Текст книги "Хозяин шара"

Глава 14

На следующее утро Марина уже смогла встать с кровати. Опираясь на руку Альки, дошла до окна, выглянула на улицу. Метрах в ста пятидесяти увидела большое пятиэтажное административное здание, которое возвышалось над жмущимися к нему снизу постройками.

– Это экспериментальные лаборатории, – пояснила Алька, – для научных исследований. А вон производственный цех и склад. А там вдали видишь – каменный забор. Он метров шесть в высоту, не меньше, через каждые сто метров смотровая вышка.

– Ого, похоже на тюрьму, – сказала Марина.

– Да, похоже. Когда впервые увидела это, подумала, что попала в концлагерь.

– Аля, расскажи, чем занимается ваш центр. Здесь столько зданий. Неужели в них лежат люди?

– Знаешь, Марина, наш центр секретный. Отсюда не видно жилых корпусов общежития, а здесь их четыре. Они двухэтажные. Там живет обслуга. Центр занимается научными разработками, причем многие из них уже с успехом применяются. Например, ты слышала что-нибудь о стволовых клетках?

– Нет, ничего не слышала.

– Стволовые клетки добывают из эмбрионов, используется абортный материал. Причем аборт надо делать на достаточно большом сроке. Кажется, на четвертом месяце, не знаю точно. Сюда доставляют беременных женщин, которых уже на следующий день увозят.

– Где же они берут столько женщин? – спросила в изумлении Марина.

– Ты слышала, сколько открылось в Москве центров, где в пробирке делают малышей? Порой беременность протекает плохо, у эмбрионов бывают отклонения, тогда аборт делают здесь. Это, во-первых, бесплатно, а во-вторых, безопасно. Женщины, как правило, через полгода беременеют вновь. А если в другом месте делают, неизвестно, чем все закончится.

– Алька, а ты веришь в то, что у этих женщин действительно есть патология? Может, все, как у меня?

– Я тоже об этом думала. Вот такой пузырек, как я тебе вливала, стоит три тысячи долларов. Представляешь? Моя зарплата. Но ты понимаешь, если я буду задавать вопросы, кто меня здесь будет терпеть? У меня подруга в лаборатории работает, она мне это лекарство достала для мамы.

– Так ты отдала мне такое дорогое лекарство?

– Да ладно, подруга еще достанет. Представляешь, здесь научились сохранять стволовые клетки. Раньше срок службы лекарства был всего несколько часов, а теперь месяц. Еще здесь разработали уникальное лекарство, которое тебе вкололи, чтобы выключить твою Силу. Оно, конечно, используется с другими целями, в частности, полностью восстанавливает нервную систему человека после шока или потрясений. Это революция в психологии. Эти два корпуса, – она показала рукой на два отдельно стоящих здания, – научно-исследовательские. Туда вообще никого не пускают. Часть обслуги оттуда вообще не выходит, живет прямо там. Отпускают их домой раз в полгода, причем увозят на автобусе с тонированными стеклами и ночью, чтобы никто не видел их. А третий корпус, вон тот желтенький, – это хирургия. Там сложные операции делают, но какие, не знаю. Я с подругой в общежитии встречаюсь. Она живет в соседней комнате. Но работа у нее такая тяжелая, что вечером она стремится побыстрее лечь спать. В общежитии у нас у каждого своя комната, у Стаса две, потому что он живет с мамой.

– Послушай, а Стас симпатичный. Мне кажется, ты ему нравишься.

– Ой, ты Варвару, его маму, не знаешь. Не даст она нам жизни. Стас – маменькин сынок, во всем ее слушает, поэтому до сих пор не женат. Варвара здесь тоже работает уборщицей, она белье в прачечную собирает в нашем корпусе и в соседнем. Здесь в подвале есть прачечная и морг. Но морг практически не используют, у нас тут не умирают.

На пороге возник улыбающийся Стас:

– Привет, девчонки!

Алька посмотрела на него укоризненно:

– Чего так поздно? Я уж не знала, что и думать.

– Да ладно, Алька, вечно ты драматизируешь и паникуешь! У нас еще целые сутки впереди. Глядите-ка, девчонки, что я достал.

