Текст книги "Развернуться на скорости"

– Яна поранила ногу на террасе, – раздаётся голос Евгения. – Думаю, она взрослая девушка и не должна отчитываться перед старшей сестрой за каждый свой шаг.

Замираю, задерживая дыхание. Он встал на мою защиту? Да ещё как завернул, наглец!

– А как же твоя жена? Она не против твоего откровенного врачевания? Решил втихую развлечься с очередной наивной, юной девочкой?

Слова Вики окончательно выбивают почву из-под ног. Хватаюсь за дверцу шкафа, делая вид, что оступаюсь.

«Женат???» – не могу поверить в то, что слышу. – «Что за чушь она несёт? У него даже кольца на пальце нет. Откуда ей всё известно? И почему Вика ведёт себя с ним так цинично, словно ненавидит за что-то?»

– Не помню, чтобы я использовал принуждение в отношениях, Вика, – Евгений отвечает тем же тоном, явно ставя её на место.

Что между ними происходит? Скрытая война? Прошлое, о котором я ничего не знаю.

Оглядываюсь на сестру. Она ловит мой взгляд, выглядит слишком озадаченной и в то же время злой фурией.

– Яна, подожди меня в кабинете шеф-повара. Я приду через пару минут, – Вика чеканит приказным тоном.

– Я, пожалуй, домой, – тихо ворчу, отвечая скорее себе, чем ей.

– Хорошо. Уедешь, но только, когда я вернусь. Я вызову тебе такси.

Евгений

Узнал её иную. Сначала подумал, что ошибся, но стоило ей назвать моё имя, и тут же всё встало на свои места. На встречу с Викторией я не надеялся с тех самых пор, как она растворилась в огромном мегаполисе. Бесследно исчезла. Думал, Вика – девушка из далёкого прошлого, которое осталось позади. Девушка из кошмарного сна, не более. Но то, что казалось уже невозможным, вдруг стало реальностью для меня.

– Зачем она тебе? – охваченная злостью, захлопывает за сестрой дверь.

Наверное нет ни одной девушки, которую бы не испортили большие деньги, закреплённые властью. Вика не исключение. Ничего из той робкой и застенчивой девочки, которую я знал, в ней не осталось. Такая же холодная и расчетливая стерва, как и моя жена, и многие другие здесь собравшиеся женщины, знатно играющие на публику любезных дам.

– Яна привлекательная женщина, – говорю ей чистую правду, присаживаясь на край столешницы и скрещивая руки на груди. – Нужно быть слепым и бесчувственным, чтобы не заметить этого и не отреагировать. Верно?

Вика демонстративно отмечает взглядом мой вздыбленный пах. Я не пытаюсь скрывать возбуждение. У каждого из нас своя жизнь, где никто ни перед кем не обязан отчитываться.

– Яна чистая девочка, неискушённая такими как ты, у неё есть жених. Скромный, перспективный парень. У них свадьба на носу. Не смей её трогать и ломать ей жизнь! Ты не тот, кто ей нужен.

– С чего ты взяла, что знаешь как другим лучше? Яна вправе сама решать за себя, – отталкиваюсь от стола. Хочу подойти к ней ближе и посмотреть в её прищуренные глаза, понять, насколько сильно она меня ненавидит. Да и за что? Любви, как таковой у нас не было. Был секс по обоюдному согласию. Девственности её я не лишал, чтобы так остро воспринимать ситуацию в целом.

– С того! – Вика парирует, повышая тон, обходит меня, направляясь к своей рабочей зоне. – С твоим статусом соблазнить и трахнуть доверчивую девушку для тебя не доставит большого труда! Верно?! Наговоришь сладких речей, завалишь безумно дорогими подарками, наобещаешь небо в алмазах и смоешься! Хочешь знать, что будет с ней потом? – заходит за стол, отгораживаясь от меня, и опирается ладонями о столешницу. В её взгляде читается безмерное желание открутить мне член, но вряд ли из-за трогательной и бескорыстной заботы о младшей сестре. Так выглядит женская ревность. Уязвлённое самолюбие, в конце концов.

