Текст книги "Золотая книга романов о любви для девочек"

Бабуля как раз устроила себе маленький отдых в виде просмотра раннего сериала, так что руки у меня были развязаны. Я оказалась сама себе хозяйка. Но Руслан об этом не знал.

– Ой, Руслан, спасибо… – грустно начала я и, как бы покоряясь судьбе, опустила плечи. – Но мне сейчас не удастся. Я должна идти сейчас на огород. Работать. Давай вечером погуляем.

Руслан явно не мог вечером. Он и в данный-то момент оказался свободен потому, что матери его на даче не было.

– Ну… так давай я помогу тебе там… на огороде… – бодро предложил он, сам не зная, на что подписывается.

– И мы тогда с тобой все быстрее успеем там сделать! Закончим и погуляем, да? – Я как бы ужасно обрадовалась такой возможности.

– Да! – согласился дурачок.

– Ну, тогда пошли! – скомандовала я.

И мы с ним зашагали в деревню. Дачник Руслан не знал, что я веду его собирать колорадских жуков. Об этом я сообщила ему только тогда, когда мы на наших плантациях оказались.

– Вот, бери баночку и надень перчатку. – Я вручила бедному парню орудия труда. – И иди вдоль гряд, собирай их с листьев.

– Кого?

– Их. Жуков. Вот они, видишь, копошатся… – И я показала ему сидящую на верхнем листе картофельного кустика жирненькую крупную личинку. Розовую такую, толстопопую, похожую на животное «банта» из фильма «Звездные войны».

– Это… кто? – Видно было, что бедолага потрясен.

– Это ж колорадские жуки! Должны быть немедленно истреблены. Потому что могут всю картошку у нас сожрать. ВСЮ, понимаешь? – С этими словами я нашла и показала Руслану веточку, листья на которой были обожраны подчистую – ничего, считай, от нее не осталось. – И тогда мы будем зимой голодать. Ну, то есть придется покупать картошку. Считай, зря эту сажали, растили, удобряли… Эх, бабка не переживет. С колорадиками вся страна борется, знаешь? Кто химикатами опрыскивает, а кто вот так, вручную их собирает. – На меня просто вдохновение какое-то нашло. Я, наверное, с большим успехом лекции о борьбе с колорадскими жуками могла бы читать. Странно, что на уроках в школе у меня такое красноречие редко проявляется…

– И мы их убьем? – Голос Русланчика дрогнул. Но не сильно. Парень держался.

– Да. Но сначала их надо собрать. Всех. Они плодятся очень быстро. Ну, иди. Старайся не пропустить даже самой маленькой личиночки. А то они… Сам понимаешь…

И мы с Русланом собирали. Я старалась не смотреть ему в лицо – человека было просто жалко. Еще бы – колорадики, да с непривычки! Было видно – вот-вот, и его просто вырвет. Или он потеряет сознание – такой красивый, высокий, стройный, загорелый, в роскошно-небрежной одежде. Бах – и плюхнется на сырую землю среди картошки. И ссыпятся на него с кустов мелкие и крупные колорадики…

По дороге, тщательно присматриваясь к нашей трудолюбивой парочке, то и дело пробегали деревенские ребята. Иногда они повисали на заборе и с любопытством наблюдали, как белокурый красавец собирает колорадов. Комментировали Русланчиковы действия, шутили, давали советы, – в общем, развлекались на всю катушку. Сосредоточенный и потрясенный моим рассказом и самим видом вредоносных насекомых, Руслан не реагировал на ехидные реплики и жеребячий хохот.

И я сжалилась. Подошла к нему, заглянула на дно консервной банки, в которую Руслан собирал жуков.

– Ну, наверное, хватит, – сказала я и покосилась на циферблат его наручных часов. – Надо заканчивать. Время.

– И что теперь? – Руслан еле-еле смог выдавить из себя эти слова.

– А теперь мы будем от них избавляться. Можно раздавить. Это долго. На, дави их в банке палочкой…

– Не-е-ет!!!

Руслан дернулся так, что чуть банку не выронил. Можно подумать, что его самого тут мучить – на кол, например, сажать – собирались…

– Есть более гуманный способ, – великодушно сообщила я, приступая к последнему этапу проверки Руслана. – Умрут быстро. Смотри.