Стас распахнул халат и… под ним оказались женское платье и шерстяная кофта. Приподняв штанину, он показал шерстяные колготки и рейтузы. Женщины расхохотались. Это был почти болезненный нервный хохот, после которого наступает разрядка. Видимо, Стас это понимал. Он покрасовался перед ними, а женщины все никак не могли успокоиться, так смешно он выглядел в этом наряде. Марина почувствовала, как со смехом пружина внутреннего напряжения вдруг распрямилась, слезы полились градом по щекам. Алька бросились успокаивать ее. А Стас, который не выносил женских слез, мягко отстранил Альку и увел в соседнюю комнату, приговаривая:

– Ей надо поплакать. Она слишком напряжена. Сейчас лучше увести ее отсюда, но она должна стать спокойной, иначе мой план провалится. Мы спрячем ее в морге. Я все продумал. Пусть поплачет, а потом я вам все расскажу.

– Там же Федька-глухонемой, как же мы ее спрячем! – воскликнула Алька.

Марина быстро взяла себя в руки.

– Ребята, идите сюда, я уже в порядке. Стас, что у тебя за план?

– Сначала мы оденем тебя. Хорошо, что мама у меня полная. Тебе ее одежда будет в самый раз.

– Главное, увести тебя из этой палаты и спрятать. Сегодня я оставил маму дома, поработаю за нее. Утром, измеряя ей давление, сказал, что оно высокое, и посоветовал полежать, обещая поработать за нее, ведь у меня выходной. Я вывезу тебя, Марина, из палаты в коляске с грязным бельем. Сегодня я сам соберу его во всем корпусе. Я поговорил с охранниками, они мне разрешили поработать за маму. Тем более я делал это не раз. Они все любят мою маму, она угощает их вкусными пирожками.

При этих словах у Марины закружилась голова от голода. Только сейчас она поняла, как сильно хочет есть. Стас сразу смекнул, в чем дело.

– Сейчас будут развозить завтрак. Тебе не положено, потому что ты без сознания, но я отдам тебе свой, сам я поел дома. Я вывезу тебя в морг. Спрячем тебя в холодильник.

Видя тревожный Маринин взгляд, он поспешно добавил:

– Не волнуйся, он выключен. А что будет потом, я не знаю. Возможно, как-нибудь доберусь до телефона. Попрошу у кого-нибудь, в конце концов.

– Ага, попросишь, – подала голос Алька. – И выдашь себя. У кого ты попросишь телефон? Наших больных охраняют почище заключенных.

– Алька, – сказал с раздражением Стас, – у тебя есть другой план? Предложи.

Алька сразу сникла. Действительно, что тут придумаешь?

– Послушай, Стас, а как ты провезешь ее мимо охранников? Это опасно.

– Поэтому я хотел, чтобы Марина была предельно спокойной. Ее жизнь, да и наша зависит от того, как она сможет затаиться.

– Не волнуйтесь, ребята, я уже в порядке. Буду сидеть тихо.

В коридоре послышался шум. Они быстро уложили Марину в кровать, накрыли ее. Дверь распахнулась. Молодая полная женщина приветливо улыбнулась:

– Привет. Кушать будете?

– Да, Светочка, я голодный как волк. Мама заболела, я сегодня не завтракал.

– Опять давление? – с участием спросила женщина, подавая Стасу поднос с завтраком.

– Как всегда.

– Ты за нее сегодня белье собираешь?

Стас кивнул.

– Тогда забери наши полотенца, уже много скопилось.

Как только женщина ушла, Стас озабоченно произнес:

– Черт, надо же как не вовремя с этими полотенцами.

– А в чем дело, Стас? – поинтересовалась Алька. – Какая разница? Заедешь сначала на кухню, а потом за Мариной.

– Ты, что, Алька, кухня на первом, а собирать белье я буду с верхнего этажа.

– Ну и что?

– А то, что корзина уже будет полной, когда я доберусь до первого. А ты видела эту тетку, которая завтрак привезла? Понимаешь, у нее привычка белье в корзине подминать. Нажмет, а там Марина, а кухня, как ты знаешь, рядом с охраной.

