Текст книги "Фракталы городской культуры"

Глава 2
Фрактальные пространства города

Фрактальные модели городского пространства

Один из существенных аспектов внутренней фрактальности города связан с иерархией фрактальных уровней в его геометрическом пространстве. Геометрические фрактальные модели архитектурно-пространственной среды с разными фрактальными размерностями в той или иной степени реализованы во многих городах мира, в том числе в столичных мегаполисах (что будет подробно рассмотрено далее в разделе «Фрактальные модели столичных городов»). Для городов с длительной историей, как правило, типичны «кольцевые» фракталы, тогда как города Нового Времени чаще всего имеют несколько центров притяжения и характеризуются большей степенью сложности и большей фрактальной размерностью.

При этом фрактальный скейлинг (масштабный инвариант) геометрического типа можно обнаружить не только в планировке средневековых городов и современных мегаполисов, но и в силуэтах городов (Манхэттен), схемах метрополитена (Париж, Нью-Йорк и др.), в причудливых зданиях индуистских храмов и готических соборов и православных церквей, Парижской Оперы Шарля Гарнье, собора Саграда Фамилиа Антонио Гауди, в зданиях, спроектированных Фрэнком Ллойдом Райтом, Питером Эйзенманом, Норманом Фостером, австралийской архитектурной студией «ARM», норвежским архитектурным бюро «Снёхетта» и др.

Библиотека в Канзас-сити (Миссури, США)

Таким образом, иерархия геометрических фрактальных паттернов определяется типом объекта исследования. Так, итальянский специалист по фрактальной архитектуре Николетта Сала[92]92
  Sala N. Fractal Geometry and Architecture: some interesting connections. Eco-Architecture: Harmonisation between Architecture and Nature. Southampton, Boston: WIT Press, 2006. P. 164.


[Закрыть] выделяет два уровня фрактального анализа: малого масштаба (анализ отдельного здания) и крупного масштаба (рост городской территории). Более подробная иерархия уровней фрак-тальности встречается лишь применительно к архитектуре отдельного здания, например, индуистского храма[93]93
  Joye Y. Fractal Architecture Could Be Good for You. Nexus Network Journal, 2007, Vol. 9, No. 2, p. 315.


[Закрыть]. На наш взгляд, этих уровней для комплексного анализа городской среды, которая сама по себе обладает многоуровневой пространственной и социокультурной структурой, недостаточно. Логично было бы определить все иерархические уровни пространства города, на котором (в двух– или трехмерной системе координат) могут проявляться структуры самоподобия.

Собор Duomo (Милан, Италия). Контур собора похож на график функции Вейерштрассе

Очевидно, геометрическая фрактальность города может быть представлена на следующих уровнях.

1. Декоративно-функциональные элементы интерьера/экстерьера (2D): например, узоры напольных мозаик, как в кафедральном соборе итальянского города Ананьи (Anagni); план здания на схемах эвакуации, размещенных внутри здания; картины (в интерьере), на которых изображено само здание (мечеть Кул Шариф, Казань); карты города на уличных информационных стендах (Москва).

2. Декоративно-функциональные элементы интерьера/экстерьера (3D): например, светильник в виде дерева; книги в публичной библиотеке города Канзас (США), часть здания которого выполнена в виде огромной книжной полки с семиметровыми «книгами»; макет здания внутри самого здания (Петропавловская крепость, Санкт-Петербург) или всего города в интерьере музея/выставочного центра или в открытом городском пространстве (макет Астаны во Дворце Независимости, в башне Байтерек, на Водно-Зелёном бульваре, Астана, Казахстан).

3. Конструктивные элементы интерьера (3D): например, спиральная лестница в музее Гуггенхайма, Нью-Йорк.

4. Планировка здания (на местности) (2D): замок Кастель-дель-Монте (Апулия, Италия).

5. Фасад здания (2D/3D): Миланский собор; Исторический музей (Москва); Исаакиевский собор (Санкт-Петербург) и др.

6. Конструкция здания (3D) – фрактальные паттерны повторяются как во внешних, так и во внутренних формах: Palmer House (Ann Arbor, Michigan, USA), построенный Ф. Л. Райтом с использованием треугольных фрактальных паттернов; штаб-квартира Fuji TV (Одайба, Япония), напоминающая губку Менгера; Дворец Мира и Согласия (Астана, Казахстан), схожий с пирамидой Серпинского.

