Текст книги "Энактивизм: новая форма конструктивизма в эпистемологии"

Елена Князева
Энактивизм: новая форма конструктивизма в эпистемологии

Серия основана в 1999 г.

В подготовке серии принимали участие ведущие специалисты Центра гуманитарных научно-информационных исследований Института научной информации по общественным наукам, Института философии Российской академии наук

© Левит С. Я., Осиновская И. А., составление серии, 2014

© Князева Е. Н., 2014

© Центр гуманитарных инициатив, 2014

© Университетская книга, 2014

Введение. Энактивизм: новый концептуальный поворот или возвращение к истокам?

Энактивизм – это недавнее концептуальное порождение современной когнитивной науки и эпистемологии. С одной стороны, это странный неологизм, а значит, и некоторое новшество, в котором сплетено множество различных пересекающихся смыслов, касающихся природы активного познающего существа. В этой книге я пытаюсь раскрыть основные из этих смыслов. А с другой стороны, энактивизм строит философию за пределами привычных для классического понимания, да и современного взгляда аналитической философии, дихотомий, различений и разграничений. Энактивизм основывается на холистическом, целостном, интегральном взгляде на познание, на активность познающего субъекта или, вынося рассмотрение в более широкую перспективу, на когнитивного агента, каковым является всякое живое существо. Холизм же, в свою очередь, претендует на то, чтобы стать доминирующей парадигмой в философии и науке. Прошло время разделения и дифференциации, настало время соединения и интеграции.

Энактивизм – это новшество, которое парадоксальным образом возвращает эпистемологию к ее собственным истокам. Энактивизм – это выход:

• во-первых, за пределы дихотомии субъекта и объекта. Поскольку субъект и объект находятся в циклическом, взаимно определяющем отношении, то трудно провести различение между тем, что идет от одного, и тем, что идет от другого. Субъект и объект являются, выражаясь метафорическим языком, взаимным эхом друг друга, совозникающими и взаимно обновляющимися эмерджентностями;

• во-вторых, за пределы дихотомии тела и ума, поскольку ум, или разум, телесен, телесно детерминирован, а тело разумно, оно активно, оно живет, действует и познает;

• в-третьих, за пределы дихотомии живого организма и познаваемой и осваиваемой им среды, за пределы жесткого разграничения внешнего и внутреннего. Это широко развиваемая ныне позиция extended mind. Тело живого организма распределено, оно встроено в окружающую среду, которая является отчасти миром, созданным им самим, переделанным под его нужды. К примеру, где кончается тело паука, сидящего на сплетенной им паутине? А среда тоже интеркорпоральна, построена согласованными, притертыми друг к другу, коэволюционировавшими действиями живых существ с их определенной, эволюционно сложившейся телесной организацией и определенными, эволюционно отточенными когнитивными способностями. Если речь идет о человеке, то эту позицию можно обрисовать так: я в мире, который во мне; мир полностью внутри меня, а я всецело «окутан миром», «пронизан им»; я вбираю в себя мир, «всплеском» или «вспышкой» которого я являюсь;

• в-четвертых, за пределы различения познания и жизни. Прежнее понимание, что только человек познает, а животные просто шевелятся. Шевелясь, двигаясь, они осваивают, а значит, в определенном смысле, и познают окружающую их среду. Познание рассматривается как подобное жизни, а жизнь как подобная познанию. Энактивизм развивает и наполняет новым содержанием идущее от основателя эволюционной эпистемологии Конрада Лоренца представление, что жизнь тождественна познанию (life is cognition). Жизнь самоподдерживается циклами обратной связи, гомеостазиса, она самореферентна, автопоэтична. Автопоэтично и познание. Познавательная активность направлена на то, чтобы выявить недостающее, пробел, и достроить целостную систему знания, насколько она в данный исторический момент возможна. Концептуальная позиция extended mind дополняется позицией extended life;

• в-пятых, за пределы строгого различения реального и виртуального, физического и эндофизического (того, что идет от субъекта). Животные, осваивая окружающую их среду, испытывают ее, а одновременно и себя в этой среде, выбирая лучшее место для гнезда, отмечая свою территорию и т. д. Этот элемент случайности, незапрограммированности, случайных блужданий особенно характерен для молодых особей. Ребенок как познающий субъект, играя, пробует мир, не различая реальное и вымышленное, нереальное или могущее быть или стать реальным. Дикарь или туземец живет в измышленных им образах, для него вообще нет виртуальной реальности, но всё есть реальные события. «Первобытное мышление не привычно к представлению “как если бы”. Обычно оно его даже не понимает»[1]1
  Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М.: ГАИЗ, 1937. С. 128.