Все замолчали. Тишину нарушила Марина.

– Стас, значит, все сорвалось?

– Ладно, девушки, я пошел собирать белье. Будь что будет. Попробуем проскочить. Скоро вернусь. Ты будь готова.

Алька и Марина остались в палате. Марина накинулась на еду. Утолив первый голод, с благодарностью сказала:

– Спасибо, Аля, что помогаете мне.

Девушка улыбнулась:

– Да ладно. Считай, мы человечество спасаем. Слушай, а какой у тебя размер ноги?

– Тридцать шестой.

– Отлично. Здесь у меня запасные ботинки есть, «прощай молодость» называются. Обуйся на всякий случай. Они старенькие, я их в плохую погоду ношу.

– Как вырвусь отсюда, помогу тебе и твоей маме, честное слово, Алька.

Алька махнула рукой:

– Ладно, не парься, только бы выбраться тебе отсюда.

Очень быстро вернулся Стас. Поставил тележку с бельем плотно к двери, вывалил белье на пол, взял Марину на руки и посадил в тележку. Марина легла и свернулась калачиком, насколько позволял живот. Сначала ее укрыли простынкой, а сверху Стас завалил грязным бельем.

– Алька, выжди минут тридцать и беги, звони профессору, что пациентка пропала.

Стас толкнул тележку, и та плавно покатилась к лифту.

На первом этаже он подошел к дверям кухни и замер от ужаса: по коридору бежал Петр Иванович собственной персоной. Увидев Стаса, закричал:

– Чего ты тут торчишь?!

– Мама заболела, вот белье… – испуганно залепетал Стас.

– Оставь это, быстро беги, готовь операционную. Обстоятельства изменились, пациентку из двести двенадцатого будем кесарить срочно.

Стас бросил тележку и пулей взлетел на второй этаж. В висках стучало: «Я должен предупредить Альку».

Влетев в палату, с порога Стас закричал:

– Быстрее к лифту, сюда идет Петр Иванович!

Девушка от ужаса оцепенела. Стас схватил ее, больно сжал за плечи, встряхнул и уже шепотом произнес:

– Сейчас от тебя будут зависеть наши жизни.

Девушка бегом рванула по коридору. Стас еле успел выскочить на лестницу, как двери лифта открылись, и старенький профессор столкнулся с Алькой. Девушка в ужасе уставилась на профессора.

– Аля, что с тобой? Почему ты не в палате? – спросил он строго.

– Петр Иванович, пациентка пропала!

Лысина у профессора стала багровой. Одной рукой он схватился за сердце, а другой вытащил пузырек с лекарством и дал его Альке. Дрожащими руками Алька достала таблетку.

– Петр Иванович, я только в туалет вышла, всего не было меня минут пять. Вернулась, а кровать пустая.

Голос профессора перешел на хрип:

– Быстро поднимай охрану, она далеко не уйдет. Она была без одежды?

Алька кивнула.

– Ну, тогда беспокоиться не о чем. Куда денется голая беременная баба? Чего стоишь? Беги, сообщи охране.

– Петр Иванович, я вас не брошу, сейчас врача позову.

Более спокойно он проговорил:

– Отпустило, иди уже. Сейчас ее поймают, и будешь мне ассистировать, Стас операционную готовит. Я буду в ординаторской. Скажи им, пусть проверят каждую палату, она где-то в здании. Послушай, неужели она не подавала никаких признаков жизни?

– Нет, Петр Иванович, я ее каждые полчаса проверяла, как вы велели.

– Ладно, иди уже.

Алька побежала к лифту.

А Стас уже был возле Марины. Оставив тележку почти возле охраны, Стас сильно нервничал. И не напрасно. Когда вернулся, толстая повариха засовывала в тележку грязные полотенца, приговаривая:

– И чего сюда положили? Белье не сминается совсем.

– Это одеяла, я их вниз засунул.

– Именно засунул, а Варвара все складывает. Давай вытащим да сложим.

Марина оцепенела от страха. Она почувствовала, что женщина начала хватать белье из тележки и бросать на пол.

