Текст книги "Игра в кошки-мышки"

– Дочь, – сухо подтвердила я, менее всего на свете желая развивать настолько скользкую и опасную тему.

Военный отвлекся от кокетничанья с блондинкой и посмотрел на меня, на этот раз куда более внимательно. Да что там, я кожей чувствовала, что вопрос Агюста не оставил равнодушными и тех, кто волею случая оказался рядом. По крайней мере, приглушенный гул разговоров, ведущихся по обе стороны от нашей группы, как-то подозрительно стих.

– Я хорошо знал нейна Хронга и его очаровательную жену, вашу матушку, – произнес военный и словно невзначай мазнул взглядом по Себастьяну, неуверенно хмыкнул, но все же осторожно добавил, продолжая следить за реакцией блондина: – Если начистоту, то мне определенно жаль, что мы вряд ли их еще увидим.

– Вы так говорите, будто они умерли, – пожалуй, даже слишком резко ответила я. – Мои родители живы и здоровы.

– Да-да, конечно, но… – Седовласый заметно смутился, запнулся, пытаясь подобрать нужные слова, но вскоре сдался и уставился на Себастьяна, молчаливо умоляя того о поддержке.

Блондин, однако, совсем не стремился замять неудобную тему. Напротив, он будто получал от этого разговора нескрываемое удовольствие, самым наглым образом улыбаясь во весь рот.

– Жаль, что Флавий Бартелиус не может похвастаться здоровьем, как ваши достопочтенные родители, – вновь вступил в беседу Агюст, чьи тоненькие усики аж задрожали от непонятного возбуждения. По всей видимости, он тоже не видел ничего дурного в смаковании неприятной для меня темы. – Если не ошибаюсь, тело камергера нашли в вашем доме?

– Да, – медленно процедила я, прежде скрипнув зубами от негодования.

– Не обижайтесь, Беатрикс, но я удивился, увидев вас здесь, – продолжил заливаться Агюст, не желая обращать внимания на негромкое предупреждающее покашливание седовласого собеседника. – Говорили, что вы угодили в опалу. Да и вообще… Вы ведь теперь не принадлежите к дворянству. – И он красноречиво взмахнул рукой, обводя блистательное общество вокруг.

– Желаете сказать, что негоже какой-то там сьерре досаждать взглядам благородных господ? – Я сжала кулаки, почувствовав, как ногти едва ли не до крови впились в ладони. Боль немного отрезвила меня, поэтому я продолжила спокойнее, хотя голос уже опасно дрожал от негодования: – Что же, однако я здесь. Или думаете, что я попала сюда обманом?

– Нет, что вы, – теперь наступило время смущаться Агюсту. Он даже отступил на шаг, будто испугавшись, что я намерена устроить безобразную сцену и брошусь на него подобно базарной торговке, обсчитанной ушлым покупателем.

– Вот и отлично, – прошипела я. – Я рада, что мы разрешили это маленькое недоразумение.

– Драгоценная моя, в гневе ты очаровательна, – промурлыкал Себастьян, склонившись к моему уху, но при этом говоря достаточно громко, чтобы его услышали все.

Седовласый, имя которого я никак не могла вспомнить, и Агюст обменялись быстрыми понимающими взглядами. Я лишь качнула головой, ощутив, как мои щеки заметно потеплели от стыда. Н-да, теперь без слухов дело точно не обойдется.

– Драгоценный мой, я отойду на пару минут, – в тон ему ответила я, осознав, что мне необходимо остыть, иначе дело и впрямь рискует закончиться некрасивым скандалом. – Надеюсь, ты не против?

– Возвращайся скорее. – Себастьян послал мне шутливый воздушный поцелуй, прекрасно понимая, что тем самым злит меня еще сильнее. – Я надеюсь, что принц Винсент все же появится с минуты на минуту. И желал бы пригласить тебя на первый танец.

– Себастьян, вы танцуете? – Блондинка удивленно взмахнула длинными кукольными ресницами. – Ну надо же. Почему тогда так долго это скрывали? Мы даже делали ставки, какой же красавице удастся соблазнить вас хотя бы на вальс.