[Закрыть]. Творящий ученый пролиферирует гипотезы, умножает проблемность мира, пробует разные пути решения проблемы, т. е. увеличивает разнообразие в поле поиска, тем самым нередко добиваясь решения научной проблемы. Вычленение общих характеристик функционирования сознания в онтогенезе и филогенезе человека, а также психики животных в процессе индивидуального развития особей и эволюции биологических видов, становится ныне важным аспектом интегративных, междисциплинарных аспектов научных исследований и получает название evo-devo-perspective.

Субъект и объект, тело и разум, организм и среда, жизнь и познание, реальное и виртуальное – все эти пять пар понятий находятся во взаимной циклической детерминации, обусловливают друг друга, составляют единый процесс, в который втянуты всякий раз обе эти стороны. Положение о циклической детерминации внутри сложной системы, а также системы и окружающей ее среды, составляет основу кибернетического понимания мира. В данном случае речь идет о биокибернетическом понимании мира, или о понимании его с точки зрения сложных самоорганизующихся адаптивных систем или сетевых структур, как выразился Ф. Капра, о паутине жизни и познания.

Почему я утверждаю, что развитие концепции энактивизма возвращает эпистемологию к ее основаниям, к ее собственным истокам? Потому что на первоначальных этапах развития культуры познающий субъект слит с миром, не отделен от него, его восприятия являются телесными. Основу духовных практик дикаря часто составляют определенные телесные действия, например, дикарь может обратиться к колдуну, который научит его, как «отрыгнуть веру» или «смыть любовь». Сначала нужно было возвысить свой разум и вознести до предела свою гордыню, воспарить над миром, его анализируя, занять позицию сидящего в кресле, выкуривающего трубку и спекулирующего о мире философа, чтобы теперь вновь осознать свою телесность, «свою телесную мезокосмическую обреченность», энактивную вплетенность в мир, войти в состояние партнерства и диалога с природой, снова начав соединять и синтезировать. Причем синтез теперь не стихийный, а осознанный, необходимый, ценностно значимый. Таков путь человека, и в плане индивидуального онтогенетического развития и в плане филогенеза, развития рода человеческого. Сейчас мы находимся именно на этом повороте к синтезу и эволюционному холизму, и энактивизм в эпистемологии и когнитивной науке находится именно в этой методологической и концептуальной струе.

Недуализирующая философия становится ныне часто предметом особого рассмотрения в сообществах философов – сторонников конструктивизма[2]2
  См.: Constructivist Foundations. 2013. Vol. 8. N 2. Special issue: «Non-dualism: A Conceptual Revision».


[Закрыть]. Недуальность субъекта и объекта познания, или, выражаясь шире, когнитивного агента и познаваемой им среды влечет за собой иные неразличимости, стирание жестких дихотомий:

♦ между чувственным, сенсорным и ментальным (обсуждение ментальных образов, визуального мышления – актуальная сейчас проблематика);

♦ между позицией непоколебимого убеждения и критицизмом;

♦ между классическим анализом реальности и онлайновым, виртуальным экспериментированием;

♦ между сохранением идентичности (личности, социальной группы, бренда) и ее изменением с целью продолжения существования;

♦ между взаимодополнительностью, взаимопомощью и соревнованием, конкуренцией;

♦ между миром культурных событий и их визуализацией или интерпретацией в медиасреде;

♦ между внешним контролем и саморегуляцией;

♦ между частью общества и обществом в целом (рождение интерсубъективности как партиципационное производство смыслов).

Концепция энактивного познания (enactive cognition), или энактивизма (enactivism), становится все более влиятельной в современной когнитивной науке, философии сознания и эпистемологии. Влиятельной потому, что она развивается в русле современных широко распространенных конструктивистских ориентаций в эпистемологии, психологии, социальной философии, теории управления и исследовании будущего (Futures Studies). В рамках этой концепции субъект познания, или когнитивный агент, будь то человек или животное, рассматривается как активный и интерактивный: он активно встраивается в среду, его когнитивная активность совершается посредством его «вдействования» в среду или ее энактивирования. Познание, причем и восприятие, и мышление, и воображение, сопряжено с действием.

