Текст книги "Звезда курятника"

Теперь меня совсем не удивляло, что Дмитрий Желтиков во цвете лет погиб насильственной смертью. Похоже, что социальная инженерия, как ее понимают в «Планиде», – занятие весьма скользкое и совсем не безопасное!

Новое задание госпожи Кочерыжкиной вновь имело прямое отношение к ее благоверному. Анну Леонидовну сильно тревожили происходящие с ее мужем перемены: вот уже пару месяцев Эдуард Рудольфович проводил на работе гораздо больше времени, чем прежде, приходил совершенно измотанный и с несчастным выражением лица, а на ночь ежевечерне пил коньяк. При этом с женой и домашними он был необычайно кроток, грустно приветлив и совсем не ругался. Это-то и беспокоило Анну Леонидовну больше всего! Вот если бы глава семьи, вернувшись с работы, как прежде, первым делом раздавал бы всем сестрам по серьгам и беззастенчиво материл супругу за мотовство и транжирство, она чувствовала бы, что все нормально. Анне Леонидовне очень хотелось знать, что происходит с ее супругом. Таким образом, суть заказа сводилась к обстоятельной разведке ситуации в фирме Кочерыжкина. В идеале же мадам мечтала восстановить привычное положения вещей, при котором Эдуард Рудольфович вновь обрел бы статус-кво домашнего тирана.

Записав в блокнот все, что касалось унаследованного мной после Димы «заказа Кочерыжкиной», я попрощалась с Верочкой и Натальей Степановной, заверила начальницу в том, что буду рыть землю копытами не покладая рук и ног, и удалилась. Дошла до лестницы, оглянулась, убедилась, что за мной никто не следит, и юркнула в приоткрытую дверь под вывеской «Салон «Наина».

У меня возникла дельная, как мне показалось, мысль навести справки о конторе, сотрудницей которой я только что стала, у ближайших соседей «Планиды» по этажу.

Салон, в который я шмыгнула, был оформлен весьма претенциозно. В первый момент мне показалось, что я вдруг очутилась в лесу: сразу за порогом ламинат сменился мшисто-зеленым ковром, тут и там продырявленным древесными стволами. Покрытые морщинистой корой коричнево-серые колонны выходили из пола и врастали в потолок, затейливо раскрашенный под листву. С немногочисленных горизонтальных веток на уровне моего лица свисали плети лиан, вьющиеся зеленые побеги с цветами и цветочками, а в ориентированном точно на дверь дупле размером с почтовый ящик копошилась живая сова. Под еловой лапой, прикрывающей угол справа от входа, высилась простая деревянная скамья. Я присела на нее, с подозрением покосилась на стоящую в самом углу ивовую корзинку с грибами и неуверенно позвала:

– Ау! Есть тут кто-нибудь?

– Одну минутку! – отозвался приятный женский голос.

Минутка прошла, и из-за кисейной занавески, отделяющей дальний конец салона от лесополосы прихожей, ко мне вышла простоволосая дева в венке из васильков и длиннополом бязевом платье.

– Чего тебе надобно, девица? Зачем пожаловала? – хорошо поставленным голосом вопросила лесная колдунья.

Заметив, что цветочки в ее патриархальном головном уборе искусственные, а из-под неподрубленного подола платья предательски выглядывают тупые носки кроссовок, я стряхнула с себя наваждение и полезла в сумку за журналистским удостоверением.

– Заблудилась в вашем лесу, зашла погреться! – в тон колдунье сказала я. – Я с телевидения, собираю информацию для концерна «Русский дух». Это крупная косметическая компания, которая в самое ближайшее время выходит на отечественный рынок с уникальной парфюмерной продукцией. Для проведения ее презентации в нашем городе планируется привлечь местные фирмы, стиль и образ которых соответствует имиджу «Русского духа».

Безостановочно излагая эту чушь, я успела подумать, что, оказывается, вполне владею некоторыми приемами социальной инженерии! Я просто раньше не знала, что ненаказуемое мелкое жульничество, к которому иногда приходится прибегать с целью получения информации, может называться и социальной инженерией тоже!

