Текст книги "Роза в пустыне"

– Эх, молодежь! Вам бы все ерничать. Сейчас Ксения придет и угостит вас своими вредными блюдами. Она, по-моему, испекла пирог с вишней, – нараспев отвечает маман и уплывает в кабинет. Половицы дубового паркета тонко поскрипывают под ее шагами. – Если ты хотела поговорить, детка, жду тебя через пятнадцать минут. У мамы слишком мало времени на болтовню, – бросает за спину и закрывает дверь.

Слишком мало… Именно поэтому Виола ничего не знает о моей жизни… Наше общение уже давно сводится к обмену новостями и просьбами. Сегодняшний мой визит не исключение. Мама поможет выйти на Глеба Ладожского – отца моего похищенного ребенка…

– А вот и наша красавица! – нараспев произносит Ксения Филипповна, тяжело ступая по паркету. Она старательно прижимает к груди махровое полотенце, из которого выглядывает забавная черная мордочка. – Дианочка, держи, детка, свою прелесть.

Я шумно отодвигаю стул и спешу забрать щенка. Очаровательная малышка – помесь таксы и дворняги, шевелит хвостиком и довольно поскуливает, оказавшись в моих руках.

– Она прелесть, Ди, – одобрительно кивает Саманта, косясь на Жорика. В отсутствие маман он уминает второй кусок вишневого пирога и прихлебывает из огромной чашки чай. – Правда, Жоржик?

– Ну… э-э-э… – озадаченный вопросом, бормочет он, подозрительно рассматривая щенка. – Как ты ее назовешь, Ди?

Одно ушко черное, другое коричневое, белое пятнышко на лбу… Да моя красотка отличается яркой внешностью!

– Барби, – вздыхаю я, поглаживая кроху за ушком. – Так ее зовут.

Я допиваю чай, пока Ксения кормит Барби вареной куриной грудкой (недоеденным обедом Виолы). Бросаю взгляд на циферблат наручных часов, сверяясь с установленным мамой временем, а когда стрелка замирает на нужном делении, направляюсь в кабинет…

– Что стряслось, Диша? – не сводя глаз с экрана ноутбука, произносит мама. Ее длинные ярко-синие ногти цокают по клавиатуре, а губы что-то беззвучно шепчут. Маман работает над статьей в журнале «Дом и интерьер», – домысливаю я, глядя на образчик трудолюбия в ее лице.

– Мне нужна информация о Глебе Ладожском, – отвечаю, придав голосу уверенности.

Виола тотчас отрывает пальцы от клавиатуры, словно обжегшись. Бросает на меня взгляд, полный раздражения и жалости.

– Диана, зачем тебе Глеб? Отец давно прекратил партнерские отношения с ним. Очень выгодные отношения, смею заметить. – Маман вытягивает указательный палец вверх, будто речь идет о небожителе, а не о бессовестном похотливом женатике, испугавшемся моей беременности. – Я слышала, что на Ладожского возбуждали уголовное дело по статье о мошенничестве… Но это было года три назад.

– Мама, я получаю письма от возможного усыновителя Арины, поэтому…

– Не бери в голову, детка! – Виола всплескивает руками, отмахиваясь от моих слов, как от надоедливых мух. – Это хейтеры. Может быть, конкуренты отца или недоброжелатели, каким-то образом пронюхавшие об этой неприятной истории. Диша, ты взрослый человек и должна понимать, что спустя семь лет…

Нет, не хватает Виоле актерского таланта, чтобы изобразить сочувствие или участие. Вот истерику, слезы, болезнь – всегда пожалуйста! Зря я приехала…

– Мама, неужели ты думаешь, что я не справлюсь без вашей с папой поддержки? Я твердо решила найти дочь. Живую или мертвую. Не хочешь помогать – не надо! Просто я думала, Глебу не может быть все равно… Насколько мне известно, других детей у него нет.

– Ему все равно, – с нотками металла в голосе отвечает маман. – И всегда было все равно! Ему просто хотелось потрахаться, Диана. Прости меня, детка, за то, что называю вещи своими именами, но… Он тогда был женат, с тех пор ничего не изменилось, – четко проговаривая каждое слово, выпаливает мама. Деловито складывает пальцы в замок, приосанивается… Только для чего? Показать, что разговор для нее важен?

