Текст книги "Мой мальчик"

Глава 16

– Привет! – я изо всех сил старалась сдерживать глупую улыбку, от которой едва ли не светилась.

Парень вздрогнул от моего голоса и весьма удивился, увидев меня.

– Привет! Ты как тут?

– В гостях была, домой еду, – просто ответила я, подходя и целуя его по-свойски, как старого знакомого, в щеку. Не забыв при том, прильнуть к нему всем телом. Глаза парня моментально засияли.

– Торопишься, или можно угостить тебя ужином?

– Можно угостить, – я едва не подпрыгнула от радости.

Отпустила таксиста, заплатив триста восемьдесят рублей, по счетчику. И пересела в Жигули.

Егор выехал с заправки, развернулся и подъехал к закусочной, что располагалась в соседнем здание.

Мы вышли из машины.

– Ты, правда, хочешь кушать? – спросила, крепко сжимая руку парня.

– Ну, больше пообщаться, конечно, – парень так мило покраснел, что я не сдержала хищной усмешки.

– Ну, пойдем, пообщаемся, – я взяла Егора за руку и потащила в соседние двери гостиницы.

Там вместо документов протянула администратору пятьсот рублей и сказала, что зовут меня Эвелина Сергеевна Петрова. Вспомнив имя одной из своих героинь. Еще за пятьсот рублей, сняла номер на три часа.

Мой кавалер отчаянно краснел и прятал глаза, а я, поражалась сама себе. Я и понятия не имела, откуда во мне такая наглость. Взяв мальчика за руку, поднялась с ним на второй этаж и так же за руку, зашла с ним в шестой номер. Заперлась и не успела обернуться, как была прижата мальчишкой к двери.

Он набросился на меня, словно оголодавший кот на упитанную мышь.

Какие же у него мягкие, сладкие, страстные губы!

Я задыхалась от желания и накрывшей страсти.

От соприкосновения наших языков меня словно током било.

Я сбросила с Егора джинсовую куртку, сдернула через голову рубашку.

– Сумасшедшая моя, – выдохнул он, растёгивая мое платье и снимая его через голову. – Богиня! – Взяв меня за руку, подвел к кровати, усланной черным покрывалом. – Встань спиной, пожалуйста, и обопрись о кровать.

Я, краснея от предвкушения, выполнила просьбу затейника.

Оперлась руками о кровать, пошире расставила ноги, перекинула волосы на левую сторону обнажая спину и чуть выгнулась, отставляя попу вперед.

В такой позе, в черных чулках и на каблуках, я выглядела как настоящая порно звезда.

О да! Я ещё долго буду сниться тебе в эротических снах, мой мальчик!

Я ожидала, что он войдет в меня резко и нетерпеливо, а он встал передо мной на колени, крепко сжал руками ягодицы и начал покорять меня языком.

Ну, точно в каком-то видео подсмотрел, проказник!

Язык описывал во мне круги, заставляя истекать смазкой от удовольствия. Я невольно начала двигать бедрами, в такт его движений, а Егор, в дополнение, стал кружить пальцами по возбужденному клитору и ускорил движения языка.

Будучи уже крайне разгорячённой, долго я такой пытки не выдержала. Оргазм был просто ошеломляющий! Егор не прекращал движений до тех пор, пока мое тело не прекратило трепетать, и тем самым подарил невероятное наслаждение и многократно продлил его.

После того как ощущения схлынули, накатила колоссальная слабость. Ноги не держали, я упала на кровать и Егор, бывший уже тоже на грани, тут же встал на кровати на колени, закинул мои ноги себе на плечи и резким движением вошел в меня.

Боже! Он с таким наслаждением буквально вбивался в меня, издавая сладкий стон на каждом движение. Еще и ладошками по ягодицам меня шлепал, заставляя вскрикивать от боли и наслаждения одновременно. Егор ни на секунду не сбавил бешеного темпа, с ликованием заглядывая мне в глаза:

– Нравится тебе?! Нравится, да? Богиня моя!