Я не стала дожидаться ответа Себастьяна. Впрочем, мне было неинтересно, что он выдумает в свое оправдание, если вообще сочтет нужным что-либо объяснять. Ловко лавируя между изысканно одетыми придворными и многочисленной обслугой, которая разносила напитки и легкую закуску, я пробилась к выходу.

Встреченная служанка подсказала мне дорогу к комнате отдыха для дам, и я с чистой совестью повернула в указанную сторону, собравшись нырнуть из ярко освещенного зала в темный коридор. Однако не успела я сделать и нескольких шагов, как позади раздался радостный возглас:

– Триксеныш!

Я замерла как вкопанная, почувствовав, как неожиданно на меня навалилась слабость, от которой предательски затряслись коленки. Так меня назвать мог только один человек. И я бы, не раздумывая, отдала года два жизни, лишь бы этой встречи не состоялось.

«А что, если сбежать? – в тысячный, наверное, раз за сегодняшний вечер тоскливо подумала я. – Вот прямо сейчас рвануть вперед, не оглядываясь и не беспокоясь ни о чем. Не растерзает ведь, право слово, Себастьян меня за это. Хотя разозлится сильно».

– Триксеныш, ну что ты молчишь? – защебетали позади. – И не думай даже, тебе теперь не скрыться от меня! Сколько же мы уже не виделись, подружка?

Я нехотя обернулась и тяжелым взглядом смерила свою так называемую «подружку». Стоило признать – найна Джемма Виолис ни капли не изменилась с момента нашей последней встречи. Ее красота ошеломляла и ослепляла. Светлые волосы были уложены в высокую сложную прическу, из которой не выбивалось ни единого волоска. Платье из черного бархата, вручную расшитого мелкими бриллиантами, подчеркивало молочную белизну нежной кожи. Яркие зеленые глаза сияли, словно у кошки, почуявшей забаву.

– Джемма, сколько раз тебя просить не называть меня так? – раздраженно осведомилась я, с грустью осознав, что разговора не избежать.

– А что тебя не устраивает? – нарочито удивилась она. – По-моему, очень мило. Триксеныш. Так нежно звучит.

– Угу, нежно, – пробурчала я и ядовито добавила: – Совсем как крысеныш.

– Ой, да ладно тебе! – Джемма мелодично рассмеялась, как делала всегда, когда слышала от меня, что мне не нравится это прозвище.

Я мученически возвела очи горе. О небо, за что мне все это? Прекрасно знаю, что сейчас Джемма будет долго и изысканно высмеивать меня, мой наряд, мою жизнь, естественно, не забудет упомянуть и аферу моих родителей. Да, конечно, на прямые оскорбления она не отважится, напротив, осыплет меня выражениями притворного сочувствия. Но тем хуже для меня. Попробуй осади человека, когда он вроде бы искренне желает тебе добра. Правда, при этом не забывает пройтись по самым болезненным точкам твоего самолюбия. И называется это развлечение – заставь друга почувствовать себя полным ничтожеством.

– Триксеныш, – вновь проговорила тем временем Джемма, видимо, получая нескрываемое удовольствие от смакования моего прозвища, – давненько тебя не видела. Зато слышала о твоих проблемах достаточно. Бедная моя! Как же тебе, наверное, нелегко пришлось!

Я заскрежетала зубами в безмолвной ярости и невольно зарыскала глазами по залу, надеясь, что произойдет какое-нибудь чудо. Артайна, пожалуйста, спаси меня! Точно знаю, что после разговора с так называемой подругой я еще неделю в себя приходить буду, страдая от комплекса неполноценности.

– Мне было так жалко, когда я узнала про то, что тебя лишили дворянства, – продолжала восторженно щебетать Джемма. – Представляешь, я чуть не расплакалась. А твои родители… Как они могли так с тобой поступить? Это было так жестоко и бесчеловечно – оставлять тебя здесь со всеми этими проблемами! Почему они не взяли тебя с собой?