– Я знаю всё, что ты мне скажешь, Виктория, – отвечаю таким же ледяным тоном, поднимая свой пиджак с дивана. – Не стоит утруждаться. Думаю, это не твоё дело, – бросаю ей через плечо, одеваясь.

Достаточно с меня неоправданных женских истерик.

– Как же я в тебе ошиблась, Женя. Ты такой же похотливый ублюдок, как и большенство мужчин при деньгах и славе, – ядовитое шипение Виктории неприятно царапает спину. Замираю на мгновение, пересиливая бегущее по венам раздражение. Прислушиваюсь к скрипу собственных зубов. Твою ж мать! Да что ж у них у всех с утра сегодня шабаш какой-то особенный? Женщины как будто сговорились жалить одна за другой. Медленно поворачиваюсь, впиваясь колючим взглядом в её зелёные глаза.

– Несчастлива в браке, Вика? – кривлю губы в ехидной улыбке. – Так может говорить только неудовлетворённая мужчиной женщина.

– Моя личная жизнь не должна тебя волновать. Как, впрочем, никогда не волновала.

– Ошибаешься, – подхожу к ней, вторгаясь в зону её личного комфорта. Ставлю ладони рядом с её и наклоняюсь так близко, что начинаю улавливать знакомый запах кожи. Впервые за долгое время вспоминаю, какой он сладкий. Всё, что осталось от прежней Виктории. Только сейчас обращаю внимание на серьги, которые выбирал для неё четыре года назад.

Какого хрена? Разве ненавидя, не выбрасывают вещи, связанные с неприятными воспоминаниями?

– Сколько лет вы женаты? – сбавляю тон, глядя, как приоткрываются её губы навстречу моим. Пытаюсь найти сходства с Яной. Сёстры совершенно разные, как день и ночь. К Вике нисколько не тянет. Возможно и к лучшему, что наши пути разошлись, ведь в ней я искал забвение. Лерка всегда оставалась для меня лучшей.

– Четыре, – шепчет немного растерянно, сосредоточенно изучая моё лицо. – Какое это теперь имеет значение?

– Хочу понять, когда ты успела выбрать его между тем, как я утром ушёл от тебя счастливой и вернулся за тобой спустя непродолжительное время.

Между нами виснет напряжённая пауза. Вижу по её глазам, как мечутся мысли в её голове. Вика закусывает нижнюю губу, сожалея о чём-то важном, о чем пытается промолчать. Делает рваный вдох, возвращая на лицо прежнюю холодную маску.

– Странно, что именно сейчас тебя это волнует, Женя. Только не нужно врать, что ты меня искал.

– Постой! – пресекаю попытку отстраниться, ловя её за тонкое запястье и притягивая обратно к себе. – Почему Исаев? Четыре года назад ты исчезла без объяснений. Не оставила ни одной записки. Я опросил соседей, и мне никто не дал наводящего ответа. Ты должна была хотя бы намекнуть.

– В моей жизни ты был проездом, Женя. Я тебе ничего не должна! Разве пары дней недостаточно для мужчины, чтобы определиться, чего он хочет от женщины? Я позволила себе лишнее. Как дура ждала, что ты объявишься, но этого не случилось. В один день я поняла, что пора двигаться дальше.

– Эти четыре года ты обо мне вспоминала?

– Я тебя ненавидела, Женя! – вырывает запястье из моей хватки и отступает назад, увеличивая между нами дистанцию. – Больше не подходи к Яне. Ей ни к чему женатый мужик. Не смей её трогать, лжец! – бьет словами наотмашь. – Она заслуживает счастья, которое ты не сможешь ей дать. У тебя оно одноразовое!

– В то утро… Когда мы расстались на время, я схлопотал пулю в спину, прикрывая своим телом девушку друга. Поэтому не вернулся к тебе вечером. Неделю провёл в коме. Реабилитационный период не позволил мне вовремя объяснить причину своего отсутствия. Яну пальцем не трону, можешь быть спокойна. Желаю счастья в личной жизни, Вика…

Не вижу смысла ломать между нами уже давно возросшую стену отчуждения, поэтому разворачиваюсь, иду на выход, краем уха улавливая настойчивый звонок на чужой мобильный. Мне больше нечего сказать, да и не хочется. Жизнь давно расставила точки над «i».