Я не думала, что смогу снова кончить так скоро, но этот мальчишка так меня завел, что скоро его мощные толчки снова вознесли меня к вершинам блаженства и меня абсолютно не волновало то, что я приду домой совершенно охрипшей от счастья.

Мы кончили вместе и обессиленные упали на кровать. В голове шумело, а в теле была приятная слабость, словно мы бутылочку хорошего шампанского распили.

– У твоего мужа, должно быть чертовски крепкое сердце, чтоб твой напор столько лет выдерживать, – отдышавшись заявил любовник.

– Не жалуется пока.

– Еще бы жаловался! Наваждение ты мое! – меня так нежно и ласково поцеловали в макушку, что аж сердце зашлось, от трепещущей радости. – Сама судьба нас сталкивает, как сердцем чувствовал, именно на эту заправку заехал!

– О, ты даже себе не представляешь, насколько она нас столкнула, мой мальчик. Будь паинькой, подпиши согласие на то, чтобы мы с Олегом взяли под опеку Веронику, когда тебя попросят, – попросила я, нежно выводя пальцем узоры на широкой груди.

– Ты с ума сошла? Зачем тебе взрослый, больной ребенок? Сумасшедшая, ей-богу! – живо возмутился парень. – Я не буду спать с тобой в доме твоего мужа! Даже не думай!

Бедный мальчик, похоже, искренне пришел в ужас от моей затеи, а я решила пошутить. На свою голову.

– А спать и не надо. Мы и сейчас не будем спать, – промурлыкала я, беря в кулачок его обмякший член.

– Вера Викторовна! Вас, когда в последний раз собственный муж трахал? – напряженно рассмеялся парень.

– Сегодня, в обед, точнее я его. Но не суть. Я хочу и могу ей помочь, Егор. У нас есть и средства, и возможности. Лучшей участи ей никто не предложит.

– Вы уже помогли с мужем, – твердо заявил Егор. – Дали хорошую сумму на лечение. Если хочешь, можешь иногда одежду покупать. Не лишней будет. Но брать ее к себе? Зачем тебе это? Она не котенок, даже котят вышвыривать, когда надоедят – подлость.

– А кто тебе сказал, что я собираюсь ее вышвыривать? Это не прихоть совсем. Не думай.

– А я думаю, прихоть, – Егор сжал мою руку сжимающею его член. – Что с мужем настолько плохо, что ты так оголодала? Ну, так, прости, но быть мальчикам для утех, при богатой даме, я не намерен! Даже ради благополучия сестры.

Я так и подавилась вздохом.

Ох, ты мой гордый! Мой правильный!

Больно! Очень больно сделал сейчас тёте Вере! Но у дамы тоже зубки есть, малыш.

– Да не из-за тебя это вовсе, – со смехом ответила я. – Ни так ты и хорош, для богатой дамы, чтобы возле юбки тебя держать, малыш! Выбор у меня имеется обширный, при желании.

Ага! Передернуло! Достигла шпилька цели!

То-то же, малыш! Знай свое место.

– Это я, была той женщиной, кому твоя мама и бабушка, девочку отдали семь лет назад, в роддоме. Это моя дочь умерла, и твоя мать действительно сама предложила мне свою. Она как раз отказ от нее в тот момент писала. А я была в таком отчаянье, что мне было все равно. Лишь бы мне принесли живого ребенка. Меня перевели в отдельную палату, и я забыла тот час, когда мне сказали, что моя дочь умерла. Стерла из памяти. Мы оба с Олегом, это сделали. Никто кроме нас двоих в семье и не знает, что она не наша. А вчера, когда ты рассказывал, я поняла, что про меня, да и девочки похожи очень.

Я сходила за сумочкой, достала телефон и показала Егору фото и видео сестры.

– Так не бывает, Вер! Не бывает! – качал он головой, утирая капавшие из глаз слезы.

– Бывает, мой хороший. Как видишь, бывает. Ты сможешь видеть и ее. Приходить, общаться. Она замечательная, хорошая, добрая. В первый класс пошла и в художественную школу. Рисует хорошо, фигурным катанием занимается.

