Текст книги "Здравствуй, человек!"

4

Когда Ксения была маленькой, ее со старшей сестрой Аней мама отправляла на лето в маленький городок Торо-пец, к бабушкам.

Каждое лето начиналось с сутолоки в вагоне поезда, подъезжающего к платформе. Ксюша кричала сестре:

– Торопец! Уже приехали! Быстрее к выходу! Выйти не успеем!

– Мама сказала, чтобы мы сидели и ждали, когда за нами войдут в поезд, – отвечала Аня и продолжала всматриваться сквозь мутные стекла окна в толпу на перроне.

– Вот они! Видишь? – нервничала Ксюша. – Бери вещи!

Вскоре в вагоне раздавались беспокойные голоса двух бабушек:

– Анечка! Ксюшенька! Доченьки, где вы? Ах, вот вы где, миленькие!

Приезд девочек в Торопец из большого города Ленинграда был событием. В маленьком городе наблюдали за тем, какими культурными были ленинградцы: не ели с одной тарелки, чистили зубы, носили белые гольфики, а туфли – с дырками. Босоножки называются.

В это лето «ленинградские девки» приехали в шляпах-сомбреро, которые привезли из Сочи!

Каждое воскресенье бабушки Ани и Ксении ходили в церковь молиться. На скамейках вдоль дорожки, ведущей к церкви, сидели пожилые женщины и осуждающе разглядывали каждого, кто шел мимо них. Когда в одно из воскресений вместе с бабушками в церковь отправились «ленинградские девки» в своих шляпах-сомбреро, это было шоком.

– И эти туда же, Богу молиться! – громко посмеялась одна из женщин на скамейке.

Ксения услышала эти слова и, приподняв голову, пошла бодрее. Она шла не куда-нибудь, а молиться Богу! Пусть видят все!

Тетя Катя прошептала уже на ступеньках:

– Вы, доченьки, не стыдитесь, у Бога все просите, чего хотите. Бог, Он особенно детские молитвы слышит, а тем более сирот. Вы-то без отца растете, сироты значит, хотя и жив отец ваш.

В церкви отпевали молодую женщину. В гробу радом с ней лежал новорожденный ребенок. Женщина эта умерла при родах. Ксения с сожалением всматривалась в синее перекошенное лицо покойной и вздрогнула, когда в трогательной тишине послышался шепот мужа этой женщины:

– Какая она красивая!

Ксюша закрыла глаза и зашептала тихо-тихо:

«Господи, я так рада, что Ты есть у нас, людей, и что Ты такой хороший и ласковый. За то, что Ты однажды пришел к нам на землю, и я хочу, чтобы Тебе было хорошо с нами, людьми, и со мной. Научи меня жить так, чтобы я никогда не стала Тебе в тягость. Научи меня понимать Тебя».

На обратном пути Ксенина и Анина бабушка Зина шептала девочкам, оглядываясь по сторонам, чтобы никто не услышал и не посмеялся:

– Запомните, доченьки, никому нет дела до того, сыты вы или голодны, есть крыша над вашей головой или нет. Только Бог будет по-настоящему обеспокоен тем, как вам живется. Все Ему рассказывайте, и доброе и худое. Никто как Бог любить не может.

Около дома их ждал дядя Ваня – младший брат бабушек Ксении и Ани.

– Я думал, вы раньше вернетесь, – сказал он.

– А ты чего приехал-то? – спросила бабушка Катя.

– Керосин вам привез.

– A-а, за это спасибо, это кстати.

Сначала скрипнула калитка, потом крыльцо под ногами всех, кто поднимался в дом, и наконец забренчал дверной замок.

– Ах ты! Кот! – грубо крикнула бабушка Зина. – Ты смотри, куда мордой своей залез!

Бабушка Зина поднесла к лицам всех вошедших в дом блюдце со сдвинутой в сторону крышкой от кастрюльки.

– Масло все сожрал, паразит такой!

Под ногами у всех в дырку под дверью юркнул на улицу черный кот.

– Все равно вернешься – получишь! – пригрозила рассерженно бабушка Зина вдогонку нахальному коту.

Интересно, что кличек ни у каких котов в этом доме никогда не было. Просто кот. «Кот, иди ешь!» или: «Кот, иди долой с дивана!»

