Текст книги "Литераторы на Камчатке. 2022. Дневники путешествий"

Завойко. Лагерные бухты

28 июля, четверг

Ездили на пляж, дождавшись самого жаркого дня (+24С).

Автобус 13 из центра ходит очень редко, но на остановке «Госпиталь» (где очень много еды на любой вкус и карман) можно пересесть с 1, 21, 22, 28 на автобус 13к, он почаще (раз в полчаса), до стелы Завойко едет минут пятнадцать, а там еще пять минут лесочком – и вот мы уже на черном вулканическом песочке в живописной бухте Завойко с небольшим Лагерным озером и заброшенной солеварней, где ржавеют машины за колючей проволокой. Это – доступный городской пляж.

Халактырский пляж далек и дорог, но всех туристов традиционно везут туда. Самостоятельно до него можно добраться только на такси или арендованном авто.

Я побывала там трижды: один раз в 2017 году и дважды в 2018-м, на кобыле (подробнее об этом в Приложении в конце книги) и с ночевкой. Черный песок, водоросли, рыба, ледяная вода и ветер в Завойко такие же. А добираться куда проще.

Можно при желании прогуляться до скалы «Чертов палец» и еще дальше, до «Трех братьев», но это для любителей пыльных грунтовок. Если на машине, то лучше брать внедорожник, колея разбитая, грязная, проходили – в смысле, застревали уже. И об этом тоже можно прочесть в Приложении.

Рыбаки ловили рыбу всевозможными снастями, Лена искупалась и загорала, а я бродила по берегу и таращилась на военный корабль в Малой Лагерной бухте, что начинается за полуразрушенным пирсом. Военный корабль красиво заглатывал технику для воскресного парада.

У стелы Завойко остановка по требованию, и требование должно поступать изнутри автобуса, а мы голосовали снаружи. Водитель нас впустил, но обругал и ворчал еще минут пять.

В автобусах здесь на перегородке схема не маршрутов, но опасных участков дороги, а также рисунок экологический детский о том, что не надо кормить евражку, он от людской еды дохнет. Евражку очень жалко.

28 июля. Океан

Не смогла понять, почему три бухты и сопка называются лагерными: был ли там какой-то ИТЛ или кто-то вставал в них лагерем и использовал озеро Банное для бани. Но мы – да, стояли в бухте Завойко лагерем и использовали ее для бани. Ветер из выхода из бухты в океан дикий, черный песок горячий, вода очень соленая, трава жесткая как на Куршской косе и везде рыбаки на надувных лодках в камуфляже. Купаться было весело.

До Халактырского, Маячной и смытого цунами поселка Большой Океанский не поедем. Прочитала сегодня, что Халактырка это бывший район Англичанка, а Мишенная – бывшая Меженная. Так что вторая версия лагеря английских моряков более вероятна.

Петропавловск-Камчатский, может быть, мой первый город, в котором настойчиво хочется прибраться. Как следует прибраться. Хороший город. Похож на детскую, в которой ребенок играл все утро, а теперь поел и спит дневной сон. Местами прослеживаются остатки логики его игры, и видно, как вот тут он просто сидел, а вот тут, охваченный новой идеей, играл в совсем уже другое.

До этого мне попадались города, где то и без меня все хорошо, то плохо, но мне не по силам, то плохо, и я не хочу в этом участвовать. А в ПК хочется взять и самой все по-своему переделать.