– Значит, не дашь его контакты? Глеб мог бы…

– Извини, детка, я думаю тебе пора браться за голову и выходить замуж за приличного мужчину. Рожать детей… А эту историю забыть как страшный сон. Присмотрись к Тимуру Багрову, например, – воркует маман, снисходительно улыбаясь.

– Ах, вот оно что! Я смотрю, вы спелись с папой?

– Диша, мы давно не живем вместе с Русланом, но ты наша дочь. Твое будущее небезразлично нам.

– А мое мнение интересно? Почему бы вам не спросить, что важно мне? О чем думаю я, засыпая и просыпаясь? – Голос звучит надтреснуто. Ну вот… Я все-таки сдаюсь. Уверенность и спокойствие ломаются, как старые, гнилые опоры, и я лечу в пропасть отчаяния и одиночества. Силуэт Виолы размывается от жгучих, некстати проступивших, слез.

– Мне очень жаль, доченька. Если хочешь знать мое мнение: тебе не стоит ворошить прошлое и копаться в этом. Если малышку не нашли через трое суток после похищения, шансов, что ее обнаружат сейчас, спустя семь лет… Мне жаль, Диша, но ты занимаешься ерундой. – Мама перекладывает бумаги из одной стопки в другую, устремляет взгляд на висящие возле окна старинные часы и возвращается к работе. Повисшее безмолвие прерывают стук ее ногтей по клавишам и мои скупые всхлипывания.

– Я поеду, мама. Рада была повидаться.

– Пока, Дианочка. – Не глядя на меня, маман взмахивает рукой в сторону двери. – Будешь уезжать – хорошенько захлопни калитку.

Солнечные зайчики пытливо оглядывают стены опустевшей гостиной. Сэм играет с Барби и лопает яблоко. Щенок виляет хвостом и смешно скулит, когда великовозрастная девица прячется от него под большим обеденным столом.

Сердце наполняется щемящей нежностью, когда Барби, завидев меня, бежит что есть сил, чтобы поиграть.

– А где все? – спрашиваю, подхватив ее на руки. – Маленькая моя. Барби…

– Ксения пошла в сад что-то там подвязывать, Жорика вызвали на работу в журнал. Редакторша сказала, что нужно срочно снимать портфолио для свежего выпуска.

– Пускай поработает, ему полезно, – чопорно бросаю я. Не то чтобы я плохо относилась к Жоре. Просто его инфантильность и мягкотелость… Бррр… Бесит.

– Диана, у меня есть предложение. – Саманта выбрасывает огрызок и насильно забирает Барби из моих рук. – Моя клиентка Настя Фоменко работает в клубе собаководов ветеринаром и кинологом. Она может дать дельные советы: как приучить малышку к пеленке, чем кормить, когда купать и выгуливать… У-тю-тю, наша куколка! – нежничает Саманта. – Предлагаю туда заехать по пути домой.

– Хорошо, Сэм, – напоследок оглядываю вычурную гостиную мамы. Надеваю на плечи рюкзак и забираю собаку. – Заодно сделаем Барби прививки.

– Повезло нашей Барби! – смеется Сэм. – У нее в один день появились сразу две мамашки.

– Уверена, что и нам с ней повезло, – многозначительно отвечаю я, покрепче захлопывая калитку…

Глава 9

Максим

Челси носится по огороженной площадке клуба «Аллен», пока я прячусь от полуденного зноя под раскидистым старым дубом. Мое ленивое уединение нарушает появление друга, а его предсказуемый вопрос вырывает из задумчивости.

– Как твое свидание? – тяжело дыша, спрашивает Ванька Ивушкин. Он утирает пот со лба, отбрасывает челку отточенным щегольским жестом и опускается на корточки рядом со мной. – Фу, Тайсон! Отойди от Дункана! Настя, куда ты смотришь? Оттащи его! – встрепенувшись, кричит помощнице, пытающейся разнять сцепившихся молодых овчарок малинуа. От Ванькиного крика звенит в ушах, и, поморщившись, я неуклюже поднимаюсь. Опираюсь о ствол дерева, пропустив вопрос Ивана мимо ушей. Наблюдаю за Челси, опасливо шагающей по буму[2]2
  Бум – снаряд для проведения общего курса дрессировки. Препятствие состоит из бревна длиной пять метров с плоским верхом и двух трапов. (Прим. автора.)


