Текст книги "Путь к независимости: конституционный конфликт между американскими колониями и Великобританией в 60-х годах XVIII века"

Болингброк был одним из самых популярных публицистов своего времени. Вопрос об авторстве статей в оппозиционном журнале Craftsman и о сотрудничестве в нём Болингброка исследовался С. Вэрри. Результатом этих изысканий стало издание в 1982 году сборника публицистических произведений Болингброка «Публикации в „Крафтсмене“» [50]. Сопоставлением инициалов, помеченных в текстах, Вэрри удалось определить авторство мыслителя. Эта книга содержит 49 статей, до того времени остававшихся опубликованными только в журнале. Вэрри включил в сборник статьи за период с 3 марта 1727 года и до 17 апреля 1736 года, то есть до того момента, когда разрыв Болингброка с «Крафтсменом» сделал маловероятным его дальнейшее участие в журнале.

Публицистика представляет огромный интерес для нашего исследования, но позиция Болингброка по вопросу о правах избирателей во время знаменитого акцизного кризиса 1733 года, который имел много общего с 60-ми годами в Америке, в наибольшей степени раскрывается именно в вышеупомянутых трактатах, а не в публицистике.

Едва ли не главным оппонентом колонистов в споре о сущности суверенитета являлся известный английский юрист Вильям Блэкстоун, обосновавший пресловутую теорию «парламентского суверенитета» в капитальном четырёхтомном труде «Комментарии к английским законам», изданном в Англии в 1768 году [51].

Труды выдающегося философа и историка Давида Юма вызывали весьма неоднозначную реакцию в колониях. Попытки издать здесь его «Англию под властью дома Стюартов» провалились из-за его, как считали колонисты, простюартовской позиции [52]. Однако сбрасывать со счетов влияние его произведений на американцев не следует. Д. Аутц, предпринявший попытку подсчитать упоминания в американской прессе тех или иных авторов, установил, что пик упоминаний Юма пришёлся на 90-е годы. Он подчеркнул в личной беседе с автором данной монографии, что это объясняется интересом к проблеме партий в указанное время, а именно Юм представил эту проблему досконально. Поэтому нами использован ряд трудов Юма, в первую очередь его «История Англии».

Степень научной разработанности темы. Об основных этапах развития историографии Американской революции опубликовано немало статей на русском языке, принадлежащих перу н. н. Болховитинова [53] и В. В. Согр ина [54-55].

В советской, а позднее российской историографии проблемам Британской Америки вообще и предреволюционного периода не было уделено должного внимания.

В начале 60-х годов появляется книга А. С. Самойло, в которой даётся обобщающий очерк английских колоний в Америке в XVII веке [56]. Эстафету в исследовании этой проблематики принял в 70-х годах Л. Ю. Слёзкин. На страницах Американского ежегодника появляются две его статьи, посвящённые истории возникновения первых поселений в Новой Англии [57-58]. Досконально осветив историю отцов-пилигримов, их взаимоотношений с английскими властями, причины бегства в Голландию и религиозные трения уже внутри самой колонии, последующий отъезд в Америку, автор обходит молчанием «Соглашение на Мэйфлауэре».

Вышеупомянутые статьи послужили основой для двух работ Слёзкина, посвящённых колониям Виргиния и Новый Плимут, а также Массачусетсу и Мэриленду в XVII веке. Однако основное внимание было уделено социальной проблематике, а правовой анализ первых конституционных документов отсутствовал [59-60].

В 1975 году выходит юбилейный Американский ежегодник, целиком посвящённый 200-летию Войны за независимость. На его страницах появляется несколько статей, касающихся Британской Америки и предреволюционного десятилетия. Исследуя феодальную ренту в колониях, Г. Г. Куропятник пришёл к выводу, что в середине XVIII века в большинстве североамериканских колоний Англии наблюдается усиление феодального гнёта – явления, в какой-то степени аналогичного процессу усиления крепостничества в Европе в период позднего феодализма.

Противоречие между крупными лордами-собственниками, с одной стороны, и фермерами и владельцами коммерческих плантаций, с другой, «выдвинуло вопрос о ликвидации крупного феодального землевладения и феодальной ренты на одно из первых мест в событиях, неуклонно ведших страну к буржуазной революции» [61].