Я не пыталась вставить и слова в монолог заклятой подруги, которая расцветала все больше и больше по мере перечисления бед, обрушившихся на меня. Это все равно было бесполезно – Джемма меня просто бы не услышала. Мне оставалось лишь переминаться с ноги на ногу и смиренно дожидаться того благословенного момента, когда собеседнице наскучит забавляться со мной или же она найдет себе новую жертву.

– Драгоценная моя, ты вроде бы отлучалась всего на минутку, – внезапно услышала я за спиной.

Джемма моментально замолчала и с жадным любопытством уставилась на нового участника беседы.

Себастьян собственнически приобнял меня за талию, вежливо склонил голову, здороваясь с моей подругой, и шепнул мне на ухо:

– Я, конечно, не Артайна, но поспешил откликнуться на твой отчаянный призыв о помощи.

– Я бы справилась сама, – буркнула я, испытывая сложную смесь чувств – от облегчения до страха, что теперь Джемма найдет в лице Себастьяна благодарного слушателя и примется распевать о моих недостатках с удвоенной силой.

– Ну зачем же ты так дурно обо мне думаешь? – Себастьян приглушенно фыркнул. – Привыкай, что с некоторых пор обижать тебя позволено лишь мне.

Я скептически кашлянула, ни капли не обрадовавшись столь сомнительному утешению. Но Джемма, устав от наших перешептываний, решила напомнить о своем присутствии.

– Триксеныш, кажется, ты забыла обо мне, – проговорила она и продемонстрировала в ослепительной улыбке, обращенной к Себастьяну, все свои мелкие острые зубки. Кокетливо присела в реверансе таким образом, чтобы представить грудь в самом выгодном свете, и промурлыкала: – Позвольте представиться, я – найна Джемма Виолис, хорошая подруга вашей спутницы. Для близких друзей можно просто Эмма.

Я лишь в последний момент удержалась от изумленной реплики. Эмма? Впервые слышу. На моей памяти Джемма никогда не позволяла сокращать свое имя и сильно злилась, когда кто-нибудь пытался это сделать. Собственно, частенько я прибегала к этой хитрости, когда желала в кратчайший срок завершить очередной завуалированный обмен колкостями с ней.

– Я в курсе, кто вы, – прохладно произнес Себастьян, но от искушения заглянуть в столь выгодно преподнесенное декольте все же не устоял. На губах Джеммы заиграла было довольная усмешка, но она быстро поблекла, когда Себастьян поднял на нее абсолютно равнодушный взгляд, будто совершенно не удовлетворенный увиденным, и ледяным тоном продолжил: – Это ведь ваша матушка намедни угодила в очень неприятную историю?

– Вы, должно быть, ошибаетесь. – Улыбка словно приклеилась к губам Джеммы, хотя в ее глазах заметался страх. – Моя семья никогда не нарушала законов Итаррии. В отличие, к примеру, от родителей Триксеныша.

Последнее слово Джемма произнесла медленно, чуть ли не по слогам, по всей видимости, добиваясь, чтобы Себастьян запомнил мое прозвище. Я мысленно выругалась, призвав в ночные кошмары подруги всех демонов Альтиса. Вот ведь стерва! Хорошо хоть крысенышем не назвала, а то с нее бы сталось.

– А я разве говорил о законе? – Себастьян с демонстративным удивлением вскинул бровь. – Если бы ваши родители, найна, оказались замешаны в каком-либо преступлении, то возмездие бы уже настигло их. Я про другое. Конечно, за нарушение норм морали не наказывают так сурово, как за преступление границ закона, но обществом зачастую это осуждается не меньше, а порой и намного больше. Разве не так?

– Не понимаю, о чем вы, – прошептала Джемма. Кровь так стремительно отлила у нее от лица, что на миг я испугалась – не упадет ли она в обморок. Но подруга взяла себя в руки и чуть тверже сказала: – Наверное, вы что-то путаете. В нашей семье…

– В вашей семье, глубокоуважаемая найна, как, наверное, и в любом знатном роду, хватает фамильных тайн, – с раздражением перебил ее Себастьян. – И вы это прекрасно знаете. Кстати, как поживает ваш братик? Сколько ему исполнилось? Месяц, два?