– А Вероника раскрашивать очень любит, ей и врачи рекомендуют. Штриховка для моторики полезна. Но у нее потрясающее чувство цвета из простой картинки шедевр делает. По три дня над одной сидит порой.

– Только не говори Любе ничего, ладно? Мы потом ей все обязательно расскажем, когда подрастет.

– Конечно. А как твой муж? Принял ее?

– Конечно! Души в ней ни чает. Она очень ласковая. Сама по себе. Равнодушным никого не оставит. Это вот мой сын, Павел. Папина копия в молодости. А это Марина. Красота моя. Будущий стоматолог. Последний год учится и работает уже.

– В кого рыжая то такая?

– Да не в кого. Красится каждый месяц, три года уже.

– Ясно. Муж хоть извинился? Объяснился?

– Ага. Я, тогда как раз с Любой в санаторий уезжала, после аварии, а ему приспичило блин.

– То есть, отношений там нет? Ты веришь ему?

– Да. И есть веские причины верить, какие, не могу сказать. Прости.

– А кто же тогда прислал видео и пытался тебя убить, если не любовница мужа, то у кого еще есть причины на это?

– А вот это, очень хороший вопрос, правоохранительные органы им займутся.

– А что за авария была? Вы сильно пострадали? Может это связано как-то?

– Нет. Не думаю.

Я с силой сжала пальцы в кулак, вспоминая, как Комаров практически рыдал надо мной в реанимации, думая, что я сплю.

Прости, Верочка! Прости, родная! Я ведь думал, что там он будет! Он! Мать его!

Муж мне тогда не поверил, в реанимацию ведь никого вообще не пускают, но я видела, то, что видела!

И хоть все было признано трагической случайностью, я в это не верила. И за каждую сломанную Любину косточку Комаров мне еще непременно ответит!

Я посетила ванную, быстро приняла душ, а выйдя, прошла к платью, валяющемуся на полу.

– Уже уходишь? – Егор лежал на постели и даже и не думал вставать.

– Да, пора.

– Вер, прости, пожалуйста, я не так понял, я не хотел обидеть, – повинился парень. – Ты шикарная женщина! Быть рядом с тобой – честь для любого мужчины. Я безумно завидую твоему мужу!

– Да не чему завидовать, я обычная, пожилая, озабоченная тетка, – грустно улыбаясь, призналась я. – Будешь уходить, ключи не забудь сдать.

Всю дорогу до дома думала о том, что он все же потрясающий мальчишка! Иной бы с радостью мне сейчас на шею заскочил и ножки свесил, а этот, гордый! Самостоятельный! Умничка!

Только какая-то безумная часть меня, явно предпочла бы первый вариант.

Глава 17

Домой я вернулась ровно в половине десятого. Муж сидел за ноутбуком в гостиной, обложенный папками с бумагами и быстро стучал по клавишам. Он всегда работал в гостиной, если я, куда-то уходила. Ждал, когда приду. Волновался, сволочь.

Что ж, сегодня, первый раз не зря.

Я мстительно улыбнулась.

– Привет! Чёт рано ты! – веселым тоном спросил он. – Как погуляли?

– Да нормально, – тем же беззаботным тоном ответила я. – Посидели немного да разбежались.

– С кем сидели-то? Валя звонила, спрашивала, где ты?

Вот сучка белобрысая! Ободрало ж тебя не вовремя.

– Так я с девчонками из писательского чата встречалось. Понесла бы я к Вале свое, – насмешливо фыркнула я.

– А-а-а! И че подарили соратницы?

– Торт, да шампанского бутылку, – я скинула туфли и плюхнулась рядом с мужем, чувствуя, что отчаянно краснею. В первый раз вру так нагло.

– И все?

– Ну, да. У простых смертных всегда так. Забыл?

– И даже на стриптиз не пошли? – муж закрыл ноут и, откинувшись на диван, прильнул ко мне и стал гладить ноги.