7. Комплекс зданий/архитектурный ансамбль (3D) – одни и те же фрактальные паттерны повторяются в конструкции зданий (например, коттеджи на крышах многоэтажных домов в Чжучжоу, Китай) и на прилегающих территориях (например, храм Живоначальной Троицы на Борисовских прудах, Москва).

8. Городской квартал/район (2D): кварталы Нью-Йорка; советские новостройки.

9. План города (2D): концентрические круговые фракталы Москвы; фрактальные прямоугольники Нью-Йорка.

10. Город (3D): советский город-новостройка (например, Набережные Челны); город небоскребов (Сингапур); гипотетический город будущего.

Геометрическая фрактальность в архитектурном комплексе (3D):

Необходимо отметить, что геометрические фрактальные паттерны городских объектов в более широком социокультурном контексте иногда приобретают концептуальный характер. Так, концептуальная фрактальность обнаруживается в здании в виде плетеной сумки, которое является офисом компании по производству корзин и плетеных изделий «Longaberger», или в частном доме-«ботинке» владельца обувной империи «Махлон» Н. Хейнса (штат Пенсильвания). Помимо того, что внутри здания-сумки обязательно будут находиться сумки (как образцы продукции, так и личные сумочки работниц), а в доме-ботинке – обувь его владельца и других обитателей, фрактальность этих зданий выходит на другой, более высокий уровень в концептуальном фрактале, составляющем соответствующую компанию. Или, например, сохранившаяся концентрическая средневековая планировка российской столицы (в отличие от многих других городов России, которые еще во времена Екатерины II подверглись радикальной перестройке на европейский – линейный – манер) в концептуальном плане является фрактальным паттерном сверхцентрализованной схемы государственного управления.

Концептуальная фрактальность геометрических фракталов:

The Basket Building (Newark, Ohio)

Haines Shoe House (Hallam, Pennsylvania)

Проявлением внутренней фрактальности городского пространства являются рекурсивные отсылки к самому себе. Замечательный пример географического и социокультурного автопоэзиса демонстрирует турецкий проект жилого района «Босфорус Сити» в Стамбуле, который повторяет архитектурно-географические черты настоящего пролива, включая знаменитые мосты через Босфор, на берегах которого и расположен «большой Стамбул».

Фрактальные автореференции и внутренние фрактальные рекурсии можно обнаружить и в вербально-семантическом пространстве города (названия магазинов, ресторанов, кинотеатров, клубов и торговых центров): почти в каждом городе можно найти одноименную гостиницу; в Москве есть одноименный книжный магазин и торговый центр, в Волгограде – ресторан «Волгоград», в г. Сочи – кинотеатр «Сочи», в г. Екатеринбурге – ТЦ «Екатерининский», в г. Красноярске – ТЦ «Енисей» и т. п.

Очевидно, внутренняя фрактальность города реализуется в виде нескольких иерархий: пространственной (районы, кварталы, дома, квартиры), социально-политической (территории административного деления: префектуры, округа и т. п.), функциональной (транспортные, энергетические, информационные городские сети, потребительская инфраструктура) и социально-антропологической (плотность населения и пр.) (См. раздел «Фрактальные модели столичных городов» второй главы).

Фрактальный стрит-арт (Стамбул)

Примечательно, что фрактальное мироощущение начинает пронизывать все городское пространство, выражаясь то в наружной рекламе, то в стрит-арте и других арт-практиках (см. разделы «Фракталы, застывшие в камне и стали», «Люди, памятники, манекены: фрактальные паттерны культурной коммуникации»  третьей главы и раздел «Городская повседневность как фрактальное зеркало культуры» четвертой главы). Это может быть видеореклама ТД «Шанель», в которой фрактальные узоры собираются и рассыпаются на фасаде офисного здания[94]94
  Illumination in Ginza Chanel / URL: http://www.youtube.com/watch?v=0 VrDOfgg9pw&feature=related.