Борьбе против гербового сбора посвящено исследование А. Ю. Зубкова. Характеризуя её, автор приходит к выводу, что «в своей постоянной борьбе против метрополии колонисты опирались на политическую традицию – политическую и конституционную теорию, являющуюся общим наследием их английских предков» [62]. Поэтому во всех сочинениях они подчёркивали свои «права англичан». В качестве примера Зубков приводит сочинения Дюлани, Бланда и Мура и даёт краткую характеристику их концепций. Зубков позднее продолжит исследование предреволюционной эпохи в своей статье об отношении английской торговой буржуазии к освободительному движению в колониях Великобритании [63]. Несколько статей посвящается политическим портретам деятелей революции, в которых затрагивается и предреволюционный период. А. А. Кислова написала о Томасе Пейне, И. А. Белявская – о Джеймсе Отисе, В. В. Согрин – о Самюэле Адамсе, Б. А. Ширяев – о Джоне Адамсе.

И. А. Белявская констатирует эволюцию воззрений Отиса, который, «пытаясь разъяснить своё отношение к политике правительства и актам парламента, отказался от прежнего требования представительства колоний, заявив, что каждый член правительства является не только представителем своего округа, но всей империи» [64]. Характеризуя творчество знаменитого памфлетиста в целом, она заключает, что «сочинения… написанные часто… в острополемическом духе… не дают возможности утверждать о наличии во взглядах Отиса какой-либо стройной и последовательной концепции» [64, С. 184]. Ьолее того, по её мнению, «…принадлежность к высшему колониальному чиновничеству удерживала Отиса от открытого требования разрыва с метрополией настолько, что он в последних памфлетах даже пытался «исправить» свои революционные высказывания 1761-1764 гг.» [64, С. 184].

Характеризуя памфлет «Права колонистов», В. В. Согрин приходит к выводу, что он замечателен «в первую очередь тем, что является прообразом и во многих частях даже матрицей таких основополагающих документов первой американской революции, как Декларация прав колоний… и Декларация независимости» [65].

К сожалению, Б. А. Ширяев, уделив самое пристальное внимание деятельности Адамса как юриста в предреволюционный период и приводя обширные цитаты из его дневников, обошёл вниманием его памфлет [66].

Предреволюционный период деятельности затрагивается в работах биографического жанра об отцах-основателях США, которые появляются в 70-80 годы. В популярной серии «Жизнь замечательных людей» выходят биографии Вашингтона и Франклина, деятелей, которые вместе с Томасом Джефферсоном являлись наиболее востребованными в историографии [67-75].

В первом томе истории США даётся подробный очерк колониальной Америки и предреволюционного десятилетия [76].

В 90-х годах – новая волна исследований молодых авторов С. И. Жука, И. Ю. Хрулёвой, А. А. Сергунина, Т. В. Алентьевой. Возможность работать в американских архивах и библиотеках позволила поставить новые проблемы и иначе взглянуть на старые.

И. Ю. Хрулёва на примере теологических и социально-политических взглядов Самюэля Гортона исследовала ранний пуританизм в Америке [77]. Она приходит к заключению, что пуританский радикализм в Новой Англии не был организованным движением, объединённым общей идейной платформой, а Гортон был единственным из новоанглийских радикалов XVII века, кому удалось создать собственную секту, которая, правда, не намного пережила своего основателя.

О чень активно заявляет о себе С. И. Жук. Его статьи и монография посвящены проблемам колонизации среднеатлантического региона США с точки зрения адаптации различных культур. Особое внимание уделяется становлению капитализма в колонии Нью-Йорк на рубеже XVII–XVIII веков. Проблема власти в колонии Нью-Йорк рассматривается на примере так называемого дела о «схизме Кита» [78-80].

В 90-х годах появляются работы по политико-правовой тематике, в том числе о британском влиянии на американские политические институты. Сергунин исследовал британские корни американского президентства. Он даёт сравнительный анализ британской и американской моделей исполнительной власти. Среди британских мыслителей, оказавших наиболее существенное влияние на отцов-основателей США, он называет Гаррингтона, Локка, Гоббса, Юма, Блэкстоуна, Болингброка [81].