Я принесла из сарая бутылку с керосином, ссыпала всех колорадских жуков в одну банку, плеснула туда керосина и подожгла его. Жуки горели с треском, личинки раздувались и лопались. Скоро все вредители полей и огородов обуглились. Погибли. Быстро.

Загар исчез с лица Руслана. Парнишка был бледен. Милосердный человек, что и говорить. Я только хотела сказать Руслану о том, что он молодец, что я прямо восхищаюсь им – правда-правда! – как мимо нас прошел Страшный. И все испортил.

– Шашлыки жарите? – преувеличенно бодро спросил он, не останавливаясь. – Приятного аппетита! Посолить не забудьте. Может, вам хлебушка принести? Или так съедите?

И Руслан, не выдержав больше, зажал рот ладонью.

Володька уже отошел от нашего забора, поэтому не видел, как я металась в поисках воды. Ее не нашлось, и я просто схватила Руслана (кстати, за руку в перчатке, которой он колорадиков собирал, ой!) и потащила к колодцу. Я поливала ему из ведра, Руслан мыл руки, умывался, бледность постепенно проходила. Мне было стыдно, правда. Но теперь я почему-то была уверена, что с этим человеком готова, как это говорят, – в огонь и в воду. Ради меня так мучиться с этими колорадами… Уважаю, уважаю…

– Скажи, мы теперь пойдем прогуляться? Или ты передумал? – робко спросила я.

– Конечно! – как можно бодрее и оптимистичнее воскликнул Руслан.

И мы пошли с ним в кафе. Да, в кафе, что находилось у края коттеджного поселка.

Руслан рисковал – мать вполне могла нагрянуть туда с какой-нибудь подружкой. И все равно шел.

Тогда я рассказала ему о своем ДЕЛЕ. О том, кем, по моим подозрениям, являются Парасоловы. И как их можно накрыть.

– Если ты готов мне помочь… – начала я.

Но Руслан, который есть не мог, а выпил только залпом стакан апельсинового сока и заказал себе еще два, сам вызвался помогать.

– А у тебя фотоаппарат есть? – «без всяких яких» тут же поинтересовалась я.

– Есть, конечно!

И мы здесь же, за столиком в прохладном полупустом кафе, составили план нашей завтрашней операции.

5
«Открывай, зараза!»

Если Парасоловы сегодня так и не выйдут на дело – ничего страшного. Подождем до завтра. Или до послезавтра. Покараулим. Так решили мы с Русланом.

Начало операции было назначено на 4.00. Именно в это время, когда некоторые только возвращаются с гулянок, а некоторые собираются вскоре вставать, но еще какое-то время непробудным сном спят в своих кроватях, я подтащила под окно комнаты Руслана два надувных матраца. Один из них был наш, а другой их. Его еще поздно вечером Руслан мне выкинул в окно. Я надула этот матрасец и утром притащила к дому.

Вот Руслан появился в оконном проеме. Улыбнулся мне, посмотрел на землю. Все-таки высоко, хоть и только второй этаж, но ведь еще и фундамент у коттеджа солидный…

Я дала отмашку рукой. Руслан смело прыгнул вниз – и попал прямо на матрацы. Они спружинили, приняв на себя Русланчиков вес. И мой напарник совершенно не пострадал. Правда, один из матрацев – модный ядрено-оранжевый красавец, принадлежащий семье Руслана, – не выдержал. Затычка из него вылетела или шов где-то лопнул, но только воздух стал выходить из него стремительно, с каким-то раздраженно-обиженным свистом. Мы быстро утащили страдальца подальше – в кусты отцветшей сирени, возле которых обычно редко кто-нибудь гулял, до кучи к нему зашвырнули и нашего синего скромнягу, из которого тоже пробки вытащили.

И отправились мы вдвоем на пост. Нет, на дерево залезать не стали. Просто, замаскировавшись лопушками, уселись у штакетника. Вымокли, правда, немедленно в обильной росе.

У меня с собой был бинокль. Если что, можно тут же все детали разглядеть. А у Руслана висел на шее маленький блестящий фотоаппаратик.

Ждали мы не больше часа. Но и это ожидание нас просто измотало. Ноги затекли, замерзли. А еще нам за шиворот периодически шлепались холодные капли и бодро струились по спине, а ведь вроде и кустов особых поблизости не было. С лопухов, что ли, стрясались? Как нарочно.

