Текст книги "Я хорошо себя веду и дома, и в гостях. Как отучить ребенка от вредных привычек и научить хорошим манерам"

Введение

Принято считать, что личные привычки каждого человека можно поделить на вредные, полезные и нейтральные, которых очень мало. Однако при более внимательном изучении вопроса можно заметить, что негативные «причуды» разного рода вредны лишь при определенных обстоятельствах или в определенном возрасте. А вред многих из них банально преувеличен для всех возрастов.

Так, часть привычек имеет достаточно строгие возрастные рамки. Скажем, курение и прием алкоголя считаются проблемой острой, но сугубо взрослой. Процент курильщиков или пьющих среди детей относительно невысок в любом обществе, потому что число детей из неблагополучных семей не превышает числа детей, выросших в семьях полных и здоровых. То есть вторых всегда будет больше, чем первых – это факт.

Привычки наподобие сосания пальца считаются характерными только для детского возраста. И в самом деле, взрослым сосать палец несвойственно, хотя они могут ерошить волосы, дергать себя за ухо, ковыряться в зубах, как будто они еще растут…

Среди детских привычек процент тех, что причислены ко вредным, традиционно выше, чем среди взрослых. Тому есть свои причины. Например, известно, что многие взрослые и дети в периоды напряженных размышлений дергают себя за мочку уха. Очевидно, что если вы будете делать это постоянно и сильно, есть риск, что она попросту растянется, увеличится в размере, даже если вы уже давно повзрослели, и ваше тело не находится в стадии активного роста.

Доказательства, что путем постоянного умеренного (не доходящего до травмы) воздействия можно деформировать любую часть тела, существуют. Главным образом, речь идет о результатах, достигнутых теми или иными народами, в традициях которых значатся или значились намеренные деформации ушных мочек, шеи, носа и других органов. Пусть мы и не принадлежим к этносам, практикующим нечто подобное, но мы точно знаем, что таким модификациям рано или поздно поддастся и быстро растущий детский, и взрослый организм. Например, мочка уха у женщины, постоянно носящей массивные серьги, закономерно растянется, хоть и не так быстро, как у девочки, которая по каким-то причинам привыкла дергать ее пальцами.

Точно так же обстоят дела и с другими привычками, которые, в сущности, одинаково свойственны всем возрастам. Взрослый человек, подергивающий себя за ухо, почесывающий висок, жующий зубочистку и т. д., едва ли вызовет у нас удивление. Максимум, мы сочтем его человеком недостаточно воспитанным. Однако мы не увидим в его действиях ничего опасного – даже не подумаем, что он может проглотить зубочистку или растянуть себе ухо. А вот если так будет делать ребенок, мы сразу попытаемся остановить его, запретить замеченное навязчивое действие. И сделаем это потому, что мгновенно сочтем его небезопасным – если не сейчас, то в недалеком будущем. Что уж говорить в этом свете о привычках и впрямь неприятных, вызывающих отвращение!..

Дети не знают, что такое стыд, чем красивое отличается от уродливого и др. Им несвойственны мораль и правила общественного поведения – объяснить их суть, приучить к ним ребенка должны родители. Но пока этого не случится, дети способны выработать у себя привычки поистине тошнотворные и демонстрировать с тех пор всем окружающим.

Детишек не беспокоят всякие условности, хотя взрослые, у которых остались или появились потенциально неприятные другим привычки, чаще всего стараются контролировать себя при посторонних. И как раз выработанная с возрастом способность сдерживаться играет в нашем восприятии таких «маленьких чудачеств» решающую роль. Согласитесь: даже если мы знаем, что наш знакомый так и не отучился ковырять пальцем в носу, мы, конечно, постараемся не здороваться с ним за руку, но не прекратим дружбу с ним лишь по этой причине. Точно так же мы извиним подругу за то, что она, забывшись, грызет ногти или кожу вокруг них. А такие сравнительно нейтральные движения, как почесывание виска или поглаживания ушной мочки у взрослого и вовсе нас не встревожат.