– Женя… постой… – неуверенный оклик Виктории доносится вслед. – Слушаю! Что с Тимом? Как заболел? Я сейчас прилечу. Вызови скорую, Наталья! – последнее, что я слышу из её уст, прикрывая за собой дверь кабинета.

Глава 11

Кровавая рокировка

Яна

Сердце не знает слов,

которые ему шепчет разум…

Влетаю в кухню, едва не сбивая с ног нашего шеф-повара.

– Игорь Владиславович, дайте мне чего-нибудь покрепче!

– Ты же не пьёшь, Лисичка, – мужчина по-отцовски хмурится, сверля меня осуждающим взглядом.

С первого рабочего дня в ресторане он относится ко мне как к родной дочери. За своей скучает, вот и нашёл во мне отраду. После развода родителей Славка уехала с матерью за границу и больше не возвращалась к нему. Вот уже года три, как прошло.

– Ну хватит, дядя Игорь, – ищу поддержки, не скрывая страдальческого лица. – Раньше не пила, а сейчас организм требует. Нужно мне. Позарез, – неуверенно добавляю, глядя на гиганта исподлобья. Он выше меня на две головы. Шкаф.

– Так уж и позарез? – ворчит, доставая с полки хороший коньяк, который использует для приготовления некоторых десертов. – Держи. У тебя же аллергия на крепкие напитки. С Викой повздорила? А ну, давай, рассказывай! Что там у вас стряслось?

Не дожидаясь, пока он подаст мне стакан, откручиваю крышечку и делаю из горла несколько хороших глотков, едва не задыхаясь от огненного всполоха в лёгких. Жжёт зараза. Кашля не удаётся избежать, как и побороть нервную дрожь в теле.

– Тебя тот мажор обидел?

– Нет. Да. Нет! – путаюсь, захлёбываясь паникой непонятного происхождения. Сглатываю образовавшийся в горле ком, делаю резкий вдох и медленно выдыхаю тревогу, чувствуя, как тепло и вялость растекаются по телу, плавя каждую клеточку. Становится чуть-чуть спокойнее.

Возвращаюсь мыслями в кабинет. Слишком много загадок. Хочется узнать о чем они говорят, но не подслушивать же на самом деле. Оказывается, я так мало знаю Вику. Она почти не делилась со мной своими секретами. Что у них общего? Почему она так отреагировала на этого мужчину?

– Идём-ка со мной, – шеф-повар подталкивает меня в сторону своего кабинета, отбирая бутылку из рук, – расскажешь всё, что тебя так взволновало.

– Я сейчас вернусь, – будто очнувшись, бросаю на дядю Игоря решительный взгляд. – Мне нужно с Викой поговорить. Срочно!

– Яна!

– Всё хорошо, не волнуйтесь за меня, – заверяю мужчину, мигом покидая его территорию.

Вику нахожу в кабинете одну. Как раз в тот момент, когда она сползает спиной по стенке, присаживаясь на пол. Бледная, с влажными глазами, с искусанными губами. Не слыша и не видя меня, смотрит в одну точку.

– Вика… – едва выдавливаю из горла звук. Что он ей сказал? Какого черта она делает? – Хорошая моя, вставай, – пытаюсь поднять за плечи, но тщетно. – Прости меня, я… это всё случайно вышло. Между нами ничего не было. Он тебе нагрубил? О чём вы говорили? Кто он, черт возьми? Откуда ты его знаешь?

– Тимка… – всхлипывает, прикусывая кулак, чтобы не вопить в голос. Не смотрит на меня. Находится в каком-то непробиваемом вакууме. Резкими движениями срывает серьги с ушей и швыряет их в противоположную стену. Горькое рыдание вырывается из её груди, словно взрыв, оглушает меня.

– О, Боже, Вика! – падаю на колени рядышком, обнимаю её, прижимая голову сестры к груди. Пытаюсь успокоить, поглаживая затылок. – Что Тим? Что ты хочешь сказать? Что с Тимкой? Я поеду к нему сейчас. Не плачь.

– Тим заболел, – отвечает мне, глотая слёзы, – у н-него п-поднялась т-температура. Мне нужно домой, к сыну.