В этой концепции строится целостная картина когнитивных процессов, в которой мозг как часть тела, само тело как инструмент познания, ищущий и познающий отелесненный разум и познаваемая им окружающая среда, когнитивное усилие как активное действие рассматриваются во взаимно обусловливающей, синергийной связке. Хотя эта концепция развивается в русле тех идей, которые были выдвинуты Дж. Дж. Гибсоном в его экологической теории восприятия, она несет в себе все же некоторые существенные дополнения и расширения, выходящие за пределы концепции ума как обрабатывающей информацию системы. Кроме того, эта концепция подхватывает некоторые положения кибернетики второго порядка Хайнца фон Фёрстера, радикального конструктивизма Эрнста фон Глазерсфельда, теории личностных конструктов Джорджа Келли, теории беседы (conversation theory) Гордона Паска, центральными в которой являются положения о «конструировании знания» и «интеракционном отношении» участников беседы, конструктивизма, основанного на концепции автопоэзиса Умберто Матураны, учения об Umwelt Якоба фон Икскюля. Эти шесть выдающихся ученых наиболее часто выделяются как родоначальники конструктивизма в его наиболее радикальных версиях[3]3
  См., например: Radical Constructivism in Action. Building on the Pioneering Work on Ernst von Glasersfeld / Ed. by L. P. Steffe and P. W. Thompson. L.: Routledge Falmer, 2000. P. X.


[Закрыть]. Анализу воззрений Х. фон Фёрстера, Э. фон Глазерсфельда, У. Матураны, Я. фон Икскюля посвящены специальные разделы в данной книге. Наряду с этими мыслителями невозможно отрицать значительный вклад в развитие конструктивизма и таких видных ученых, как Ж. Пиаже, Г. Бейтсон, Э. Морен, Ж.-Л. Ле Муань, П. Вацлавик, Н. Луман и др. Перечислить всех ученых, чей вклад можно счесть достаточно существенным, – задача неблагодарная, поскольку конструктивизм стал, пожалуй, одной из наиболее влиятельных парадигм в науке нашего времени.

Концепция энактивизма опирается на такие междисциплинарные, или трансдисциплинарные области знания, как эволюционная эпистемология как форма натурализованной эпистемологии, которую в обозначенном нами аспекте продолжает развивать Ф. Вукетич, теория автопоэтических систем (У. Матурана, Ф. Варела, Н. Луман), теория сложных адаптивных систем (Дж. Холланд, С. Кауфман) и теория самоорганизованной критичности (П. Бак), теория сетей (А.-Л. Барабаши), синергетика (Г. Хакен) и т. п. Данная концепция вбирает в себя ряд концептуальных новшеств, которые возникли в этих областях, в частности понятие автопоэзиса как самопроизводства и самотворчества сложной организации, понятие структурного детерминизма и понятие структурного сопряжения систем, а также операциональной (организационной) замкнутости системы как условия ее устойчивого функционирования и развития.

У истоков нового представления об энактивности познания стоял чилийский биолог, нейрофизиолог и философ с мировым именем Ф. Варела[4]4
  Varela F. J., Thompson E., Rosch E. The Embodied Mind. Cognitive Science and Human Experience. Cambridge (MA): The MIT Press, 1991; Cambridge: MIT Press, 1991. (7^th printing 1999).


[Закрыть]. Представление об энактивности развивалось Варелой наряду с представлениями о телесности и ситуационности познания (embodied and situated cognition). Сейчас эти представления продолжают интенсивно развиваться его коллегами и соавторами У. Матураной, Э. Рош, Э. Томпсоном, а также А. Ноэ и Д. Хутто. Последних двух ученых относят к лагерю радикальных энактивистов. Флагмановскими научными журналами, строящими свою издательскую политику на публикации статей авторов, продолжающих и развивающих концепцию энактивизма Ф. Варелы, в самых разных аспектах стали «Phenomenology and the Cognitive Sciences» и «Kybernetes», хотя и многие другие влиятельные научные журналы охотно рассматривают эту проблематику.