Стас заорал на нее:

– Да вы, что, с ума сошли?! Мне Петр Иванович приказал в операционной быть, а я тут буду белье складывать!

– Ладно, давай я сама сложу и отвезу, – предложила женщина, продолжая кидать белье на пол.

Стас стал белее мела. Он понимал, что сейчас, если что-то не придумает, ему конец. Он грубо оттолкнул женщину от тележки, стал быстро собирать белье и запихивать обратно.

– Что я маме скажу? А если белье пропадет?

Лицо женщины от обиды и ярости пошло красными пятнами.

– Да что же ты, щенок, меня в воровстве подозреваешь?! Вот поэтому ты и не женат. Все за мамину юбку держишься, жлоб!

В это время мимо бежала Алька. Возле тележки она остановилась, не понимая, что происходит. Ей показалось, что Марину обнаружили, и она залепетала:

– Я ничего не видела, она сама залезла туда!

Стас больно толкнул ее в бок. А женщина на слова Альки отреагировала мгновенно:

– Куда это я залезла? Сроду чужого не брала! Ах ты, сучка, с ним заодно, небось, спишь с ним?!

Бледный Стас залез в карман, вытащил сто рублей и, подавая Альке, произнес:

– Вот твои деньги, я их на полу нашел. Некогда мне с вами болтать, и так столько времени потерял. Меня Петр Иванович, наверное, обыскался уже. – Стас схватил тележку и бросился к лифту.

Голос поварихи перешел на визг:

– Это, значит, из-за паршивой сотни весь этот скандал?! Я буду жаловаться!

Аля поняла, объяснять что-то бесполезно. Тем более охранник уже сам шел к ним. Алька поспешила к нему навстречу:

– У нас ЧП, пациентка пропала. Петр Иванович послал меня к вам, он сказал, чтобы вы обыскали все палаты.

– А ты куда смотрела?

– Я только в туалет вышла, вернулась, а ее нет.

Стас тем временем добрался до подвала. Вытолкал тележку из лифта и очутился в длинном коридоре, освещенном тусклым голубым светом. Из-за этого света ему показалось, что он попал в нереальный мир. Никак не мог прийти в себя от страха. Стыдно было признаться, но он панически боялся именно этого коридора.

Судорожно хватая ртом воздух, он быстро катил тележку к моргу. На его счастье, немой ничего не слышал, хотя стены и пол коридора были облицованы белым кафелем и каждый его шаг гулким эхом отдавался вокруг. Сейчас главное – не попасться немому на глаза.

Никто не знал, когда здесь появился немой. Поговаривали, что, когда приватизировали санаторий, Федор уже жил в подвале. Он стал помогать рабочим ремонтировать его, причем бесплатно работал с утра и до вечера. Все считали его немного чокнутым.

Петр Иванович быстро смекнул, как можно использовать Федора. Он оставил его в подвале. Денег тот не просил, а зарплату ему начисляли регулярно. Петр Иванович расписывался за него и клал деньги себе в карман. С раннего утра и до позднего вечера Федор стирал и гладил белье.

Чтобы он совсем не одичал, ему поставили небольшой телевизор. Вот и сейчас тот орал на всю катушку. Стас дивился, зачем Федор включает такой звук, ведь все равно ничего не слышит? Этот странный человек никогда не выходил из подвала, общался только с матерью и редко со Стасом, когда тот подменял ее. Хотя Стас не мог назвать это общением. Тот молча забирал белье, и этим все заканчивалось.

Пищу ему приносили нянечки, причем всегда оставляли ее возле лифта. Федор был очень привязан к Варваре. Радовался ей как ребенок. Все старые вещи Стаса она приносила сюда в подвал, засиживалась с ним долго, рассказывая про свою жизнь. Тот, видно, ничего не понимал, но слушал с восторгом.

Сейчас дверь в прачечную была открыта. Стас, оставив тележку, осторожно заглянул внутрь. На его счастье, Федор был занят глажкой. Стоял к Стасу спиной, то и дело поглядывал на телевизор. Ключи от морга висели на стене прямо у входа на гвоздике. В обязанности немого входила еще и уборка морга. Обычно он делал ее один раз в неделю. Сдернув ключи с гвоздя, Стас выбежал из прачечной.