– Для участников проекта, партнеров «Русского духа», выделены серьезные суммы на представительские расходы, а также многочисленные поощрительные призы. Кроме того, их товары и услуги получат неплохую рекламу, – вдохновенно врала я.

– А что нужно от нас? – деловито спросила дева, сдувая со лба мелированную прядь.

– От вас – только желание. Ну и, разумеется, заявка на участие.

– Чай или кофе? – спросила дева, подходя к глухой стене.

Я не успела ответить.

Лесная нимфа взялась за обрубленный сук выпирающего из стены древесного ствола, потянула его на себя, и за стилизованной под дерево панелью из гофрокартона открылась маленькая уютная комнатка с нормальным диваном и низким журнальным столиком, на котором стоял электрочайник.

– Чай или кофе? – повторила девушка, деловито хлопоча по хозяйству.

На столике появились фаянсовые чашки, коробочка с рафинадом и пакет пряников.

– Лучше чай, – попросила я, с удовольствием опускаясь на мягкий диван.

Гостеприимная хозяйка придвинула ко мне дымящуюся кружку и сказала:

– Сахар кладите по вкусу, один кубик соответствует половине чайной ложки.

– Я знаю, у нас в студии такая же коробка, – сказала я. – Давайте знакомиться: я Лена.

– А меня Ниной зовут, – представилась дева.

– Нина из салона «Наина»?

– Это не в честь жены Ельцина, – поторопилась объяснить Нина.

– Я догадалась, это в честь пушкинской Наины из «Руслана и Людмилы», – кивнула я. – Простите, а вы чем тут занимаетесь?

– Волхвуем помаленьку, – хихикнула девица. – Вы не возражаете, я форму сниму?

Не дожидаясь ответа, она развязала кушак на талии и стянула через голову просторное платье. Только сейчас я заметила, что пасторальный веночек Нина сняла еще раньше – сняла и повесила на специальный крючок на дверном косяке. Оставшись в джинсиках до колена и маечке с бахромой, девушка опустилась на диван рядом со мной и надкусила пряник.

– У наш тут шалон магишешких ушлуг, – пробормотала она, энергично работая челюстями. – Приворот, отворот, заговоры на то на се, обереги и разная прочая муть в том же духе.

– Головы людям дурите? – беззлобно поинтересовалась я.

– Ну, как сказать? – Нина почесала висок, примятый цветочным убором. – Кто в это верит, тому помогает. Марьяна, наша штатная ведьмочка, уверяет, что она не шарлатанка, потомственная колдунья и все такое прочее. Сама-то я только посетителей привечаю, на прием записываю, за очередью слежу, если Марьянка уже здесь и работает. Она у нас с недавних пор молодая мамаша, официально в декрете числится, поэтому работает с половинной нагрузкой, когда с дочкой бабка сидит. Вот через полчаса должна прибежать. Хотите, и вам поворожит? Бесплатно!

– Спасибо, не надо, я от таких вещей стараюсь держаться подальше, – призналась я. – На всякий случай.

– И правильно, – вздохнула Нина. – Знаете, какие истории бывают? Вот заказала одна девчонка освободить мужа от постылой жены – ну, отворожить просто, а жена эта возьми да и помри! Случайность, конечно, дикое совпадение, а девчонка теперь себя в ее смерти винит, казнится, плачет! К Марьянке прибегала, с кулаками накинулась: ты, говорит, меня неправильно поняла, я только хотела, чтобы мужик от жены ушел и со мной остался!

– Ужас, – согласилась я.

Мы немного поговорили о работе салона, а потом я еще раз, уже более подробно, рассказала доверчивой Нине свою легенду о несуществующей компании «Русский дух». Записала в блокнот телефончик хозяйки салона и аккуратно вывернула на интересующую меня тему, спросив, нет ли среди соседей «Наины» по этажу иных фирм, которые могут быть интересны организаторам мифического проекта.

– Тут недалеко от вас расположена какая-то «Планида», – «вспомнила» я. – Судя по названию, это тоже какой-то магический салон?

– «Планида»-то? Нет, что вы! – пренебрежительно махнула рукой Нина. – Это просто брачное агентство!

– Да неужели?

