама и Стиви хотят перевезти сюда вещи Стиви, не дожидаясь осени.

Наша младшая сестра начала учиться на магистра и решила перебраться на Западное побережье, где зимы мягче.

– Значит, к вам приезжают мама и Стиви? Ты уверен, что я сейчас не нужен?

– Ты что, нашей мамы не знаешь? Едва она услышала про постельный режим, сразу начала паковать чемоданы. Рук, это только звучит серьезно, а на деле все проще, но в этот раз я никак не смогу прилететь на Аляску. Не хочу надолго оставлять Джой. Прости, Эр Джей, ничего не получится. Я знаю, как ты ждал этой рыбалки…

Брат говорил подавленно, чего мне совершенно не хотелось слышать. Я попытался скрыть разочарование.

– Не извиняйся, Джой и ребенок важнее рыбалки.

– Если раздумаешь ехать один, прилетай к нам.

Я подумал. Брата я люблю – мы с Кайлом всегда были очень дружны, хоть и живем за тысячи миль друг от друга, но мне нужен отпуск. Отдых. Я хочу пожить там, где нет газетчиков и чужих ожиданий. Меня тянуло туда, где я вновь почувствую присутствие отца. А больше всего я жаждал покоя и уединения, отдушины от цирка, в который превратилась моя жизнь. В прошлом году ушел капитан нашей команды, и я принял на себя его обязанности. Алекса в команде очень любили, он был легендой спорта, так что мне досталась высокая планка.

– Нет, лучше я буду ловить лосося, отпущу бороду и стану мыться раз в неделю.

Кайл засмеялся.

– Я так и знал, что ты это скажешь! Если смогу вырваться в конце месяца, позвоню. Вернее, я позвоню в любом случае. Не забудь, выход на связь раз в несколько дней, чтобы я знал – медведи тебя не сожрали, а я буду рассказывать последние новости.

На Кадьяке связь местами неровная, что я считаю преимуществом. Очень хочется забыть обо всем и побыть просто человеком, а не капитаном команды НХЛ.

– Обо мне не волнуйся, с медведями я справлюсь. Ты давай занимайся семьей, а я тебе сброшу фотографии.

Мы попрощались, и я бессильно прислонился к стене. Жаль, что брат не приедет, но я все равно хочу пожить в лесном домике, пусть и один.

Полчаса спустя я уже нес свою сумку к «Цессне». В первый полет на такой малютке я выдал обратно весь свой завтрак, поэтому, наученный опытом, в полете до Анкориджа воздержался от спиртного. Я оказался последним в очереди на эту крошку, рассчитанную на восемь пассажиров, но ничего не имел против. Лететь недолго, почти с каждого кресла открывается великолепный вид через иллюминаторы… кроме заднего ряда, вот там довольно тесновато.

Мне пришлось пригнуться и проходить в салон боком: я все-таки ростом под два метра и вешу больше девяноста килограммов. Пассажиры уже расселись, оставив мне единственное свободное место – в хвосте. Я кое-как протиснулся по узкому проходу. В углу, сжимая сумку, сидела та самая темноволосая девушка, которая плюхнулась мне на колени во время предыдущего перелета. Так-так, а вот это уже интересно! Брюнетка мельком взглянула на меня, оторвавшись от окна, и тут же ее нервная улыбка растаяла, а глаза округлились. Щеки окрасил яркий румянец, и девушка невольно зажала рот ладонью:

– О нет…

Я не удержал улыбки и едва подавил смех, когда усаживался рядом. Ни дать ни взять скамейки в школьном автобусе, и места столько же.

Брюнетка отодвинулась к самому окну и опустила руку.

– Простите, что я на вас упала.

Я сверкнул ей улыбкой и подмигнул:

– Это был самый интересный эпизод за весь полет.

– Я не хотела целовать вас в щеку… – Ее собственные щеки запылали. – Господи, Лейни, закрой уже рот и оставь беднягу в покое, – пробормотала она и опустила голову.

– Ничего-ничего. Мало ли что бывает в жизни.

Брюнетка осторожно поглядела на меня, и в правом уголке рта затеплилась слабая улыбка.

Я протянул руку:

– Эр Джей.

Не знаю, почему я назвался домашним именем – так звал меня отец и до сих пор называют брат и сестра. Остальные обращаются ко мне Рук. Может, потому, что брюнетка, кажется, не догадывалась, кто я, и я хотел, чтобы это продлилось подольше? Впрочем, поздно об этом гадать.

