Текст книги "Тайм-аут"

Елена Рейн
Тайм-аут

Пролог

– Жених и невеста скоро будут! – довольно сообщил парень, друг жениха, поправляя пиджак, в который влез спустя пять лет после выпускного. Второй раз в жизни пригодился – что порадовало.

– Ой, жду не дождусь наших голубков! – ударила в ладоши полная женщина, демонстрируя чудесные ямочки на лице, – не терпится на них посмотреть. Что за привычка у городских шастать по достопримечательностям? Зачем? К чему? Ехали бы сразу в столовую. Нет же – все им хочется покрасоваться. А нам слюнями давись.

– Ничего, мать, сейчас поедим, – хлопнул по плечу женщину худощавый мужчина, поправляя усы. Его взгляд упал на высокую, стройную женщину в темно-синем костюме у дерева. Она стояла отдельно, поглядывая на часы.

Тут, как ни крути, понятно – городская. И вид такой надменный, будто одолжение делала всему свету. Он таких знал. Дамочки еще те! Капризные и жадные! Все им мало, все им нужно. Вечно недовольные, пилящие нормальных мужиков.

Тем не менее Степан Егорович пригладил волосы и приблизился к гостье со стороны невесты, убеждая себя в том, что не может быть негостеприимным. Прочистил горло и весело поинтересовался:

– Наш жених рассказывал, что вы работаете хирургом? Пошутил или как?

Услышав вопрос, женщина с огромными выразительными глазами подняла взгляд и безразлично произнесла:

– Да.

– Не верится. Вы так молодо выглядите, девчонка совсем.

Ярцева промолчала, не хотелось объяснять, да и не видела смысла. Они здесь всего на два дня ради сестры. Завтра к обеду она сразу же отправится в город. Хоть в квартире приберется. Вечно некогда. И пусть там лишь пыль, ведь она только ночует, но все же.

– Она у нас хирург высшей категории. Золотые руки и ни капли свободного времени, – гордо заявил отец, полковник Коновалов, обняв дочь за талию.

Поджарый мужчина обожал свою старшую дочь и поддерживал во всем. Жаль, что в личной жизни у дочери все не так хорошо, как в работе. Он бы с удовольствием понянчился с внуками, но пока об этом речи не могло быть. Особенно мужчину восхищало в его девочке – безграничная любовь к семье. Она стояла горой за каждого, как и любой в их семье. Дети – его гордость.

– Ой, врачом быть сейчас не в тренде. Вот моя дочь… блогер. Она что-то там рассказывает, поет, а ей баблишки капают. И главное – дома на диване. Да, вот – дома, не бегает с утра по автобусам. И плевать, что из колледжа погнали, больше всех этих заумных отличников зарабатывает. Отдыхать в Сочи ездила, а куда они? Куда на копейки поедешь? А никуда!

– Я отойду, – проговорила Валерия и, улыбнувшись отцу, вернула внимание мужчине. – Простите.

– Да там в столовке туалет есть. Прямо и налево. Я уже два раза ходил.

Не спеша Валерия шла по дорожке, желая немного прогуляться до приезда молодых. Втянув грудью свежий воздух, женщина улыбнулась. Она совсем забыла, что это такое. Несколько лет не выезжала за пределы города. А тут пришлось.

Валерия до сих пор не понимала, почему жених и невеста отказались проводить свадьбу в городе. Папа договорился с другом, хозяином элитного ресторана, но Тамарка ни в какую. Наотрез отказалась, пожелав веселиться в деревне у будущего мужа.

Впрочем, она недалеко от сестры ушла, сама так же когда-то поступила. Или хуже. Валерия забыла о важном событии предупредить даже родителей. Вот так – расписались, считая столь простой обряд невероятно романтичным. Вероятно, потому, что все праздники в семье Коноваловых проводили на широкую ногу, с многочисленной толпой гостей, из которых почти никого не знали. И так всегда.

А тут… любовь. Жаль, что ничего от этой романтичности не осталось. Только разбитое сердце.

– Лера! – воспоминания разрушил мужской голос.

Женщина обернулась и увидела высокого мужчину двадцати шести – тридцати лет. В голубой рубашке с коротким рукавом, в черных модных брюках брюнет выглядел элегантно. Он приблизился и произнес:

– Не заскучали?

– Нет. Спасибо.