– Точно вам говорю! Мы же тут все рядом сидим, чай вместе пьем, за булочками бегаем, болтаем в перерыв. «Планида» – это брачное агентство и служба знакомств. Я сама к ним ходила посмотреть каталог потенциальных женихов!

– Ну, и как женихи?

– Честно говоря, плюнуть не на кого! – призналась Нина. – Я в «Планиде» только одного симпатичного парня видела, но не на фото в базе данных, а живьем. Есть там один такой Дима…

Девушка мечтательно закатила глаза.

С трудом удержавшись, чтобы не сказать ей, что симпатичного Димы уже нет ни в «Планиде», ни вообще в этом мире, я закончила нашу приятную беседу за чашкой чая и откланялась.

Было семнадцать с чем-то. Сменить няню, пасущую на протяжении трудового дня нашего Масяньку, я должна была в шесть. Прикинув, что вполне успею по дороге домой сделать еще один шаг в своем расследовании убийства Дмитрия Желтикова, я забежала на железнодорожный вокзал и сунулась в стеклянную каморку «Горсправки». Спасибо добросовестным составителям некролога, вывешенного на стенде в холле покинутого мной офисного здания, я владела полным набором сведений, необходимых для выяснения места жительства гражданина Желтикова. Раз уж мне не удалось толком расспросить о покойнике его бывших сослуживиц, неплохо было бы пообщаться с Димиными соседями, а также с его родными и близкими.

Нужную мне информацию я получила в считаные минуты, потому как вокзальное справочное бюро с недавних пор было оснащено современной компьютерной техникой. Таким образом, мне стало известно, что покойный Дмитрий Желтиков проживал в городе Екатеринодаре по адресу: Пионерский микрорайон, улица Школьная, восемь.

Судя по всему, «восемь» – это был номер дома по улице Школьной. Дом этот, видимо, был частным, иначе мне сообщили бы и номер квартиры. Частные дома в «спальном» Пионерском есть только во второй очереди микрорайона – в чистом поле за лесополосой и железнодорожной веткой. Я это знала наверняка, потому что сама пару лет жила в Пионерском-2 и частенько гощу там у моей лучшей подруги. Ирка с мужем Моржиком живут в большом доме с любовно ухоженным приусадебным участком, люди они очень гостеприимные, и мое семейство в полном составе регулярно зависает в Пионерском на уикенд. Колян с Моржиком жарят шашлыки и инспектируют состояние винного погреба, Масянька осваивает верховую езду на овчарке Томке, а нам с Иркой всегда есть о чем поговорить. Мы вместе пережили немало приключений, зачастую небезопасных, но всегда увлекательных.

Поэтому подруга ничуть не удивилась моему позднему звонку. Я как раз уложила спать сынишку, подала ужин припозднившемуся с работы супругу и могла немножко повисеть на телефоне.

– Привет! – бодро сказала я подруге. – Как жизнь, что у вас нового?

– У нас в саду новый ежик, – радостно поведала Ирка. – Красивый – глаз не оторвать!

Я немножко удивилась. Что такого особенно красивого может быть в еже?

– С позолоченными колючками, что ли? – спросила я.

– Нет, зелененький, как молодой кузнечик! На три тона светлее наших елочек! – сообщила Ирка.

В возрасте кузнечиков я не разбираюсь, но елочки, высаженные Иркой и Моржиком вблизи собственноручно организованной альпийской горки, я помнила достаточно хорошо, поэтому окрас хваленого зелененького ежика вполне могла себе представить. У меня другое не укладывалось в голове: за каким бесом они покрасили ежа?

– Зелененький, значит, – повторила я, не зная, что сказать. – Ир, а зачем он вам?

– Как это – зачем? – Судя по тону, подругу мой вопрос сильно шокировал. – Да сейчас у каждого уважающего себя домовладельца в саду есть что-нибудь подобное! У кого – ежик, у кого – дельфин или крокодил, а то и все вместе! Мода такая!

– Крокодила хотя бы красить не надо, он и так зеленый, – рассудила я. – А с дельфином, наверное, мороки много: краска-то нужна водостойкая, иначе смоется вся к чертовой бабушке…

– Какая краска?

Ирка немного помолчала, а потом закричала в трубку:

– Идиотка! Ты что, решила, что наш ежик живой?