Зато оба наши объекта наконец показались. Руслан сделал первый снимок. Сначала из двери на улицу выскочила женщина-дирижабль в тонких трениках и обтягивающем сером свитере. За ней верный муж Парасол, тоже серо-маскировочный. В руках у них были сумки. Осмотрев свою, Парасолиха запихала ее в карман портков, а Парасол свою повесил на плечо. И, оглянувшись по сторонам, супруги-ворюги осторожно вышли через калитку…

Как же, оказывается, вдвоем тяжело следить! Ну, просто невозможно! Мы измучились, прислушиваясь к шагам друг друга. Вдруг как раз сейчас Парасоловы оглянутся – а я еще не успела за угол забежать? А Руслан, ну просто как мамонт, через кусты ломится! И еще шикает мне: типа – «тише!»

Но, видимо, разведчики мы с Русланом были ушлые от природы. Потому что объекты нашей слежки не заметили. Мы «вели» Парасоловых до их цели – до того самого участка, который находился на дальнем краю старой части поселка.

Так. Вот Парасоловы снова тщательно огляделись, с особым старанием присматриваясь к окнам маленькой одноэтажной дачки с резным крылечком и такими же наличниками. Открыли калитку. И двинулись в глубь территории.

Мы за ними…

Руслан снова сделал снимок. Его малыш-фотоаппарат работал почти беззвучно, с тихим веселым жужжанием. Тем временем пенсионеры-воришки подошли к теплице, открыли дверцу и вошли внутрь.

Тюк-тюк-тюк-тюк! – мы, как мышки, на осторожных цыпочках проскочили за ними поближе.

Тут и без бинокля все хорошо было видно. Ох, как самозабвенно Парасоловы рвали ровные блестяще-зеленые огурцы и складывали их в сумки!

– Давай подойдем еще ближе, закроем их там, сфотографируем и вызовем свидетелей, – прошептал Руслан.

– Давай, – согласилась я. И мы двинулись к двери теплицы.

Мой напарник уже накинул крючок на высокой стеклянной двери теплицы.

И в это время с крыльца маленькой дачки выскочил дед…

– Ах вы, собаки! Все-таки попались! – закричал он и шустро подбежал к нам.

Вслед за ним выскочила взлохмаченная женщина в розовой ночной рубашке. Она тоже вцепилась в нас с Русланом. А потом из дачки, как горох, поскакали бабулька, молодой человек, парнишка лет восьми, мелкая диванная собачонка.

Все они кричали, галдели, трясли за шкирки нас, – как им казалось, «огурцовых воришек». И никто из них не видел, как, проломив дальнюю стеклянную стенку теплицы, Парасоловы экстренно дали деру. Руслан еще пытался сфотографировать, как они перепрыгивают через штакетник. Но его снова так хорошенько встряхнули, что фотоаппарат выпал из рук Руслана и беспомощно закачался у него на шее на длинном шнурке.

Этим ранним утром соседи схвативших нас жителей дачки проснулись ни свет ни заря от криков и совершенно не расстроились по этому поводу. Ну как же, ведь те поймали грабителей, наконец-то поймали! С поличным! У теплицы! Правда, еще без огурцов. А что кричали им пойманные жадные дети про то, что надо внимательно посмотреть на разбитую стену теплицы, было неважно…

Меня вели к бабке под усиленным конвоем. И Русланчика вели. Только с меньшими проклятьями – ведь его никто не знал. А меня, бабкин грандиозный позор, знали все…

А как хотелось плакать – мамочка дорогая! Потому что недалеко от нашего дома к толпе, проклинающей юных овощекрадов, присоединились… воришки настоящие! Да, да, Парасоловы. Они, как будто так и надо, смешались со скандирующей толпой, которая откуда-то вдруг взялась таким ранним-преранним утром. И кричали о наказании громче всех…

На лице Русланчика была ярость. Бессильная, злая. Сдаваться он явно не собирался. Но и что делать, не знал. Таким его и вручили в руки матери. Которая, сунув пострадавшим купюру в сто долларов, увела своего сына наверх. Затем выслала на улицу няньку. И девчонка, запинаясь, сообщила, что хозяйка требует немедленно очистить территорию.