– Они звали, я отказалась. Тяжёлый день завтра. Да и прекрасно знаешь, как я к этому отношусь.

Меня действительно ничуть не возбуждал стриптиз. От всех этих напыщенных движений только поржать и тянет. Особенно когда пятой точкой трясти начинают.

– Какая же ты у меня красивая! Просто шикарная!

Выдохнул муж, припадая губами к шее и задирая платье до бедер. И тут же, обняв одной рукой, перекинул меня через себя так, что я оказалась сидящей на нем.

– А где белье? – обалдел муж, схватив меня за бедра.

– Сам же сказал не надевать его больше, – напомнила я.

Ох, как же загорелись его глаза! Член в черных джинсах мгновенно вздыбился и уперся мне в промежность.

– О, ты у меня послушная девочка теперь, да? – муж расстегнул ширинку и попытался ввести в меня свой готовый уже к бою член, но передумал и начал спускаться под моими ногами вниз.

– С ума сошел! Вдруг дети выйдут?

– Не выйдут. Люба спит уже. Старшие, в местный клуб недавно ушли, там диджей какой-то крутой приехал.

Муж спустился так, чтобы было удобно ласкать меня губами, и потянул меня на себя. Я послушно присела.

Как и каждая нормальная женщина, я обожаю ласки языком, но именно от этой позы раньше отказывалась. Всегда казалось, что она унижает мужчину. Я же практически сижу на его лице, и изливаться буду прямо в рот. Но сегодня не тот день, когда я чего-то еще могу в этой жизни стесняться. Извивалась и ёрзала на нем как последняя шлюха, до тех пор, пока не кончила. И оргазм был очень бурным и влажным. Даже если он задыхался подомной, когда я прижималась слишком плотно или сжимала ноги, мне было плевать! Я получала удовольствие от своей раскрепощенности.

Олег брал меня языком жадно, ненасытно! Ни на секунду не останавливаясь. Он явно получал удовольствие именно от этой развратной позы и того, что вынужден в ней делать.

И от того, как я об него трусь, забыв про приличия и стеснение.

От мысли, что с той девкой они именно так и развлекались, мне просто на части разорвать его хотелось!

Когда я кончила, муж, пристроился сзади, сел на ковер на колени и потянул меня за собой.

– Двигайся сама, как хочешь. Прыгай, насаживайся. Покажи себя. Покажи моя девочка, – прошептал он, ухватив меня за волосы до боли.

И я показала, собрала всю злость и обиду, что еще гложили сердца, и показала.

Мой! Мой! Только мой! – кричала во все горло, но внутри себя, беззвучно.

– Встань, – прохрипел муж, и мне показалось, что он слышал мои мысли.

Я встала на четвереньки и тут же вскрикнула от мощного, глубокого удара, пронзившего меня, до судорожной боли.

Муж зажал мне рот рукой и продолжил вбиваться в меня так же беспощадно глубоко, постепенно ускоряясь.

Я не знаю, о чем он там думал сейчас, но, если бы он только знал насколько заслуженно это наказание!

А интересно – что б сделал, если б узнал? Собрал вещи и ушел? Избил? Удавил? Или продолжил бы трахать с утроенным напором, крича как я сейчас – Моя! Не отдам! Не отпущу!

Все так говорят, но когда знают, что точно кроме твоего члена в ней ни чей сегодня не бывал, а вот во мне сегодня, побывало аж два посторонних, ну если ни члена, то языка, то точно.

От этого осознания вдруг стало так мерзко! Так противно от самой себя. Что к горлу подступила тошнота.

До чего же я докатилась! Опустилась! Как же так?!

Четверть века была верной, примерной, идеальной! А всего за сутки. Даже нет. Всего за вечер! Умудрилась изменить мужу сразу с двумя мужиками! Я ничем его не лучше! Я хуже! Я много хуже! Я должна была быть выше низменного желания отомстить! А я, поддалась! Пала. Да как низко! Боже! Я падшая, грязная! Я… Я шлюха! Самая настоящая! Мне ведь было с ними хорошо. Я кончала от их прикосновений. Как же это мерзко! Как пошло!