– Вы что, покрасили дохлого ежика?! – ужаснулась я.

– Нет, это я сейчас сдохну! – пожаловалась подруга. – Ленка, ты меня уморишь! Наш зеленый ежик – это такая садовая скульптура! Ну, украшение для клумбы, мы его с Моржиком сами сделали из декоративных растений! Ты что, никогда не слышала про ландшафтный дизайн? Ты серость!

– Не всем же быть зелеными, как ваш еж, – сконфуженно огрызнулась я. – Ладно, закроем эту тему! У меня к тебе вопрос: улица Школьная в Пионерском-2 – это далеко от вас?

– Какой номер? – деловито уточнила подружка.

– Восемь.

– Школьная, восемь? Ближе некуда! Мы соседствуем огородами!

В переводе это означало, что участок, на котором построен дом подруги, граничит по дальней линии с тыльной частью домовладения покойного Желтикова.

– Вот это удача! – бурно обрадовалась я. – Иришка, а ты случайно не знаешь, кто там живет?

– Вроде баба какая-то, – неуверенно сказала подруга. – Точно не знаю, мы не общаемся.

– Ты уверена, что баба? По моим сведениям, должен жить молодой мужик! – нажала я. – Ирка, напряги память! Я помню расположение комнат в твоем особняке, соседи по задворкам должны хорошо просматриваться из окон библиотеки на втором этаже!

– А что мне делать в библиотеке? – обиделась подруга. – Я туда раз в неделю поднимаюсь, чтобы пыль смести! И в это время смотрю не в окна, а на книжные полки! В чужие дворы твой пес таращится, а не я! Весь в хозяйку, такой же любопытный!

Я оставила «наезд» без внимания. Том – отличная собака и прекрасный товарищ, а то, что он любопытен, его нисколько не портит, скорее наоборот, украшает. И вообще чем еще заниматься бедному песику, запертому на десяти сотках, если не наблюдать за происходящим снаружи? Хорошо еще, у самой земли глухой двухметровый забор превращается в крупноячеистую решетку, есть хоть куда заглянуть!

– Придется тебе, Ирусик, срочно познакомиться с соседями, – сказала я. – Мне очень важно знать, кто они такие.

– Конкретнее, – потребовала Ирка.

– Если конкретнее, то на Школьной, восемь, прописан некий Дмитрий Желтиков.

– Ты говоришь – прописан? А где живет?

– Ну, с недавних пор вообще нигде, – призналась я. – Его новый адрес уже на том свете! Этого парня минувшей ночью зарезали на нашем балконе, и я намерена срочно выяснить, кто это сделал, чтобы знать, не следует ли отказать от дома кое-кому из старых знакомых!

– А кто у вас был минувшей ночью, кроме покойника? – ревниво спросила Ирка. – Небось назвали полный дом всякой шушеры, а теперь удивляетесь, что кого-то убили!

– Ирусик, не сердись, мы никого не звали, гости пришли сами по себе, – сказала я. – Андрюха с Галиной и Сашка с Надей, да еще этого Диму с собой притащили. А он вообще посторонний человек, его никто даже не знал, Андрюха подобрал убогого, потому что тому ночевать негде было!

– Убогий – это калека, что ли? – спросила Ирка.

– Да нет, молодой симпатичный парень, руки-ноги у него целы были, да и все остальное, я думаю, тоже.

– Высокий? – зачем-то спросила подруга.

– За метр восемьдесят пять, я думаю.

– Тогда его Андрюха убил, точно! – убежденно сказала Ирка. – Он сам-то ростом с полярную березку и всех высоких мужиков тайно ненавидит, потому что завидует им!

– Тогда он первым должен был убить Коляна, – не согласилась я. – Колян выше Димы, в нем без пяти сантиметров два метра!

– Коляна, наверное, труднее было бы грохнуть, ты вокруг него держишь такую круговую оборону, что никто не подберется! – возразила подруга. – А этого вашего приемыша, насколько я понимаю, замочить было легче легкого.

– И не хочется, да жаль упускать такой случай? – процитировала я любимого О'Генри.

– Ага. Вот Андрюха и воспользовался оказией.