Джемма испуганно ахнула, прикрыв рот ладонью. Принялась отчаянно озираться, видимо, проверяя, нет ли кого рядом. Но моей заклятой подруге повезло: она поймала меня около самого выхода из зала, в то время как основная часть придворных толпилась в глубине комнаты, поэтому вряд ли кто услышал замечание Себастьяна.

– Надеюсь, он вырастет хорошим человеком, – продолжил тот, даже не подумав понизить голос. – Одно доброе дело ваша матушка все же сделала, пытаясь прикрыть свои любовные похождения. Она выбрала ему достойную приемную семью из второго сословия. Хотя бы фамилия у него будет, ведь ваша матушка могла его вообще в крестьянскую семью пристроить. Отец-то у этого ребенка как-никак обычный конюх.

– Простите, – с трудом выдавила из себя Джемма. Теперь она побагровела, цветом лица сравнявшись со спелым помидором, и бросилась прочь, не особо выбирая дорогу и едва не сбив с ног зазевавшегося слугу.

Я проводила ее злорадным взглядом. Наверное, не стоит так говорить, но на душе у меня немного потеплело.

– Ах, женщины. – Себастьян улыбнулся и послал мне воздушный поцелуй. – Несчастье подруги вернее всего сделает вас счастливыми. Правда, Триксеныш?

– Не забывайся, Себа, – привычно огрызнулась я и поинтересовалась: – Неужели матушка Джеммы действительно родила вне брака?

– А почему бы и нет? – Себастьян флегматично пожал плечами. – Что, собственно, тебя удивляет? Джемма унаследовала красоту от матери, а ведь той и сорока еще нет. Главы семейства подолгу не бывает дома, а природа берет свое.

– Но неужели нейн Марк не заподозрил неладное? – продолжила я расспросы, сгорая от любопытства.

– Последняя его поездка в Ольгестию длилась около года. – Себастьян покачал головой. – И, уверяю тебя, нейна Сильвия прекрасно знает, что именно, а точнее – кто именно заставляет ее мужа проводить столько времени вдали от дома. У него уже давно вторая семья на стороне, где, полагаю, он счастлив куда больше. Поэтому я нисколько не обвиняю бедняжку Сильвию в желании вновь почувствовать себя любимой. А ребенок… Травы и снадобья иногда подводят. Благо, что она не стала травить плод, когда осознала, что беременна. Хотя бы за это нейна Сильвия достойна уважения.

– Понятно, – пробормотала я, затем встрепенулась и виновато улыбнулась Себастьяну: – Прости, Джемма поймала меня на выходе. Я отлучусь на пару минут, ладно?

– Конечно. – Себастьян отсалютовал мне поднятым бокалом шампанского и отправился к своей прежней компании, которая в том же составе о чем-то негромко беседовала.

Макияж, созданный при помощи иллюзорных чар, выгодно отличался от обычного тем, что не растекался от воды или слез. Поэтому я спокойно умылась, от души вытерлась жестким полотенцем и долго рассматривала свое отражение в зеркале. В душе я еще испытывала сильную злость на Джемму и Агюста с их неуместным любопытством и вопросами, поэтому не торопилась обратно, прекрасно осознавая, что вновь стану объектом всеобщего внимания. Да, как-то не так я представляла себе блистательное возвращение в высший свет. Хотя поведение Себастьяна, не буду скрывать, порадовало. Не думала, что он так резко осадит мою подругу. Жаль только, что не сделал этого и раньше с Агюстом. Этому хлыщу тоже не помешал бы подобный урок.

Где-то вдалеке грянула музыка, и я от неожиданности вздрогнула. Затем расслабилась, поняв, что, видимо, принц Винсент наконец-то соизволил почтить своим появлением высший свет Итаррии. Что же, пора и мне возвращаться. И без того уже задержалась.

Я в последний раз провела рукой по волосам, убранным в высокую прическу из множества переплетенных косичек, проверяя, не выбился ли какой локон. Зачем-то показала себе язык и круто развернулась на каблуках, с вызовом вздернув подбородок. Что же, сейчас не время ныть и кукситься. Раз уж ввязалась в эту авантюру, то следует держаться стойко. После чего решительно распахнула дверь, ведущую в коридор. Шагнула вперед – и кубарем полетела на пол, запнувшись обо что-то.