– Я сейчас. Подожди меня. Предупрежу Андрея и отвезу тебя домой. Ключи только возьму. Посиди секунду.

На автопилоте поднимаюсь на ноги и лечу в зал, где незнакомая мне толпа веселится, просаживая деньги на ужин. В эту минуту мне плевать, как я выгляжу, и что обо мне подумают снобы. Мне хочется поскорее отсюда уехать, смыть с себя запах Евгения и забраться к Тиму в кроватку. Только вдыхая одуряющий детский аромат за ушком, я смогу хотя бы ненадолго отключиться и уснуть.

– Яна? – отвлёкшись от беседы, Исаев бросает на меня тревожный взгляд.

– Андрей, Вика не в себе. Кажется, Тим заболел. Мы хотим уехать домой. Она чуточку позже вернётся. Платье испачкала. Ей нужно переодеться.

– Посиди с моими гостями. Я сейчас вернусь. Это очень важно.

– Но…

– Яна! – твёрдый голос Андрея заставляет вздрогнуть и подчиниться. Криво улыбнувшись, присаживаюсь на место Вики, ощущая на щеках пылающие язычки пламени. На эмоциях хватаю бокал с шампанским и делаю глоток, чтобы увлажнить горло. Дорога до дома Исаевых займёт от силы десять-пятнадцать минут. Если Андрей надумает сам отвезти, мне придётся потерпеть и пережить этот неприятный вечер в компании его адвоката, директора экономического отдела и ещё пары компаньонов, пускающих слюну изо рта на мою незаурядную внешность. Боже, дай мне сил… – Господа, прошу любить и жаловать нашу Яночку. Талантливейший молодой фотограф и Арт-дизайнер, родная сестра моей жены. Я улажу кое-какие вопросы с Викторией и сразу же вернусь. Прошу прощения…

Андрей галантно покидает наш столик, улыбаясь напоследок дружелюбной улыбкой. Я снова отпиваю немного шампанского, чувствуя, как тело покрывается очередной волной жара. Под звучание джазовой музыки пытаюсь расслабиться, но как бы я себя не уговаривала не думать о Евгении, мысли всё равно возвращаются к нему, воспроизводят в памяти некоторые ошеломительные моменты.

«Чертов псих!» – сжимаю пальцами только что поднятую вилку. Не могу заставить себя поесть. Кусок в горло не лезет. Вспоминаю состояние Вики, и меня снова пробивает ледяным ознобом. Контраст температур в теле сводит с ума. Чувствую на себе чей-то жгучий взгляд, настолько сильный, что вынуждает мои глаза самим найти источник притяжения: завораживающий, хищный, пристально сверлящий мою душу…

Евгений

Разговор с Викой оставил неприятный осадок на душе. Такой, что и виски не залить. Не думал, что увижу её снова, да ещё и при таких неожиданных обстоятельствах. По сути Вика сама развела наши пути. Что ею руководило на тот момент, кроме обиды, я так и не понял, да и сейчас уже плевать. Судя по ситуации в целом, между нами не могло быть ничего общего. Роковые случайности разделили наши жизни на до и после…

– Стелла подходила к нам. Тебя искала. Сказала, что вы немного повздорили.

Отодвигаю стул и сажусь за стол, бросая на Вала удивлённый взгляд.

– Она ошиблась насчёт «немного», – холодно отрезаю, хватаясь за бутылку с прохладной водой. – Я хочу развода.

Наполнив стакан прозрачной жидкостью, отмечаю время на наручных часах. Вечер в самом разгаре. Со сцены доносится всё тот же приятный голос жены, только сейчас он больше нервирует, нежели приносит удовольствие моему слуху. Хочется поскорее свалить отсюда в приличный отель, чтобы расслабиться с помощью виски в тихом гостиничном номере, а затем и отоспаться как следует. Очередного выноса мозга от супруги мои нервы не выдержат. Сорвусь к чертовой матери.

– Не горячись, Жека. Ошибки легко совершать, но трудно исправлять.

– Вал, я допустил ошибку, когда впустил Стеллу в свою жизнь. Пришло время расставить всё по своим местам, старик. Тема закрыта.