– Я над этим подумаю, – пообещала я. – А пока можно тебя попросить о помощи? Не сочти за труд, наведайся на Школьную, восемь, и разузнай, что сможешь, про этого Желтикова: что он был за человек, c кем дружил, а особенно – с кем ссорился…

– А что мне за это будет? – поинтересовалась подруженька.

– А что ты хочешь?

– Дашь мне в субботу Масяньку напрокат! Я поведу его в аквапарк! – потребовала Ирка.

У них с Моржиком пока нет своих потомков, и подруга при случае самозабвенно тетешкается с младенцами друзей. Нашего Масю тетя Ирка во всех смыслах таскает на руках, и ребенок ее просто обожает.

– Ой, сколько угодно! – обрадовалась я. – Я хоть немножко отдохну! Только в какой аквапарк ты собираешься, разве сезон работы водных аттракционов на открытом воздухе уже начался?

– По телевизору сегодня сказали, что в Кубани уже купаются!

– Ирка! Сколько раз тебе твердить: не верь всему, что говорят по телевидению! – укорила я наивную подружку. – В Кубани пока что купаются только моржи и идиоты!

– Но ты же, я видела, купалась?! – Ирка не упустила возможности воткнуть в меня булавку. – И кто ты после этого: морж или идиотка?

– В Кубани сейчас купаются только моржи, идиоты и я, – поправила я предыдущее заявление.

– Тогда мы пойдем в цирк, – постановила Ирка.

– Договорились, – кивнула я. – Пожалуйста, не откладывай с походом на Школьную, постарайся разведать все, что можно, прямо завтра. Созвонимся ближе к вечеру, хорошо? Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – эхом повторила Ирка.

Я всем сердцем надеялась, что нынешняя ночь действительно будет спокойнее предыдущей, и поэтому баррикады перед входной и балконной дверьми построила облегченные: просто расставила вдоль порожков Масянькин игрушечный транспорт, по пять машинок на каждом рубеже. Если кто-то попытается вторгнуться в квартиру, легким испугом не отделается: ничто так не способствует обзаведению синяками и шишками, как ходьба по коварно выскальзывающим из-под ног инерционным машинкам!

Вторник

Ночь прошла без эксцессов, и это меня очень порадовало: готовя завтрак, я весело напевала и бодро бренчала посудой. Тем временем малыш с неудовольствием обнаружил, что его машинки почему-то находятся не там, где обычно, и принялся их собирать. Перенося охапку автомобильчиков из прихожей в детскую, Масянька мимоходом уронил одну игрушку. Красная «Альфа Ромео» размером со спичечный коробок упала в Колянову туфлю и коварно затаилась в длинном носке.

– О боже! Что это?! – вскричал Колян получасом позже.

Истерические нотки в голосе отца и мужа вынудили нас с Масянькой прекратить процесс заправки постелей и выскочить в прихожую с подушками в охапках.

– Что, опять?! – вопросил Колян, вытряхивая из туфли жужжащий предмет.

Недоверчивое удивление, отчетливо прозвучавшее в голосе супруга, было мне понятно без объяснений. У нас много лет жил домашний любимец, кот Тоха, которому его чистопородная шиншиллистая персидскость нисколько не мешала при случае замечательно ловить мышей, крысят и тараканов. Делал он это из чисто бескорыстного интереса, потому как добычу не ел и даже не надкусывал, а в целости и сохранности складывал в тапки хозяина дома. Эта добровольная вассальная зависимость Коляну льстила, но ощущать под ногой хрустящий хитин тараканьего панциря или мокрую мягкую мышь было, я думаю, очень неприятно. Со временем у Коляна выработалась привычка предварять процесс обувания тщательной проверкой туфель и кроссовок на предмет посторонних вложений, и прошла эта фобия совсем недавно, примерно через год после смерти состарившегося кота. И вот, пожалуйста!

– Это просто машинка, – успокаивающе сказала я, увидев, что именно вывалилось на пол из мужней туфли.

Колян стоял, замахнувшись снятым башмаком, словно бейсбольной битой. Наверное, приготовился с размаху шарахнуть обувкой по предполагаемому таракану.