[Закрыть]. Или фрактальная конструкция возле Галатского моста в Стамбуле, выполненная из железного «кружева» и издающая фрактальную мелодию. Или проект «Маленькие люди» (Little people Project, 2011) художника Слинкачу (Slinkachu), который разместил на улицах Лондона миниатюрные скульптурные сценки из современной жизни мегаполиса в масштабе 1:87[95]95
  Self W., Slinkachu. Little People in the City: The Street Art of Slinkachu. Paris, Box-tree, 2008.


[Закрыть]…

Заметим, что и геометрическая, и концептуальная фрактальность городской архитектуры и застройки часто бывают стохастическими. И если приблизительность подобия городских кварталов объясняется историческим развитием города и нелинейной динамикой самоорганизации города как сложной, открытой системы, стохастичность элементов здания – творческим замыслом архитектора (индивидуальная картина мира художника выступает как «белый шум»), то стохастичность концептуальных архитектурных фракталов – чаще всего результат структурных связей в рамках более широкого фрактального образования – фрактала национальной или мировой культуры.

Фрактальные паттерны, наблюдаемые на разных уровнях «фрактальной итерации» городского пространства, могут рассматриваться как рекурсивные элементы многих социокультурных практик – древних и современных – в контексте всей глобальной культуры – культурного мультифрактала всего мира. В этом случае отдельные фрактальные элементы и сам мегаполис со всеми иерархическими уровнями фрактальности являются частью фрактала высшего порядка, в качестве которого может выступать не только национальная, но мировая культура в целом.

В связи с этим чрезвычайно интересным оказываются конкретные проявления фрактальных свойств мегаполиса, предстающего в качестве одного из итерационных уровней мультифрактала «мир» (топографическая фрактальная модель).

На первом уровне внешней фрактальности города фрактальные паттерны образуются из топонимов (названий улиц, площадей, бульваров и т. п., а также вокзалов, ресторанов, кинотеатров, торговых центров и пр.) и городских объектов (памятников, музеев, парков и т. п.), отсылающих к другим городам и регионам страны.

Наиболее широко фрактальные связи «город – страна» реализуются в социокультурном пространстве крупных мегаполисов и столичных городов. Столичное пространство, в силу самых разных исторических и политических причин включающее в себя знаковые элементы региональных культур, становится фрактальной копией всей страны в целом (см. раздел «Столица как концептуальный фрактал культуры» второй главы).

Важным моментом является тот факт, что взаимодействия города как социокультурного предфрактала и страны не только иерархически фрактальны, но и функционально рекурсивны, с бесконечной обратной связью: «городской фрактал действует как регулировочный триммер для общества большего размера и его урбанистических паттернов, поворачивающий направление развития части города, так что это воздействует на направление развития всего города в целом, в свою очередь, город как целое перенаправляет дугу эволюции большей цивилизации, частью которой он является»[96]96
  Downton P. F. Ecopolis… P. 28.


[Закрыть] (П. Даунтон).

«Sfera Con Sfera» (Ватикан), скульптор Arnaldo Pomodoro

На втором уровне внешней фрактальности город включается в фрактальную структуру всего геополитического и культурного мирового пространства.

Любопытный пример находим в Объединенных Арабских Эмиратах. Мобильный дом для путешествий по пустыне арабского шейха Хамада (Sheikh Hamad) выполнен в виде земного шара с обозначенными на нем океанами и континентами, и, тем самым, дом включается в многочисленное множество фрактальных копий (от школьных глобусов до городских скульптур вроде «Золотого шара») планетарного геометрического фрактала. Разумеется, сходство фрактальных копий с оригиналом (фракталом) в таких случаях не абсолютно, а весьма относительно, т. е. стохастично.

Фрактальные связи «город – мир» наиболее широко реализуются в столичных мегаполисах. Аналогично тому, как в административном и семиотическом пространстве столицы фиксируются фрактальные связи с региональными культурами в границах своей страны, территории посольств и консульств иностранных государств, расположенных в каждой столице мира, преобразуют столицу во фрактальный паттерн мировой политической географии. Совокупность вербальных и визуальных текстов города также складывается в топографическую фрактальную модель мира: вывески, названия улиц (в Москве, например, ул. Иерусалимская, проезд Нансена, ул. Гарибальди и др.), ресторанов («London Pub», «Венеция», «Токио» и т. п.), станций метро («Пражская», «Римская»), вокзалов (Белорусский в Москве, Финляндский в Санкт-Петербурге и др.), витрины магазинов, изображения на рекламных щитах, памятники (Шарлю де Голлю в Москве, Петру I в голландском городе Саардам, Пушкину в Риме и Мадриде, Шекспиру в немецком Ваймаре и т. д.), музеи (музей Востока), этнические кварталы (вроде Чайна-тауна или маленькой Италии в Нью-Йорке)…