Толпа свалила прочь, истоптав прекрасный, засеянный лучшей травкой газон – гордость моих рук.

Но еще очень долго вопила из-за забора о позоре. Позоре! Позоре…

Бабка избавлялась от этого позора единственным знакомым ей способом. И то, что ремень как воспитательное средство – это позапрошлый век, ее совершенно не волновало. Она ведь предупреждала меня, что если я за соседями буду подглядывать или еще какую-нибудь заваруху затею… В общем, плохо дело…

Но зря она думала, что я буду орать, просить о помиловании, рыдать. Я молчала и терпела. А бабка устала. Мне ее даже жалко стало. Потому что ну что ж это такое – она бросила ремень и уселась плакать…

После окончания воспитательного процесса я как встала за штору возле окна, так и не сдвинулась с места. Это была забастовка трудящихся.

Наплакавшись, бабка молча хлопнула дверью и ушла на огород. Даже без вопросов она поняла, что я с ней не пойду. Бабуля моя теперь тоже в позоре. Ее, честной труженицы, внучка по дачам шныряет… Я бабку понимала.

Надо было срочно реабилитироваться. Но как?

Продолжая стоять за шторой, я смотрела в окно. Несколько часов так простояла, прямо ступор какой-то на меня нашел. Было больно и обидно. Да и что еще делать – бабка ведь от души постаралась, так что мне теперь долго будет ни сесть, ни лечь…

А как там Руслан? Вот кто бедняга. Втянула я человека. Его мать убила там, наверное… У нее-то наверняка средство наказания не ремень, а что-нибудь покруче. Надо Русланчика как-то вытащить. Замечательный он парень все-таки. Нравятся мне такие. Он ведь не то что просто не трус. Герой!

Представив, как сейчас мучает Руслана его свирепая мать и как он мужественно терпит и не сдается, я заплакала. Вовсе не из-за бабкиного ремня, нет! Это я сама по себе плакала – ведь Русланчик такой хороший…

Но как ему помочь? Как?

Я обмоталась шторой, перекинув ее край через плечо. Это у меня с самого детства такая привычка – обмотаюсь, и кажется, что я королева в мантии, так что все обиды мне нипочем… И тут я увидела, что по дорожке в направлении нашего домика ковыляет Мурзик – дочка нашей жилички с первого этажа. Ну Мурзик и Мурзик, только почему она не на своей территории гуляет? Их же часть зоны отдыха выходит на ту сторону дома…

Мурзик тем временем шла и шла. Деловито так. Наверное, они с мамочкой пришли в гости к Русланчиковым. Что ж это, у мамаши моего героя настроение такое хорошее, раз она гостей принимает? Да не может у нее после всего происшедшего никакого хорошего настроения оказаться!

А девочка тем временем доковыляла до края газона. Присела, положила на камень какую-то бумажку. С сознанием исполненного долга отряхнула ручки, повернулась и потопала обратно.

Что это она такое принесла? Я даже из дома вышла, чтобы посмотреть. Ее мама что-то нам передать, что ли, захотела? Но почему через девочку? Почему сама не пришла?

Некая догадка мелькнула у меня в голове. А если ее мама тут вовсе и ни при чем?! Спрятавшись за кустами и оглядевшись – не следит ли за мной кто (маманя Русланчикова, например), я подняла бумажку, вернулась в наш домик и развернула ее. Так и есть – я правильно предположила! Это было послание от Руслана!

Пока я размышляла, как его спасти, он обо мне побеспокоился!

«Варя, все нормально! – так было написано в записке красивым, ровным, аккуратным почерком отличника. – Я рассказал все матери. Она поверила!!! И теперь она со всеми разберется – мало никому не покажется, я ее знаю! Сижу „под домашним арестом“ – так мама сказала. Наказан – т. к. (это я цитирую) „обманул ее, шлялся где попало и подвергал себя риску. А я принадлежу не только себе“. Вот. Так что ты не бойся – я с тобой! Все будет хорошо! Руслан».

Непрошеную слезу я стерла с лица этой же самой запиской. Чуть глаз углом не уколола. Но все равно было приятно. Обо мне никто еще так… Никогда… Эх!