[Закрыть], чувствуя боковым зрением направленный на меня пристальный взгляд.

Иван Ивушкин – мой друг и по совместительству владелец клуба собаководов «Аллен». Заводчик элитной породы бельгийской овчарки малинуа, почетный кинолог, готовящий собак для защитно-караульной службы, дрессировщик, выпендрежник, красавчик… А еще тот, кому я неосмотрительно проболтался о свидании с известной в области светской львицей.

– Ну так что, она тебя отбрила, да? – стряхивая с джинсов прилипшие веточки и сухую траву, вздыхает он. – Не пришла, выдумав важную встречу в клинике или банкет… или внезапную поездку на Каймановы острова?

– Хватит, Вань. Она пришла.

– А почему тогда такой хмурый? Не дала? – ухмыляется он, а мне хочется дать ему в рожу. Почему-то… Сам не знаю почему.

– Отвали.

Запустив руки в карманы брюк, я разворачиваюсь и быстро иду к выходу. Если сердце может одновременно падать и возвращаться на место, то я чувствую именно это.

– Постой… – выпаливает Ванька, нагнав меня. Его клешня довольно ощутимо сжимает мое плечо. – Прости, Макс. Я резко высказался…

– Не смей больше, Ивушкин, слышишь? Никогда ничего подобного говорить о Диане, – шиплю я, наблюдая за трансформацией Ванькиного лица: оно любопытно вытягивается, глаза округляются, рот становится похожим на букву «о».

– Ну ни хрена себе! Так у вас все на мази?

– Мы просто погуляли вместе. Чего ты хочешь от меня?

– Как чего? Подробностей. Не каждый день богатенькая куколка снисходит с небес до таких земных ребят, как мы.

– Выдохни, Ивушкин. Подробностей не будет. Мы приятно провели вечер за беседой о звездах. Диане было интересно. Она пообещала выкрасть для меня время в своем плотном рабочем графике. Ну, теперь ты доволен? – монотонно отвечаю я.

Взгляд Ваньки устремляется в сторону. Он не слушает мое содержательное вранье, переключив внимание на что-то другое. Чувствует он, что ли? А может, сканирует меня насквозь. Прослеживаю за взглядом Ивана и вздрагиваю от увиденного… Диана…

– Говоришь, хорошо погуляли? Именно поэтому леди Ди, завидев тебя на горизонте, буксует на месте? А какая-то экзотическая темнокожая кошечка уговаривает ее подойти? – протягивает он, вонзившись взглядом в мою офигевшую физиономию.

Я молчу, не в силах вымолвить и слова… Оторвать взгляд от Ди. Пошевелиться… Диана прижимает к груди щенка и что-то говорит подруге. Мулатка качает головой и, покосившись в нашу сторону, разводит руками. Черта с два они уйдут! Гордость не позволит Диане сломаться и потерять лицо. Показаться слабой или неравнодушной к тому, что произошло между нами.

Девушки улыбаются друг другу, очевидно, придя к соглашению. А потом происходит то, в чем я не сомневался: смеющиеся и уверенные в себе, они направляются прямиком к нам…

– Вау, какие красотки залетели к нам на огонек! Ну, здравствуйте! Я Иван. А это мой друг Макс. – Ванькины губы растягиваются в приторную улыбочку. Странно, что девушки в ста процентах случаев не разделяют моего мужского взгляда на так называемое обаяние Ивушкина – они мгновенно поддаются ему.

– Добрый день. Нам нужна Настя, – небрежно пожимая протянутую руку Вани, отвечает мулатка. – Мы договаривались о встрече. Диана отмечает мое присутствие едва уловимым кивком и сразу же отворачивается, с интересом разглядывая площадку со снарядами. Ну, ну…

– О встрече? – тянет Ванька, деловито вскидывая бровь. – Можно мне, как хозяину клуба «Аллен», узнать имена наших будущих клиентов?