Она машинально подала мне руку в варежке, поморщилась, стянула варежку и снова протянула мне руку. Ладонь ее была теплой, немного влажной и гораздо меньше моей, но удивительно крепкой. Девушка твердо пожала мне руку:

– Лейни.

– Привет, Лейни.

– Привет, Эр Джей. – Несколько мгновений ее глаза не отрывались от моих, и в них не мелькнуло ни малейшего узнавания, что было просто прекрасно.

– Что привело вас на Аляску? – осведомился я, пристегиваясь.

Лейни оживилась.

– Я пишу магистерский диплом о морских млекопитающих. Меня интересуют дельфины и киты, я полтора месяца буду их изучать.

– То есть после защиты диплома вы станете магистром? Должно быть, вы очень умная!

Лейни пожала плечами.

– Я просто люблю учиться. Это мой третий диплом.

– Третий?! Сколько же вам лет?

Лейни не тянула даже на выпускницу первого в жизни университета. Может, всему виной чересчур свободная парка и теплая одежда?

– Двадцать пять.

– И уже третий диплом?!

Она прикусила нижнюю губу и кивнула.

– Угу. Я очень люблю узнавать новое и каждый раз получаю полную стипендию. Я дипломированный специалист по секс-терапии, геологии и вот буду еще и по морской биологии. Мне показалось интересным сравнить брачное поведение дельфинов и китов.

– А что общего у геологии и дельфинов?

Она пожала плечами:

– Признаться, ничего, просто у меня широкий круг интересов. Вот вы знали, что дельфины занимаются сексом не только для размножения, но и ради удовольствия, совсем как люди?

– Хм, нет, не знал.

Я невольно начал думать о сексе и о том, сколько времени его у меня уже не было.

– О, они очень сексуально активны! Некоторые ученые считают, что дельфины образуют пары на всю жизнь, как те же лангусты, но это ошибочное мнение. У дельфинов бывает по нескольку партнеров, совсем как у некоторых людей, хотя в западном обществе бытует моногамная социологическая установка, а вот дельфины любят секс, потому что это прикольно… – Лейни прикусила кончик пальца. – Извините, я что-то увлеклась. Я много читала перед поездкой, мозг до сих пор кипит от новой информации, и интересные факты так и срываются с языка… Если хотите, я могу замолчать, – она показала на телефон у меня в руке, вокруг которого были обмотаны наушники.

Я убрал телефон в карман.

– Нет, ваш рассказ куда интереснее, чем все, что я найду послушать.

Лейни не удержала радостной улыбки и снова потупилась, покраснев. Как же я соскучился по скромным женщинам!.. Которые не кидаются на меня из желания трахнуть звезду.

– А зачем вы летите на Кадьяк? – она окинула меня взглядом.

Я был одет в простые джинсы, футболку и худи.

– Я каждое лето приезжаю рыбачить с братом, но в этом году у него не получилось, так что я буду один.

– О, как жаль!

Я пожал плечами.

– Да ладно. Иногда приятно отрешиться от суеты и побыть наедине с природой.

– Согласна. Я проучилась в Сиэтле всего один курс… фактически месяц… С меня надолго хватило, – ее передернуло. – Мегаполисы – не мое. В нашем городке и двух тысяч жителей не наберется, так что разница оглушала. В больших городах интересно, но страшно. А вы из Сиэтла?

– Я вырос в Нью-Йорке.

– Я всегда хотела там побывать, но Нью-Йорк кажется таким огромным…

– Признаться, я вырос на севере штата Нью-Йорк, а не в городе Нью-Йорке. Это совершенно иное дело, места там попадаются такие глухие…

– А, да, я где-то читала.

Пилот объявил готовность к взлету. Лейни прижала варежки к груди, пока «Цессна» выруливала на взлетную полосу.

– Боитесь?

– Я еще не летала на таком маленьком самолете, – призналась она.

– Все будет хорошо. Я раз двадцать на таких летал – и вот, живой-здоровый.

С расширенными, как блюдца, глазами Лейни кивнула и уставилась в иллюминатор. Самолет набрал скорость, и когда колеса оторвались от бетона, девушка вцепилась мне в руку.

– Ого, как здесь все толчки чувствуются, не то что в аэробусе!