В рамках парадигмы энактивизма открывается возможность перекрыть брешь между науками о жизни (life sciences), такими, как теория биологической эволюции, нейрофизиология, теория психомоторного действия, и философской теорией познания и понять жизнь, познание и работу ума в их гармоничном содружестве и в их отношении к феноменологическим исследованиям личного опыта и субъективности человека. Такого рода попытку предпринимает в своих недавних исследованиях соавтор и последователь Варелы Э. Томпсон[5]5
  Thompson E. Mind in Life. Biology, Phenomenology and the Sciences of Mind. Cambridge (MA): Harvard University Press, 2007.


[Закрыть].

В настоящей книге суммируются результаты исследований, проведенных мною при поддержке Российского гуманитарного научного фонда в 2001–2012 гг., которому мне хотелось бы выразить свою искреннюю признательность. Наиболее близкими исследовательскими проектами к проблематике настоящей монографии были «Когнитивная архитектура воплощенного разума: пространственно-временные особенности и ситуационные детерминанты» (проект № 07-03-00254а) и «Энактивизм как форма конструктивизма в эпистемологии» (проект № 10-03-00686а).

Моя работа над текстом книги не принесла бы мне стольких положительных эмоций и удовлетворения, если бы она не сопровождалась заботливым участием редактора серии книг «Humanitas», издаваемой одновременно издательствами Центр гуманитарных инициатив и РОССПЭН, Светланы Яковлевны Левит, героически самоотверженного и увлеченного человека в своем нелегком труде, кропотливой и грамотной работой редактора Ирины Ивановны Ремезовой и инициативной, целеустремленной, во многом новаторской, я бы сказала, автопоэтичной деятельностью замечательного издателя Петра Валентиновича Соснова. Я выражаю этим моим коллегам мою самую глубокую и искреннюю благодарность.

Москва, июнь 2014.

Глава 1. Кибернетические истоки конструктивизма в эпистемологии

Картина мира человека является и всегда остается конструктом его ума, и невозможно доказать, что она существует как-то иначе.

Э. Шрёдингер

Интеллект организует мир, организуясь сам.

Жан Пиаже

1.1. Происхождение конструктивизма. Циклическая причинность. Конструкты сознания и конструируемая действительность

Конструктивизм в эпистемологии – это такой подход, в рамках которого считается, что человек в своих процессах восприятия и мышления не столько отражает окружающий мир, сколько активно творит, конструирует его. Этот подход развивается разными авторами на базе различных дисциплинарных областей: на базе генетической эпистемологии, или психологии развития ребенка, – Жаном Пиаже, системной теории и кибернетики – Хайнцем фон Фёрстером, антропологии – Грегори Бейтсоном, психологии восприятия – Ульриком Найссером, психотерапии – Паулем Вацлавиком, когнитивной психологии – Эрнстом фон Глазерсфельдом, нейробиологии и когнитивной науки – Умберто Матураной и Франсиско Варелой. Существуют, разумеется, и иные версии.

Для понимания сути конструктивистского отношения человека к миру (его наблюдение изнутри, его обустройство, созидание и постоянная переделка самого себя в процессе этого обустройства) весьма удачной является метафора танца, которую предложил Х. фон Фёрстер. Познание мира и действие человека в мире – это танец человека с миром, парный танец с различными па, в котором ведущим является то один, то другой партнер, в котором они оба беспрерывно раскрываются и развиваются. Х. Патнэм использует другую метафору, чтобы отойти от традиционного представления, что сознание копирует мир. Сознание не копирует мир, а, скорее, «составляет» мир, «сознание и мир совместно составляют сознание и мир»[6]6
  Патнэм Х. Разум, истина и история. М.: Праксис, 2002. С. 11.


[Закрыть]. Неразделенность сознания и мира, образующих единое целое, – такое понимание является проявлением общих холистических тенденций в эпистемологии.

Конструктивистский подход имеет корни и в философских концепциях, и в представлениях кибернетики.