– Почему так официально? Я Николай Коршунов, брат жениха. Мы породнились, теперь одна дружная семья!

– Да, семья, – виновато проговорила Валерия, ощущая себя ужасно. Представила, как смотрелась со стороны, и сжала пальцами материю пиджака. Вероятно, брат Вадима посчитал ее заносчивой и неприятной. Но она не хотела никого обижать.

Наоборот, старалась быть как все. Света, ее лучшая подруга, даже сотворила ей свежее личико, так как она сегодня еще не спала. Ночью было жарко, не до подготовки, чего не ожидала, рассчитывая отдохнуть. Главврач все же подписал ее заявление на небольшой отпуск. Но две экстренные операции решили за нее. За Ярцевой отправляли машину, если требовалось срочное воздействие при абсцессах и инсультах. Как раз именно это и случилось. Хорошо хоть в дороге удалось поспать несколько часов.

– Вы простите нашего дядьку. Он простой человек, но хороший. Всю жизнь здесь на тракторе пашет и верит всему, что рассказывает дочь. А она у него та еще пробка, хоть и красивая.

– Николай, все нормально. Я просто захотела пройтись.

– Я наблюдал за вами, и мне… – мужчина шикарно улыбнулся, – показалось, что вам некомфортно.

– Нет, только волнуюсь. Сестра выходит замуж.

– Она младшая, да?

– Да.

– Тамара у вас жизнерадостная, активная, самая красивая. Когда смотришь на нее, будто лучами солнца согреваешься.

– Да, – согласилась Валерия, удивляясь новому родственнику. Так хорошо знал ее сестру. Появилось ощущение, что они давно знакомы с Тамарой.

– Кстати, я тоже врач.

– Правда?

– Да, анестезиолог.

– Здесь работаете?

– Ммм… пока да, но в следующем месяце уже в городе. Так что, возможно, как-нибудь увидимся.

– Конечно, – с улыбкой проговорила Валерия, вдруг вздрагивая от женского крика. Кричала высокая женщина в вечернем платье черного цвета. Мать жениха.

Коршунова Инна Ивановна стояла у дерева, рукой придерживаясь за ствол, второй за сердце. Она тяжело дышала, а потом хрипло, с надрывом закричала:

– Разбились… Они разбились!

* * *

Дверь распахнулась, ударяясь о стену.

– То есть отправка в город? Вы о чем говорите? Они ведь живыми не доедут, – выкрикнула женщина, двигаясь к высокому мужчине крепкого телосложения, главврачу районной больницы.

Насупившись, Давайлов включил электрический чайник и покачал головой. Кофейку не помешает, разговор намечался неприятный. Этот чай из трав, который вечно подсовывает ему старшая медсестра, вызывал тошноту. Благо жена подсуетилась, пакет вручила, когда он уже почти уехал.

– Вы, – мужчина, расстегнул верхние пуговицы на рубашке, – как я понимаю, Коновалова? Дочь полковника Коновалова?

– Ярцева Валерия Александровна, – поправила его женщина.

– Ага, наслышан, знаю. Хорошо… я возьму на себя ответственность и предоставлю вам операционную. Коршуновы не переживут смерти сына.

На лице Валерии пошли красные пятна.

– Подождите, вы хирург общей практики…

– И вы, я знаю, раньше…

– У Коршунова переломы ребер, разрыв легкого с повреждением висцеральной плевры. Вы обязаны его немедленно прооперировать! Такая травма может повлечь за собой опасные для жизни последствия из-за формирования пневмоторакса, полного спадания легкого и развития острой дыхательной недостаточности.

– Я не могу провести операцию! – рявкнул мужчина и, махнув рукой, поспешил к своему столу.

– Почему не можете? – женщина бросилась за ним, тут же улавливая запах алкоголя.

– От вас разит алкоголем, поэтому не можете?

– Что?! Это мой отвар… Чушь не несите!

– И теперь им умирать? Вы должны провести операцию Коршунову, а я Тамаре.

– Девочка нежилец, не говорите ерунды. Мы же врачи и должны…

– У нее есть шанс, если немедленно…

Эта дамочка уже начала раздражать Давайлова. Вот каких только женщин у него не было в кабинете с требованиями и претензиями, но Ярцева смела требовать.

В его кабинете…

Грубиянка.