Т. В. Алентьева проанализировала политико-правовую концепцию Александра Гамильтона. Однако оба исследования относятся к периоду после провозглашения независимости [82].

Британская политическая мысль исследуется достаточно активно, особенно в 90-е годы. Анализ политического учения Гаррингтона нашёл выражение в труде Ю. М. Сапрыкина [83]. Томасу Пейну уделено много внимания в литературе [84-87]. Начиная с 90-х годов появляется большое количество работ, посвящённых не только отдельным деятелям, но и обобщающего характера.

В изданном в 1990 году коллективном труде под редакцией Н. М. Мещеряковой анализируются воззрения наиболее выдающихся мыслителей той эпохи: Шефтсбери, Мандевиля, Толанда, Болингброка, Пристли, Юнга, Годвина и других. Авторы выделяют три направления просветительского движения: аристократическое, демократическое и эгалитаристкое [88]. Т. Л. Лабутина обратилась к исследованию политической мысли раннего Просвещения в 1688-1714 годах, восполнив пробел в историографии и познакомив российского читателя не только с такими выдающимися фигурами, как Локк, Дефо, Свифт, но и малоизвестными, как Темпль, Адисон, Стил, Соммерс, Галифакс, Ходли [89]. Большое значение в её книге уделено фундаментальным проблемам политической теории – «общественному договору», «равновесию и разделению властей». «Теория сопротивления» рассмотрена в отдельной статье [90].

В 90-х годах интересные работы появляются не только в центре, но и в российской провинции. В Волгограде ученики Е. Г. Блосфельд А. Н. Лукашева и А. В. Ковалёв пишут статьи о Локке и Гаррингтоне [91, 92].

С. Б. Семёнов написал ряд работ, посвящённых английскому радикализму XVIII века [93, 94]. Огромный вклад в изучение истории Англии внёс М. А. Барг. В 1998 году появляется уникальная книга «Становление историзма», законченная уже после смерти историка его ученицей К. А. Авдеевой. На её страницах даются не только портреты Ф. Бэкона, Болингброка и Юма как историков, но и затрагиваются их политические концепции. Автор посвятил анализу этой замечательной книги специальную статью [95, 96].

Все вышесказанное позволяет отметить, что за исключением статьи Сергунина в российской историографии нет специальных работ, исследующих британские корни американского конституционализма в предреволюционный период.

Проблема истоков американского конституционализма остаётся центральной как для историографии, так и для политологии США. Она рассматривалась под различными углами зрения в течение трёх веков, но всё ещё актуальна. Например, мартовский номер The Journal of American History за 1999 год полностью посвящён интерпретации Декларации независимости в различных культурных традициях от Японии до Мексики [97-109]. На его страницах – две статьи российских авторов H.H. Болховитинова и М. А. Власовой.

Прежде всего необходимо проследить процесс изучения американского памфлета как источника по рассматриваемой нами теме. Памфлет привлёк внимание в первую очередь историков американской литературы в XIX веке. Его значение для развития конституционной доктрины и политической мысли было замечено в годы второй мировой войны, ознаменовавшиеся ожесточённым информационным противоборством.

В 1941 году вышла книга Давидсона, посвящённая пропаганде во время Войны за независимость и в предреволюционный период [3]. Особое место в ней уделено личностям и социальному статусу пропагандистов, газетам и журналам. Отдельный параграф посвящён памфлету как источнику по конституционной мысли предреволюционного периода.

Автор выделяет два различных по своему содержанию этапа в памфлетной воине – 1763-1770 и 1773-1775 годы, различные по своему содержанию. На первом этапе никто из памфлетистов не осмеливался ставить под сомнение власть и авторитет британского парламента. Речь шла только о его справедливых и несправедливых законах. Второй же этап ознаменовался появлением нового поколения памфлетистов, которые стали оспаривать право британского парламента издавать какие бы то ни было законы для колоний.

В 1947 году в Принстонском университете состоялась конференция, посвящённая историографии колониальной Британской Америки. Её участники были вынуждены констатировать отнюдь не блестящее положение дел. Конференция во многом дала импульс развитию исследований по этой теме [110].