«Эйфелева башня»:

Екатеринбург

Красноярск

Замечательный пример фрактальной модели мира находится на улице Энгельса в Москве. В небольшом квартале, плотно примыкая друг к другу, разместились последовательно: банный комплекс «Римские термы», ирландский паб «О’Хара», японский ресторан «Две палочки», ресторан паназиатской кухни «Zatoichi», кафе «Япоша», ресторан фастфуда «МакДоналдс», чуть поодаль расположились кафе «Капиталъ», кафе «Домик», ресторан «Темпл бар». Нетрудно заметить, что ресторанная «слобода» символически охватывает весь мир: от России и Европы до Америки и Японии, при этом Россия представлена еще и своей дореволюционной социокультурной ипостасью.

В последние десятилетия весьма распространенной практикой стало рекурсивное повторение знаковых памятников, «гиперсимволов» (термин Дж. Урри) национальных культур, среди которых Эйфелева башня, Статуя Свободы, египетская пирамида и др. Их стохастические копии, размещенные в разных уголках планеты, образуют каркас фрактальной модели мира и мировой культуры.

Так, уменьшенные копии Эйфелевой башни существуют и продолжают появляться в самых разных уголках планеты: первая была возведена в 1894 году в Северной Англии (Блэкпул), затем в течение следующего столетия рекурсивные эйфелевы башни возникли в Чехии (Прага), Японии (Токио), Китае (Гаунчжоу и Шэньчжэнь), в Болгарии (Варна), во Вьетнаме (Далат), в Казахстане (Актау), а также в Лас-Вегасе и двух американских городах с названием Париж, Екатеринбурге, Красноярске и даже в южноуральской деревне Париж.

Похожим образом обстоит дело со Статуей Свободы, которая также превратилась во фрактальный паттерн. Рекурсивная «цепочка» Нью-Йоркской статуи Свободы, подаренной в свое время Америке Францией, проходит через Париж (Лебяжий остров на Сене, Люксембургский сад, городской Музей искусств и баржу на правом берегу Сены), французские города Клегерек, Кольмар, Пуатье, Гурен, Камбрен, Сент-Этьен, Руабон, Шатонефф-ла-Форе, Барантен, Сен-Сир-сюр-мер, Бордо, Барентин, английский город Лейсестер и ирландский Мулнамина Мор, американские города Вашингтон, Лас Вегас, Бирмингем (штат Алабама) и еще целый ряд небольших городов, а также Токио, мексиканский городок Пализада, Рио-де-Жанейро, Буэнос-Айрес, Пекин и Гуанджоу, столицу Гондураса Тегусигальпу, города и поселки Филиппин, Тайваня, Вьетнама, Израиля, Австралии… Стохастические фрактальные копии статуи есть во Львове (статуя, сидящая на крыше Музея этнографии и художественного промысла), в испанском Кадакесе (по заказу Сальвадора Дали статуя держит по факелу в каждой руке), в Гарден Сити (США) («мисс Свобода» сильно отставила в сторону правую ногу), в Сан-Маркосе (Калифорния) (с Библией в руке), в парке Лего-ленд (Калифорния) (собранная из кусочков конструктора «Лего»), в Ужгороде (Украина) (маленькая скульптура с искаженными пропорциями) и др.

«Московский Кремль» (Турция)

«Венеция» (Китай)

Фрактальные паттерны городского пространства могут содержать и более обширные культурно-географические локусы. Ярким примером такой фрактальности могут служить китайский «Сад Дружбы» в Санкт-Петербурге, являющийся уменьшенной копией шанхайского «Сада радости», или этнические кварталы (вроде Чайна-тауна или маленькой Италии в Нью-Йорке), тем или иным образом воспроизводящие концептуальные фрактальные паттерны своей метрополии.