«Кажется, пронесло, – подумал он. – Теперь надо побыстрее добраться до морга. Вдруг охранники начнут свой обыск с подвала?».

Подкатив тележку к дверям морга, Стас дрожащими руками стал искать замочную скважину. Сердце стучало так сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Ключ все никак не хотел попадать в скважину. Прежде всего, следовало восстановить контроль над собой. «Успокойся. Соберись». Он опустился на пол. Сердце стало биться чуть реже. Стас сделал несколько глубоких вдохов. Почему он так боится этого синего света? Страх сильно раздражал Стаса. Он знал, что это – следствие одного инцидента в раннем детстве, избавиться от воспоминаний о котором он так и не сумел.

Марина сразу почувствовала этот животный страх и, хотя тоже боялась, но, собравшись с силами, как можно спокойнее произнесла:

– Стас, все будет хорошо.

От неожиданности он вздрогнул. Так в далеком детстве говорила мама, освобождая его от страха.

Ощущая необыкновенную уверенность в себе, он вскочил на ноги, но сделал это очень быстро. Пошатнулся и стал искать в темноте точку опоры. Его рука наткнулась на замочную скважину – наконец-то!

Стас уверенно вставил ключ, повернул его три раза и без труда открыл дверь. Внутри было темно и холодно, он нащупал выключатель, и комната озарилась тусклым светом. Стас огляделся. Вдоль левой стены тянулись три ряда ящиков, это холодильник. Посреди комнаты стоял операционный стол для препарирования трупов. У входа с левой стороны он заметил еще одну дверь. Туалет? Он был здесь только однажды, когда делали ремонт. «Да, неприятное местечко, не хотел бы я здесь остаться один».

Наконец он раскопал Марину, вытащил из тележки и поставил на ноги. Она с трудом удержала равновесие. Стас подхватил ее на руки и посадил на операционный стол.

– О господи, Стас, как здесь жутко!

– Да, ты права. Тебе придется лежать в одном из этих ящиков, – он показал на левую стену. – Холодильник не включен, насколько я знаю, здесь еще никто не лежал. Я тебя устрою на первом ярусе. Видишь эту панель? Смотри, когда я открываю ящик, на панели загорается красная лампочка. Под ней номер, который соответствует номеру ящика. Мне придется закрыть ящик, иначе охранники сразу тебя найдут. Сейчас тебе надо будет размяться, давай отведу тебя в туалет.

С трудом передвигая ноги и опираясь на руку Стаса, Марина дошла до туалета. Тут она замешкалась, но Стас заявил:

– Нет, здесь я тебя не оставлю. Доведу до унитаза и посажу на него. Меня не надо стесняться, я же доктор. И потом, вот войдешь ты в туалет и упадешь, что тогда делать будем?

– Ладно, Стас, прости, глупо в моем положении так себя вести.

Он бережно ввел ее в туалетную комнату. Мельком поглядев на себя в зеркало, Марина ужаснулась: «Ну и видок у меня! На кого я стала похожа?»

Заметив, как Марина расстроилась, Стас засмеялся:

– Странные вы, женщины. Кто сейчас в этом ящике на тебя смотреть будет? Выйдешь отсюда, почистишь перышки и снова будешь красавицей, как прежде.

– Стас, а как я выйду отсюда? Ты знаешь?

– Честно? – Он пытливо посмотрел на нее. – Пока не знаю. Но мы что-нибудь придумаем, вот увидишь.

– Стас, вы с Алей осторожней, ладно? Я очень за вас боюсь.

– Нам-то что будет? Только бы ты выдержала. Если тебя найдут, всем нам крышка. Уж они умеют развязать язык.

– Что, пытают?

– Нет, зачем? Сделают укольчик, и все расскажешь, если не захочешь сказать правду сама. Здесь всю эту фигню и разрабатывают. Небось, уже познакомилась с Филом?

Марина кивнула.

– Я знаю, Алька любит проделывать это.

Уже минут через пять Стас укладывал ее в железный саркофаг. По телу Марины пробежали мурашки. «Это от холода», – внушала она себе, прекрасно понимая, что дело не только в прохладном воздухе комнаты. Показалось, что ее кладут в гроб. Сейчас его закроют, и связь с внешним миром оборвется. От этой мысли засосало под ложечкой.