Наверное, на какое-то мгновение мой отчаянный визг перекрыл даже музыку, громыхающую в танцевальном зале. И не падение послужило поводом для моего крика. Просто именно в этот момент я увидела, что причиной моего падения стал ненавистный мне Агюст. Причем, если судить по кинжалу, воткнутому ему в грудь, он был безнадежно мертв.

Я с трудом поднялась, зажимая рот обеими руками, чтобы не закричать опять. Принялась озираться по сторонам, страшась и одновременно надеясь, что ко мне спешат на помощь. Однако коридор был все таким же пустым. Видимо, все сейчас собрались в танцевальном зале, где происходило чествование прерисской делегации.

«Тем лучше, – встревоженно шепнул внутренний голос. – Трикс, убегай, пока тебя никто не увидел в столь двусмысленной ситуации! Сегодня тебе уже напомнили про убийство, произошедшее в твоем доме не так давно, что лишний раз доказывает злопамятность высшего света. Если твое имя вновь окажется связанным с преступлением, это окончательно погубит твою репутацию, и без того изрядно пострадавшую из-за происшествия с королевским камергером».

Я еще раз огляделась, но никого не заметила. И поспешила прочь, решив воспользоваться советом разума.

Естественно, я не планировала бежать из дворца. Это было бы просто глупо, учитывая, сколько народу видело, как я выходила из зала. Наверняка после обнаружения тела Агюста опросят всех слуг, а значит, доберутся до милой девушки, указавшей мне путь к комнате отдыха. А там уже не составит особого труда сложить очевидные вещи.

Я намеревалась нанести удар на опережение. И для этого мне было жизненно необходимо переговорить с Себастьяном как можно скорее.

Как и ожидала, я застала его почти на том же месте. Все остальные поспешили на первый танец, в то время как он по-прежнему негромко разговаривал с седовласым мужчиной, куда-то спровадившим свою юную прелестную спутницу.

– А, Трикс! – обрадованно воскликнул он, заметив меня. – Наконец-то! А то я испугался, что ты улизнула домой, бросив меня на растерзанье этим дворцовым пираньям.

– О да, Себастьян, ты всегда был лакомым кусочком для местных хищниц, – рассмеялся военный. Почему-то именно сейчас, когда все внутри дрожало от нервного возбуждения, я отчетливо вспомнила его имя. Найн Томас Аттвурд. Интересно, почему «найн»? Значит, не вдовец и никогда не был женат. Ах, не все ли равно!

– Простите, найн Томас. – Я нашла в себе силы лучезарно улыбнуться собеседнику Себастьяна, не желая поднимать панику раньше времени. – Я всего на секундочку. – После чего вцепилась в руку Себастьяна и настойчиво потянула его в сторону.

– Трикс, ты чего? – Тот нахмурился, но послушно сделал несколько шагов в сторону, прежде с насмешливым недоумением пожав плечами. Нагнулся ко мне и весело прошептал: – Желаешь, чтобы я поставил на место еще какую-нибудь твою подругу?

– Агюст мертв, – зашипела я ему на ухо, не оценив шутки. – Я наткнулась на его тело, когда выходила из комнаты отдыха.

Себастьян мгновенно посерьезнел. Крепко взял меня за плечи и уже без тени улыбки строго спросил:

– Ты уверена?

– Абсолютно, – сквозь зубы процедила я, невольно вздрогнув при воспоминании о мертвых застывших глазах мужчины.

– Демоны! – кратко ругнулся Себастьян. – Как же некстати!

Я полностью разделяла его мнение. Меньше всего мне хотелось, чтобы мое имя оказалось связанным с новым преступлением, тем более если речь пойдет о расследовании убийства.

– И вдвойне некстати, что это Агюст. – Себастьян со свистом втянул в себя воздух, затем искоса глянул на меня и приказал: – Оставайся здесь. Ни шагу из зала! А я посмотрю, что можно сделать.

И в тот же миг издалека послышался отчаянный женский крик, который быстро усиливался, как если бы вопившая со всей возможностью скоростью бежала по коридору.