Ну вот, с козырей зашел. Иногда мне хочется придушить Ивана за хвастливость.

– Саманта, – улыбается смуглая красотка. – Это правда все ваше? – восхищенно оглядывает аккуратные строения и площадку для тренировок. – Тяжело, наверное, всем руководить? И безумно интересно, я права? Собаки – они… это же просто космос! Разве есть что-то лучше мохнатого друга?

Ну все, клиент готов. Ивушкин расплывается в довольной улыбке, неотрывно следя за пухлыми губами девушки. Очевидно, дезориентированное состояние директора клуба «Аллен» замечает Диана. Слегка прокашлявшись, она возвращает Ваньку с небес на землю, отвечая на его вопрос:

– Меня зовут Диана.

«Эй, тут вообще-то я со щенком в руках, а не Саманта! Ау-у-у-у! Я ваш будущий клиент», – уверен, в обращении таится именно этот смысл.

Над головой шумит крона дуба. Я опираюсь на ствол и складываю руки на груди, запрокидываю голову кверху, любуясь пробирающимися сквозь листву солнечными лучами. Не хочу мешать Ваньке кадрить Саманту. Не хочу показывать Диане свое неравнодушие к ее появлению…

– Саманта, предлагаю вместе сходить и поторопить Настюшу. – Иван деловито подносит наручные часы к глазам. – Тренировка вот-вот закончится. А после я приведу Настю сюда. Диана, вы не против?

– Нет, – надтреснуто отвечает Ди, очевидно, смирившись с неизбежностью остаться наедине со мной. В ее голосе чувствуется неприкрытая досада. Ей хочется развернуться и убежать… Только гордость не позволит ей сделать это. Проклятая, отравляющая все живое и светлое гордость!

– Привет, – шепчу я, когда силуэты Вани и Саманты скрываются за деревьями. Не думал, что когда-нибудь голос подведет меня, но происходит именно это. – У меня тоже есть собака. Она сейчас там, – жестом указываю на площадку, где носится как угорелая Челси.

– Понятно, – равнодушно протягивает Диана.

– Как его зовут?

– Барби. Это девочка, – отвечает Ди, ласково поглаживая щенка за ухом. Смотрит куда угодно, только не на меня: на Саманту, Ваньку, деревья, Барби, бегающих по округе собак… Против моей воли взгляд скользит по ее тонкой шее с голубой, бьющейся под кожей жилкой, ниже – к груди, обтянутой тканью простенькой клетчатой рубашки, джинсовым шортам, скрывающим ее аппетитную попку. В мозгу яркими вспышками мигают воспоминания: ее раскрасневшееся лицо, закрытые глаза, острые соски, врезающиеся в тончайший шелк. Как хотел я прикусить их через платье! Ласкать девушку, дарить наслаждение ей и себе…

Сердце грохочет, как вертолетный винт или станок. Словно отсчитывает секунды до взрыва или падения в пропасть. Я вижу ее другую: добрую, нежную и ранимую. Одержимую в заботе, любящую. Она сейчас настоящая… И мои чувства – невесомые, робкие, как бьющийся в закрытое окно голубь, – тоже настоящие. Тянусь к забавному щенку и глажу его по голове, случайно дотронувшись до пальцев Дианы. Прикосновение выходит таким звенящим, пронзительным, что я вздрагиваю всем телом. Диана отдергивает руку, словно ошпарившись. Но я тут же накрываю ее снова… Сжимаю дрожащие пальчики, силой удерживая их в своей горячей ладони.

– Диана, прости меня.

– Ты о чем? – Ди вскидывает подбородок и встречается со мной взглядом. Вижу ее глаза: уставшие, покрасневшие, несчастные… Черт! Какая же я мразь! Не нахожу объяснение своему поступку. Мне зачем-то хотелось проучить Ди, залезть к ней в душу и выпотрошить наружу боль, заставившую ее пойти на эту авантюру. Девчонка вспыхивает и мгновенно опускает голову.

– Ты знаешь.