В тот же момент раздался стук в окошко, которое выходило на улицу. Я подошла и посмотрела. Конечно, это наши пришли: Натаха, Серый, Борька. «Выходи, будем разбираться!» – крикнул Борюсик. Но я показала им выразительный средний палец-fuck и, задернув шторку, отошла от этого окна.

Тогда они перескочили через ограду и стали ломиться в дверь. Я вовремя закрылась. Постучали они, постучали, покричали, пообзывались. И ушли. Не сразу. Предварительно Серый выловил из бочки с коровьим навозом, который бабка специально по дорогам ходила собирать и ради получения удобрения для кустов в этой самой бочке квасила, целый совок жижи – и шмякнул ею прямо в наше чистенькое маленькое окошко. Вот собака он злая…

Вот после этого, насмеявшись и обозвав меня всем, что только смогли придумать, они умотали. Нет, еще громко пообещали, что, если я сама не явлюсь через час на разборку на пятак к речке, они снова придут и вообще весь дом навозом закидают.

Ушли. А я осталась. Стало еще обиднее. Фиг я буду с ними объясняться! Мои оправдания были бы похожи на детский лепет и перевод стрелок: «Это все они, Парасолы-паразиты, а мы хорошие!» Ай-люли! К тому же я была поймана в компании с буржуйским дачником – а это вдвойне для наших оскорбление. Нет, я знаю, что при случае Наташка с удовольствием погуляла бы с таким крутейшим парнем не из нашего круга, как Руслан. И еще бы хвалилась перед нами. Но уж огурцы бы с ним точно воровать не пошла.

Эх-эх-эх…

И тут в дверь снова забарабанили. Это бабуля пришла.

«Открывай, зараза!»

Она, кто ж еще… Я открыла. Бабка злая, чуть не плачет, аж вся клокочет. Конечно, ее сейчас по дороге все кому не лень запозорили. И в деревне, и в поселке. Ремень она не нашла (я его под диван спрятала), так вручную набросилась.

Я вяло отбивалась. И поняла, что на разборку к нашим идти придется. И придется попытаться все объяснить. Только ради бабки! Чтобы ей за меня не доставалось. Была еще, конечно, надежда на Русланчикову маманю. Но слабенькая. Ведь неизвестно, кого она будет выгораживать и чем ее деятельность для меня обернется. Может, еще хуже окажется…

Так что, вырвавшись из бабкиных рук, я побрела к речке.

А бабка выскочила вслед за мной и бросилась к большому дому. К Русланчиковой матери. Извиняться хотела – я специально из-за кустов послушала начало их разговора. Но та так ее отбрила, что бабуля чуть с крыльца не ссыпалась.

«Если вы будете нарушать мой покой, я немедленно отсюда съеду, – заявила госпожа дачница. – Так что не надо ко мне с этим приставать».

Хлоп – дверь закрылась.

Я шмыгнула в калитку.

6
Невеста повстанца

Русланчик! Не прошла я и ста метров, как меня догнал Русланчик! Я только хотела поинтересоваться, как ему удалось выскользнуть из-под «домашнего ареста», но он перебил меня и радостно сообщил:

– Я сбежал, Варя! Что ж мне там сидеть? Я видел, как к тебе эти, ваши… приходили… Ты куда сейчас идешь?

– К ним, – пожала плечами я. – Надо же все объяснить.

– Не ходи! – Руслан остановился и схватил меня за руку. Которую я с шипением отдернула: этой рукой я от ремня защищалась, так что она вся была в распухших полосках.

– Надо объяснить им все, – замотала я головой.

– Нет! Надо быть выше этого! – Русланчик поморщился. – Зачем им объяснять, что ты и так не верблюд? Если они ведут себя, как… как… ну я не знаю… как дебилы какие-то, грязью по окнам кидаются, то чего с ними объясняться-то?

Я хотела ему сказать, что это была совсем не грязь, а очень «ароматное», полезное, но из-за этого более «обидное» вещество, а также то, что на месте наших ребят я поступила бы точно так же, если не хуже. Но не стала Руслану ничего говорить. Он был чудесным – возвышенным таким, геройским. В его мире не было бочки с навозом, а огурцы если и воровали, то исключительно в игровых целях.

– В общем, не надо тебе к ним ходить и объясняться! – уверенно заявил он и взял меня за руку. Здорово так взял – как мужчина, который умеет принимать настоящие твердые решения и спасать тех, кому нужна помощь.