Дядя Ваня весело посмотрел на Аню с Ксюшей и спросил:

– Ну, как дела?

– В церковь ходили, – ответила Аня.

Дядя Ваня сказал:

– Меня ваши бабушки тоже молиться научили. Я человек-то занятой, ничего и так не успеваю, а еще молиться теперь нужно. Уж так громоздко это для меня, так неудобно. А не молиться не могу, обязательно что-то плохое случается, если не помолюсь. А молиться тяжело. Легче дров нарубить, все что угодно могу, только б не молиться.

– Вот так Бог тебя и заставляет о Нем не забывать! – засмеялась бабушка Зина. – С кем-то Он кнутом, с кем-то – пряником, лишь бы душа не умерла.

Перед сном Ксения неожиданно вспомнила слова мужа покойной, там, в церкви, и сказала Богу:

– Господи, найди для меня человека, который всю жизнь смог бы любить меня одну.

Нужно сказать, что для девочки тринадцати лет это была довольно разумная мысль.

* * *

Ксения лежала в постели и, прикрыв веки, смотрела на лучи весеннего солнца, пробивающиеся через занавески окна. Она вспоминала Торопец. В комнату вбежал Сережа:

– Мама, мама, хватит спать, выходной сегодня!

Ксения взглянула на Сережу и прикрыла глаза, но сын затараторил:

– Не спать, не спать! Ты меня к дедушке должна отвезти. Мы с ним на рыбалку поедем.

Ксения поднялась и направилась к ванной. Проходя мимо Никиткиной комнаты, она увидела, что Никита топчется возле стола с компьютером. Никита спросил озадаченно сонным голосом:

– Мам, а где моя спецовка?

Ксения спросила:

– Какая спецовка?

– Шорты и футболка, в которых я играю в комп!

Ксения сказала:

– Я в стирку вчера положила.

– Ну и в чем мне сегодня работать?

– Если не в чем работать, может, с нами к дедушке съездишь?

– У меня выбора не остается.

– Тогда собирайся, – сказала Ксения и ушла в кухню.

Ксения заварила кофе, налила его в чашку, сделала бутерброд, открыла сахарницу и обнаружила, что она пуста.

Ксения открыла буфет и перекопала все его содержимое. Сахара не было нигде. Мысль о том, что придется идти в магазин, мягко выражаясь, не радовала, и Ксения снова открыла буфет. Передвинув все пакеты, она увидела у самой стенки старую кружку с отбитой ручкой и надписью на ней: «Никогда не сдавайся!»

– Так, – сказала Ксения, – думай.

Она принялась выдвигать все ящички и наткнулась на забытую всеми маленькую металлическую баночку из-под конфет.

Как-то Ксения с Андреем возили детей в Макдоналдс.

Ксения тогда пожалела выбросить оставшиеся пакетики с сахаром и сложила их в эту самую баночку Ксения взвизгнула от радости и с удовольствием принялась пить послащенный найденным сахаром кофе.

Ксения, Никита и Сережа вышли из дома и направились к гаражу.

Выкатив машину, пришлось потратить время на ее заправку.

На заправке Ксения открутила пробку бензобака, установила пистолет, отправила пятьсот рублей в автомат, который «сдачи не дает» и нажала кнопку выбора колонки. Когда раздался свист с колонки, Ксения поняла, что нажала не на ту кнопку и горючее подключилось к колонке, находящейся с противоположной стороны.

– «Никогда не сдавайся!» – процитировала Ксения надпись с кружки.

К колонке, которую случайно оплатила Ксения, подъехал микроавтобус, и Ксения мгновенно подскочила к вышедшему из него водителю:

– Вы на пятьсот рублей будете заправляться?

Водитель отшатнулся и сказал, извлекая из бумажника пятисотрублевую купюру:

– Да.

Ксения сказала:

– Тогда отдайте мне ваши пятьсот рублей.

Водитель молча уставился на странную незнакомку, а Ксения пояснила:

– Я ошиблась и подключила вашу колонку. У Вас дизель?

– Да, – водитель микроавтобуса установил пистолет в бак и удивился, что горючее сразу зашумело по шлангу.

Купюру мужчина из рук не выпускал, и Ксения сказала:

– Вы не сомневайтесь, там на пятьсот.