Залпом выпиваю воду, расслабляясь на стуле. Оцениваю обстановку вокруг: ресторан Виктории достоин восхищения. Изысканно. Уютно. Блюда – высший класс. Натыкаюсь взглядом на Яну. Взволнованная девчонка врывается в зал и торопливой походкой следует к столу, за которым сидят несколько олигархов, облачённых в «Армани», и две юные особы в откровенных воздушных нарядах из шифона.

Подходит к одному из них, наклоняется и что-то шепчет, выставляя на показ соблазнительную упругую грудь. Она даже не задумывается над тем, что не только я, но и большенство рядом сидящих любопытных мужчин пялятся на призывно торчащие соски в глубоком вырезе платья. Ей сейчас явно не до смущения. Слишком встревоженный вид.

Черт бы её побрал!

Вспышка неконтролируемой ярости ослепляет меня, проносится по телу жгучими разрядами тока. Сжимаю пальцы в кулаки, сверля взглядом маленькую занозу. Я же, блять, слово дал, что не трону её, поэтому сейчас борюсь с противоречивыми чувствами сгрести Яну в охапку и увезти отсюда подальше, чтобы ни один ублюдок не облизывался на её стройное тело. Сдерживает тот факт, что девчонка, похоже, не собирается присоединяться к другим, но спустя несколько секунд неожиданно прижимает задницу к стулу. С горечью осознаю, что мой персональный ад только начинает набирать обороты, наступая мне на горло.

Ну же, посмотри на меня! Хочу увидеть твои глаза, Яна. Давай же, детка, подними их!

Она будто чувствует на себе мой взгляд, поворачивает в мою сторону свою белокурую головку, невинно хлопая ресницами. Смотрю на неё в упор, пригвождая к спинке стула. Не выдерживает. Прячет глаза в который раз. Вздрагивает от прикосновения рядом сидящего воротилы. Сукин сын решает проявить внимание, опуская свою ладонь на хрупкую женскую кисть.

– Может покуришь? – голос Вала выдёргивает меня из омута захлестнувших эмоций. Причём не самых позитивных. Таких, что хочется громить все вокруг. Сам не знаю, с чего вдруг такая реакция.

– Что? – разжимаю задеревенелые пальцы, выходя из оцепенения. – А? Н-нет. Не сейчас, Вал.

– Жека, кто она? – кум внимательно оценивает ситуацию. В этом деле он спец. – Малышка совершенно не вписывается в их компанию.

«Как твоя Лера…» – хочу ответить, но сдерживаю порыв, сжимая плотно челюсти.

– Младшая сестра старой знакомой – жены Исаева, – тутже даю пояснения. – Девчонки, которую я искал четыре года назад. Помнишь?

– Вика? Исаева? Та самая, что ли?

– Да вот нашлась, и все мои планы полетели в тартарары.

Замечаю позади Яны возню. Рабочий персонал резко начинает суетится. Грохот падения подноса с посудой взрывает расслабленную в зале атмосферу, вынуждая посетителей вздрогнуть и устремить внимание в сторону шума.

Несколько охранников с рациями в руках входят в помещение, отыскивают девчонку глазами. На инстинктах поднимаюсь из-за стола, сам не знаю зачем, но вся эта ситуация заставляет напрячься и ощутить в животе растущую тревогу. Сердце заходится в рваном ритме, как на старте.

– Женя? Ты куда? – голос Леры доносится сквозь туман, потому что в следующий момент я наблюдаю, как после короткой беседы побледневшая Яна поднимается со стула, неуклюже опрокидывая бокалы на пол. Находясь в шоковом состоянии, заваливается в руки амбала, лишаясь чувств.

– Твою ж мать! – слышу свой собственный рык. Во рту пересыхает от волнения. Срываюсь к ней, едва удерживая контроль…

Яна

– Яна Александровна! Очнитесь, Яна Александровна! Слышите меня? Яна!

Кровь больно бьёт в виски тяжёлым потоком. В голове – ничего, кроме тумана и гула едва различимых голосов…

– Черт! Нашатырь дайте! Аптечку принесите, вашу мать!

– В больницу её! В Склифосовского! Викторию Александровну туда на скорой отвезли.