– А что же делать-то? – удивилась я. И руку его, конечно, не отпустила. – Не приду сама, они все равно ко мне снова заявятся. И еще хуже будет.

– Все. Тогда я знаю, что делать! – С этими словами Руслан потянул меня за руку и зашагал по дороге.

– Куда мы? – спросила я.

– В одно место, где они тебя никогда не достанут! – приподнятым голосом сообщил мой спаситель Руслан. – А потом моя мама все уладит.

Так мы оказались… на Веселой даче! Убиться веником…

Там было классно. Восхитительно, я бы даже сказала. Нашему дачному участку было далеко до всего этого!

Потому что все здесь было устроено на радость молодежи. Не для Мурзиков и Тимофеечек. Тут тебе и теннисный корт – большой, в натуральную величину, а не просто площадочка, чтобы по ней с мячиком-ракеткой побегать, и роскошная барная стойка под навесом, и танцпол с дискотечными наворотами – колонками всякими, фонариками, которые, наверное, смачно перемигивались по вечерам. В отдалении был виден длинный глубокий бассейн с голубой водой. На его берегу стояли зонтики и шезлонги. К ним и двинулся Русланчик, которого без всяких препинаков впустил на дачу дяденька при входе. И меня, естественно, вместе с ним тоже впустил.

Руслан таки держал меня за руку. Даже когда к нему подошли девчонки. Я чувствовала – он очень рад, что сейчас меня спасает.

– Соня, Лиза, познакомьтесь, – улыбаясь девушкам, что остановились возле нас, сказал Руслан, – это Варя, хозяйка нашей дачи. Она со мной. Варя, знакомься.

Умник! Какой же умник! Не рассказывает о моих проблемах – ну, что мы на самом деле тут попросту прячемся. А «она со мной» – говорит. Чудо! Чудо!

Соня, старшая, мило со мной поздоровалась, предложила сока и искупаться. Лиза мотнула головой менее приветливо. Ну а что ей остается? Если даже она мне и не рада, что, гнать меня будет? Не будет. Тем более что я тут с Русланом.

Мы уселись у бассейна на свободный диванчик-качели – практически такой же, как у нас на даче. Вернее, это Руслан уселся, а я просто прислонилась к металлическому столбу-опоре. Сесть мне было пока не на что.

– Садись! – увидев это, тут же вскочил Руслан и, схватив меня за руку, потянул к диванчику.

– Нет, не хочу, – снова зашипела я. – Я постою.

Но на нас все равно обратили внимание. И мне пришлось сесть. Я даже охнула – так больно было моим многострадальным спине и попе. Диван сразу закачался. А я старалась сидеть на нем ровно, чтобы не касаться спинки и не создавать себе лишних мучений. Руслан посмотрел на меня, оглядел спину и полосы на ней, которые хорошо просматривались на местах, не прикрытых майкой, – и, бедный, изменился в лице. Но я нахмурилась, типа: «Молчи!» И он ничего не сказал. Только по пальцам меня осторожно погладил.

Плохо, что я, когда из дома вылетала, не догадалась накинуть что-нибудь на себя – кофту какую-нибудь или хоть платок. Майка на тонких лямках и короткие шорты, оказывается, выставляли на всеобщее обозрение плоды бабкиного воспитания. Все это Руслан и обозрел. У него тоже ничего не оказалось дать мне прикрыться – по случаю безумной жары Русланчик был в шортах и футболке без рукавов. А вообще меня немного знобило – то ли от нервов, то ли от того, что кожа аж горела там, где от ремня вспухла. Так что мне очень хотелось что-нибудь тепленькое надеть. Или под одеяло забраться. И чтобы все отстали… Но это теперь будет так не скоро…

К Руслану не спеша подошел от бара расслабленный парень в желтой кепке и цветных трусах по колено.

– Руслик, я слышал, ты тут у нас добываешь себе пропитание с риском для жизни? – усмехнулся он, пожав Руслану руку. – Что, экстремалом заделался?

«Сам ты Руслик!» – зло подумала я. И даже качание нашего дивана остановила, поставив ногу на землю. За Руслана я собиралась начинать битву немедленно. Будут еще тут всякие пестрые трусы на него наезжать!