– Немедленно?! Да нет у нее шансов! Нет! А вот у парня очень даже хорошие. Сейчас Лизонька принесет результаты анализов, и вы… – Геннадий Петрович взмахнул руками, – сможете ему помочь.

– Я?!

– Да, вы… Я по состоянию здоровья не смогу. Приехал, так как не смог отказать Коршуновой. Очень достойная женщина. Я ей обещал, что предоставлю вам операционный блок. Так что не теряйте время, моя хорошая. Бегите… В вашем распоряжении вся больница. Операционную готовят.

Валерия тяжело дышала, ужасаясь ситуации. Это же надо, погуляли на свадьбе. Здорово-то как, что хочется кричать от отчаяния. Женщину трясло от мысли, что она больше не увидит сестру. Никогда.

Хотя нет… О чем она? Раньше времени хоронит.

Но ведь есть шанс. Да, он мизерный, но ЕСТЬ.

Так какого черта?!

– Я могу помочь сестре!

– Будете возиться с обреченной, оставив парня умирать? Если Коршунова отправить в город… не исключаю летальный исход.

– Моя сестра…

– Да у нее черепно-мозговая травма! – почти прокричал Давайлов, желая привести в чувство отличного хирурга. Да, он не может, но она однозначно справится.

Что за истерика? В городе все такие хирурги эмоциональные? Может, перехваливают эту Ярцеву?

– Вдавленный перелом черепа – я в курсе, – почти прорычала Валерия, с силой втирая подушечки пальцев в лоб, двигая в стороны.

– Вот… – мужчина состряпал сочувствующее выражение лица, – хорошо что уточнили. Значит, понимаете. Любой вдавленный перелом костей черепа является однозначным показанием к нейрохирургическому вмешательству. Я тут бессилен, а вот вы должны трезво взвешивать шансы больных, ведь такая операция весьма сложна технически и может длиться несколько часов. Вам одной не справиться. У нас тут не город, знаете ли. Да что объяснять? Вы сами все знаете.

– Я могу устранить механическую компрессию вещества мозга.

– Кому? Ей?! – рявкнул мужчина и расстегнул третью пуговицу на рубашке, ощущая нехватку воздуха.

Довела! Не хватало тут упасть с инсультом.

– У нее есть шанс.

– Нет. Вы потратите только время. Смиритесь, не будьте сестрой, только врачом! Это ваш долг!

– Я проведу антисептическую и гемостатическую обработку поврежденных участков, репозицию костных фрагментов или реконструктивную пластику, если потребуется.

– Вы… – тут мужчина поднялся и быстро, насколько мог, направился к двери, проверив, как хорошо Ярцева ее закрыла. Бросив раздраженный взгляд на женщину, Давайлов произнес: – Вы в своем уме? Только пацан выживет, если немедленно…

– Вы можете провести операцию. Вы! В чем проблема?

– Я… нет.

– Почему нет?

– Ну, я такие операции не проводил. Могу только отправить в город. Но раз вы здесь…

– Вы тут для галочки сидите? – грубо поинтересовалась Ярцева.

– Я закрою глаза на ваше агрессивное поведение только потому, – мужчина прочистил горло, возмущаясь наглому поведению горожанки, – что вы потеряли сегодня сестру. И ваш отец…

– Я ее не потеряла и не потеряю! – в словах женщины было столько уверенности, что мужчина засомневался в своем диагнозе. Неужели Коновалову можно спасти?

Да нет! Невозможно. Просто нереально. Тут нужна команда хирургов.

– И что, вы готовы рискнуть жизнью парня, чтобы потратить ее на ничтожный шанс?

– Вы сами сказали, что мне выбирать… Не вам, если уж решили в уголочке отсидеться.

– Да, но вам не простят… – хирург замялся, не представляя, что дальше будет. – Коршунов, возможно, не дотянет до города. Я подозреваю…

– Подозреваете? – едко уточнила Валерия.

– Вы желаете поругаться, как я вижу? Но я здесь главврач и не позволю…

– Вам бы следовало подумать об этом, когда сели в кресло хирурга. А так… что вы можете? Ничего.

– Милочка, не вам меня учить! Я по состоянию здоровья…

– Не стоит повторяться, Геннадий Петрович, я поняла. А теперь мне нужно идти, срочная операция. Не возражаете? – осведомилась женщина, поднимая бровь, давая понять мужчине, что он загораживает путь.