Водитель микроавтобуса отдал Ксении деньги, и Ксения отправила их в автомат, который «сдачи не дает».

Сережа спросил:

– Мама, ты хоть что-нибудь можешь сделать без приключений?

– Поверь, сынок, я очень стараюсь.

Никита рассмеялся:

– А если что, так мы бы этот автомат избили бы, правда, мам? Он ведь сдачи не дает! Драться с ним не опасно!

По дороге в Гатчину, где жил дедушка – папа Ксении – Ксения позвонила своей приятельнице Ирине:

– Ириш, не хочешь прокатиться в Гатчину? Только туда и обратно. Я еду туда сейчас со своими парнями.

– С удовольствием, – ответила Ирина.

Ксения проехала несколько перекрестков, свернула на узкую улочку и припарковалась.

Ирина подошла к машине уже через пять минут.

– Здравствуйте, мужчины! – весело сказала она, усаживаясь в машину, – а я так устала дома сидеть.

Ксения отъехала от поребрика, и все молча смотрели в окна машины, наслаждаясь тихим ходом по гладкой дороге.

– Погода-то какая! У вас, ребята, каникулы скоро? – спросила Ирина, когда машина выехала далеко за пределы города.

– Через неделю уже, – ответил Сережа.

– Куда маму на лето отправишь?

– Мама со мной поедет на море.

– Ух, ты! Куда именно? – спросила Ирина уже у Ксении.

– В Крым, уже билеты заказаны. Не могу без моря. Зовет оно меня. Ой! Смотрите у обочины машина, как будто срезана по всему левому боку.

– Да-а, а рядом грузовик, который этот бок, по-видимому, и срезал, – сказал Никита.

Ксения выкрикнула:

– Так это тот самый грузовик, который мне зеркало сбил!

Все, насколько могли увидеть, смотрели на эту аварию.

Ксения вздохнула:

– Говорила же я ему, что хамство на дороге дорого стоит.

После некоторого молчания Ирина сказала:

– Я прочитала книгу, и в ней автор утверждает, что богослужение должно проводиться по субботам, а если в воскресенье, то это богоотступничество.

– Так кому это было сказано? Моисею? Он новое государство основал. Государственная система была построена по Божьему законодательству. А мы в каком государстве живем? Мы не можем перестраивать политический строй.

«Не человек для субботы, а суббота для человека».

– Ну да, а то расстроилась я очень.

Проехав Гатчину, Ксения свернула с шоссе к трехэтажному дому и заглушила двигатель.

Из дома вышла Света, сестра Ксении по отцу и дочка Светы Аня.

Аня сказала, весело улыбаясь:

– Здравствуйте!

– Как хорошо ты буквы выговариваешь! – похвалила Ирина.

Аня сказала:

– Ну так, конечно, мне пять лет!

Из-за дома показался отец Ксении и Светы:

– Рад вам всем! Сережа готов рыбачить?

– Да! – запрыгал Сережа, – а во сколько поедем?

– С утра. Я уже лодку в микроавтобус свой загрузил.

Света спросила:

– Может, на улице чай попьем?

После беготни из дома во двор и наоборот, после суеты и толкотни в кухне все уселись вокруг стола под кустом еще не распустившейся сирени. Взрослые наслаждались тишиной. Время словно замерло.

Ксюшин и Светин отец принес с грядки пучок укропа и, прежде чем положить на разделочную доску, поднес укроп к носу, вдохнул глубоко и по-философски произнес:

– Все, что человек творит, оно из праха, все из земли: из камня, из железа, из глины; а растительность, она из воздуха, из воды, из тепла солнечного в себе накапливает, поэтому-то и успокаиваемся мы, люди, глядя на растительность, и вокруг себя хотим побольше цветов видеть. Жизнь в них сконцентрирована.

Аня подбежала к Ксении и спросила:

– Хочешь, я тебе цветок сорву?

Ксения ответила:

– Да, но у мамы спроси, вдруг нельзя?

Аня бросилась к Свете:

– Мамочка, можно я Ксюше цветок сорву?

Света сказала:

– Конечно, можно. Нарви букет.

Аня побежала в сад и нарвала полную охапку тюльпанов и нарциссов.