– Масын! – торжествующе вскричал малыш, утаскивая красную «Альфу Ромео» на парковку в детскую.

– Спокойствие, только спокойствие! – сам себе сказал Колян, слегка подрагивающими руками натягивая на ногу туфлю.

– Пустяки, дело-то житейское! – подхватила цитату я.

Колян посмотрел на меня мрачным взором, чмокнул надутыми губами воздух и удалился. Еще получасом позже, сдав вахту няне, убежала на работу и я сама.

– Привет! Сегодня я твой! – радостно объявил мне Вадик, дожидавшийся моего появления уже во дворе, у служебной машины.

– За что мне такое счастье? – спросила я, принимая из рук оператора листочек «путевки» с редакционным заданием.

– Ты имеешь в виду дежурную съемку или работу со мной? – уточнил Вадик.

– Задание мне нравится, «Смотр качества хлебобулочной продукции» – это звучит неплохо, – заметила я, усаживаясь в машину. – А что касается тебя, так ты, Вадька, очевидно, выдан мне в нагрузку? Чтобы мне жизнь малиной не казалась? Полагаю, Наташа после вчерашнего отказалась с тобой работать?

– Неблагодарная! – Вадик надулся и в сердцах громко хлопнул дверцей. – Сколько я для нее всего снимал, хорошего и разного! А теперь мне говорят: «Еще раз облажаешься, к камере не приближайся!»

– Еще раз стукнешь дверцей, пойдешь пешком! – предупредил водитель.

– Еще раз сегодня услышу от кого-нибудь «еще раз», совершу что-нибудь ужасное! – заявил Вадик.

– Только не сейчас, – попросила я. – Ужасов мне нынче и без тебя хватает.

Машина медленно катила по улице, забитой автомобилями, водитель тихо ругался.

– Слышь, Вадька? – позвала я, не оборачиваясь. – На всякий случай я тебя предупреждаю: я не Сима, мне красивые девчонки в кадре не нужны, так что можешь никакое бабье не снимать.

– Угу, – буркнул оператор.

Справедливости ради надо признать, что свою работу он на сей раз выполнил хорошо. Единственное, что удивило монтажера, с которым мы готовили сюжет к эфиру, так это то, что в кадре были только мужчины.

– Вот не думал, что технолог хлебобулочного производства – чисто мужская профессия! – удивлялся Митя.

Я не стала объяснять, что это Вадик понял мою просьбу не повторять свою вчерашнюю ошибку как тотальный запрет на съемки всех до единой особей женского пола.

– Лен, тебя у себя к телефону! – приоткрыв дверь монтажной, прокричал в щелочку кто-то из техников.

Я прошла в редакторскую, взяла лежащую на столе трубку и услышала нервно «аллекающую» Ирку.

– Алле, Ленка, ты меня слышишь?

– Слышу.

– Через пять минут выходи в кафешку, я подъеду! – прокричала она.

Судя по характерному интершуму, подруга звонила мне из машины.

– А что случилось? – насторожилась я.

– Это не телефонный разговор! – заявила подруга.

Встревоженная, я вышла из здания телекомпании, перебежала через дорогу и заняла столик в маленьком кафе, где в дни футбольных матчей собираются фанаты местной команды. Телевизор на стойке показывал что-то тематическое, какие-то дюжие дядьки в трусах и гольфах бегали по аккуратно подстриженному газону за пятнистым мячом. Травка была зелененькая, сочная, очень аппетитная. Как говорит моя коллега Оля: «Когда я вижу такую траву, то завидую коровам». Не без оснований, кстати говоря: я как-то делала сюжет про наш стадион и с тех пор знаю, что футбольное поле – это очень сложное агротехническое сооружение. За качеством зеленого покрытия следит целая бригада трудолюбивых теток, которые по всем правилам науки готовят газонную смесь из нескольких видов трав и без устали пропалывают сорняки и «штопают» проплешины. Косят траву на поле дважды в неделю, и из бункера газонокосилки в мусорные баки высыпается аппетитно пахнущая зеленая кашица, представляющая собой идеальный корм для жвачных. Владельцы козочек, кроликов и хомяков со всей округи приходят с пакетами к мусорным контейнерам стадиона за витаминной смесью для своих питомцев.