Сглотнув, совершенно не принимая слова женщины за правду, Давайлов с надеждой произнес:

– Я надеюсь, что вы… сделаете правильный выбор. Ваша сестра нежилец.

– Это вы… сделали неправильный, – отчеканила Валерия и направилась по коридору в сторону операционного блока.

У двери ее ждала медсестра с папками в руках. Высокая, темноволосая женщина, с которой Ярцева уже успела пообщаться, когда назначала анализы. Кроме нее в небольшом помещении находились родители Валерии и Коршуновы. Казалось, вся небольшая территория заполнена только ими.

Стоило увидеть Валерию, мать жениха бросилась к ней и схватила за руку, крепко сжимая, умоляя глазами. Она тяжело дышала, вот-вот падая в обморок, отталкивая мужа, пытающегося ее держать.

– Мой Вадимка… спаси его. Ты же можешь, мне сказали, – она не говорила, хрипела. – Я прошу. Он так и не очнулся. Медсестра говорит…

Это было трудно. Невероятно трудно.

Валерия смотрела в глаза женщины и впервые боялась открыть рот. Она, смелая, всегда рвущаяся вперед, на долю секунды растерялась. Понимая, что ее решение для матери жениха станет приговором, громко проговорила:

– Инна Ивановна, я буду оперировать Коновалову Тамару. Вашего сына… – у нее пересохло в горле, – будет оперировать главврач районной больницы или хирург областной клинической больницы, как только Вадима доставят туда.

Шок.

Страх.

В глазах женщины Валерия видела накатывающийся ужас. Она даже пыталась что-то сказать, но не могла. Как и другие, непонимающе смотрящие друг на друга.

Кроме ее родителей.

Мать и отец стояли в стороне и молчаливо наблюдали. Без эмоций, окаменев на месте. Они эмоционально не давили, не спрашивали и, вероятно, уже приняли смерть младшей дочери.

Повисла тишина.

Гробовая.

– Простите, мне нужно идти, – выдавила Ярцева и направилась к медсестре, когда яростный рев женщины оглушил на секунду.

– Нет! Нет! Ты не можешь… – Коршунова оказалась рядом и вцепилась в руку, отчаянно оттаскивая хирурга от двери. – Она мертва. Мертва! Уже все, я знаю, Гена мне сказал. Это подло. Подло! Ты не можешь так поступить с моим сыном! Не можешь!

– У Тамары есть шанс жить.

– Нет! – Коршунова взревела и бросилась к лицу Валерии, когда отец-полковник перехватил женщину, моментально оказавшись рядом, закрыв дочь своим телом.

Не оборачиваясь, мужчина сухо отчеканил:

– Иди.

Еще секунду Валерия смотрела, как женщина трясется в истеричной мольбе, пытаясь вырваться из захвата Коновалова, тут же разрываясь плачем, и вошла в операционный блок.

Несколько секунд стояла, пока медсестра не привела в чувство словами:

– Вот анализы. Тут все… – она со страхом смотрела на Валерию, а потом напомнила: – Там невеста… Ей совсем плохо. Думаю…

Валерия открыла первую папку и стала смотреть, пока женщина продолжала:

– Анестезиолог в операционной. Тогда… девушку готовить?

– Тайм-аут, – тихо проговорила Валерия, обращаясь не к медсестре, а скорее к себе. Ей нужна была трезвая минутка, чтобы проанализировать все данные двух пациентов. Закрыв вторую папку, она произнесла: – Буду оперировать девушку.

– Но…

– Готовьте… – отчеканила Валерия и направилась в предоперационное помещение, находящееся непосредственно перед операционным залом. Здесь она сможет переодеться в спецодежду и обработать руки.

Через пять минут Ярцева вошла в операционный зал. Женщина была настроена решительно. В темно-зеленых глазах пылали уверенность и непоколебимость.

Операция началась…

Глава 1

Три года спустя

Высматривая из толпы отца, Валерия решила, что у него не получилось. Бывает, да и она не принцесса, чтобы ее встречать. Сама справится. У всех дела, что нормально. Может, сборы или встреча. Осмотревшись по сторонам, женщина поспешила на выход из аэропорта.

Трель телефона заставила остановиться. Ярцева достала телефон из кармана пиджака и ответила на звонок.