– Ах, ты об этом. Пустяки! Я уже забыла. Я, видишь ли, часто пользуюсь мужчинами. Трахаю их, – отчеканивая каждое слово, произносит она. – А наутро забываю. – Кровь отливает от ее лица и губ. Она пытается произвести на меня впечатление, шевеля бескровными, белыми губами. Думает, что я поверю? Глупо…

– Значит, тебе повезло, Диана Руслановна. Не каждый может похвастаться такой бесчувственностью.

Она вздрагивает и приоткрывает рот, чтобы ответить, но, завидев на горизонте Ваню и девушек, отметает идею отбрить меня очередной колкостью.

– А вот и мы! Заждались? Или вы без нас не скучали? – орет Ванька, ехидно улыбаясь. За ним быстрым шагом идут Саманта и Настя в окружении шикарных малинуа. А чуть поодаль бежит Челси. Обгоняет процессию и прыгает ко мне на грудь со всех ног, пытаясь лизнуть в лицо.

– Закончили, Макс. Можешь забирать свою красавицу, – ласково произносит Настя.

– Нам, пожалуй, пора. До свидания всем и… рад знакомству. – Закрепив на ошейнике Челси поводок, я устремляюсь к выходу.

Глава 10

Диана

– Ну, Саманта! Говори уже, не молчи! Твое молчание как игра на моих, и без того расшатанных, нервах! – сжимаю руль так сильно, что белеют костяшки пальцев.

Сэм выглядит озадаченной. Ошарашенной и очарованной. Черт, мое писательское нутро с легкостью подберет десятки синонимов, начинающихся на «о». Впрочем, и на любую другую букву.

– Ты выглядишь охреневшей, – осторожно протягиваю я, косясь на Сэм.

– Так и есть, Шестак. У меня сложилось впечатление, что в клубе «Аллен» разводят не только бельгийских овчарок, но и элитных самцов человека. Иначе как объяснить сосредоточение в одном месте сразу двух красавцев?

– Забей, Сэм, – не отнимая взгляда от дороги, бросаю я. После полудня поднимается ветер. Его быстрые, резкие порывы взвивают пожелтевшие листья, закручивают их в тугую спираль и обрушивают под колеса и ноги прохожих. На лобовое стекло падает первая тяжелая дождевая капля. Вот и осень… Черт, что же так быстро?

– Диана, я не верю, что Макс отказался от тебя. Все эти твои «он меня оттолкнул», «мне самой от себя тошно» – чистой воды блеф! – Освободив руку от ласкового захвата Барби, Сэм щелкает пальцами прямо перед моим носом. – Я попросила у Ваньки бинокль и наблюдала за вами.

– Что?! Что ты делала, наглая чертовка?

– Ди, он выглядел виноватым и подавленным, вот что я скажу.

– А я скажу, что это тебя не касается. И, да, тема закрыта.

– Но почему, Ди? Ты же всегда делилась со мной? – жалобно ноет Саманта.

– Просто не хочу обсуждать Макса. Вот и все, – облизав пересохшие губы, выдавливаю я.

Воцарившееся между нами молчание походит на вязкое желе. Саманта мгновенно замерзает, оглушенная моим недоверием. Почему-то она воспринимает мое нежелание сплетничать как личную обиду. А я… не хочу пускать слова по ветру, болтать, разбазаривать, назовите как хотите… Отчего-то я с маниакальной жадностью стремлюсь сохранить нашу тайну. Как будто это что-то святое и ценное. Тьфу!

– Я понимаю, Ди. Значит, у вас все куда серьезнее, чем ты хочешь показать, – смягчившись, произносит Саманта.

Ветер за окном рвано треплет древесные кроны, дождь хлещет по лобовому стеклу, словно дорвавшийся до власти царек, наслаждается своим временным могуществом. Оттого на душе становится еще тоскливее и муторнее.

– Я не хочу ввязывать Макса в свои проблемы, Сэм. Мне сможет помочь только Багров. Тимур – известный в области бизнесмен. Да что там в области – в стране! Как я и предполагала, родители не поддержали меня. Остается только Тимур… Он поможет, у него связи, – киваю болванчиком, убеждая саму себя.