– Поздно, – печально констатировала я очевидный факт.

– Это мы еще посмотрим, – зло фыркнул Себастьян и рванул вперед, оставив меня ошарашенно глядеть ему вслед и гадать, что он задумал.

* * *

Стоило признать: со времени моего последнего визита во дворец королевский кабинет нисколько не изменился. Правда, в тот достопамятный день, когда меня лишили дворянства, по вполне понятным причинам мне было не до внимательного изучения обстановки, но все же. Как и прежде, на столе был рассыпан ворох бумаг, книжные шкафы ломились от старинных фолиантов, а тяжелые гардины оказались плотно задернуты.

Сам король Альберт Первый в данный момент в состоянии крайнего возбуждения метался по комнате, то и дело нервно заламывая руки и с отчаянием ероша темные волосы.

– Немыслимо! – наконец в очередной раз воскликнул король и остановился напротив Себастьяна, который с отсутствующим видом стоял около письменного стола и что-то изучал на противоположной стене. Я невольно проследила за направлением взгляда блондина, но, как и следовало ожидать, не нашла ничего заслуживающего внимания.

– Это позор для нашей страны! – продолжил бушевать Альберт, то сжимая, то разжимая кулаки, словно желая вступить с кем-то невидимым в бой. – Произошло убийство! И не где-нибудь, а прямо во дворце! Под носом многочисленной охраны! Во время проведения приема в честь наследного принца другой страны! Если это откроется, то разразится такой скандал, которого еще не знала наша несчастная страна!

– Найна Катлин Хоггарт, которой не повезло обнаружить тело бедолаги Агюста, сейчас отдыхает под присмотром моих людей, – меланхолично проговорил Себастьян, продолжая упорно таращиться на стену. – Более чем уверен, что им удастся убедить ее в том, будто она стала жертвой жестокого розыгрыша. Ну, или же галлюцинации. А возможно, вашему дворцу самое время обзавестись легендой о призраке влюбленного поэта, убитого коварным соперником. Духота, волнение, слишком долгая и слишком строгая диета, которыми так любят истязать себя девушки… Много ли надо, чтобы в полутьме померещилось нечто непонятное? Так что не стоит волноваться. Бал продолжается, ваше величество. И принц Винсент останется доволен приемом, это я вам гарантирую.

Я тихонько хмыкнула. Вот, значит, как. Чем больше узнаю методы работы Тайной канцелярии, тем менее они мне нравятся. Надеюсь, мне-то память Себастьян не станет чистить.

Альберт, словно только сейчас вспомнив о моем присутствии, резко развернулся на приглушенный звук. Вперил в меня немигающий тяжелый взгляд, и я, смутившись, присела в новом реверансе, не зная, как надлежит реагировать на такое королевское внимание.

– А, сьерра Беатрикс, – проговорил король, холодно разглядывая меня, – рад видеть вас в добром здравии. И тем более мне приятно, что, по всей видимости, вы не бедствуете после того, как лишились дворянства. А то, признаюсь честно, до сегодняшнего дня меня мучили угрызения совести, и я гадал, не слишком ли сурово с вами обошелся.

Я благоразумно промолчала, не зная, стоит ли мне что-либо говорить в ответ. Если честно, я вообще не особо понимала, что делаю здесь. Все время, прошедшее после обнаружения тела незадачливого Агюста, я провела в гостиной, пытаясь держаться в тени и гадая, почему вокруг так спокойно, словно никакого убийства и не было в помине. Нет, конечно, после криков придворные, присутствующие в комнате, заволновались, но тут кто-то с хохотом пояснил, что это забавляется молодежь. Мол, скоро день духов, вот и репетируют всякие ужасы. А в танцевальном зале, полагаю, вообще никто ничего не заметил из-за оглушительной музыки. И вот когда я совсем уже собралась улизнуть из дворца домой, здраво рассудив, что на приеме мне делать больше нечего, появился хмурый Себастьян, схватил меня за руку и едва ли не насильно потащил за собой, не обращая ни малейшего внимания на мои вопросы и попытки освободиться. Так, собственно, я и очутилась в королевском кабинете.