Отчаянье и омерзение накрыли с головой. Слезы текли по лицу ручьями, я сама себя ненавидела за свою распущенность! За то, что падшая теперь, грязная! И грязь это такая, от которой ни в каком душе не отмоешься!

Причем грязь, с последствиями. Ведь если Егор, это просто мальчишка, с которым у меня больше никогда и ничего не будет, если, я сама не захочу, то от Комарова, так просто не избавишься теперь! Слишком долго он меня ждал! Реально ждал! А откажи такому, – раздавит, не поморщится, все возможности для этого у него есть. А у меня ведь и чувств к нему нет. Вообще. Никаких. Даже дружеских. Просто соседи, просто общаемся, потому что по бизнесу бываем нужны и выгодны друг другу. И все, а чувств, ноль. Хотя нет! Есть еще ненависть за Любу и даже за Олега. В том, что мне тогда не показалось, я абсолютно уверена!

Даже наш мэр, мне куда приятнее. Он как-то проще. Открытый мужик, простой в общении, веселый. Для людей, реально много делает, старается. А этот, вечно себе на уме и Ольга его такая же была. Без собственной выгоды и не улыбнется никому лишний раз.

Вот дура! Дура! Почему не ушла? Дура! Давал же шанс.

Проклиная себя, я, кусала губы чуть не до крови, ну да сделанного не воротишь. Отомстила на свою голову!

Защиты хотела? Как же! Олег может и блядун первый в округе, зато, за всю жизнь голоса не повысил и руки не поднял. А вот Оленька, зачастую на ровном месте, с ее слов падала, при том, в неуклюжести не была замечена ни разу.

Отвлекшись на свои мысли, я даже не ощущала больше движений мужа. Вернулась к реальности, лишь когда его рука перестала зажимать мне рот и переместилась на клитор.

Надо отдать мужу должное – без оргазма он меня не оставлял никогда. И вообще, как теперь уже с полным правом могу говорить – любовник он умелый и опытный. Вот только, со сколькими лядями этот опыт приобретался? Впрочем, теперь, я не могу его осуждать. Не имею права.

Что ж, Вороновский, считай – квиты. Теперь твоя жена, тебя воистину достойна.

Думала я, лежа на пушистом коричневом ковре гостиной, приходя в себя от еще сотрясавшего тело оргазма.

– Прости, родная, не хотел делать тебе больно, но не мог остановиться. Ты словно заново для меня открылась сегодня. Такая страстная, горячая! Как вулкан прямо, – шептал муж, гладя моё лицо и волосы.

– Сама от себя в шоке! – Вполне честно призналась я, вставая и надевая платье. Олег так и не разделся.

В ванной, я долго и отчаянно выла под душем, выплескивая весь негатив от самой себя.

Сбросив эмоции и немного успокоившись, утешилась тем, что муж, на протяжении всей нашей семейной жизни, раз в неделю, а может и не раз, мне изменяет и угрызения совести по этому поводу, ему явно незнакомы.

Будь же и ты снисходительна к моим слабостям, – прямо ведь заявил! Без стыда и раскаяния.

Слабости это у него, видишь ли!

Но меня это не оправдывает. Я, все равно не должна была опускаться до его уровня! Никогда больше сама себя уважать не смогу! И понимать это, было хуже всего.

Что ж, нужно как-то научиться, с этим жить.

И рада была бы забыть этот вечер, как ночной кошмар. Как смерть дочери, семь лет назад. Да только Комаров вряд ли мне это позволит теперь.

Глава 18

Выйдя из душа, я сразу легла в постель.

Сил не было совершенно, даже душевная боль сменилась всепоглощающем безразличием, лишь бы до кровати добраться, а там хоть трава не расти. Чай не двадцать лет, по койкам прыгать. Засыпать начала почти сразу.