– А босс? Данила Викторович, что с Андреем Георгиевичем?

– Скончался в машине вместе с водителем.

– Сука! – проносится эхом в ушах, заглушая другие звуки.

Морщусь от вспышки боли, едва выдыхая стон. Голова не моя. Словно находится в огромном барабане, по которому нещадно лупят деревянной колотушкой. Кружится. Чувствую жар чьих-то рук на своём теле и пряный запах кардамона. Немного резкий… Тошнотворный…

– Влад! В машину её, быстрей!

– Пропустите, мужики! Что с ней?! Яна!

Отзвучие знакомого голоса растворяется в пространстве. Веки, налитые свинцом, не двигаются. Не могу их открыть, удостовериться, что рядом кто-то из своих…

– Вы кто ей будете?

– Старый друг семьи! Яна! – врывается в голову очередным выстрелом. – Что с ней?

– Семья разбилась в автокатастрофе. Сестра с мужем не жильцы…

– Виктория? Хозяйка вечера?

«Не жильцы… Не жильцы… Не жильцы…» – пульсирует в висках набатом.

Плотно закрываю веки, чувствуя на щеках обжигающие дорожки слез. В глазах пляшут тёмные блики, раздражающие узоры, какие-то яркие пересечения…

– А-ха… Черт! Это же… Да нет! Она же только что здесь… Блять! Куда вы её везёте?

– В Склиф.

– Я за вами! – доносится сквозь вату…

Вика… Милая, это же неправда… Ведь неправда!

Сердце делает рваный толчок. Ещё один и ещё. Больно! Словно натыкается на острую иглу.

Хочу открыть рот, издать пронзительный вопль, хотя бы один звук… Выдавить одно слово из налитой тяжестью груди… Всё, на что меня хватает: обессилено висеть на чужих руках и погружаться в бездну… Холодную… Одинокую… Душераздирающую… Страх пронзает кожу ледяным ознобом.

Вика… Викуличка… Родная моя… Это шутка… Ты же дома… С Тимом, верно? Это ложь… А как же Тим..?Викуся… А как же я? А что мне делать?.. Что? Что прикажешь делать мне?!

Нашатырь…..

– Топи педаль газа и гони! Тоннель перекрыт. В объезд…

Глава 12

Больнее чем боль

Яна

– Мама, где сажать клематис?

– Возле колодца, Викуль. Дядя Боря арку обещал смастерить.

– А Янка где? Мне нужна её помощь, – со стороны сада доносится раздосадованный голос сестры.

– С мальчишками к пруду ускакала рыбу ловить, стрекоза малая, – произносит с улыбкой мама. – Сказала на час.

– Ты её разбаловала. Я не могу всю работу по дому тянуть одна. У меня экзамены на носу. Ох… Лиса малая…

Зажимаю в кулаке находку и лечу к ним. Думаю, сестре понравится подарок. Дядя Боря просверлит дырочку и можно сделать кулон. Осталось только почистить серебро…

– Вика! Мам! Смотрите, что я нашла!

– Янусь, у тебя совесть есть? – с облегчением выдыхает она, отставляя в сторону тяпку. – Забор не крашен, а ты рыбачишь.

– Ага. Держи, Викуль. Монетка на счастье. Старинная. Серебряная. Из неё кулон красивый получится.

Сестра берёт её в руку, подносит вверх и с интересом рассматривает с разных сторон, прокручивая в солнечных бликах.

– Ян… Очень красивая. Но нельзя монетки подбирать. К слезам это, родная…

– Вика, ты чего? Веришь в разную чушь? Она редкая. Не хочешь, я себе оставлю.

– К слезам это… Яна… К слезам… – звучит грустными нотками и растворяется в голове отдалённым эхо вместе с образом Виктории.

– Вика? – вздрагиваю, будто от разряда тока. Распахиваю веки. Вокруг белая мгла и специфичный запах лекарств щекочет ноздри. Не понимаю, где я. Пару раз закрываю плотно веки, моргаю, осматриваясь по сторонам. Замечаю застывший силуэт у окна. – Где моя сестра?

– В реанимации. Врачи борются за её жизнь, – звучит сдавленно, но слишком знакомо.