– В смысле, Руслан? – удивилась Соня, которая снова уселась в шезлонг. – Что за экстрим?

Она, видимо, не знала еще о нашей печальной утренней истории. А придурок пестрожопый, стало быть, уже ее где-то услышал.

– Что ты там искал-то, на этом огороде? – веселился он. – Не-е, реально, криминальные приключения – это, конечно, сочно… Но в пять утра, да в теплице с огурцами, да чтобы накрыли и припозорили… Вы с подругой вместе, что ли, там были?

– Вместе. – Руслан вскочил, и диван сильнее из-за этого закачался. Даже под коленки его стукнул, так что мой друг был вынужден поспешно отскочить.

– Руслан, ты огурцы воровал? Прямо по-настоящему? – Из самого дальнего шезлонга вытянулась голова еще одной девицы. Это она, в мою сторону посмотрев, так сказала.

Я еще не понимала, наезжает она на меня или нет, но на всякий случай решила обороняться. А лучшая защита – нападение. Это все знают.

– Да, а что? – с вызовом спросила я.

– Ой, так страшно же! – хозяйская Лиза испуганно посмотрела на Руслана. – А если бы тебя… вас… поймали?

– Так их и поймали! – усмехнулся пестротрусый. – Ну, Руслик, ты реальный экстремал…

– Поймали – и что? – на сей раз вылупила точно такие же, как у сестры, глаза взрослая Соня.

– Били, что! – Пестрый баклан бесцеремонно махнул головой в мою сторону, типа: «Смотрите все!»

– Ой-ей-ей! – Соня подбежала ко мне и принялась мою спину разглядывать.

Я вжалась в качели и старалась ничего ей не показывать. Фиг!

– Руслан, и тебя тоже… били? – Лиза подбежала к Русланчику – собираясь, видимо, оказывать медицинскую и психологическую помощь. Ну, прямо как невеста повстанца, честное слово…

– Меня нет… – смутился мой – да, все равно МОЙ! – соратник по сегодняшней смелой вылазке.

Лизавета уже протянула к нему свои ручонки, даже по щеке Русланчика погладила. И продолжала стоять к нему вплотную, заботливо заглядывая Руслану в глаза. Еще бы просюсюкала: «Где бо-бо? Покажи тете!»

И я не выдержала. Рывком поднялась с диванчика, подошла к ним и заявила Лизхен:

– Руслан не пострадал. Помощь не требуется. Премного благодарны.

После такого выступления даже я бы, мне кажется, засмущалась и отвалила куда подальше. Но на Лизу мои слова не подействовали. Глазки ее сузились. Отступать Лизавета не собиралась. И от Руслана не отошла ни на шаг. Ну, не отталкивать же ее?

Мало того, что она не отступила. Лизон тоже начала нападение.

– А тебя тогда кто бил? И за что? Я не поняла. За воровство все-таки? Ты воруешь?

– Нет! – возмутился Руслан. – Мы ничего не воровали!

– А что тогда? Объясни! – потребовала Соня. Как самая взрослая.

А на наши крики уже стекались люди. Откуда-то выползли еще две девчонки, от теннисного корта пришли два парня, девушка с удивленно-любопытным лицом спешила от дома.

– Точно – вспомнила! Я тебя на рынке видела. Ты там что-то продавала. Кажется, пучки какие-то… Укроп или… Не помню точно, – заявила профурсетка из шезлонга. До этого она долго щурилась, я заметила. Видимо, вспоминала, откуда ей моя физиономия может быть знакома.

– На рынке? – ахнула Лиза. – Ты торгуешь на рынке?

– А что такого? – как можно независимее поинтересовалась я. На самом же деле мне хотелось просто сквозь землю провалиться. Руслан. Все это слышал Руслан. Зря я от него тогда на базаре пряталась. Он все равно узнал…

– Да продавай, нам-то что, – пожала плечами профурсетка. – Вот только я хочу вспомнить, что именно ты продавала. Картошку, что ли…

– Каждый крутится, как может, – продолжил пестротрусый. – Так чем торгуешь-то? Краденым?

Я только хотела треснуть ему по роже, но у меня на пути встала Соня.