Стас нажал на какие-то кнопки на панели, и ящик, в котором она лежала, въехал в стену. Наступила кромешная темнота.

«А вдруг я начну задыхаться в этом гробу?» – подумала Марина, и уже через минуту начала испытывать удушье. Она собрала все силы, чтобы удержаться от приступа паники. Стас говорил, все эти ящики имеют прекрасную систему вентиляции. Это чтобы исключить любую ошибку в отношении помещенного сюда трупа. Ведь известно, что два процента людей не умирают, а впадают в летаргический сон. Эти размышления придали немного сил. Она вдруг вспомнила все события, которые произошли.

«Машенька, – сердце болезненно сжалось, – жива ли еще моя девочка? И зачем я только раздражалась на нее? Зачем ее украли, и что это за люди? Почему у них такие странные имена? Разве в России так называют? А страшный сон, который я так и не досмотрела? Смогу ли спасти дочь? А Сереженька?» Марина представила мужа, и теплая волна пережитого с ним счастья накрыла ее. Мысли о муже стали своего рода успокоительным. Она поняла, в чем ее спасение. Старалась думать только о Сереже и не заметила, как уснула.

Ее разбудил странный шум. Кто-то выдвигал ее ящик. Она открыла глаза и увидела странного высокого человека. Он удивленно смотрел на нее. От неожиданности Марина вскрикнула. Верзила закрыл ей рот ладонью и знаками приказал молчать.

«Он немой!» – Марина сразу почему-то поняла, что это он, и зажмурилась. В следующую секунду он достал ее из ящика и понес к себе в прачечную. Там открыл дверцу огромной стиральной машины и начал запихивать в нее Марину, знаками предупреждая о молчании. Сверху завалил ее мокрым чистым бельем. Она почти задохнулась, с трудом освобождая лицо от белья. Немой только прикрыл дверцу, и Марина тут же услышала топот ног. Знакомый ей голос произнес:

– Обыщите здесь все, ребята, особенно морг. Проверьте все ящики. Чую, она где-то здесь.

«Вадик, гад!» – промелькнуло в голове у Марины.

Если ее сейчас обнаружат, не избежать новой порции унижений от этого подонка. Сердце бешено колотилось. Немой, оказывается, пытался спасти ей жизнь! Какое счастье, что в этой комнате такая огромная стиральная машина, она поместилась в ней без труда.

В прачечной слышался шум: переворачивали мебель, что-то двигали. Наконец открылась дверца машинки, и кто-то из охранников сказал:

– Ты чего, Коль, сдурел? Видишь, этот придурок только что выключил машинку, белье еще мокрое и теплое. Посмотри на него: он за это белье тебе башку открутит, вишь, как смотрит, урод.

Через несколько минут шум затих, голоса смолкли, наступила тишина. Марина промокла насквозь, но от пережитого страха совсем не чувствовала этого. Еще через несколько минут немой извлек ее из машины. Он положил ее на свою кровать и принялся срывать с нее одежду. Марина заплакала. Боже, и этот туда же! Вот зачем он ее спас – чтобы надругаться. Но, к ее удивлению, немой, сняв с нее одежду, накрыл ее одеялом. А ее вещи вместе с мокрым бельем поместил в сушку. Затем сел рядом и… заговорил.

– Не бойся, я не причиню тебе вреда.

– Ты умеешь говорить?

– Умею. Я видел, как Стас прятал тебя, я шел за ним по пятам.

– Неужели он тебя не заметил?

– Научился этому в Афгане. В разведке служил.

– Почему ты спас меня?