Надо заменить автобусный парк. Нанять нормальных озеленителей для городских парков. И улиц. Сухие ветки вывезти и прекратить косить жирную полынь на пыльных пустырях. Озеленять злаками и сорняками, ну, вы знаете, видели такое. Офигенным палаткам с кофе на пляже сделать панорамные стеклянные задние стены. Бешеную площадь под Лениным чем-нибудь занять, и нет, не церковью и не каруселью – ну хотя бы фонтаном, там пусто и выглядит как парковка в Шереметьево. Перекрыть крыши в центре ондулином одного цвета. Прекратить тратить деньги на штукатурку и начать реставрировать вот такими плиточками, как на Океанской. Прекратить делать вид, что нержавеющих материалов все еще не изобретено, а вся Швеция, Финляндия и Дания выглядят так же – они не выглядят, а у них тоже дует мокрой солью. Сделать какой-нибудь грант для деревяшек в центре и спасти их, еще есть несколько лет в запасе. Нахреначить пешеходные и велосипедные маршруты на сопки, разметить на них кардионагрузку и метраж, и нет, одного маршрута снизу до вершины не достаточно, никто не захочет спускаться так же, как поднялся, это тупо. Прекратить класть мрамор в стальные уголки (это вообще какая-то дикая идея).

Знаете, что хорошо? Вся корпоративная и частная инициатива. Не появилось чувства, что тебе продают подделку, потому что ты турист – почти нигде. И посыпать снег пеплом вместо реагентов и песка. И несколько асфальтированных дорог тоже. И общий лозунг «Сохраним Камчатку ДИКОЙ», хотя он плохо вяжется с арестом всего Кроноцкого заповедника. И, конечно, то, что теперь возможны вертикальные доминанты. А то, как хаотично они расшвыряны по городу, – плохо.

Странное чувство. Нет, не как дома. Такое чувство бывает, когда что-то _берешь_.

Никольская сопка. Батарея Максутова.

Руфь и Ноеминь

После купания полчаса отдохнув, отправились все-таки в церковь Полного евангелия, что за краевой библиотекой, на такси.

Оказалось, что нынче проповедь для женщин, читала ее женщина и о женщинах. Лена уснула почти сразу, а я хоть и клевала носом, но с удовольствием освежила в памяти трогательную ветхозаветную историю о Руфи и ее любимой свекрови Ноемини.

Стало в земле вифлеемской голодно, и некто Елимелех с женой по имени Ноеминь, что значит «приятная», отправился с двумя сыновьями в земли моавитские искать пропитания, но вскоре умер. Сыновья его женились на моавитянках Руфи и Орфе, и через десять лет умерли тоже, не оставив потомства.

Стала Ноеминь невесток гнать от себя, мол, идите, девочки, найдите себе новых мужей и будьте счастливы. Орфа ушла, а Руфь ни в какую. Не брошу, говорит, вас, мама, ни за что, куда вы, туда и я, и не просите, не могу без вас жить больше никак, хоть убейте. И вернулись они вдвоем в земли вифлеемские в начале жатвы ячменя, то бишь на Пасху.

Есть им было все равно как-то особо нечего, и стала Руфь потихонечку подбирать колосья после жатвы с поля соседнего. А было то поле родственника покойного Елимелеха, знатного человека по имени Вооз. Приглянулась ему молодая женщина, и он велел жнецам своим ее не прогонять.

Так и собирала она ячмень да пшеницу, пока не окончилась жатва, и носила Ноемини свою добычу. Свекровь же узнала, кто их благодетель, и послала Руфь ночью на гумно, и велела тихонечко лечь у спящего Вооза в ногах, а когда он проснется, делать все, что он ей скажет. Вот тут я не поняла вообще, что это была за манипуляция. Но Руфь так любила Ноеминь, так любила, что пошла и на это.

Через некоторое время Вооз, как честный человек, женился на Руфи, и родился у них сын Овид, а Ноеминь была ему нянькою. Овид родил Иессея, а Иессей родил Давида.

А что же Орфа? Как-то устроилась, наверное, но не стала прабабушкой царя Давида…

29 июля

Сегодня город показывал нам круглое облако, остренькую вершину Вилючинского вулкана, дом губернатора со службами, отреставрированный нормально, блеск дождевых капель в закатных лучах, моредоги из ресторана «Два моря, Океан» с крабом и с олениной – и пешехода с винтовкой. Отличная идея открыть ресторан и торговать некоторыми блюдами из него прямо на пляже.

Мы вышли в дождь и прятались от дождя под резной крышей крылечка филиала Тихоокеанского НИИ в ПК. Стояли на крыльце и делали зарядку цигун. Просто счастье, а не место.