– Что ты глупости говоришь, Кирилл? – заявила она, превратившись из строгой училки в адвоката. – Нельзя обвинять, не имея доказательств. Варя, Руслан, так расскажите нам про огурцы. Вы действительно хотели их сегодня… присвоить?

– Нет!!! – завопила я.

– Мы, наоборот… мы следили за преступниками! – ляпнул Руслан.

И зря. Всем стало еще более интересно.

– Следили? – не поверил пестротрусый. – Руслик, ну ты гонишь…

– За какими еще преступниками? Что за бред? – снова превратилась в училку Соня.

– Тоже мне, юные сыщики… – усмехнулась Лизка. – Как там тебя… Варя? И давно ты возомнила себя сыщицей?

Да, видимо, она считала Русланчика своим парнем. И делиться им со мной не собиралась. Но тогда чего он меня сюда притащил?

Эта дурацкая дачка и все, кто на ней находился, сразу мне разонравились. Они только сначала показались мне весьма милыми. А сейчас я вижу, что фиг-то там…

В общем, я как-нибудь вытерпела бы все. Даже слова придурка Кирилла про торговлю краденым на рынке. Что с дебила возьмешь? Но не надо было Лизольде говорить «Как там тебя?» в мой адрес. Я ей не прислуга. Сейчас покажу, как там меня…

Я схватила Руслана за руку и с вызовом посмотрела на Лизку. Та хмыкнула. И снова пошутила. Очень так хорошо пошутила – что ее приятели стали просто откровенно надо мной глумиться.

Соня, видимо, была уверена, что за всех тут отвечает. Поэтому она принялась требовать, чтобы мы немедленно поведали, что же на самом деле с этими огурцами произошло. Руслан стал объяснять, путаться в показаниях, стесняться, блеять – и все потому, что Лизка смотрела на него в упор. А взгляд у нее был требовательный и удивленный.

Интересно, почему я должна им тут все объяснять, оправдываться? Делать мне нечего, что ли? Или я в чем-то виновата? Надо идти к нашим – пусть лучше те глумятся. Они хоть поймут. А тут хор имени Лизки потеху себе нашел…

– Все, Руслан. Ты знаешь, мне пора, – заявила я. – Пойдем отсюда.

– Ну, погоди… – попросил он. – Дай же, я все им объясню!

– Зачем?

Соня оказалась в центре действия. То есть рядом со мной.

– А вот зачем. Я хочу выяснить, Варя, на что ты Руслана подбиваешь, – все еще как учительница, заявила Соня. Удивительно – выглядела она как поп-звезда на отдыхе, а говорила, как училка…

Но мало ли, что она хочет. Соня ведь не милиция.

– Да ничего я не буду объяснять! – отбросила я руку Руслана.

Глазки Лизон радостно сверкнули. Ух, язва какая… Хотя – если бы я видела, что к парню, которого я хотела бы считать своим, прилипает какая-то фря, я бы… Ух!

– Будешь! – разошлась тем временем Лизка. – Раз моя сестра спрашивает, значит, будешь. Нам не нужно, чтобы наших друзей всякие криминальные элементы сбивали с пути!

– Да-а? Криминальные элементы? – Я обернулась к Лизке: – Это кто же, интересно, такие?

– Это – ты!

– Я?!

– Да!

В общем, мы начали с ней препираться. А остальные с интересом смотрели. И все, даже, мне кажется, Руслан, болели за Лизку. Нет, он, конечно, пытался что-то лепетать, но как-то все неактивнее и неактивнее. А скоро и совсем замолчал, опустил голову и только вздыхал. Один раз прошелестел: «Варь, ну не груби ты…» Мне за такую фразочку ему треснуть по кумполу захотелось. Может, я и грублю, – но я же за правду борюсь! А Лизка что, не грубит, можно подумать?

Все на одну! Нет, ну надо же – все на одну! Ух, буржуи проклятые! В общем, я сказала им всем, что я о них думаю. А Лизку вообще обозвала козой. Уже не помню, зачем. Достала она просто.

– Сама коза! – взвизгнула та. – Я с такими, как ты, вообще не…

Но я Лизку перебила:

– А тебя никто и не просит. Так что флаг тебе в руки, барабан на шею – и иди возглавь колонну посланных на фиг! Поняла? А то отметелю, как Каштанку!

Все замерли. Да, я могу сказать, если захочу.