– О чем ты думаешь? – прервала мои пасторальные мысли о зеленых пастбищах подоспевшая Ирка.

– О кроликах и козах, – честно призналась я.

– О копытных, значит? Это правильно. Ты мне такую свинью подложила! – заявила подруга, устало обмахиваясь подхваченным со столика меню. – Фу-у, пить хочу!

– Закажи коктейль «Пенальти», – посоветовала я. – Фирменный напиток! Я сама не пробовала, но Вадик говорил, что эта штука пробивает человека насквозь!

– Мало тебе чужих трупов, хочешь и меня уморить? – посетовала Ирка.

Упоминание о трупах во множественном числе меня неприятно удивило.

– Кто-то еще помер, кроме Димы? – догадалась я.

– Ну! И я нашла труп!

Около девяти часов утра, проводив на работу мужа, Ирка перемыла оставшуюся от завтрака посуду, вытянула из морозилки брусок замерзшей до каменной твердости говядины, брякнула мясной кирпич в мойку и на сем временно закончила приготовления к обеду. Никаких особенных дел у нее нынче не было: уборку в доме она сделала вчера, а с дежурной стиркой дорогая стиральная машинка обещала справиться без участия хозяйки. Ирка вышла в сад, полюбовалась немного новой клумбой с самшитовым ежиком и вспомнила о моей просьбе заглянуть к соседям на Школьную, восемь.

Некоторое время она придумывала повод для визита, потом еще раз посмотрела на ежика, и ее осенила идея предложить обитателям соседнего дома семена цветов для открытого грунта и саженцы декоративных растений. Принадлежащая Ирке и Моржику фирма «Наше семя» с успехом занимается реализацией такого рода продукции на кубанском рынке. Мне лично название «Наше семя» кажется двусмысленным, но в коммерческом плане оно оказалось удачным, что подтверждает постоянный рост продаж. Наверное, что-то в этом нехитром словосочетании задевает патриотическую струнку потенциального покупателя.

Найденная мотивация Ирку приободрила: в свете поиска нового перспективного клиента поход к соседям мог принести вполне ощутимую пользу. Ирка сменила домашний халат на приличный костюм, взяла охапку каталогов и буклетов «Нашего cемени» и в обход квартала пошла к соседскому дому по огороду.

Забора перед домом на Школьной не было, только невысокая живая изгородь на западный манер. Ирка обошла этот зеленый барьерчик и по брусчатке узкой дорожки приблизилась к парадной двери, украшенной массивным кольцом-стучалкой.

– Руки у меня были заняты буклетами и проспектами, поэтому стучать и звонить было нечем, – сказала Ирка. – Я просто толкнула дверь задом, и она открылась. Думаю, это хорошо, потому что я не оставила там отпечатков своих пальцев.

Она на секунду замолчала, а потом опасливо спросила:

– Ты не знаешь, криминалисты снимают только следы рук?

– Ты хочешь знать, собирают ли они отпечатки задниц? – насмешливо хмыкнула я. – Думаю, нет. Хотя ментам, наверное, было бы интересно «откатывать» не пальчики, а попки, но на твою корму, извини, конечно, никакой штемпельной подушечки не хватит! К тому же ты была не голышом, стало быть, никаких идивидуальных следов типа папиллярных линий или целлюлитного рельефа не оставила. Вот если бы дверь была свежеокрашена, тогда стоило бы беспокоиться.

– Дверь была совершенно чистая и сухая, – подумав, сказала Ирка. – Зато сразу за ней было очень сыро!

Ковролин, покрывающий пол в холле, был насквозь мокрым и противно чавкал под ногами. Топчась по этому болоту, Ирка несколько раз громко позвала хозяев – в принципе, это следовало сделать, еще стоя на крыльце, но некультурно вопить во все горло вблизи цивильного особняка подруга постеснялась. Вопить внутри, по ее мнению, было не зазорно.

Никто не отзывался и не появлялся. Ирка внимательно всмотрелась в сумрак коридора, и ей показалось, что прямо за порожком тихо плещется вода. Это ее встревожило.