Некоторые «географические» рекурсии носят открыто симулятивный характер, что не мешает им, однако, оставаться фрактальными паттернами, как в случае с архитектурной имитацией комплекса московской Красной площади и Кремля («собор Василия Блаженного», «Большой кремлевский дворец», «Сенат», «Исторический музей») на территории турецкого пятизвездочного отеля «Wow Kremlin Palace» в курортном поселке Аксу. К этой же категории относится китайский проект создания в бухте Сямэнь копии испанского городка Кадакеса с узкими улочками, белыми рыбачьими домиками и виллой Сальвадора Дали. А фрактальная итальянская Флоренция в натуральную величину уже построена в китайском городе Тяньцзинь: несколько кварталов повторяют флорентийскую архитектуру, с каналами и плавающими по ним гондолами, с палаццо, на которых расположены также римские «руины Колизея» и венецианская «площадь Святого Марка». Функционально «поселок Флоренция» представляет собой торговый комплекс современных модных бутиков известных иностранных брендов. Еще один фрактальный паттерн Италии в Китае воплощает мини-Венецию (отель The Venetian Macao Resort Hotel, г. Макао).

Искусственный архипелаг «The World» (Дубаи)

Наконец, в мире существует несколько десятков фрактальных паттернов, географически и концептуально репрезентирующих все мировое геокультурное пространство целиком. Речь идет о так называемых парках миниатюр, расположенных по всему свету – от Европы до Азии, от США до Новой Зеландии. В таких парках – в основном, под открытым небом – построены уменьшенные копии знаковых архитектурных сооружений (Биг Бен и т. п.), технических объектов (Эйфелева башня и т. п.), пейзажных достопримечательностей (вулкан Везувий и пр.), являющихся гиперсимволами разных стран и отсылающих к соответствующему городу мира. В настоящее время на планете существует более 40 тематических парков такого рода, масштаб подобия в них варьируется от 1:72 до 1:9. Старейший парк миниатюр «Bekonscot Model Village», создание которого датируется 1929 годом, расположен в Великобритании. Один из самых последних – парк миниатюр «Атамекен» в Астане, который представляет собой трехуровневую фрактальную структуру, поскольку содержит рекурсивные копии самой Астаны, знаковые архитектурные и природные объекты Казахстана (Алма-Ата, Караганда, Байконур, Тян-Шанские горы и Каспийское море), а также здания-гиперсимволы разных стран мира (Статуя Свободы, Пизанская башня, Египетские постройки и т. п.). Среди других «фрактальных» парков – «Miniature World» в канадском городе Виктория, «Mini-Europe» в Брюсселе, «World Park» в Пекине и др.

Строго говоря, парки миниатюр являются не столько геометрическими фрактальными копиями мира, сколько его концептуальными (социокультурными) предфракталами. Фрактальные паттерны городов и ландшафтов создают в пространстве своего рода дополненную реальность (augmented reality), возможность физического, кинестетически реального «путешествия» по топологическому фракталу мировой культуры.

Все виды фрактальности сочетает в себе самый знаменитый мега-архепилаг в мире – «The World» (Дубаи). Песчаные острова, искусственно возведенные в океане, представляют собой схематическую карту мира, уменьшенную и раздробленную проекцию материков. Среди 300 островов есть остров Дубаи, Великобритания, Германия, Франция, архипелаг США, Австралия и т. д., а также Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург и многие другие «русские» острова. Концептуальный фрактал мега-архипелага превосходит свое географическое содержание, т. к. в нем материализован особый остров, которого нет на географической карте нашей планеты, – остров Моды, но который, как социокультурный феномен, определяет всю глобальную цивилизацию современного мира.

Наиболее существенными в историческом развитии и функционировании городской системы являются ее характеристики как концептуального фрактала. При этом те же самые геометрические архитектурные и градостроительные формы, а также элементы семиотической системы города самой разной природы могут оказаться концептуальными фрактальными паттернами с точки зрения социокультурных (исторических, этно-территориальных, идеологических и пр.) референций. В этом случае отдельные фрактальные участки и сам город со всеми иерархическими уровнями фрактальности будут являться частью концептуального (пред)фрактала высшего порядка, в качестве которого выступает национальная или мировая культура. Скажем, концентрическая фрактальная геометрия городского плана Москвы одновременно репрезентирует и архаическую/средневековую модель мира и в рамках концептуального фрактала русской истории и культуры воспроизводит идею значимости центра и иерархичности российского социокультурного пространства.