В 50-60-х годах появляются труды Эдмунда Моргана [111], в которых анализируется памфлетная война, вызванная актом о Гербовом сборе. Его интерес к памфлету выразился и в приветственном адресе, который он направил участникам выставки «Библиографическое исследование американского памфлета» в колледже Вильяма, о чём уже говорилось выше.

Работа, начатая Давидсоном, была продолжена Бернардом Бейлином, в 50-х годах приступившим к изучению собрания памфлетов библиотеки Гарвардского университета. Значение памфлета как источника конституционной мысли было раскрыто им в предисловии к первому тому «Памфлетов Американской революции». 60-е годы XX столетия ознаменовались стремлением увидеть революции снизу не только в социальном, но и в интеллектуальном плане.

Это значило отказаться от следования признанным властителям дум английского и французского Просвещения и обратиться к малоизученным и малоизвестным фигурам. Такая тенденция и была выражена в следующем труде Бейлина, ставшем уже классическим, – «Идейные истоки американской революции» [112-114]. Бейлин отказался от традиционных представлений о влиянии Джона Локка на американскую политическую мысль предреволюционной эпохи, подчеркнув, что большее значение в те годы имела почти забытая сейчас литература британской оппозиции, выражавшая так называемую идеологию «страны». Однако его труд был посвящён несколько иным задачам и вопрос о воздействии британской политической мысли остался для него второстепенной темой.

Влиянию вигской историографии и вигизма XVIII века на американскую политическую мысль посвящена работа Бейлина «Свет опыта». Её выход в той или иной степени побудил историков, занимающихся британскими мыслителями, обратить внимание на данный аспект темы. Исаак Кремник в книге о Болингброке указывает на значение его творчества для отцов-основателей США [115, 116].

В 60-е годы выходят из забвения труды Тренчарда и Гордона, которые специально переиздаются впервые за много лет в серии «Американское наследие» и становятся предметом пристального внимания со стороны американских историков. В 70-х годах интерес учёных смещается в сторону Британской колониальной Америки. В сборнике под редакцией Стивена Катца публикуется посвящённая исследованию культуры колониальной Южной Каролины статья Вейса, в которой особое внимание уделено Библиотечному обществу Чарльстона. Однако автор опять вынужден констатировать, что влияние идеологии Country на американцев ещё ждёт своего исследователя [117].

В 60-х годах появляется ещё один автор, сыгравший колоссальную роль в изучении Американской революции и конституционализма. Это Гордон Вуд [118, 119]. В своём ставшем уже классическом труде «Создание американской республики» он показал не только трансформацию американской политической системы, но и изменения политической культуры американцев в процессе создания новой республики. По его словам, «американцы революционного поколения создали не только новые формы правительства, но и совершенно иную концепцию политики, концепцию, которая вывела их за рамки классического и средневекового мира политической дискуссии в тот, который мы называем современным». Однако тут же автор подчёркивает, что «трансформация политической мысли имела корни, глубоко уходящие в колониальное прошлое».

Он указывает, что спор с Британией имел первостепенное значение для осознания американцами своей собственной сущности. В 80-х годах Вуд продолжает разрабатывать эту тему в работе «Радикализм Американской революции», завоевавшей Пулитцеровскую премию. Само название книги полемическое, так как Вуд подчёркивает своё принципиальное несогласие с теми, кто рассматривает революцию как исключительно консервативное событие из-за того, что в нём отсутствовали баррикады, уличные бои, казни, террор и диктатор, увенчавший всё это. Хотя в социальном плане революция, пишет он, действительно была консервативной, но, создавая новое республиканское правление, она проявила свой радикализм по сравнению со старым миром.

Полин Майер, ученица Бейлина, развила его тезисы в своём исследовании политической борьбы предреволюционного десятилетия. Вместе с вышеназванной, вышедшие в 80-90-х годах две монографии Майер составили своеобразную трилогию. Интересен вывод, сделанный исследовательницей о «Здравом смысле» Томаса Пейна. По её мнению, этот памфлет и выраженная в нём идея независимости не получили широкого признания в Америке. Она указывает на парадоксальное положение, когда большинство американских памфлетов даже наиболее радикальных деятелей выступают с осуждением Георга III, но не монархии как таковой [120-122].