– Однако выглядите вы чудесно, – повторил комплимент король, скрестил на груди руки и окинул меня придирчивым взглядом с ног до головы.

– Спасибо, – сдавленно выдавила я и покосилась на Себастьяна, с завидным упорством изучающего противоположную стену. Всех созданий Альтиса ему в кошмары, да что он там увидел-то?

– Вообще как-то забавно получается, – протянул Альберт, глядя на меня с непонятной враждебностью. – Помнится, именно в вашем доме произошло убийство моего камергера. Да, старина Флавий был тем еще мерзавцем и в определенной степени заслужил подобную участь, но согласитесь: странное совпадение. Стоило вам явиться на бал, как происходит новое убийство. И вновь вы были совсем рядом и вновь, я полагаю, ничего не слышали и не видели. Настоящая вестница смерти, не иначе.

– Ваше величество, прошу, не пугайте Беатрикс, – в этот момент все же соизволил очнуться от своей задумчивости Себастьян. Он досадливо поморщился и впервые за всю аудиенцию удостоил меня мимолетным взглядом, затем посмотрел на Альберта: – Я понимаю вашу досаду и желание как можно быстрее разобраться с этим делом. Но Трикс не виновата. Могу в этом поклясться.

Король еще некоторое время пристально разглядывал меня. Я нервно переминалась с ноги на ногу, чувствуя себя так, будто на мою шею палач уже примерял веревку, но молчала, понимая, что негоже вмешиваться в разговор двух влиятельных особ.

– Тебе виднее, – наконец с некоторой досадой сказал Альберт и к моему нескрываемому облегчению отвернулся, потеряв всякий интерес ко мне. – Конечно, глава Тайной канцелярии должен разбираться в своих сотрудниках, поэтому я тебе верю. Но, право слово, я не совсем понимаю…

Себастьян вдруг резко поднял палец и самым неприличным образом шикнул, оборвав таким образом короля. Самое удивительное было то, что Альберт послушно замолчал, не сделав даже попытки возмутиться. Мои брови сами собой поползли вверх. Ого! Кажется, я несколько недооценила влияние блондина на государя нашей страны.

Но как следует обдумать этот факт я не успела, поскольку в этот же момент в дверь осторожно постучали.

– Я же просил меня не беспокоить! – раздраженно воскликнул король, однако стук повторился, а через мгновение перед нами предстал встрепанный и очень бледный от волнения мужчина в сером непритязательном камзоле.

– Простите, ваше величество, – проговорил он, сгибаясь в глубоком поклоне. – Но там принц Винсент… Он требует встречи с вами. Я не рискнул отказывать ему, поэтому, собственно… – И несчастный, окончательно стушевавшись, замолчал, опять попытавшись достать лбом свои колени.

Альберт несколько раз глубоко вздохнул, явно удерживая себя от какого-то ругательства в адрес настырного принца. Затем посмотрел на Себастьяна, видимо, ожидая некой подсказки, но тот вновь погрузился в созерцание стены, возмутительное своим спокойствием и нарочитостью.

– Пусть войдет, – негромко приказал Альберт и повернулся ко мне. – Простите, сьерра Беатрикс, но, полагаю, вам лучше удалиться…

– Ни в коем случае! – возмущенно рявкнул Себастьян, услышав такое решение короля. Он подскочил ко мне, в мгновение ока избавившись от томной задумчивости, едва только за слугой закрылась дверь.

Я невольно попятилась, не понимая, что за этим последует. А Себастьян щелкнул пальцами – и я взвыла от неожиданной и очень сильной рези в глазах. Словно мне в лицо бросили целую пригоршню песка.

– Прости, милая, но придется потерпеть. – Себастьян сочувственно потрепал меня по плечу и шустро отпрыгнул, когда я развернулась было к нему, намереваясь ударить негодяя хотя бы наугад. – Обещаю, что щедро вознагражу тебя за это испытание.

– Своло… – Я запнулась на полуслове, осознав, что больше не могу произнести ни звука. Совсем как на приеме у горе-целителя Арбальда, когда Себастьян магией отнял у меня возможность говорить.