– Папа, привет.

– Обернись!

Приказ был выполнен моментально. Валерия обернулась и увидела отца. В руках он держал цветы – бордовые розы. Ее любимые.

Ничего не изменилось.

Улыбнувшись, Валерия поспешила к любимому человеку. Крепко обняв, вдыхая шикарный парфюм мужчины с резкими нотками, она прошептала:

– Папа…

– Моя красавица, наконец-то, вернулась! – Коновалов ласково провел по волнистым волосам дочери и покачал головой. – Еще краше стала.

– Наговоришь… А то, что вернулась – сама рада. Надеюсь, задержусь…

На лице отца появилась тень. Будто только этого и ждал.

– Пап, не расстраивайся. Я пошутила, – поспешила успокоить Валерия, не забывая улыбаться. И зачем сказала?

– Ты мне обещала, – с укором напомнил Александр Александрович. – Не расстроишь старика?

– Какой ты старик? Ого-го, молодым можно поучиться.

– Ты мне не уходи от темы! Говори как есть.

– Пап, я вернулась. Не переживай.

– Это хорошо. Дай бог! Ох, а чего стоим? Поехали. Там мать с Тамарой заждались.

Совсем не ожидая такого приема, Валерия застыла на мгновение и с волнением прошептала:

– Правда?

– Ну, конечно. С утра для тебя стараются, готовят. Уезжал, а Тамара шарики вязала на дверь.

– Это замечательно… – сдавленно выдавила из себя Валерия, ощущая в груди тепло. Давно такого не испытывала.

Дошли до парковки быстро. Положив сумку в багажник иномарки, Коновалов заметил:

– Мне кажется, он стал легче. Ты не все привезла из своей Москвы? – с подозрением спросил отец.

– Все, – поспешила успокоить его Валерия, открывая пассажирскую дверь. – Я привезла все и даже больше! Подарки.

– Ох! Это хорошо! – мужчина сел за руль и пристегнулся. – Надеюсь, мой подарок – это футболка с надписью «Самому лучшему деду».

– Уже есть внуки? – весело пошутила Валерия.

– Жду не дождусь, когда порадуешь…

– Боюсь, что нет. Я ведь в столице работала.

– Это я читал. Все читал, и про комментарии не забываю на твоей странице. Что еще старику делать без внуков? В одной статье нашел про тебя много интересного: там про то, что у тебя более 250 опубликованных научных работ, в том числе книги. Что-то про твое руководство над кандидатскими диссертациями – я не сильно вникал. Ну и, конечно, указано, что ты Лауреат премии Правительства РФ по науке и технике. Ммм… что там дальше? – тут он прищурился, усиленно вспоминая, отчего Валерия не смогла сдержать смеха. – Ах да – твои работы! Эндоскопические операции на позвоночнике при его травме, сложнейшие операции у больных с сочетанной травмой при многоуровневых и множественных переломах позвоночника. Правильно сказал?

Реагируя на кивок дочери, отец продолжил:

– Член Московского общества нейрохирургов и член Правления Ассоциации нейрохирургов России – вот! И еще…

– Пап, я соскучилась, – прошептала женщина и положила руку на запястье отца. Не хотелось говорить о работе. Она три года только и делала, что работала.

– И я… очень. Кстати, доча, я мясо замариновал. Поужинаем в свое удовольствие вечером в беседке, как раньше, помнишь?

– Так тебе нельзя с твоей язвой, – напомнила Валерия.

– Сегодня можно. Сегодня мне все можно! Моя чудесная девочка приехала, – довольно заявил полковник, тут же добавив: – Но с внуками нужно постараться. Вот ты представь, как мне тяжело вместо рассказов о внуках, напоминать о твоих достижениях. Генералы и подполковники уже выучили вместе со мной, помогая, когда не так скажу, чтобы я не расстраивался.

– Пап, как только, так сразу, – пообещала дочь, желая закрыть эту тему. Воспоминания слишком тяжелы. Да и зачем?

– Эх… быстрее бы. Внуков мне, да побольше, – воодушевленно произнес Александр Александрович.

– А Тамара, как она? – тихо спросила Валерия, желая узнать хоть что-то.

– Эмм… наша Тамара? – отец непонимающе глянул на дочь, сворачивая на перекрестке. – А ты не знаешь?