Сосредоточиваю взгляд на высоком мужчине. Евгений..?

– Что Вы здесь делаете? – резко сажусь на больничной кровати, в недоумении пялясь на причину моих бед. Он сегодня решил окончательно меня добить, преследуя?

– Вопросы сейчас лишние, Яна, – подходит ко мне и садится на край матраца, поправляя белый халат, наброшенный на широкие плечи. – Я здесь, чтобы помочь.

Его взгляд полон соболезнования, но мне оно ни к чему, ведь если бы не он, ничего этого бы не произошло.

– Всё из-за Вас! – не сдерживаю эмоции и с горечью выплескиваю крик. Срываю с себя простынь, швыряя в сторону. – У неё началась истерика из-за Вас! Убирайтесь прочь! Уходите! Это Ваша вина!

Хочу соскочить с кровати, но он реагирует быстрее. Сильные руки хватают за предплечья и рвут на себя моё тело, впечатывают в грудь, заключают в объятия.

– Тише, Яна, тише. Ты нужна ребёнку. Возьми себя в руки, – хрипло шепчет у виска, обжигая кожу головы дыханием. Пытаюсь вырваться, но не хватает сил. От безысходности начинаю скулить, как побитая собака.

– Тим… У него температура… Мне нужно к Тиму, домой, – рыдаю в его пиджак, тихонько подвывая и всхлипывая.

– С ним всё в порядке. Он с няней. Всё хорошо, Яна… – глубокий голос пробирается под кожу, глубже, до самого сердца, заставляет его сжиматься болезненными рывками.

Мужчина обнимает ладонью затылок, прижимая лицом к своей шее. Становится горячо и дурно. В висках пульсирует ненависть к нему, вынуждая протестовать.

– Откуда Вы знаете?! Отпустите меня! – очередная попытка отстраниться не приносит успеха.

– От охранника. Детский педиатр только что от них уехал. У мальчика ОРЗ. Тебе сейчас нужно беречь себя. Истерика усугубит ситуацию. Яна, позволь мне помочь.

– Мне нужно к Тиму… – настаиваю.

– Я отвезу к нему чуточку позже, – его пальцы проникают в гущу моих волос и начинают массировать голову, окончательно разрушая причёску, запутывая мои мысли ещё больше. – Дождёмся окончания операции. За Тимом есть кому присмотреть. Поспи немного.

– Не могу, – обречённо шепчу, прикрывая глаза. Слёзы снова обжигают лицо. – Я не верю, что они разбились. Это какой-то страшный сон.

– Тише, тише, Яна… Всё будет хорошо. Держись, девочка. Уверен, ты сильная. Справишься, – выдыхает в ухо, убаюкивая.

– О чем Вы с ней говорили, Женя? Я хочу знать правду…

– Иногда её лучше не знать, – отстранённо произносит Евгений, сжимая и разжимая волосы на затылке, отчего кровь приливает к корням и начинает немного жечь кожу головы, отвлекая меня от дум. – Мы с Викой старые знакомые. Когда-то пытались построить отношения, но так и не смогли. Видимо, не судьба.

– Вы встречались? – спрашиваю, не совсем понимая, хочу ли я знать ответ на этот вопрос.

– Яна, тебе сейчас нужно поспать, хотя бы немного. Поговорим об этом позже, если захочешь.

– Я волнуюсь за мальчика. Он не оставался надолго один с чужими людьми. Скоро утро?

Поднимаю на мужчину заплаканные глаза. Евгений убирает руку с головы и смотрит на циферблат.

– Почти рассвет, – голос его звучит хрипло и уставши.

– Почему врачи так долго молчат? Разве операция ещё не закончилась?

Резкий скрип двери заставляет встрепенуться и повернуть голову.

– Соколова? Яна? – ворвавшаяся в палату медсестра после короткой заминки начинает тараторить: – Пойдёмте со мной в реанимацию. Сестра очнулась, вас зовёт.

– Как она? – отталкиваю разжавшего объятия мужчину и быстро спрыгиваю с больничной койки, наступая больным местом на туфлю. Прошипев от резанувшей ступню боли, обуваюсь. – Она будет жить? – с надеждой задаю вопрос, ощущая озноб по всему телу. Сердце в груди пропускает удары, и я оборачиваюсь в поисках поддержки, не в силах справиться с волнением.