Аня принесла букет Ксении, а Света спросила:

– Ты, Ксюша, когда в следующий раз к нам соберешься?

Ксения ответила:

– Тюльпанов и нарциссов набрала, теперь за сиренью приеду, когда вот этот куст распустится, – Ксения показала рукой на куст сирени, под которым был накрыт стол.

Света с отцом переглянулись и почему-то рассмеялись, но ничего не сказали.

Ирина, нежно глядя на резвящихся детей, спросила:

– Ну отчего же в этом мире происходят плохие вещи, когда все хотят доброго? Откуда зло взялось в этом мире?

Ксения сказала:

– Иногда это доброе – доброе в наших глазах.

– Доброе, оно и есть доброе, – не согласилась Ирина.

Ксения сказала:

– Хорошо. Тогда такой пример: намечается праздник, мама захотела приготовить шикарный торт. Сходила в магазин, отстояла очередь, купила дорогие продукты: сливки, ликер, масло, сахар, ванилин, ананасы, персики, муку.

Принесла домой и пока у соседки уточняла рецепт, дочка из этих продуктов приготовила блинчики со взбитыми сливками, фруктовый салат, яичницу Ирина рассмеялась:

– Да, такой сюрприз маму не обрадует.

Ксения сказала:

– Как маме объяснить дочке ее поступок? Она берет с собой дочку и уже вместе с ней идет в магазин, отстаивает очередь, покупает те же дорогие продукты и вместе с дочкой несет тяжелые сумки. Вход в кухню до определенного момента дочке запрещен, а после праздника дочка получает в школу денег вдвое меньше, чем обычно.

Никита пояснил сам себе:

– Ну да, потому как на торт потрачено вдвое больше.

Ксения продолжила:

– Помнишь слова Петра Христу перед Голгофой «пожалей Себя»? А сколько под этой пропагандой добра и всеобщего благоденствия к людям бед пришло! Восстание на Небе тоже выглядело заботой о всех тварях.

– А может быть, – спросила Ирина, – Адам должен был явить всем характер Бога, учась тому, что есть зло и что есть добро?

– Для того и было дерево познания добра и зла. И ведь не дерево зла и добра, а дерево «познания добра и зла», то есть самого зла в нем не было! А что произошло? Через змея все, что осуждено Богом, попало каким-то образом в человека, стало его частью, понимаешь, Ирочка?

– Понимаю. Была нарушена генетика.

Света сказала:

– Ну как в истории с тортом: использовать продукты нельзя, и то, что из них приготовлено, на стол поставить тоже нельзя.

Ксения улыбнулась:

– Именно так! Принять этого человека было нельзя. Теперь вопрос: откуда же вообще взялось зло? Ангелы, духи обладают Богом подаренными качествами: ум, приветливость, власть, любовь к порядку, честь, справедливость, вера. Восставшие ангелы потеряли в себе присутствие Бога, а Бог есть любовь. Во что превращаются эти же качества без любви? Ум – в хитрость, приветливость – в лицемерие, власть – в насилие, любовь к порядку – в придирчивость, честь – в высокомерие, справедливость – в жестокость, и даже вера без любви становится фанатизмом.

Пока взрослые беседовали, Сережа с Аней по очереди раскручивали обруч. У Ани получалось досчитать до двадцати, пока обруч не падал с ее талии, а у Сережи обруч падал после третьего оборота. Выглядело это очень даже забавно, и возле сетчатого забора со стороны улицы остановился проходивший мимо мужчина. Он рассмеялся, глядя на Сережу.

Сережу это не смутило, а Аню подзадорило крутить обруч еще дольше.

Незнакомый мужчина сказал громко, чтобы было слышно через забор и через территорию двора:

– Ты молодец какая. Такая маленькая, а уже так с обручем управляешься!

С незнакомцем поравнялся известный на всю округу пропойца. Шел он по дороге неровно и постоянно обо что-то спотыкался. Пьяный «в ничто» мужчина притормозил возле говорившего с Аней незнакомца и сказал ему, с трудом отделяя звуки один от другого:

– Да сектанты там живут, в этом доме. С ними только заговори, сразу попал! А как попал, так пропал.