Таким образом, о многих взрослых привычках мы склонны судить менее строго, чем о детских. И основой нашей толерантности выступает лишь одно условие – чтобы мы этого, по возможности, не видели. Ну, а поскольку дети совершенно не умеют скрывать что-либо, признаем, что нас в их поведении сильнее всего смущают два момента, нехарактерных для мира взрослых. Первый состоит в том, что даже действие непристойное или отвратительное на вид ребенок будет автоматически совершать в любом окружении, не таясь – независимо от того, нравится это зрителям или нет. А мы, взрослые, очень не любим неприятных зрелищ и стремимся их избегать, когда возможно… Второй же повод для опасений связан, как правило, с мыслями о вероятном вреде, который может нанести развитию малыша это действие.

Например, мы всегда думаем, что у ребенка, в зависимости от его привычек, ноздри и впрямь способны раздуться, как у обезьянки, пальцы – вытянуться, ногти – слезть и др. Мы также не без оснований начинаем думать о количестве проглоченных им бактерий и других «леденящих кровь» моментах. Особенно это касается случаев, когда действие явно связано (а это с детьми случается очень часто) с попаданием в рот потенциально загрязненных предметов. Родителям детей – обладателей подобных «пристрастий» неприятно вдвойне. Они, будучи взрослыми, отлично понимают: общество еще может простить их ребенку даже злую шалость, поскольку для детей такое поведение нормально. Но оно никогда не простит ни ему, ни им публичное воспроизведение действий, вызывающих спазмы в желудке или откровенную брезгливость.

Так что у родителей есть веские основания судить о вреде привычек своих чад строже обычного, ведь зачастую они вредны и для родительского имиджа и статуса. И все же наличие у нас таких оснований не отменяет того факта, что мы правы не всегда. Причем не только в оценке истинного вреда, наносимого тем или иным рефлекторным действием, но и в избрании тактики отучения от него, к которой нас подталкивают негодование и стыд. В этой теме разобраться непросто. В ней слишком много нюансов и откровенных кривотолков. Да и дети в силу отсутствия мотивов к исправлению нередко проявляют редкое упорство при попытках воздействовать на них. Поэтому разберемся с наиболее распространенными детскими привычками по порядку.

Дети вообще не склонны к послушанию, сплошь и рядом забывают родительские наставления, возвращаются домой уставшие, но довольные порцией приключений, в которых они сегодня поучаствовали!.. А мы потом латаем порванную одежду, дезинфицируем содранные коленки и в очередной раз, уже бесконечно усталым голосом повторяем свои скучные «нельзя»…

Что ж, если мы вспомнили этот период и его основные вехи, мы наверняка вспомним и другое – ни с чем не сравнимое удовольствие от шалостей не дома, а именно в присутствии сторонних наблюдателей – сверстников или родительских друзей. Все мы особенно любили маминых подруг за подарки и ласку, а папиных друзей – за искреннее одобрение нашей ловкости, находчивости, целеустремленности в играх… Бывало, конечно, что мы в гостях совершали и отдельные проступки – например, проливали напитки, портили дорогостоящую технику или обрывали занавески (иногда – вместе с карнизом). Однако разве можно было судить об этом строго, если действовали мы всегда в компании друзей, да и сами хозяева дома всегда и с охотой прощали нам такие «подвиги»!

Несомненно, сейчас, во взрослой жизни мы уже не относимся к шалостям малышни так легко. Мы знаем, что трое ребятишек примерно одного возраста могут нанести интерьеру квартиры ущерб, сопоставимый с прохождением торнадо. Поэтому мы стараемся не оставлять ни своих, ни чужих детей без присмотра надолго – особенно если эта смешанная компания «нарисовалась» в нашем собственном доме!.. А когда виновниками случившегося в гостях еще становится именно наш непоседа, мы и вовсе готовы сгореть со стыда – ведь хозяева дома судили по нам, своим друзьям, и так доверяли благоразумию нашего сорвиголовы!