– А что взамен, Ди? – Голос Саманты звучит раздражающе-обреченно. Как будто я сама не знаю, что за все придется платить!

– Я… Мое тело, душа. Что угодно, Сэм, если он поможет найти дочь. Таинственный усыновитель Арины пишет мне. Мне необходимо его вычислить, – холодно чеканю я, наполняясь злостью к неизвестному отправителю.

– Я понимаю тебя, Ди. И не осуждаю. На самом деле Тимур не самая плохая партия. Может, у вас все сложится…

Сложится, ага. В глазах Сэм сквозит такая неприкрытая грусть, что мне хочется поежиться. Крепче сжимаю руль и на полную мощность включаю дворники. Их мерный скрип нарушает тишину, повисшую в салоне.

Мобильный звонит, когда я останавливаюсь на светофоре и равнодушно провожаю взглядом пешеходов, переходящих дорогу.

– Слушаю.

– Диана, здравствуй, – звучит из динамика хрипловатый шепот Багрова. В спешке я даже не посмотрела, кто звонит.

– Тимур Эдуардович, я как раз хотела вам звонить, – покосившись на Сэм, произношу я.

– Чем же я удостоился такой чести? – усмехается он. Слышу, как чиркает зажигалка, а чувствительный динамик передает звук глубокого вдоха Тимура.

– Мне нужна твоя… ваша помощь.

– Ди, ты уж определись, кто я для тебя? Давай перейдем на «ты»?

– Давай. Я бы хотела встретиться.

По тротуару бегут насквозь промокшие люди с накинутыми на голову дождевиками. Они теснятся под козырьком автобусной остановки в ожидании маршрутки или автобуса. Красный сигнал светофора мигает и быстро переключается на зеленый. Пропустив общественный транспорт, я перестраиваюсь влево – по направлению к Смоленскому району. Отвезу домой Саманту, а там… видно будет.

– Ди, я согласен. Более того, я собирался тебе звонить. Похоже, я знаю, как помочь твоему отцу выбраться из кризиса. Сюда приехали очень влиятельные люди. Ты слышала о Мироне Хохлове?

– Да! Черт возьми, это тот, о ком я думаю? Фармкомпании, заводы по изготовлению медицинского оборудования и еще…

Тимур смеется в ответ на мою пылкую, взволнованную реплику:

– Да, это он. Его концерн хочет обосноваться в области. Сегодня мы встречались с губернатором, обговаривали возможность выделения земли под строительство завода.

– Тимур, по-моему, ты преувеличиваешь значение нашей клиники. Ну кто мы для Хохлова? Так, мелкая сошка. Если он захочет, он может сегодня же купить «Шестак и К^о» и моего папу с потрохами.

– Ты правильно сказала: если захочет. Надо заинтересовать его.

– А я тут при чем? Служба охраны Хохлова не позволит мне приблизиться к нему на километр.

– Стоп, стоп, Диша, помолчи и послушай меня. Ты талантливый врач. Тебе повезло, что Хохлов в прошлом челюстно-лицевой хирург. Я выписал тебе пропуск на международную медицинскую конференцию. Она состоится завтра в выставочном комплексе «Филд-Молл». – Слова Тимура наполняют меня уверенностью: что, если я добьюсь расположения Хохлова? Уговорю его помочь папе, а значит, и себе?

– Ты тоже там будешь? У меня есть личная просьба, Тимур. Она касается меня и… моего прошлого. Не хочу втягивать посторонних в мою личную жизнь.

– Вот как? Значит, я уже не посторонний, – в его голосе проскакивают отчетливые нотки превосходства.

– Мне не к кому больше обратиться.

– Ну хоть намекни. Возможно, я сумею найти ответ на просьбу уже завтра.

– Мне нужен частный детектив. Самый лучший.

– А как думаешь расплачиваться?

– Натурой. Как же еще? – чуть помедлив, отвечаю я. – Послушай, Тимур, ты, главное, найди, а я… а мне…

– Натура устроит и меня, Ди, – хрипловато шепчет он.

Вот это меня занесло! Все же шло хорошо, дернул же меня черт перевести беседу в горизонтальную плоскость!