Незнакомец почувствовал себя неловко, а пьяный добавил, сплюнув на дорогу:

– Я к их дому близко не подхожу! Страшное дело!

Пьяный пошел дальше, побрякивая пустыми бутылками в пакете, а незнакомец взглянул ему вслед и, кивнув Анечке, с улыбкой сказал ей:

– У тебя чудесная семья. Слушайся свою маму.

После этого он отошел от забора и пошел своей дорогой. А Аня с Сережей придумали другую игру. Они положили обруч на землю и стали закидывать в обручем ограниченный круг игрушки.

Ксения продолжила:

– На Голгофе Бог дал людям не только искупление, но и новое сердце, свой характер – это рождение Церкви. Итак, трудности остаются до самого праздника.

Отец подхватил:

– Убыток, тяжелые сумки, запрет входить в кухню…

– Чувство разочарования, – продолжила Ксения. – Но процесс движется, и торт к празднику будет. Почему?

Света ответила:

– Потому что куплены новые продукты!

Ксения сказала:

– Точно. И какое бы доброе дело мы не запланировали вне Христа, все это будет только порчей продуктов. А нам пора ехать. Всем спасибо, ты, пап, не забудь, что Сереже в школу в понедельник.

– Не забуду, привезу в воскресенье, – ответил отец.

Ксения, Ирина, Никита загрузились в машину, распрощались через опущенное стекло с остающимися в доме и выехали на трассу в сторону Питера.

Ирина предложила:

– Может, заедем на кладбище?

– Да, конечно, – согласилась Ксения.

Проехав где-то десять километров, Ксения съехала с трассы на дорогу, ведущую к огромному кладбищу. Машина печально и торжественно шуршала шинами по песочным дорожкам. Возле одного из памятников машина остановилась, и Ксения заглушила двигатель. Ирина тихо вышла из машины и принялась привычными движениями поправлять цветы, рыхлить землю. Страшно произносить и даже думать об этом, но здесь похоронена вся Ирина жизнь – ее единственный сын Алексей.

Он разбился в машине при лобовом столкновении с другой машиной, выехавшей на встречную полосу Почему-то возле могилы Алексея не было ощущения потери. Что-то величественное обитало над этим местом. Как будто похороненный здесь человек в нужный ему срок ушел домой, отбыв на земле некоторое время. Уход его – боль для оставшихся, но не для него самого.

Когда Ирина полила из ручья, бегущего невдалеке, клумбочку и села в машину, она спросила:

– Почему Бог так поступил со мной?

– Не знаю, – ответила Ксения, – я не знаю, почему в концлагерях мучились невинные люди. Я не знаю, почему у матерей отбирали детей и почему отцов превращали в животных. Я не знаю, почему непристойные женщины побеждают, уводя из семей чьих-то мужей, и почему наркотики разрушают жизни. Но во всем этом меня удивляет знаешь что?

– Что? – спросила Ирина.

– Меня удивляет, когда я вижу на старых документальных лентах, как опухший от голода подросток впихивает последний кусок хлеба в рот своему младшему братику. Меня удивляет, что мать убитого солдата смотрит с сожалением на убийцу, видя в нем чьего-то сына. Меня удивляет, что женщина остается женой и матерью при самых неблагоприятных для этого условиях в мире. Может быть, это и есть присутствие Божьего, жертвенного, не ищущего своего, а пользы другого, ходатайственного в человеке? Того, что «превыше всякого разумения» и выше всякой логики. Что-то очень страшное произошло в Эдемском саду. По-видимому был брошен вызов божественному в человеке. А от сил зла до сих пор звучит вопрос: «Где твой Бог?» А твой Бог плачет вместе с тобой и страдает сильнее, потому как и любит сильнее.

Никита все это время молчал.

Ирина сказала тихо:

– Я устраиваюсь на работу в Пулково.

– Удачи тебе, – сказала Ксения.

Когда Ксения завезла Ирину домой и приехала с Никитой домой к себе, дверь открыл Андрей и с выражением страдальца на лице пожаловался:

– Я упал, когда с работы шел.

– Как это? – удивился Никита, – ты же не ребенок уже.

– А упал по-детски, – сказал Андрей, провожая всех до комнаты, – бежал через дорогу не по переходу, а в траве проволочина валялась. Я об нее споткнулся и, вытянув вперед руки, чтобы прикрыть голову, нырнул под колеса машин. Газель еле успела затормозить.