– Сам не знаю. Сначала выдать хотел, а потом увидел на тебе платье Варвары, а мне она как мать. Если Стас помогал тебе, значит, это того стоит. И потом, я их всех ненавижу. Это не я, это они уроды. Даже с Варварой разговаривать не хочу, хотя она женщина хорошая, но начнет выспрашивать о жизни, а мне это как нож острый. С тобой что, вот увиделся раз, и все. Я теперь хороших людей за версту чую. Ты – хорошая. Мне немым легче быть – никто не пристает. Нажился я, с меня хватит. Не нужен мне этот уродский мир. Но кончать с собой не буду. Мне батюшка объяснил, что тяжелее этого греха нет. А на совести у меня больше пятидесяти душ. Вот этими руками порешил. Не имею я права жить, понимаешь? И умирать не имею права. Должен свою чашу испить, так батюшка сказал. Живу здесь, молюсь за все погубленные души.

– Так ты мне помог только потому, что на мне платье Варвары?

– Да. Но еще мне не понравилось, что тебя травят. Что могла беременная сделать? Почему тебя ловят?

Марина пожала плечами.

– Они хотят убить не меня, а моего ребенка. Стас обнаружил, что он здоров, а Петр Иванович сказал, что у него порок сердца, не совместимый с жизнью. Им ребенок нужен, чтобы лекарство производить, слышал ты об этом?

– Слышал. Варвара мне все рассказывает, думает, не слышу ее.

– Но как же ты можешь здесь жить? – Марина оглядела прачечную. – Ты еще молодой, может, какие родственники у тебя есть?

Он махнул рукой.

– Мне идти некуда, детдомовский я, здесь я свой век решил дожить, здесь лучше, чем на воле. Может быть, когда-нибудь в монастырь подамся. А пока мне одному легче. – Немой пытливо посмотрел на Марину. – Что-то в тебе такое есть… Да не тревожься, не трону, другой я уже стал.

– А тебя как зовут?

– Федор. А тебя?

– Марина.

– Я уж столько лет молчу, а вот с тобой заговорил. Чем-то ты мне мою маму напомнила. Я ее в десять лет потерял. Очень красивая была…

– Умерла?

Он кивнул, тяжело вздохнув:

– Погибла она, утонула. Тоже, как ты, беременная была. Такой же взгляд, как у тебя. Вы, бабы, когда беременны, как-то по особенному жить начинаете, взгляд ваш обращен внутрь себя, что ли. Никак вас не понять. Сегодня увидел тебя и впервые за много лет заплакал. Значит, сердце мое оттаивает, меняюсь я к лучшему. Я ведь самого себя бояться стал. Таким зверем был лютым.

– А девушка у тебя была?

– Была одна, очень ее любил, да предала. Потом куча баб была. Мстил я им, будто они во всем виноваты. Но любви я больше не встретил.

Федор налил Марине чаю, вытащил белье из сушки, стал гладить ее одежду. Они немного помолчали.

– Сейчас все ушли, – опять подал голос Федор, – и я тебя, когда вещи проглажу, назад в морг отведу. У меня опасно оставаться. Мне тебя прятать негде, вдруг придет кто-нибудь? Сегодня уже раза три наведывались, все тебя ищут, уроды. Я знаю, лекарство это, которое им надо, десять тысяч долларов стоит. Эти за деньги кого хочешь порешат, даже ребенка. Я тоже убивал, но только за идею. Хотя, если честно, сейчас я не вижу в этом разницы. Ведь только Бог жизнь дает, ему и отнимать ее. – Он вздохнул и пытливо посмотрел на Марину. – Не знаю, сколько тебе лежать придется в ящике. А я к тебе заходить буду, как только смогу.

Через несколько минут он отвел ее в морг. Марина легла в ящик, к которому уже немного привыкла, и тут же уснула.

Ее разбудили голоса. Очнувшись ото сна, она услышала, что в комнате находятся люди. Прогнав остатки сна, Марина напряженно начала вслушиваться.

Мужской голос произнес:

– Нет ее здесь. Мы уже все ящики обыскали. Где здесь можно еще спрятаться?

– Давай, Андрюха, все проверим еще раз, шеф совсем взбесился. На кой ляд им эта баба?

Марина сразу догадалась: это, видно, тот охранник, что приходил к ней в палату.

– Ну не скажи, Толян, как это зачем? «Заказали ее» и бабла заплатили немерено. Если сбежит, пропадут все денежки.

– Да, нечистые дела здесь творятся. Не вляпаться бы нам.