В монографии, основой для которой послужила её докторская диссертация, она, выбрав десятилетие, предшествовавшее Декларации независимости, детально исследовала методы борьбы и представления американцев о правительстве, правах и обязанностях правителей и народа, их реакцию на то, что они сами рассматривали как посягательство на свою свободу.

Мейер подробнейшим образом прослеживает традиции «сопротивления» (resistance) и «повиновения» (restrict) в политической мысли Британии. Она видит своё исследование как дополнение к трудам Гордона Вуда, несмотря на расхождения с ним в оценке факторов, приведших к обретению независимости.

Конец 70-х – начало 80-х годов ознаменовались в связи с 200-летием США новым всплеском интереса к Американской революции и Конституции и выходом огромного количества книг по этой проблематике.

Название труда патриарха американской историографии Генри Коммаджера говорит само за себя «Век Разума: как Европа изобрела Просвещение, а Америка воплотила его в жизнь» [123]. Автор отмечает влияние Локка и Болингброка на американскую политическую мысль.

В 1983 году в Оксфорде проходит научная конференция по проблемам Британской колониальной Америки. В следующем году представленные там труды издаются отдельным сборником. В числе его авторов – Стивен Катц [110].

Следует особо отметить труды Дональда Лутца об истоках американского конституционализма [2, 124, 125]. В противоположность устоявшейся традиции, относящей рождение американского конституционализма к 1787 году, то есть к принятию федеральной Конституции, он пишет о почти полуторавековом развитии конституционализма в Британской Америке. Американская конституционная традиция включает в себя и хартии, и статьи конфедерации, и особенно конституции штатов.

Лутц написал специальную работу о влиянии вигизма на конституции штатов, имеющую прямое отношение к интересующей нас теме. Проведя уникальное исследование с использованием компьютера и статистических методов, он определил число цитируемых авторов в разные годы и пришёл к следующим интересным умозаключениям. Цитирование Локка и Монтескье в конце 80-х годов объясняется актуальностью их теорий разделения властей и сдержек и противовесов в условиях дискуссий в обществе по поводу принятия конституций штатов и федеральной конституции. В 90-х годах ссылки на них резко уменьшаются, зато начинает цитироваться Юм, что обусловлено появлением в это время партий, по которым Юм являлся специалистом.

В связи с юбилеем Конституции создаются многочисленные комиссии по изданию соответствующих трудов. Директором такой комиссии в штате Нью-Йорк становится Стивен Шектер. Под его редакцией в 1990 году публикуется книга «Корни республики», в которой представлены основные этапы в становлении американского конституционализма [41]. Среди авторов этого издания – Джон Мёрин, Дональд Лутц, Ричард Бернстейн и др.

Развитие интересующей нас темы в 90-х годах связано прежде всего с именами Джека Грина и Джона Рида.

Джек Грин в 90-х годах также внёс свою лепту в исследование проблемы становления и истоков американского конституционализма [126]. Однако он обратил внимание, что колонисты в своей борьбе против репрессивного британского законодательства не столько апеллируют к общеизвестному лозунгу «никакого законодательства без представительства», сколько ссылаются на королевские хартии и традиции собственного конституционного развития в течение почти полувека.

Рид в своей «Конституционной истории Американской революции» доказывает нерасторжимую связь рождающегося американского конституционализма с британской политической традицией [127, 128].

В 1995 году в Кембридже вышла книга молодого исследователя Питера Миллера по проблеме идеологического обоснования Британской империи и места колоний в ней [129].

Одновременно публикуется «Энциклопедия американской революции» под редакцией Грина и Поула. В ней сотрудничает большинство уже перечисленных авторов, публикующих разделы о взаимосвязи американской и британской политических традиций [130].

Осенью 1998 года в Иельском университете проводится двухдневный коллоквиум, посвящённый американскому конституционализму, с участием Джойс Апплеби, Эрика Фонера и других исследователей.