«Сегодня город показывал нам круглое облако, остренькую вершину Вилючинского вулкана, дом губернатора со службами…»

Старый город. Растения

29 июля, пятница

Обошли четыре улицы старого города, где еще не были.

На пляже ели моребургеры с крабом и олениной без папоротника – папоротник закончился. По виду моребургеры как датские хот-доги из стардогса, выдают их в фирменных картонных коробочках. Стоят они в два раза дороже, соответственно, но Славяна рекомендовала попробовать.

На обратном пути зашли в сувенирную лавку на «Нулевом километре», где выслушали много чего интересного, видали там бакулюм – член моржовый костяной и костяные же солнечные очки с узенькими прорезями для глаз.

Для растений я создала отдельный фотоальбом вКонтакте.

В книжном магазине никакого современного атласа растений не нашлось, так что пока не все удается идентифицировать.

Приложение ПлантНет тоже не вносит ясности. Белого василька, который тут растет, например, в его коллекции нет.

В общем, планирую со временем собрать книжку «Растения Камчатки для всех» и такие же о растениях Сибири, Алтая, Хакасии, Забайкалья и прочих мест, где я побывала и наснимала гору материала. С такими примерно статеечками, как на следующей странице. Потому что то, что лежит в магазинах, к сожалению, не удовлетворяет моего внутреннего натуралиста.

В библиотеках можно найти академические определители, но в них либо нет картинок, либо картинки нехороши. Съедобные и лекарственные свойства местных растений подробно описаны у Стеллера, но без картинок вовсе, и многие названия не соответствуют современным. Комментарии современных ботаников вносят ясность, и соответствующие фотографии можно при желании найти на сайте плантариум.ру.

В полевом атласе В. Якубова хорошие фотографии и описания, но недостаточно информации о съедобных и лекарственных свойствах растений.

Крестовник коноплеволистный (Senecio cannabifolius Less.)

Крестовник коноплеволистный вырастает до двух метров, цветет все лето. Темно-желтые корзинки собраны в густой щиток.

Семейство Астровые. Местное название – баранник.

Вместе с иван-чаем, таволгой и борщевиком образует так называемое камчатское крупнотравье.

По японским источникам, побеги и корневище употреблялись в питании айнов как сезонное весеннее овощное растение.

Стеллер называет его учишаул или учухзу и пишет, что ительмены листья его «сушат и варят с рыбою, воображая, что такой суп вкусом напоминает тюлений жир, считающийся у них большим лакомством».

Крашенинникову туземцы сообщили, что «листье сей травы сушеное и вареное с рыбою придает похлебке такой вкус, будто б в ней мясо каменного барана варено было».

В восточной медицине используется как кровоостанавливающее и обезболивающее.

Собирают траву во время цветения, сушат в тени.

30 июля. Краеведческий музей

Перед сном Таня читает мне книгу Георга Стеллера о Камчатке. Поэтому теперь я знаю, что из растертой рыбьей костью осоки корякские и ительменские женщины делали «вату», клали ее детям типа памперсов, себе между ног для тепла и в порядке прокладок. Кстати сказать, корякам до сих пор разрешено сжигать своих мертвых, если им так хочется, и они сжигают.

Ительменский праздник осеннего благодарения называется Алхалалалай. У коряков язык попроще и праздник называется Алхалай – но зато они танцуют дольше, сутками.

На Камчатке живут кочевые коряки, оседлые коряки, ительмены, эвены, перешедшие сюда целыми стойбищами, казаки, переехавшие целыми фамилиями, и кто-то еще, и полумифические айны. Все эти народы путаются в моей голове, и в рассказах экскурсоводов, и в рассказах продавцов сувенирных магазинов, и в головах и книжках Крашенинникова и Стеллера. Путаются и превращаются в блеск бисера, глухой бой бубна и звон колокольчиков.

В городе по переписи три человека записали себя айнами. Наверняка, дагестанцем или азербайджанцем никто себя не записал.