– Нам что? Мы – пешки. Наша дело – сторона, лишь бы бабки платили. Где ты столько заработаешь? Да и работа наша – не бей лежачего, ни хрена не делаем целыми днями.

Марина вдруг услышала, что они стали открывать ящики. Сердце замерло: «Ну все, сейчас обнаружат»…

– Эй, Толян, ты чего опять в холодильник полез? Видишь, здесь табло есть. Лампочка не горит, значит, все ящики свободны. Ты что же думаешь, она сама залезла и закрыла себя? Посмотри лучше в туалете. Надо побыстрее выбираться отсюда. Третий раз уже здесь ходим. Мертвяков вроде нет, а жутко.

– Нет ее в туалете. Пошли, прачечную обыщем по новой.

– А вот тут мы, Андрюха, попали. Как мы немому объясним, что нам опять приказали все обыскивать? Еще не ровен час, драться полезет. Говорят, полоумный он.

– А пистолет на что? Покажем ему, и заткнется как миленький. А бабу эту и так найдут скоро. Альке развяжут язык, да и все дела. Дура, и на хрена в это вляпалась? Зачем помогать стала? Где она еще такую работу найдет? Я слышал, у нее на шее целый выводок братьев и сестер, да еще мамаша в дурдоме. Я даже жениться хотел, да как узнал про ее семью, решил держаться от нее подальше. А в принципе хорошо иметь жену, и чтобы она здесь работала.

– Да, теперь в каждой палате видеокамеру повесят.

– Ага, с поварихой теперь побаловаться негде будет. А ты знал, что в той палате, где эта баба лежала, была видеокамера?

– Конечно, знал, ведь я эти мониторы просматривал. Только Алька про нее ничего не знала. Вишь как получилось, камера включалась всего на несколько минут и записала, как Алька с той бабой разговаривала. Теперь нам работы добавится: шеф прикажет вести за всеми палатами круглосуточное наблюдение, так что, Андрюха, кончилась лафа. Телик совсем смотреть некогда будет, умрем с тоски.

У Марины волосы от страха зашевелились. «Что я наделала? Подставила девочку и Стаса. Что теперь будет? Альке придется рассказать, где меня спрятали. И зачем мы затеяли это?» Она слышала, как охранники ушли и заперли за собой дверь. «Может, стоило поговорить с ними? Они бы связались с Сережей, и он бы спас меня и ребят?» В отчаянии она стукнула кулаком по крышке своего гроба, и он ответил ей таким грохотом, что Марина в ужасе вскочила, забыв, что находится в замкнутом пространстве. Получила сильный удар по голове, и перед глазами поплыли круги. С трудом сдерживая крик боли, она повернулась на бок, прижалась к холодной стенке и зарыдала. И вдруг опять услышала шум снаружи. Догадалась – открывается дверь. «Все, за мной пришли. Как же быстро!.. Сейчас достанут ребенка, и все кончится»…

Знакомый мужской голос произнес:

– Никого. Но ты же слышал, Толян, здесь что-то грохотало. Глюки не бывают у двоих сразу.

– Слушай, Андрюха, не нравится мне все это, пошли отсюда. Жутко мне здесь очень, я с детства мертвяков боюсь.

– Так нет же здесь никого, чего их бояться? Последнего вчера увезли.

– Не знаю, Толян, говорят, душа сорок дней находится в том месте, где человек умер. Я точно видел, та баба еще жива была, когда ее сюда везли. Здесь ее потом неделю держали, зачем – не понимаю. Точно, ее душа привидением стала.

– Все, Андрюха, пошли, теперь и мне жутко стало.

Марина услышала, как они опять закрыли за собой дверь, и комната погрузилась в тишину.

«Выходит, здесь бывают покойники, Стас и Алька не в курсе. Мне Стас говорил, что моргом не пользуются. Он просто не видел, как сюда возят трупы. В подвал можно попасть только с первого этажа, сюда ходит отдельный лифт. Какие еще тайны хранит этот центр? Видимо, здесь проводят опыты на людях. Могу представить, сколько здесь получает охрана. Говорить с ними бесполезно. Ладно, будет что будет. Остается только ждать, когда за мной придут».