– Обещай, что поможешь? – вздыхаю я, посматривая на Сэм. Она сжимает губы в тонкую, напряженную линию и трет шрам над бровью. Эдакое проявление стресса или страха.

– Обещаю, Ди. Все для тебя, детка. Я заеду за тобой завтра в восемь вечера.

Петляю между коттеджами Смоленки и паркуюсь наконец возле сталинской пятиэтажки, где живет Сэм. Забираю из ее рук Барби и сажаю теплый комочек на колени.

– Я волнуюсь за тебя, Ди. Не хочу, чтобы ты расплачивалась натурой. Черт… Как-то это мерзко, что ли… Может, ты доверишься этому парню? – Саманта приосанивается и смотрит вдаль, на залитое дождевыми струями стекло. Словно возвращается мыслями в прошлое, подсмотренное через бинокль. Туда, где Макс держал меня за руку и нежно шептал: «Прости меня, Диана». – Я видела, как он держал тебя за руку и что-то говорил и… смотрел так проникновенно, что… Тебе же тоже он нравится?

– Хватит, Сэм. Прошу тебя, давай закроем эту тему. Не хочу впутывать Макса во все это дерьмо. А дерьмо вылезет, если я добьюсь возобновления расследования. И… да, он слишком хорош для меня. Я не заслуживаю такого парня.

Саманта обнимает меня на прощание и скрывается в объятиях влажного густого тумана…

* * *

Чувство потери выжигает внутри меня все живое и светлое. Ничего не чувствую, ничего не хочу… Пустота походит на сосущую жадную воронку, питающуюся моими виной и болью. Пустыня. Я искала ее… мою Арину. Только что может восемнадцатилетняя девчонка? А двадцатилетняя? Студентка, полностью зависящая от родителей? У меня не было связей и денег, но, главное, чего я была лишена – поддержки родителей. Все эти годы я вкладывала в свое образование, не оставляя надежды отыскать дочь. Выстраивала опору из профессионализма и деловых связей. Я много ездила, обрастала необходимыми знакомствами, училась, работала, копила деньги, чтобы в один момент решиться вскрыть этот ящик Пандоры…

– Диша, почему ты молчишь? Что-то случилось? – Обольстительный шепот Тимура вырывает меня из задумчивости. В салоне авто пахнет натуральной кожей и дорогим парфюмом. Лоском, деньгами, уверенностью в завтрашнем дне… Крепкое запястье Багрова украшает «Ролекс», шикарный пиджак из мягкой телячьей кожи подчеркивает ширину его плеч. Мечта, а не мужик… Взгляд карих раскосых глаз скользит по моей груди, прожигая дыру. На мне вечернее черное платье из шифона с вышивкой бисером. Весьма скромное, по моим меркам.

– Задумалась. На самом деле у меня есть деньги на частного детектива, – зачем-то извещаю я.

– Диана, неужели ты решила, что я сказал всерьез про натуру? Вот ерунда! – Тимур легонько ударяет по рулю, демонстрируя досаду. К моему удивлению, Багров не спросил, для чего мне понадобился сыщик.

– Я считаю, что обязана уточнить… Это важно. Первый вопрос, который задаст уважающий себя сыщик, – про деньги.

– Не будем гадать, Ди. Я думал, что смогу помочь тебе сам. Однако моих связей в сфере уголовного розыска оказалось недостаточно. Тебе нужен самый лучший… Как правило, такие люди не светятся, работают неофициально. Конфиденциально. Дождемся, когда Хохлов повеселеет от спиртного и… тогда… Короче, я добьюсь от него имени.

Тимур паркуется возле роскошного блестящего здания «Филд-Молл». Бросив на меня многозначительный взгляд, он выходит из машины и галантно открывает дверь. Его горячая ладонь согревает мои дрожащие ледяные пальчики.

– Все будет хорошо, Ди. – Дыхание Тимура шевелит прядь у виска, а обещание ободряет.

Внутри ворочается приятный холодок, эдакое томление, ощущение причастности к медицинской элите. В центре большого мраморного холла красуется фонтан, с потолка свисают хрустальные сверкающие люстры, по залу прохаживаются одетые в черные костюмы секьюрити. Журчание воды и тихие, почти бесшумные шаги гостей умиротворяют. Тимур молча протягивает приглашения охранникам на входе и, крепко сжав мою ладонь, проводит в распахнутые двери актового зала.