В философии он восходит к воззрениям Вико, Беркли, Канта. Итальянский философ Джамбаттиста Вико (1668–1744) и ирландский философ Джордж Беркли (1685–1753) пришли к идеям эпистемологического конструктивизма практически одновременно и независимо друг от друга. Удивительным выглядит совпадение, что в 1710 г., когда Беркли опубликовал свой главный философский труд «Трактат о началах человеческого знания», Вико в Неаполе опубликовал свой труд по эпистемологии «De Antiquissima Italorum Sapientia», в котором он приходит к сходным заключениям. Имя Вико вошло в философию, прежде всего, благодаря тому, что он ввел идею историзма, исторического прогресса и циклов в истории, занимал теоретико-познавательную позицию, близкую конструктивизму Человеческому сознанию, считал Вико, доступно только то, что создано самим человеком. Истинным признается только то, что сделано таковым. Поэтому и изучать следует лишь то, как создана вещь, будь то произведение искусства, идея как порождение его сознания, языковая форма. Рациональное знание не затрагивает существующее в реальном мире, но ограничивается только миром опыта, который продуцируется человеком. Только Бог знает, что представляет собой реальность, поскольку он сам ее сотворил. Беркли, со своей стороны, утверждал, что субъекту доступно лишь содержание сознания – идеи, поэтому он может лишь констатировать свое существование. Отсюда его известная формула «esse est percipi» («существовать – значит быть воспринимаемым»). Несмотря на крайний солипсизм, эта позиция имеет нечто общее с взглядами современных радикальных конструктивистов.

В качестве предтечи современного эпистемологического конструктивизма часто называют и имя Иммануила Канта (1724–1804). В. А. Лекторский рассуждает о том, насколько оправданно это причисление, и указывает здесь на явные точки соприкосновения. По Канту, «опыт – это конструкция, это организация субъектом материала чувственности (ощущений) с помощью априорных форм чувственного созерцания и априорных категорий рассудка»[7]7
  Лекторский В. А. Кант, радикальный конструктивизм и конструктивный реализм в эпистемологии // Вопросы философии. 2005. № 8. С. 13.


[Закрыть]. Именно конструкты сознания оформляют опыт, причем то, что недоступно индивидуальному сознанию, является предметом деятельности сознания трансцендентального субъекта.

Поразительно, но конструктивизм встроен в само внутреннее ядро кибернетических теоретических представлений. Кибернетика рождает конструктивизм как свое родное дитя. Конструктивизм является определенным видением мира. А кибернетика, благодаря своим мощным методологическим следствиям, тоже прорывается к философии. Недаром М. Хайдеггер в своем интервью, опубликованном в немецком журнале «Spiegel» в 1976 г., сказал: «Кибернетика является метафизикой атомного века»[8]8
  Цит. по: Dupuy J.-P. Philosophy and Cognition // Naturalizing Phenomenology. Issues in Contemporary Phenomenology and Cognitive Science. Stanford: Stanford univ. press, 1997. P. 556.


[Закрыть].

С самого начала своего существования, с 1940—1950-х годов (концепции Н. Винера, У. Росс Эшби, Х. фон Фёрстера), одним из центральных ее представлений было представление о циклической причинности. И в синергетике (теории сложных систем, или просто теории сложности), которая является интеллектуальной наследницей кибернетики, представление о циклической причинности выступает в качестве базисного. У Германа Хакена это – циклическая причинность между элементами системы и параметрами порядка как динамическими характеристиками системы на макроуровне: параметры порядка порождены, определены, детерминированы поведением элементов системы и, в свою очередь, подчиняют элементы, накладывают ограничения на их поведение, даже, если угодно, порабощают отдельные элементы. Метафорический образ циклической причинности как фундаментального кибернетического и синергетического представления – змея, которая кусает себя за хвост.

Иной образ этой циклической организации – свойство самоотнесенности, или самореферентности. Как подчеркивает Н. Луман, «понятие самореференнтности означает единство, то, что элемент, процесс, система существуют для самих себя. “Для самого себя” – значит независимо от отношений наблюдения со стороны других»[9]9
  Luhmann N. Soziale Systeme. Grundriß einer allgemeinen Theorie. Frankfurt a.m.: Surkamp, 1987. S. 59.