В конце 90-х годов появилось большое количество книг, в разных аспектах затрагивающих интересующую нас проблему. Джон Гилман Колп в монографии «Джентльмены и фригольдеры: электоральная политика в колониальной Виргинии» рассмотрел, как действовала политическая система Виргинии на уровнях графств и отдельных церковных приходов [131].

От XVII века он переходит в XVIII, чтобы выявить политическую культуру этого региона. Исследуя плантаторскую элиту и тех, кого он называет «средним классом» фригольдеров, Колп концентрирует своё внимание на последних. Он описывает политическое соперничество в маленьких обществах.

Арнольд Рогоу пишет очень интересное исследование о взаимоотношениях Александра Гамильтона и Арона Берра, позволяющее пересмотреть многие устоявшиеся характеристики Гамильтона как одного из отцов-основателей США [132].

Лиза Вильсон представила на материалах личных и деловых писем, дневников, архивов частную жизнь обитателей Новой Англии [133].

90-е годы ознаменовались также дискуссией на страницах американских и британских журналов о перспективах «новой британской истории» и публикацией многочисленных исследований. Историки заговорили о «британской истории в атлантической перспективе».

Такая перспектива стала восприниматься как фундаментальное положение для истории Британии в раннее новое время, но особенно в XVIII веке и в период войны американских колоний за независимость. В исторических работах этого направления исследовался в различных аспектах «атлантический мир» и прежде всего Британская империя как таковая.

Труды Бейлина [134], Грина [135], Неда Лэ ндсмана [136], Сьюзен О’Брайен [137], Давида Кресси [138], Стивена Фостера [139], Джойс Чаплин [140], Джеймса Хорна [141], Давида Хэнкока [142], Элиги Гулд [143] выявили для историков Британской Америки настоятельную потребность обратиться в исследованиях к экономической, социальной, конституционной, интеллектуальной, религиозной и политической истории Британии и северо-западного атлантического региона, особенно в период, предшествующий 1783 году.

В апреле 1999 года American Historical Review публикует материалы форума «Новая британская история в атлантической перспективе» со статьями Давида Армитеджа [144], Джейн Олмейер [145], Элиги Гулд [146], Неда Лэ ндсмана [147] и Джона Покока [148]. Это была попытка наметить путь развития данного направления исследования на рубеже двух веков.

Давид Армитедж начинает форум аргументами, что раздельное рассмотрение «колониальной Америки» и «новой ранней истории Британии» в национальных американской и английской историографиях показало свою ограниченность [144]. Указывая на ранние модели, предложенные ещё Джоном Сили в 80-х годах XIX столетия, а в XX веке – Пококом, в качестве примера изучения англоязычного атлантического мира, который надлежит исследовать как единое целое и английским, и американским историкам. Он посетовал, что только ирландские учёные проявили некий интерес к атлантической истории.

Раздельное изучение проблем национальными историографиями без попытки интеграции показало свою ограниченность на рубеже XX и XXI веков. Армитедж пришёл к заключению, что назрела настоятельная потребность в постановке проблем, общих как для исследователей британской, так и американской истории [144].

Джейн Олмейер определяет место, занимаемое ирландской историей в дебатах о «новой британской истории». Она объясняет, что хотя понятие «британская история» подразумевает включение в себя ирландской, но в действительности Британия в течение всего раннего нового времени управляла Ирландией как своей колонией.

Модель «трёх королевств», по её мнению, предоставляет возможность проследить культурные, языковые, династические, экономические, религиозные и географические факторы, которые соединяли и в такой же степени разъединяли монархию Стюартов. Олмейер также подчёркивает исключительную роль, которую Ирландия, служащая своеобразной лабораторией империи, сыграла в Атлантическом мире в XVII столетии. Она заканчивает своё выступление вопросом о природе ирландской исключительности во времена, когда Ирландия являлась компонентом как многонациональной империи, так и находящейся в процессе становления атлантической империи [145].

Нед Лэндсман сместил фокус исследования на Шотландию и вопрос о ее влиянии на Америку в XVII–XVIII веках. Центром его исследования стал опыт отдельной национальной группы внутри многонационального государства расширяющейся империи ранней Британии. Он утверждает, что, поскольку шотландцы в течение долгого времени рассматривались в качестве нации эмигрантов, то их участие в строительстве современного атлантического мира в настоящее время общепризнанно, однако их активность в том королевстве была фактически достаточно своеобразна.