Очевидно, что любой город государства, и в особенности столичный, представляет собой символическую репрезентацию (поли) культурного пространства этой страны. Визуальный «текст» города образует концептуальный предфрактал, отсылающий к культуре и истории страны/мира. На различных уровнях организации городского пространства – архитектурных, топографических, инфраструктурных, социальных и пр. – воспроизводятся знаковые паттерны общей культуры: проксемические образцы (модели городской планировки, архитектурные элементы комплексы, городская топонимика, наружная реклама, интерьеры и экстерьеры общественных зданий и пр.) и культурные персонифицированные, объектные или абстрактные символы (сакральные места, памятники и мемориальные комплексы, в т. ч. артефакты – «гиперсимволы» и мифологические и исторические личности).

Как указывает П. Даунтон, «города репрезентируют все направления культурной деятельности, которые их создают, и являются наиболее полным выражением общества, включая его отношения между сельским и городским, технологическим и природным. Город представляет собой самую полную фрактальную демонстрацию цивилизации как большего целого»[97]97
  Downton P. F. Ecopolis… P. 28.


[Закрыть]. Действительно, фрактальные паттерны, наблюдаемые на разных уровнях «фрактальной итерации» городского пространства, могут рассматриваться как рекурсивные элементы многих социокультурных практик – древних и современных – в контексте всей (локальной или глобальной) культуры – социокультурного мультифрактала. Так, геометрические формы городской архитектуры могут воспроизводиться в виде фрактальных паттернов в самых разных артефактах и социокультурных системах от живописи до телесных практик, от игр до политических структур, как это происходит, например, в традиционной африканской культуре (Ron Eglash «African Fractals»)[98]98
  Eglash R. African Fractals: modern computing and indigenous design. Rutgers University Press, 1999.


[Закрыть].

Прежде всего, город представляет собой фрактальную структуру не только в пространстве, но и во времени. Диахроническая (историческая) фрактальная модель города в значительной степени формируется посредством объектов городского пространства (плакаты с дореволюционными городскими видами, названия улиц, магазинов, ресторанов, витрины и т. п.), имеющих историческую семантику: например, ул. Огородная слобода, Кутузовский проспект, район Лефортово, ТЦ «Рогожская застава», станция метро «Китай-город» в Москве, кафе «Коллежскiй асессорЪ» в Санкт-Петербурге и пр. Огромный топонимический массив советской истории, сохранившийся во многих периферийных городах, демонстрирует соответствующий фрактальный уровень истории не только самого города, но и всей страны. Диахроническая фрактальность городского пространства представлена также через памятные знаки (мемориальные доски) на домах, в т. ч. с информацией об истории самих улиц. Наглядные «срезы» исторического фрактала города можно обнаружить в Красноярске, где все бывшие названия той или иной улицы перечислены на специальных уличных табличках: например, «ул. Большая XVIII в., ул. Воскресенская XIX в., ул. Советская с 1924 г., пр. имени Сталина, пр. Мира с 1961 г.».

Однако основной «узор» исторической фрактальности складывается из самой архитектурно-пространственной данности города. Городская среда имеет тенденцию быть диахроничной, поскольку в пространстве современного города, особенно мегаполиса, вольно или невольно, могут быть собраны постройки самых разных исторических эпох и соответствующих тому времени архитектурных стилей – древние крепостные стены, средневековые монастыри, особняки XVIII–XIX веков, промышленные корпуса и рабочие бараки начала XX века, жилые здания типовой застройки, офисные небоскребы и т. д. В этом же ряду стоят «исторические» кварталы, такие, как «татарская деревня» в Казани или «литературный квартал» в Екатеринбурге, представляющие собой целостные фрактальные паттерны локальной истории. Вложенные исторические предфракталы размещаются в местных исторических (краеведческих) музеях, антикварных магазинах и блошиных рынках.

Создавая своим противоречивым соседством эклектическое смешение времен и постмодернисткую бессвязность деконструированного пространства, исторические памятники и постройки одновременно образуют «новый порядок из хаоса», диахронический фрактал локальной/мировой культуры. И тогда остатки земляного вала, затейливая лепнина на стенах особняка позднего барокко или старый железнодорожный мост оказываются не просто элементами городской среды, но концептуально-фрактальными паттернами исторических предфракталов своих эпох.