– Врачи не дают никаких гарантий. Организм слишком ослаблен. Вам нужно её увидеть.

– Я пойду с тобой, – твёрдо заявляет Евгений, подхватывая меня под локоть.

Стены медленно начинают кружится. Почувствовав крепкую хватку мужской руки, удерживаюсь на ногах.

– Вам туда нельзя. Подождёте девушку у входа в отделение реанимации. Пойдёмте.

Проходит целая вечность, прежде, чем мы пересекаем нескончаемый коридор. Мрачные стены, освещённые тусклым светом в некоторых местах, наводят ещё больше страха и холода. Пропитанные людскими стонами, тошнотворным запахом медикаментов, отдают дыханием смерти.

Я перестаю дышать, как только глаза упираются в главную дверь.

– Ждите здесь, – медсестра останавливает Евгения, пропуская меня вперёд.

Ещё один короткий коридор прохожу на ватных ногах.

– Нам сюда.

Реанимационная палата встречает нехорошим предчувствием и душераздирающим писком медицинского оборудования, которое озвучивает сердечный ритм Вики. Прислушиваясь к сигналам, начинаю волноваться ещё больше. Кажется, механизм разбалансировался и её сердечко уже не так хорошо работает…

Подхожу к кровати, не чувствуя пальцев рук. Они занемели, сжимаясь в кулачки. Её родной образ, недавно такой красивый, становится неузнаваемым, расплывается на глазах. Бледное лицо изуродованое шрамами и ссадинами, покрытое синяками, ранит до глубины души. Губа порезана стеклом…

– Вика… – едва себя слышу, склоняясь над ней. – Родная моя, как же так… Зачем..? – беру её руку в свои, целую пальчики, не в силах проглотить удушающий ком. Жду, когда они дрогнут, сожмут мои ладони. Но ничего этого не происходит. Лежит без признаков жизни, как кукла, только оборудование позволяет понять, что жива…

Интонация сигналов меняется, заполняя мою голову нестерпимой пульсирующей болью. Череп вот-вот разорвёт.

– Любимая моя, сестрёнка. Прости… – шепчу я, заходясь немым плачем. Нельзя громко рыдать. Не позволят врачи, выпроводят за дверь. Отнимут её у меня…

– Лучше бы я одна поехала домой. Ты не должна была… Не должна… Тимочка тебя ждёт. Ему мама нужна. Лисичка моя, ты обязана жить… Слышишь? Очнись, Вика. Очнись, родная…

– Т…и…м… – едва уловимо звучит её голос. Скорее шёпот.

Вздрагиваю, проникнувшись надеждой, перевожу на её лицо растерянный взгляд. Она не смотрит на меня, веки дрожат, не поднимаясь. Пальцы, как крылья бабочки, касаются моих.

– Вика, – прислоняюсь губами к её влажному виску. Кожа пылает жаром. Отстраняюсь, испуганно оглядывая её с головы до ног.

– Ж…е…н… я… – сглатывает тяжко, облизывая губы, и продолжает шептать по слогам: – Н-не… ви… ни…

– Молчи! – чуть громче, чем следовало бы, выкрикиваю я. Из-за ускорившихся сигналов чувствую ледяной холодок между лопаток. – Тебе силы надо беречь, потом скажешь, – бросаю встревоженный взгляд на анестезиолога, замечаю как тот хмурится, поглядывая на монитор.

– Т… им… сы… – на выдохе произносит и замолкает. Её грудь прекращает вздыматься.

– Набор для интубации, срочно! – доносится сквозь туман.

В глазах темнеет. Последнее, что я вижу: изредка взрывающуюся зубцами линию на экране и чёткие слаженные движения персонала.

– Остановка сердца! Уведите девушку из реанимации! Быстро!

Не в силах смириться с происходящим, будто срываюсь в тёмную пропасть. Меня оттаскивают назад чьи-то руки под бесконечный длинный гудок аппарата, разрезающий эту комнату надвое острым оглушительным писком.

– Зафиксируйте время смерти… – проникает в сознание, окончательно отключая его…