– Нет, – ответила Ярцева, стараясь не показать обиду. Сестра не отвечала на ее письма, как и не отвечала на звонки. – Вероятно, она очень занята.

– Что занята, то занята. Твоя сестра собирается замуж.

– Правда? – счастливо проговорила Валерия, ощущая невероятную радость. Может, теперь сестра изменит свое отношение к ней.

Она надеялась. Всем сердцем. Ей отчаянно хотелось общаться с младшей сестрой как раньше. Смеяться, рассказывать секреты, плакать от несправедливости. Хоть что, неважно что, главное – вместе.

Но она ни разу не ответила и сама не написала.

– Да. И парень у нее толковый, работает в охране. Вадим.

– Вадим… – повторила Валерия, ощущая ком в груди.

– Да, Сотов Вадим теперь у меня зять. Я там ему помог немного и теперь его охранное агентство на слуху в городе. Получает хорошо, своя двухкомнатная квартира в центре и машина. Тамара хочет переехать к нему.

– А сейчас живет дома?

– Да, сказала после свадьбы.

– Это хорошо. А когда назначена дата?

– Через месяц. Так что вам с матерью нужно прикупить нарядные платья, да и мне можно посмотреть костюм…

Валерия не слушала. Перед глазами стояла дата. Сестра выбрала тот же день и месяц, как три года назад. Зачем? Разве это не страшный день в ее жизни? Она чудом выжила и потеряла любимого человека. Почему свадьба назначена в этот день?

Валерия сглотнула. Перед глазами появилась мать Вадима Коршунова, дождавшаяся ее из операционного блока, чтобы сообщить ужасную новость: по дороге в город ее сын скончался. Яростный взгляд, полный ненависти был настолько ядовит, что тогда Лера не могла пошевелиться.

* * *

…Женщина провела влажными ладонями по щекам, с силой надавливая пальцами, и зло процедила:

– Его смерть на тебе…

Усталость отошла на второй план. Ярцева понимала горе женщины, искренне сочувствовала ужасной утрате, но принимать вину не собиралась.

– Нет, я спасала пациента, и операция прошла успешно. Теперь все зависит от нее.

– За эти три с половиной часа… ты могла вылечить моего сына и вернуться к своей сестре, но отказалась. Наплевала на него, не позволив жить.

Смысла объяснять не было, Коршунова любое слово воспринимала в штыки. Тем не менее Ярцева все же решилась.

– Тамара бы не выжила…

– Конечно, легче ведь отдать в руки смерти моего сына, а не твою сестру! Моего! А он… так хотел жить. Жить! Понимаешь? Да будь ты проклята, змея, как и твоя чертова семья!

– Вера Николаевна, – Валерия обратилась к медсестре, – прошу вас помочь Инне Ивановне. У нее эмоциональная вспышка.

Медсестра поспешно подошла и, ухватив за запястье женщины, с сочувствием выдала:

– Давайте пройдем до кабинета, там я дам вам успокоительное. Могу…

– Да не нужно мне ничего! – закричала Коршунова, отталкивая медсестру. – Не смейте трогать меня! Никто! Раньше помогать нужно было! Раньше!

– Потеря сына – это огромное горе… – с грустью начала медсестра, тут же замолкая по молчаливой просьбе хирурга. Валерия положила руку на плечо женщины, качая головой.

Коршунова тяжело дышала, двигая челюстью. Она дернула головой в сторону Валерии и прохрипела:

– Это ты, – она закрыла глаза, словно боролась с внутренней болью, – ты его отняла у меня! Из-за таких врачей, как ты, эгоистичных, считающих себя богами, умирают ни в чем неповинные люди. И не думай, что я это просто так оставлю! Нет! Никогда! Любыми путями, любыми средствами… я добьюсь справедливости! Я не позволю тебе нормально жить, сделаю все, чтобы тебя лишили врачебной лицензии. От тебя отвернутся все…

– Инна Ивановна, вы говорите глупости. Очнитесь. Я спасала пациента. Это мой долг. О каком лишении врачебной лицензии может быть речь?

– Ты отказалась от больного!

– Я провела операцию с пациентом, находящимся в более тяжелом состоянии. Это мой выбор – выбор оперирующего хирурга.

– Ты рассуждала как сестра!

– Коновалова Тамара умерла бы через двадцать минут, если бы я не начала операцию. Ее показатели находились в критическом состоянии.