– Сама знаешь, центрального водоснабжения в нашем районе пока нет, и почти в каждом доме установлен свой бак, в который вода закачивается насосом из персональной артезианской скважины, – напомнила мне Ирка. – Относительно небольшой бак на три тысячи литров – это примерно десять стандартных ванн, наполненных до краев. Если вылить всю эту воду прямо в дом – такой, как этот, на Школьной, то стулья по комнатам плавать не будут, но ноги по щиколотку замочишь.

Подумав, что хозяева особняка скорее всего спокойно спят в не затронутых наводнением комнатах на втором этаже и знать не знают о ЧП, домовитая Ирка решила в одиночку бороться с паводком. Она резонно рассудила, что за оказанную услугу спасенные граждане будут ей благодарны и, стало быть, отнесутся к незваной гостье особенно внимательно. Не обращая внимания на то, что промочила и чулки, и туфли, подруга двинулась по коридору в поисках источника протечки.

В дальнем конце коридора темная вода была позолочена светом, сочащимся из-за неплотно прикрытой двери. Ирка просунула в щель руку с буклетами, распахнула дверь настежь, громко сказала:

– Тук, тук, тук! Кто не спрятался, я не виновата! – и, не дождавшись ответа, вошла в ванную комнату.

– И как вошла, так и вышла, потому что кое-кто там действительно спрятался – под водой, – сказала она, содрогнувшись. – Мне еще с порога было видно, что в ванне плавает труп, так что я даже не пыталась с ним разговаривать. Вернее, с ней: труп был женский.

– Ты это так сразу поняла? – не поверила я. – И то, что в ванне труп, и то, что он женский?

– Если из переполненной ванны подтопленной ивушкой торчит одинокая закостеневшая рука с дюймовыми накладными ногтями, что тут можно не понять? – огрызнулась Ирка. – Или, ты думаешь, мне нужно было подгрести поближе и пощупать пульс на запястье? Ну уж, дудки! По-моему, если баба вся, кроме одной-единственной руки, черт знает сколько времени спокойно лежит под водой, значит, она утонула!

– Значит, ты к ней не подошла? – уточнила я. – Так и вымелась из дома, никуда не заглянув?

– В ванну, правда, больше не заглядывала, – призналась Ирка. – А чего мне там было искать? Вода из крана уже не лилась, видно, бак опустел, так что пик наводнения прошел, и в спасателях здесь явно никто не нуждался. А в комнату, смежную с ванной, я все-таки зашла, но ничего интересного там не увидела.

Смежной с ванной комнатой оказалась спальня, красиво меблированная, с большим зеркалом во всю стену и встроенным платяным шкафом. На застеленной кровати лежало аккуратно расправленное платье, а туфли плавали в тихой заводи под гримировальным столиком.

– Платье было черное? – уточнила я.

– Точно! Как ты догадалась? – Подруга посмотрела на меня с некоторым испугом.

– Элементарно, Ватсон! – сказала я. – Ясно же, что эта утопленница была либо подругой, либо матерью или сестрой убитого Дмитрия Желтикова, а его как раз сегодня должны похоронить. Наверняка она собиралась на печальную церемонию, так что платье, разумеется, должно быть траурным.

– Мне казалось, что безутешные вдовы и матери обычно не наряжаются на похороны, как в оперу, – желчно заметила Ирка. – Видела бы ты это шелковое платье с декольте глубиной в Марианскую впадину! И туфли на двенадцатисантиметровой шпильке! А в ванну с ароматизированной пеной она за каким чертом полезла?!

– Ладно, давай не будем обсуждать незнакомого человека, – попросила я. – Тем более незнакомую покойницу!

Мы немного помолчали и сосредоточенно допили свои напитки: я – остывший кофе, а Ирка – выдохшуюся газировку.

– Ты на похороны Димы пойдешь? – спросила меня подруга.

– Вообще-то меня никто не звал, – задумчиво сказала я. – Наверное, пойти нужно, ведь этого парня убили в моем доме. Опять же на поминках можно было бы разузнать побольше о личности Желтикова, но как я объясню свое присутствие коллегам покойника? Они же не в курсе, что мы с усопшим были знакомы, я изображала в «Планиде» совершенно случайную тетку…