Коряки оленеводы. Ительмены рыбаки. Ительмены скармливали своих мертвых своим собакам, так хоронили. И знали эвтаназию – когда совсем уж устал, то можно попросить родственников: скормите мое мясо собакам. Ительмены, похоже, самые эмоциональные и одновременно самые нежные из местных малых народов.

Когда у коряков рождается ребенок, то считается, что это кто-то из мертвой родни решил вернуться, и тогда говорят: ну, вот и ты, – и родственники должны угадать, кто же это вернулся к живым, чтобы дать ребенку имя. Я пока не смогла выяснить, это перерождение с вечным полом или с вариативным.

Если ребенок здоровенький, у жилища ставится статуэтка пеликена со стрелами вверх, дескать, все ок. А если стрелы вниз, то это значит, мол, все сложно, на работу не выйдем, у вас, чуваки, инвалид в племени, озаботьтесь. Статуэтки эти совсем допотопные, а само название «пеликен» – это одна американская художница наладила производство чукотских хотейчиков после путешествия в Японию и зарегистрировала их с именем Билли Кен. Они быстро вернулись к камчадалам с модным именем и стали производиться бешеными темпами и в немного других очертаниях.

Ительмены знают бога (или полубога, или богочеловека, но при этом и человеко-ворона, и бого-ворона) Кутха. Как положено богу, он носит множество имен: Кутк, Кутх, Кутка, Кутха, Куутх и т. д.

Есть женские статуэтки (они же обереги, они же и просто обозначение женщины) – Айя. Впрочем, женским символом бывает и жена Кутха Мити (иногда она Хахи). И дополнительные детские статуэтки-божества – Айнюню, и для старичков – дед Ын-Пынь.

В документах музея Лаперуз пишется как де ла Перуз. О Стеллере есть единственное упоминание – перечислен в скобочках в числе участников экспедиции. Стеллер хороший, трогательный. Информации о нем мало. Почти как о его корове. Корова тоже трогательная, мирная, большая, семитонная, грустная, травоядная, паслась на отлогих морских берегах и люди ее сожрали. Всю-всю беззащитную коровку. В музее она в 3D и ее можно погладить пальцем по экрану. Милая.

На мореходной карте неведомого года есть Море Акиян и Море Байкал, шведы, шаманы и немирные самоеды. И название «шаманы» лучше всего подходит ко всем этим малым народам.

Памятник себе нашла в музее: ительменка сидит на полу, вытянув ноги ровно вперед, как даже кукла сидеть не сможет, держит в руках какую-то работу и смотрит в пустоту.

Из музея добежали до ресторана «Киото» и ели там суп удон (место хорошее, тепло, чисто, вай-фай, цены московские), а оттуда на такси отправились пить кофе и переводить сербских поэтов в «Бейкер-стрит», так и день прошел.

«Памятник себе нашла в музее…»

Георг Вильгельм Стеллер

Во-первых, не Стеллер, а Штёллер (в немецком -st– читается как -шт-). Родился Баварии в семье кантора и органиста, учился теологии, медицине и ботанике в разных университетах Пруссии, а когда не получил кафедры, в 1733 году отправился на поиски подобающего места в Россию и через год оказался личным медиком у Феофана Прокоповича, на минуточку – архиепископа Новгородского, первенствующего члена Синода Православной Российской церкви, сподвижника императора Петра I.

Феофан очень ценил Георга Вильгельма и посвящал ему стихи, в которых он описывал, как умирает, пока зануда Стеллер ищет ему необходимые ингредиенты для лекарства.

В 1736 году Георг Вильгельм женился на вдове медика русского императора по фамилии Мессершмидт. Мы не поняли, зачем он это сделал, потому что уже через год он отправился из Петербурга через Новгород в Москву и дальше, через Казань в Енисейск, и дальше, через Иркутск в Охотск – к Берингу, в первую Камчатскую экспедицию. Больше он своей жены не видал никогда.

Везде, где он проезжал, он собирал ботанические материалы.