С его точки зрения, эта особая манера коренится в шотландском опыте как нации, затронутой процессами за рубежом и сформированной в условиях британского союза и имперской экспансии. Наиболее важно, он полагает, что шотландское участие в американской колонизации не повторяло уже знакомые образцы. В результате шотландцы стали источником культурной и экономической экспансии в колониальной Британской Америке [147].

Для нашего исследования наибольший интерес представляют статьи Гулд и Покока [146, 148]. Элига Гулд доказывает, что Американская революция прояснила и усилила сложный, многополюсный характер политической власти внутри Британской империи.

Майкл Лерой Оберг посвятил свою работу английскому империализму и коренной Америке в 1585-1685 годах [149]. Эта книга по-новому рисует конфликт между индейцами и английскими поселенцами, а также убедительно доказывает, что английская политика в Америке в рассматриваемый период была многофакторной.

Филипп Раунд описывает литературу Новой Англии в 1620-1680 годах с точки зрения социальной и политической [150].

Труды Джеймса Дрейка и Дэвида Джэффи посвящены проблемам так называемой «Войны короля Филиппа» в Новой Англии в 1675-1676 годах [151, 152].

Дона Мэрвик проанализировала те же процессы взаимодействия между коренным индейским населением и английскими поселенцами в колониальном Нью-Йорке [153].

Вуди Холтон обобщил то, о чём писали предыдущие авторы. Он исследовал революцию в Виргинии. Огромное значение уделяется в книге колониальной культуре Виргинии. Автор касается вопроса о взаимоотношениях между плантаторами и фермерами, почему между этими социальными группами установился консенсус относительно сопротивления британским властям [154].

Питер Томпсон представил жизнь в тавернах и общественную жизнь в колониальной Филадельфии [155].

Нэнст Родени изучает революционный англиканизм во времена Американской революции [156].

Энтони Валэс написал, как считают американские критики, пионерскую работу о Джефферсоне и индейцах [157].

Эндрю Бурстин по-новому затронул вопрос об американском самосознании, касающемся демократии [158].

В 2000-2001 годах число трудов, посвященных предреволюционному периоду и революции, не иссякает. Это объясняется в некоторой степени приближением Millennium и настоятельной потребностью с новой точки зрения коснуться этих проблем. В частности на страницах AHR публикуются письма к редактору, прямо говорящие о такой назревшей потребности.

В январском номере журнала печатаются материалы так называемого форума, посвящённого феномену революций на американском континенте вообще и войны североамериканских колоний за независимость в частности, статья, принадлежащая перу Джека Грина [159].

Выходит книга Фрэнсиса Колиано «Революционная Америка. 1763-1812 годы. Политическая история» [160].

Нэнси Роден и Ян Стил издают сборник документов «Гуманистическая традиция в Американской революции» [161].

Появляются книги, посвящённые порой совершенно неожиданным сюжетам. Например, Мартин Мэлоси изучает инфраструктуру американских городов начиная с колониальной эры до наших дней [162]. Майкл Пёрлман также исследует военную стратегию с колониальных времён [163]. Он указывает на огромное значение политической философии для формирования соответствующей стратегии во времена революционной войны.

Джон Батлер определил значение религии в жизни колониальной Америки [164]. Марк ди Ионно описал революционную войну в Нью-Джерси [165]. Вышел сборник статей под редакцией Хендрика Хартога и Вильяма Нельсона в честь историка Американской революции Джона Филиппа Рида «Закон как культура и культура как закон» [166].

Питер Хоффер издаёт историю ранней колониальной Америки [167]. Роберт Маккубин пишет историю Вильямсбурга в Виргинии с 1699 по 1999 год [168].

Роберт Липкин исследует американский конституционализм [169]. Оскар Райс изучает медицину колониальной Америки [170]. Артур Тортелот обращается к начальному эпизоду войны за независимость – выстрелам у Конкорда и Лексингтона [171].