Действительно, взрослые есть взрослые. И одним из признаков зрелости у них обычно выступает желание иметь идеальных детей – не только здоровых и красивых, но и спокойных, улыбчивых, вежливых буквально с колыбели. Естественно, мы знаем, что эти качества, в отличие от внешности, не являются врожденными. А стало быть, мы поначалу так и «рвемся в бой» с намерением поскорее опробовать на уже начавшем ходить чаде свои педагогические дарования… Нам кажется, что у младшего поколения такой семьи, как наша, нет ни единого повода усвоить какие-то дурные привычки – ведь мы живем со своей «второй половинкой» душа в душу, не употребляем бранных выражений и, разумеется, всегда моем руки перед едой. Ан нет, не все так просто. И вскоре мы убеждаемся, что с детьми ничего и никогда гладко не бывает!.. Например, наше счастливое чадо, едва выбравшись из пеленок, может начать изводить весь дом непрестанными капризами, пустить в ход кулачки… А у некоторых малышей буйный темперамент обнаруживается в еще более неожиданной обстановке. Например, когда впервые после его появления на свет родители приглашают гостей в дом или рискуют выбраться к друзьям со своей «маленькой гордостью» на руках. Сплошь и рядом первое «откровение» настигает родителей именно в моменты, когда они с чадом оказываются в незнакомой обстановке, в окружении множества посторонних, так сказать, ушей и глаз.

Однако среди детей, поведению которых в семье мы не могли нарадоваться, есть и те, кто наверняка «выкинет фортель» за ее пределами – на курорте, в гостях, в магазине… Детей, одинаково «хороших» и послушных как в одной среде, так и в другой, – единицы. А подавляющее большинство домашних тихонь выглядят такими только в пределах этого самого дома. Поэтому поведение ребенка в кругу домочадцев отнюдь не является гарантией такого же скромного поведения и в гостях – разве что за нашим чадом и ранее была замечена сильная робость. В остальных же случаях не стоит слишком полагаться на его «незаметность» в непривычных условиях. А это значит, что обучать малышню правильному и достойному поведению среди чужих людей необходимо так же, как и поведению дома. И нужно обязательно учитывать, что речь идет о разных условиях – с точки зрения количества событий и людей вокруг, количества внимания, уделяемого нашему карапузу. Одолеть «шероховатости» в одном случае значительно проще, чем в другом, просто из-за разницы условий. Впрочем, «шероховатости» эти из-за нее же и проявляются, подчас со стороны совершенно неожиданной… Но – обо всем по порядку.

Часть I. Как отучить ребенка от вредных привычек

Как отучить ребенка сосать палец и не навредить его развитию?

Самая большая проблема в том, что у этой привычки имеются разветвленные корни. Часть из них лежит в области физиологии – в необходимости развивать и поддерживать работоспособность челюстного, речевого аппарата, функций глотания, жевания, пищеварения, речи. Вторая часть привычки сосать палец берет основу в чистой психологии, в рефлексе, закрепившемся за счет длительного кормления грудью. В дальнейшем этот рефлекс связывает похожий на материнский сосок предмет во рту с ощущением безопасности, комфорта, сытости. Дети с их неустойчивой, впечатлительной психикой черпают в этом воспоминании-рефлексе свое спокойствие и способность мыслить, то есть осознавать какие-то события, делать из них выводы, искать оптимальное решение вопроса. Иными словами, полезная сторона привычки сосать палец, несом-ненно, существует. И состоит она в том, что данное действие позволяет головному мозгу ребенка создать базовые механизмы регулирования своих действий.

В то же время у нее имеется и сторона не столь привлекательная. Как и всякая привычка, она может, так сказать, перерасти себя. В данном случае это означает, что головной мозг всегда рискует удовлетвориться уже достигнутым, то есть перестать развивать на этой уже созданной основе что-то более сложное, например, решимость и способность к здравому мышлению, когда палец во рту отсутствует. Кроме того, привычка может усугубиться до состояния и впрямь болезненного. Как мы понимаем, она служит внешним проявлением действительно проблемного мышления – направленного на решение вопросов тревожных, сложных для ребенка. Поэтому и опасность в ней заложена соразмерная. Она появляется, когда таких событий в жизни чада возникает слишком много, и они носят уж слишком травмирующий или непостижимый для него, но негативный характер. Проще говоря, нередко жизнь детей даже из благополучных семей складывается так, что число поставленных перед ребенком и не решенных им вопросов начинает заметно превышать число вопросов, на которые он нашел ответ. В таких случаях привычка, сопутствующая процессу поиска ответа, усугубляется прямо пропорционально количеству и напряженности вопросов, которые пока не решены.