Показательным примером концептуального фрактального паттерна локальной истории служит здание офисного центра Office Center 1000 (Каунас, Литва, построен в 2008 г.), в котором расположены два крупных литовских банка. Фасад здания, выложенный из стеклянных плиток разного размера, имитирует литовскую банкноту. Казалось бы, здесь демонстрируется обычная геометрическая фрактальность с «вложенными» паттернами, в качестве которых выступают денежные купюры. Однако дело в том, что изображение на фасаде воспроизводит не увеличенную копию множества других купюр, хранящихся и циркулирующих внутри здания, а банкноту в 1000 лит образца 1926 года, превращая всю конструкцию в концептуальный фрактальный паттерн литовской истории.

Отдельный фрактальный уровень локальной/национальной истории выстраивается комплексом городской скульптуры, памятников и монументов. Эта модель чрезвычайно стохастична, поскольку многие из ее фрактальных паттернов подвижны в пространстве и времени и само их наличие/отсутствие, разрушение/восстановление определяется сильным «белым шумом» в виде официальной государственной идеологии в разные исторические периоды.

Совокупность подмножеств городских репрезентативных сред (например, хай-тек салон, бизнес-центр, антикварный магазин, университет, продовольственный рынок и т. п.) формируют еще одну фрактальную модель городского пространства – социокультурную. При этом пространственные социокультурные практики горожан представляют собой фрактальные рекурсии городской инфраструктуры. Одновременно крупный город – это своего рода «витрина» страны и концептуальный предфрактал внутри мульти-фрактала локальной/глобальной экономической парадигмы.

Постиндустриальная, цифровая эра добавила еще один тип конструирования городского пространства – медийный, в котором городская реальность «первого порядка» приобретает фрактальный характер, а медиа-образы города (кинематографические, телевизионные, рекламные и пр.) выступают по отношению к ней в качестве предфракталов. И поскольку медиатекст города представляет собой бесконечный итерационный процесс, автопоэзис, то, при всей возможной необычности и новизне (стохастичности) порождаемых «копий», каждый медиа-образ городского пространства концептуально не только становится подобием, фрактальным паттерном города в целом, но и встраивается в рекурсивный ряд всех предыдущих фрактальных репрезентаций. При этом образ города в медийных репрезентацях оказывается не столько фрактальным паттерном реального, пусть даже анонимного города, сколько концептуальным фракталом Города как онтологической категории.

Таким образом, любой город по существу – это стохастический геометрический и концептуальный фрактал. Иными словами, архитектурное, топографическое, визуальное, социокультурное и символическое пространство современных городов представляет собой многомерную фрактальную «матрицу», в которой на разных уровнях городской пространственной структуры пересекаются и накладываются геометрическая, «географическая», диахроническая и социокультурная модели фрактальности.

Геометрическая фрактальность города и его объектов может быть реализована на всех уровнях визуальной репрезентации городского пространства – от декоративно-функциональных элементов интерьеров и планировки зданий до городских кварталов и города в целом. В результате внешней фрактальности город тиражирует фрактальные паттерны страны и мира, вследствие чего в городском пространстве присутствует нескольких рекурсивных уровней мультифрактала «страна»/«мир».

Кроме того, город как концептуальный фрактал воспроизводит фрактальные паттерны локальной и глобальной культур в их собственно культурных, а также социально-экономических и политических «срезах». Внутри диахронической фрактальной модели городской хронотоп приобретает целостность особого рода как предфрактал мультифрактала «локальная/мировая история».

При этом не только книга природы, как доказал Б. Мандельброт, и современная «книга путешествий написана на языке фракталов»[99]99
  Фокина Т. П. Кейсстади «Город Цинциннари» // Современный город: повседневность и экстремальность: сборник научных трудов по материалам Всероссийской науч. – практ. конференции. Саратов: СГТУ, 2006. С. 184.


[Закрыть], но и весь социокультурный мир Новейшего времени является топографическим и концептуальным фракталом, многочисленные фрактальные копии которого разбросаны по самым разным уголкам Земли.