Очертания кабинета расплывались перед глазами, которые горели огнем от непонятного колдовства. Я отчаянно терла лицо, пытаясь хоть таким образом скинуть с себя заклинание. Слезы струились ручьем, но, увы, и они не могли облегчить мое состояние.

– Ваше величество, прошу прощения за поздний визит, – вдруг услышала я незнакомый мужской голос, должно быть, принадлежащий самому принцу Винсенту. – Я лишь зашел выразить вам свою глубочайшую признательность за этот великолепный вечер… – Тут наследник Прерисии замолчал, по всей видимости, заметив, что в кабинете находятся посторонние.

Резь в глазах вдруг многократно усилилась, и я тихонечко застонала, хотя из последних сил пыталась сдержаться, чтобы сохранить хотя бы видимость приличий. Слезы брызнули из глаз с удвоенной силой.

– Простите, ваше высочество, – проговорил Себастьян. Будь я не в столь плачевном состоянии, то, несомненно, восхитилась бы, как хорошо у него получилось передать в голосе трепет, уважение и одновременно смущение неловкой ситуацией. А вероломный блондин сделал паузу и вдруг грозно рявкнул: – Вон!

Я аж подпрыгнула от неожиданности, осознав, что это было обращено ко мне.

– Немедленно удалитесь, сьерра! – продолжал бушевать Себастьян в полнейшей изумленной тишине кабинета. – Неужели вы не понимаете, насколько нелепа и возмутительна ваша просьба? И, поверьте, ваши слезы не способны разжалобить ни меня, ни тем более его величество.

Я еще раз потерла глаза, пытаясь избавиться от паутины чужих чар. Больше всего на свете мне хотелось сейчас врезать чем-нибудь тяжелым по голове Себастьяну. Понятия не имею, какую игру он затеял, но поступил со мной очень жестоко. Впрочем, мне уже не привыкать к таким выходкам.

– Прочь! – с ледяным презрением отчеканил Себастьян. – Немедленно!

И я разозлилась. Ах, так? Ну что же, я уйду, даже если мне придется выбираться из дворца наощупь. После чего решительно сделала шаг назад. Правда, тут же зацепилась каблуком за какую-то складку на ковре и неминуемо упала бы, если бы мгновением раньше меня кто-то не подхватил.

– Спа… спасибо, – сдавленно произнесла я. Подняла голову – и обмерла, поскольку сквозь дымку слез увидела, что не дал упасть мне именно прерисский принц.

Высокий темноволосый мужчина лет тридцати приветливо мне улыбнулся, не торопясь убирать руки с моей талии. Резь в глазах быстро утихала, поэтому я смогла разглядеть необычный оттенок его глаз – светло-карий, ореховый, симпатичные ямочки на щеках и неожиданно твердую линию подбородка, говорящую о недюжинной силе воле и упрямстве.

– Извините, что вмешиваюсь, – сказал принц, продолжая увлеченно меня разглядывать. – Но к чему такая жестокость, ваше величество? Чем провинилась перед вами сия прелестная особа?

Я закономерно зарумянилась от комплимента, поняв, что речь идет обо мне, запоздало вспомнила о правилах этикета и отстранилась, торопливо присев в реверансе. Правда, тут же выпрямилась, смутившись еще сильнее, поскольку вспомнила, что у моего платья достаточно смелое декольте, поэтому лучше не давать окружающим возможности заглянуть в него.

Принц Винсент, как и любой нормальный мужчина на его месте, все же не упустил удобного случая. На это указывало то, что когда я выпрямилась, его взгляд был намертво прикован к моей груди.

К настоящему моменту чары окончательно сгинули, и мои слезы почти высохли, что дало мне возможность увидеть, как по лицу Себастьяна, устроившего это представление, пробежала быстрая тень неудовольствия. Я моментально забыла про свое первоначальное смущение, злорадно усмехнулась про себя и неимоверным усилием воли подавила желание вновь присесть перед принцем. Хотя бы ради того, чтобы таким образом насолить противному блондину, заставившему меня разрыдаться перед королем и наследником соседней страны.