В столь сложном положении от нас, как видим, требуется одновременно и много, и мало. А именно – поддерживать такую обстановку, чтобы воспитание не усугубило вероятных психологических «драм», которые разыгрываются в сознании нашего чада и выражаются сосанием пальца. Следует помнить, что скрытые внутренние конфликты нередко не может нащупать даже опытный психолог – во всяком случае, не за первые несколько сеансов. А мы, родители, и вовсе не психологи. А значит, наши дилетантские приемы «житейской мудрости» не дают никакой гарантии, что мы сумеем верно определить суть мучающей ребенка проблемы. Тем более мы не можем быть уверены, что она вообще отсутствует, придя к выводу, будто корни у привычки нашего ребенка имеют исключительно физиологическую основу.

Родителям свойственно заблуждаться насчет «здоровья» их семейных отношений. Увы, почти 80 % семей, полагающих собственную «ячейку общества» вполне нормальной и даже любящей, ошибаются. Дело в том, что взрослые – это не дети. У них имеются уже проанализированные воспоминания о принципах воспитания и распределения ролей в родительской семье. При этом ошибок в их собственной «атмосфере» детства было немало – это можно гарантировать. А между тем, таких ошибок мы увидеть не в состоянии, ведь как раз в то время у нас не было альтернативы. То есть даже если мы жили в семье глубоко порочной или несчастливой, нам было не с чем сравнивать, поскольку в другую семью мы не попадали (по крайней мере, надолго).

Так что недостатки полученного в детстве воспитания и увиденного тогда же примера всегда очень прочно в нас поселяются. Главным образом, потому, что мы осознаем их как недостатки крайне редко, только в той части, где они очень мучили именно нас. Кроме того, не забудем, что даже если многое «родом из детства» мы подвергли критике и изменили, внедрению этих приобретенных принципов могут помешать условности чисто возрастного мышления. Например, все мы знаем, как полезно бывает взрослому человеку «надавить» на кого-то со всей доступной авторитарностью. Мир «больших» людей очень любит определенность мнения, амбициозность, напористость, властность и вообще умение получить свое добром или силой… Именно с помощью этих качеств мы наверняка добились большей части всего, что полагаем своей заслугой, как в личной, так и в общественной сфере.

Иными словами, взрослый человек частенько думает, что «крепкая» семья – это семья, члены которой не столько любят друг друга, сколько четко распределены по «ролям» и «обязанностям», никогда не выходят за пределы установленных рамок. Плюс, очевидно, что для взрослых людей лицемерие и способность лгать являются качествами прямо-таки жизнеобразующими. Понятно, что без умения врать и многое скрывать в этом мире и в обществе прожить невозможно. Этот механизм быстро «въедается в кровь», и вскоре мы уже просто перестаем замечать, когда лжем о важном, когда умалчиваем о пустяках… Случается, что взаимоотношения между родными людьми уже давно обстоят не лучшим образом. Но мы, будучи взрослыми людьми, полагаем эти проблемы мелочью или временным явлением, хотя ребенок видит их совсем иначе – как глубокие, тревожные признаки надвигающегося отчуждения.

Справедливости ради нужно сказать, что дети обычно оценивают суть и характер всех этих семейных «неполадок» значительно ближе к истине, чем взрослые… В любом случае, родители нередко попросту не замечают (вернее, успешно стараются не замечать) целого ряда нюансов, очень беспокоящих их детей. В результате, они искренне уверены, что обстановка дома как нельзя более благоприятствует гармоничному и здоровому развитию чада. Оно же в это время буквально хиреет от груза замеченных им, тянущихся уже не первый день конфликтов, тайных или явных.

Так что даже в случае с отношениями в семье, с оценкой которых мы не испытываем никаких затруднений, следует соблюдать большую осторожность. Здесь мы рискуем, что называется, споткнуться на ровном месте… Но кроме них нам нужно учесть особенности и самого воспитательного процесса. В частности, его необходимо выстроить так, чтобы мотивация ребенка выполнить требуемое оказалась неизмеримо сильнее мотива притвориться, будто он это выполнил, или даже поступить наперекор воле родителей. Основных угроз, которые, подобно якорям, удерживают ребенка в плену привычек, две.