Олег, сидел на своей половине кровати за ноутбуком. Закрыл его, отложил на тумбочку и обнял меня за плечи, прижавшись всем телом. Всегда обожала так засыпать в его объятиях.

– Прости, прости моя хорошая! Я больше так не буду! Я постараюсь сдерживаться и дарить тебе лишь приятные ощущения.

Я усмехнулась. Услышал, как я выла в душе, и подумал, что от телесной боли.

– Телесная боль – ничто, по сравнению с душевной. Я всю жизнь старалась быть для тебя идеальной, верной, всю жизнь, как гребаная идиотка встаю в пять утра, чтобы пока ты еще спишь, успеть позаниматься йогой для поддержания своего тела в форме, принять душ, накрасится, погладить тебе костюм и приготовить твои любимые оладьи к завтраку. А ты в ответ все эти годы цинично плевал на мою верность и преданность.

– А я Верочка, каждый день встаю в половине седьмого, занимаюсь с тобой, красавицей любовью на нашем кухонном столе, ем твои вкуснейшие оладьи и иду заряженный твоим позитивом на работу. Там, впахиваю с восьми, до восьми, как проклятый! Пусть не физически, но умственно. Это, порой еще тяжелее. Я кормлю в общей сложности – двести тридцать семей этого города. Семей, своих сотрудников. Я кормлю. Понимаешь? Я! А в бизнесе нынче нельзя расслабляться, ни на минуту! Ты хоть раз задумывалась о том, в каком я колоссальном напряжение все время нахожусь? Тебе хорошо, пришла, расписалась где нужно и ушла красивая, по сто тысяч только в салоне красоты ежемесячно оставлять! Управляющий там я! Я делаю все, чтобы они у тебя были! Я обеспечиваю тебе эту сладкую жизнь. И то, что я, раз в неделю прибегаю к услугам тех, кто для меня абсолютно ничего не значит, ни такая уж и большая плата за то, что ты сейчас имеешь, дорогая! И уж точно не стоит твоих слез! Отношений у меня не было ни с кем и никогда, и не будет! Для меня, ты лучшая и единственная! Я прекрасно вижу и ценю все, что ты для меня делаешь. Я никогда тебя не оставлю и никому не отдам. И на этом, давай эту тему закроем.

Вот оно как значит! Я тебя содержу, значит, сиди смирно и не вякай! В чем-то, он прав, конечно. Но мне до одури стал интересен один вопрос:

– А если я, буду делать с тобой все, что делали они, ты к ним не пойдешь больше? Или тебя сам факт похода налево заводит?

– И сам факт тоже немного. Врать не буду, но с тем какой ты была сегодня… Ммм! Я ж тебя на их месте всегда представляю, Вера!

Слышать это, было одновременно и жутко и возбуждающе. Но, то, что левак не прекратится, это стало понятно однозначно. Раз это его возбуждает и это, судя по всему, уже его многолетняя привычка. Это как попытаться бросить курить через двадцать пять лет. Бесполезно. Это желание уже давно часть твоей сущности. Часть тебя самого. Даже при раке легких, курят, как правило, до последнего вздоха. Ибо все равно уже поздняк метаться, а, следовательно, и лишние муки ни к чему.

Пальцы Олега стали нежно тереть у меня между ног. Тело мое, пресытившись на сегодня и так через край, и не думало отвечать.

А я задала еще один вопрос, не дававший покоя:

– А мне можно так?

– Как?

– Ну, раз в неделю для разрядки, для того чтобы там весь свой негатив сливать как в унитаз, а к тебе буду снова приходить идеальной женой.

Вернула я Олегу его же слова, и с удовольствием смотрела в его помрачневшие глаза.

– А разве этого еще нет? – на полном серьезе спросил муж.

– Прикинь какая дура, да? – фыркнула я.

– Нет, я серьезно? Славик, твой массажист. Ты с ним ни разу, что ли?

Меня аж подкинуло от возмущения.

– Так, ты, что сволота такая, все время думал, что я с ним трахаюсь на сеансах?