– Представляем Двадцатую международную научно-практическую конференцию! – Певучее приветствие ведущих заглушается прокатившимися по залу аплодисментами.

Щурюсь от скользящих по сцене и залу огней софитов. Каблучки тонут в ворсе ковровой дорожки, разделяющей помещение на две стороны. Наши места в первом ряду – с элитой, состоящей из политиков, медицинских светил и крупных предпринимателей в сфере фармбизнеса.

«Когда-то я была одной из них – молодым, талантливым врачом. А сейчас я за бортом профессии. Жизни…» – мимолетная мысль совершенно точно отражается в моих погрустневших глазах.

– Не хочешь восстановиться на работе, Диана? – угадав мое настроение, шепчет Багров на ухо. Подумаешь, капитан Очевидность!

– Размышляю об этом, – бурчу, наблюдая за выступающими.

Цифровая медицина, новейшие технологии в сфере лечения, вакцины, современные препараты… Доклады сменяют друг друга, как карты в колоде шулера. Я озираюсь по сторонам, выглядывая Хохлова, только его, судя по всему, на конференции нет.

– Мирон придет после перерыва.

Багров вновь угадывает мои мысли. Что же такое! Выходит, я абсолютно прозрачна для него? Как наивный ребенок, у которого все на лице написано?

– А зачем тогда мы торчим тут столько времени? – по-старушечьи шиплю я.

– Слушаем доклады, Диша. Учимся. Совершенствуемся.

Голос Тимура тонет в обрушившихся на зал аплодисментах и громком объявлении ведущих о начале перерыва. Лицо Багрова изображает удовлетворение, из глаз струится возбужденный блеск. Прослеживаю за его взглядом и замечаю в дверях Хохлова. Высокий, сухопарый брюнет в безупречном костюме машет Багрову рукой… А потом шагает в окружении охраны прямиком к нам…

– Разрешите представить вам очаровательную Шестак Диану Руслановну, – лебезит перед важной шишкой Багров. – Диана перспективный челюстно-лицевой хирург и… просто очаровательная девушка.

Клянусь, голубые глаза Мирона мгновенно затапливает что-то неуловимое… Недоумение, ярость. Не понимаю…

– Приятно познакомиться, Диана Руслановна. – Крепкая ладонь Мирона Хохлова сжимает кончики пальцев. – Слышал о вас только хорошее. Чем же вы сейчас занимаетесь? Хотелось бы услышать новости в сфере челюстно-лицевой хирургии от профессионала.

Эскорт Хохлова – три разномастные высокие девушки брезгливо отворачиваются и блуждают глазками по мягко освещенному залу в поисках официанта с шампанским. Мирон отбрасывает их прилипшие к пиджаку «клешни» и с интересом взирает на меня.

«В настоящее время я не работаю. Уволилась из областной больницы из-за психологических проблем. Депрессии и одиночества. Такой ответ устроит?»

– Я хочу совершенствоваться в трансплантологии, – уверенно произношу я. – Дарить людям новые лица благодаря техникам микрохирургии, аутопсии собственными тканями и современными имплантами. Последнее научное исследование, которым я занималась, – это верхнечелюстная дистракция с применением RED-техники при морфологическом дефиците средней зоны лицевого отдела черепа.

Тимур довольно кивает и восхищенно смотрит на меня, лицо же Хохлова сначала странно вытягивается, а потом искривляется в презрительной усмешке:

– И зачем тебе это нужно? Научись делать богатым телочкам сиськи и губы, и будешь в шоколаде. Ну… еще можно подтяжку лица бабам предлагать, уменьшать веки. Пральна я говорю? А? – Хохлов хлопает по заднице одну из своих герлфренд. Та довольно ржет, вытягивая вперед накачанные «сосиски».

Я не отвечаю. Замираю на месте, оглушенная столь явной демонстрацией презрения. Не понимаю, чем я вызвала его? Что я сделала Хохлову?