Прежде всего, дело в катастрофически низкой способности ребенка осознать корни и потенциальные проблемы, заложенные в его привычке. Нужно понимать, что у него отсутствуют личные причины бросить сосать палец – перестать, и все. С точки зрения малыша, какая-то необъяснимая сила (он, в отличие от нас, бесконечно далек от понимания, что у него вообще имеется головной мозг) однажды заставила его положить пальчик в ротик. И это действие оказалось столь приятным, что в дальнейшем ему захотелось повторить его, и не раз… Как и следует ожидать от этого возраста и уровня развития, дети не понимают, что заставляет их совершать одни и те же действия в каждом похожем случае. Они обычно даже не в состоянии описать, какие именно ощущения или эмоции дает им сосание пальца. Впрочем, низкая способность осознавать, чем нас так радует привычка, неудивительна. Мы и сами задумываемся об истоках своих привычек крайне редко, хотя нам известно о наличии у нас и головного мозга, и его коры – так чего же мы ждем от своих детей!..

Поэтому ребенок лишь понимает, что его пальчик «сам тянется» в рот. И он не усматривает в этом действии ничего плохого, так как потенциальное инфицирование возбудителями заболеваний, деформация ногтя, фаланг и зубов звучат для него абстракцией. В смысле, что он никогда не испытывал ничего подобного на собственном опыте, в то время как приятное, успокаивающее ощущение пальца во рту для него вполне реально. Таким образом, угрозами мы тут мало что изменим, хоть они и объективны, они лежат пока за пределами понимания ребенка. А вот спокойствие, уверенность в себе и комфорт, получаемые при сосании пальца, напротив, находятся полностью в этом поле.

Оттого пригрозить так, чтобы ребенок, наконец, понял, что от него требуется, мы можем, в сущности, лишь одним, да и то не всегда. Состоит угроза в том, чтобы дать понять малышу, который искренне любит папу и маму, что сосание пальца им не нравится, очень не нравится. Дети очень боятся «быть плохими». Для них данный аргумент весьма серьезен, поскольку в силу маленького жизненного опыта они тесно связаны с родителями, почти не контактируют с другими людьми и не получают от них столько же благ, как дома. Однако даже этот аргумент может стать не столь серьезным, если между чадом и родителями «кошка пробежала», и неоднократно… Для того, чтобы этот ход сработал, нужна хорошая предыстория к нему. А именно – не испорченные скандалами и взаимными обидами отношения.

Ну, а второй «якорь» может держать наше чадо крепче или слабее – это уже во многом зависит от нашего подхода к воспитанию и возраста малыша. Как вам наверняка известно, человеческая личность (способность проводить отчетливую грань между собой и другими) формируется постепенно. От рождения нам дана не она сама, а, скорее, механизм ее успешного развития. Поэтому в течение длительного времени личность ребенка представляет собой нечто весьма аморфное, почти отсутствующее. Пока собственного «Я» у него нет или почти нет, оно подменяется «Я» того из родителей, к кому малыш тянется сильнее. Обычно в течение первых 2–3 лет речь идет о матери, затем – об отце. Но тут строгих правил не бывает, и отступления от указанного принципа, в общем, вполне нормальны.

Так или иначе, пока у ребенка нет своего, так сказать, «стержня», он в значительной степени опирается на чужую, уже сформированную, личность ближайшего взрослого, который находится рядом, заботится о нем (речь не всегда идет о биологических родителях – например, в случае с детьми приемными). По этой причине до определенного момента воспитание как процесс не таит в себе никаких «подводных камней». Взрослый просто заявляет тем или иным способом, что он не хочет, чтобы ребенок делал то или это. И ребенок беспрекословно подчиняется, воспринимая чужое желание как свое (ведь своего у него нет). Однако ситуация может измениться в любой момент, особенно если взрослый попытается приказать таким способом, который вызовет у ребенка негативные эмоции. По сути, личность вырастает в нас именно в моменты, когда кто-то другой нарушает наши интересы ради соблюдения своих, и мы понимаем, что, образно говоря, остались в дураках. Это касается как взрослых, так и детей. Потому собственное «Я», как давно уже замечено, быстрее формируется у детей несчастливых, живущих в проблемных семьях, в условиях, где у них рано возникает и быстро укрепляется ощущение себя как всегда обиженной стороны.

Таким образом, у родителей всегда имеется определенное временное «окно», в котором приказания ребенку воспринимаются им как собственные желания и мысли. Просто в каждом таком случае их нужно преподносить правильно, чтобы не вызвать у чада неприятных ощущений. Однако у родителей в таких условиях обычно первыми пробуждаются как раз не учительские, а диктаторские наклонности. Оттого у одних детей пора «нетканья» (манеры отвечать отказом на каждую просьбу) приходит лишь к 7–10 годам, а кто-то из родителей, напротив, сталкивается с непреодолимым сопротивлением чада уже в 3–5 лет.