[Закрыть]. Любая самоорганизующаяся система неживой или живой природы, природы или общества организует себя, будучи отделенной от окружающего мира (поддержание своей целостности) и встроенной в него, открытой на него (открытость как условие для самоорганизации). Живое существо (живая организация) реализует себя как живая система через производство своих собственных операций. Живая система продуцирует, воспроизводит саму себя (автопоэзис). А равным образом и структуры неживой природы, например структуры в плазме, как обосновывал СП. Курдюмов в своих работах, способны к самодостраиванию, т. е. проявляют свойства, подобные свойствам живого.

Логика рассуждений ведет к соответствующему пониманию человека как наблюдающего и теоретизирующего существа. Наблюдая мир, наблюдатель создает самого себя. Наблюдение создает наблюдателя. Наблюдатель, наблюдаемый процесс и процесс наблюдения образуют неразложимое единство. Нет наблюдения без наблюдателя. Нет языка без носителя языка: язык – и продукт говорящего, и его создатель. Язык творится людьми и творит их. Язык говорит в нас и через нас, строит нас, будучи нашим порождением. Конструируя мир, человек конструирует самого себя. А конструируя самого себя, создавая конструкты в своем сознании, человек конструирует мир. Это – креативный цикл. Это, как говорит фон Фёрстер, gekrümmte Raum, изогнутое пространство, в котором человек, удаляясь от себя, возвращается к самому себе.

Что есть в бытии – это тайна. Тайна бытия приоткрывается только сознанию познающего субъекта, который протаскивает мир через свою собственную душу, преломляя его через конструкты своего сознания. Реальность завуалирована (le reél voilé), как говорит Бернар д’Эспанья, а Вселенная еще не разрешена, как писал Карл Поппер[10]10
  См. об этом: Le Moigne J.-L. Les épistemologie constructiviste en progrès // Entre systémique et complexité, chemin faisant… Mélanges en hommage à Jean-Louis Le Moigne. P.: PUF, 1999. P. 290.


[Закрыть]. Природа как рожденная (что этимологически отражается в самом слове «природа») пребывает в рождении, в становлении. Пытаясь проникнуть в природное бытие, человек со своим сознанием вносит в него необратимые и неизбежные изменения, как это показано в неклассической науке, в квантовой механике в первой трети XX в., а далее, в последние десятилетия XX в. – и в нелинейной динамике и синергетике. Человек становится соучастником процесса рождения природы, процесса становления в ней. Становление природного бытия и становление человека и конструктов его сознания – эти два процесса сопряжены. Человек творит самого себя через мир, через его деятельность в мире. Человек и мир, субъект и объект познания находятся в процессе коэволюции.

Представление о циклической причинности, введенное кибернетикой, изначально наложило печать и на само кибернетическое знание. С самого начала, особенно в работах фон Фёрстера, кибернетика строилась не просто как одна из областей знания, но и как знание о знании, как кибернетика кибернетики. Эта кибернетика второго порядка есть эпистемология кибернетики. А равным образом мы можем говорить не просто о синергетике, но и о синергетике синергетики, об эпистемологии синергетики или об эпистемологии познания сложного в бытии, épistemologie complexe (сложной эпистемологии или, точнее, эпистемологии сложного), если употребить терминологию французских ученых Эдгара Морена и Жана-Луи Ле Муаня.

Это замыкание кибернетики на саму себя, как и замыкание синергетики на саму себя, связано с двусторонне направленным, циклическим процессом офилософствования науки и онаучивания философии, отвечающим современной тенденции развития философского знания. Синергетика, будучи трансдисциплинарным направлением научных исследований сложного вообще в окружающем нас мире и в нас самих, выходит за пределы дисциплинарной ограниченности той или иной области естествознания и обществознания и вторгается в философию. В то же время синергетика, имея в качестве жесткого ядра конкретные модели образования и эволюции сложных структур в мире (причем во многих областях даже социального знания они работают на математическом уровне), онаучивает философию, вносит свежую струю в теорию познания. Синергетика и нелинейная динамика как методы исследования когнитивных процессов сближаются с современной когнитивной наукой в целом и неклассической эпистемологией как ее философской составляющей в частности.

Таким образом, конструктивизм становится одним из довольно влиятельных течений в современной неклассической эпистемологии. Иначе говоря, неклассическая эпистемология обретает конструктивистское лицо. А сами идеи конструктивизма укоренены в определенных философских воззрениях на мир и получают новые импульсы для развития в связи с идеей циклической причинности в кибернетике и теории сложных систем.