– Он не был обременен гардеробом. Поскольку надо было все имущество везти с собой через Сибирь, у него его было так мало, как только возможно. Для пива, меда и водки у него был всего один стакан. Вина он не употреблял совсем. У него была только одна миска, из которой он ел и в которой он готовил все свои кушанья. Для них ему не требовался повар. Он все варил сам и все как можно проще, так что суп, овощи и мясо помещал в один горшок и варил все вместе. Он легко переносил чад от стряпни в комнате, где он работал. Ему не нужны были парик и пудра. Любые туфли и любые сапоги ему годились; при всем этом он никогда не досадовал на плохие жизненные условия; он всегда был в хорошем настроении, и, чем необычнее шли его дела, тем радостнее он был22
  J. G. Gmelin. Reise durch Sibirien von dem Jahr 1733 bis 1743. – Т. III.


[Закрыть], – писал о нем его непосредственный начальник, академик Иоганн Георг Гмелин, и все это, конечно, сделало Стеллера моим кумиром.

Парад кораблей и концерт. Шопинг и Литургия Слова

31 июля, воскресенье

День ВМФ, парад кораблей, демонстрация боевых упражнений на море и на суше, морпехи против робота, концерт духового оркестра и хора моряков, то есть духовики еще и пели сами. Хорошо пели, кстати. Капитан, капитан, улыбнитесь и другие морские хиты.

Корабли находили и взрывали под водой мину, преследовали и поджигали условное судно врага, потом сами его тушили – целый спектакль разыгрался под дождем в Авачинской бухте в полдень, когда в Москве еще было три часа ночи.

Здесь же, под Никольской сопкой, жарили шашлычок в нескольких точках сразу, а за шеренгой военной техники на суше с полевых кухонь угощали гречкой.

По совету Славяны мы наконец угостились шаурмой с крабом – и вот что я вам скажу, друзья: крабы с горячим шоколадом вообще не монтируются, по крайней мере во мне.

Пока Лена боролась с жабой в магазине фирменных футболок и толстовок на КП, я держалась за живот, сидя в примерочной, и имела бледный вид. Но обошлось без аварии, слава богу. А жаба победила Лену – ну в Турции такое же по полторы тысячи, а не по пять, ну подумаешь, без надписи «Береги Камчатку».

Потом мы, мокрые, купили желтый зонтик, последний зонтик в обувном магазине, – и дождь перестал.

Пару часов отдохнули от впечатлений и по деревянной лестнице поднялись в Приход матери Терезы.

Лена несколько дней переписывалась с яндексом и присылала ему видео, как мы туда заходим, по улице Гагарина, дом 25, чтоб табличку было видно. Теперь любой его сможет найти на яндекс-картах.

Видели троих прихожан, мессы не было, священник не приехал, они сами, мирским чином, почитали свое молитвенное воскресное вечернее правило, Литургию Слова…

Может быть, сказали они нам, месса будет 15 августа, когда мы вернемся, потому что Успение Богородицы, праздник большой, и день рождения Лены (так совпало). Священник приедет, ну или они сами будут служить опять, приходите, сказали. Приятные люди.

Собрали чемоданы, сварили в дорогу картох, и тогда я еще раз поднялась по лестнице на улицу Гагарина, чтобы посмотреть салют – и осталось только сделать в дорогу салат.

Завтра переезжаем в село Эссо, в самое сердце Камчатки.

Я заехала туда в 2018 году на сутки, осталась на вторые и с тех пор все думала, что надо там прикупить жилье да поселиться на старости лет.

Там моря нет, там только две реки, горячие источники, комары размером с собаку и северные олени, объевшиеся мухоморов. Если выпить оленьей крови – там будет чистый галлюциноген, без токсинов.

Но это все сказки дяди Вити из сувенирного магазина с нулевого километра, что на улице Ленина.

Комары там как комары, а олени пасутся где-то в тундре, в поселке их летом не бывает. Есть бесплатный термальный бассейн, ДК и школа на триста человек, футбольное поле, библиотека, визит-центр, несколько гостиниц, питомник ездовых собак, прогулки на лошадях, этнографический музей и стилизованное корякское стойбище, где можно снять койку в фанерном домике и посидеть у костра в корякском чуме. Это только то, что я успела разведать за пару дней.