Этот момент угадать невозможно – наверняка, даже будучи «мелкими тиранами» по отношению к собственному чаду, мы сами будем честно уверены, что всего лишь стремимся к справедливости в обращении со всеми. Поэтому анализировать собственное поведение в попытке предсказать, откажется или согласится ребенок сосать палец, если мы сейчас впервые потребуем этого, бесполезно. Мы можем определить степень развитости в нем собственного «Я» лишь практическим путем – запретив ему что-либо. Просто нужно быть готовыми столкнуться с отказом и сопротивлением, попыткой оспорить приказание.

Как и было сказано только что, дети способны на такое не с первого года жизни. Однако далее личность в них может «окрепнуть» с той или иной скоростью. И предсказать, когда она появится у нашего чада, невозможно. Таким образом, это может произойти в любой момент, даже с ребенком еще грудным, не научившимся ходить или говорить. А с момента, когда в чаде проявится человечек со своим личным мнением, эффективность всех запрещающих слов и даже наказаний за провинность сразу снизится на несколько порядков. Другими словами, малыш, который уже в состоянии понять разницу между своим и родительским мнением (они говорят, что привычка плоха, но ребенку она нравится), быстро сообразит, что ему разумнее опираться именно на свое мнение. И с этого времени начнется родительская головная боль… Как правило, первый конфликт интересов начинается с недоуменного детского «А почему?», попыток объяснить родителям, что ему нравится сосать палец, и, по его мнению, в том состоит безусловный аргумент в пользу «Оставьте мои пальцы в покое».

Само собой разумеется, папа и мама, которые столкнулись с пререкательствами такого рода впервые, тут же сделают попытку надавить сильнее – пригрозят наказанием. Если им удастся напугать ею ребенка, это еще не означает победу. Недостаточно прочная, пока еще податливая (подчиняемая) личность, скорее всего, выберет вариант с обманом. То есть чадо сделает вид, будто больше не сосет пальчики. Но на самом деле оно лишь перестанет делать это при нас и продолжит, когда мы не видим. Ну, а ребенок, в котором собственное «Я» уже очерчено достаточно четко, возможно, станет сосать пальцы с этих пор назло вдвое чаще и азартнее прежнего, с неприятной демонстративностью. Иными словами, родительские угрозы создадут для ребенка лишь новый мотив продолжать. Теперь уже наперекор, втайне (исключительно ради самоутверждения) или даже явно, как поступают более уверенные в себе или сильнее обиженные на родителей малыши.

Поэтому в самом общем виде можно сказать, что воспитание как процесс порождает неприязнь, напряженность, обиды между воспитателем и воспитуемым – двумя участниками процесса. С момента, когда ребенок начинает отличать свою точку зрения от чужой, он с удвоенной остротой замечает и собственное подчиненное положение – главенство и превосходство родителей над ним. Однако теперь то, что ранее казалось ему само собой разумеющимся и носило положительный оттенок (родители заботятся о нем, используя свое преимущество во всем, так что же тут плохого?), теряет привлекательность. Личность ребенка – это, по сути, первая формация в его теле (точнее, головном мозге), которая пытается отстоять его права и точку зрения безо всяких компромиссов и оговорок.

Естественно, что обучение чему бы то ни было обычно призвано во многом как раз изменить ее – расширить или сделать более гибкой, отменить под давлением новых, ранее неизвестных чаду фактов. Разумеется, личность ребенка будет инстинктивно сопротивляться – как и у любого взрослого, она уверена, что «никому ничего не должна», в том числе обучаться. По этим причинам учитель должен свободно владеть всеми приемами, позволяющими мотивировать, заинтересовывать (мы понимаем, в чем тут разница, верно?)… Однако родители, если они, конечно, не педагоги по профессии, редко способны как следует заинтересовать – дать ребенку положительные мотивы для выполнения требования. А первой реакцией у взрослых в таких случаях служит гнев на своевольного сорванца, осмелившегося им перечить, особенно если все это происходит на людях.