– Ну, не трахаешся может, но, что во время массажа, ни языком, ни даже пальцами, не доводил тебя до оргазма? Ни разу?

– Ты серьезно обо мне так думал, все это время??

Этот удар был похуже любой любовницы и даже измены с поличным, наверное.

Этот ублюдок все это время судил обо мне, по себе! Я аж задохнулась от возмущения. Впрочем, Славик действительно не прочь удовлетворить любую даму хоть языком, хоть пальцами, хоть членом, прямо на массажном столе, за отдельную плату естественно. Многие за этим к нему и ходили, и тем обиднее мне было слышать, что муж уже давно приравнивает меня ко всем этим лядям озабоченным.

– Он хотел как-то, я ему культурно объяснила, что у меня действительно, реально болит поясница, и я ни в чем кроме лечебного массажа не нуждаюсь, и за подругами не подбираю. И я в ужасе сейчас от того, что ты меня мерил по себе все это время! Но теперь, я буду тебя достойна, дорогой! Обещаю, – мстительно оскалилась я.

– А давай, лучше я тебя теперь буду достоин, – тихо прошептал муж, прижимаясь ко мне всем телом и нежно обнимая за талию.

– Уже не сможешь, – я, не сдержавшись, шмыгнула носом, слезинки стекали прямо в рот.

– А ты дай мне шанс, пожалуйста, всего один! Прошу. Разве я плох как муж? Как отец? Разве, ни ласков, ни заботлив, ни щедр?

– И ласков и заботлив, и щедр, и как отец хорош, и как любовник. Но, что мне делать с обидой и тем, что ты мне противен теперь?

– Так уж и противен?

Олег, с циничной усмешкой покрутил в пальцах мой сосок, пальцы другой руки начали ритмично сжимать клитор.

– Прекрати! – я попыталась отстраниться, но напор лишь удвоился. – Тело здесь не при чем! Ты же знаешь! Мне душевно сейчас гадко и мерзко. Ведь получается, даже болезнь тебя не изменила. Ничего ты про жизнь не понял, и ценить меня больше не начал. Тебе Господь второй шанс дал, а ты….

– А я рядом Вера, рядом. Был есть и буду. Я принимаю тебя такой, какая ты есть и никому и никогда не расскажу твои самые страшные тайны, – пел сладким голосом муж. – Ты ведь знаешь, где бы ты была сейчас, если бы не я? Знаешь ведь? Помнишь кто ты? И что ты сделала с собственной матерью?

В голосе мужа зазвучали металлические нотки, он схватил меня пальцами за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза.

– Да, помню. Все помню, – судорожно закивала я, мгновенно покрывшись липким потом от ужаса.

Как же бесчеловечно напоминать мне об этом!

Манипулятор чертов! Ненавижу! Еще больше теперь ненавижу!

– А я смотрю, что стала забывать, – холодно угрожал супруг, – так я напомню. Девочку забрать хочешь, говоришь? Так вряд ли органы опеки отдадут ее той, что оставила на теле собственной матери сорок восемь ножевых ранений.

– Это не я! Не я! Не я!

Животный ужас от нахлынувших воспоминаний парализовал меня до такой степени, что я как всегда впала в ступор, вспоминая тот ужасный день.

– Конечно, не ты! – улыбаясь словно садист, ласково говорил Олег. – Не ты орала ненавижу, сука! Что б ты сдохла! Так, что весь подъезд слышал, не твои отпечатки на ноже были и не ты вся была забрызгана ее кровью. А ведь какой бы она не была, это ужасно Вера, ужасно! Ведь она твоя мать! Хуже, только младенца на муравейник бросить, ей-богу. Но я люблю тебя! Люблю, такой, какая ты есть, со всеми твоими грехами и странностями. Так люби же и принимай, и ты меня! По-моему, это будет честно. Разве нет?

Я окаменела так, что не могла пошевелиться, или произнести хоть слово. Он Мне не верит! Самый Родной! Самый любимый! Не верит! Столько лет не верит! А если не верит он, другие, не поверят тем более.