Автостанция Петропавловска-Камчатского находится на десятом от нулевого километре в сторону Елизово, так и называется «10 км» и туда без проблем доехать на автобусе – но мы поедем на такси, раз уж сэкономили на морской прогулке. По лестницам с чемоданами что-то уже нет, не хотим.

Эссо

На автобусе в Эссо

1 августа, понедельник. 10 км – Сокоч – Мильково – Атласово – Анавгай – Эссо

Билеты взяли заранее, электронные, с багажом. После оказалось, что по тысяче можно было сэкономить, если брать прямо в автобусе и без багажа, но кто б знал. Страшно было, что за восемь часов езды мы сильно устанем, но, на удивление, нет.

Первая остановка в Сокоче – минут двадцать. Можно быстрым шагом достопамятный платный туалет с розовыми унитазами на краю села посетить, но есть и поближе, в кафе, если там купить знаменитых сокочских пирогов. Мы берем один пирог с луком и яйцом – обед на двоих, второй с вишней – на десерт. Мне показалось, что пироги стали меньше, чем были четыре-пять лет назад, но, возможно, это в моих воспоминаниях они подросли.

Помню, так же было с чебуреками в селе Сростки на Алтае. В первый раз они казались огромными, во второй поменьше, а в третий – ну, просто большие чебуреки… Однако и медведей, поджидающих остатки пирогов, на обочине замечено не было. Возможно, им уже ничего не достается, а может, наелись уже с утра и спят. Думать, что всех попрошаек перестреляли, не хочется.

Вторая большая остановка – Мильково. Автобус распустил нас на час с лишним, а сам уехал на обед и дозаправку. Так же делали и вахтовки, которые нас возили на вулканы. Следующая бензоколонка в Эссо, или в Козыревске, населенных пунктов на трассе больше не будет.

На горячий обед мы еще не проголодались, взяли кофе, пирожных, прошлись по магазинам. Купила себе новые камуфляжные штаны на резинках сверху и снизу за 1600 рублей и по той же цене накомарник модный, с отстегивающейся сеткой, тоже камуфляжный. Так дальше и пошла в обновках. Лена смеялась, а я говорила – погоди, вот прилетят комары размером с собаку – еще позавидуешь мне.

В другом магазине – цивильной одежды – продавщица, похожая на Ленину маму, как-то сразу начала ее удочерять и показывать разные тряпочки. Заметив, что я фотографирую, испугалась, разгневалась, раскричалась, потом сама себя устыдилась и стала бормотать, что у всех свои тараканы, у нее вот такие, везде камеры, нельзя снимать, их штрафуют… Я подумала, наверное суеверия какие-то у местных малых народов, заверила, что не собиралась ее снимать, только подругу.

Если до Мильково ехали по асфальту, то скоро после поселка он кончается, начинается щебенка и уже не поспишь, зато вибромассаж, а за окном красоты.

Третья остановка на повороте в Атласово, но до поселка с таким названием довольно далеко, 11 километров. Так что просто оранжевая остановка, оранжевый туалет очкового типа, кругом тайга. Кто курит, кто руками-ногами машет, разминает засидевшееся тело.

Последняя остановка – Анавгай, за околицей поселка, в точке, где и домов еще не видно, и может показаться, что там нет никакого жилья, но это оптический обман. Если вперед немного пройти за остановку, Анавгай откроется, все его две улицы.

Еще полчаса тряски по ущелью Срединного хребта – и вот наконец цель нашего путешествия, село Эссо. На конечной автобуса нас встречает Марина Воронова, хозяйка мастерской резьбы по дереву, у которой мы останавливались в 2018 году и поселились теперь, заранее воспользовавшись электронной почтой, за 1200 рублей с человека в сутки.

Связь Теле2 плохонькая, но есть.

МТС ловит лучше, даже работать можно онлайн, и в зуме, и в скайпе.