– Мой сын был без сознания!

– Вы не понимаете, о чем говорите. Утрата затмила ваш разум.

– Ты… ты все потеряешь… все и всех. Поняла?! Я непременно это устрою! Ты не забудешь моего сына никогда. Подлая мерзкая тварь! – говорила женщина, повышая голос, начиная кричать…

* * *

Дальше Валерия уже не помнила. Неожиданно появившийся отец встал на защиту и увел женщину, а она осталась одна. Так и стояла, всматриваясь в вечерний сад, раскинувшийся под окнами больницы.

– Милая, ты тут? Задумалась? – с волнением спросил отец.

– Да, конечно, я с тобой. Прости…

– Понимаю, ностальгия. Родной город. Кстати, дочь, я уже договорился с главврачом клинической больницы.

– Папа, – резко перебила его Валерия, – давай, я сама разберусь с работой и… с квартирой. Пожалуйста. Ты забыл, сколько мне лет? Не девочка уже давно.

– Какой еще квартирой? – глаза мужчины озарились возмущением. – Я коттедж строил для кого?

– Для внуков и детей, чтобы мы приезжали на праздники и выходные.

– Дочка…

– Папа, я все решу, точнее, уже все сделала: квартиру около работы сняла. Я уже в штате. С завтрашнего дня выхожу в КДЦ «Евромед».

– Почему не городская клиническая больница? Ты же…

– Папа, я так решила.

Тяжелый вздох был ответом. Мужчина смотрел на дорогу, о чем-то задумываясь, а потом произнес:

– Ты ведь из-за того скандала отказываешься?

– Нет, там все решилось, но все же…

– Но тебе неприятно, что некоторые поддержали Коршунову и…

– Папа! – разговор переходил в неприятное русло. Нет, она не обижалась на отца, он ведь любит и волнуется, но она давно все решила.

– Хорошо, работу не трогаю, но с домом, что не так? Из-за Тамары не хочешь жить с нами? Ты прости ее. Она наговорила глупостей.

– Пап, я все понимаю. Не стоит. Просто я уже привыкла жить одна, да и не хочу. Прими, пожалуйста, мой выбор.

– Лера, милая, я не знаю, что у вас произошло тогда, но поверь, сейчас она уже отошла и поняла, что ты сделала для нее. Она вновь стала прежней.

– Это замечательно, – спокойно проговорила Валерия и улыбнулась, планируя перейти на нейтральную тему. – Кстати, я заходила к бабе Даше. Помнишь ее?

– Ооо… как не помнить… – довольно произнес отец, начиная задавать вопросы.

* * *

Двигаясь к кирпичному двухэтажному дому, Валерия все больше ощущала волнение. Ей так бы хотелось верить в чудо. Почему нет? Пусть дома ее ждут, ведь пора уже наступить перемирию. Но чутье подсказывало, что надеется она зря.

Приблизившись, Лера увидела маму и поспешила к ней, попадая в жаркие объятия любимой женщины. Как же она соскучилась по запаху, теплу, приятному голосу. Ей этого ужасно не хватало. В Москве, когда появлялась свободная минутка, она смотрела в одну точку, вспоминая родных ей людей, какие-то фразы, приятные сердцу моменты. Ведь неважно, сколько тебе лет, пока живы родители, для них ты ребенок, как и они для тебя огромная Вселенная. Пусть уже взрослый, у которого свои дети, морщины, ипотека, даже внуки, но это ничего не меняет. Абсолютно ничего. Даже взгляд родных глаз может успокоить…

– Привет, мам.

– Ну, здравствуй моя хорошая. Как ты?

– Все хорошо. Да и как иначе, ведь я дома, – призналась старшая дочь, всматриваясь в родные черты, отмечая все, не пропуская ничего.

– Конечно, ты дома, родная. Ты дома. Мы так скучали, – согласилась Ольга Ивановна Коновалова и прижала старшую дочь к груди, закрывая глаза от счастья. Она так ждала…

Валерия устремила взор вперед и увидела сестру. Выглядела Тамара хорошо, пусть в инвалидной коляске. Она всегда следила за своей внешностью, что осталось и сейчас. Только веселый огонь в глазах погас. Сестра выдавила улыбку и сказала:

– С возвращением, сестра.