Ксения старалась не смеяться, а Никита совершенно серьезно спросил:

– Ты, папа, хоть успел крикнуть «Я суперме-е-ен!»

Ксения больше не могла сдерживать смех. Андрей обиженно сдвинул брови, а Антон сказал, взглянув на него:

– Ты, папа, сердитый, прям как те ботинки.

Тут уже смех не сдержал Андрей, а Никита спросил:

– Какие ботинки?

Ксения рассказала:

– Да это было, когда Антоша маленький совсем был. Пришли мы как-то с улицы, а Антон вкатил в коридор свой велосипед, поставил его аккуратненько, потом подошел ко мне и шепотом сказал: «Мама, папины ботинки рассердились». Я спросила: «Как это?» А Антон сказал: «Вот так, – и смешно сморщил носик, – по ним мой велосипед проехал».

Никита попросил:

– Ой, ну еще что-нибудь смешное расскажите.

Ксения сказала:

– Когда было Мише шесть лет, склеивал он кубик из картона, перемазался весь в клее, а кубик смял и выбросил, потому как он не получился у него. Я достала кубик этот из мусора, расправила, аккуратно по линеечкам все стороны загнула, кубик получился, и я сказала Мише: «Любое дело нужно доводить до конца». Потом я прочитала, по-видимому, занудную нотацию на эту тему. Сходили мы после этого в магазин и купили кроме всего прочего маленький тортик, который дома разделили на всех. Папин кусочек убрали в холодильник, а когда папа с работы пришел, мы ему, после того как он поел, кусочек этот выставили на стол. Папа сказал: «Ну что, я один буду торт есть?» Я пояснила: «Мы все уже свои кусочки съели». Папа сказал мне: «Ну откуси хоть кусочек, попробуй». А Миша улыбнулся и сказал: «Мама не умеет пробовать, она любое дело доводит до конца».

– Еще что-нибудь расскажи, – пристал Никита.

– Посмотрел Максим мультфильм про крокодила Гену. Фильм очень понравился, и решил Максим сделать книжку по этому мультику. Нарисовал картинки, сложил странички, как книжку, а вписать текст попросил меня. Максим диктовал, я вписывала текст под картинки, потом Максим проверил и возмутился: «ты написала «пиОнер», а я просил «пиАнер»!» Я объяснила, что слово «пионер» пишется через «о», а Максим расплакался, и мне пришлось исправить на «пиАнер». Работаем с ним дальше над книгой, дошли до слов «приЯтный сюрприз», а Максим предупредил меня: «Только, смотри, не напиши, как там: «приОтный сюрприз»!

Никита не отставал:

– А еще что-нибудь!

– Теперь, папа, твоя очередь рассказывать, – сказала Ксения.

– Ну что я могу рассказать? Вырастила меня улица. Ни мать, ни отец мной не интересовались, а отец был алкоголиком, все пропивал. Я никому не был нужен. Даже если домой не приходил, меня не искали. Однажды летом забрался на крышу – пятнадцать лет мне было, маме вашей было тогда тринадцать – на самый край встал и качнулся вперед, упасть не боялся, потому что смысла не видел в жизни своей. Знаете что спасло? Рукой зацепил случайно провод, и меня током ударило и назад отбросило, а через два года встретил вашу маму. С тех пор только для нее и ради нее живу. Столько лет прошло, а я люблю ее одну, и все сильнее.

Наступила тишина, прервал которую телефонный звонок.

– Алло, – подняла трубку Ксения, – дядя Ваня?! Здравствуйте! Сто лет Вас не слышала!

– Да и я тебя. Как жизнь? – послышался из телефона хриплый старческий голос.

– Мальчишки работают, младшие учатся. Чем Вы-то занимаетесь? Слышала, дом у Вас новый?

– Да, дом новый, только сил уже ни на что нет, даже дров не могу нарубить. Единственное, что могу, – молиться. Этим живу, радуюсь. Так мне сладко от того, что это сохранилось для меня. Я что звоню-то? Ты там, в большом городе да в суете с детишками, молиться не забывай, помнишь, как бабушки учили?