Именно досада и злость здесь неизбежны, и сразу по двум причинам. Первая состоит в том, что мы, взрослые, очень дорожим мнением о нас окружающих. И при этом нам прекрасно известно, что их мнение о нас будет складываться в том числе из наблюдений и за нашим ребенком. В данном случае – тем, который мало того, что «закусывает» сейчас грязной пятерней, так еще и не слушается нас!..

Вторая причина заключается в указанной выше «нотке» личного оскорбления – в нашей склонности относиться к детскому непослушанию так же, как и к «выяснению отношений» между взрослыми. С переходом в число «зрелых личностей» мы быстро забываем, что ребенок в споре, скорее, отстаивает свои взгляды, чем пытается изменить чужие. У детей личность только развивается. И она, если можно так выразиться, пока недостаточно уверена в самой себе, чтобы попытаться подчинить себе остальных.

Дети – неплохие манипуляторы, но эти действия направлены у них на расширение собственных возможностей, а не сужение наших. В мире взрослых, разумеется, все выглядит несколько сложнее. Зрелые социальные отношения основаны на конкуренции – на том, до чего еще не доросла робкая личность нашего чада. Дети на подобное пока не способны. Они лишь стремятся «ссадить» нас со своей, так сказать, шеи – хотят, чтобы мы от них «отцепились». Мы этой разницы не воспринимаем, потому что привыкли бороться с равными противниками, подозревать, будто каждая «шпилька» в нашу сторону направлена именно на нас. А значит, мы далеко не всегда в силах вовремя выйти из этого «образа» – вспомнить, что отказ может означать лишь отказ, и ничего более. Как следствие, мы реагируем на подобную сцену с удвоенной энергией и возмущением, воспринимая ее как личное оскорбление. И не замечаем при этом, что сами обижаем чадо, которое не хотело поначалу ничего особенного и не ожидало, что мы так «взорвемся». Естественно, после сцены, которая незаметно зашла так далеко (мы приписали ребенку мотив, которого у него изначально не было), ситуация, которую поначалу можно было решить просто и быстро, лишь усугубляется.

Итак, в подавляющем большинстве случаев нами движет «праведный» (нам кажется, что он обоснован) гнев – самый плохой советчик из всех возможных. При этом мы уверены, что шаги, к которым он нас подталкивает, может, и сомнительны, но эффективны, то есть прекрасно подходят для преодоления препятствий… В результате мы добиваемся реакции, однако негативной, противоположной тому, что было задумано. Но теперь мы наверняка поняли, что личность малыша, как и наша, непременно восстанет против попыток давления или принуждения. При этом в реакции детского «Я» будут и отличия от нашей собственной. Ведь мы – люди взрослые и несравнимо лучше владеем своими эмоциями и желаниями, мыслим куда расчетливее ребенка.

Это означает, что мы в ряде случаев сможем сдержаться или постараемся простить причиненную нам обиду из соображений, что ее нанесли ради нашего же блага… Более того, мы можем даже просто согласиться с кем-то другим под давлением выдвинутых аргументов. Но дети ничего этого не могут – ни контролировать первые порывы своего проснувшегося «Я», ни сдерживать эмоции, ни искусственно подавлять свою обиду. Единственное наше спасение в таких случаях – в детской сравнительно быстрой отходчивости, которая объясняется пока слабо развитой способностью головного мозга к длительному запоминанию. Но по этой же причине отходчивость ребенка тоже часто обманчива.

Так, он забудет случившееся уже через полчаса в первый раз, и во второй… Однако, во-первых, он забудет не полностью и наверняка в его голове сохранится хотя бы одна наиболее пора-зившая его изо всей ситуации деталь вроде оброненного случайно слова, жеста, взгляда или другой мелочи. Что именно это будет, предсказать невозможно – дети не видят общей картины и мыслят, как правило, очень детально, предметно. Взрослые так не умеют и давно уже не замечают подробностей в общем контексте. С течением лет наш взгляд и внимание становятся все более абстрактными, обобщающими десяток схожих явлений в один общий предмет для осмысления. Детям же сопоставлять и анализировать нечего – у них не так много жизненного опыта. Именно растущий опыт и объем знаний делает взгляд взрослого все более обобщенным, не замечающим деталей. Поэтому естественно, что дети рассуждают и смотрят на каждое событие совсем по-другому.