– Привет, сестричка, – Валерия приблизилась и нагнулась, желая обнять, но к своему разочарованию ощутила отчуждение Тамары. Она отвернулась, не желая объятий.

Валерия провела ладонью по ее плечу и поправила несуществующие складочки на своих брюках. Сейчас она стремилась выглядеть нормальной, не желая расстраивать родителей. Вероятно, и Тамара не хотела огорчать их, выдавливая улыбку.

– Как ты? – спросила Валерия, чуть отступая.

– Нормально, – ответила Тома, тут же тихо добавляя: – Как инвалид.

– Дочка, ну какой ты инвалид? – искренне возмутился отец, оказавшись рядом, и положил руку ей на плечо. – Ты что за глупости говоришь?

– Да, папа ты прав. Я почти здорова, ведь моя сестра замечательный хирург. Она не позволит умереть или быть овощем, все решит за всех.

– Вот! Наша Лера такая! – с восторгом выдал отец, кивая матери.

– Тогда пойдемте, – попросила Ольга Ивановна. – Дома обед остывает.

Родители двинулись вперед, взявшись за руки. Они улыбались. Их дети дома.

Валерия хотела помочь, но сестра не позволила, отъехав назад на своей коляске.

За мгновение все изменилось. Презрение и злость читала Валерия в глазах сестры. Ярцева кивнула, давая понять, что поняла ее пожелание, но проходя мимо, не удержалась от комментария:

– Если ты постараешься, то будешь ходить своими ногами.

Была уже у лестницы, когда услышала в спину:

– А тебя кто-то спрашивал? Я так хочу. Меня все устраивает. Прошло время, когда решала ты…

Валерия не хотела скандалов, поэтому открыла дверь и вошла в дом. Других вариантов не видела. Отвечать на обиду взрослой женщины, поведение которой напоминало упрямого ребенка, не видела смысла. Ее каприз. Пусть так.

– Доченька, ты, наверное, хочешь освежиться? – спросила мать, руками придерживая поднос с чесночными бутербродами. С помидорами, огурцами и зеленью.

– Ммм… – протянула Валерия, втягивая запах.

– Да, твои любимые, – мама окинула фигуру дочери, и покачала головой. – Вот ведь ничего не ела в своей Москве! Кстати, там курица с ананасами в духовке, все как ты любишь.

– Решила меня откормить?

– Буду стараться, – весело пообещала Ольга Ивановна. – Так что давай, располагайся и приходи. Сегодня хоть переночуешь? Пожалуйста.

Вот как отказать? Валерия не сомневалась, что на вечер они придумали культурную программу. Прогулка по ночному городу до набережной одна из них. Но ведь она по этому так скучала.

– Переночую. И я быстро, только чемодан отнесу в спальню и вернусь, так что можно ставить.

– Я сам отнесу, – крикнул отец из столовой.

– Пап, он легкий. И вообще, я ведь как-то обходилась, так что помогай маме, – уже двигаясь по узкой лестнице, крикнула Валерия.

Поднявшись на второй этаж, Ярцева заметила лифт. Отец позаботился, пристроив его для младшей дочери. Восхитившись стеклянной кабиной, женщина отправилась в свою комнату.

На входе она застыла, испытывая тоску. Ничего не изменилось. Как прежде. Светлая комната с кроватью, встроенным шкафом-купе и компьютерным столом. Ничего лишнего, как она и любила.

С трепетом прошла к столу, где в рамочках стояли фотографии, и нахмурилась. На всех общих фотках пропала сестра. Получалось, Тамара добралась и вырезала себя. Везде.

Детский сад.

И ведь взрослая женщина, у них разница всего в шесть лет, но вела себя сестра странно.

Поставив сумку, Валерия не удержалась и медленно подошла к окну. Не прикасаясь к тюлю, с волнением посмотрела на окно напротив. Соседний дом. А именно окно спальни старшего сына Ярцевых, Кирилла.

В груди все внутренности сжались от обиды и разочарования, и она медленно отошла. И зачем посмотрела? Какая разница?

Никакой. Абсолютно. Ей совершенно неинтересно, как он живет, приезжает ли к родителям и что с ним.

Предатель.

Ей без него хорошо и спокойно. Да она давным-давно все забыла. С силой прикусив нижнюю губу, Валерия отвернулась, ощущая ледяной холод.